Русская дочь военнопленного немца-24

 МЕТЕЛЬ


Валентинка ждала, когда вернётся мама и часто, сидя в уголке зала, что-то рисовала ей в подарок. Рисунков накопилось много, а мамы всё нет и нет.
В этот день, после школы, она тоже забилась в уголок, за кадушку с фикусом,  и увлечённо рисовала, разложив на полу краски и альбомные листы. Когда зашла в дом соседка, старенькая бабушка, Валентинка не слышала, но её испугал крик. Старушка, не успев войти, упала на порог и вскрикнула.

В это время в дом вошла Пелагея.

 — Ты это чего Рауфовна. Ноги не держат или с сердцем чего?

Но Рауфовна только мычала, показывая глазами в угол, где рисовала Валентинка.
Пелагея помогла соседке встать, усадила её на стул, подала стакан воды. Соседка стакан взяла, а сама глазами всё в угол комнаты показывает. Глянула Пелагея в угол, ничего необычного не заметила.

Когда старушка немного успокоилась, Пелагея вновь её спросила

— Что стряслось, Рауфовна? Что ты всё на угол комнаты указывашь?

 — Там кто-то есть— еле выдавила соседка.

 — Внучка там моя, картинки рисует, а ты чё подумала?—засмеялась Пелагея.

 — Свет там был. Как белое облако, свет. Во весь угол был. Не яркий, но свет.

 — А куда ж он подевался? — опять засмеялась Пелагея — поблазнилось тебе, Рауфовна. А ты для чё приходила-то?Чёто спросить хотела?

 — Не помню. Пойду я — она встала со стула и, не оглядываясь, вышла в двери.

 Пелагея ещё раз посмотрела в угол, где стоит фикус, ничего кроме внучки, там не увидела.
 — Причудится же — и тут вспомнила, что однажды, в Осинниках, Мария тоже про свет говорила. Он тоже был там где Валентинка рисовала— чтобы это значило?—подумала она и ещё раз бросила взгляд на внучку.

Валентинка увидев, что на неё смотрит бабушка, решила похвалиться своим рисунком

 — Баб, смотри, что я маме нарисовала.

 — Маме, говоришь? Когда она только явится, мама твоя?

 — Ну, сёдня ночью и явится.

 — Да ты её каждую ночь ждёшь. А её всё нет и нет.

— А сегодняшнюю и будет. Вот посмотришь!.

Поезд пришёл поздно ночью. Со станции Мария отправилась в дом родителей. Дверь была не заперта, и будить никого не пришлось. Она сняла пальто, набросила на него кружевной белый шарф, поставила влажные ботинки на печь, и осторожно ступая, пошла к дочери в спальную комнату.

Девочка, свернувшись комочком, крепко спала, отвернувшись к стене.
Мария прилегла на край, обняла дочь и уснула.

 — Приехала— услышала Мария утром голос матери. Она открыла глаза, утренний свет наполнил комнату, но вставать не хотелось.

 — Чё на диван не легла, не выспалась, поди. Вдвоём-то тесно.

 — Не тесно. Но не выспалась.

 — А чё домой не пошла, Алёшка ждёт. Каждый день прибегает. Отцу помогает по хозяйству. С мостопоезда ушёл, теперь в леспромхозе работает. Хочу, говорит с семьёй больше время проводить. Свадьбу задумал делать. Я уж его и так, и сяк отговаривала, а он ни в какую, свадьбу и всё тут, настырный — гремя кастрюлями, рассказывала Пелагея.

 Мария поднялась, вышла на кухню. На плите варилась картошка, на столе стояли крынки с парным молоком.

— Кашу Валентинке варю на молоке. Ничего путём не ест, как синичка поклюёт и бежать. Совсем избегалась со своей школой. Всё какие-то репетиции у них. Алёшка в школу к ней забегает, деньги на пирожки даёт, вот она перекусит а, по- доброму-то ничего и не ест.
Чё молчишь-то, как съездила, всё управила?

 — Да, всё сделала. Мам, я наверно у вас поживу пока.

 — Как это у нас? А дома чего? Там Алёшка ждёт-недождётся. Ты чего удумала-то. Смотри девка, пробросаешься! Человек хороший, заботливый. К Валентинке, лучше родного отца относится. Радостный бегает. Ты что же это делаешь-то, а?

 —  Спасаю, хорошего человека. Понимаешь? Спа-са-юу!—повысив голос, заявила Мария.

 — Чего кричишь на злу голову, ребёнка разбудишь, ей ещё час спать. Спасательница— возмутилась Пелагея.

 —Все мои мужья умирают. Я приехала, а его уже два года, как в живых нет. Вот и не хочу, чтобы из- за меня Алёшка жизни лишился. Проклята я!

 — Как это, проклята, кем?—удивилась Пелагея.

 — Матерью родной, вот кем!—выкрикнула дочь.

 — Ты чё собирашь, окстись. Непутёвая. Когда это я тебя проклинала?

