Горячая осень повесть гл 1-4 криминальные хроники

Перед ним была Ольга. Великолепная фигура, бесконечной длины ноги и интеллект, как он подозревал, превосходивший его собственный. Наверное, в их молодёжной тусовке стало модным спать с пенсионерами, думал Эдуард.
Часть 1 Русские напевы
   
   1.
   
   Эдуарда Михайловича Костина  избрали академиком Российской Академии Наук год назад. Его заслуги в науке были неоспоримы и признаны всем миром. Создатель собственной научной школы в физической химии, автор десятков внедренных открытий и изобретений, он отличался жизнелюбием, энергией, предприимчивостью. Был совершенно лишен чванства и высокомерия, одинаково комфортно чувствовал себя как в обществе студентов первокурсников, так и среди коллег академиков. При случае не чурался распить бутылочку казенного спирта в компании рыбаков на промысле или путейных рабочих, которую сам и выставлял. Охотно мог дискутировать "за жизнь" с токарями и слесарями, которые воплощали в металле, пластике и стекле его изобретения. Этих людей он искренне уважал, так как они, в отличие от него, могли не только что-то придумать на бумаге, но и вдохнуть в рукописные наброски жизнь. Слыл удачливым бизнесменом, был своим в мире денег. А еще очень любил молодых красивых женщин, да и они платили ему тем же.

   Высокий, с роскошной гривой черных с проседью кудрей, спортивный мужчина, яхтсмен, неплохой теннисист, первый член и завсегдатай гольф клуба города, в душе он ощущал себя тридцатилетним мальчишкой. Заслуженное положение, авторитет и слава позволяли ему редкую роскошь - вести себя соответственно душевному настрою: одеваться в джинсы, кроссовки и свитера, более приличную одежду он надевал в исключительных случаях, волочиться за каждой смазливой девицей института. В шестьдесят развёлся в четвёртый раз и пребывал в состоянии мальчишечьей влюбленности в очередную двадцатилетнюю пассию. Последнее время у него всё получалось и в личной жизни, и в бизнесе, и в науке.

   Ещё два часа назад проблем, а тем более скандалов, ничто не предвещало. Скучное, рутинное мероприятие - годовое собрание членов ЖСК "Наука Амура", проходило в актовом зале НИИ. Председатель и члены правления были довольны ходом дел. Наконец стройка началась, идёт с опережением графика, через год можно будет реально говорить о сдаче и заселении дома. Три пятилетки застоя кончились. Академик Костин, председатель правления, был откровенно рад и горд, что запустил стоявшее десять лет дело. Он был избран руководителем ЖСК недавно, после вполне естественной смерти своего семидесятилетнего предшественника.

   В просторном зале все места были заняты, пришли не только члены кооператива, но и их жены, мужья, дети и просто болельщики. Костин полагал, что интерес вызван началом стройки, и никакого подвоха не почувствовал.

   О чём беспокоится? Он нашёл подрядчиков, финансирование для начала строительства, сам выбрал в Китае добротные строительные материалы по разумным ценам. Приложил массу сил, добился в городской архитектуре и у проектировщиков успехов по внесению изменений в проект в части увеличения этажности.

   Строители расчистили площадку, управились с подводом воды, тепла и энергии, отрыли котлован, залили плиту под монолит. Начали отливать стены на подземных уровнях, чтоб весной с первым теплом приступить к кладке. До холодов ещё надо было успеть перенести водовод на 900 мм, но и здесь трудностей не предвиделось, обводная трасса почти готова.

   Он ожидал триумфа, но получил обструкцию. В гробовой тишине председатель зачитал тридцатиминутный отчётный доклад, содержавший сотни интересных цифр, говорящих о реальном, большом успехе. В заключение огласил проект резолюции, одобрявший деятельность правления и дававший ему наказ действовать в том же духе. Перед тем, как сесть, добавил:
   - В заключение я могу сказать только одно, строители полностью выполнили свои обязательства, теперь очередь за нами. Необходимо как можно быстрее собрать взносы и оплатить уже выполненные работы. Подрядчик и впредь собирается работать с опережением графика, закупает материалы для возобновления строительства весной. Кирпич, оконные и дверные блоки хранятся на хозяйственном дворе института. Желающие могут их осмотреть, убедиться в качестве товаров. Делается это, не дожидаясь наших платежей. Сейчас на материалы минимальные цены. Скорость строительства и, соответственно, заселения теперь целиком зависят от нас! По графику следующий Новый год будем отмечать одновременно с новосельем!   
   
   Мечта сотрудников НИИ рис1
   
   По залу прокатился лёгкий шепоток, и началось... Секретарь собрания успела зафиксировать девяносто два вопроса из зала, а потом неделю бегала за всеми участниками, проверяла свои записи на соответствие заданных вопросов полученным ответам. Аудитория хорошо подготовилась.

   По очереди поднимались члены кооператива, по бумажкам зачитывали вопросы о марках кирпича и бетона, арматуры и типах сварочных электродов, и прочая, прочая, прочая. Сначала Костин пытался что-то отвечать, отшучивался, нес в ответ какую-то околесицу. Но его ответы никого не интересовали. В течение часа продолжалось его методичное избиение. Всё, о чём его спрашивали, было на 100% связанно только с техническими вопросами строительства, в которых он не разбирался. Наконец, слово взяла Татьяна Нырова.
   -Думаю, всем понятно, что наш председатель совершенно не владеет данной темой. Мы не получили от него ни одного вразумительного ответа,
   -Если бы передали мне заранее ваши вопросы, мы пригласили бы строителей, они бы ответили на любые технические вопросы, - академик ещё не понял, что это заговор, а просто интерес кооператоров к ходу строительства. Ему было стыдно, что он плохо подготовился и не смог удовлетворить законные требования людей.
   - В течение недели все ответы на ваши вопросы, товарищи, будут собраны и вывешены на доске объявлений института, - пообещал председатель.
   -Это, конечно, замечательно, но мы сейчас хотим услышать, как правление контролирует стройку, но пока налицо полное отсутствие знаний и понимания ситуации. У коллектива также есть пара вопросов к Римме Сергеевне, нашему экономисту, - Нырова обратила свой гневный пламенный взгляд на второго члена правления. И опять посыпались вопросы. Допытывались, кто проводил сравнительный анализ цен на строительные материалы, кто проверял и сравнивал стоимость работ у разных подрядчиков. Вопросов было минимум на две докторские диссертации. На пятнадцатой минуте женщину довели до слёз, она бросила карандаш и плача выскочила из зала.

   После чего наступила очередь Пирогова, председателя ревизионной комиссии. Над стариком издевались почти час. Держался он героически, огрызался, сколь хватало сил, даже, когда дискуссия стала переходить на личности. Крепкий, хотя и в годах, острый на язык завлаб геохимии, не стеснялся в выражениях, отвечая оппонентам. Под конец бойкий старик вознамерился спуститься из президиума в зал и по-мужски разобраться с обидчиками. Когда ситуация из стадии оскорблений начала вплотную приближаться к рукоприкладству, поднялась Галина Сопчук, второй лидер заговора.
   -По-моему, и с ревизионной комиссией всем все понятно! Комиссия в принципе ничего не делает. Печально, что товарищ Пирогов не собирается исполнять свои обязанности. У кого ещё есть вопросы, или пора перейти к голосованию резолюции? - она обвела зал победным взглядом.
   -Пора кончать, четвёртый час сидим! - послышались крики.

