Преследовательница. Глава 2

У проходной, на высокой цветочнице сидела все та же надоеда, голова понурена. При моем появлении, глаза подняла, правый с фингалом и затёк, одежда измятая, у сумки карман оторван, в общем, мусора или зеки в камере повеселились на славу. Интересно, что мне надо сделать, кому заплатить или сломать ноги, чтобы уже оставила в покое? И снова показала мне кулак с вытянутым большим пальцем, а после перевернула его. Вот и как ответить? Совершит самоубийство, а грех на мне, да и срок за отказ помочь светит. Решил игнорировать. И тут за спиной послышалось громкое карканье и хрипение. Повернулся, стоит, руки в мою сторону вытянула, глаза, как у побитой собачонки, отмахнулся и закрыл за собой дверь. Не хватало ещё опоздать из-за какой-то ненормальной. Пусть сама договаривается со своими тараканами. Это насколько же надо любить деньги и не уважать себя, чтобы не понять откровенного и четкого отказа, многократного. День прошёл быстро, а вот домой идти не хотелось, но на улице никого, крови на асфальте нет, как и полицейских, и карет скорой помощи. Никто не преследовал и на транспорте, красота. Никогда с таким хорошим настроением не добирался до дома. А вот на входной двери обнаружил письмо, приклеенное скотчем. Спустил рукав куртки, отклеил, осторожно отнёс к мусоросборнику между этажами, открыл дверцу и туда, мало ли, вдруг взрывное устройство или наркоту подбросили? И не смейтесь, показывали миниатюрные взрывные устройства для дронов, подлетают к голове жертвы, бах и ей крышка. А можно газ распылить или иную отраву. Отвергнутые женщины способна на что угодно. Короче, выбросил, вернулся к себе, только разделся и сел ужинать, звонок, подошёл к двери, а там два полицейских стоят, показывают корочки, велят открыть.


— А что случилось? — поинтересовался я.


— Заявление на вас поступило, якобы, храните дома наркотики, — пояснил мент.
У меня так все и опустилось, очевидно, если не найдут ничего, то подбросят любимая фишка полиции, как и думал, отомстила за вчерашнее, теперь мне срок мотать и битым быть. Но, не открыть не получится.


— Простите, сейчас проверю кое-что, — я взял телефон, набрал сто два и попросил уточнить, у дежурного, прислали ли ко мне наряд с такими-то господами или нет?
Тот сказал, что таких не знает, и скоро прибыл второй наряд, первых задержали, меня забрали с собой и повезли в участок, составлять протокол.  И увели, фальшивых мусоров. Те утверждали, что просто знакомая попросила припугнуть негодяя, который с ней дурно обошёлся, никакого криминала, но поди, докажи, факт есть факт, поймали в форме и с фальшивыми ксивами, а это уже срок, разумеется, принялись мне угрожать, типа, выйдут и найдут, но быстро их заткнули. В общем, вернулся домой поздно. Зашел к себе и буквально сполз на пол, вот ведь попал, что называется, началась настоящая война и недруги постоянно наступают. Правда, пару атак отразил, но кто знает, чего там дальше, раз у глухо немой такие связи в криминальных кругах, видимо, я её правильно понял. Меж тем, раздался телефонный звонок, подошёл, номер незнакомый, ладно, пора уже начать переговоры, хотя, как немая может разговаривать?


— К телефону все-таки подходите, — раздался чей-то голос.


— Ну, из трубки пока ядовитые газы выпускать не научились, хотя, могли бы, — хмыкнул я, — чего-надо-то?


— Мне так вообще ничего, являюсь, своего рода, посредником, чувствую, без помощи, так и продолжите играть в догонялки, два высоко возрастных ребенка, так сказать, — пояснила неизвестная, — так вот, моя подруга, она художница и очень хочет нарисовать ваш портрет, а уж если вбила себе в голову, что какой-то типаж ей подходит, не успокоиться, пока не сделает этого. К сожалению, из-за небольшого повреждения мозга, она не может разговаривать, трудно общаться и даже смс напечатать, настоящая мука. Но, зато как художник, настоящий гений.


— А как все это относится к присылке фальшивых полицейских? — уточнил я.