 — Когда до смерти запинывала! Когда голову о пол, чуть не размозжила! Она у меня до сих пор болит — жёстко ответила Мария.

 — Она у тебя после шахты болит, а не от меня — уточнила мать.

 —Из-за твоего проклятия, и в шахте со мной это случилось. Я жива, а Ваньки-то нету. На него от меня пошло. Вот и на Алёшку пойдёт. Ни за кого замуж не пойду, одна буду жить. Раз проклята, значит так, и жить буду, как проклята. Сама для себя.

 — Ты давай, не дури. Не выдумывай тут всяку всячину. Собирайся и иди домой. Напридумывала она тут. Значит, в Бога она не верит, а в нечисту силу верит. Это как? Дурью-то не майся. Без мужика трудно жить, я пожила, знаю. Не отпихивай от себя такого человека. Бог тебе его послал. Не уроси тут. Собирайся и иди домой.

 — Не хочу я его обманывать. Он, о большой семье мечтает, а я детей ему не рожу, у меня их никогда не будет. Да и вообще, сам-то он выживет ли со мной? Отпущу на все четыре стороны. Я уже всё решила. Судьба моя такая, одной быть. А он, другую найдёт. Баб в России больше, чем мужиков.
Уйдёт на работу, так я схожу, вещи кое-какие соберу, да сюда принесу.

— Ну, смотри, твоя жизнь, потом локти кусать будешь, да ничего уж не вернёшь.

Мария дождалась, когда Алексей ушёл на работу, и отправилась в свою квартиру за вещами.
Посуду и постель, она решила не брать, оставить Лёше.

Собрала только свои, да Валентинкины вещи, связала их в два узла. Перекинув через плечо связанные узлы, Мария пошла огородами, вдоль реки, чтобы люди не видели. Она перешла речку, но подняться на берег не смогла, ноги подкосились, и Мария сунулась в землю лицом. Опираясь руками на береговую стену, попыталась встать, но ноги не шевелились.

 — Мама, мама, помоги. Ма-ма-а-а! Помоги-и-и! — закричала она что есть мочи.
Пелагея услышала крик дочери, и прибежала на берег.

 — Ты чего это? Напилась, что ли? — спускаясь к реке, спросила она.

 — Нет, ноги отказали— чуть не плача сообщила Мария.

 — Ну, ещё не лучше. На нервинной почве, это. Ну как же мне с тобой пособиться-то. Я же тебя волоком-то не подыму в гору. Ох ты, Боже мой. Кого-то звать надо. Давай я узлы унесу, да за кем-нибудь сбегаю, а ты пока сядь, да к берегу прижмись, чтобы не упасть.

Пелагея подхватила узлы и поднялась с ними на берег, а Мария опёрлась о земляную стену берега и развернулась на руках, чтобы удобно сесть. Она не только не чувствовала своих ног, но поясницу она тоже не чувствовала. Откинув голову на береговую стену, она закрыла глаза, чтобы успокоиться.

Ждать пришлось долго, когда наконец подъехали Николай с Пелагеей, . вдвоём они погрузили Марию на телегу. Пелагеи пришлось сбегать домой, за чистой одеждой, в которую они с Николаем переодели дочь.
Марию положили в больницу, а после школы к ней прибежала дочь.
 Увидев мать бледную и с грустным лицом, Валентинке захотелось её чем-то обрадовать, чтобы она повеселела

 — Мам, ты бабе сказала, что у тебя не будет детей, а дети у тебя будут. Девочка постарше, потом ещё и мальчик. Ну, когда я здесь уже учиться не буду, когда вырасту.

 — Выдумщица моя. Как в школе-то дела?

 — В школе у меня дела хорошо. Анна Петровна похвалила. У меня две пятёрки.

 — Ну и хорошо. Беги домой, тебе ещё уроки делать. Давай. А я отдохну.

Валентинка поцеловала маму в щёку. Щека была холодная и солёная.

Вечером, после работы, пришёл к родителям Марии, Алексей.

 — Я с работы приехал, а дома нет вещей  ни Марииных ни дочкиных , что случилось?—с тревогой в голосе спросил он.

 — Мария приехала и её сёдня в больницу положили, ноги отнялись. Ты сходи к ней, вот я тут пирогов испекла, так ты унеси  — попросила Пелагея.

 Алексей переоделся, сбегал в магазин, купил в жестяных банках болгарский компот из персиков и абрикосов, плитку шоколада, яблочек, взял у Пелагеи пироги и пошёл в больницу.

Когда Мария увидела Алёшу, из глаз полились слёзы.

 — Маша, Машенька моя, ну ты чего это?—присаживаясь на кровать, он решил как можно ласковее утешить Марию — не плачь, всё проходит и это пройдёт, выздоровишь. Ну, здравствуй моя родная! Как же долго тебя не было! Я себе места не находил, как скучал. Каждый день к дочке в школу бегал. А я теперь в леспромхозе, вальщиком работаю?