   Избиение правления построили по беспроигрышной схеме - один дурак может задать такое количество вопросов, что и сто мудрецов не найдут на них ответов. Костин, хотя и был совершенно сбит с толка, на автопилоте продолжал вести собрание, давая слово всем желающим высказаться, организуя тайное голосование. Изумляло единодушие зала, кто-то очень хорошо поработал с людьми, ни одного слова признания бесспорных успехов. Он отлично понимал, если бы не его звание и должность, а также то, что многие из присутствующих в той или иной степени зависели от него по работе, правление переизбрали бы прямо сегодня.
   Раз пять у Костина вспыхивала ярость, он порывался встать, обложить матом неблагодарных скотов, швырнуть в зал печать кооператива и уйти. Вдруг он понял, что именно этого от него и добиваются. Теперь происходящее в зале он уже слушал в пол уха. Слова врагов не имели более никакого значения. Отбросив эмоции, он начал просчитывать ситуацию, искать варианты, выявлять зачинщиков. Стать академиком в пятьдесят девять и не быть профессиональным интриганом, притом успешным, невозможно. И он им был. Мог просчитывать и организовывать, противостоять и нейтрализовать многоходовые комбинации врагов и конкурентов. Придя в этот зал, он полагал, что идет на встречу друзей, проблем не ожидал и от того оказался не готов к происшедшему.

   Страсти в зале бушевали. Говорила опять Нырова.
   -Предлагаю встречную резолюцию! Считаю, гражданину Костину и правлению в целом надо высказать недоверие,- и после эффектной паузы значительно добавила. - Пока неполное служебное соответствие. Это раз. Переизбрать ревизионную комиссию, сегодняшний её состав во всём идёт за правлением, не отвечает требованиям момента. Вы только вдумайтесь, коллеги, столько настроили, а комиссия не выявила ни одного недостатка в их работе. Формально подходите, товарищи, к своим обязанностям! Это два. Предложить юристам разработать дополнение к уставу, дающее право исключать из членов кооператива лиц, подрывающих общественные интересы. Это три. И наконец, поручить существующему правлению разработать программу переговоров со строителями по полному пересмотру условий сотрудничества. До конца квартала эту работу завершить. Не справятся - переизбрать правление.
 
   Из зала поднялась женская рука. Академик пребывал от происходящего в шоке и машинально дал слово.
   -Пятым пунктом добавить, немедленно провести полную ревизию работ, выполненных строителями, с привлечением сторонних специалистов.
   -Правильно, Таня, и это включить в постановление собрания, - заявила Галина.
   -А деньги где возьмём на сторонних специалистов?- спросила глав бух кооператива, очень довольная, что до неё на этот раз не добрались. - В кассе ноль, вы же сами отказываетесь взносы платить.
   -Отличный вопрос! Пункт шесть резолюции. Поручить правлению изыскать необходимые средства в течение месяца. На проверку дать месяц, и к внеочередному собранию под Новый год представить ее на наше рассмотрение. Смогли найти деньги на кирпич, найдёте и на экспертов.
   -Тогда нужен и пункт семь. Назначить внеочередное собрание, скажем, на двадцатое декабря, - раздался мужской голос из зала. - Срок надо оговорить точно! Что бы больше не откладывать решение вопроса,- зал одобрительно загудел.
   -Председателем ревизионной комиссии надо избрать Виктора Сухого, а в помощь ему назначить Анну Раевскую,- предложил главный инженер экспериментального производства Протасов.

   Голосовали обе резолюции по очереди в порядке поступления. Для Костина итог был обескураживающим, за резолюцию правления десять голосов за, двадцать воздержались, сорок пять против. За альтернативное решение - пять против, десять воздержались, шестьдесят за. Решение было принято.
   Костин вышел из зала, пройдя через строй враждебно настроенных людей, чувствуя всеми фибрами души их ненависть и неприязнь. Он обманул их ожидания, не сорвался, не хлопнул дверью, как они этого хотели и рассчитывали на это. Теперь всех ждала затяжная борьба с тяжеловесом, которого панически боялись собравшиеся пигмеи. Одно дело - броситься на льва из-за угла в стае шакалов, другое - битва с царём зверей, когда он готов сражаться один на один.
   Уже на лестнице ему преградили дорогу Нырова и Сопчук.
   -Ну что, старый плешивый козёл, получил? Думал, у тебя опять пролезет обвести всех вокруг пальца? - Татьяна, бывшая очень короткий срок его любовницей лет пять назад, наслаждалась триумфом.
   -Всё же я не понял, а чего собственно вы добиваетесь?- спросил из последних сил державший себя в руках Эдуард.
   -Да ну, он у нас, оказывается, непонятливый,- со смехом обратилась Татьяна к Галине, еще одной отвергнутой им бывшей даме сердца.- Объясним?
   -Отчего не объяснить! Маразм приближается, мужской климакс, говорят, страшная вещь! Он, бедный, совсем разучился думать и считать!
   -Так вот, старый ты козёл, ты полагал, мы не узнаем, не поймём, что ты с Вишневецким договорился, что тебе квартиры бесплатно достанутся, а все остальные будут платить? - наступали напарницы по заговору. - Фикусь накоси, а этого не хотел? - Ему в нос упёрлись два женских кукиша. - Мы ж тебя как облупленного изучили, от кончика твоего хрена до последнего волоска на лысине. Знаем, что у тебя в банке, что в заначнике. Да у тебя и на одну квартиру денег нет, а ты сразу за три все полностью заплатил. Да засунь себе, сам знаешь куда, свои приходные ордера. Мы посмеёмся, когда твой приятель начнёт с тебя долги требовать.
   -Это всё я уже проходил, дамы, с каждой из вас. Дежавю! А конкретно, что вы хотите?
   -Наконец-то! Значит так, все члены кооператива, как и ты, получают квартиры бесплатно, за право надстраивать дом и за его расположение в самом центре города. Это нам должны платить за то, что мы разрешаем строить этот дом.
   -Всё?
   -В самый раз.
   -Хотите дальше, не хотеть вредно, - Костин не спеша направился к выходу.
   Последний раз такую публичную выволочку он получал на предзащите кандидатской диссертации лет сорок назад. На душе было мерзко. Его бывшие пассии вычислили очень болезненный момент в его договоренностях с Вишневецким - главным строителем и финансистом проекта.
 
   В толпе членов кооператива, выходящих из зала, он мельком увидел нового директора института. Тот смотрел на избитого академика с любопытством, но, казалось, без злорадства. Рядом с ним тёрся зам по общим вопросам, этот не скрывал торжества. Для того чтобы избиение Костина произошло, он потратил немало энергии и времени.

   Сил хватило только на то, чтоб спокойно пройти с высоко поднятой головой до дверей института. На улице, когда он остался один, его охватили бессилие и пустота, трясло мелкой дрожью, бросало то жар, то в холод. Апатия и смертельная усталость чередовались с приступами бессильной ярости, на фоне мерзкого, липучего, неясного страха, когда непонятно, чего боишься, и что делать с начавшимися неприятностями. Как дошёл до комнаты в общежитии, Костин помнил с трудом.
   
