Крестник Господа. Пояснительная записка

У каждого человека есть день рождения. Я имею ввиду не тот день, который он отмечает как праздник, а тот, в который он просто родился. Это естественно и логично, и большинство людей на земле помнят дату своего появления на свет и, действительно, частенько устраиваю застолья в честь очередного прожитого года. Их не смущает то, что промелькнувшие триста шестьдесят пять или шесть (в зависимости от того високосный год или нет) дней еще немного приблизили живущего к значительно более значимой дате в жизни каждого человека – его смерти. Ну, ведь, реально – рождается человек беспомощным малюсеньким комочком податливой плоти; ничего собой не представляет, нуждается в поминутном уходе и заботе; кем он станет в будущем и станет ли вообще – вопрос открытый, возможно даже такое, что мать его позже будет горько сожалеть, что в свое время не сделала аборт. Короче, ничего не ясно. А вот уход в мир иной – это настоящая церемония, ритуал, на котором подводятся итоги жизненного периода существования человека, теперь покойного, даже в таком качестве собравшего на свои похороны близких, истинно скорбящих, родственников, и лицемеров, не видевших покойного годами, а то и десятилетиями,  пришедших выпить и закусить на халяву; обязательных наследников и тех, кто считает себя таковыми; просто любопытствующих; временно объединившихся и примирившихся между собой друзей и врагов. Последних непременно, потому что лишиться единственного врага, все равно, что потерять смысл жизни.
С теми или иными вариациями это ждет каждого: кого-то зачуханные могильщики с вечно черными ногтями завернут в относительно чистый кусок ткани и сбросят в неглубокую ямку с мутной водой на дне, присыпят глинистой землей вперемешку с битым стеклом и, может даже, выпьют суррогатной водки с одним – двумя корефанами покойного, пришедшими не столько проводить того в последний путь, сколько найдя это подходящим и извиняющим поводом для того чтобы в очередной раз напиться. А кого-то похоронят в полированном гробу из красного или черного дерева, а может и палисандра, с золочеными накладками и вычурными титановыми ручками, который спустят на специальном лифте в трехметровую могилу, накроют бетонной плитой, а сверху установят склеп с резными стенами, на которых высечены в камне мудрые слова философов прошлого, и входными дверьми, похожими на врата Исаакиевского собора. Абсолютно большая половина человечества в таком «домике» не то чтобы жить согласилась – мечтать об этом не может! Несправедливость социального устройства мира наглядно видна и после смерти, с той лишь ремаркой, что покойному теперь это уже все равно.
Как бы там ни было – люди рождаются и умирают; и если отбросить скорлупу человеческой разумности, цивилизованности и прогресса в целом, то в жизненном цикле каждого индивида важны только эти два судьбоносных события. Никто не знает, когда он умрет, некоторые не имеют понятия и о дне начала своего существования, но каждый точно знает, что одно произошло, а другое обязательно произойдет тоже. Каждый из живущих… Но не я!
Не стоит думать, что я незаконнорожденный неудачник и потому не знаю место и время своего рождения, или у меня проблемы с памятью, и я тупо забыл про это – вовсе нет. Просто не знаю, рождался ли я где-нибудь и когда-нибудь или существовал всегда. Любой вампир, обреченный на вечную жизнь, однажды стал таким в результате укуса другого живого мертвеца, но он точно знает, что когда-то родился нормальным человеком (если, конечно, верить в эту чушь). Горец Дункан Маклаут тоже не упал с неба, а был произведен на свет обычной женщиной. Да вообще, любой бессмертный герой фантастических произведений – если на минуточку допустить, что вымысел автора это замаскированное документальное изложение – когда-то был произведен на свет. Каждый такой долгожитель всегда начинает исповедь с того, что сообщает миру, сколько веков или тысячелетий он успел разменять. Хороший пример тому Гассан Абдурахман ибн Хоттаб, даже в анкете для устройства на работу честно писавший, что ему исполнилось три тысячи семьсот тридцать три года. Пожалуй, только Бог существовал всегда, но даже Он уйдет в небытие, если не останется хотя бы одного живого существа, верящего в него. Но я точно не Он: ходить по воде не умею, прикосновением не исцеляю, воду в вино не превращаю, Землю и небо не создавал, творить чудеса не могу, судьбы мира не вершу, чувствую боль, испытываю страх, неуверенность и сомнения.
Если я когда-то и появился на свет естественным путем, то это было настолько давно, что память не в силах охватить столь колоссальный временной промежуток, и именно это – то, что я до сих пор жив, заставляет меня ужасаться от предчувствия, что мне никогда не дано умереть. Заинтриговал?
