Добрые Книжки - том второй Книжка Умелых Рук

I

Самая настоящая суровая русская весна исполнена нетерпения и снисходительной предприимчивости. За свой короткий срок, ей должно успеть украсить закостеневшие сады, расковать реки от зловредно похрипывающего льда и пригреть всяческую божию тварь. Невозможно привыкнуть – да и не надо – к неизъяснимому сочетанию холодного солнца и тёплых ветров, к мгновенному торжеству возрождения земли, что каждый год возносит русского человека на новую ступень благодушия, уверенности в собственные силы и безоглядной любви ко всему живому. Эта светлая радость хранится в нём до самых первых осенних подслеповатых дней, когда на смену упоительным летним забавам приходит беспричинная печаль. Впрочем, любое время года, на нашей лукавой и непредсказуемой земле, наступает бесцеремонно, нахально и недужно.
Алексей Николаевич откликнулся на предложение своего давнего приятеля Дмитрия Романовича – человека расторопного и деловитого – позаботиться о прилетающих с юга пернатых и сколотить около десятка скворечников. В ближайший воскресный день они укатили в берёзовую рощу, которая чуть стыдливым и даже заискивающим образом расположилась за речушкой с вызывающе-странным названием Великая.
Старожилы рассказывали, что во времена татаро-монгольского ига в этих местах находились целебные родниковые источники, куда частенько заезжали ордынские ханы с целью оздоровительного отдыха. Желая пресечь курортные набеги супостатов, местное население разворошило все родники, и они слились в едином порыве водной стихии, чтоб проложить речное русло. Когда сюда заявился хан Мамай, подцепивший во время разбойных набегов чесотку и прочие паршивые болезни, то сообразил, что исцеления ему не видать, как собственных ушей, возвёл руки к небу и сообщил, что КАРА ВЕЛИКАЯ потрясёт всех угнетателей русской земли, ибо никогда не знаешь, чего можно ожидать от этих людей и от этой вселенной. Речку с тех пор прозвали Великой.
Пронырливый автомобиль, ведомый весёлой рукой Дмитрия Романовича, остановился у берега, неподалёку от шероховато свистящего шоссе. Приятели выгрузили инструменты и скворечники, намереваясь тут же, на ближайших берёзах с осинами, их развесить.
- Помню, шёл я как-то здесь, ни о чём особенном не думал и вдруг замер. – взволнованно указал на мост через речушку Алексей Николаевич. – Остановился, принялся постигать азы загадочной русской души и углубился мыслями настолько далеко, что не смог вспомнить, как я сюда попал и каким образом мне отсюда уехать. Весна – она вот такая, непредсказуемая.
- Пора бы вам, батенька, до ятей и фертов русской души добираться, а то слишком крепко на азах застряли. – поворчал Дмитрий Романович, не склонный к романтическим философствованиям во время рабочего процесса. – Этак можно и всю жизнь на каком-нибудь мостике простоять, не разъясняя себя в должном качестве и не соблюдая правила дорожного движения. Хотя, знаем мы вас, как вы плохо играете… то бишь, как вы плохо вертите фертами… Знаем, что во времена оны вы шилом патоки нахлебались, да вот в люди выбились-таки, и для других ваш жизненный пример завсегда в науку будет.
- От избытка сердца ваши уста глаголют, и мне сие слушать радостно. – поддержал словесную витиеватость Алексей Николаевич. – Тут ведь в чём положительный нюанс имеет место быть?.. А в том, что шило завсегда себе место в кармане обретает, а на патоку наш нос неизменно востёр. Все возможности человеческой природы надо иметь в виду и затейливым загадкам давать разъяснения. Поскольку реки и мосты – они ведь зачастую в неожиданных местах являются и неожиданными свойствами удивляют. Вот идёшь, вроде бы, на матушку Которосль рыбки половить, а оказываешься на реке времени, и от Харона, выклянчивающего деньги на опохмелку, удочкой отбиваешься!!
- Старики в наших краях завсегда баяли: кого Которосль засмущала – тому водорослью по сусалам!.. Старики завсегда в наших краях голодали насчёт недостатка рыбы, да ещё совсем недавно тревожные времена пережили, и каким образом – одному Богу известно.
- Ой ли?
- Доподлинно тревожные. – вздохнул Дмитрий Романович. – Девяностые годы – что тут ещё скажешь?..  В рыбнадзор меня постоянно вызывали и попрёками кормили. «Нам уготовано, – говорят. – нести нелёгкое бремя и двигаться по одной и той же прямой, имя у которой Время, а вы пытаетесь плыть против течения, хотите и рыбки съесть и на хрен сесть. Не получится.» - «Как же так, – спрашиваю. – не получится, если с голоду брюхо подводит, а рыбка завсегда осуществляла функции прокорма?» - «А вот так. – говорят. – У каждой рыбины в реке скоро найдётся свой хозяин – и попробуй тогда её тронь!..»      
С тихим клёкотом в небе промелькнула волжская чайка, непонятно за какой надобностью залетевшая на мелкую речушку.
- Такие у людей в головах имелись вредные планы. – добавил Дмитрий Романович. – Явной пользы для общественности не несли, а сохраняли лютый бандитизм и прогнивший зашквар. Я бы вообще запрещал людям мыслить, вопреки разумной пользы. А некоторых бы сразу на кичу отправлял – из вековых сосен спички строгать.
- Эх, Дмитрий Романович, вам ли не знать, что мысль – она штука деликатная. – вымолвил Алексей Николаевич, стараясь проницать взглядом вешние воды. – Мысль сперва уловить надо, а только затем определить на нужное место и запечатлеть. Я, когда в тот злополучный раз стоял на мостике, сперва и не думал вовсе об азах загадочной русской души, а только внимательно изучал ближнее пространство с целью разглядеть в нём ту самую мысль, с которой можно начинать жить с новой пользой. Такие вот проблемы среднего возраста.
- Вы же были активным советским ребёнком, Алексей Николаевич, чего вы жалуетесь? – удивился меланхолии друга Дмитрий Романович. – Советский ребёнок был крепок как кремень. Советских детей даже приучали к выживанию в условиях высокого радиоактивного фона. Приручали так, чтоб после ядерного удара, даже пятилетний ребёнок мог спокойно играть на улице в куче радиоактивного пепла.
- Как говаривал Ленин: материя – это есть объективная реальность, независящая от нас и данная нам в наших ощущениях. Отсюда и возрастные кризисы.
Дмитрий Романович в ответ протянул молоток, гвозди и скворечник.
- Это всё вздорная философия и лирика, а нам пора приниматься за работу. Птицам жить негде – а на улице холодно. Синоптики ночные заморозки обещают.
- Пора, пора… – пробормотал Алексей Николаевич. – Кстати, мною замечено, что если кастрированный кот – самое ленивое существо на свете, то заядлый труженик сравним с резвящимся молочным поросёнком. Не подозревающим своего близкого конца. А как бы в данной ситуации поступил ваш братец – Алексей Романович?
- В ситуации кастрированного кота?
- Да Господь с вами! – прыснул смехом Алексей Николаевич. – Разумеется, в ситуации заядлого труженика. Он сразу принялся бы за работу или совершил что-нибудь удивительное, в стиле удручающих инцидентов?
Родной братец Дмитрия Романовича – прозываемый Алексеем Романовичем – славился искренностью и непосредственностью в выражении чувств. Случались разные житейские пустяки, после которых в его мудрой голове кувыркались и размножались целые сонмы удивительных мыслей. Если у кого-то примечалась необходимость в конкретном совете, касающимся даже глобальных мировых проблем, то он непременно обращался к Алексею Романовичу. И тот никогда не бывал высокомерен или брезглив.
- Мой братец Алексей Романович сейчас бы взялся за молоток и приступил к работе. – хитро приврал Дмитрий Романович, имея настроение боевое и увлекательное. – Я братца своего помню по весенней поре со скворечником в руках, спешащим в берёзовую рощу.
- Нам пока спешить некуда. – сладко зевнул Алексей Николаевич, приглядываясь к местности. – Кажется, я нашёл нужное для нас деревце.
Сразу, напротив шоссе находился длинный унылый овраг с дряхлыми кусточками и шероховатой травой, над которым беззастенчиво возвышалась крепкая осина. Нашим мастеровитым любителям природы подумалось, что лучшего места для скворечника не найти.
- Лезьте, Алексей Николаевич, на осину. – указал Дмитрий Романович. – Надеюсь, вы понимаете, что я со своим ростом под метр девяносто два и весом в сто с лишним килограмм не способен лазать по деревьям – я могу запросто наломать дров и свалиться.
Алексей Николаевич взглядом измерил осину и вздохнул.
- Что такое? – спросил Дмитрий Романович.
- Убедительнейши попрошу вас не смеяться, наблюдая за моими поползновениями. – попросил Алексей Николаевич, выискивая в глазах Дмитрия Романовича иронический прищур. – Я буду лазать как умею, поскольку проблемы среднего возраста – о которых я коротенько упоминал – не позволяют сохранять юношескую гибкость тела и ловкость мышц.
- Смею вас заверить, что я целиком нацелен на результат, и меньше всего мне хочется смеяться.
- Я просто на всякий случай вас попросил.
- Я понимаю. – Дмитрий Романович крепко пожал руку Алексею Николаевичу. – Давайте я вам скворечник запихну за ремень сзади, чтоб не мешал лазать, а во внутрь скворечника положу молоток и гвозди. Вы, когда долезете до четвёртой ветки – если считать снизу – то покрепче схватитесь ногами за ствол, а руками выгребайте из скворечника молоток и гвозди, после чего начинайте приколачивать. Я буду постоянно находиться внизу, чтоб вас подстраховать. На всякий случай.
- Это на какой ещё случай? – неодобрительно попинал осину носком резинового сапога Алексей Николаевич.
- Да мало ли. Когда я работал учителем в школе, то замечал за детками неописуемую кутерьму при установке скворечников на деревья. Хорошо, что все живы-здоровы остались.
Алексей Николаевич внезапно загрустил, но обратного хода своим намерениям не дал. Скворечник просунул за ремень сзади и вцепился правой рукой в нижнею ветку осины. Дерево слегка обмякло, пригнулось, осоловело от неожиданности, но ругаться не стало. Алексей Николаевич присвистнул незамысловатый музыкальный мотив, разумея придать себе бодрости, и зацепился левой рукой за вторую ветку. Затем добрался до третьей и четвёртой.
Алексей Николаевич старался не смотреть вниз, хотя и не ведал за собой боязни высоты, но просто не хотел наблюдать внизу растопыренные руки Дмитрия Романовича, нетерпеливо ожидающего падения своего друга.
- У вас всё хорошо, Алексей Николаевич? – спросил Дмитрий Романович.
- У меня всё просто замечательно. – ответил Алексей Николаевич.
Добравшись до зачётной пятой ветки, Алексей Николаевич крепко прижался к стволу осины. Дрожащей головой он ухитрился поддерживать скворечник в вертикальном положении у ствола, левой рукой держаться за ветку, а правой принялся шуровать во внутренностях скворечника, стараясь отыскать молоток и гвозди.
- Кажется, этот чёртов ящик пуст. – сипло пробухтел Алексей Николаевич.
- Как-так пуст?
- Я ничего в нём не нащупываю: ни молотка, ни гвоздей.  Поверьте, я стараюсь.
- Как же это может быть? – озадаченный Дмитрий Романович взглянул себе под ноги и обнаружил те самые молоток и гвозди, которые незаметно выпали из скворечника, когда Алексей Николаевич запихивал его за ремень. – Смотрите, вот они. Я их под деревом нашёл.
- Зато я на дереве. – придерживая чёртовый ящик головой, заявил Алексей Николаевич. – Как же я буду приколачивать скворечник, если не имею молотка и гвоздей?..
Неопределённость состояния Алексея Николаевича вызывала тревогу. Дмитрий Романович внимательно осмотрел и оценил ситуацию.
- Надо что-то делать. – задумчиво сказал он.
- Надо. – согласился Алексей Николаевич. – А как вы думаете, что в подобных обстоятельствах предпринял бы ваш братец – Алексей Романович?..
