Глава 13, Часть 1, Древний язык, Формирование Древ

черновик

Книга 2

Древний язык

Глава 13

Формирование Древнего языка Руского контекста
Часть 1
Действительность


Язык, это прежде всего отражение Действительности. А это значит, что изменения происходят сначала в Действительности, а только потом они отражаются уже в Языке.

(Напоминаю для тех, кто забыл или тем более не знал, - в контексте Языка мы рассматриваем контекст Действительности “Сознание” отдельно от всех прочих контекстов Действительности. Связано это с тем, что все контексты Действительности мы сегодня можем осознавать посредством наших органов чувств. А вот контекст Действительности “Сознание”, точнее невещественную структуру в нём знаний, пока ещё нет. )

Ещё раз, - сами по себе изменения в Языке не возникают, они всегда являются следствиями изменений случившихся в Действительности. А потому, если мы хотим рассмотреть явление в Языке, которое мы называем здесь “Древний язык”, нам прежде всего необходимо задать те границы изменений в Действительности, в которых оно и существовало.

Нижнюю границу для Древнего языка мы уже задали, это когда в Животном языке появляется знание отличное по своим свойствам от тех, что до этого были у представителей формы Жизни “человек”. Этим знанием было “огонь”, и с ним животные формы Жизни “человек” становятся уже человеками, а их Животный язык становится так уже первым вообще человеческим языком, а именно Древним языком.
 
Ещё раз, - “появляется в Языке” по отношению к знанию признака “огонь” значит, что человеки смогли его в нём (Коллективном сознании) уже удерживать. Т.е. задали ему в соответствии некое знание звучания, которое сами могли уже говорить. А это значит, что перед тем они смогли удержать и сам признак “огонь” у себя в Действительности.

“Удержание”, это возможность обладания всегда, когда это надо. В отношении признака “огонь” из-за его особенных свойств удержание может быть разным, - огонь возможно удерживать за счёт простого его поддержания, и огонь возможно удерживать за счёт обладания знанием “как огонь разводить”. Обе эти возможности предполагают абсолютно разные (прежде всего по количеству) знания. А потому в Древнем языке появление возможности в виде знания “как огонь разводить” было прежде всего следствием увеличения количества вообще знаний, с последующей потом детализацией древнего звука “(ПБ)” со значением [огонь] на дополнительные знания звучаний с дополнительными в их структурах значений знаниями признаков. Собственно сама эта детализация и была так началом детализации Древнего языка на другие уже языки. Эти языки потому были разными, что предполагали и разные результаты этой детализации. (Так в том же руском языке для значения [огонь] тогда возникает знание звучания “Ч”.)

Ещё раз, - эта детализация в Языке была вызвана фактом, который случился уже непосредственно в Действительности, и который заключался в том, что человеки научились тогда удерживать огонь не просто за счёт его поддержания, а уже за счёт обретения ими знания “как разводить огонь”.

Необходимость удержания огня за счёт его поддержания сформировало в свою очередь необходимость в создании достаточно так больших коллективов. Недостаточно большие коллективы просто не смогли бы с задачей удержания огня за счёт его поддержания справиться. Таким образом единственным признаком совместности, который и определял тогда достаточно большие коллективы, для возможности удержания в них знания “огонь”, был сам признак действительности “огонь”.

Но признак действительности “огонь” был не единственным ограничением влиявшим на размер тогдашних коллективов в Руском контексте, были и другие. В соответствии с ними говорить о существовании национального признака совместности тогда в таких коллективах не приходится. А это значит, что никакой такой национальной основы у Древнего языка так не было и быть не могло. Гораздо больше на него влиял тот контекст Действительности, в котором жили его носители.

Проблема Древнего языка была в том, что в разных контекстах Действительности в структурах значений знания признака “огонь” накапливались и разные знания. Так, где-нибудь в тёплых краях возле моря, у представителей формы Жизни “человек” необходимости в удержания знания “огонь” не было совершенно. Тем более у них не было необходимости и в обретении знания “как разводить огонь”. По этой причине там не могли и не возникали достаточно (уже возможные для удержания необходимого количества знаний) большие коллективы, а значит и коллективные сознания, человеков.

Напоминаю, возможности коллективных сознаний по удержанию знаний тогда напрямую зависели от количества человеков их составлявших. А это значит, что в небольших коллективах знания или накапливались очень медленно, или не накапливались совсем. Проще говоря, человеки в таких контекстах Действительности как были животными формы Жизни “человек”, так такими и продолжали в них оставаться.

