В краю болот

- Скоро придём? – спросил я, раздвигая кусты ореховым посохом.
 
Мы втроём поехали на коп в один отдалённый заброшенный дачный посёлок на юге московской области. Располагался он в лесу, среди бесконечных топей. Ближайшая цивилизация – санаторий «Лазурный Берег» у Синего Бора. Так что приходилось полагаться только на себя.

Хоть мы и выехали из Москвы утром, последние километры шли уже по темноте. Октябрь в этом году выдался тёплым и сухим, что во много раз облегчало продвижение вглубь неизведанных чащоб.

- Уже пришли, - проговорил где-то впереди Саня, высвечивая налобным фонарём покосившийся забор крайней дачи. – В ней переночуем, а утром примемся за дело.

- Что-то негусто, - недовольно хмыкнул Антон, вышагивая по опавшей листве. – А ты говорил, что посёлок богатый был…

- Был богатым, - согласился Александр, бесцеремонно залезая в окно дачного дома.

– Тут при Союзе учёные из Солнечного проводили отпуск. А тогда учёные были людьми обеспеченными.

- Ну и где два магнитофона импортных и три портсигара отечественных? – продолжал ворчать Антон. – Всё вынесли. Дай бог, если бензин отобьём…

- Помоги лучше с костром, - проговорил я, расчищая каменный пол на кухне от мусора.

А лес вокруг жил собственной жизнью, хоть и не такой бурной, как летом. Но вскоре и те немногие нарушители спокойствия притихли. Меж деревьев заструился густой туман, в котором периодически мелькали неясные огоньки.
 
- Это неприкаянные души тех, кто погиб в болоте, - решил навести жути Александр, зажигая кипу старых газет, которые он нашёл в гостиной.
 
- Да ну тебя, - буркнул известный скептик Антон.
 
Я поёжился от зловещего, замогильного холода.

- Подобные огоньки для болота – норма, - популярно объяснял Антон, уплетая колбасу с нарезанным хлебом. – При гниении на стволах появляется фосфор…
 
Я снял с ноющих ног берцы, придвинул их к огоньку и вытянулся на своём спальном мешке. От отсыревших носков поднимался пар, вырисовывая в мерцании костра причудливые фигуры.
 
- Мы ведь ищем что-то конкретное? – вдруг осенило меня – Саня обещал, что здесь мы станем сказочно богатыми.

- Да, - кивнул своей белобрысой головой Александр. – Нам нужна дача Якова Кондаревича. Знаете, кто это был?

Мы с Антоном покачали головами. Мы с ним впервые в этих краях, хоть и слышали всякие россказни о Солнечном и его окрестностях.

- Тогда я вам сейчас расскажу. Удивительная история.

Голубые глаза Сани блеснули. Устроившись поудобнее, он заговорил:

- Кондаревич был довольно известным физиком. Работал в НИИ «Импульс» то ли главным конструктором, то ли вообще директором, не суть важно. В середине 60-х «Импульс» перевели в Солнечный, где и секретность соблюсти можно, да и простор для действия шире. И был у него заместителем его приятель – Андрей Медведев. Мы, кстати, в его даче сидим. Сам Кондаревич был человеком очень серьёзным – не терпел никаких помех в работе и часто срывался из-за этого на лаборантов. Яков Вольфович считался чуть ли не гением среди младших сотрудников. Он продолжал неустанно трудиться вплоть до своего исчезновения в апреле 86. Тогда делегацию «Импульса» направили в Припять, на секретный объект всего в нескольких сотнях метрах от четвёртого блока. И в ночь аварии было не два взрыва, а три. Самый первый, именно на том объекте, прогремел примерно тогда, когда мощность реактора стала аномально падать. Что-то, что они тогда изучали, подсасывало абсолютно любую энергию. Тогда Яков и пропал. С тех пор его жена с детьми не появлялись в доме.
- А что они изучали? – полюбопытствовал Антон.

- Телепортацию или что-то типа того, - ответил Александр. – Тут смысл не в том, чем НИИ занимался, а то, какой фигурой был Кондаревич.

- Как по мне, обычный учёный из закрытого института, - пожал плечами я. – Таких по всему Союзу очень много было.
 
- Нет, Яков однозначно не был простым человеком. В 1956-58 он объездил пол страны, собирая различные легенды и прочие байки, а ещё раньше, осенью 52 он побывал с экспедицией в качестве геолога на Алтае и Северном Урале. Он искал что-то. И нашёл это в Солнечном. Я о пустотах. Далеко не простые они…

- Сань, ты уверен, что пустоты существуют? – спросил приятеля Антон.

- Да, конечно, - авторитетно закивал чёрный копатель. – Я видел схемы. На них ещё и обширные комплексы с индексом «Д» запечатлены.
 
- Это вроде Метро-2? – предположил я.

- Метро-2 лишь объединяет их в единую сеть, - пояснил Александр.

- А кем Кондаревич был во время войны? – решил вернуться к теме я. – Атомную бомбу делал?

- Этого я не знаю, - покачал головой Саня. – Но одно я знаю точно – Яков Кондаревич это его псевдоним. Его настоящее имя звучит как Иоганн Шрайнер. Он был немцем. В марте 45 взят группой захвата в отдалённом лабораторном комплексе в замке Айзенвальд где-то в Баварских Альпах. Там он со своим наставником и старшим коллегой Генрихом Лиманом работал над проектом «Радужный Мост». Очередная вундерваффе. Ознакомившись с проектом, Сталин лично приказал освободить Шрайнера из лагеря и направить в один из первых исследовательских центров, к Курчатову под крыло. Тогда он и получил своё нынешнее имя.

- А что ещё за проект «Радужный Мост»? – скептически оглядел товарища Антон.