   2.
   
   Костин, держась за стену, стараясь не шуметь, вполз в комнату, поставил портфель на стул, на другой, у стены, не раздеваясь, сполз сам. Как только за ним закрылась входная дверь, силы окончательно оставили его. Их хватило лишь на то, чтобы сбросить ботинки в крошечной прихожей. И вдруг он увидел перед собой спящую женщину. Он тупо уставился на нее.

   Перед ним была Ольга. Великолепная фигура, бесконечной длины ноги и интеллект, как он подозревал, превосходивший его собственный. Наверное, в их молодёжной тусовке стало модным спать с пенсионерами, думал Эдуард. Он - академик, на двадцать лет старше её отца, они -девочка, ровесница его внука. Нет, наверное все-таки старше. Витьке, внуку, двадцать один, Ольге, вроде, двадцать два. По официальной версии.

   Его разрывали противоречивые желания. С одной стороны он сожалел, что она здесь. Он смертельно боялся, что она увидит его старым и слабым. Сейчас он хотел остаться один, выть, орать, проклинать врагов в бессильной ярости. И оттого, что не может выплеснуть эмоции, становилось ещё хуже. Хотелось разреветься как в детстве, забившись в тёмный угол, когда его обижали. Но одновременно он ещё более приходил в ужас от одной мысли, что она может исчезнуть из его жизни. "Нет! Ничего ей не скажу" - твёрдо решил он.
   
   Вообще, о своей последней любовнице он знал мало, лишь то, что случайно проскакивало в разговорах. О родителях она почти не говорила. Как он понял, в данный момент она была с ними в страшной ссоре. Вечный конфликт отцов и детей, как выразилась Ольга, не вдаваясь в суть. Судя по её биографии, к малоимущим её родители не относились. Имелась сестра, моложе её на четыре года. При нём они пару раз говорила по телефону ни о чём.

   Ольга не посещала детский сад, с ней сидела нянька. Не состояла ни в октябрятах, ни в пионерах, вместо них трижды ездила в Штаты в скаутские лагеря, ни в комсомоле, зато два года училась в Сорбонне, подтягивала хромавший французский, год совершенствовала в Кембридже классический английский, год изучала китайский и статистику в Циндао. Летние каникулы трудилась официанткой в Германии и Голландии, как принято, по ее выражению, в европейской студенческой среде, независимо от достатка в семье.

   Местный университет, когда девушка вернулась из зарубежного турне, получив дипломы зарубежных институтов, выписал ей диплом "Менеджера-регионоведа". На родине она училась два семестра: первый, после чего по обмену отправилась во Францию, и последний, когда писала диплом, вернувшись из КНР. Во сколько такое детство и образование дочери обошлось её родителям, Костин старался не думать. Почему решила вернуться на родину, тоже было непонятно. В Европе она освоилась и была своей, осесть там для неё не составляло труда.
 
   Кроме диплома, по сути, ей ненужного, владела свободно французским и английским, хуже немецким, писала и говорила на китайском языке, но сама признавала, что его надо подтягивать. Была начитана, знала массу мировой классики, которую проштудировала в первоисточниках по совету какого-то французского профессора, "милашки Николя", и таким образом изучала языки. Правда, способ оказался очень эффективным. Сейчас она числилась референтом в торговой компании, со свободным рабочим графиком и весьма приличной, по российским провинциальным меркам, зарплатой под полторы тысячи долларов. Её функции сводились к правке писем в Европу и Китай, а также разговорам с заграницей по телефону.

   Через три месяца, совершенно случайно, когда поехали забирать демисезонные вещи, он узнал, что она не живёт с родителями, у неё в городе есть квартира, которая в данный момент пустует. Судя по правам, их она носила постоянно, имелась и машина.

   Они познакомились в начале лета, а если точнее, она сняла его в ресторане "Багульник", где их курс отмечал получение дипломов, а Костин с компанией праздновал защиту кандидатской диссертации своего аспиранта. В тот период академик был холост, со своей четвёртой женой он развёлся ещё в феврале, и положил глаз на новенькую девицу, пришедшую в его отдел по распределению. До постели у них пока не дошло. Костин не форсировал события, только начал ухаживать. Эту стадию при общении с женщинами он любил более всего на свете.
 
   Его жизненный цикл был устоявшимся и неизменным. Развод, переселение из квартиры, которую он оставлял семье, в комнату в общежитии молодых специалистов. Затем выбор самой смазливой и в то же время сообразительной студентки-старшекурсницы или аспирантки. Сначала она становилась его любовницей, затем они заводили ребёнка, затем, как порядочный человек, он женился, а через шесть-десять лет, сделав из жены очередного кандидата наук, разводился. И заходил на новый круг поисков своей музы.

   Ольга сидела за соседним столиком и откровенно рассматривала его с нескрываемым интересом, много танцевала, явно чувствовалась профессиональная подготовка, а не только энтузиазм и природный дар хорошо двигаться, выделялась из толпы внутренней свободой и раскованностью. Не обратить на неё внимания было невозможно. Спутница академика явно проигрывала ей по всем статьям.
   Ноги у девицы были длинными-длинными, стройными, идеальной формы. Роскошная копна русых волос схвачена черепаховой заколкой, шёлковое голубое летящее платье на одной лямке, пропущенной вокруг шеи, спина оголена до предела, в цвет ему босоножки и сумочка. В ушах сияли маленькие серёжки с бриллиантами. Слегка подведены серые лучистые глаза, накрашен милый, без силикона в губах, рот. По виду ей явно больше двадцати и много меньше тридцати. Мечта любого мужчины. Красавице надоело, что её призывные взгляды остаются без ответа, дождавшись медленного танца, подошла к Эдику и проворковала:
   -Очень хочется танцевать, пригласите меня!

   Из "Багульника" они поехали сразу к нему, всё обошлось без всяких ухаживаний, любимых и ценимых им. Так это длинноногое блудливое чудо и прижилось у него. Через пару дней она привезла сумку вещей, через месяц ещё несколько чемоданов. То, что эта девочка вытворяла в постели, Эдику не приходило в голову даже в самых смелых эротических фантазиях. При таком сексуальном опыте, соизмеримом с его собственным, была еще и невероятно нежна и ласкова. Она сносно готовила, вязала, могла пришить пуговицу и зашить дыру в кармане. Его холостяцкую нору на третий день вычистила до блеска.

   Через пару недель Костин понял, что в серьёз влюбился. Раньше все его жёны и многочисленные любовницы были либо коллегами по работе, либо студентками, у которых он вёл занятия. Следовательно, зависели от него в плане карьеры, зарплаты, улучшения жилищных условий, повышения общественного статуса, престижа в глазах коллег, и т.д. И хоть сам Эдуард был мужчиной видным, и состоял у них в начальниках, надо отдать ему должное, в отношениях с женщинами не допускал и грамма морального насилия или принуждения. Только по согласию. Ни одна из тех редких женщин, что отказала ему в близости, ни в чём не была им обижена.
 
   Отношения с Ольгой строились только на взаимной симпатии, его высокое положение академика ей было не нужно и даром. Академик же, как мальчишка боялся её потерять, боялся, что она внезапно исчезнет из его жизни, как и появилась.