Где-то далеко, в доме на проспекте Авиаторов, пребывая за поздним завтраком, братец Алексей Романович неожиданно оглянулся, как бы подозревая позади себя таинственного наблюдателя, гулко икнул и замер. Тревога оказалась напрасной, на завтрак никто не покушался, кроме самого Алексея Романовича. Он простовато усмехнулся, полагая, что его просто кто-то поминает, и продолжил кушать.
- Мой братец никогда не теряет надежды и силы духа. – с уверенностью приврал Дмитрий Романович. – В этом случае, он бы не отчаялся, а попробовал поймать молоток и гвозди, которые я подброшу снизу.
- Вот уж не подумайте, что я позавидую силе духа вашего братца. – с гордостью сообщил Алексей Николаевич. – Пожалуйста, можете начинать подбрасывать молоток и гвозди, а я попробую их поймать.
- Ловите! – воскликнул Дмитрий Романович и принялся осуществлять задуманное, приговаривая зачем-то несуразные бодрости: – Вот вам так! А вот ещё и этак!.. Эге-гей!!
Для первого раза полетел молоток и разумеется угодил Алексею Николаевичу в малую поясничную мышцу. Для второго раза полетел тот же молоток и сумел долететь аж до затылка Алексея Николаевича, где Алексей Николаевич изловчился его схватить. Умудряясь придерживать головой скворечник, не позволяя конструкции сползти с намеченного пункта.
- Молоток у меня. – сообщил Алексей Николаевич. – Приступайте кидать гвозди.
Вот с гвоздями было трудней, поскольку их малый вес и отсутствие аэродинамики не позволяли летать высоко и метко. Лишь один из пятнадцати гвоздей достиг ягодиц Алексея Николаевича, где с радостью и застрял. С большим трудом Алексей Николаевич его оттуда изъял, оставив на штанах неприятную малюсенькую дырку.
- Так у нас дело не пойдёт. – задумался Дмитрий Романович. – Это слишком нерентабельный процесс.
- В каком смысле?
- В смысле эффективности.  Этак вы до самого вечера будете на дереве сидеть и гвозди из задницы выковыривать. А у нас скворечников около десятка, и синоптики обещали похолодание.
Затем Дмитрий Романович быстренько добежал до своей машины, вытащил из багажника пустую бутылку из-под вермута, наполнил её гвоздями и вернулся к осине.
- Я вот что придумал. – показал он бутылку другу, с интересом прислушивающемуся к событиям. – Лучшей аэродинамики, чем у простой винной бутылки, я никогда не встречал. Я уверен, что вы её с лёгкостью поймаете.
- Да? – задумался Алексей Николаевич, соображая, что бутылка из-под вермута, забитая гвоздями, способна вдарить по затылку покрепче любого молотка. – Вы всегда были человеком концептуально-насыщенным, мне приходится верить вам на слово.
- Будьте всё-таки начеку, то есть, я хочу сказать: бдите! – попросил Дмитрий Романович и швырнул бутылку, стараясь угодить точно в руку Алексея Николаевича.
- Бдю! – воскликнул Алексей Николаевич и сумел-таки схватить бутылку за горло с первого раза.
Головой Алексей Николаевич по-прежнему упирался в скворечник, ногами обхватывал ствол осины, левой рукой одновременно держал молоток и ветку, а правой подносил бутылку из-под вермута ко рту, но не для того, что испить из неё насущной влаги (которой там не было ни глоточка), а для того, чтоб заполнить рот гвоздями. Затем опустевшая бутылка вернулась к Дмитрию Романовичу, а гвозди торчали изо рта Алексея Николаевича с боевой готовностью.
- Вы настроились к тому, чтоб приколотить скворечник к берёзе? – спросил Дмитрий Романович.
- К охыны!! – промычал Алексей Николаевич.
- Чего-чего? – не понял Дмитрий Романович.
- К охыны!!  – повторил Алексей Николаевич.
- А ну да: к осине! – поправился Дмитрий Романович. – Но вы точно готовы?
- Ыгы. – промычал Алексей Николаевич и принялся ловко приколачивать скворечник к дереву, выказывая своё решительное мастерство столяра, граничащие с цирковой фартовостью.
Очень скоро работа была выполнена, и мастер спустился вниз, где его поджидали дружеские объятия и восторги.
- Мы с вами делаем важное дело, Алексей Николаевич! – счастливо изливался Дмитрий Романович. – Бедная птаха, возвратившаяся на родину из странствий по чужим землям, ищет приюта в каких-то дуплах и щелях, где обитать способны только неприхотливые дятлы или совы с филинами. И вдруг находит чудесный домик, сколоченный добрыми людьми, чтоб жить в нём да радоваться, благодарно насвистывая весенние песни!!
И тут же, на ветке осины, оказался маленький шустрый скворец. Озабоченно и даже импрессионистки-ворчливо он осмотрел предполагаемый домик, щебетнул что-то изрядно беспокойное и улетел прочь.
- Не хочет паскуда жить в нашем домике, рыло воротит. – обиделся Алексей Николаевич. – Я себе коленки ободрал, пока по дереву ползал, и штаны порвал – а он привередничает.
- Глупая птица, что с неё взять. – проводил скворца неприветливым взором Дмитрий Романович. – Впрочем, я догадываюсь в чём дело и подозреваю, что наш скворечник ему понравился, а вот само дерево не приглянулось. Какие-то колючие ветки с листочками вокруг, какие-то насекомые постоянно солнышко затемняют. А скворцу хочется жить при полном ощущении светлого праздника. Он рождён для песни и гармонии. Какая же может быть песня в потёмках?
- И что вы предлагаете? Все ветки на дереве обрубить?
Дмитрий Романович покачал головой и осмотрел местность.
- Посмотрите, Алексей Николаевич! Неподалёку от нас, из земли, торчит бревно в виде столба! – вдруг воскликнул он, указывая на край оврага. – А вон ещё одно бревно, и ещё одно – целый десяток. Уж не потрудился ли здесь фантазёр, мечтающий насажать брёвен, чтоб они пустили корни?..
- Ошибаетесь, Дмитрий Романович, это старинные телеграфные столбы. – пригляделся Алексей Николаевич. – Странно, что они до наших дней сохранились.
- Им должно быть по сто лет.
- Не меньше.
- Я почему-то уверен, Алексей Николаевич, что скворечники, приколоченные к этим столбам, вызовут у скворцов непреодолимое влечение.
- Да?
- Несомненно, да. Скворцу необходимо ощущение полной свободы. А что, как не почтительный крепкий столб, такое ощущение способно подарить?..
Алексей Николаевич доковылял до первого столба и осмотрел его хорошо обработанную поверхность.
- Умели в старину столбы обтёсывать. – проворчал Алексей Николаевич.
Дмитрий Романович столь же внимательно, как и Алексей Николаевич, осмотрел столб и призадумался.
- В старину люди трудились на славу. – с оттенком гордости пробубнил он. – Всё потому, что люди жили не шибко хорошо, но и не так чтоб плохо. А экономическая оригинальность нации обуславливает и содержание её эмоциональной ценности.
- Это всё понятно. – согласился Алексей Николаевич. – Но как я заберусь по этому столбу на самый верх, если на столбе не растут ветки?.. Руками мне за что цепляться?..
Дмитрий Романович с грустью освидетельствовал руки Алексея Николаевича.
- Вот что. – наконец-то его озарило. – Надеюсь, вы не сомневаетесь, мой любезный друг, что я физически сильный и достаточно развитый человек?.. Соответственно, я запросто могу вас подхватить вместе с молотком, гвоздями и скворечником, а затем подкинуть вверх, так чтоб вы могли взлететь высоко, покрепче вцепиться в столб и приколотить скворечник.
Ничего подобного Алексей Николаевич не ожидал услышать и застыл в недоумении.             
- Вы хотите сказать, что желаете закинуть меня на вершину столба??
- Да, именно так.
- Вместе с молотком, гвоздями и этим чёртовым ящиком??
- Да-да, именно так.
Алексей Николаевич взглянул на друга, словно синклит добропорядочных врачей смотрит на самого любимого в больнице пациента. Но отступать было некуда, скворцы нуждались в жилье, а синоптики обещали ночные заморозки.
- А как бы в этой ситуации поступил ваш замечательный братец – Алексей Романович? – с надеждой вопросил Алексей Николаевич. – Не знаете?..
Где-то, в уютной теплоте заполненной до краёв ванны, братцу Алексею Романовичу снова икнулось. «Надо съесть какую-нибудь полезную таблетку!» – подумал Алексей Романович.
- А братец мой ни секунды бы не мешкал. – взволнованно заговорил Дмитрий Романович. – Братец мой отдался бы во власть судьбы со всей чарующей простотой и надеждой, что скворцы будут вечно помнить о благородном поступке неизвестного им человека.
- Если так, то я не уступлю в благородстве вашему братцу. – поспешил заверить Алексей Николаевич. – Вот я беру с собой скворечник, гвозди и молоток, а вы закидывайте меня на вершину столба – там посмотрим, что получится.
- Можете не сомневаться, Алексей Николаевич, что всё у нас получится. – одной рукой Дмитрий Романович ухватил Алексея Николаевича за воротник, а другой за ноги, и принялся старательно раскачивать напряжённое тело. – Расслабьтесь и не переживайте по пустякам. И знаете, Алексей Николаевич, а ведь у меня сегодня своеобразный дебют: я первый раз в жизни забрасываю человека на столб!..
- Поздравляю вас, Дмитрий Романович.
- Спасибо.
Старательно раскачав тело Алексея Николаевича, Дмитрий Романович произнёс запальчивую команду, забористо ухнул и закинул друга на вершину телеграфного столба. Кажется, Алексей Николаевич даже остался доволен результатами полёта и намертво вцепился в столб.
- Хорошо, отдохните несколько минут, придите в себя. – подбодрил приятеля Дмитрий Романович. – Не торопитесь.
- Отчего же, я в полном порядке! – попытался как можно качественней выговаривать слова Алексей Николаевич, но получалось это не слишком хорошо. – Я сейчас быстренько приколочу чёртов ящик и спущусь на землю.
- Я вас жду с нетерпением внизу. И не сомневайтесь, что в случае чего подстрахую.
- Большое спасибо, Дмитрий Романович.
- Незачем и благодарить, это нормальный рабочий процесс.
Алексей Николаевич повторил действия, недавно исполненные им на осине. Правда, на этот раз, молоток не просто стучал, а тарахтел, словно оголтелый, и скворечник был приколочен к столбу за какие-то две-три минуты. Затем Алексей Николаевич спустился по столбу вниз, демонстрируя сноровку, но слегка кручинясь головой и не сдерживая дрожь в пальцах.
- С вами всё в порядке, Алексей Николаевич? – осведомился Дмитрий Романович.
- Всё в полном порядке, как тому и следует быть. – гнусаво сказал Алексей Николаевич. – Посмотрите, наш скворечник на месте?
- Да, я вижу скворечник на том самом месте, на которое вы его приколотили, и он не собирается падать. – сообщил Дмитрий Романович.
- Это очень хорошо. – сказал Алексей Николаевич. – Подождём немного и узнаем, что провещают нам скворцы.
Вскоре, на верхушке телеграфного столба, оказался скворец несколько пришибленного вида, который оправдывался весенними неурядицами. Скворец с большим любопытством принялся разглядывать приколоченный скворечник. Затем залетел во внутренности домика, несколько секунд находился там, чирикая и отмечая досадные строительные погрешности. А когда вылетел, то защебетал настолько радостную песню, что наши друзья не усомнились в намерениях скворца заселиться. И оказались правы. Скворец прочертил клювом на домике скворечную надпись «ЗАНЯТО» и поторопился за всем своим семейством, оставленным с багажом, где-то в кущах вокзала Ярославль-Главный.
- Ну вот, Алексей Николаевич, теперь можно не переживать за наши труды, а продолжать развешивать скворечники. – весело сказал Дмитрий Романович.
- Сказано-сделано. – пробормотал Алексей Николаевич, с украдкой взирая на шоссе, по которому стремительно мчались жизнерадостные машины подальше от этих мест, но самому Алексею Николаевичу отступать было некуда. Впрочем, ему неоднократно доводилось погружаться в стадию некоего ходячего бессознательного, а после благополучно выбираться.
- Пройдёмте к следующему столбу. – попросил Дмитрий Романович. – Я обязуюсь докинуть вас до самого верха с прежним положительным результатом. 
- Спасибо, Дмитрий Романович, вы очень добры ко мне сегодня.
- Пожалуйста, Алексей Николаевич. Тем более, нам надо поторопиться. Синоптики заморозки обещали.
