Художник Леонид Зыков. Много талантов и доброта

Расположенному ниже тексту – два года, он был написан для face book. Сейчас мне захотелось разместить его и здесь, где постепенно складывается серия воспоминаний о дорогих мне людях, каждый из которых оставил след не только в моей памяти, но и в избранных ими областях деятельности. Леонид Зыков – безусловно, один из них.
И еще мне хочется сказать, что с его двадцатилетней давности уходом и недавней кончиной его жены – Анны Каминской, не оборвалась моя связь с ними.
Мне дорога регулярная переписка с их сыновьями, а в задуманной, но еще не законченной работе мне уже помогла их внучка.
Русский язык беден в обозначении родственных отношений между людьми. Потому скажу, что мы с Леонидом Зыковым - «сродственники» по жизни: внучки его родного брата и одновременно моей родной сестры приходятся нам обоим двоюродными внучками.    

                ******

Небольшая заметка о творчестве героя моего рассказа начинается словами: «Новая экспозиция продолжает цикл выставочных проектов “Открывая имена прошедшего века” и знакомит с творчеством известного санкт-петербургского (ленинградского) художника, архитектора, фотографа и литературоведа Леонида Александровича Зыкова (1940–2001). На выставке можно будет увидеть более 40 живописных и графических произведений художника, а также книги, оформленные им, фотографии и другие материалы из архива Л.А.Зыкова. Все экспонируемые работы относятся ко второй половине XX – началу XXI века [1].

Уже очень немало... но ему удавалось все. Помню, он сшил чудесную куртку-пальто, освоил хитрый рецепт моей жены и ее мамы и делал прекрасные торты-«наполеоны», попалась ему небольшая флейта, и вскоре он играл не ней проникновенныe мелодии, в плотницком деле он был настоящим мастером. И все это объединено, как отметили бы психологи, Общим фактором (General Factor), интерпретируемым как «доброта». В его отношении к делу было что-то от героев Платонова. У него все получалось, потому что к любому делу он относился с добрыми чувствами.
В заголовках настоящего материала и упомянутой заметки сказано: «Леонид Зыков», но для меня он был и навсегда остался Лёней Зыковым, «Леонид» - это кто-то другой, это совсем не о нем... Я написал множество текстов о людях, с которыми встретился и подружил в юности и ранней молодости, но лишь однажды и всего несколькими строками вспомнил Лёню. То был пространный очерк о его жене – Анне Генриховне Каминской (1939-2022), приведу те слова: «И как не вспомнить здесь Лёню (Леонида Александровича) Зыкова? Мы познакомились еще до того, как в 1961 году он и Аня поженились.... Он был удивительно одаренным человеком: у него были по-настоящему “золотые руки,” и в нем присутствовали глубокая интеллигентность и доброта» [2].

 
Почти три года назад я написал о моем «молочном брате», художнике Света (Светозара) Острова, и привел забавную историю: «В 1961 году в Малом зале филармонии в Ленинграде было несколько концертов перуанского чуда – певицы Имы Сумок. Помню, в очереди за билетами я заметил Света. Я и те, с кем я был там, надеялись купить билеты (нам повезло), а Свет интересовался цветом полосок на входных билетах. Студенты-художники считали позором для себя платить деньги за концерты и театральные представления, они отлично рисовали себе билеты» [3]. Вот тогда я и познакомился с Лёней Зыковым, наверное это было очень просто: «Боря» - «Лёня».

 
Семья Зыковых не имела никакого отношения к художничеству, но у Лёни рано появился интерес к рисованию, и ему повезло с первым наставником. Во Дворце пионеров в Павловске (под Петербургом) он занимался у известной художницы Евгении Магирил, ученицы Казимира Малевича, Марка Шагала и Михаила Матюшина. Видимо, она учила его технике живописи и общим подходам к изображаемой натуре, но не «ломала» его видение и его лишь складывавшиеся эстетические представления. Малевич, Шагал и Матюшин – известные революционеры в теории и практике живописи, яркие авангардисты. Зыков, во всяком случае в известных мне работах, всегда был продолжателем русской классической живописи, много впитавшим и от импрессионистов. Особенно это видно в его пейзажах: в их композиции, настроении, в единстве цветовой гаммы. С Лёней и его другом по художественному училищу Аскольдом Кузьминским, вскоре ставшим мужем моей сестры, я познакомился практически одновременно. И помню, что Аскольд уже тогда говорил о Лёне как о будущем живописце, о его понимании цвета; сам же он всегда тяготел к графике, к поиску выразительной линии.


Затем Лёня окончил архитектурный факультет Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина, работал как художник-оформитель, создавая графические плакаты. С конца 70-х годов он начинает активно сотрудничать с различными издательствами, где им были оформлены книги поэтов В.Хлебникова, А.Яшина, искусствоведов А. Степанова «Дюрер» и С. Даниэля «Искусство видеть», актера П. Кадочникова «Пятьдесят лет в строю». Для издательства «Детская литература» Зыков составил и оформил книгу рисунков и стихов петербургских детей «Мой дом – моя Родина». Особое место занимало сотрудничество с издательством «Аврора», где в числе других изданий им были разработаны и составлены макеты масштабных альбомов «Эрмитаж» и «Ленинград», которые завоевывали высокие награды на международных книжных выставках за дизайн.