 — Здравствуй Лёша. Родители сказали.

 — Удачно съездила? Всё хорошо?

 — Он умер. Два года как. Это я виновата — слёзы опять покатились по её бледным щекам.
 
—- Ну, в чём ты можешь быть виновата? Ты здесь, а он там. Никакой твоей вины нет.

 — Есть. Он третий. Ты будешь четвёртым, если не оставишь меня. Детей тебе я тоже не рожу. В шахте раздавило, по кусочкам собирали, не плодная теперь. Поэтому и ног не чую.

 — Ты поправишься. Ты просто очень расстроилась. Нервы подлечат, и ты встанешь. Дети у нас есть, Валентинка. Бог любит троицу, а я четвёртый, так что меня это не касается. Выздоравливай и не бери в голову всякую нелепицу. Всё у нас хорошо будет. Мы с тобой будем самые счастливые, вот увидишь!

 — Ничего не будет, Лёша. Я не смогу быть счастливой, понимая, что ты можешь погибнуть. Я просто сойду с ума. Не приходи ко мне больше — она немного помолчала, а потом добавила— Прощай.

На следующий день Алексей завербовался на "Север" и вскоре уехал.
 Мария вышла на работу, на прежнее место, работала посменно. А Валентинка до обеда была в школе, а вечерами бегала с местными ребятишками играть то в догоняшки, то в мяч. Когда мамы в доме не было,за уроки садилась поздно вечером.

Зима пришла рано, ещё осенью. Снега было совсем мало, а морозы уже свирепствовали. На реке лёд стал толстым и прочным. После школы ребятишки со всей улицы бежали на лёд. Игры в основном были у мальчишек, они гоняли по льду какую-нибудь ледышку, то как футбол, то как шайбу.
Девчонки на фанерках или картонках обкатывали побережные горки. Скатываясь с горки на реку, долго катились по скользкому льду. Если кто-то попадал в гущу ребят, то на льду сразу образовывалась "куча-мала".
Ребята быстро вскакивали с места, не обращая внимания на досадное недоразумение и "бросались" вновь на льдышку.
 Никто ни на кого не обижался, и никто ни с кем не ссорился, и уж тем более, никто не признавался, что больно зашибся.

Валентинка тоже каталась с горки на картонке или фанерке, когда что найдёт. А по выходным дням дедушка катал её по льду. Для этого он
 сделал специальные саночки, с низкими и широкими полозьями, без копыл, только с перекладинами, чтобы можно было кататься по льду.

Он усаживал внучку в саночки и, взявшись за верёвку, бежал по льду. Ветер обжигал её лицо, но было очень радостно и весело. Валентинка видела, как ей завидовали другие дети, видимо это заметил и дедушка, он рядом с ней, на санки по очереди стал усаживать других детей.

А когда уставал или ему это надоедало, он отдавал верёвку кому-нибудь из старших мальчиков и уходил. Вот тогда на льду начинались экстремальные катания. Мальчишки по очереди катали всех желающих, каждый, кто владел верёвочкой от саней, стремился продемонстрировать своё умение, ловкость и находчивость.

Сани то подлетали надо льдом, то становились на ребро, то выписывали круги на невероятной скорости. А те, кому выпало "счастье" в них находиться, держались, до онемения пальцев, за верхнюю перекладину, на изогнутых полозьях, со всей силы упираясь ногами в нижнюю перекладину, чтобы не вылететь из саней.

Правда долго такие саночки не прослужили, но вместо них, кто-то принёс верёвку с петлями на концах.
Один держал петлю верёвки и, вращался на месте, а кто-то другой держался за вторую петлю верёвки и хорошо натянув её, кружился вокруг первого.

Хорошо раскрутившись, второй присаживался на полусогнутые ноги и первый катал его по льду. Вскоре таких верёвок появилось достаточно, чтобы можно было всем покататься на собственной карусели. Для того, чтобы хорошо было скользить по льду, валенки специально подшивали кожей.

Валентинка приходила домой голодная и счастливая. Однажды она прибежав домой с реки, застала в доме дяденьку милиционера.

  — Я дядя Вася, и я буду с вами жить— сказал милиционер.

Валентинке он совсем не понравился. Она часто вспоминала папу Лёшу, даже мысленно разговаривала с ним, а тут какой-то дядя Вася.

Дядя Вася установил для неё график, когда отдыхать, когда делать уроки и сколько времени гулять на улице. Валентинке эти рамки, ограничившие её свободу, не понравились. Но мама одобрительно отнеслась к этому графику и даже стала активно его поддерживать, Валентинке оставалось только подчиниться.

 Дядя Вася, в время отдыха после школы, предлагал Валентинке во что-нибудь поиграть. Поначалу ей совсем не хотелось с ним играть, но игры часто были интересные ,и она с удовольствием стала принимать в них участие. Мама Валентинки работала в три смены и часто, когда девочка приходила со школы, мама была на работе, а дядя Вася в это время всегда был дома.

