11. Вовкины истории. Глава 2. Встреча с Норильском

Север встретил их неприветливо. Сразу, выйдя из самолёта, Вовка почувствовал своим носом, щеками, что это не шуточное дело – Север! Его колючий пронизывающий насквозь ветер пробирался везде, он жалил и не давал открыть глаза, толкал резкими порывами и сбивал с ног, стараясь повалить наземь, но Вовка шёл, вцепившись обеими руками в руку отца.
Первые десятки метров по Северу от самолёта до здания аэровокзала с трудом, но всё же были пройдены, и это была его первая победа. Там, в деревне, сильные морозы и снежные бураны тоже случались частенько, но они были помягче, что ли, или роднее, наверное, а здесь всё совсем по-другому: ветер и мороз более жёстко и злее кусал и бил со всех сторон. Вовка даже подумал, преодолевая эти тяжёлые метры, что Север не желает его пускать в свои владения, а хочет сразу запугать и показать, кто здесь хозяин.

Внутри небольшого вокзала было тепло и уютно, и только завывание пурги, со злобой бьющей ледяными лапами по стенам и в стекла окон, напоминало о том, что там, снаружи, лютует стужа.
Все места на скамейках были заняты, и они расположились на своих узлах и чемоданах возле стены. Отец с мужиками пошли узнавать расписание автобусов до Норильска, Славка дремал на чемодане, прислонившись к стене, а Вовка решил сделать «разведку» и узнать, где тут что находится. Его нос учуял вкусные запахи, идущие откуда-то из дальнего угла зала, и ноги двинулись в том направлении.
Это был буфет, чем-то напоминающий их деревенскую чайную, только размером поменьше, а за прилавком стояла такая же женщина, тоже в белом фартуке и белой шапочке, к ней стояла очередь из нескольких человек. Вовка протиснулся к стеклянной витрине, и его глаза «разбежались» в разные стороны, а рот открылся от большого количества разных вкусностей. Он не помнил, сколько времени простоял в этой немой сцене, прижавшись носом к стеклу и глядя на большой румяный пряник с какими-то буквами и рисунками, облитый белой глазурью: пряники для него – это было всё!
Очередь обходила его, а он стоял и глотал слюнки.
Очнулся он от того, что кто-то тряс его за плечо. Это была мать:
– Вовка, чего ты здесь стоишь, мы уж потеряли тебя.
– Мам, я во-о-он тот большой пряник хочу!
– Пойдём, возьмём деньги у отца и потом купим.
– Он последний. Сейчас кто-нибудь его заберёт!
– Да не заберёт никто, пошли.
– Скажи тёте, чтобы она оставила его! Скажи!
Кто-то из очереди сказал:
– Девушка! Этот тульский пряник, что на витрине у вас последний или ещё есть?
– Последний, – ответила продавец.
Вовка аж весь вздрогнул, услышав это, и громко сказал матери:
– Я же тебе говорил, что заберут! Говорил!
– Давайте его мне, – сказал дядька, который стоял самый первый, он забрал пряник и повернулся к Вовке. – Возьми, малыш, и кушай на здоровье! А то ведь правда кто-нибудь заберёт!
– Спасибо большое! – сказал Вовка, забрал свой заветный пряник и отправился к своим. Позади мать благодарила дядьку:
– Спасибо вам! Знаете, он так любит эти пряники, ну прямо никогда мимо их не пройдёт! Я сейчас деньги вам принесу!
– Да не надо, не переживайте за деньги. Это от души! Пусть ест малец, на здоровье!

Вскоре объявили посадку на автобусы и, пробежав сквозь густоту метели, они всей своей деревенской группой сели в один из них, заполнив почти половину его, злобный ветер и колючий мороз уже не доставали их, а лишь гудели за замёрзшими окнами в чёрной ночи. Автобус раскачивался от бурных порывов ветра, но пассажиры, находясь в тепле, уже расслабились, и некоторые задремали под монотонный шум мотора и завывания пурги.
Вовка с братом сидели у окна и попеременно дули на оконное стекло, стараясь проделать в толстой ледяной корке маленькие оконца, чтобы смотреть, что же там творится за окном в этой чёрной мгле на этом Севере. Оттаявший от их дыхания маленький кружок почти сразу же затягивался белым морозным инеем, а они всё дышали на него и тёрли пальцами, отвоёвывая у мороза миллиметры прозрачности стекла.
Впереди, в водительском стекле появились огни, много огней! Водитель сказал, видимо, для них – впервые едущих сюда, что они подъезжают к городу Норильску.
При въезде в город в автобусе сразу стало светлее, и яркий свет от уличного освещения проникал даже сквозь замёрзшие стекла. Казалось, что они приехали в какую-то сказочную страну, светящуюся разноцветными огнями витрин магазинов, с ярко освещёнными улицами.

