Ахиллесова пята - 23

    Одни люди направляют избыток своего гнева   на других, на тех, кто под руку подвернется.  Другие  - на себя. И в том, и в другом случае – это  самоубийственно, потому и не разумно.  Но по личному опыту, имея  довольно вспыльчивый  характер,  я знала, что можно не слишком клокочущий гнев использовать как  инструмент, с помощью которого легко  меняется отжившее старое  на перспективное  новое.   У моей машины на стоянке возле вокзала кто-то сильно ободрал левое крыло. И, как ни странно, банальное  московское происшествие переключило тумблер с моей  прокисшей в провинции грусти  на вполне рабочее  состояние ироничной и деловой москвички.  Я быстро отыскала в закромах себя  затюканную Клавдией Ивановной  мадам из телецентра, перевела ее в активное состояние  и  почувствовала себя  вновь  собранной и  готовой  к встрече с гаишником, с дорожными полицейскими, с неадекватными мужиками, которые  нагло подрезают машину, видя женщину за рулем. Здравствуй любимый  город с пробками!
 
    Подъезжая к дому,  я окончательно пришла в столичную норму. Бытие определяет сознание?  Еще как! Варить борщи для повелителя?  Даже для такого молодого, здорового и успешного, как Миша?  Нет, для таких подвигов пусть живут Клавдии Ивановны. Ну, какая же я все-таки  Грымза Грымзовна!

    Какое счастье оказаться дома!  Настойчивый  телефонный звонок заставил меня бросить чемоданы и сумку в прихожей, без тапочек, босиком пробежать в гостиную, плюхнуться  на диван и  ответить на вызов.   Ну, конечно, у кого может быть нетерпение, схожее с младенческим? Любимая  подруга изнывала от любопытства.

   - Привет, ты дома?

   - Нет, я в Париже.

   - Если бы это могло быть правдой, как бы я порадовалась!

   - Иля, я только что вошла в дверь, сижу босиком, без тапочек.  Мы же договорились, что я сама тебе отзвонюсь.

   - Слово-то какое мерзкое отыскала, похоже на «отобьюсь». И пожалуйста. Не очень-то хотелось.

   - Будет тебе. Приезжай через пару часов.
 
   - Это другой разговор. Куда кота дела? Я ему тут пашинку прикупила на рынке.

   - Он пока у мамы. Привози. Прямо сейчас включу холодильник.

   - А тебя чем побаловать?

   - Это я тебя буду баловать. Клавдия Ивановна целую сумку кулинарных деликатесов передала.
 
   - Как мило с ее стороны!

   Мой дом – моя крепость! Пусть воздух в квартире нежилой, пусть холодильник выключен и кухонные полки пусты, словно после ремонта. Пусть не работают фильтры на ввод  воды в квартиру, и на балконе совсем нет цветов, пусть жалюзи закрывают уличные стекла, и пыль скоро  взлетит в воздух вместе с движением штор.  Пусть меня ждет генеральная уборка!    Радовало главное -  я вернулась домой из заточения на свободу  и от этого мне очень хорошо!
 
   Как бы в ответ на восторженные   мысли  с кухни потянуло легким, знакомым ароматом жареной картошки.  Привет тебе, сосед! То, что совсем недавно  отравляло мне жизнь,  сегодня показалось веселым, уютным и безобидным. Нужно отнести ему пирожков. Углеводы к углеводам!

   Решительно встала с дивана, отыскала тапочки и вылезла  на балкон. Московский вечер одаривал запахами сигарет и  парфюма от соседей справа, легким дымком от костра, который доносил восточный ветер со стороны Капотни,  а также  густым  ароматом  выхлопных газов. Будто и не уезжала!  Любимая моя  газовая камера!  Здравствуй!
 
   Наверное, стоит путешествовать  хотя бы для того, чтобы ощутить радость возвращения и понять, что позитив с негативом  ни в коей мере не  селятся вокруг. Внешняя среда с ее перманентными сюрпризами  на удивление постоянное явление, в отличие от индивидуального   восприятия. То, что плохо сегодня, может оказаться вполне сносным  завтра.  Весь спектр оценок живет внутри. Ну что же? За работу!