   Сомнения и страхи отравляли ему существование. Однажды, когда Ольга готовила ужин, он решился задать вопрос, который мучил его с первой ночи. Какого чёрта она делает с ним, хоть и бодрым, но стариком, когда ей достаточно слегка повести бровью и любой мужик, вне зависимости от возраста и положения, тут же будет у её ног. Услышав подобную, как ей казалось, глупость, Ольга хотела, было, ответить, как обычно говорила родителям, когда они доставали её в плане оздоровления морального облика: "Такова моя королевская воля, с кем хочу, с тем и сплю, если надоела, то есть великолепный вариант - двухметровый эфиоп, даже православный, могу переехать к нему". Сейчас, взглянув на мужчину, заметила его настороженный взгляд и поняла, что он говорит всерьёз и очень боится, что она действительно переедет к эфиопу, отложила лопатку, которой ворочала котлеты, и сказала:
   - Если быть совсем честной, то я и сама не до конца понимаю, что именно в тебе нашла.

   Она ловко поддела котлету, та подлете вверх, перевернулась в воздухе, и почему-то без масляных брызг приземлилась в предназначенное ей месте на сковороде. Это было сделано так красиво, что Костин, не смотря на всю серьёзность момента, залюбовался виртуозными действиями рук любовницы. Ольга, поймав его восторженный взгляд, с гордостью пояснила:
   - Этому я научилась в Амстердаме два года назад, когда на каникулах подрабатывала в Макдональдсе. Так о чём это я говорила? Ну да, о нас. Малолеток не люблю в принципе, они все такие тупые, глупые, амбиции так и прут на пустом месте. Интеллект на ноле. Мужчина за сорок, если он нормальный, не алкоголик и при деле, состоявшийся, почти наверняка женат по второму-третьему разу на фотомодели. Терпеть не могу с кем-то делиться. Потом развод, это пошло и противно. Ты состоялся, целый академик, интеллекта вагон, можно бы и поменьше, к тому же в разводе. И вообще прелесть. При тебе не надо из себя дурочку корчить, ты во мне не только ноги ценишь, но и голову. Похвастаться тобой можно. На днях встретила однокурсницу, спрашивает, с кем я сейчас, говорю - с академиком. Так она решила, что со студентом в академическом отпуске. Так-то!

   Сравнение со студентом его несколько покоробило, но в целом услышанное успокоило. Но окончательно он уверился, что Ольга в ближайшее время не исчезнет, когда она начала вязать ему пуловер, и в его гардеробе стали появляться без предупреждения новые носки и трусы.
   -Костин, что не раздеваешься? Ждала, ждала и заснула. Ужин под шубой. - раздался заспанный голосок. - Как прошёл митинг? Почему так долго? Решили отметить успех? Пока тебя не было, перевела твою статью на французский, там два места, не очень понятных, красным выделила. Глянь, завтра поправлю. На флешке, на столе.

   Академик, обессиленный и опустошённый, молча сидел и смотрел на юную богиню. Как она выпорхнула из постели, накинула лёгкий кружевной пеньюар, направилась в кухонный блок, по ходу дела потрепав его по седым кудрям. Ольга, только пройдя мимо него, по отсутствию запаха поняла, что мужчина совершенно трезв и с ним происходит что-то нехорошее.
   -Что с тобой, плохо? Сердце? Что случилось?
   -У нас выпить есть? - выдавил из себя вопрос Костин.
   -Коньяк "Камю", сегодня купила. Да что с тобой?

   Она быстро открыла бутылку, плеснула в стакан на четверть, немного налила себе. Вставила стакан в руку Костина, с трудом разжав пальцы трясущихся, стиснутых в кулаки, рук. Он одним глотком выпил, ничего не почувствовал, попросил взглядом ещё. Следующая порция последовала в рот. На глаза стали наворачиваться слёзы, хотелось выть. Ольга быстро его раздела, пересадила в кресло, дала ещё коньяка. Похоже, это не физическое недомогание. Кто или что могло довести до такого состояния этого жизнелюба, бабника, весельчака, сверхуспешного человека? Она видела, что он готов разрыдаться как ребёнок.
   -В чем дело? Умер кто-то из твоих близких?
   - .....
   - Да говори же! Не молчи!
   -Нет, радость моя. Все живы!
   -Что, сучилось, - допытывалась женщина, теребя его кудри. - Выговорись, легче станет.
   - Об меня четыре часа методично вытирали ноги, я от этого отвык. Размазали по стенам. Никакого физического насилия, исключительно морально. Прости меня, не хотел говорить, не выдержал, испортил тебе вечер. Старею.
   -Да кто посмел! Милиция, ФСБ?
   -Да нет, члены кооператива.
   Костин стал медленно рассказывать. Через час, выговорившись, почти успокоившись, допил коньяк и немного поел. Еда не лезла в горло, он не чувствовал вкуса того, что ест. Опьянения не наступало. Первая реакция Ольги была бурной.

   -Да я этих институтских шлюх в клочья порву, как промокашку.
   -Оленька, их сто шестьдесят человек, вместе с членами семей. При этом, много и крепких мужиков.
   Женщина представила своё сражение с десятками здоровых мужчин, поняла, что задача ей не по силам, усмехнулась сама себе, спросила:
   -Почему ты просто не послал их всех и не ушёл.
   -Именно этого они и добивались. Уйти не мог, потому что многих подведу. Не хотел тебе всего говорить. Здесь большие деньги замешаны и серьёзные люди.
   -Это кто, например? - с легкой иронией спросила Ольга.
   -Ты их не знаешь, - с трудом проговорил академик.- Они все немолодые люди.
   -А всё-таки, кто они?
   - Например, Вишневецкий, - сказал Костин. - Не хочу забивать тебе голову своими проблемами.
   -Дядю Женю я знаю действительно не очень хорошо, а вот с его женой Ириной знакома ближе. Они люди серьёзные, это верно.
   -Откуда ты их знаешь?
   -У нас в гостях несколько раз бывали, а мама с Ириной, вроде, как приятельницы. Теперь выкладывай то, что не хотел говорить.

   Академик второй раз за вечер стал исповедоваться сопливой девчонке. Он очень боялся, что Ольга осудит его за сомнительные, с точки зрения общепринятой морали, делишки с квартирами и был поражён её реакцией.
   -Ну, ты молодчина, не только в науках силён. Ты и бизнесмен отличный. Я люблю тебя. Мы их всех, гнид, передавим и победим! Какой я в новом доме для нас пентхауз организую! В два яруса, с огромной террасой на крыше.
   -Родная, но мои три квартиры уже распланированы, две пойдут моим детям, я их уже пообещал, а того, что осталось, будет мало для пентхауза.
   -Костин! У нас будет всё! И нам за это не будет ничего! В душ и в койку! Я тебя сейчас приведу в форму.
2
   
   Вишневецкий с утра поднялся к себе в кабинет на втором этаже. Он с глубочайшей тоской взглянул на пачки отчетов по дефектоскопии металлоконструкций, лежащие на столе, которые предстояло просмотреть и утвердить. Такой порядок завёл он сам. Просто так, не прочитав, утверждать нельзя, зная склонность его специалистов к халтурам и припискам к объёмам выполненных работ. Он ничего не имел против приписок, но разумных, хотя бы теоретически исполнимых в названные сроки. Но если они в 20-30 раз превышали реальные объёмы, боролся с ними, считая подобный вид заработка слишком рискованным для клиента и опасным для их конторы, т.к. вел к неоправданно большим откатам и требовал использования черного нала. Эта деятельность прикрывала основные источники дохода, и должна оставаться легальной, без малейшего признака криминала. Только белые схемы. Евгений старался, насколько это возможно в России, вести легальную часть бизнеса максимально чисто и прозрачно. Никто не должен догадаться, что основное занятие компании - мошенничество в особо крупных размерах.

