Альпы, зеленый холод и цикламены

 Это было мое первое путешествие за границу. Мы возвращались из Рима в Москву через Цюрих. Переночевали в цюрихской гостинице. Рано утром пробежали по спящему безлюдному городу, погуляли около прекрасного озера с многочисленными лебедями и утками всевозможных видов и расцветок. Наскоро выпили в кафе чаю с шоколадкой, съели по булочке и заторопились на вокзал, а там электричкой поскорее в аэропорт.
И вот, наконец, мы в самолете. Самолет взлетел, и вдруг оказалось, что мы летим над Альпами. Вначале под нами были горы и еще какие- то зеленые долины. Потом зелени оставалось все меньше и меньше, и вот уже внизу только заснеженные скалы- зрелище необыкновенное и завораживающее.  Невозможно было оторвать взгляд  от иллюминатора, так это было красиво и величественно. Правда,  иногда в голову приходила мысль, что если упасть здесь, то найдут не скоро, и вообще место очень неудобное. Летели над горами мы долго, так что вдоволь успели налюбоваться, хотя, разве такого бывает вдоволь!
   На карте Альпы казались мне маленьким коричневым пятнышком, куда им до длиннющего Уральского хребта, смотреть не на что. Оказалось, что очень даже есть на что посмотреть, что это огромный горный массив, приводящий в восторг и  начинающего и опытного путешественника.
Потом, в Москве я просматривала альбом, что- то о самых красивых или необычных местах Земли. Сейчас много выпускают таких альбомов. И вот, там были Альпы, те самые горы, которые я увидела из окна самолета, те же каменные заснеженные вершины. Книга не врала, это действительно стоило посмотреть.
    Мы летели. Потом горы кончились. Под нами уже проплывали облака. А потом самолет начал постепенно снижаться, это значит, скоро посадка. Я посмотрела на экран телевизора передо мной, там обозначался маршрут. Мы уже пролетели Киев. На карте была Калуга, мой родной из детства город.
Я взглянула вниз. Летели как раз над Калугой. Я видела город, водохранилище, парк Циолковского,  Музей космонавтики, дамбу и железнодорожный мост. Через двадцать минут мы уже подлетали  к Москве. Было самое начало марта. Вокруг на земле  лежал грязный снег,  кое- где виднелись проталины,   здесь еще стояла зима. Март в Подмосковье зимний месяц. И вдруг я увидела холод. Прозрачный, зеленого цвета воздух висел над землей. Таким зеленоватым бывает толстый лед на замерзшей реке. Эта зеленоватая холодная субстанция застыла над полями и перелесками, покрытыми грязным, подтаявшим снегом. Поражало то, что этот мартовский холод был зримым .  То, что мы привыкли ощущать кожей, было совершенно ясно видно глазами. И уже не оставалось никаких сомнений в том, что Россия северная страна, и не может быть никаких иллюзий по поводу здешнего тепла.
    А в это самое время в Цюрихе цвели кустарники, тюльпаны и анютины глазки, а в городских парках Рима висели на ветках огненно -оранжевые мандарины. Они падали на землю под деревьями, и никто, кроме ошеломленных  видом этих мандаринов русских туристов, не обращал на них внимания. На улицах, идущих вдоль старых крепостных стен цвела буйным розовым цветом вишня, около  башен древнего бастиона зеленела трава,  в ней рассыпались мелкие  дикие маргаритки, и ступив ногами на эту траву и эти маргаритки, я получила нервное потрясение, потому что, когда три дня тому назад я улетала из Москвы, там лежал снег и мела метель. И эта зеленая трава в конце февраля потрясла меня больше, чем все римские достопримечательности вместе взятые.
Кроме мандаринов в городе росли пинии, цвели желтым цветом какие- то вьющиеся кустарники вроде нашего дрока и везде, где только можно были высажены цикламены. Они цвели повсюду: в длинных ящиках вдоль окон кафе и на подоконниках простых горожан. Около собора Святого Петра цикламены росли в старом мраморном саркофаге. Цветы очень удобно высаживать в саркофаги. Получается готовая мраморная клумба.
В Тиволи на вилле Адриана цвели поляны сиреневых анемонов и лежали в траве упавшие с дерева большие шишки пиний. Пинии- это наши сосны, только иголки и шишки у них очень крупные. Синенькие цветочки барвинка вдоль дорожек были совершенно такими же как наши, только  в два раза крупнее, крупнее были и  местные нарциссы. В общем, всем растениям жилось здесь как- то вольготней.
И теперь, когда в Москве два месяца нет солнца, и наступила полярная ночь, я иногда тоскую по Италии и ловлю в телевизоре каждое слово о Риме и вглядываюсь в каждый нечаянно промелькнувший кадр Вечного города. Я вспоминаю об Италии и жду солнца.