— Голодная? — весело спросил дядя Вася ученицу, когда она пришла со школы.

 — Не очень, я пирожки кушала, а нам ещё дают чай со сгущённым молоком.

— Так, а во что мы сегодня играть будем?—игриво спросил дядя Вася.

 — Ну, давайте в колокольчик, я буду звонить, а вы с завязанными глазами меня ловить, потом наоборот. Мы так в школе играем— предложила Валентинка.

 — Тогда это не интересно, вы играете в это в школе, а потом ещё и дома — недовольным грустным голосом сказал дядя милиционер.

 — А тогда в чё мы играть будем?

 — А давай в нарушителей и сыщиков— предложил дядя Вася.

 — А как это?

 — Ну, например я нарушитель. Меня нужно найти и наказать.

 — Как наказать?

 — А давай придумаем. Ну, например нарушителю присудить десять ударов полотенцем! Идёт?
 — Идёт. А какие нарушения нужно делать?

 — Любые. Например, украсть что-нибудь или разбить или ограбить.

 — А кого ограбить?:

 — Ну мы же понарошку. Вот, скажем, ограбили нашего начальника станции и нужно грабителя найти, а я вот этот грабитель и есть. Я побежал скрываться, а ты судья и ты решаешь, сколько плетей нужно присудить за ограбление.Но прежде нарушителя надо найти. Сейчас я побегу прятаться, потом ты меня будешь искать.

 — Это прятки получаются?

 — Нет. Ты чё? В прятках же не наказывают, ну я побежал. Вначале я делаю нарушение, потом ты идёшь меня искать. Я пошёл на ограбление.

Он открыл дверь в сени, снял с полки два пустых ведра и поставил их у порога  уличной двери. Если кто-то будет входить, он обязательно уронит эти вёдра и будет шум.

 — Караул, караул. Ограбили! Ловите вора!.—закричал дядя Вася, приоткрыв дверь в сени. Валентинка через несколько минут выбежала из за стола на кухню. Но на кухне никого не было.

— На улице он что ли? Прятаться на кухне совсем негде, стол, стулья печь, да вешалка с двумя пальто?— подумала она.

Заметив, что все стулья почему-то скопились в углу, девочка заглянула туда. С головой накрывшись половичком, в углу сидел дядя Вася.

 — А-а-а, нашлаа, нашлааа — закричала девочка и радостно захлопала в ладоши.

 — Сдаюсь, сдаюсь. Готов принять ваше наказание — он быстро прошёл в комнату, разделся до трусов и упал на кровать, вниз лицом.

— Уважаемый судья, не наказывайте сильно, не порите меня розгами и ремнями, пожалейте— игриво канючил дядя Вася, изображая из себя виноватого.

 — Я тебя только полотенцем, немного — Валентинка взяла полотенце и несмело задела голую спину дяди Васи.

 — Ой, Ой как больно— извиваясь закричал он. Девочка засмеялась и включаясь в игру, стала более уверенно хлестать его полотенцем.

 — Ой, ой, больше не вынесу, пожалейте меня уважаемый судья, добрый человек— извиваясь под ударами полотенцем, скулил дядя милиционер.

 — Ладно, хватит уж, больше не буду наказывать. Теперь я буду нарушитель. Но я не хочу никого грабить и воровать, тоже не хочу и что- то разбивать, не хочу.

 — Ну а если ты цыганка и увела из чужой конюшни лошадь, чтобы покататься?—предложил дядя Вася.

 — Ну я покаталась, а потом же привела лошадь на место?—неуверенно спросила девочка

 — Привела, а нарушение –то было! А значит и, наказание должно быть. Прятаться тебе не нужно, ты лошадь привела, и тебя сразу арестовали. Раздевайся, ложись, теперь я тебя буду наказывать. Я сейчас только пописать сбегаю — он подбежал к умывальнику, достал из тумбочки ведро и, развернувшись так, чтобы девочка видела в проём дверей, что он делает, безо всякого стеснение всё исполнил.

Валентинке было очень неприятно и, она отвернулась. В висках застучало— "уходи из дома, убегай"— но её сковывал "договор" Ведь она наказывала нарушителя, теперь её очередь получить наказание. А то получится не честно.
Она сняла платье и быстро легла на кровать поверх одеяла.

 — Майку тоже снимай, наказывают по голому телу. Я же всё снял— требовал дядя Вася.
.
Пока она раздумывала, снимать или нет, дядя Вася быстрым движением сдёрнул с неё маечку.

 — Я больше не хочу играть в нарушителя — закричала девочка. Ей не понравились его действия. Что-то неприятное возникло в её груди, что-то отвратительное. Валентинка собралась соскочить с кровати, но дядя Василий поймал за плечо и больно толкнул на кровать.

 — Так не честно, ты меня наказывала, а я тебя нет. Мы так не договаривались, так не честно — он взял полотенце и стал хлестать её по спинке, потом по всему телу.

— Я не хочу, мне не нравится, я не хочу, не хочу, мне не нравится — кричала девочка.