   Снизу позвонила Марина Беридзе.
   -Евгений Александрович, пришёл господин Рюмин Василий Егорович, просит аудиенции!
   -Пусть поднимается через пять минут.
   Когда шеф запирался у себя в кабинете, что бывало достаточно редко, подчиненные старались не беспокоить его без крайней надобности. Если Марина решила позвонить, значит, гость достал её по полной программе. Евгений знал Марину лет двадцать, из них больше десяти лет они работали вместе. Никаких отчеств со старыми друзьями Вишневецкий не признавал и при обращении к себе не требовал. Официальность тона сама по себе говорила о многом.
 
   Марина знала Пустого барабана с советских времен. Он был завсегдатаем в лаборатории её мужа в отраслевом НИИ, где нормы потребления спирта на научные нужды были завышены раз в десять. Она пыталась, правда не очень успешно, препятствовать спаиванию супруга, в пьянстве которого естественно винила Рюмина, который был его постоянным собутыльником, терпеть его не могла, и даже не пыталась этого скрывать.
 
    Марина, по мужу Беридзе, красивая хохлушка со стройными ногами, отличалась поразительным прагматизмом, если не сказать жестокостью ко всем окружающим. Её интересовало только благополучие её собственной семьи. Цена, которую за это приходилось платить, была ей безразлична, тем более, что вокруг всегда находились мужчины, бравшие на себя всю грязную работу. Придя в контору в качестве начальника отдела кадров, через месяц она разобралась, чем на самом деле заняты специалисты по высотному монтажу металлоконструкций, приняла это как должное, тем более, что платили ей в десять раз больше, чем на прежнем месте работы, и втрое больше, чем её мужу, причем не рублями, которые сжирала ненасытная инфляция, а долларами. Откуда однокашник берет американскую валюту в их якобы строительной конторе, её совершенно не волновало.

   Когда год назад Евгений начал менять старые гражданские кадры на отставных военных, она подошла к нему и прямо спросила, надо ли ей искать работу. Услышав в ответ, что подлежат замене только исполнители, а военные пенсионеры нуждаются в её опеке и заботе не меньше прежних сотрудников, успокоилась и продолжала верой и правдой служить старому приятелю. Жалеть о принятом решении ей не пришлось. Зарплата, возросла, в конторе появился десяток молодых мужиков, многие из которых смотрели на неё с восхищением и нескрываемым вожделением, от чего она отвыкла со студенческих лет, когда выскочила замуж за своего грузина. Чернявая, голосистая западная украинка, ростом под метр восемьдесят, из них две трети занимали ноги, носившая в сорок юбки на 25 сантиметров выше колен, неотразимо действовала на трёх прапорщиков, выделенных в отдельную бригаду специального назначения.

   Прапорщики -бывшие бойцы - интернационалисты, сражавшиеся в рядах "Тигров освобождения бойцов Тамил Илама" (тамильских сепаратистов с острова Цейлон). В СССР по всей стране подбирали, крепких, чернявых, смуглых, с индоевропейской внешностью парней, ростом не выше 160 сантиметров. После соответствующей, очень качественной подготовки, их отправляли строить социализм с оружием в руках на дружественном острове. С распадом СССР и окончанием контрактов, чернявые мелкие парни, которым было уже далеко за тридцать, возвратились в новый мир и новые страны. Трое таких первоклассных бойцов осели у Вишневецкого. Вся низкорослая троица млела при виде прелестей Марины. Вишневецкий не сомневался, прикажи она с милой улыбкой отправить Барабана в топку, эта компания, ни секунды не раздумывая, исполнила бы её пожелание, как не раз в джунглях делала это по приказу своих тамильских командиров.

   Рюмина в городе звали за глаза, а многие и в глаза, Пустым Барабаном. Василий Егорович был своеобразной личностью, а именно принципиальным халявщиком, патологическим лодырем, безответственным болтуном и, в довершение ко всему, еще и совершенно безграмотным человеком. Нет, наверное, при помощи компьютера он писал без ошибок, но на этом его грамотность и оканчивалась. Диплом одного из дистанционных вузов он купил лет пять назад, а до этого пятнадцать лет числился где-то между вторым и третьим курсами заочной сельхоз академии.

   Кличку свою он заработал ещё в советские времена. В ту эпоху он считался инспектором чего-то там. Имел возможность отсутствовать на работе большую часть дня под предлогом проверки объектов. Всё свое время тратил на распространение информации. Тогда деловой и бизнес информации в СССР не было в принципе, Василий Егорович целыми днями бегал по городу со светскими сплетнями, кого снимают с работы, кого согласовывают на повышение, кто из великих с кем спит, и так далее.
 
   При этом ухитрялся приходить в гости тогда, когда в организации или отделе, или просто в уютном закутке готовилась пьянка. Никто в городе не мог вспомнить, чтобы Рюмин хоть раз пришёл с бутылкой, хотя бы минеральной воды, хоть с корочкой чёрствого хлеба, только с информацией. Ни на одном мероприятии он за всю свою жизнь в общий котёл не дал и полтинник. Нюх же на подобные мероприятия у него был исключительный, поэтому появлялся он всегда вовремя. Как только вставал вопрос об отправке "золотого копытца" за следующей порцией выпивки, Рюмин ударял себя кулаком в грудь и со слезой в голосе провозглашал.
   -Мужики, я пас. Денег нет! Как пустой барабан!
Однако никогда не покидал застолье до его полного окончания, кроме тех случаев, когда его безошибочное чутьё подсказывало ему, что в данный момент ещё где-то начинается новое мероприятие подобного типа. Так к нему и прилипла кличка "Пустой барабан".

   Обижался Рюмин на кличку или нет, сказать сложно, внешне он этого не показывал. Действовал всегда по принципу - стыд не дым, глаза не выест. Казалось, что роль городского шута его вполне удовлетворяла.

   Прошло полтора десятилетия строительства капитализма, изменились новости, изменился и контингент, с которым контактировал Василий Егорович. Часть приятелей перешла в категорию деловых людей, они перестали пить на рабочих местах и скидываться по рублю на бутылку портвейна, перебрались на отдых в элитные сауны и клубы, а оставшиеся в прежнем статусе, и продолжавшие жить по законам социализма, были Барабану, как. Впрочем, и он им, не нужны и не интересны. Светские новости теперь распространяли официальные СМИ, сплетни - жёлтая пресса. Барабан, чтобы остаться на плаву, вынужден был сменить амплуа, переквалифицироваться в эксперта по экономическим проектам. Основным его занятием стало в течение рабочего дня слоняться по офисам деловых людей и предлагать к реализации за малую долю прибыли, если дело выгорит, всяческие чужие прожекты, о которых он узнавал, вояжируя по конторам,. Если проект проваливался, что бывало почти всегда, он не расстраивался, в запасе были десятки других бизнес-идей.