Работы Л. Зыкова экспонировались на выставках в Петербурге – в Союзе художников, в Центральном выставочном зале (ЦВЗ) «Манеж», Литературном музее ИРЛИ РАН Пушкинский Дом. Состоялись его персональные выставки в залах Государственного музея городской скульптуры, Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме, Библиотеки В.Г.Белинского, а так же неоднократно в музее истории города Павловска.
Теперь – о еще неоцененном культурологическом труде Леонида Александровича – подготовке и издании книги: «Н.Пунин. Мир светел любовью: Дневники. Письма». Напомню, Николай Николаевич Пунин (1888-1953) – российский, советский историк и теоретик искусства, художественный критик, профессор, организатор выставок. Несколько причин обусловили проведение этой огромной комплексной по своей природе работы. Н.Н. Пунин – дедушка жены Зыкова, Ани Каминской, и, конечно, он был ближе многих других к архивным материалам и живой памяти семьи о Николае Николаевиче. Лёня прекрасно понимал историческую и художественную ценность дневников и писем и стремился донести все это до современников и новых поколений, но, наверное, было и еще одно обстоятельство. Хотя в своем творчестве он не следовал художникам-авангардистам, он еще в юности признал – вспомним уроки Евгении Магирил – значимость их творчества, соответственно, он не мог не ценить высоко эстетику и гражданственность Пунина.


В книге – много фотографий Анны Андреевны Ахматовой, которые до 2000 года никто никогда не видел. Их историю приоткрыла Анна Каминская: «Эти снимки относятся к 1922-1927 годам. Большинство из них сделаны дедом в нашей квартире и в саду Фонтанного дома: Анна Андреевна у портика Кваренги, у решетки Северных ворот, в столовой, в пунинском кабинете, на фоне Шереметевского дворца и т.д. Леонид Зыков как редактор-составитель книги и художник дал новую жизнь хранившимся у нас старым, сделанным на стекле, негативам. Из Парижа была привезена специальная фотобумага, на которой и печатались снимки» [4].


Сейчас, перечитав многие страницы книги «Мир светел любовью», я подумал, что только Лёня Зыков с его талантом доброты, мог выбрать в ней для названия эти слова Пунина. По насыщенности приметами времени, отраженного в книге, и трагедиям окружавших его людей это – роман сильнее «Хождения по мукам». Здесь – наблюдения очевидца, умершего в страшном Абезьском лагере для политзаключенных в Коми. При этом поражаешься мужеству Пунина, зримо проступающему в его дневниках и письмах родным и близким из Абезьского лагеря. Вот краткая выдержка из письма внучке, Анне Каминской, датированного апрелем 1952 года (за полтора года до его смерти в этом лагере): «Здравствуй, Анюточка, светик мой и крылышко. <…> Теперь могу немножко читать, а зимой не мог: одна лампа на 200 чел.- и то под потолком на высоте 7 метров. А знаешь, зимой-то у нас луна иногда вовсе не заходит; бегает кругом по небу, а неба много: ни домов, ни деревьев нет: так она кругом и ходит. Если <…> соберется послать книг, то только Шекспира, Гете, Данте и т.д., а другого я все равно читать не буду, не лезет так же, как тресковая печенка...».


Н.Н. Пунин – основатель уникальной, вековой продолжительности династии искусствоведов, внесших значительный вклад в российскую культуру. Его дочь – Ирина Николаевна Пунина – была кандидатом искусствоведения и подготовила несколько поколений архитекторов, искусствоведов и культурологов, его внучка – Анна Каминская, тоже кандидат искусствоведения и многие годы работала в Эрмитаже, одна из активных создателей экспозиции в Меншиковском дворце в Петербурге. Дети Анны и Лёни – продолжили эту линию: Петр Зыков – архитектор и историк русской архитектуры, Николай Зыков – хранитель нидерландской живописи XV-XVI веков, научный сотрудник Отдела западноевропейского изобразительного искусства Государственного Эрмитажа.


Но это не все. Сейчас в Институте живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина учится дочь Петра Зыкова – Варвара Зыкова, праправнучка Н.Н. Пунина.
Такова биография и постбиография Леонида Зыкова. Редкостная судьба.

Литература

1. Выставка Леонида Зыкова «Мир светел...» http://www.museum.ru/N44611
2. Докторов Б. Анна Каминская, Анна Ахматова и Николай Пунин.http://proza.ru/2022/03/03/265
3. Докторов Б. 80 лет Свету Острову - моему молочному брату.  http://proza.ru/2021/11/24/1957
4. Бузинов В. Анна Каминская. Дочь Фонтанного дома. http://www.idelo.ru/294/27.html