На линии огня и смыслов. Марьинка

    После ужина ещё долго-долго разговариваем с ребятами. Тема вечная – «кому на Руси жить хорошо». Много вопросов, которые не имеют ответов. Здесь на фронте ребята также переживают за нас, как и мы за них. И здесь ещё более обострённое чувство справедливости. И ещё, здесь много оружия и смертей. Поэтому и способы решения главных русских вопросов – казнокрадство и враньё, тут очень просты – взять падлу за галстук и расстрелять, или зайти на высокое совещание и подарить гранату без чеки.

   «Кай» и «Кот» голосуют за этот вариант, Илья же революцию отвергает, потому что именно этого и хотят наши враги – развала страны.

 - Да ни хрена она не развалится - убеждает «Кай», - уже было в 17м, и что, перебесились, перестреляли часть населения, а потом такую мощь собрали. Да, через войну, через смерть, а как иначе?

«Кай» мыслит глобально, исторически и задаёт вопрос:

- Если цена возрождения России – три процента населения – это нормально?

 И сам же отвечает:

- Да, нормально. Или три процента насмерть или сто процентов в дерьме?

  Илья опять настойчиво доказывает, что революция нужна, но сверху. Нужно на самом верху, (слышите Владимир Владимирович?). Необходимо создание серьёзных карательных органов из честных, порядочных людей, из патриотов России. «Кот» резонно спрашивает:

 – А кто их будет набирать и назначать? Не будут же они сами против себя создавать эти карательные органы? Они туда своих детей и любовниц назначат, чтобы их же и не трогали, а тех, кто не угоден и объявят врагами народа…

  Пытаемся понять – а кто эти «они». Многих знаем поимённо…

  Заседание нашей революционной ячейки прерывает командир – давайте спать, вставать рано.

  Сергей с гитарой сразу после ужина ушёл в дом к молодёжи и допоздна им пел хорошие русские песни про войну и про любовь, пока мы, старики, тут планету обустраивали. Хором пели Цоя про группу крови и требования перемен. В общем о том же, что и мы, только красивее и выразительнее. Кстати, у них на входе, в отличии от нашего дома таблички «Не бухать» нет.

  Встали ещё затемно. Подошла молодёжь, принесли зимние масхалаты. Стали собираться. «Кай» проверил СВДэшку и объявил:

 - Всё, я пошёл Марьинку брать. Опять.

  «Кот» из спальника:

 - Иди. Если что я берцы заберу.

 - Не дождётесь. Пошёл я.

 - Иди уже.

  Выехали на двух машинах. На выезде из посёлка притушили свет, припарковались в развалинах. Дальше пешком. Идём друг за другом, дистанция 5-8 метров. Потихоньку начинает светать. Пейзаж жутковатый, под ногами снег, с пятнами застывшей грязи. Или асфальт с пятнами снега. Вокруг чернеют деревья без верхушек. Только обрубки веток, срезанных пулями и снарядами.

   Влево уходят следы танковых траков. Ушёл наш Т-72й, с флагом СССР над башней. Пошёл в обход Марьинки.

  С головы колонны по цепочке передают:

   - Мины, аккуратней.

  Передаём дальше. «Кай» добавляет, уже для меня:

   - Если падать, то только вперёд или назад.

  Стараюсь вглядываться под ноги, чтоб не поскользнуться. Ещё сумерки, толком не видно. Просто смотрю на ноги «Кая», стараюсь идти там же. По бокам, в снегу, чернеют ровные круги, мины. Периодически слышны разрывы, не поймёшь, наши или противника.

   После минного поля с противопехотными, начинаются участки с противотанковыми. Мне объяснили, что противотанковые тоже переделывают в противопехотные. Масса нажима на противотанковых от 300 кг, на противопехотных от 15. Но умельцы переделывают так, что иногда достаточно просто сдвинуть противотанковую и всё, всей колонне кирдык.

   Худо-бедно добираемся до окраины Марьинки. Сплошные развалины. Слева замечаю останки украинского солдата. Видимо давно уже лежит, собаки подразобрали, одни ноги в берцах целы. Берцы песочного цвета, натовские.  Может наёмник… С Мариуполя дал себе зарок не снимать трупы. Не для того человек погиб. Кто бы он ни был, а жил, мечтал о чём-то… нельзя это. Проходим мимо. Ни злости, ни радости, ничего, про себя шепчу: «Упокой, господи, душу усопшего…».