   Вишневецкий, в отличие от большинства бизнесменов, хотя и не любил Пустого барабана, считал его весьма полезным. Он приносил огромный объём информации обо всём, что творилось в регионе. Ни один отдел анализа не был в состоянии собрать такое же количество с такой же оперативностью сплетен и слухов, подкреплённых комментариями, данными в личном плане разными людьми, которое переносил по городу Рюмин. На девяносто девять процентов это был шлак, но периодически там попадались бесценные золотые самородки. Их реализация с лихвой окупала часы, бессмысленно потраченные на выслушивание остального бреда, и стоимость выпитого Рюминым коньяка.

   Однажды, бегая в поисках спонсора, который будет готов выкупить оптом вагон шампанского перед Новым годом, он слил Вишневецкому информацию, включая копии всех документов, о приходе груза. После чего сотрудники Евгения, зная место, время, номера вагонов, отследили прохождение состава через последнюю перед городом узловую станцию, по копиям накладных оформили получение груза, и через час после его поступления разгрузили и исчезли в неизвестном направлении. Кражу обнаружили через неделю, когда 90% шампанского уже выпили жители региона. Шампанское оказалось застрахованным, владелец в накладе не остался. Вневедомственная охрана и железнодорожники потом очень долго судились, выясняя, кто виноват в большей степени. Были и другие аналогичные случаи. Поэтому послушать, что в очередной раз принёс Пустой барабан, стоило. Кроме того, это был замечательный предлог для самого себя, отложить изучение отчётов дефектоскопистов.

   Вообще-то, никакая новая тема Евгению была не нужна. Все ресурсы - и людские, и материальные распределены. Он ввязался в строительство многоэтажного кооперативного дома, куда бросил все рабочие бригады и вложил изрядную часть свободных средств. Затем начали ремонт в купленном офисе, это также обошлось недёшево. По части нелегальной деятельности, они начали две очень крупные операции на транспорте, одновременно в шести областях страны. Но основные средства и силы поглощала стройка, отдачи от которой в ближайшие месяцы ждать не приходилось. Влезать ещё во что-то новое он не мог.
 
   Заявленные пять минут требовались ему для организации приёма. Нужно было выбрать образ, в котором он предстанет перед гостем. Персонажей, которых он изображал, было много. Иногда он был жёстким бизнесменом американского типа. Мог предстать в образе патологического хама. Иногда начинал играть утонченного интеллигента и эстета. Становился радушным хозяином, или надевал маску бешеного бегемота. По обстоятельствам был прожженным уркой или ханжой - защитником морали и законов. Перевоплощался в ещё десяток других персонажей, которые выходили у него с разной степенью достоверности, но всегда лицедействовал с вдохновением и полной отдачей сил. Сегодня он решил быть своим парнем, радушным разгильдяем и пьяницей. Его жена Ирина зная о его страсти перевоплощаться, шутила, что он не вышел из младшего школьного возраста и старается во всём подражать любимому герою детства Урфину Джусу из Волковского "Волшебника Изумрудного Города". Впрочем, она, возможно, не шутила и была права.

   Евгений отодвинул в сторону отчёты, закрыл компьютер. Из стопы визитниц и еженедельников, лежавших справа от него, достал главный на этот год. Раскрыл на букве Р - Рюмин. Рядом положил пару простых карандашей ТТ великолепно заточенных. Заслуга Марины, лучше неё точить простые карандаши не мог никто. Со времён работы в геологии он привык писать заметки для себя только ими.*(Полевые дневники геологов традиционно заполняются простыми карандашами). В своё время он долго сомневался, куда записывать приятеля. На "Б"- барабан, на "П"- пустой, на "Р" - Рюмин. Под конец решил, зачем лишний раз обижать человека, приносящего, хоть малую, но пользу. Василий мог видеть, куда хозяин кабинета делает записи.
   Из закрытого отделения стола достал три серебряных блюдца и нож. Извлёк лимон, пару рюмок и бутылку 0,7 литра "Хеннесси", слегка початую, подумал с минуту и прибавил к ним низкую вазочку из серебра с маленькими сухими бисквитами собственного производства. На два блюдца поставил хрустальные рюмки, на третьем разложил тонко нарезанный лимон. Серебряные изделия сияли зеркальной полировкой и белоснежным матовым тонким рисунком, были изготовлены по новой технологии, имели пробу 9999, из-за этого практически не темнели и потому не требовали постоянной чистки. Осмотрел натюрморт, остался не доволен. Прибавил к нему двое серебряных щипчиков и пару таких же чайных ложек. Щипчики для лимона, ложки для бисквита.

   Рюмки также были знатными, изготовлены на Гусь-Хрустальном стекольном заводе в конце сороковых годов, когда за брак и плохое качество соколы товарища Сталина ставили к стенке. Словом, произведение искусства, полностью ручной работы от резки уникального рисунка до полировки последней грани узора. Не то что современный ширпотреб в виде прессовки из стекла с присадкой свинца, а иногда и без неё. Если к ним слегка прикоснуться, лучше всего серебряным ножом, начинали издавать красивый, нежный, высокий звон, звучавший несколько минут. На ножках располагались шары с огранкой 96 граней, так преломлявшие свет, что сразу было трудно разобрать, сделаны они из прозрачного хрусталя или из смеси стёкол семи разных оттенков. Особенно хороши были рюмки при искусственном или направленном освещении. Они сияли как бриллианты, заливая пространство вокруг себя десятками миниатюрных радуг. Поэтому хозяин кабинета перенёс настольную лампу на журнальный столик, включил её, направив луч света на антикварную посуду.

   Рюмки достались ему в наследство от бабушки. Согласно семейной легенде, по приказу вождя всех народов партия хрусталя была заказана для использования на дипломатических приемах в Кремле. Часть продукции эксперты оружейной палаты забраковали. Почему именно, легенда умалчивала. Посуда поступила по бросовой цене в "свободную" реализацию. В последнюю часть легенды Евгений охотно верил, так как подобную практику продажи своим людям, якобы испорченных, бракованных или похищенных товаров, многократно наблюдал в 70 и 80-е годы. Попали они к их семье по огромному блату, детали которого не подлежали оглашению. Это тоже смахивало на правду. Его бабушка была весьма любвеобильная дама и умела, если в процессе не теряла голову, пользоваться своей красотой на благо семьи, заводя нужного в хозяйстве мужа. Ну а если трезвый взгляд на вещи сохранить не удавалось, или муж не оправдывал степень нужности, мужей приходилось менять. 
 
   Ровно через триста секунд раздался лёгкий стук, не дожидаясь ответа, дверь открылась и в кабинет, плавно покачивая бедрами, вплыла Беридзе.
   -Господин Рюмин!- произнесла она.

   Женщина слегка отступила к стене, как бы пропуская пришедшего с ней человека, фактически продолжая перекрывать проход, и вынуждая гостя протискиваться под своим бюстом в узенький проход между ней и шкафом. Быстрым взглядом окинула стол, оценила приготовления шефа, сделала недовольное лицо. Пустой барабан просочился в оставленную ему щель. Росту у Василия Егоровича было 168 сантиметров, Марине он доставал макушкой до подбородка, худощавый, с сильными залысинами, острыми чертами лица и мышиного цвета волосами в которых последнее время стали проглядывать седые волоски. Беридзе убедилась, что доставила гостю достаточно много неудобств, злорадно усмехнулась и покинула кабинет начальника, гордо подняв голову и грудь.