— Это уже моя инициатива, признаю, — собеседница фыркнула, — узнала обо всем только вчера, когда зашла в гости и увидела побитую бедняжку, хотелось отомстить. Видимо, получился перебор. Но, проблемы это не решает, так как насчёт встретиться и провести сессию, я бы даже заплатила.


— А что сфотографировать на улице и срисовать, никак? — уточнил я. — Просто, все это выглядит подозрительно весьма, да и текст смс не походил на приглашение к рисованию, и так-то, скорей всего, отказался, а теперь и подавно. Хочу предупредить сразу, моя квартира на родственников переписана, у них не отобрать, и, если захватите её с моим исчезновением, узнают быстро, раб из меня плохой, много не заработаете, да и внутренние органы вряд ли подойдут, денежных накоплений не имею, потому, если дело в этом, ищите другую жертву. И мстить не за что, не я начал противостояние, всего лишь защищался.


— С фотографий рисовать не может, нужен живой объект. А проявить милосердие к не очень здоровой девушке, тем паче, потребуется, всего лишь, пару часов постоять, — настаивала собеседница, — не доводите до греха, мало ли, чего ей там взбредёт в голову, я ничего не могу гарантировать.


— Значит, отведите подругу к доктору, пусть даст ей таблеточная, успокоит, а то чего это, к людям пристает, угрозы идут не понятные, подставы, у меня, про между прочим, нервы так же не железные, могу психануть и так же усугубить повреждение мозга вашей подруги изрядно, — я прикусил нижнюю губу, — впрочем, есть один вариант, как закончить всю эту истории к общей радости. Вам ведь не нужно голое тело или в особом костюмчике? Просто есть такая штука, как Измайловский Парк, в районе метро «Измайловская», в выходные там полно народу ходит, при свидетелях уголовкой особенно заняться не выйдет. Встретимся у входа, на природе сделаете все необходимые эскизы и разбежимся, денег не надо, а то мало ли чего? Но, конечно, я буду не один. Подойдёт, надеюсь?


— Более чем, — успокоила незнакомка, — значит, в следующую субботу, в десять у входа в метро «Измайловская», только прошу, без фокусов.


На следующий день, я обо всем рассказал напарнику на работе, попросил со мной сходить, он достаточно крепкий малый, и, в отличие от меня, драться умеет, как минимум, с двумя справиться окажется не так просто. Художница с подружкой специально на пол часа опоздали, но явились со всем необходимым, начали рисовать, причём, мой сопровождающий так же заинтересовал. Что приятно, работала надоеда в силе реализма, люблю, когда на картине все выглядит нормально, не просто нелепые пятна да линии, всякие абстракции не по душе. Кстати, сопровождающая оказалась куда симпатичнее рисовальщицы, даже подшучивала, пару часов пролетели незаметно, портрет был почти готов и превосходен, даже гордость взяла, что моя скучная физиономия кому-то приглянулась, не сказать, что, красив или внешность одухотворенная, нет, рожа средней паршивости. Казалось бы, сейчас все закончится и разойдёмся, да только художница вытащила складной нож, показала его нам, заставив обоих замереть, да и подружка рот открыла, раздвинула Лезвие и распорола холст на три части, со злостью расшвыряла во все стороны и разразилась каркающим безумным смехом, потом приблизилась ко мне, выпустила демонстративно нож, который упал на асфальт, собрала свои вещи и направилась к выходу.


— Простите, — спутница сумасшедшей поспешно подобрала нож, — вероятно, бедняжке и вправду надо к врачу, я же не знала, что у неё настолько плохо все.


— Да вам и самой не помешал бы мозгоправ, — я кашлянул, — шутка с фальшивыми полицейскими не очень, чтобы очень.


— А сказать полицейским, что под окнами ходит оппозиционерка с плакатом? — женщина сжала кулаки. — Если бы не справка об инвалидности, могли и в террористки записать вполне, со всеми вытекающими отсюда последствиями. И ещё побили, разве так можно с той, кого сочли поклонницей сумасшедшей?


— Вообще-то, «мошенницей», — возразил я, — вряд ли кто-то мог, из современных девушек или женщин младше шестидесяти, в меня влюбиться настолько, чтобы так преследовать. А чего ещё должен был подумать?