- Эти наобещают!.. Народец-то тоже такой... неизвестно за что зарплаты получает...
Дмитрий Романович улыбнулся, уверенно подхватил Алексея Николаевича, раскачал и резво закинул на самую верхушку следующего столба.
Молоток в руках Алексея Николаевича затарахтел с прежним агрессивным трудолюбием.
- Пока есть силы и воля к победе, то не должно быть причин для уныния. – ожесточённо лепетал Алексей Николаевич. – Вот когда настанет блаженный возраст, тогда любое сотворённое паскудство можно будет списать на старческую дистрофию хрящевой ткани, вот тогда мы и отлежимся на диване, задрав ноги.
- Но это случится не скоро, Алексей Николаевич? – обеспокоился Дмитрий Романович.
- Надеюсь, что не скоро. – ответил Алексей Николаевич.
Таким образом, почти все скворечники были надёжно приколочены к телеграфным столбам, и это значительно подняло настроение наших друзей. Они принялись мечтать, как в следующем году заполонят скворечниками все пригородные леса и рощи города Ярославля, собрав в единую команду своих друзей. Они навообразили невероятное море удовольствий, которое получат от проделанной общественной работы. У каждого было тепло и отрадно на душе, вглядываясь в солнечные блики будущего!.. Но наконец пришла очередь приколотить последний скворечник.
- Вы готовы завершить работу, Алексей Николаевич? – спросил Дмитрий Романович.
- Да, я готов. – кивнул Алексей Николаевич.
- Вы понимаете, что это будет самая торжественная минута за весь сегодняшний день?
- Да, я понимаю. Я всё сделаю, чтоб приблизить эту минуту.
- Вы собрали своё мужество в кулак, Алексей Николаевич?
- Да, я собрал в кулак мужество, и молоток тоже у меня в кулаке.
- Тогда летите, и покончим разом с этими чёртовыми ящиками! – воскликнул Дмитрий Романович и закинул Алексея Николаевича на самый верх телеграфного столба.
Тут и приключился неожиданный казус, который случается всякий раз, когда меньше всего его ожидаешь. Алексей Николаевич крепко-накрепко вцепился в своё место ногами, но не учёл одну деталь. Сто лет назад этот столб настолько качественно отполировали, что не оставили ни сучка ни задоринки, и он до сих пор сохранил идеальную гладкость. Алексей Николаевич едва вознамерился лупануть молотком по скворечнику, как беспомощно заскользил вниз, произнося недоумённые крики.
- Как по маслу!.. – прокомментировал он обидную ситуацию, оказавшись на земле. – Бесполезно дёргаться!..
- Вот ведь незадача – так незадача. – Дмитрий Романович задумчиво потёр ладошкой столб. – Согласитесь, Алексей Николаевич, что мы ко многому были готовы, но удивительного подвоха от мастеровитых предков предположить не могли.
- Думаю, когда предки устанавливали этот столб, тоже не думали про нас с вами, Дмитрий Романович, и про наши скворечники.
- Да уж, наверняка они родились простыми работящими мужиками, и наши ценности им были далеко по барабану.
- Что же теперь делать?
Дмитрий Романович с прискорбием развёл руками и навострил взгляд на вершину столба.
- Давайте, Алексей Николаевич, обойдёмся без панических настроений, а я ещё разок закину вас наверх, а вы уж там постарайтесь напрячься изо всех сил.
Алексей Николаевич неодобрительно выслушал друга и, кажется, попытался побузить, но всё-таки улетел наверх, вцепился в проклятый столб, несколько мгновений пытался удержать себя в заданной точке, но совершенно уморительно крякнул, выронил скворечник из рук и стремительно заскользил вниз.
- Нет. – сказал он, очутившись на земле, и прикладывая подорожник к ссадине на щеке Дмитрия Романовича, полученной от падающего скворечника. – Тут привычные методы не помогут, нужно применить радикальное средство.
Дмитрий Романович взялся выдумывать радикальное средство, но на ум приходили лишь фантастические аномальные явления, позволяющие Алексею Николаевичу удержаться на вершине столба. Алексей Николаевич сообщил, что сейчас не лучшее время, чтоб поджидать аномальные явления. Что сегодняшний день обещал представителям стихии Воды эмоциональную нестабильность, подверженность перепадам настроения и активности.  И пока эти обещания потихоньку сбываются.
Но тут Дмитрия Романовича осенило. Он быстренько сбегал к машине и достал из багажника ведёрко клея.
- Смотрите, этот замечательный клей я купил вчера в магазине стройматериалов, и сейчас он нам поможет. – сказал Дмитрий Романович, изготовляя кисточку из молодых травяных стеблей. – Я вас обмажу клеем, Алексей Николаевич, и закину наверх. Нет никаких сомнений, что вы приклеитесь к столбу и сумеете приколотить последний скворечник. А затем как-нибудь отклеитесь и спуститесь на землю.
- Что ж, Дмитрий Романович, должен признаться, что это мудрое решение. – пробормотал Алексей Николаевич, желая как можно быстрее развязаться со всеми этими чёртовыми столбами, ящиками и скворцами, но отчего-то совершенно не задумываясь над произнесёнными Дмитрием Романовичем словами как-нибудь отклеитесь. – Почему-то мне стало очень интересно, как бы в этой ситуации поступил ваш премудрый братец – Алексей Романович?.. Вы ничего не можете сказать на сей счёт?..
- О!! – воскликнул Дмитрий Романович. – Мой братец не только бы вымазался клеем с ног до головы, но для верности принял бы вовнутрь грамм сто пятьдесят этого клея. Лишь бы не напортачить.
- Давайте, я не буду ничего принимать вовнутрь, просто обмажьте меня клеем – и на этом остановимся.
- Как скажите, Алексей Николаевич, как скажите. Ваше слово для меня – закон.
Кисточка из стеблей травы тщательно вымазала клеем переднею часть тела Алексея Николаевича, после чего Дмитрий Романович подхватил нашего героя, заботливо раскачал в воздухе и забросил на вершину столба. Алексей Николаевич с привычной сноровкой приколотил скворечник за две-три минуты, но вот спуститься вниз не смог, поскольку клей оказался слишком превосходного качества.
- Спускайтесь же! – позвал его Дмитрий Романович.
- Не могу! – заявил Алексей Николаевич, оторопело дёргая ногами.
- Вы решили поиграть со мной напоследок?.. Вот уж прошу вас, Алексей Николаевич, не надо мне забав. Я домой тороплюсь, я ещё ничего толком и не ел с утра. Синоптики похолодание обещали.
- Да и я толком ничего не ел с утра, а спуститься не могу. Я приклеился.
- Нет, вы просто ленитесь хорошенько подёргаться. Подёргайтесь хорошенько – и тогда отклеитесь.
Алексей Николаевич подёргался хорошенько и даже поколошматил кулаками по столбу, но не двинулся и с места.
- Ничего не помогает. – сообщил он. – Вы купили весьма хороший клей, можно вас поздравить, Дмитрий Романович.
- Спасибо, Алексей Николаевич.
Ситуация предстала не из простых, и выхода из неё не намечалось. Вернее, выход был только один – это дождаться, когда клей отсохнет, и тогда Алексей Николаевич отдерёт себя от столба и с прежней лёгкостью спустится на землю. Но когда это приятное событие произойдёт? – вот что оставалось загадкой. Совсем невразумительно проглядывали сквозь житейские туманы все поступки, которые Алексею Николаевичу следовало исполнять, находясь долгий срок на верхушке столба.
- Я сейчас обоссусь. – тихо пообещал себе Алексей Николаевич, но обещание не выполнил.
Тем временем стая скворцов прилетела и обживала соседние скворечники, не без циничного удивления поглядывая на Алексея Николаевича и чирикая что-то о человеческой мутации.
- Главное, вы не волнуйтесь, Алексей Николаевич, я вас одного в беде не брошу. – пообещал Дмитрий Романович. – Знайте, что я всегда нахожусь рядом и контролирую ситуацию. Насколько это в моих силах.
- Спасибо, Дмитрий Романович. Вы настоящий друг.
- Клей обязательно рассохнется в ближайшие часы, и вы окажетесь на свободе.
- Вы в этом уверены, Дмитрий Романович?
- Я не могу сказать, что я в этом точно уверен, Алексей Николаевич, но чуточки уверенности всё-таки присутствует.
- Главное, меня обнадёживать хорошенько, чтоб я не заскучал, Дмитрий Романович.
- Я этим и занимаюсь, Алексей Николаевич.
- Спасибо, Дмитрий Романович.
- Не стоит благодарить, Алексей Николаевич. Это мой долг!..
Как только не пытался Алексей Николаевич дёргаться и барахтаться на столбе, результатов это не приносило. На следующий день Дмитрий Романович привёз к столбу супругу и детей Алексея Николаевича, чтоб те увидели, чем тут занимается их драгоценный папенька. Супруга закинула Алексею Николаевичу несколько огромных вкусных тефтелек, которые он с благодарностью съел, а Дмитрий Романович подбросил бутылку, содержащую уже не гвозди, а самый настоящий крымский вермут. Супруга Алексея Николаевича внимательно посмотрела, с каким наслаждением поедает яства одичавший – практически за сутки нахождения на столбе – муженёк, и тихонько заворчала на тему бренности всего сущего. Детки Алексея Николаевича весь остаток дня резвились у столба, развлекая папеньку играми в мяч и любимыми песнями. Иногда и папенька напевал грустные, сетующие на произвол судьбы, строки, при этом дёргаясь и трепыхаясь изо всех сил.  И только ближе к ночи – когда Дмитрий Романович принялся вспоминать, какие погодные бедствия на сегодня обещали синоптики, а бесцветный ломоть луны выполз из речки Великой на тёмное небо – только тогда самый младший отпрыск Алексея Николаевича – дитя во многом наивное и бесхитростное – спросил у мамы: а почему папенька не хочет попробовать выбраться из одежды, приклеенной к столбу, чтоб затем голеньким спуститься вниз?..  Мама удивлённо ахнула.
- Тудыть вашу растудыть!!! – завопил простуженным голосом Алексей Николаевич – Какого хера я сам до этого не дотумкал?..
- Не выражайся при детях – попросила супруга, и в дальнейшем Алексей Николаевич произносил все пылкие выражения куда-то глубоко себе под нос.
Затем ему закинули остро наточенный нож, чтоб быстрей освободиться от одежды.  Алексей Николаевич с яростью оголодавшего мясника разрезал куртку и штаны, после чего сиганул вниз, не задумываясь о возможной травматичности поступка.
Судьба оказалась к нему благосклонна, и он ровным счётом ничего не сломал.
- Милый мой ребёнок! – обнял он любимого младшего отпрыска. – Ты по сути спас своему папеньке жизнь. Пока один взрослый дядя и твоя чудесная мама собирали в берёзовой роще ландыши, ты включил соображалку и оказал помощь.
- Алексей Николаевич, я всегда был начеку! – робко произнёс Дмитрий Романович, испытывая страшную радость за спасение друга.
- Знаю, друг мой, всё знаю, спасибо вам огромное! – полез с обниманием Алексей Николаевич к Дмитрию Романовичу и супруге. – Всё хорошо, что хорошо кончается, как говорится, будем благодарны друг-другу!.. Теперь нам пора сваливать из этой рощи. Я очень надеюсь, что ноги моей здесь больше не будет!..
- А как же весна следующего года, Алексей Николаевич? Кто примется развешивать скворечники для бездомных скворцов?..
- Не знаю и знать не хочу, свою миссию я считаю исполненной до конца!.. Поспешим-ка домой!..
- Посмотрите хоть напоследок, как радуются скворцы!..
- В ж... этих ваших скворцов, Дмитрий Романович, не при детях будет сказано!!
Всё семейство Алексея Николаевича с трудом уместились в машине Дмитрия Романовича и тот, огорошено покачивая головой, припоминая все нелепые обстоятельства прошедших дней, запустил мотор. На лёгкой летящей скорости автомобиль помчался в сторону города, предлагая дружному семейству спеть что-нибудь хором напоследок.
- А ну-ка, раз-два-три!! – принялся дирижировать Алексей Николаевич.
Автор этих воспоминаний, к сожалению, позабыл слова той незамысловатой песни, которая прозвучала в машине Дмитрия Романовича, но пелось в ней о мимолётной юности, стремительно уносящейся в будущее, а, значит, в бесконечность, не содержащую никакого фаталистического смысла. Сейчас таких песен и не поют.