   -Ну и стерва! Как ты с ними управляешься! - воскликнул Рюмин прямо от дверей, даже не поздоровавшись, имея в виду не только Беридзе, но и остальных женщин коллектива Евгения. Его взгляд метался из стороны в сторону, не мог выбрать, на чём остановиться, перескакивая с бедер удалявщейся Беридзе на стол с коллекцией хрусталя и серебра. Наконец сервировка победила, взгляд окончательно сфокусировался на коньяке.
   -Привет, проходи, садись. Стерва? Может быть, но какие ноги и экстерьер! Согласись!
   -Есть тема! - начал Барабан. О Марине он уже забыл, его лицо начало светиться внутренним огнём, излучало энергию. - Только для тебя!
   -Рюмку коньячка под лимон? - не обращая внимания на слова гостя, предложил Евгений. В голове мелькнула с насмешкой мысль - "Интересно, скольким десяткам людей он это уже слил и с этими же словами?". Спросил.- Крышу-то на доме отремонтировал?
 
   Когда Рюмин последний раз был у Вишневецкого, то жаловался, что в его загородном доме течёт потолок. Евгений решил до последней возможности уклоняться от разговора по "Теме", довести информатора до исступления. Когда такая тактика срабатывала, гость выдавал максимум информации с минимумом фантазий, домыслов и тумана. Потом, когда Пустой барабан станет пуст и в информационном плане, зевнуть, потянуться и сказать, что всё услышанное - бред, и ему, Вишневецкому, и даром не нужно. После чего выставить сконфуженного гостя.

   -Крыша? А да, то есть, нет. На чердаке пару ванн поставил, до весны подождёт. Я вот о чём!- Гость был сильно взволнован, нервно вышагивал перед столом хозяина от двери к окну и обратно. Столь перевозбуждённого Рюмина не приходилось видеть давно.
   - Вася, садись, чего мечешься. Не на пожаре.
   -Тема только для тебя. Эксклюзив!
   -Коньячка налить? - повторно предложил Евгений.
   -При чём тут коньяк!
   -Ну, не хочешь, не надо, сам выпью. Мне больше достанется. Ты, наверное, сегодня за рулём? Попробуй бисквиты, сам пёк по рецепту бабушки. Может чая или кофе?
   -Да, на машине, как всегда. Не в этом дело, тут такая схема прорисовывается!
   -Всё хочу тебя спросить, ты почти всегда на машине и подшофе, как с ГАИ вопросы решаешь?
   -Легко. Раз в неделю с ГАИшным начальством усугубляю, - не удержался от хвастовства Рюмин, открыл рот чтоб продолжить по теме.-...
   -Тогда наливаю? - рука хозяина застыла с открытой бутылкой "ХО" "Хеннесси" над второй хрустальной рюмкой.
   -Наливай!- сдался гость, поняв, что сегодня без выпивки хозяин его слушать не будет. Впрочем, он всегда был готов выпить хорошего коньяка
   -Давно бы так, - изрёк довольный Евгений, наполнив на три четверти рюмку гостя. Он никогда не наливал спиртное, как европейцы - плеснуть коньяка на донышко считал извращением.
 
   Пустой Барабан сел напротив хозяина, взял рюмку, посмотрел на просвет на яркую настольную лампу, полюбовался содержимым и игрой света в гранях. Почти красный напиток утопал в радугах. Поиграл рюмкой, переливая содержимое со стенки на стенку, полюбовался сменой оттенков - от жёлтого к янтарному, затем почти красному, от него к коричневому и обратно. Понюхал, оценивая букет, пригубил, смакуя, послевкусие, ещё чуть-чуть плеснул себе на язык, посмаковал, опять полюбовался игрой оттенков на просвете. Отпил небольшой глоток. Поставил наполовину опустевшую рюмку на серебряное блюдце.

   -Если говорить честно, Женя, мерзавец ты ещё тот! О-го-го!- вдруг начал не по теме, а за жизнь Рюмин. - Думаешь, я не понимаю, чем ты занят, на самом деле? Знаю, может и без деталей. Один из немногих. Большинству то, что ты творишь, в голову прийти не может. Но это я так, к слову.
 
   Взял рюмку допил остававшийся в ней глоток янтарной жидкости. Выразительно посмотрел на хозяина Тот с нескрываемым любопытством смотрел на старого знакомого. Всё происходящие смахивало на шантаж, но не вписывалось в классические рамки. Наполнил рюмки снова. Молча решил дождаться продолжения.
   -Знаешь, я тебе даже благодарен, ты один из немногих в городе, кто ни в глаза, ни за глаза никогда не называл меня Пустым Барабаном. Но важнее другое. Ты единственный, кто никогда не забывает заплатить мне мою долю, если то, что я сообщил, помогло тебе заработать. Тебе можно верить.
   -Не стоит, Вася, столько водки вмести за четверть века выпили!- наиграно простодушно отмахнулся Евгений. Разговор нравился ему всё меньше и меньше.
   -Стоит, ещё как стоит, ты ж даже с вагона шампанского, что твои орлы увели, мне денег подкинул. Хоть и под другим предлогом.

   Хозяин кабинета неприятно удивился и глянул на гостя несколько под другим углом зрения. Больно много знает или догадывается, может пора укоротить его на голову? Стал быстро просчитывать варианты ответных действий.
   -Знаешь, начинаю о том жалеть, - заметил Евгений, наполняя опустевшую тару.
   -Ты один спросил про мою крышу, я и сам-то забыл, - не обращая внимания на возникшее напряжение, продолжал гость.- Это дорогого стоит. Должен я тебе. Пришёл к тебе, как водится, с двумя вестями. Плохой, что ты влетаешь минимум на миллион зеленью, и хорошей, что из этого залёта можно вывернуться.
 
   Через полтора часа, когда гость уходил, бутылка опустела на две трети, бисквиты и лимон были съедены, а настроение у Вишневецкого стало хуже некуда. Оставшись один, открыл окно, чтобы проветрить помещение, собрал остатки выпивки и грязную посуду в специальный короб и пошёл мыть. Это он не доверял никому, чтоб не побили и не испортили. Перед этим позвонил вниз.
   -Марина, два срочных дела, свяжись с Костиным, он до конца дня мне нужен у нас в офисе. Второе, с моего стола из кабинета менеджеров принеси мне, пожалуйста, папку "Кооператив".

   Вернувшись из туалета, расставляя в столе хрусталь и серебро, Евгений обдумывал информацию, полученную от Рюмина. Вдруг в голову пришла неприятная мысль. Она давно крутилась, но только сейчас полностью сформировалась. Евгений задумчиво откинулся в кресле и сам себе пробурчал под нос.
   -Если закон всемирной подлости в природе существует и функционирует, то в ближайшие день-два нужно ждать очередных неприятностей. Поодиночке они не ходят. Пришла беда, раскрывай ворота! К глубокому сожалению, подобные предчувствия его очень редко обманывали.
   