В это время загремели вёдра в коридоре. Дядя Вася  быстро прыгнул в свои брюки, сказав Валентинке

 — Марш под одеяло— и вышел на кухню.

— Вы чего вёдра на полу расставили, было не убилась?— возмущённо спросила Пелагея.

 — Так на дорогу поставил, чтобы не забыть сходить за водой, Маруся велела воды натаскать.

— А та чё в кровати лежит?—махнув рукой на кровать девочки, спросила Пелагея.

 — Говорит, что приболела, я не знаю, может филонит?—наливая себе в стакан кипятка из чайника, ответил Василий.

Пелагея подошла к кровати, откинула одеяло, всё осмотрела.

 — Ну, вот что, вставай, собирай свой портфель, к нам пойдёшь — серьёзным тоном, не допускающим возражений, заявила бабушка.

 — Ты чё орала так, что на улице слыхать? Чего тебе не нравится?—спросила она у внучки, когда они вышли из квартиры.

 — Играть в нарушителя, с ним не нравится. Он раздеваться велит — буркнула под нос внучка.

 — Я ему поиграю, кобелю в фуражке. Он у меня ещё попляшет. Раздеваться он велит!— всю дорогу возмущалась Пелагея до самого дома — Нацепил милицейскую фуражку и думает, ему всё можно. Ну, погоди, я тебе покажу страмец этакий, тьфу, негодяй.

Вечером, после работы к родителям пришла Мария.

 — Мам, ты чё шум такой подняла, на всё село ославила?—возмущалась она.

 — Это я ославила? Я тебе дитя выходила не для того, чтобы ты с неё бардашницу сделала! Ты с кем дитя оставляешь? С кобелями своими оставляешь. Ославила я её. Да приди я позже, страшно подумать,чтобы он натворил над ребёнком. Игру он затеял. В постель уложил. А ты тут оправдывать его пришла! Пошла вон отсюда. Пошла!Не мозоль глаза мои.

Пошла, пошла. Ребёнка больше тебе не дам. Тварь ты негодная, а не мать. Дочь на мужиков меняешь! Кто ты после этого! Уходи сейчас же. Вон пошла!—Пелагея открыла двери настежь.

После ухода Марии, Пелагея ещё долго не могла успокоиться. Она возмущалась, ругала дочь, плакала, грозила кулаком в сторону Марииного дома, так и ушла управляться в сарай расстроенная. Вернулась тихая и молчаливая.
Дядю Васю в селе больше не видели, а у Марии появился другой ухажёр.

Перед новым годом в клубе для железнодорожников был организован концерт. Валентинка в нём принимала самое активное участие.
 В зале собралось много народа и, началась торжественная часть.
В самом начале человек в железнодорожной форме читал доклад. Он рассказывал о трудностях строительства магистрали " Сталинск-Абакан".

 — Пройти отроги гранитного хребта было не просто. Работать приходилось при любых погодных условиях, мороз ли сорокаградусный, или ливень, или
буря, работали и днём, и ночью. От Междуреченска до Балыксы прошли сто пять самых трудных на всей магистрали, километров.
Четвёртого декабря этого года был забит последний костыль на мосту через реку Шора, где встретились строители со Сталинска со строителями с Абакана!

Но работы ещё непочатый край. Не зря же стройка объявлена Всесоюзной! Только студентов на этой стройке свыше шести сот молодых строителей. Пришлось первым строителям жить в палатках, в фанерных домиках, землянках, в тесноте и без благоустройства. Сейчас уже все переселены в тёплые добротные бревенчатые дома.

Мне особо хочется отметить таких тружеников…

Он стал перечислять лучших работников, потом им вручали грамоты, премии
Валентинке очень хотелось, чтобы и её маме что-нибудь вручили, но её не назвали, зато пригласили её деда. Ему вручили сразу и премию, и почётную грамоту. Валентинка была очень рада. А потом был концерт.

Первым выступал Валентинкин класс. Они построились на сцене полукругом и стали по очереди читать четверостишья про героическое строительство дороги. А после монтажа на сцену вышел старшеклассник с красным аккордеоном, он играл очень весёлую музыку. После старшеклассника на сцену вместе с заведующим клубом, вышла Валентинка. Заведующий играл на баяне, а она пела.

" На пятёрках я учусь, я учусь, я учусь
И мальчишек не боюсь, не боюсь, не боюсь
Я умею нырять с берега крутого
Если я побегу , обгоню любого
Хоть коня я не имею, но везде всегда поспею…"

Зал дружно хлопал, все ей радостно улыбались и, Валентинке захотелось спеть ещё что-нибудь.

 — Я вам ещё спою, про воробушка
 Из- за кулис кто- то шёпотом требовал: "хватит, уходи", но зал продолжал аплодировать, и она запела.
 "Мороз, мороз балуется!
Нагрянул нынче ночкой.
Воробышки на улице
Сереньким комочком
.
Холодно, холодно, ёжится кожица
Холодно, холодно, зёрнышек хочется…"


Валентинка пела так жалобно, что у самой по щекам полились слёзки. Когда она закончила петь, зал разразился аплодисментами.