II

У каждого доброго человека имеется старенький семейный фотоальбом. Распухший и потрёпанный хранитель удивительных мгновений нашей жизни, стремительного опыта существования, протекающего с неизменными радостными глупостями и чванливостями, суетливыми пикантностями и гротесками, витиеватой логикой самобичевания, которая затейливо рафинирует смысл человеческого бытия.  Сколько бы нас не было на земле – мы все непослушно разные, и только наши фотоальбомы удивительно схожи друг с другом. Пожалуй, за исключением тех немногих снимков, где запечатлены странные события и вещи, словно бы из другой жизни, не нашей.
Одним погожим воскресным днём супруга и детки Алексея Николаевича уехали навестить дедушку и бабушку в соседний городок. Буквально через пару минут к Алексею Николаевичу, в гости, завалился незабвенный друг Филушка. Иронически осведомив, что он забежит на чашечку чая!.. Завалился, разумеется, не один, а с очень привлекательной барышней по имени Танечка, которая отрекомендовалась начинающей певицей.
- Девочка с блестящим творческим будущем. – уточнил Филушка. – Слышал бы ты, как Танечка замечательно поёт!.. Зайка моя, лапонька, будь любезна, спой что-нибудь для Алексея Николаевича.
Танечка, ничуть не смущаясь, пропела фривольный фольклорный мотивчик, демонстрируя тип девушки рыжевато-шаловливый и влюблённо-веснушчатый. Алексей Николаевич девушку похвалил и обратил внимание на пакет в руках Филушки. «Тут у меня немного чаю!» – весело сообщил Филушка. И пока приятели увлекались процессом, нахально именуемым Филушкой «чаепитием», барышня разглядывала старенький фотоальбом, беспрестанно вопрошая о запечатлённых персонажах.
- Кто это? А это что? – восклицала Танечка, озорно хохоча и подчёркивая пальцем снимки.
Алексею Николаевичу и самому было любопытно припомнить себя в молодости:
- Это я, когда мне было шестнадцать лет, прогуливаюсь по полям с поэтической лирой... одна знакомая девушка меня сфотографировала… это тоже я в Москве, на знаменитых баррикадах у Белого Дома, в 91-ом году, спасаю страну от ГКЧП… это вот тоже я в Нью-Йорке, рядом с небоскрёбами World Trade Center, незадолго до терактов 11 сентября – просто чудом остался жив… это вот Кремль, торжественное мероприятие по вручению государственных наград и премий... меня здесь не видно, поскольку я сижу сзади, вон за тем известным артистом... не помню фамилии...
- Кто это?? – позабыв расхохотаться, Танечка вытащила фотографию с длинной звериной шеей, нахально торчащей из воды. – Алексей Николаевич, вы умудрились сфотографировать динозавра?..
- Ах если бы! – мечтательно вздохнул Алексей Николаевич. – Все мои многолетние поиски динозавров оказались безрезультатны, и я убедился в том, что они вымерли. На фотографии запечатлён наш знаменитый липовогорский пруд, что рядом с кочегаркой. И история, связанная с этой фотографией, была такова. Впритык к забору кочегарки однажды построили пивную, в которую заглядывали, после рабочей смены, наши мужики с завода. Особого пьянства никто не устраивал, как, впрочем, и особой трезвостью никто похвастать не мог.
- Ну, лопали пиво мужики. – сказал Филушка. – Иногда с водкой. Почему бы после работы не выпить?..
- Однажды летом настала ужасная жара, и мужики взяли себе за привычку – прямо из пивной, едва успев скинуть штаны и рубашки, нырять в пруд. – продолжал рассказ Алексей Николаевич. – Некоторые заныривали настолько глубоко и убедительно, что обратно не всплывали. В какой-то из пятничных вечеров на берег вытащили сразу троих утопленников, среди которых оказался знаменитый передовик производства. Тогда начальство с завода потребовало немедленного закрытия «шалмана». И вот заведующий пивной собрал самых мозговитых ребятишек Липовой Горы – а среди них, разумеется, оказались и ваш покорный слуга с Филушкой – и попросил сообразить что-нибудь для отпугивания мужиков от купания в пруду.
- Это был очень хороший человек и заведующий пивной. – добавил Филушка. – Он иногда и ребятишек пивом угощал, думая, что пиво не повредит детскому организму. А затем с интересом наблюдал, как пьяненькие дети гонялись друг за другом с разнузданными воплями и цинизмом. Думаю, что заведующий пивной был излишне ярким продуктом индивидуальной психологии для того времени, и не нам его судить.
- Это какой же был год? – спросила Танечка.
- Кажется, середина восьмидесятых... – призадумался Филушка. – Нет, год восемьдесят второй или восемьдесят третий...
- Восемьдесят третий. – подтвердил Алексей Николаевич.
- И что вы придумали?.. Как-то мне не верится, что вы были очень сообразительными ребятишками.
Алексей Николаевич иронично покосился на Филушку, возвёл указательный палец к потолку и тем самым дал понять, что в те давние времена друзей осенила грандиозная идея.
- Сначала мы хотели раскрасить бревно в зелёный цвет, чтоб было похоже на крокодила. – повествовал Алексей Николаевич, понимая, что те славные денёчки не вернутся никогда. – Но потом Филушка придумал вот что. Он раздобыл громадный кусок мешковины, нарисовал выкройку головы плезиозавра на длинной шее, и заказал знакомым девочкам, умеющим строчить на швейных машинках, сшить эту самую голову. Я и ещё один мальчик – по иронии судьбы, он сам впоследствии утонул с разрезанными венами в собственной ванной – сконструировали из алюминиевых трубок каркас, на который натянули голову. И вот, когда рабочий народ потянулся к пивной, после окончания заводской смены, мы водрузили длинношеею голову на плот, сколоченный их тонких дощечек, и неспеша выплыли на середину пруда.
- Надо сказать, что первым проявил малодушие сам заведующий пивной. – припомнил Филушка. – Поскольку мы его не предупредили о производстве плезиозавра, то он не ожидал увидеть что-то подобное. А когда увидел, то с воплями контуженного неандертальца сиганул через высоченный забор в кочегарку, зарылся там в яме с углём, и на попытки медицинских работников вызволить его, отвечал, что он всего-навсего весёлый кочегар и примерный семьянин, и не надо мешать ему работать!..
Танечка рассыпалась заливистыми смешливыми колокольчиками, не очень доверяя россказням Алексея Николаевича. С Филушкой она была знакома больше месяца, наслышалась от него немало разной белиберды, и понимала, что Алексей Николаевич с Филушкой – это два сапога пара.
- Не только на заведующего пивной голова плезиозавра произвела жуткое впечатление. – сообщил Алексей Николаевич. – Рабочие ремонтно-столярного цеха, желающие отметить юбилей своего старейшего сотрудника, когда увидели плавающего динозавра, то выстроились в цепочку, сбросили шляпы-панамки на землю, встали на колени и поклялись больше никогда в жизни не употреблять спиртного. Берег пруда опустел в считанные секунды, мужики разбежались по домам с бурчанием несуразно-бравурного толка. На протяжение нескольких последующих лет мало кто рисковал раздеться и искупаться в пруду. А затем настала в стране перестройка и пруд зарос жирной тиной, загадился пустыми бутылками. Жители соседних домов, одуревшие от безнаказанности, стали сбрасывать в пруд домашний мусор и пищевые отходы, поскольку было лень пройти до специальных контейнеров. Так безотрадно уходила целая эпоха.
Алексей Николаевич и Филушка немного вздохнули. Танечка сочувственно шмыгнула носиком, но вздыхать не стала. Эпоха, о которой столь ностальгически вспоминали мужчины, ей была совершенно не знакома, барышня была слишком молода.
- Главное, что ребятишки получили море смеха и несдержанных удовольствий. – сказал Алексей Николаевич. – А кто из нас не любит ситуации, когда смешнее некуда?..
- Я очень люблю такие ситуации. – сообщила Танечка. – Кстати сказать, на днях со мной случилась ситуация смешнее некуда. Это была целая умора.
- Не томи. – плутовато прищурился Филушка. – Расскажи нам, что у тебя случилось?..
Танечка немножко пригубила из филушкиной «чашки чая», кончиком языка облизала губы и с приподнятым настроением принялась выкладывать:
- Прикинь, музыкант Ашот, с которым я дружу, и он типа мой продюсер, в четверг отдал мне фонограмму своей группы, под которую я должна была выступать в субботу в клубе the Shit, и которую я в среду отдала Инночке, чтоб она выступила в клубе Gemmoroy, а Инночка выступила и отдала её Ашоту, потому что она без ума от Ашота, и хочет, чтоб он был типа и её продюсером. Но как известно, между четвергом и субботой есть пятница, и вот Ашоту пришло сообщение на эмэйл, что его группу приглашают на концерт в пятницу, а фонограмму он отдал мне в четверг, а другой у него не было. И вот он срочно просит у меня эту фонограмму, обязуясь вернуть её к субботе, после чего отключается от телефона, и я понятия не имею, что мне делать, но очень хочу помочь Ашоту. И вот я звоню Инночке, потом встречаюсь с ней и отдаю фонограмму, чтоб она срочно передала её Ашоту, поскольку она без ума от Ашота, и готова ради него на что угодно, а я лишь прошу её, чтоб она напомнила Ашоту, что мне эта фонограмма понадобится в субботу. Инночка сказала, что ей заняться больше нечем, как бегать по ашотам, но побежала, потому что думала, что не найдёт себе лучше продюсера, чем Ашот.
- Ты сама ещё не запуталась? – изумлённо потряс головой Филушка.
- Мне всё ясно, запутаться может только такой старый глупенький дяденька, как ты. – снисходительно заметила Танечка. – Единственное, что мне надо было срочно сделать, это предупредить Ашота, что к нему спешит Инночка с фонограммой, но телефон Ашота оказался недоступен, как это часто бывает, когда Ашот куда-нибудь спешит и забывает подзарядить телефон. Тогда я позвонила Инночке, чтоб она позвонила Ирочке, которая живёт совсем рядом с Ашотом, и которая тоже без ума от Ашота, и которой срочно нужно прибежать к Ашоту и сказать, чтоб он сидел дома и ждал фонограммы, которую ему принесёт Инночка. Сама я не могла позвонить Ирочке, поскольку не дружу с ней. Она такая сука.
- И конечно Инночка поняла, что от неё требуется?
- Разумеется, поняла. Инночка не такая дура, как некоторые. Она сразу позвонила Ирочке, которая даже обрадовалась срочно помочь Ашоту, потому что типа без ума от него, но подумала и сказала, что сейчас не может этого сделать, поскольку нашла себе типа продюсера Кирилла, и если он случайно узнает, что она зачем-то звонила Ашоту, то будет сильно ругаться, и даже откажется быть ей продюсером. Тогда Инночка сказала Ирочке, что Кирилл никогда ничего не узнает про Ашота, если сама Ирочка ему ничего про него не скажет, но Ирочка спросила, как же она ничего не скажет Кириллу про Ашота, если Кирилл сможет вдруг спросить у неё, а звонила ли она Ашоту, и ей придётся ответить правду!..
- Обожаю честных девушек! – воскликнул Филушка. – Позволь мне записать телефончик этой Ирочки на всякий случай.
- Обойдёшься. – отрезала Танечка. – К тому же, да будет тебе известно, я с ней не дружу.
- Думаю, ты лукавишь, моя прекрасная подруга, а телефончик не хочешь дать, потому что у тебя эмансипация взыграла.
- Никакая у меня не эмансипация, я абсолютно здорова.
Филушка и Алексей Николаевич добродушно рассмеялись.
-  Когда Инночка поняла, что от Ирочки толку не будет, она со всей мочи побежала к Ашоту передать фонограмму, чтоб Ашот не запалился на своём концерте. – продолжила рассказ Танечка. – А когда прибежала, то заметила, что Ашота нет дома, а его телефон лежит на столе, поскольку Ашот типа запарился и в спешке позабыл. И она тогда мне позвонила такая вся в волнении и говорит, что Ашота нет дома, и надо его срочно где-то искать, потому что она не может передать фонограмму Ашоту, когда Ашота рядом нет, и также она не может попросить Ашота вернуть фонограмму к субботе, когда она понадобится мне. «Короче всё плохо. – сказала Инночка. – И я не знаю, что делать.» Тогда я решила сама побежать искать Ашота. Я принялась соображать, куда бы он мог пойти, если ему нужна фонограмма на концерт, которая должна быть у меня, и через две минуты я услышала, как кто-то звонит мне через домофон.
- И это был Ашот? – улыбнулся Филушка.
- Да, входит он, типа такой мой продюсер, а я уже собралась броситься на его поиски и задержалась только потому, что мне пришлось пришивать пуговку на любимом чёрном плаще, и я пришивала её прямо в прихожей, потому что нитки совсем разболтались, а раньше у меня просто руки не доходили. Я вечно куда-то тороплюсь.
- Ашот сильно занервничал, когда узнал, что у тебя фонограммы нет, а ты отдала её Инночке, чтоб она передала её Ашоту?
- Ты плохо знаешь Ашота, он ведь типа мой продюсер, и его очень трудно заставить нервничать. Он просто позвонил мне через пять минут, когда сидел у меня на кухне, поедая картофельное пюре с салатом и майонезом.
- Каким образом тебе позвонил Ашот?? – поперхнулся «чаем» Филушка.
- Мало того, что мне позвонил Ашот, я тут же получила SMS от Инночки с вопросом, слышу ли я, что Ашот мне позвонил?.. Конечно, я всё слышала и видела, я же не слепая и не глухая.
