Серая пыль

Высокий и иссушенный палящими лучами путник, будто бы собранный из веток, брёл сквозь пустыню. Одет он был в рваный, из грубой ткани хитон, который при дуновении раскаленного ветра колыхался, как порванные крылья летучей мыши.

Ему казалось, что бредёт он уже целую вечность, так как не мог вспомнить, кто он, откуда и как здесь оказался. Босые ноги он передвигал на автоматизме, оставляя за собой кровь стёртых ступней.

Серое солнце на сером небе нещадно палило с неба, а ночью на куда более тёмном сером небе выплывала луна, которая, как он помнил, всегда была серой.

Звёзд не было. Только огромное и бездонное небо, давящее на путника своей пустотой.

Но и ночью одинокому путнику не было покоя. Жуткий холод пронизывал до костей, зубы выстукивали дробь, а спутанные длинные волосы покрывал иней.

Он шёл. Куда, откуда, зачем? Путник не знал. Может и никуда, ниоткуда и ни зачем. Может, он шёл всегда и будет идти до скончания времён.

Усталость стала для него привычной, неотъемлемой его частью, срослась с ним. Его мучали голод и жажда, боль во всём теле. Путник знал: если он чувствует боль - значит, он ещё жив. Но так ли это? Он не был уверен.

Хотя... В одном путник был уверен точно: не было прошлого, нет будущего, есть только слившиеся с бесконечностью сейчас.

День за днём одна и та же бескрайняя пустыня на все четыре стороны, куда ни кинь взгляд.

Никого. Ни одной живой души, ни одного живого организма. Ни других людей, ни, хотя бы, ящериц, колючек, кактусов или верблюдов.

Никого.

А путник всё брёл и брёл, длинными заскорузлыми пальцами кутаясь в свой хитон, надеясь укрыться от жары и холода. Под его ногами был серый песок, но песок ли? Может, это пыль, а может, и прах человеческий.

- Все мы из праха вышли и в прах войдём. - прохрипел путник и не услышал своего голоса.

Вдруг он упал. Путник не пытался встать, но пополз, обжигая каждую клетку открытой кожи. К старой боли добавилась новая.

Песок, или что это, забился ему в ноздри и, как показалось путнику, просто сжёг там всё изнутри. Приложив невероятные усилия, путник с трудом перевернулся на спину и остановился.

Солнце резануло по глазам и путник зажмурился, прикрыл их рукой. В этот момент его потрескавшиеся губы вдруг растянулись в искренней, лучезарной улыбке. Он вспомнил всё. И в эту же секунду улыбка сошла с уст так же неожиданно, как и появилась. Гримаса ужаса и отчаяния искала его лицо, горькие слёзы выкатились из глаз и превратились в пар. Он вспомнил всё.