 — Что ты творишь, у людей праздник, а ты тут со своим воробушком — услышала она сзади себя от девушки, которая вышла на сцену, чтобы забрать артистку. Тогда Валентинка вдруг осознала, что навела грусть на людей и что надо срочно исправлять положение.

— Стихотворение "Детство", объявила она и стала читать стихотворение, которое они ещё будут учить в третьем классе.

Читала громко,  с огромным выражением. Девушке, которая вела концерт, ничего не оставалось, как покинуть сцену и позволить дочитать стихотворение до конца.

"Вот моя деревня:
Вот мой дом родной;
Вот качусь я в санках
По горе крутой…"

Когда она закончила читать, зал дружно захлопал и, все радостно улыбались. Валентинка довольная поклонилась и ушла со сцены

 — Ты чего? Одна решила концерт поставить? У нас ещё танец есть! И ещё песни петь будут с другого класса — возмущалась ведущая концерта.

 — А я тоже танцую, мне мама из занавески сарафан сшила — сообщила Валентинка девушке.

 — Так беги, переодевайся, сейчас соло на баяне, потом ваш танец.

 — Валентинка, ты молодец, настоящая артистка — похвалила её мать и добавила — .А тебе вот письмо пришло — она подала дочери конверт.

Письмо было от Алексея.
Оно начиналось словами:"Здравствуйте мои любимые, жена Маша и дочка Валентинка".
Алексей рассказывал, что живёт в палатке, обложенной снежными блоками, что топят буржуйку, про то, что снегу падает столько, что возвращаясь с работы, они не сразу находят своё жилище.

Мария ему не отвечала, отвечала ему Валентинка. Но он каждое письмо начинал писать со слов:" Здравствуйте жена Маша и дочка Валентинка.

А однажды с севера пришли вагоны, на трёх из них во всю длину вагона было написано белой краской " МАША", "Я ТЕБЯ", "ЛЮБЛЮ" Вагоны стояли в тупике целый месяц, и целый месяц Валентинка ходила мимо них в школу и из школы. Надпись на вагонах видно было издалека и каждый день Пелагея глянув в окно, ворчала.

 — Ну ещё какая-то Маша нашлась, вагоны уже ими расписывают

 — Это папа Лёша маме прислал.

 — А ты почём знаешь?—усомнилась Пелагея — опять выдумала? Выдумщица.

 Валентинка промолчала, но когда от Алексея пришло письмо, где он спрашивал, видели ли они вагоны, где он отправил " открытое послание" Она подала это письмо бабушке.

 — Вот. Папа Лёша написал, что это его "открытое послание"— протягивая конверт с письмом, сообщила внучка.

 — А ну, давай- давай, чё он тут пишет?—она взяла из рук девочки письмо, быстро пробежала глазами по рукописи
— Пишет-то, как хорошо. Грамотно, читать легко. Вот чудак-человек. " Открытое послание" на вагонах. Ничего дурнее не придумал. Стоят вагоны уж месяц, хоть бы быстрее убрали, стыд-то какой.

 Валентинка не понимала, что это за стыд? Поэтому с бабушкой своего мнения не разделяла. Она даже гордилась, что её папа Лёша прислал "открытое послание" её маме.

— А с чего ты его папкой-то величаешь? Он что тебя родил или воспитывал?

 — Воспитывал, целых три месяца. Он меня дочкой зовёт. Письма мне пишет. Вот и папа поэтому— твёрдо сказала девочка.

 — О Господи, Господи, прости ты мою душу грешную, бедный ребёнок. Хоть бы ради дитя жила бы с ним, нет зауросила и всё тут. Пособиться -то с ней невозможно, уж другого, после этого милиционера, нашла. Ты хоть его видела?

 — Кого?

 — Хахаля материного, нового.

 — Нет. Не видела.

— Не видела? После того, постель не простыла, другого привела. Ох Манька, Манька — качала Пелагея головой..

Зимой стояли сильные морозы, такие сильные, что лёд на реке промёрз до дна и лопнул, образовав огромную щель.
Светает зимой в Балыксе поздно и в восемь утра ещё очень темно. Всю эту ночь бесновалась метель, завывала со свистом, стучала в ставни, пугая и мешая спать.
К утру не стихла, а только разошлась, что в половине метра дорогу не видно, всё накрыла снежной пеленой.

Валентинка вышла на улицу в девятом часу утра, впереди тьма, тьмущая. Снег в глаза летит, нос так забивает, что дышать трудно. Она, то одним боком повернётся к ветру, то другим, идти трудно, а идти надо, любит Валентинка учиться.