- Как же тебе мог позвонить Ашот? Он же сидел без телефона на твоей кухне?
- Да, он сидел на моей кухне.
- А ты где сидела в это время?
- Рядом. Пила сок.
- Зачем же он тебе звонил, если ты сидела рядом? И как он мог тебе позвонить, если у него не было телефона?..
- Какой же ты глупенький Филушка! – кажется, с вполне искренним изумлением взглянула на своего непонятливого дружка Танечка. – Вот попробуй догадаться с двух раз, что это не Ашот мне позвонил со своего телефона, а Инночка, которая взяла позабытый телефон Ашота у него дома, чтоб вернуть Ашоту, поскольку подумала, что Ашоту трудно будет без телефона. Выходит так, что мне позвонила Инночка по телефону Ашота, чтоб спросить у меня, не знаю ли я где сейчас находится Ашот, типа чисто случайно я могу об этом знать!.. Конечно, я ей сказала, что Ашот сидит у меня на кухне, и он типа мой такой продюсер, и пускай она с фонограммой срочно несётся ко мне домой. Очень скоро Инночка прибежала, нашла Ашота на кухне, отдала ему телефон и фонограмму, и всё дело закончилось к лучшему, да только мы напрасно волновались. Через минуту Ашоту позвонили и отменили концерт на пятницу, а я в субботу заболела гриппом и не могла выступать с концертом. А когда выздоровела, концертов не было. Такая вот приключилась ситуация смешней некуда.
- О, как у вас всё сложно – в проклятом шоу-бизнесе! – посочувствовал Филушка. – Не можете жить тихо и спокойно. Вечно куда-то несётесь сломя голову.
- Да уж… Это только так кажется, что жизнь начинающей певицы безоблачна и кучерява, а на деле сталкиваешься с массой неразрешимых проблем, вокруг сплошные завистники и прохиндеи, и даже подружки постоянно шушукаются у тебя за спиной, желая, чтоб ты куда-нибудь убралась из шоу-бизнеса восвояси.
- Позволь, я тебя чмокну в губки, а ты меня чмокни в носик! – попросил Филушка.
- С удовольствием! – позволила Танечка.
И парочка затейливо расцеловалась, для чего Алексей Николаевич был вынужден скромно отвернуться.
Затем Танечка вытянула из фотоальбома другую старую фотографию и удивлённо замерла. На снимке присутствовал огромный чёрный кот с белой манишкой на груди. У его лап возлежала ошалелая сморщенная крыса, ожидающая своего смертного часа. Однако, кот ещё вдоволь не нахвастался пойманной добычей и не торопился её пожирать.
- Какой наглый и здоровенный котяра. – с робким восторгом произнесла Танечка.
- Тебе ли, милая, восхищаться здоровенным котом? – спросил Филушка. – У тебя свой домашний кот размером с небольшую собаку. И весит килограмм двадцать.
- Всего восемь восемьсот. – улыбнулась Танечка. – Но кот и в правду здоровенный, а недавно с ним вышла целая история. Если я её расскажу, то вы обхохочетесь, хотя лично мне иногда было типа не до смеха.
- Конечно расскажи нам эту историю, мы в нетерпении. – попросил Филушка.
- История такая. – заинтриговала мужчин Танечка, ещё разок прикладываясь к филушкиной «чашке чая». – Однажды я приехала из магазина со всяческими вкусняшками для кота, накормила его и сказала, что теперь, дорогой мой Вася, мы с тобой пойдём гулять, поскольку на улице стоит замечательная погода!.. Вася мне ничего не сказал, а я потащила его к двери и попыталась вынести из квартиры, поскольку сам он ни за какие коврижки не пошёл бы на улицу, типа он такой домосед у меня.
- Кастрированным котам совершенно нечего делать на улице. – улыбнулся Филушка.
- Ну да. – согласилась Танечка. – Наверное, кот Вася подумал тоже самое, и попытался вырваться из моих рук, когда я вышла из квартиры в подъезд. Но я хорошо убеждала кота во всех прелестях гуляния по летней травке, и таким образом – пока заговаривала ему зубы – практически спустилась до первого этажа. Здесь он вырвался из рук и почему-то побежал к двери незнакомой квартиры на первом этаже, где принялся просить о помощи. «Нет-нет, Вася. – сказала я ему, схватив за шкирку. – Никогда не путай чужих соседей со своей хозяйкой, типа они такие добрые, а она такая злая. Если я сказала, что мы пойдём гулять – значит мы пойдём гулять!..» Вася оказался изворотлив, как тысяча чертей, и я уже представляла, что мой любимый плащ разорвётся на клочки от гадких кошачьих коготочков, но всё-таки вышла из подъезда и дотащила кота до палисадника. «Посмотри, противный кот, какая изумительная травка растёт. – сказала я ему. – Здесь есть и чабрец, и одуванчики, и твоя любимая Камассия Кузикка. Ешь её сколько хочешь – разве это не прелестно?..» Перепуганный кот делал вид, будто ничего не слышал про Камассию Кузикку, а вытаращил глаза и блеял что-то козлиное. Если бы кто-то посмотрел на нас со стороны, то увидел бы картину маслом: я такая присела домиком, а кот сидит подо мной и выглядывает на белый свет с изумлёнными чувствами, типа его хозяйка присела в палисаднике, чтоб сделать по-маленькому, а он пробует уговорить её не безобразничать, да всё напрасно.
- Если твой кот любит Камассию Кузикку, то почему он не заплясал от радости и не запел про травушку-муравушку? – фыркнул Филушка.
- Просто он иногда бывает таким же дурачком, как некоторые знакомые мне дяденьки. – шаловливо призналась Танечка. – Конечно, я нарвала этой дурацкой Камассии Кузикки и потыкала ему в морду, чтоб он понюхал. Но кот очень странно себя вёл и прижался к моим ногам покрепче, пытаясь типа провалиться сквозь землю. Я тогда подумала, что мне будет очень плохо, если любимый кот провалится сквозь землю, и решила прекратить бесполезные прогулки, а кота унести домой. «Стыдно быть таким вредным человеком.» – сказала я коту. И тут он почему-то вообразил совершенно варварские намерения с моей стороны, царапнул меня по носу, прыгнул, будто самая настоящая кенгуру, и залез под ближайший автомобиль. Следующие полчаса я бегала вокруг автомобиля и кричала «Вася! Вася! Вася!», но Вася не отзывался и делал вид, что куда-то ушёл, хотя внимательно следил за моими перемещениями и держал ушки на макушке.
Алексей Николаевич и Филушка добродушно расхохотались, представив себе напуганного недотёпу-кота, проклинающего безумные выходки собственной хозяйки.
- Конечно, вам сейчас смешно, да и я впоследствии смеялась с удовольствием над этой дурацкой историей, но тогда мне типа было не до смеха. – с наигранным обидным прищуром поглядывала Танечка. – Я вся такая в любимом плаще улеглась плашмя на асфальт и заглянула под машину, чтоб посмотреть в кошачьи глаза и добиться хоть какого-нибудь вразумительного результата. Но кот тихо мяукнул, сверкнул зрачками и перебежал под другой автомобиль, находившийся рядом. Я поспешила заглянуть под другой автомобиль, рассказывая коту разные ужасы про то, как опасно находиться под автомобилем, поскольку он внезапно может поехать и раздавить глупое животное. Но кот сообразил, что имеет передо мной преимущество в ловкости, и перебежал обратно, под первый автомобиль. Тогда я попыталась типа аккуратно попинать ногой по капоту автомобиля, чтоб напугать кота, но получилось не совсем аккуратно. Незнакомый мне сосед с третьего этажа сказал, чтоб я прекратила безобразничать, а пошла бы пинать по своей машине. Просто этот незнакомый сосед не знал, что у меня нет своей машины, иначе бы конечно я попинала её вволю, вздумай только мой кот под неё залезть. А тут я выслушала соседа, пребывая в весьма удручённом состоянии, а потом побежала домой, чтоб взять вкусняшек, купленные в магазине, и выманить ими кота из-под автомобиля. Такие хитрые планы применяли охотники при отлове диких животных на африканском континенте – это я сама видела в интернете. Я взяла дома вкусняшки и выбежала на улицу, но у дверей подъезда меня встретила соседка со второго этажа и спросила, не мой ли рыжий кот сидит сейчас в её продуктовой сумке, куда он втихаря залез, пока она остановилась поболтать с другой соседкой на тему громкого шума во дворе, а ведь в доме живёт много пенсионеров, которых почему-то таким образом никто не уважает. Я быстро заглянула в сумку и узнала своего кота, только подумала, что он заметно исхудал за короткое время, проведённое на прогулке во дворе. Наверное, он слишком сильно перенервничал. «Какой же ты глупый у меня, Вася! – чуть ли не вся в слезах, сказала я ему. – Обещаю, что впредь не буду ходить с тобой гулять в палисадник, но и ты пообещай мне не лазать по соседским сумкам.» Соседка сказала, что с такими хитрыми животными надо обращаться построже, и будет лучше всего, если они передохнут. Ещё она сказала соседу с третьего этажа, который ругался насчёт своей машины, что уж лучше бы он помолчал, а если найдётся человек, который взорвёт его гроб с музыкой, то она этому человеку пол-литру поставит!.. 
- Это что за щедрая соседка? – заинтересовался Филушка. – Ты с ней хорошо знакома?..
- Нет, совсем нехорошо. – вздохнула Танечка. – Я вытащила брыкающееся рыжее тело из сумки и попыталась зайти в подъезд, но открыть дверь, удерживая одновременно кота и букетик Камассии Кузикки, мне было не по силам. От отчаяния я задумала громко заплакать, типа я вся такая несчастная, но вдруг дверь резко открылась, чуть не сшибая меня с ног, и открылась она не потому, что я открыла её каким-то удивительным способом, а потому, что её открыла другая соседка, которая выходила погулять на улицу со своим великовозрастным мальчиком, к тому же не вполне адекватным. Он сразу заканючил «котя! котя!», протянул свои противные длинные руки, спрашивая: а котя не куцаетця?.. «Нет. – строго сказала я ему. – Можешь не волноваться, мальчик, котя не кусается, а сразу сжирает ребёнка с потрохами!» Мальчик дико заорал, типа я его так напугала, мамка его тоже заорала какие-то странные кощунства, даже намекая на каких-то проституток, которых я отродясь в нашем подъезде не видела. Мне стало противно слушать их обоих, и я помахала перед мамашиной мордой букетиком Камассии Кузикки и сказала с издёвкой: жуй-жуй травку, да проси добавку!.. На шум вышли из своих квартир ещё несколько соседей и принялись обсуждать инцидент и даже журить меня за то, что я сама детей не родила, а на чужих посягаю, но я им сказала, что просто ходила с котом гулять, и не понимаю отчего эта мамаша на меня взъелась. И следующие полчаса мамаша напрасно пыталась успокоить своего мальчика гугуканием и утютюканием, а соседи пытались успокоить мамашу, уверяя, что я просто такая девушка с котом, а не зазнастая, хабалистая, стервозная тварина, а кот у меня на руках невероятно разухарился, фырчал и царапался.
- Представляю себе тот дурдом! – развеселился Филушка.
- Не спрашивай, как мы дошли до моего этажа, и сколько рыжей шерсти оставил на моём многострадальном чёрном плаще этот чудной кот. А уж сколько раз он царапал мои руки, пока я доставала ключ и открывала дверь. И только внутри квартиры кот совершенно успокоился, внимательно обнюхал все углы, улёгся возле кухни и стал меня слушать. Я естественно рассуждала насчёт его странного поведения, пытаясь вызвать в нём хоть искорку угрызений совести. Таким образом прошла целая неделя.
- Это не конец истории?
- Почти. – усмехнулась Танечка. – Прошла эта самая неделя, и я случайно разговорилась с приятельницей из соседнего дома, которая рассказала, что с её соседкой произошла невероятная история. «Ну ты помнишь, – сказала мне приятельница. – эту странноватую соседку, я тебе постоянно рассказываю про происшествия, случавшиеся с ней, потому что живёт она на том же этаже и в квартире под тем же номером, что у тебя, и у ней живёт рыжий котяра точно такой же, как у тебя, только не такой здоровенный.»  И что? – спрашиваю я, типа подозревая самое невероятное, что только можно подозревать в таких случаях. Оказалось, что неделю назад соседка потеряла своего кота и пошла искать во двор, где совершенно случайно нашла, поедающего какую-то помоечную хрень. Причём, кот на помоечных харчах явно отъелся и вымахал раза в два больше прежнего. Конечно, соседка обрадовалась такому чуду и принялась всячески содействовать кошачьему росту, принося с уличных помоек всевозможные огрызки и объедки, и не желая поверить, что это вовсе и не её кот, а просто очень похожий. Хорошо, что я догадалась о произошедшей путанице котов. Сообразила, что мой кот теперь не мой кот, а живёт у соседки в соседнем доме, а её кот живёт у меня. И я срочно побежала обмениваться котами.
- Надеюсь, настоящий Вася с радостью вернулся домой?
- Разумеется. Он несколько дней ходил по квартире и орал от счастья, напряжённо горбясь всякий раз, когда я шутливо указывала ему за окно. Причём категорически отказывался от еды, даже если это были любимые им вкусняшки. Типа скучал по помоечным ништякам. Впрочем, вскоре всё вернулось на круги своя.
Филушка сочувственно покачал головой и посоветовал подружке не гулять по палисадникам с персонажами, которые к подобным прогулкам вовсе не расположены. «Гуляй-ка ты лучше со мной!» – нахально жуируя, посоветовал Филушка.