   Через два часа квартира  слегка начала  напоминать жилое помещение. Правда, беспорядок усилился, потому что из открытых чемоданов наружу выбрались платья, кофточки, туфли, книги, пироги, пряники и даже запеченный гусь. Я устало села на диван, вспомнив слова мамы: «В день приезда не усердствуй с уборкой, все постепенно придет в норму».  Хорошо! Постепенно, так постепенно. Именно в этот момент прибыла Илона.

   - Ты шикарно выглядишь, подруга. Загар потрясающий! И румянец какой-то земляничный. Или это младенческий диатез?
 
Она, как в былые времена,  была по-детски  рада моему возвращению и ничуть этого не скрывала.

   - Я тоже рада тебя видеть. Как же я соскучилась! Пойдем есть, и потом  пить чай.
 
   - Так ты не отменила свою глупую привычку - не есть в дороге?

   - Не отменила. И если учесть, что в пути я уже сутки – делай выводы.

   - Я их  давно сделала. - Илона засмеялась.

Спустя час, объевшиеся и слегка осоловевшие,  мы сидели на диване в одинаковых позах, обняв коленки, и  болтали.
 
   - Что-то я тебя не пойму. Вроде бы все замечательно, а ты какая-то не слишком счастливая.

   - Иля, человек не может быть слишком счастливым или не слишком. Счастье – оно либо есть, либо ты его не чувствуешь внутри себя.
 
  - Ну?

  - Что?

  - Так чувствуешь или нет?

  - Не знаю. Мне было там по-разному,  даже комфортно, когда возилась с Ванюшкой. Они все такие милые, добрые люди, правильные, цельные. Я – совсем другая. Но дело даже не в этом. Все было сносно до разговора с Арсеньевым.

   - Так и знала.
 
Илона встала и прошлась по комнате.

   - Ты мне как-то говорила, что между Синельниковым и Михаилом есть явное сходство. Они – люди долга. А я всегда знала – масштаб у них разный. Теперь модно говорить об энергиях. Так вот уровень их энергий – разный.  Один был гигант. Другой – провинциальный добряк.

Я молчала, потому что хорошо понимала, что Илона говорит  не о том. И Миша был очень сильным человеком. Не менее сильным, чем Синельников.  Но сообщать ей на этот раз весь объем правды не хотелось. Пришлось выкручиваться.

   - Иля, они там  жили полной и единой семьей, а я в нее никак  не  вписывалась. Вот и все.

   - Все? – Она  смотрела на меня, как прокурор на процессе.

   - Все.
 
Даже ей я не могла и не хотела рассказывать о том, что произошло со мной в Реже: о встрече с удивительным священником, а потом о таинственной встрече с Богом. Я одна должна была отыскать тот самый  Королевский рубин величиной с голову пантеры, сама и без помощников.
 
   Проводив подругу,   решила исполнить свое намерение  -  осчастливить соседа.   Даже не переодевшись в уличную обувь, прямо в домашних тапочках,  спустилась этажом ниже.  Дверь открылась практически сразу. На пороге стоял Олег, а вокруг него были в кучу свалены рюкзаки и штативы.   Три дорогущие камеры  возлежали на пуховиках, как на персональных матрасах, превращая куртки в диваны для заморской техники.

   - Пирогов принесла и гуся. Мне надавали с собой всякой всячины, одной не осилить. Хочу поделиться.

Он улыбнулся, взъерошил светлый волнистый чуб и сделал пару шагов назад, молчаливо приглашая меня зайти. Близорукие глаза ласково смотрели сквозь внушительные линзы, но взять  поднос  из моих рук он, конечно, не догадался. Ох уж, эти мне ученые мужи!
 
   Я направилась сразу в гостиную и водрузила гуманитарную помощь из Режа на край стола, заваленного  множеством фотографий.  Они были в формате А4, яркие, необычайно красивые.

   - Откуда это? Ты что, фотографией начал увлекаться?

   - Ир, это же профессиональные снимки, ты разве не видишь?

   - Теперь вижу. Слушай, они мне сильно напоминают фотоработы Вадима Гиппенрейтера.  Почти такая же красота и явно его почерк. Откуда это?

   - Глаз-алмаз. Эти фотографии, считай, его ученика. Правда Вадим Евгеньевич, наверняка, и сам не знает, что у него есть такой ученик-поклонник. Но Пол именно его считает  наставником.
 