Местами ноги утопают в глубоком снегу, а местами его совсем нет, только скользкий лёд. Ветер насвистывает, с силой в лицо швыряя комья колючего снега, мешает идти. Порывы порой такие, что невозможно удержаться на ногах. Девочка падала, поднималась и шла дальше.Очередной резкий порыв ветра, вырвал из её замёршей руки портфель и покатил его по голому скользкому льду.

Валентинка кинулась за портфелем, пока его было видно, она бежала следом, потом он исчез. Где его искать? Она принялась ощупывать руками бугорки и снежные волны, но его нигде не было. Увлёкшись поиском, она совсем забыла про щель во льду и ухнула туда обеими ногами.

 Щель была глубокой, и провалилась она в неё до самых подмышек. Куда-то потерялись с рук варежки. Руки от снега вначале намокли и замёрзли, потом загорели, лицо тоже горело так, что было жарко. Опереться на лёд в этом месте было невозможно, слишком широкая щель. Девочка догадалась продвигаться по щели в обратную сторону, туда, где щель становилась уже. Уперевшись локтями на лёд, она вылезла из этой трещины.

Метель бушевала, и все, кто выходил на улицу, не смотрели по сторонам, а только себе под ноги, прикрываясь от ветра. Поэтому барахтающуюся в снежном плену девочку, никто не видел. Ей пришлось всё преодолевать самой.

В школу она пришла с мокрыми щеками от слёз, без портфеля и варежек, обидно было до глубины детской души.

Когда зашла в класс, обнаружила, что Анны Петровны нет, а в классе другая учительница, Дина Абрамовна. Детей в классе тоже было очень мало. Те ученики, что жили за рекой, в селе Брусничном и, те, что жили в селе Крестьянке, в школу не пришли.
Учительница подошла к девочке, помогла ей раздеться, усадила к печи, сама села рядом и стала оттирать Валентинкины замёрзшие пальчики.

После уроков все наряжали в классе ёлочку и украшали класс. Только вот новогодний праздник провести не удалось. Зато каникулы из- за морозов начались раньше, а из-за карантина закончились на десять дней позже.
.Книжки Валентинке выдали новые, и даже подарили старенький портфель.

После каникул детей вновь встретила Дина Абрамовна.
Это очень красивая женщина, над круглым её лбом возвышалась корона из двух чёрных кос. А две дуги смолистых бровей, над большими чёрными глазами, украшали этот лоб. В улыбке тёмно красных губ, блестели белоснежные ровные зубы.

Тёмно синее платье, с белым кружевным воротничком, выгодно подчёркивали правильные формы её фигуры. На смуглом, с пробивающимся румянцем, лице, был шрам на левой щеке. Но он совсем не портил её красоту. Красивая Дина Абрамовна, только Валентинка скучала по Анне Петровне.

Дина Абрамовна предложила детям после уроков послушать индийские сказки. Дети с радостью согласились и, с большим удовольствием каждый день оставались после уроков на час, послушать сказки, которые читала им учительница.

Первая сказка была про царя Раму и его царицу Ситу, а вот вторая сказка была про принцессу и принца, которым отец царь перед смертью подарил по половине царства. После смерти отца, брат задумал отнять у сестры вторую половину государства, а её убить. Принцессе об этом поведали, и она решила бежать.

Всех своих людей, которыми наделил её отец, она превратила в жемчужные бусины и собрала их на длинную нить. Нитью обвила свою шею, ожерелье закрыло её грудь до пояса. Она села на коня и поскакала в другое государство. Брату доложили о побеге сестры, и он организовал погоню. Погоня уже догоняла принцессу и брат даже размахнулся мечом, чтобы её ударить, но тут лошадь под ним споткнулась и он упал. Меч скользнул по ожерелью и перерезал нить. Жемчуг брызнул во все стороны и исчез в траве.

А через год сестра узнаёт, что брат погиб под горным завалом и она возвращается на свою землю. Каждая жемчужина, которую она находила на земле, от её прикосновений, становилась человеком. Ни одна жемчужина не осталась не найденной, все люди её государства вернулись в свои дома к своей земле, к своей государыне.

— Баба, а ты жемчуг видела?—спросила Валентинка придя из школы.

 — Видела. У меня и сейчас остались жемчужные бусики.

 — Покажи

 — Да у меня бусики-то из речного жемчуга. Ну ладно, сейчас — она отомкнула сундук и достала бусы— вот, эти меленьки, а вот морские, те крупные, но и дорогие. Сейчас их не продают, сейчас перламутровые бусы. А раньше-то из жемчуга и пуговки были. А с нонешних пуговиц толку мало. У меня на кофте были, до первой стирки и всё слезло.

Валентинка взяла в руки бусы и стала разглядывать жемчуг, представляя из них большое ожерелье

— Когда я вырасту, куплю жемчуг и сделаю себе ожерелье. А ты почему их не носишь?

 —Дак, а куда? В церкву не ходим. Нет её тут. А куда ещё? Вот и лежат. А ты у матери-то давно была?

 — Она ко мне в школу приходила, письмо от папы Лёши принесла.