*****

- Ой, а это что?? – воскликнула Танечка, разглядывая очередную фотографию из альбома Алексея Николаевича.
На стареньком поблёкшем фото плескалось неряшливое море – цвета фруктового компота – и томилась уютная небесная лазурь. Потешная и бойкая девчушка о чём-то горячо изъяснялась с коровой, нехотя вылезающей из воды.
- Это весьма интересное и неожиданное фото! Откуда оно у тебя? – спросил Филушка.
- Не знаю. – удивился Алексей Николаевич. – Я думал, это свояченица жены или племянница свояченицы на отдыхе где-нибудь в Геленджике.
- Нет, здесь нет свояченицы твоей жены, можешь мне поверить. – заверил Филушка. – Снимок сделан в конце семидесятых годов прошлого века, неподалёку от города Пошехонье, на пляже рыбинского водохранилища. Девочку звали, кажется, Оксаной, а возможно и Кассандрой – столько лет прошло, что точного имени не помню. Иногда самые важные моменты жизни выветриваются из головы – но я дружил с этой девочкой.
- Значит, это твоё фото оказалось в моём альбоме? – удивился Алексей Николаевич.
- Значит, да.
- Интересно узнать, как же ты дружил с этой девочкой? – чуть надув губки, спросила Танечка у Филушки.
- Мы много времени проводили вместе, бродили по окрестностям Пошехонья, затевали разные невинные шалости. Иногда помогали местным жителям, особенно старичкам. На фото запечатлён как раз такой момент, когда мы помогали дедушке Анатолию, работающему пастухом в местном совхозе, выманивать стадо коров из воды. Девочку, кстати, Ксюшей звали – вспомнил, очень оригинальная была девочка, на пустом месте могла затеять развесёлую игру, но обязательно с какой-нибудь пользой. Мои родители всегда её в пример ставили. Она прекрасно знала про себя, что очень славная девчушка, что все вокруг её любят и прощают шалости, и никогда не упускала случая весело попаясничать, покривляться какой-нибудь мадмуазелью или тётей-мотей. На прощание, бывало, ручкой с кружевным платочком помашет, усмехнётся и скажет: «Au Revoir!!». Очаровательная девчушка была. Хоть стой – хоть падай.
- Погоди, что ты про стадо коров сказал? Зачем пошехонские коровы лезли в воду?
- В те времена приключилась эпидемия странной болезни у пошехонских коров, связанная с желанием тунеядствовать, целыми днями валяться на пляже и купаться в море. Проявилась сексуальная апатия, этакое безотчётное стремление существовать ради собственного удовольствия, а не продолжать коровий род. Естественно, ни о каких надоях не могло быть и речи; коровы лишь нагло усмехались, когда доярки теребили им вымя. Дедушка Анатолий сказал, что эта болезнь была известна ещё в древности, но её успешно лечили наигрышами заветной гармони-трёхрядки. Однако, по нынешним временам, волшебный инструмент днём с огнём не найдёшь. Тогда Ксюша уговорила меня отправиться на поиски гармони-трёхрядки по соседним деревням и сёлам, чтоб излечить коров от лени, и вот на следующий день мы выбрались из Пошехонья.
- Я что-то слышал о волшебных гармошках. – задумался Алексей Николаевич. – Кажется, они имели не простые меха, а выделанные из человечьей кожи. Кажется, сельские колдуны мастерили их из мальчиков, слишком послушно следующих за озорными девочками.
Танечка замерла от испуга, но в интригующе горящем взгляде читалось желание выслушать всю историю про давние приключения Филушки и Ксюшеньки.
- Сразу, за околицей города Пошехонье, в те времена располагалась земля неких загадочных существ, именуемых псоглавцами. Местные жители опасались ходить к ним в гости, и только девочка Ксюша ничего не опасалась. – принялся повествовать Филушка, мягко, чуть пафосно жестикулируя. – Она умудрялась везде углядеть лучик позитива и никогда не стеснялась слегка подебоширить, коли видела в том выгоду. «Не чая нечаянного не выследишь неисследимого.» – говорил Гераклит, а вместе с ним и девочка Ксюша. Скажу правду, я тогда очень побаивался ходить по неизведанным землям, хотя псоглавцы и не причинили нам вреда. Только посматривали с явным неодобрением.
- Разве ты повидал живых псоглавцев? – воскликнула Танечка.
- Учитывая трансёрфинг реальности, случавшийся в те время очень часто со всеми нами, то – да, я повидал псоглавацев. – сказал Филушка, ностальгически вздохнув. – Жили они в гнёздах, устроенных между огромными валунами, и, кажется, понятия не имели, что можно иметь крышу над головой. Некоторые вяло перетяфкивались сиплыми голосами, мало понимая друг друга, но имея явную интуитивную близость. Я и Танечка шли по земле их обитания целый день, двигаясь на закат солнца, но гармошки так и не нашли. Но вот, когда перед нами раздвинулись тяжёлые огромные ветви таёжного дуба Иггдрасиль, мы увидели гору невиданной высоты, по склонам которой ползали различные гады и ящеры. Немало радости у них прибавилось при нашем появлении: аспиды скрежетали зубами, ехидны сладострастно постанывали и скулили, а василиски прыскали ядовитой слюной и злобно шипели, предвкушая полакомиться детской плотью. Но мы залепили свои уши воском и ничего не слышали, а только испуганно перемигивались. Думаю, если бы меня прогнали сквозь строй со шпицрутенами, я бы не испытал такого ужаса, который испытал, переступая через разных мерзких гадов.
- Что ты можешь знать про шпицрутены? – рассмеялся Алексей Николаевич. – Ах, друг мой, всё-таки хорошо, что ты всего лишь безобидный рас****яй.
- Не мешай мне рассказывать историю. – потребовал Филушка.
- Да, давайте не будем ему мешать. – нетерпеливо хмыкнула Танечка.
- Итак, затем мы вступили в землю пустынную и бескрайнею, и не видели в той земле следа человеческого, поскольку человек не приходил туда никогда. «Вряд ли здесь отыщется гармонь-трёхрядка!» – сказала девочка Ксюша, но услышать я её не мог, ибо уши были залеплены воском. Вскоре мы увидели в небе птицу Кетцалькоатля, лениво направляющуюся к закату, и мы последовали за ней, справедливо размышляя, что она указывает нам верный путь. Очень скоро обнаружили на дороге чугунный столп, вдоль обода которого было написано: Столп сей водрузил царь Александр Македонский, идя от Халкидона и победив персидского сатрапа. Дошёл до места этого, именуемого в книгах пошехонских брахманов МРАКОМ, и если кто хочет миновать сие место, то пусть налево идёт, ибо все священные воды мира с левой стороны от вас текут. Так было написано на столпе царём Александром, и мы, прочитав это, утешились и повернули налево. Однако, с какой стороны подразумевал свою левую сторону Александр Македонский – нам с Ксюшей не подумалось, а побеседовать на эту тему не могли, поскольку уши были залеплены воском. Таким образом, мы целый день шествовали налево со своей собственной стороны – тогда как очень скоро выяснилось, что шествовали мы направо со стороны Александра Македонского – и наконец приблизились к озеру горящей и кипящей смолы, в котором мученическим огнём пытали маленьких плешивых старичков. «Это бесы осуждённые, ибо невинности лишали юных златокудрых дев, тогда как обязанность за подобные прихоти целиком лежит на мне!» – провещал нам глас дракона, спустившегося с небес к озеру и изрыгнувшего из пасти вихри огня. Но услышать глас дракона мы также не могли, по причине залепленных воском ушей.
- Почему же вам не пришло в головы очистить уши? – робко спросила Танечка.
- Мы тогда были просто детки, и иногда плохо соображали. – нашёл причину своим странным поступкам Филушка. – Вспомни себя, когда ты была малюсенькой. Подозреваю, что твоей соображалки только и хватало, чтоб шлёндраться во дворе без толку. А мы помахали дракону руками на прощанье и очень быстро миновали озеро, чтоб выйти к заснеженным неприступным скалам. Здесь сидел морщинистый, заросший жуткой шерстью великан, опутанный цепями и прибитый гвоздями к скале. Увидев нас, он возопил о помощи голосом настолько оглушительным, что услышать его смогли все, находящиеся на тридцать поприщ вокруг. Лишь мы одни его не слышали. «О милые детки! – воскликнул великан, пустив слезу. – Я вам подскажу, где достать гармонь-трёхрядку, а вы пообещайте мне, что освободите от сковывающих цепей, чтоб поспешил я к себе домой, никого не обидев.» Ксюша хитро перемигнулась со мной и сказала великану: «Ну что ж, давай, приятель, мы тебя освободим, а ты выкладывай всё, что ты знаешь про гармонь.»
- Позволь, голубчик. – перебила Танечка Филушку. – Как же твоя Ксюшенька смогла услышать глас великана, если ваши уши были залеплены воском?
- Как? – переспросил Филушка.
- Ну да, хотелось бы узнать про это как.
- Ну, она просто отлепила уши, когда сообразила, что великан выступает с дельным предложением. – нашёлся с ответом Филушка.
- Значит, это ты один тогда плохо соображал, а твоя подружка соображала хорошо?
- Ты очень странные вопросы задаёшь, Танечка, и даже обидные... Мне кажется, это ты себе чем-то уши залепила. Я тебе толкую про Фому, а ты мне про Ерёму.
- Здрасьте, этого ещё не хватало!! Откуда бы мне знать про Фому и Ерёму, если ты рассказываешь только про себя с Ксюшенькой?.. – удивилась Танечка.
- Хорошо, забудь про Фому и Ерёму, я про них упомянул вскользь, в смысле присказки. Если бы с нами были Фома и Ерёма, я бы их запомнил, но Ксюша одного меня взяла с собой в путешествие. И вот мы остановились у закованного в цепи великана, пытаясь понять, не обманет ли он нас насчёт гармони-трёхрядки. «Ползите туда, милые детки. – шёпотом указал великан на лаз в горную пещеру. – Очень скоро вы найдёте старуху, известную у нас за жрицу Пифию. Ей ведомо не только будущее со всею подноготной, но из прошлых лет в настоящий день любую вещь способна перетащить.» Ксюша выполнила желание великана, освободив от цепей, после чего мы вместе проникли в пещеру. Внезапно загремели траурно-растянутые звуки колоколов, с наших глаз спала пелена и мы нашли нужную нам жрицу. «О, милые дети, а вот и она!» – сказал великан и указал на затрапезную скрипучую старуху. Жрица Пифия восседала на треножнике из костей и черепов, задумчиво пыхтела и вдыхала пары из расщелин камня Ойкумена, известного также, как пуп земли, что помогало ей одаривать пророчествами всех страждущих. «Ты скоро сдохнешь!» – мгновенно старуха вошла в пророческий экстаз, обращаясь к великану, отчего тот замертво упал.  Затем вредная Пифия вознамерилась пройтись и на наш счёт всем психотропным составом будущих невзгод, да Ксюша вовремя применила палку. Слегка пристукнула старушку по балде. Тогда жрица сообразила, с кем имеет дело, промямлила сто тысяч извинений и быстренько призвала верных карликов-халдеев из гипнотически завораживающей тьмы людских судеб. Оказывается, именно у них, ещё со времён вавилонского столпотворенья, хранилась заветная гармонь-трёхрядка. Ворча и поплёвая на весь белый свет, словно проснувшийся вулкан Эйяфьядлайёкюдль, они передали нам инструмент из рук в руки, и пожелали счастливого пути домой. После чего мы взмыли в воздух, словно маленькие ангелы, и полетели в своё любимое Пошехонье, правда несколько странно: головами к земле, а ногами к небесам!..