Вовка вспомнил, как этой осенью, в деревне, он с родителями и несколькими родственниками шли из гостей поздно вечером по ночной улице, и только свет луны освещал им дорогу, да вдалеке возле дежурного магазина горел одиноко фонарь, освещая часть здания магазина и небольшую площадку перед ним. А здесь было светло, как днём, и это произошло как-то неожиданно и быстро: вот только что они ехали в кромешной тьме, где вообще ничего не было видно, а тут сразу раз – и светлота! Для его детского разума это было ошеломляющим зрелищем.
И это был тот город, горд из снов. И они ехали по нему. Но помнится, что из разговоров взрослых, услышанных Вовкой ещё в деревне, он понимал, что они боялись сюда ехать, хотя всё равно поехали «на свой страх и риск в неизвестность» и их, детей, тоже взяли с собой. А он, город Норильск, оказался таким светлым и даже как-то сразу расположил к себе, показавшись очень уютным и добрым.
Вовка, конечно, в отличие от взрослых, не боялся ехать на Север, ну, может быть, только чуть-чуть.
И оказалось, что эти «чуть-чуть» – были зря!

Вовкину семью встретили родственники, материна сестра с мужем, о которых он слышал, но не видел никогда. Мужа материной сестры звали дядя Володя, и Вовка это сразу отметил для себя: «Раз так его зовут, значит, дядька – хороший, нормальный мужик», потому что с таким именем, в Вовкином понимании, он просто не мог быть плохим, ведь сам Вовка считал себя нормальным, хорошим пацаном!
Они поселились у тётки в однокомнатной квартире, которая была раза в два больше, чем их дом в деревне, так ему показалось: с большой светлой кухней и ванной комнатой с белой ванной, в которой можно будет плавать, и это он оценил сразу, а в углу зала гордо стоял ТЕЛЕВИЗОР! Вовка видел уже такой у родственников в Ленинграде. И здесь этот домашний кинотеатр тоже стоял на отдельной тумбочке.
Вовка со Славкой познакомились с братом и сестрой, теткиными детьми. А ещё посреди зала стоял стол, накрытый разными вкусностями, в центре стола на большой тарелке дымилась горка белых крупных пельменей. От всей навалившейся новизны и ароматных запахов кружилась голова. «Чего бы тут не жить, – думал Вовка, – тепло, светло, всё есть, особенно то, что поесть, тут у любого голова кругом пойдёт».

Знакомство с Севером и родственниками состоялось, а после шикарного ужина все те злые выпады пурги в аэропорту сразу забылись. Взрослые ещё сидели за столом, говоря о своём, а детей свалил сон. И снилась Вовке деревня, родной дом и черёмуха, по веткам которой скользили, играя с ним, солнечные лучи, а он купался в их теплых объятиях, ему было хорошо и весело.

Утром, когда тётка с дядькой ушли на работу, младший братишка в детский сад, а сестра в школу, Вовкина семья вышла в город, как в новую жизнь, – осмотреться. Большие в несколько этажей дома светились окнами и стояли как горы.
Они зашли в ближайший магазин и буквально застыли от увиденного: высокие светлые комнаты магазина сияли разноцветными товарами на полках и в витринах – конфетами, колбасами, разными банками с соками, огурцами и помидорами, и ещё, и ещё. Вовка увидел много-много пряников, его голова закружилась от такого их количества и разнообразия.
Вдоль боковой стены стояли стеллажи отделённые блестящим заборчиком из труб, а на стеллажах лежали разного размера булки хлеба и булочки, пахнущие свежеиспечённым, ни с чем несравнимым, ароматом! Настолько много разного хлеба Вовка тоже не видел.
Потом мать дала им всем по двадцать копеек для покупки, и они, встав друг за другом, взяли с полок по одной булке и прошли к продавцу. «Вот сейчас она заставит нас положить половину булок назад», – подумал Вовка. Но этого не произошло, продавец взяла деньги, даже ничего не сказав.

Купленный хлеб был бережно принесён в их новое, пусть и временное, место жительства и положен в центре стола. Вечером Вовкина тётка, очень большая и, как показалось Вовке на первый взгляд, сердитая, спросила, придя с работы:
– А зачем это вы накупили столько хлеба?
– Так есть будем, а то вдруг завтра его не будет, не привезут.
– Но мы же столько не съедим за вечер, а хлеб у нас в магазинах привозят каждое утро и после обеда, поэтому не надо его покупать так много.
– Ну, если не съедим, то на сухари засушим, а с молоком и сухари очень вкусные.
– Хорошо, но больше не надо столько покупать, и не только хлеб, но и другие продукты. Они всегда в магазинах есть: и молоко и мясо, и колбасы разные, и фрукты разные, и картошка. Вот завтра я выходная, походим по городу, покажу, что и как, и где работаю, да и город немного посмотрите, оглядитесь.
То, что тётка говорила насчёт продуктов, и что они всегда есть в магазине, воспринять было трудно.

Но шли дни, они обживались на новом месте жительства, и всё постепенно становилось на свои места, как будто так в их жизни было всегда.
Через несколько дней родители устроились на работу, Славка стал ходить в школу, а Вовка полдня оставался дома один.