На самом деле все очень просто – реинкарнация, переселение душ. Эту идею исповедуют многие мировые религии, но мы традиционно связываем ее с именем Сидхартха Гаутамы царевича Шакьямуни – Буддой. Гаутама учил, что в каждом существует частица божественного света – атман, который раз за разом возващается на Земле, чтобы помочь человеку достичь просветления. Рост идет от низших форм жизни к высшим. Тот, кто стал человеком, уже не перейдет в низшее царство, пока не закончится определенный эволюционный цикл, после, кажется, трехсот девяноста двух воплощений. Потом производится оценка накопленных знаний и содеянных деяний, и в зависимости от ее результата, либо становишься просветленным, либо снова эволюционируешь в низшее царство. В буддизме есть такое понятие «бодхисаттва». Бодхисаттва – это люди, которые достигли того самого просветления, но сознательно выбрали бесконечное перерождение, с целью помочь страдающему человечеству. Примерно так, насколько я помню из прочитанного и услышанного по теме. Но все это вопросы веры, а она, как известно, в доказательствах не нуждается, ибо какая же это вера, если она научно обоснована; вера подразумевает абсолютное незнание предмета культа.
Цепь перевоплощений – это упорядоченный переход из одной жизни в другую, по экспоненте. При таком развитии событий религиозные догматы выглядят вполне логично и даже объяснимо. В моем же случае все перепуталось. И уж точно, перевоплощался я больше нескольких сотен раз, несоразмеримо больше. Хотя никакого просветления не ощущаю и бодхисаттвой себя не считаю. Дело в том, что мой цикл перевоплощений не последовательный, а хаотичный. Я не проживаю жизнь за жизнью, а непостижимым образом переношусь из одной в другую без какой-либо системы. В одном воплощении живу всего несколько часов, в другом – несколько месяцев: не помню случая, чтобы просуществовал в реальном отрезке времени более полугода. Потом я теряю сознание, впадаю в транс, что ли, или просто засыпаю, а очнувшись, обнаруживаю себя совсем в другом месте и году; бывает и по другому – раз! и все, без всякого там забытья. Причем, воспоминания о прошедшем воплощении сохраняются, но я странным образом мгновенно «вплываю» кем являюсь в новой своей материализации. При этом я точно знаю, что  лишь временно занимаю чье-то место. Из прошлых жизней сохраняются знания и умения, память; возраст может быть разный, имя и социальный статус другие, но лишь для тех, кто окружает меня в новом воплощении, для себя же я всегда один и тот же безымянный долгожитель в бесконечном пространственно-временном сегменте. Вот, например, был я рабовладельцем в Северной Америке девятнадцатого века Клинтоном Мак-Манамом, лег спать в одной из многочисленных спален своего загородного поместья, а проснулся посреди Индийского океана на корабле «Святой Патрик» французским приватиром  Жаком Дардье. И при этом, я продолжал оставаться самим собой!
Непостижимым образом я знал все языки и наречия тех людей в кого перевоплощался. Причем эти знания проявлялись весьма странным образом: если я в данный момент был португальцем – говорил только на португальском, совершенно не понимая других языков, если англичанином – соответственно, общался на английском language , если русским – то вещал на великом и могучем, ни слова не разбирая на других.   
Может быть, читать про это и интересно, но быть главным героем таких телепортаций – просто жуть! Ведь я не обладаю навыками кораблевождения, постановки парусов и абордажного боя, а все это мне может понадобиться сию же минуту. Да, у меня остается опыт сотен и сотен жизней, и это меня зачастую выручает, но именно капером я мог воплотиться в первый раз и, черт возьми, – именно таких умений в моей копилке знаний может и не быть! И еще одно: одежда, наряд, так сказать, вызывали недоумение у людей того времени, куда я попадал неожиданно для себя – переносился в том, в чем был одет в предыдущем воплощении, с тем, что держал в руках или при себе. Хорошо если успевал незаметно изменить облик сообразно эпохи, а если нет – возникали определенные трудности с объяснениями. Впрочем, как-то же я прожил свой непонятно бесконечный срок, и хотя на тот свет меня периодически отправляли, но я возрождался в своем старом облике в новой жизни, и никто даже не смог покалечить навсегда, ведь раны, полученные в одном воплощении, в другом не проявлялись.
Так вот и живу, непонятно где и когда. Сто раз зарекался никогда и никому об этом не говорить – не поверят, сочтут сумасшедшим, да и зачем? – но вот пришла в голову мысль изложить все это на бумаге – она, как говориться, все стерпит, – издать написанное и попытаться распространить сочинения во всех местах и временах, где мне еще предстоит побывать – не важно, в прошлом они или будущем. Если держать рукописи или их распечатанный вариант постоянно при себе, то они переносятся из одной жизни в другую вместе с автором. Причем последнему вовсе не обязательно раскрывать свое настоящее имя (тем более что я его не знаю), и привлекать к себе ненужное внимание.
