Упрямый росток

«А ещё, Гвиндон, на углу, ну, ты знаешь, – там, у остановки, росло дерево. Оно было такое одинокое, но красивое и раскидистое. И вот приехал новенький каток-комбайн и заасфальтировал вокруг площадку… А на следующую весну дерево засохло. И оно стояло там некоторое время. Проходишь мимо этого Места, и жутко становится. Почему-то жутко. У него такие мощные, корявые ветви и – голые… И мощные узловатые корни, как руки у человека, который не смог выбраться из-под земли.
Ну, а потом дерево вообще срубили, а корень тоже заасфальтировали. Но, как проходишь мимо Места, всё равно – жутко».

«Милая Визи, – думал Гвиндон, она даже не знает, что всё это мне давно известно». И, ты знаешь, Визи, уже готов рассказ. Я расскажу тебе, что произошло дальше.



***

Асфальт. Яркое солнце. Озон после грозы. И вдруг асфальт на том зловещем Месте, где срубили дерево, лопнул. Это – росток!.. Он много-много дней бился, стучался тонюсенькими кулачками. Но люди обходили это Место. Наверное, поэтому никто не слышал его стуков, и вздохов, и всхлипываний. А он изгибался всем телом, всем своим растущим существом, как цыплёнок в скорлупе. Он дышал на свои бледно-зелёные ладони, которым не хватало хлорофилла, плакал от своего непосильного упорства и принимался вновь изнутри толкать худенькими плечами стебля разгорячённый солнцем асфальт.

И вот, то ли под действием солнечных лучей, то ли от этих слабых, но непрестанных усилий, корка асфальта чуть подалась и лопнула. И от того места, где она лопнула, побежали в разные стороны трещины, а в маленький образовавшийся в центре кратер просочился свет!..
 
Росток изогнулся от радости. Он прильнул своим весёлым зелёным глазком к этой щёлке. Солнца!.. Солнца!!.. Он пил всем существом животворный свет, как усталый путник воду родника. Это было, как будто девушка вдруг ответила взаимностью безнадежно влюбленному в неё, которому уже сказала: «Нет».
Наконец росток высунул наружу свой маленький изумрудный глаз и взглянул им вокруг – гордо, от сознания содеянного им и от – признания его растущего земного существа окружающим миром. Росток выпрямился. Он уже знал, что до него здесь, в этом мире, уже что-то было: был ветер, и шумела листва в кронах, и тянулись к солнцу ветви тех, кто совершил Это задолго до него. И Росток знал, что всё ещё будет!.. Он верил в свои силы!..


***

       «Бедный Гвидон, – вздохнула Визи. – Как вы с ним похожи». Если бы не… металлург дядя Фёдор!..»
       «Но при чём здесь металлург?»
       «При том, мой хороший!..»

Дядя Фёдор – очень хороший и добрый. Он подкидывал меня в детстве высоко-высоко вверх, так что дух захватывало!.. Может быть, поэтому я и привыкла смотреть на всё с высоты и видеть… Не свысока, а с высоты.

Дядя Фёдор – отличный мастер, у него большие сильные добрые золотые руки, все в мозолях. Правда, он часто пьёт горькую, но это – оттого, что не так что-то на свете: нет порядка, нет счастья, нет гармонии.

Вот и в субботу он возвращался со сверхурочной. Проходя мимо Места, увидел он «непорядок». Болото какое-то хлюпающее. Оно распирало асфальт, и он крошился под ногами. А из трещины в центре торчала то ли травка, то ли кустик какой-то. Увидел дядя Фёдор рядом на шоссе, невдалеке, ещё неостывшую горку свежего асфальта. Не пожалел своих натруженных за день рук. Взял лопату и хорошо, очень добротно, как всё, за что он принимался, заделал «непорядок»… Пусть люди ходят по ровному асфальту да радуются, да не спотыкаются, не грязнят свои красивые платья и новые ботинки…

«Так-то, милый…», - вздохнула Визи.


И Гвиндон вдруг представил, как неокрепший стебель под напором асфальта сломался сразу в нескольких местах, будто человека прошила очередь из автомата. Да не умер сразу. Некоторое время он ещё дышал и видел свою будущую могучую крону над головой и прекрасных двуногих существ в её тени.

Гвиндон посмотрел на небо и через силу улыбнулся.
 
"Что же ты вздыхаешь?" – спросила Визи.
"Я не вздыхаю…" Душа плачет. Я ведь хотел, чтобы ты прочитала мой рассказ, и чтобы у него был счастливый конец, и чтобы ты не грустила, а была радостной и счастливой!.. Я ведь хотел – как лучше…
"Не надо – лучше, любимый. Мне и так с тобой очень хорошо…"

Они не знали, что не сказали друг другу ни слова.