- Что-то вроде устройства, позволявшего за считанные секунды переносить целые армии в любую точку мира. А вы, смотрю, так и не поняли?  Проект «Импульс» и есть слегка доработанный «Радужный Мост». Кстати, о том, что Кондаревич на самом деле немецкий перебежчик, знал только один человек – Медведев. Он был в той самой группе захвата. Правда, не он его за жабры взял, а Виктор Тавров. Увы, герой не выжил – прикрывая эвакуацию, тот был окружён, и чтобы не достаться врагу, подорвался на своей гранате, забрав ещё парочку фрицев. Мишку Крапивина помните? Это его прадед по материнской линии.
 
Я кивнул. Нашего непутёвого товарища, который предпочитает слушать наши истории, нежели участвовать в них, никогда не забудешь.
 
- Откуда такие познания? – спросил приятеля я.

- Да, - с претензией в голосе проговорил Антон. – Откуда? Просто складывается ощущение, что это брехня полная! Не в обиду тебе, но можно хоть что-то в своё оправдание сказать?

- У моей матери девичья фамилия – Кондаревич, - спокойно, с долей театральности в голосе, проговорил Александр. – А Иоганн Шрайнер мой дед. Я читал его дневники, что мать хранила дома. А однажды она проболталась, что в детстве видела, как Яков прятал какую-то жестяную коробку в стене. На вопрос, что это, тот ответил, что за содержимое коробки его могут расстрелять. Это было примерно за полгода до его исчезновения. Учитывая, чем мой дед занимался, я примерно прикинул, что может быть внутри. Если знать кому нести, начальная цена может стартовать от семи тысяч вечнозелёных и до бесконечности. Тот барыга, которого я нашёл, сказал, что заберёт за десять тысяч даже не глядя внутрь. Но обещает намного больше, если мы позволим ему изучить бумаги. Не бойтесь, он работает с очень известными и влиятельными в узких кругах коллекционерами, которые за подобные вещи готовы платить астрономические суммы. Обмана нет.
 
-  Обмана нет, говоришь… - протянул я. – То есть мы пришли ради этой коробки?

- Да, - кивнул Александр.
 
- А ты не думал, что этот торгаш направит сюда пару проверенных поисковиков, чтобы нам не платить? – уточнил Антон.

Саня грязно выругался. А я прислушался. Заброшенный в начале 90-х посёлок отвечал только тихим посвистыванием ветра в проржавевшей кровле покосившихся дач.

- Идём прямо сейчас, - Александр резко встал и выхватил своё мачете из ножен. – Дача Кондаревича на окраине, со стороны водохранилища.

Мы с Антоном тоже оголили мачете и двинулись за Саней. Шли мы, погасив фонари, периодически спотыкаясь о мусор и поваленные столбы ЛЭП. Ступали осторожно, чтобы не выдать своего присутствия раньше времени. А туман и странные огни вокруг плясали причудливый танец смерти и разложения. Потусторонний холод стал невыносимым. К коктейлю из ароматов прелых яблок и гнилых листьев добавился и смрад вскрытой могилы. Жуткая энергетика исходила из двухэтажного, вроде кирпичного, дома, что чёрной громадой перегораживал тёмно-фиолетовое небо и едва заметные контуры корабельных сосен.

На втором этаже мелькнул фонарь. Я попробовал острие своего мачете пальцем. Нужно целиться в шею, чтобы убить, безрадостно подумал я. Как и мой друг Антон, мы не были кровожадными. А вот с Саней всё было понятно – внук фашиста, не убавить, ни прибавить.
 
В доме был бардак. Похоже, наши «коллеги» прибыли сюда ненамного раньше нас.
 
- Здесь! – прогнусавил кто-то наверху. – Как шеф и описывал.

Александр прислушался, после чего дал знак. Мы мигом вбежали по шаткой и скрипучей лестнице. Их было двое. Один как оружие использовал сапёрную лопату, второй держал в руках коробку, наставив на нас наган.
 
- Уйдите, - приказал человек с револьвером. – Это наша добыча. А вы не рыпайтесь, может, шеф вам за наводку заплатит. Полтинник…

К замогильному холоду добавилось что-то запредельное, жуткое, непонятное. Единственный фонарь у ходока с лопаткой замигал.
 
- Э, какого хера? – выпалил он, отшатнулся в темноту и его череп треснул от удара топором.

- Толя?! – недоумённо воскликнул второй.

От тьмы в самом углу комнаты отделилась антропоморфная фигура с топором в руках. В смутном свете моргающего фонаря едва можно было разглядеть то, во что он был одет. Вроде рабочего комбинезона. Однако на лицо убийцы невозможно было смотреть. Будто его там и не было вовсе. Ужас застилал глаза пеленой при каждой попытке взглянуть выше воротника…

Хлопок револьвера. Ещё, ещё! Фигура просто оторвала бандиту руку с револьвером, после взяла за шею, приподняла и сломала её. После она поглядела на нас. Липкий неведомый страх впечатывал в грязный пол. Последнее что я видел было то, как Александр стоял рядом с маньяком и что-то отвечал ему. После я отключился.
Очнулся я уже у костра в доме Медведева. Антон ещё лежал без сознания на своём спальном мешке. Александр смотрел в огонь лихим взглядом, баюкая на коленях ту самую жестяную коробку. Когда он заметил, что я очнулся, то проговорил:

- Теперь всё хорошо. Я вам перед отъездом не сказал самого важного. Здесь копатели пропадают часто. Я думал, что нас пронесёт… Впрочем, пронесло. А эту коробку Он попросил передать Кравчикову. Только он сможет умно поступить с этими бумажками.

- Кто Он? – спросил я дрожащим от страха голосом.

- Яков Кондаревич.