Баллада о лётчике-истребителе

Моему деду Федорчуку Игорю Адександровичу,
Уроженцу города Славянска,
лётчику-истребителю,
Герою СССР, сбившему 15
вражеских самолётов, посвящается...


               
Ревут моторы в высоте:
Воздушный бой — не до игрушек.
Вновь Messerschmitt 109 Е
Идёт от солнца, бьёт из пушек.

Бьёт в жизнь мою, мою мечту
Какой-то немец злой и дельный.
Идёт борьба за высоту,
За воздух драка, бой смертельный.

Как в сташном сне обняв мотор,
В изрешечённом самолёте
Летит какой-то метеор
Живым комком горящей плоти.

Внизу Тамань, Кубань-река,
«Катюши», танки и пехота.
Там жизнь горька и коротка
В боях за степи и высоты.

Зато земля там друг и мать:
В бою укроет, пули примет.
А коль случится умирать,
На веки вечные обнимет.

Здесь тишь. Холодный, в синеву,
Небес высоких купол полый.
Ты весь открыт, весь наяву,
Весь под огнём как будто голый.

Мой дед в бою. Я здесь при нём
Незримо — ангел светлой точкой.
Сквозь ад зенитного огня
Он крутит штопор, крутит бочки...

Пунктир трассирующих пуль
Змеится, крутится спиралью.
Враг виражит и тянет руль,
Видать, ослаб фашист морально.

Дед видит голову врага
Под пластигласовой кабиной.
Берёт в прицел его оскал
И бьёт в упор неотвратимо.

И самолёт врага разбит:
Летит в огне, куски роняя.
А снизу новый Messerschmitt.
За ним ещё взлетает стая.

Не сосчитать их пуль, подряд
Попавших нам и в бок и снизу
В «Аэрокобру» — аппарат
Американского ленд-лиза.

Подбиты мы как ни крути.
Ревёт огонь из-под капота.
От ног — кровавые культи
И только руки могут что-то.

Машину в штопор понесло.
Внизу река, огонь зенитки.
Дед еле выполз на крыло.
Я с ним. Моя судьба на нитке!

Фашисты целят в парашют.
Им важно выбить наших асов.
Прыжок и спуск за пять минут.
Враг жжёт свои боеприпасы.

Нам пехотинцы помогли:
По немцам их огонь зацокал.
Им было видно всё с земли,
Как бил врага советский сокол.

Удар о грунт. Весь мир затих.
Солдаты шепчут по-грузински.
Из лужи крови нас двоих
Несут, укрыв по-матерински.

Так выжил чудом лейтенант.
Не утонувший, не сожжённый.
Для жизни будущей гарант.
Судьбой, везением спасённый.

Он не рассказывал потом
Ни разу мне об этом бое.
Всё говорил: «Внучок, потом
И о войне, и о Герое!»

Я помню ноги все в рубцах,
Улыбку, лучшую на свете,
Словечки, китель в орденах
И истребитель на буфете.

Я помню шляпу и пальто,
Как дрался он, не канителясь,
И ревность бабки ни за что.
А может, поводы имелись.

Он с ней развёлся в шестьдесят
И, вновь женившись, жил счастливый.
Дед умер стойко как солдат
В один осенний день дождливый.

Он на Ваганьковком в стене
Мной захоронен без процессий
В уже чужой ему стране
Экономических рецессий.

Но это в будущем, в мечте.
Сейчас лишь бой — не до игрушек.
И Messerschmitt 109 Е
Идёт от солнца, бьёт из пушек!

9.10.14