   4.
   
   Собрались у Ныровых, Сергей был в институте, гостей принимала Татьяна. Муж вообще старался держаться подальше от кооперативной каши.
   -Надо признать, что первый раунд мы проиграли,- сказала Анна.
   -Ты что, слепая, не видела как мы его...- начала Галина. Подобное утверждение подруги её искре возмутило.
   -Да ничего вы его. Соли на хвост посыпали, честолюбие своё потешили. Всё. Нет, ещё одно, врага лютого нажили, - перебил её Раевский.
   -Да мы его с дерьмом смешали!- закончила свою мысль Галина Сопчук.
   -Зачем мешали? Была чёткая задача, довести его до последней стадии бешенства, спровоцировать уйти в отставку. Этого не добились, остальное не имеет значения. Почему прекратили давить, зачем дали отсрочку? Ещё чуть-чуть, он бы сломался! - настаивал Рогов.
   -Прошла наша резолюция! - гордо ответила Нырова.
   -Ну и зачем она вам? Вы дали им три месяца форы, - сказала Анна.- Это важно! К следующему собранию правление будет готово.
   -Эх, девки, думали б вы головой, а не обиженным передком, - поддержал жену Игорь Раевский.- Фактически мы проиграли.
   -Ещё посмотрим, кто проиграл! - гордо бросила Галина.
   -Если вы полагаете, что ещё пару раз сможете, теша своё самолюбие, помакать Костина в дерьмо, то без меня, мне хата нужна, а не ваши амбиции. У нас был один выстрел, и тот в молоко, - зло бросил юрист Рогов.- Стояла задача - немедленно или переизбрать, или добиться добровольной отставки Костина, стравить его с Вишневецким, вынудить строителей остановить или замедлить работы. Мы получили противоположный результат. Второй раз народ не поднять, тем более не имея документов, подтверждающих ваши обвинения. Не получится. Люди не придут на собрание. Собрались все в надежде толпой завалить слона. Не смогли, попрячутся по норам.
   -Ребята, не ссорьтесь, - примирительно сказал начальник первого отдела. - Проиграли мы однозначно. Выиграть не могли. Костин крепок, он не уступил бы давлению. Я за ним внимательно наблюдал. Он раз пять закипал, ещё чуть-чуть и взорвётся, но каждый раз успокаивался. Сам уйти он не может. Мы зря на это рассчитывали. С инфарктом бы свалился, но сам не ушёл. И что давить перестали, правильно, переизбрать его у нас тоже не вышло. Люди его уважают, половина сидящих в зале от него сильно зависят. Открыто голосовать струсят, пока открыто не предъявим против него разоблачающие документы.

   Повисла тишина. Возразить было нечего.
   -Пока Костин и Вишневецкий заодно, мы ничего не сможем сделать. Они оба чётко и точно исполняют свои обязательства. Придраться не к чему, - мрачно сказал новый председатель ревизионной комиссии Виктор Сухой. - Надо искать документы, их не может не быть!
   -Проверь Эдика, кассу, бухгалтерию. К его вороватым ручонкам не могло что-нибудь не прилипнуть, - предложила Анна Раевская.
   -Проверять нечего! Мы же взносы не сдавали! Заплатил Эдик, Пирогов и два других члена правления. Все четыре суммы перечислены Вишневецкому до копейки. Приход равен расходу. Евгений строит за свои деньги. Вложил миллионов пятьдесят. За деньги членов правления двадцать раз отчитаться может. Нам счета не выставляет. Нет предмета проверки. Прёт, как танк, недаром кличка Бегемот.
   -У меня в его конторе один приятель имеется, он говорит, что когда Бегемот узнал о нашем плане, два дня ревел, матом крыл всех подряд. Сначала приказал консервировать котлован и готовить технику к выводу с площадки. Прошло три дня - новый приказ - отменить консервацию, работы активировать. Дал новые деньги на завершение переноса водовода и на выведения "0". Приказал до декабря окончить фундамент и цоколь, чтоб весной с первым теплом начать поднимать стены. Вчера очередные фуры с материалами поступили. За зиму планируют завезти кирпич по льду из Китая.
   -Директор института против Костина, ему всё происходящее не нравится, - напомнила Нырова. - Нам дал понять, что законные требования коллектива всегда поддержит.
   -Так то законные, - с насмешкой прокомментировал Рогов.
   -Если б ты знал, насколько академику Костину начхать на твоего кандидата наук - директора, а Вишневецкий вообще имел его, - бросил Игорь Раевский. - Вы что, не понимаете, задача директора разогнать наш балаган, вернуть землю из кооператива институту, имея согласования и готовый через месяц ноль, самому строить и самому решать, кому и на каких условиях давать жильё, а кого вообще задвинуть. На его фоне Эдик с Евгением, с их лозунгом - жильё по себестоимости - само благородство!
   -Если у Вишневецкого хватит сил самому построить дом, то тогда он, при сегодняшней нашей позиции, будет сам делить весь пирог без директора института. Переизбрать правление сегодня невозможно. У них хватило ума промолчать в ответ на наши требования. Резолюция - филькина грамота, а договор между ЖСК и компанией Вишневецкого никто не расторгал и расторгать не собирается. При тех реальных затратах, что понёс Вишневецкий, ни один суд не удовлетворит требования об аннулировании договора без компенсации затрат строителям. Их можно выплатить сегодня только из взносов дольщиков. Круг замкнулся! Деньги как всегда выиграли!
   -Это не справедливо! Так не должно быть! - завела свою обычную песню Татьяна Нырова, один из зачинщиков бунта. Ей до одури не хотелось отдавать семейные накопления жирному борову Её муж десять лет на него батрачил, кое-что она скопила сама, а теперь всё это надо отдать халтуродателю Сергея! В сердцах Татьяна воскликнула. - Нет, так не будет!
   -Будет Таня, будет. Я вас ещё месяц назад предупреждал, что ваша затея - конченая глупость, - сказал Рогов.
   - А вдруг у нас что-то путное выйдет?- зло спросила Галина.
   - Даром лучше, чем по себестоимости, - усмехнулся мужчина.
   В комнате повисла тишина.
   -Хотите информацию для размышления?- спросил главный инженер института.- Я ж строитель по первому диплому. Так вот, плита, подведенная под монолит, рассчитана не на девять этажей и не на двенадцать, как говорят строители, а минимум шестнадцать- восемнадцать, а то и больше, и подземные казематы в три этажа. Это бомбоубежище от ядерного нападения какое-то, а не подземная парковка. Вчера в котлован спускался, там арматуру в руку толщиной варят.
   -Значит, строят не 120 квартир, а минимум 200?
   -Получается, так,- подтвердил инженер. - Кстати, сварщики у них великолепные! Не зря деньги получают.
   -Нашёл чему радоваться,- буркнула Нырова.
   -Нам хорошо строят наш дом, почему не радоваться?
   -Кстати, - заговорил начальник первого отдела. - ходят слухи, что новый директор, послушав на собрании, что вы творите с академиками, прикинул, во что вы при желании превратите его кандидата наук, и отдал команду установить всех зачинщиков. Кто важней для его докторской диссертации, академик Костин или трудовые массы, понятно всем.
Продолжение  публикуется  по  пятницам.  Повесть  содержит 6 частей.