И Филушка с удовольствием прищёлкнул пальцами, словно ставя восклицательный знак в своём героическом прошлом.
- Он ведь всё наврал, правда? – спросила Танечка у Алексея Николаевича, доверчиво сияя широко раскрытыми глазами.
- Наш друг иногда и завирается, но про историю с Пошехоньем не врёт. – заверил Алексей Николаевич, сожалея, что его детство прошло в более прозаических тонах. – Про эту историю много писали в тогдашних газетах, что безусловно будоражило умы советских граждан. Они со всей страны съезжались к рыбинскому морю, чтоб лично поприветствовать малолетних героев. А вот когда сам дедушка Анатолий тряхнул молодостью, как говорится, и заиграл на гармони-трёхрядке, то апофеоз добра и справедливости встал на свои места. Коровы напрочь позабыли про лень и морские купания, а принялись требовать быка. Очень скоро надои пошехонских коров повысились настолько, что построили специальный молочный трубопровод из Пошехонья в Ярославль. Началась эра экономического процветания нашего региона, продолжающаяся вплоть до горбачёвской перестройки. Правду надо сказать, что и местные жители, приглядевшись к неудержимой жизненной активности коров, принялись посещать шалашик дедушки Анатолия с просьбами, чтоб он потихоньку наигрывал на гармони-трёхрядке. И поскольку дедушка никому не отказывал, то в пошехонских краях началось такое эпохальное непотребство, что столичные власти за головы схватились. Вскоре местный председатель горкома получил гневное послание от генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. У меня даже имеется в архивах копия этого послания, сейчас я её найду и зачитаю вам.
Алексей Николаевич недолго покопался в ящиках письменного стола и вытащил необходимую бумагу:
«От генерального секретаря и великаго князя Леонида Ильича всея Руси посланье в Пошехонье воеводе нашему Ивану Окинфеевичу Шишкову.
Ведомо нам учинилось, что в Пошехонье с недавних пор всяких чинов люди, и жёны их, и дети их на общественные собрания по воскресным дням не ходят, и умножилось в тех людях похотливое недержание, пьянство и всяческое мятежное бесовское действо, глумление и скоморошество вкупе со бесовскими играми, абы развратным прелестникам скоморохам последовать: на бесчинное их прельщение сходятца по вечерам, и во всеношных позорищах на улицах и полях охочи до пения что мужеский пол, что женский, что сущие младенцы; и на кулашных боях меж собой драку делают, и на качелях колышутця вкруг, и на верёвках качаютця; а иные те срамники из мужесково и женсково пола в Пошехонье со многими чародейниками себя прельщают, и тех волхвов да богомерзких баб в дома к себе призывают, и те бабы чинят всякое бесовское колдование, отчего срамным деяниям на ваших Пошехоньях ныне несть числа.
О том ещё нам ведано, уважаемый Иван Окинфеевич, что от срамных прелестников и прочих малоумных людей делается хаос тартара и бесовское сонмище: сходятца многие люди по зорям и в ночи, чародействуют от солнечного восхода, и на озёрах с реками купаютца – чаят себе от того здравия  и денежного благополучия; такоже медведей пляшущих водят, в карты и шахматы с лодыгами играют, и бесчинное скакание и плескание учиняют, загадки загадывают и сказки сказывают небывалые, празднословием и смехотворением души свои губят. А иные накладывают на себя личины скоморошьи, и меж себя, наряжаяся бабами, бесовского козла водят, и в таких позорищах своих в блуд впадают. А такоже с качелей-каруселей падают многие, убившись до смерти.
И мы, генеральный секретарь и великий князь Леонид Ильич, жалея души наши советския, велели о тех бесовских делах указ учинить, чтоб порядок был наведён доднесь. Вот как к тебе, уважаемый Иван Окинфеевич, сия наша грамота придёт, так ты всем государевым чинам и головам стрелецким, всем боярам и детям боярским, всем жилецким и уездным людям, которые съедутця к тебе в районную управу для торговых дел, всем им прочитай сию нашу грамоту не одиножды и вслух, и чтоб безобразия те бесовские прекращели. Чтоб в чародейства солнечного всхода не веровали, чтоб в первый лунный гром на реках не купалися, с медведями не плясали и никаких бесовских див не творили; чтоб в ладони не били и кулачных боёв меж себя не делали, и на качелях чтоб не качались – тем паче не вертелись, и личинок бесовских на себя не накладывали. А где объявятся домры да балалайки, гудки да гусли, гармони да скоморошьи бесовские барабаны – то тебе повелеваю изломать их, в печи сжечь, да пепел развеять.
А вот уж которые люди от того всего срамотного дела не отстанут и учнут скакать да плясать, да похоть творить, то по нашему указу тем людям велено делати наказание, тащемто: велеть бить батогами. И желаю, чтоб нашей грамоты списки разослать в станы, торжки и волости, и в каждой прочесть многажды, чтоб сей наш крепкий наказ всем ведом был. А ежели по сему нашему указу, порядок не учинитця, то тебе, Иван Окинфеевич, быть от нас в великой опале.
Писано по Москве лета 1979 сентября в 20-й день.»
- Мы живём в удивительной стране, где каждый день открывает для меня несусветные чудеса. – с беспокойством и смущением произнесла Танечка, ущипнув Филушку за палец. – Что ещё интересного ты нам расскажешь про свою прелестницу Ксюшеньку? Как она сейчас живёт себе поживает?
- Увы, ничего не могу сказать, поскольку её судьба мне неизвестна. – грустно признался Филушка. – Каникулы в том году подошли к концу, мы разъехались из Пошехонья по своим домам, и больше не виделись. Поначалу созванивались и переписывались, но школьная учёба, мельтешение детских хлопот взяли своё – нас всё больше увлекали новые друзья и открытия, и нам всё менее интересней становилось общаться друг с другом. Так и закончилась наша недолгая дружба.
- Представляю себе, как печалилась по этому поводу егоза Ксюшенька. – не сдержалась и всхлипнула Танечка. – Вы-то, мальчики, ничегошеньки в нас, девочках, не понимаете.
- Да мало ли детских друзей и подруг покоятся с миром в наших воспоминаниях?.. Таковы уж неписанные правила бытия.
Алексей Николаевич угостил Танечку утешительной печенькой, и она живо её схрумкала, поглядывая на чёрного кота Алексея Николаевича, что разлёгся на кресле и демонстрировал ленивую томность древнеримского патриция. «Успокойтесь, милая девушка. – как бы специально для Танечки изрекал кот. – Всё это суета сует и томление духа.»
- Извиняюсь, конечно, что порой на меня накатывает типа пессимизм, но ничего поделать не могу. – дожевала печеньку Танечка. – Право слово, я бы обзавелась в хозяйстве заветной гармонью-трёхрядкой, чтоб в часы невзгод улучшать себе настроение.
- В таком случае тебе и дедушкой Анатолием пришлось бы обзавестись в хозяйстве. – сообщил Филушка. – Это он специалист по игре на гармошке. Да должно быть помер давно.
Танечка не хотела дедушку Анатолия в хозяйстве ни живым, ни мёртвым.
- Думаю, что одной заветной гармонью-трёхрядкой проблем не решить. – сообразил Алексей Николаевич, увлечённо опорожнив «чашку чая». – Нет, я не сомневаюсь в особой мистической силе данного инструмента. Но выброс адреналина, тестостерона и прочих гормональных веществ в Пошехонском уезде оказался настолько значительным, что магическому воздействию гармошки явно помогало что-то ещё. Смею допустить, что упоминаемый пошехонский пастух – дедушка Анатолий – не просто наигрывал на гармошке сложносочинённый возбуждающий мотив, но и напевал вслух некую сугубо энигматическую песенку. Текст куплетов в которой обнаруживал многозначительные странности, изъятые из древних цивилизаций. Надо помнить, что все пастухи являются отчасти колдунами, просто дедушка Анатолий вам в этом не признался, но меня-то он не проведёт.
- А знаешь, Алексей Николаевич, ты ведь абсолютно прав. – с восторгом осмотрелся по сторонам Филушка. – Теперь я отчётливо припоминаю, что дедушка Анатолий не просто музицировал, а исполнял куплеты под гармошку, и я могу доподлинно вспомнить все слова – так ярко они всплывают в памяти. Я сейчас испытываю очень необычные ощущения, а разве это не удивительно?
- Это очень удивительно, но ты не волнуйся, а перепиши текст песенки поточней. Вот тебе бумажка.
Филушка с заботливой основательностью принялся записывать слова песни, и записывал их размашистыми, трагически проповедующими буквами, способными представлять всю смысловую гамму куплетов.
- Вот, прочти, пожалуйста. – закончил свою работу Филушка.
- Может быть, лучше сразу спеть? – покосился Алексей Николаевич на Танечку. – Поскольку наличествует прекрасная певица, то попробуем воспользоваться её талантом. Попросим Танечку нам спеть, а там поглядим, сохранилось ли в этой песне нахальное воздействие, которым она когда-то осрамила пошехонских жителей.
- Я не возражаю. – сказал Филушка.
Танечка с готовностью уставилась на бумажку с текстом и приготовилась петь.
- Я буду петь акапелла?
- Нет, отчего же, я вам помогу. – сказал Алексей Николаевич и вытащил из чулана дряхленькую подзабытую гитару. – Талантливым музыкантом я никогда не был, но парочку мажорных аккордов сыграю запросто.
- Отлично!! – соскочила с дивана Танечка, игриво подсуетилась и дала отсчёт для исполнения куплетов дедушки Анатолия: – Раз, два, три – начали!!
Тревожно-радостным перебором Алексей Николаевич сыграл вступление. Затем удивил друзей лёгким воздушным флажолетом и певуче замычал, пробуя помочь Танечке с мотивом, но девушка отлично справлялась с поставленной задачей.