— В общем, ладно, постараюсь сделать так, чтобы вы нас больше не увидели, и не услышали, — собеседница развернулась и пошла прочь.


— Вот дожили, — я вытер пот с лица, — сумасшедших развелось, никогда не знаешь, на кого наскочишь и чем закончится подобное? В советское время, наверняка бы быстрее договорились, не было столько обманщиков и народ каждого куста не боялся, как ворона из известной поговорки.


— В советское время ты бы вообразил, что столкнулся со шпионкой, — напарник хлопнул меня ладонью по спине, — такие параноики, как ты, боязливы в любое время. Просто накатал бы донос в КГБ, и девочка поехала «рисовать» деревья в Магадан, или в тюрьму для политических преступников. Пошли, с тебя большая пицца и гора печенек.


— Да все, что угодно, — я подобрал распоротый холст, — а в этом что-то есть, между прочим, если вставить в рамку со стеклом, дабы не отваливалось, да на стену повесить, получится круто, только я бы рваные край отрезал, между ними нарисовал чёрных полосонька типа, делит работу на три части и норм, почти реализм, а там понимай, как хочешь, вроде как человек запер себя в собственном мире от окружающего или что-то в этом роде. Хорошо, краски на снегу не расплылись, не успели.


— Любопытная мысль, — согласился спутник, — могу с этим поспособствовать, разумеется, не бесплатно, но точно дешевле обойдётся, чем в любой мастерской.


— Буду искренне признателен, — кивнул я, — потому и произнес вслух, и да, знаешь, за мной не заржавеет, назови только сумму.


Конечно, пришлось немного ужаться, купить себе меньше еды, ну, небольшой запас денег был, на чёрный день, теперь войдём в режим жесткой экономию чтобы вернуть, но картина вышла шикарной. Напарник у меня не только столяр и стекольщик, но и художник неплохой, сделал, как надо. Думал я, что все закончилось, да через месяц раздался звонок в дверь. Подошёл, опасаясь худшего, а там художница стоит с запиской в руке, на которой написано «открой». Испугался до жути, разумеется. Помнил, как ножом распорола портрет, кто его знает, вдруг теперь и оригинал захочет «расписать» красными чернилами? Но, с другой стороны, все одно ведь не отцепится, так лучше пусть сразу убьет и все закончится, или порежет не до конца, сядет в тюрьму и можно лечиться и забыть обо всех недоразумениях и погонях, жутковатых приключениях, которых лучше бы не было вовсе. В общем, открыл, девушка вошла и показала второй заготовленный листок с текстом. И там было написано:
«Прости за все, пожалуйста, я прошла лечение и стала куда адекватнее, теперь понимаю, что вела себя ужасно и непристойно, но, хотела-то добра, могу ли как-то искупить свою вину? Ну, в рамках разумного, конечно».


- Да все нормально, - я улыбнулся, - прекрасно тебя понимаю, сам, увы, порою, творю жуткую дичь, слишком часто ударялся головой, да и вообще, поздний ребенок, да ещё национальность накладывает свой след, и внешность способствует недоразумениям, несколько раз путали, потому так нервно реагирую вообще на все, хотя, не стоило бы. Поступим стандартно, купишь мне шоколадку и будем считать, что ничего не было от слова «вообще». Тем паче, все живы и здоровы, а эта самое главное.


«Хорошо, что вы так добры», - написала посетительница и тут взор её упал на картину на стене, ту самую, портрет с полосками.


И тут произошло такое, чего вообще не мог ожидать, бедняжка покачнулась и рухнула на пол, как подкошенная, кинулся к ней и обнаружил, что художница немного мертва, видимо, инфаркт или инсульт, или чего там бывает от шока? Выругавшись, кинулся звонить в скорую и полицию. Вот чего только не хватало, во-первых, только начали нормально общаться и такое, а, во-вторых, так ведь и посадить могут, между прочим, вот ведь, как говориться, без ножа зарезала, а лучше бы убила, честное слово, лежал бы себе в уютном гробу, а так есть все шансы поселиться в неудобной камере…