Но только не в контексте Урала (Руском контексте), с его холодным, суровым климатом вдали от Океана (источника морской соли), нет! Уже из знания звучания “(ПБ)”, что соответствовало в нём тогда знанию признака (значению) “огонь”, следует, что древние человеки контекста Урала воспринимали огонь именно как потребность. Без которой они просто не смогли бы в нём тогда быть (жить). (Отсюда потом значение [быть] у “(ПБ)” в том числе и в руском языке.)

Ещё раз, - именно необходимость удержания огня привела к формированию в контексте Урала достаточно больших коллективов древних человеков. Что в свою очередь позволило удерживать в их коллективных сознаниях достаточно много уже знаний. Именно тогда и именно в этих коллективах происходит детализация естественных древних звуков со значениями их источников на новые уже звуки. Знания звучаний которых были связаны с самими источниками естественных звуков, из знаний звучаний которых они и детализировались, гораздо уже более посредственно, чем знания звучаний самих естественных древних звуков.

(Напоминаю, “естественными” древние звуки называются потому, что они связаны со своими источниками непосредственно. Например, когда человек пукает, то производит так естественный звук, источником которого сам и является. Причём делает он его именно попой, а потому этот его звук будет так лишь обычным естественным знанием звучания его формы Жизни. Но стоит ему этот же естественный звук повторить, но уже через рот, как это знание звучания сразу станет так древним словом с соответствующим у него значением.)
 
Ограничения на размер коллективов в Руском контексте при существующих у них возможностях к удержанию огня через его поддержание привели к росту в том числе количества самих коллективов. Проще говоря, коллективы обладавшие огнём были уже настолько успешными, что численность их членов только росла. Но только лишь до достижения ими некоторого их критического количества. После чего часть членов коллектива вынуждены уже были из коллектива уйти, и основать таким образом в новом месте (контексте Действительности) новый же коллектив. Подобный способ “деления” коллективов, - это, если все коллективы, получавшиеся в результате такого “деления”, рассматривать как некую их совокупность, т.е. как некое единое их Коллективное сознание, - предполагает рост исключительно только количества возможностей у этого Коллективного сознания, но никак не рост количества самих знаний в нём.

Ещё раз, - количество знаний в том или ином коллективном сознании зависит не от количества его членов, нет, от него зависит только количество его возможностей. А зависит оно от количества тех видов жизнедеятельности, которыми занимаются его члены.

Другое дело, что пока огонь был определяющим признаком совместности для возможности существования в Руском контексте коллективов вообще, таких видов жизнедеятельности для одного какого-то в нём коллектива много быть не могло. Необходимость древних человеков держаться им вместе (в коллективе) возле огня вынуждала их заниматься одной какой-то, наиболее эффективной для данного контекста Действительности, жизнедеятельностью. В Руском контексте таким видом жизнедеятельности было тогда собирательство.

(Кстати, собирательство как вид жизнедеятельности правильно определять именно через отношение древних человеков к огню. Потому как заключалось оно вовсе не в одном только сборе, скажем так, “неподвижных” продуктов, но и в рыбалке с охотой. Понятно, что сами продукты, как и способы их добычи, очень так уже отличались. Но главное обстоятельство, что человеков как собирателей тогда объединяло, было то, что всеми этими способами добычи продуктов в Руском контексте можно было заниматься только имея постоянный доступ к огню.

А огонь, как мы знаем, чтобы постоянно удерживать, тогда надо было постоянно поддерживать, - человеки не умели его ещё разводить. Если только сохранять его как-то на время небольших своих сезонных переходов. Потому как потеря коллективом огня могла обернуться уже и прекращением существования самого коллектива. Его члены вынуждены были в таком случае или проситься быть принятыми в другие коллективы, или просить для себя огонь в других коллективах, или просто погибнуть, - зиму пережить в Руском контексте им было без огня невозможно.

Именно отношение к огню (к возможности и способу его удержания) и определяло образ жизнедеятельности собирателей. Одним из способов добычи продуктов у которых была в том числе и охота. Способ охоты ни в коем случае нельзя путать с образом жизнедеятельности “охота”, который предполагает уже совершенно иное отношение к огню (к возможности удержания огня), нежели тот, что был тогда у (человеков, которые вели образ жизнедеятельности) собирателей.)

Новые виды жизнедеятельности появляются у человеков уже вместе со сменой их способа удержанию огня, а именно с обретением ими знания “как разводить огонь”. Оказалось, что с этим знанием коллективы могли быть не обязательно такими же большими, какими требовала их быть возможность огонь поддерживать.

Более того, с этим знанием “как разводить огонь” человеки стали мобильными, - теперь им не надо было быть всегда обязательно возле огня, если они сами могли развести его когда им угодно, и где им угодно. Так, в том числе и в Руском контексте, появились первые древние человеки, образом жизнедеятельности которых была уже “охота”.