   - Пол? А кто такой Пол?
 
   - Мой друг, микробиолог из США. Он сейчас придет, подожди, я вас познакомлю. Будет знать, кто пироги притащил.

   - Как-нибудь в другой раз.
 
   - Ну, как знаешь, - в голосе едва уловимо обозначилось разочарование.
 
   - Приятного аппетита.

   - Ага, спасибо.

   Вернувшись в квартиру, я полезла в книжные шкафы, чтобы отыскать альбомы Гиппенрейтера.  Уселась за стол и утонула в красотах природы ближнего и дальнего зарубежья. Памятники архитектуры,  Храмы, натюрморты. Любимым был альбом «Рождение вулкана». Сердце замирало от такой пронзительной красоты:  будто Земля на миг распахивала окна в свои глубины, и дух перехватывало от мощи и силы ее внутреннего огня.  Человек мнит себя всесильным? Боже, Боже, какое заблуждение!  Если бы люди чаще всматривались в мир Вселенной, это бы поубавило и спеси, и гордыни, и  соперничества. Барранкосы и вулканические долы создавали просто инопланетные пейзажи!  Природа Дальнего востока и Камчатки обезоруживала  дикой и первобытной красотой! Я снова захотела в поездку! Только теперь на Алтай. Зачем мне Алтай?  Не важно. Хочу и все! Если бы родилась мужчиной, то непременно стала бы путешественником и математиком!  Вот бы снять фильм! Сколько замечательных дел на Земле, сколько красоты, спрятанной от человека, на просторах России! Какой  мелкой, бескрылой  и пустой  кажется жизнь ночных клубов и ресторанных тусовок.  Нужно  обязательно сделать фильм! Хороший документальный фильм о фотохудожниках. Как только выйду на работу, займусь.  А то  кормим народ примитивной кашей без масла, соли и сахара. Я давно была уверена в том, что программы на телевидении  нужно в корне менять. Кажется,  Михалков говорил о том, что сегодняшние дети – это завтрашний народ.  Так сколько же еще мы будем держать  больших и маленьких на голодном пайке? И скармливать им суррогат вместо настоящей еды? А потом ожидать, что мы получим здоровое и умное поколение?
 
   Опять телефон...

    - Ариша, я тебя отвлекаю?

    - Мам, ну, от чего ты можешь меня отвлечь? Я что - министр? Или член парламента?

    - Вот и славно. Кексика забери. Он скучает, как собака, не ест ничего. Отощал, смотреть больно.
 
    - Сейчас приеду. А Сергей где?
 
    - Он остался на даче, там дела накопились. Ему учиться скоро, не до этого будет. Вот он и решил там один похозяйничать.
 
    - Поняла. Еду.

Окинув взглядом стол, сплошь заваленный альбомами, махнула рукой на непорядок и, взяв сумку с документами и ключи от машины, вышла и вызвала лифт. Этажом ниже кто-то шуршал пакетами.
 
   У меня оказался попутчик. В лифт вошел постриженный «бобриком» мужчина лет сорока - сорока пяти, спортивного телосложения, среднего роста, в очках и с голливудской  улыбкой.
 
    - Привет! Пол? Как гусь?
 
От него пахло хорошим дорогим  мылом.
 
    - Привет! Почти как наша Рождественская индейка!

Я не испытывала ни смущения, ни дистанции, говоря с практически незнакомым человеком.Так вот ты какой, тайный ученик Вадима?
 
    - Меня зовут Ирина, Олег  предупредил, что у него погостит друг-микробиолог, который по совместительству любит фотографировать. Рада  встрече.

    - И я рад, Ирина. Спасибо за пай. Вся еда – вкусная!
 
    - На здоровье. Возьму над вами шефство и принесу еще что-нибудь домашнее.

    - Шефство? Это что?

Лифт остановился. Мы вышли.

    - Расскажу потом, я тороплюсь.

    - О кей!

Он быстрым шагом перешел улицу и скрылся за соседним домом. Какая странная энергетика… Мне столько приходилось общаться с людьми. Каждый раз это было по-разному. А сейчас  у меня  создалось ощущение, что я поговорила сама с собой.





Продолжение следует...