Мысль фиксировать все происходившее со мной пришла в голову еще и потому, что я стал попадать во временные отрезки, где уже бывал, но не обязательно в тот же момент, из которого перенесся в другое существование, хотя случалось и такое. Позднее заметил, что не попадал я только в те жизни, которые обрывались для меня таким образом, который для других всегда назывался смертью.
Зачем я вообще это затеял? Сам не знаю, но что-то подсказывает мне: именно так и нужно поступить. Почему? Недоуменно жму плечами. Может быть потому, что это, наконец, упокоит мою душу и тело; а может потому, что просто нельзя, чтобы мир не узнал о существовании вечного пространственно-временного странника. О побудительных причинах остается только догадываться.      
Пользуясь случаем, что заканчиваю (или начинаю?) свое повествование в технологически продвинутом веке, и, надеясь, что еще не раз попаду в такой, перекинул резервные копии воспоминаний на магнитные носители – дискеты, CD диски, флэш-карты. Теперь я никогда не разлучаюсь ни с ним, ни с рукописными вариантами и уже несколькими экземплярами изданных книг, и могу вносить в них изменения и дополнения по мере того, как переношусь в новое место пребывания. Где-то это делаю вручную – то гусиным пером, то прихваченной из двадцатого века шариковой ручкой, или на печатной машинке, а в более позднем времени – на компьютере. Ничего более совершенно я пока не видел. Видимо, время идет одинаково для всех, и для просветленных и для не достигших такого уровня, но стремящихся к нему, и для простых смертных, и даже для меня – исключения из всех мыслимых правил; и попасть в то, что еще ни для кого не происходило, попросту невозможно. Из этого я делаю вывод, что потолок моего существования пока находится где-то в первой половине XXI века.
Несколько раз приходилось обращаться к помощи доверенных лиц – мои приключения иногда напрочь лишали возможности делать записи собственноручно. В таких случаях я представлялся писателем фантастом, просил не надоедать с возможными вопросами, а деньги которые при этом платил за пустяковый, в сущности, труд – запись надиктованного текста, решали абсолютно все вопросы таким образом, как мне того хотелось, включая, разумеется и конфиденциальность работ.
Что будет со мной дальше, узнаю ли я когда-нибудь свое настоящее имя, удастся ли мне прервать цепь бесконечных перевоплощений, и обрести покой в каком-нибудь одном – я не ведаю. А потому если Вам, открывшему эту книгу и углубившемуся в ее чтение, вдруг покажется, что уже где-то видели нечто подобное – не удивляйтесь – возможно, это действительно так. Только Вы листали главы более раннего варианта, и теперь можете ознакомиться с дополненным, включающим в себя что-то новенькое, или наоборот, читали более полный трактат, а эти записи покажутся купированными издательской цензурой.
Описать все, через что мне довелось пройти невозможно – отчасти потому, что подводит память, но в основном из-за того, что слишком много, часто и бестолково скакал я из одной жизни в другую: абсолютное большинство пережитого мной, не представляет никакого интереса в виде литературного изложения, а громоздить здесь все подряд, означает заранее обречь на провал мою начинающуюся карьеру писателя. Да и не о ней я беспокоюсь, а об отсутствии интереса к моим откровениям читающей публики. Поэтому для начала опишу несколько наиболее интересных, во всяком случае, с моей точки зрения, воплощений. Заранее предупреждаю: Вам они могут таковыми не показаться, так как я пишу чистую правду, без всяких художественных гипербол, приукрас и домыслов. Что ж, de gustibus et coloribus non est disputandum .
Возможно ближе к концу, если таковому суждено будет когда-нибудь наступить, эти записки покажутся куда более любопытными, чем вначале. Хочу так же принести свои извинения, если по каким-либо причинам не смогу вообще закончить это повествование так, как это принято в классической литературе – кто знает, к чему меня приведут мои временные мытарства.
Что же, и Вам и мне стоит вооружиться терпением, а себе заодно хочу пожелать ясности мысли и легкости слога, положенного на бумагу. Я постараюсь, чтобы мои записки имели художественную форму, а не строго документальный стиль изложения, и даю свое разрешение тому, кто заинтересуется ими и, возможно, захочет переиздать прочитанное, вносить сюда свои правки, не искажающие, однако, смысловое наполнение этих воспоминаний, а лишь делающие его наиболее доступным для восприятия читателя того времени, в котором будут внесены изменения; переводить на другие языки. Начну, по вполне понятным причинам, не сначала, но с прошлого достаточно отдаленного, чтобы о нем никто из ныне живущих ничего не мог знать и помнить наверняка. Итак, полетели!