(Кстати, судя по тем знаниям, что сегодня у нас уже есть, первый опыт появление первых же древних человеков, образом жизнедеятельности которых была “охота”, был не таким и успешным. Дело в том, что образ жизнедеятельности “охота” древних человеков заключался в том, что группы охотников сопровождали стада крупных животных. (Примерно так, как это делают сегодня львы, когда сопровождают стада антилоп.) Сезонные кочёвки которых представляли собой одни и те же замкнутые маршруты.

Понятно, что сопровождать древние охотники могли только тех животных, за которыми они сами могли уже так угнаться. При этом их интересовал не столько размер самих животных в этих стадах, сколько размер самого их стада. Потому как даже среди самых сильных и мощных животных всегда можно найти самого старого, слабого и больного. Потому и выбор древними человеками стад мамонтов был так не случаен.

Из того, что последние мамонты были истреблены человеками уже сорок тысяч лет назад, мы можем с точностью утверждать, что уже сорок тысяч лет назад человеки владели знанием “как разводить огонь”. А с учётом того, что уничтожение мамонтов человеками заняло не один десяток тысяч лет, мы можем предполагать, что знание “как разводить огонь” появилось у человеков примерно 80 - 60 тысяч лет назад. Когда они и начали преследовать мамонтов, а значит и стали таким образом охотниками. В смысле человеками, которые уже научились разводить огонь.

А неудачным этот опыт был для человеков потому, что мамонтов они в итоге так истребили. А потому древним охотникам пришлось тогда выбирать,  - или менять сам образ их жизнедеятельности, или искать уже других животных, которых они могли бы так же, как до этого мамонтов, сопровождать. Охотники, которые поменяли тогда мамонтов на северных оленей, стали так “ханты”. И у них было уже достаточно знаний, чтобы не истребить однажды своих (которых они и каслали) северных оленей, и вместе с ними не исчезнуть самим.)

Ещё раз, - детализация коллективов по видам их жизнедеятельности вела так к накоплению абсолютно уже разных знаний в их коллективных сознаниях, а это значит и в их языках. Но накопление разных знаний в разных коллективных сознаниях происходило тогда в условиях отсутствия сколь-либо чётко выраженного в этих коллективах национального признака совместности. Чтоб можно было так уже говорить о формировании тогда на основе этих коллективов (скажем так, “по профессиональным интересам”) уже каких-либо народов с их языками.

Национальные признаки совместности развиваются и окончательно уже формируются только с появлением и развитием вещественных знаний. Потому как, в отличии от невещественных знаний Языка, которые достаточно легко можно было передавать и так уже удерживать в Коллективном сознании, вещественные знания следовало передавать, скажем так, “по наследству”.

Проще говоря, если невещественные знания человеки могли просто выучить (осознать), и так ими уже обладать, то с вещественными знаниями вроде “запруда на реке” (”полом”), “поле”, “ловчая яма” (”капкан”), “стадо северных оленей”, “орудия труда”, “чум” (”передвижной дом”), и т.д., такой номер пройти у них просто не мог. А ведь от возможности обладания теми или иными вещественными знаниями в те времена в Руском контексте впрямую зависела возможность чьей-то в нём жизни вообще. Именно поэтому так важно человекам было тогда усиливать роль именно национального признака совместности в коллективах, только в соответствии с которым и представлялось возможным определить право того или иного человека в коллективе на обладание тем или иным вещественным знанием. И увеличить так его шансы (возможности) на его существование в Действительности вообще.

Потому за верхнюю границу существования Древнего языка удобно принять момент окончательного формирования национального признака совместности в том или ином коллективе. Только тогда о том или ином коллективе можно говорить уже как о неком народе со своим у него языком. Только тогда в разных коллективах накапливается уже столько разных знаний, что их носители перестают понимать друг друга. Т.е. так произошла уже детализация Древнего языка на множество разных уже языков.

Это тем более удобно, что разные языки, возникшие в результате детализации Древнего языка, представляют так уже разные контексты “Слово” Языка. А это значит, что в них уже помимо разных знаний звучаний с разными у них значениями (знаниями признаков) использовались уже и разные знания связей, которых до этого просто не было и быть не могло в Древнем языке.

Ещё раз, - национальный признак совместности вовсе так никогда не являлся единственным признаком совместности, который и определял тот или иной коллектив (народ). Поэтому, даже для тех древних времён, отождествлять национальный признак совместности и национальный язык абсолютно неправильно. И уж тем более делать это сегодня.

Древний язык, - это язык, который возникает на основе Животного языка в результате обртения представителями формы Жизни “человек” знания “огонь”. И который детализируется уже на другие языки вместе с детализацией самих этих коллективов по видам их жизнедеятельности, в результате чего в них формируются их национальные признаки совместности.