  Зашли в почти разрушенное здания. От здания остался первый этаж весь в пробоинах. Дальше опять развалины, там уже наши, первая линия. Спускаемся в подвал. Здороваемся, знакомимся. Здесь одно отделение, командир «Гавр», парень около тридцати. Угощает чаем.

 Для читателей, чтобы было понятно – никакой сплошной линии фронта нет. Фронт определяется зданиями, вернее то что от них осталось. В одном наши, в другом враги. Соответственно и расстояние между сторонами разное. От нашего здания до ближайшей точки ВСУ метров сто шестьдесят. Есть и дальше, есть и ближе. То есть линия фронта вроде, как и есть, но она скорее штрих-пунктирная. Бывает здания переходят из рук в руки, по нескольку раз.

 Война с технологиями 21го века скатилась к варианту Первой мировой войны, даже не второй. Солдаты и артиллерия, минус конница. Да дроны, да авиация, да ракеты и танки. Но танки уже не играют такой роли, как в Великую Отечественную. Невозможны никакие танковые прорывы и клинья.

   Во-первых, нельзя незаметно собрать хоть какой-нибудь танковый кулак. Большое скопление техники сразу вычислят и разберут на запчасти, ещё до начала операции. Теперь танки всё больше играют роль арты, выезжают, отрабатывают и уходят. Во-вторых, хорошо обученный и хорошо вооружённый боец может в одиночку разобраться и с танком, и с самолётом. А если их много?! А их всегда больше, чем самолётов и танков. Поэтому – штурмовики и ДРГ. Сходятся почти вплотную и гасят друг друга из-за угла, в упор, из укрытия или с близкого боя.

  Помните «Дом сержанта Павлова» в Сталинграде? Так вот здесь напротив такие же дома, таких же Павловых. Даже если они того сержанта Павлова предали и отвергли, то генетически они такие же бойцы, как тот сержант, как бойцы с нашей стороны. У них деды тоже воевали. Самая большая проблема именно в этом. На наш бардак у них такой же, на наш креатив у них не меньший.

  Из бардака -  ребята рассказывали – заняли они ночью дом в посёлке, утром смотрят идёт смена укропов по улице, автоматы чуть не за ствол по земле тащат. Семь человек, как на прогулке. Даже не связались ни по рации, ни по телефону, менять идут. Ну и положили всех разом. И у наших такие же проколы.

  Из креатива… рассказывать не буду. Любой креатив, что с нашей, что с их стороны – военная тайна. Может быть не такая уж и страшная военная тайна, но всё равно – секрет. Лучше не надо.

 И сдаваться они не хотят и не будут, чтобы ни говорили всякие ведущие ток-шоу. Здесь не шоу, здесь война и война очень упорная с обоих сторон. У них своя правда, у нас своя. И эти две правды здесь сошлись.

   Вернее, нас стравили. Кто? Да не бином Ньютона – большие деньги англосаксов. Скажи мне кто твой друг… Даже если любой украинец мне будет юридически убедительно доказывать, что он защищает родину, а мы агрессоры, то я его спрошу: «Посмотри кто у тебя за спиной, брат?»

  А за спиной мерзкие рожи американцев, англичан, французов, немцев и прочей нечисти. Они никогда не вступятся за правое дело. Никогда и ни за что. И чтобы ты не говорил, но если за твоей спиной англосакс, ты не прав. Англосакс пришёл убить и меня, и тебя. И он сделал так, что мы сейчас убиваем друг друга. Самое лучшее, что мы можем сделать, это перестать убивать друг друга и заняться ими. Но… нас так красиво поставили друг против друга, что… умеют, падлы… всегда умели. Хотя, есть ещё варианты…

   Так ведь, и он мне скажет: «Посмотри назад, брат, у тебя в тылу тоже англосаксы окопались, что нет?» Опа… поймал…есть малёхо, но у меня они тихаряться, рожи попрятали, и у меня тут или «Кай» с гранатой, или Илья со СМЕРШем, или Путин с мозгами. Ну и?...