 — Чё пишет, твой папа Лёша?

 — Фотографию прислал.

 — А чё мне карточку не кажешь?

 — Я счас, счас — Валентинка достала из портфеля фотографию и отдала бабушке. Она приняла, внимательно посмотрела на снимок, потом перевернула на обратную сторону

. — Ты гляди, как пишет" На память жене и дочке!" Ну и чудной же. С другом снялся. Снегу-то там поболе нашего. Смотри, труба из снега торчит, вместо домов одни сугробы.

В это время застучали двери в сенях и в дом, вместе с густым холодным паром, вошёл Николай. Борода, усы и даже его густые брови были покрыты куржаком. А нос и щёки красными.

 — Хороший морозец! Валентинка, а я чё принёс-то, глянь-ка— он достал из – за пазухи, ломоть промороженного хлеба.

— Настоящий дед Мороз, ни дать ни взять, да ещё с подарками— засмеялась Пелагея.

 — Это чё, хлеб?

— А это не простой хлеб. Это гостинец. Мне его зайчик дал, чтобы я тебе принёс. Так и сказал:" Это гостинчик для Валентинки"

  — Он умеет говорить?

 — А как же. Все зверьки умеют говорить. Не все люди их понимают. Нашу полянку как прошёл, так и слышу, кто-то меня кличет. Глянул под ёлочку, а там зайка беленький сидит и в лапках хлебушек держит. Сам весь трусится и говорит, чтобы я тебе этот хлебушек передал. На-ка зайкин гостинец— он протянул внучке ломоть хлеба.

Валентинка с радостью взяла хлеб и сразу его попробовала. Хлеб ей очень понравился, он был просто удивительно вкусный, рассыпчатый и сладкий. Понимала Валентинка, что у зайцев не может быть человеческого хлеба, а всё равно было радостно.

 —Ты, батя похлёбку похлебашь или сразу в баню?—поинтересовалась Пелагея, как только Николай сбросил с себя шапку и шубу.

 — Сразу в баню, крыльсы попарю, ветром остудило.

 — Ну, тогда возьми свежие кальсоны с рубахой, я вот приготовила— она подала ему исподнее бельё и обернувшись к внучке, спросила.

— Ты париться-то будешь, а то, бате надо наказать, чтобы твой веник запарил.

 Банные веники для Валентинки батя делал особенные. Это были маленькие берёзовые веточки с полынь- травой и душничкой. А в берёзовые веники взрослым, он добавляет крапиву и пихтовую лапку. Все веники запариваются в одной кадушке, а потом настой этот подкидывают на каменку. От чего в бане стоит душистый и полезный аромат.

Валентинка в баню идёт, когда дедушка напарится, обольётся у проруби ледяной водой, отдохнёт. Вот тут и её время. Подкинет дедушка на каменку ароматного настоя, да тогда усадит Валентинку на полог, веник в руки даст.

Она напарится, прямо из бочки несколько раз обольётся холодной водой , тогда дедушка её волосы приступает мыть. В трёх водах моет. То с травами, то с мылом. Потом натрёт её мыльной вехоткой и два ведра с тёплой водой рядом поставит . Дальше она сама себя и вехоткой трёт и водой из ковша на себя поливает. После такой бани, спит, как убитая.

Проснулась Валентинка от яркого солнца, что светило через окно ей в лицо. Она быстро подскочила и выбежала на кухню.

 — А где батя, кто меня в школу заплетёт?

 — Сегодня воскресенье. Расчёсывайся, я тебя заплету.

 — Нет, я батю подожду, ты меня больно заплетаешь. Волосы тянешь.

 — Это не я тяну, это пальцы мои такие, на, посмотри, видишь?

Она протянула ладонь Валентинке и та поразилась, как бабушка с такими ранами ещё что-то делает?

 — Это раны?

 — Нет. Это рубцы от кружков на печке. Я же их пальцами снимаю, вот они и нарубцевали мне кожу.

 — Как же ты терпишь? Это же больно.

 — Привыкла уже и не чую. Ну ладно, жди батю. Он затемно в тайгу за дровами ушёл, скоро придёт. Понежься пока, поваляйся.

 — Нет. Нам читать задали.

— Так ты уж и так всё наизусть знаешь, чего тебе читать. Выходной день. Отдыхай, жизнь большая, ещё успеешь, натрудишься.

Николай пришёл к обеду, он вошёл в дом, занося холодный и морозный
воздух.
— Где там, наша Валентинка? — весело спросил он, снимая шапку и шубу.

Девочка отложила альбом и краски, и выбежала к деду

 — Зайчик гостинец прислал?—радостно спросила она.

 — Не-е-ет, не зайка, лисичка тебе гостинец послала, глянь-ка, чё у меня тут.

 Он достал из-за пазухи свёрток, развернул его. На большой ладони деда лежал большой кусок хлеба, накрытый сверху таким же широким, но тонким ломтем сала.
До чего же вкусный был лисичкин гостинец!

продолжение следует