   Неужели нам так и стрелять друг друга, пока они там бабло не поделят?! Ответа нет. Вернее, есть – стреляем же…

   «Что дальше, Дава, что дальше?» - спрашивал Гоцмана его контуженный друг Марк.

 Ответа нет. Китайцы говорят – «Не дай вам Бог, жить в годы перемен», а русский поэт возражает – «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые». Здесь разница. Нам, нашему поколению, выпало счастье или беда жить во время огромных, гигантских перемен всего мироустройства, таких что это самое мироустройство можно крякнуть в любой момент. Может и становимся блаженными потихоньку… У китайцев «Не дай Бог…», а у нас «блажен». Очень по-русски.

   Верим ли мы Путину? Верить можно только в Бога, но «всякая власть от Бога» и рассчитывать на него мы можем, другого сейчас нет. Равно, как и у них другого нет. Стало быть, есть в этом замысел, нам неведомый.

   Что касается Путина, его здесь уважают и доверяют. А как иначе? Если бы в 41м вдруг все перестали доверять Сталину? Не было бы страны. И когда хоронили вождя народ слезами проголосовал. Не было таких похорон в обозримом прошлом нигде. Народ не обманешь…

  То, что многое у нас в стране, да и не только у нас, несправедливо - это данность. Так ведь тут и не царствие небесное, а школа и мы в ней ученики. И как мы эту школу закончим – вот главный вопрос. Менять надо себя, а не устройство вокруг. Оно само тогда переустроится. Взятки перестать давать, врать себе и детям…

 Тот украинский солдат, чьи останки я видел на окраине Марьинки, эту школу уже закончил. И ещё сотни тысяч, наших и не наших. Хотя по большому счёту – все они наши. И мы закончим, кто раньше, кто позже, а теперь возможно и разом. Вот о чём мне всё чаще думается. И видит Бог, это зависит не от Путина, не от Зеленского, и не от всей этой западной шоблы. Повторюсь – знать нам не дано, нам дано верить.

   А что касается гранаты без чеки – да эффектно, и порой хочется, но не надо. Лучше от этого точно не станет. Помните, как подкладывали кнопки под задницу учителя. И что? Помогло? Школу нужно пройти всю…

   Попили чаю в подвале с ребятами. Я «Гавру» передал письмо от краснодарской школьницы   Даши. Он прочитал, поблагодарил, спрятал в нагрудный карман. У него тоже дети...

  Поднялись с молодым бойцом, Игорьком (на вид лет двадцать, не больше), на второй этаж, где уже реально бойницы из мешков с песком в окнах и прямая наводка. Отстрелялись и опять в подвал.

 Спрашиваю «Гавра», - когда дома последний раз был? Да уже больше месяца. В углу на стульчике сидит молодой парень, смотрит в одну точку. Так и просидел. Устали ребята. И спрашивать не надо. Видно.

  А наш Т-72й с флагом СССР, что обходил Марьинку, зашёл в тыл здания банка и хорошо его отработал. Молодцы танкисты, лихо. Ребята говорят в лоб пробовали и никак, а он во как…

  Возвращаемся на базу, также аккуратно, колонной, 5-8 метров. Останавливаемся у нашего блиндажа в середине дороги. Перекур. Из блиндажа выходит боец. Лениво говорит Каю, не сиди там, там мина где-то. Кай ему:

  - Так чего сапёров не вызвал, или табличку хоть… Какая хоть мина?

 Боец:

   - Стодвадцатая, не взорвалась, хвостовик торчит.

  Кай:

    - А, эта? Эта не взорвётся уже.

   Но на всякий случай отходит…

  На обратном пути уже светло, делаем снимки. Идём домой. Снова разрывы, резкие, жёсткие, прямые, как мысли в голове.

  Нам дела нет до ваших денег. Нам нужна справедливость. И если её не будет, то… граната без чеки вам за счастье покажется.

    Не богатство, а справедливость – вот идея Русского мира!

    Так считают бойцы на фронте, а это вам – не лобио кушать.

P.S. Для читающих меня украинцев – вы хотели в Европу, не переживайте будете. В огромной, настоящей Европе, от Лиссабона до Владивостока. География вещь упрямая.