«Ты, создавший румяную Эос, белоснежно-ресничную деву!
Ты летишь на конях легкокрылых небесной стезёй!
Бог златокудрый, снопы извергаешь лучей быстролётных
В ширь необъятную сладостных нег небосвода!..»

Песенка оказалась короткой, в два куплета, и совершенно бесполезной с магической точки зрения. Алексей Николаевич и Танечка даже замысловато смодулировали на последней строфе, полагая, что именно таким должен быть обряд волшебства, но всё вышло напрасно.
- Нет, сдаётся мне, обычным исполнением не поможешь всплеску экзальтации, если она прячется в старинной стилистике, так сказать, в манере древне-цивилизационной. – уныло произнёс Филушка. – Всё-таки неспроста дедушка Анатолий посылал нас на поиски гармошки. Заветную гармонь-трёхрядку ничто не заменит в эстетике вакханалии.
- Значит, надо придумать из чего сделать эту заветную гармонь! – капризно проворчала Танечка. – Проще всего опустить руки и сделать вид, что нам типа этого всего не дано, мы типа ограничены в ресурсах.
- Процесс изготовления может затянуться на многие дни, а нам ведь не терпится спеть прямо сейчас. – заметил Алексей Николаевич.
- Если не терпится сейчас, то сделайте гармошку из чего угодно, да хотя бы из кота! – вдруг Танечка указала на кота, который пока ещё флегматично вслушивался в болтовню людей.
- Как это – из кота??
- Да вот так это!.. Почему бы коту вдруг не стать гармошкой?!
Алексей Николаевич озадаченно пригляделся к коту, пытаясь представить сытое благополучное животное в качестве гармони-трёхрядки, и странным образом эта аморфная нелепость начала медленно и неохотно представляться.
- Ну да, конечно же из кота! – подсуетился и Филушка, пребывая в неожиданном озарении. – Думаю, нам не нужна гармонь как таковая, со всякими досками и клапанами, а нужны только растягивающиеся меха. Внутри твоего кота полно воздуха, само кошачье тело легко растягивается – о чем давно позаботилась матушка-природа – и его запросто можно использовать для извлечения звуков. Кстати, у кота и дырочки имеются с двух сторон (два носовых отверстия и одно анальное), которые можно использовать по принципу клапанов. Через раскрытую пасть непременно извлекутся нужные нам звуки. Уверяю тебя, Алексей Николаевич, что в твоей квартире живёт не просто кот, а существо заветного происхождения: это настоящий кот-гармошка.
- Даже если это так, я отказываюсь играть на коте-гармошке, я этого делать не умею.
- Могу сыграть я. – незамедлительно предложил Филушка.
- А ты уверен, что у тебя имеются музыкальные способности, что б играть на коте?
- У меня идеальный музыкальный слух, если бы ты знал. У меня руки пианиста и пальцы скрипача – меня мама водила на обучение в музыкальную школу, но я там нечаянно флейту сломал, и меня прогнали. Сказали, что мне на барабане надо учиться играть, а они на барабане играть не учат. Сами нихера не умели, а я во всём виноват оказывался. Но сейчас я запросто справлюсь с игрой на коте-гармошке, и мы втроём произведём невообразимый музыкальный этюд.
- Что??? – вопросил кот, догадавшись, какая участь ему грозит, и вознамерившись удрать, но было поздно.
- Он лягается, сволочь! Ну, да ничего! – Филушка проворно схватил кота и растянул на манер удалого баяниста: – «Знает только ночь глубокая, как поладили они!..»
Кот завопил тем неприятным завывающе-гнусным рёвом, который весенней порой активирует кошачий эротизм.
- Получается!! – обрадовался Филушка. – Сейчас я ему тональность настрою, и по башке слегка дам, чтоб не кусался.
Кот отчаянно заскулил в нужной тональности, добавил романтической хрипотцы, щедрого кладбищенского сипа и тягуче-сладостной бурятской борбаннадыры.
- Действительно получается. – согласился Алексей Николаевич. – Значит, сорганизуемся таким образом, что ты, Филушка, будешь играть на коте, я буду играть на гитаре, а наша Танечка будет петь, поскольку у неё это получается в высшей степени безупречно. Итак, друзья, если все приготовились, то начнём.
Танечка отсчитала заветные раз-два-три-начали, и музыканты принялись за исполнение куплетов дедушки Анатолия. И если сказать по правде, то звучали они весьма издевательски и глупо. Во всяком случае, музыканты не почувствовали себя удовлетворёнными.
- Это не песенка, а ерунда, так у нас ничего не получится. – сердито произнесла Танечка. – Никого мы этими извергающимися снопами не возбудим. Нам нужны другие слова куплетов.
- Какие же?.. – с любопытством присмотрелся к подруге Филушка. – Известны ли тебе иные песенки из античной парадоксографии?
- Если бы они мне не были известны, я бы тогда типа и не начинала карьеру певицы. – усмехнулась Танечка. – Принимайтесь, Алексей Николаевич, играть в ля-миноре, забудьте про мажорные аккорды, а ты, Филушка, настрой кота на соответствующие обертона; если говорить о страстности, то у нашего кота-гармошки получается звучать лучше всех. И не забывайте мне подпевать, мальчики.
- Раз, два, три – начали? – быстро перестроил кота Филушка.
- Раз, два, три – начали!!  – провозгласила Танечка и запела под суровый мужской аккомпанемент утончённо-страстную песенку:

 За окном кудрявая, белая акация.
 Солнышко в окошечко алым цветом льёт.
У окна старушечка – лет уже не мало,
С Воркуты далёхонькой мать сыночка ждёт.

- С Воркуты далёхонькой… – принялись подпевать Филушка и Алексей Николаевич.
- … мать сыночка ждёт!!  – с неудержимой печалью подхватил кот.

Вот однажды вечером принесли ей весточку.
Сообщили матери, что во цвете лет.
Грохнул конвоира ваш сыночек Ванечка,
Да тёмной-тёмной ноченькой совершил побег.

- Падлой буду, Ванечка совершил побег! – растопырил пальцы веером кот.

Он ушёл из лагеря в голубые дали.
Шёл тайгой дремучею ночи напролёт.
Чтоб увидеть мамочку и сестрёнку Танечку.
Но бесследно сгинул он в глубине болот.

- Сгинул душегубец в глубине болот! – хором спели Филушка, Алексей Николаевич и кот.

Ты не плачь, старушечка, не грусти, не надо.
Ты слезами сына не вернёшь назад.
Капельки хрустальные на ветвях берёзы,
Тихо-тихо капают и роняют слёзы.

Я преподношу своим читателям настолько правдивое повествование о деяниях любезного Алексея Николаевича, что никто из них не сможет уличить меня в передёргивании фактов. Я понимаю, что людям, нагруженным потоками информации циничной цифровой эпохи, трудно поверить в искренность чувств, влекущую за собой кажущуюся иррациональность поведения. Тем более, им будет трудно поверить в то, что последнюю строку куплета, исполненного Танечкой, подхватили хором не только Филушка, Алексей Николаевич и кот, а ещё и все окрестные коты, собравшиеся под окнами дома, в котором проживал Алексей Николаевич. Ибо сладкоголосое пение Танечки и музицирование двух друзей на гитаре и коте-гармошке, вызвали у зверушек необычайный восторг. Разумеется, это пришлось по нраву не всем жителям посёлка Октябрьский. Из некоторых окон квартир на кошаков полетели бутылки, картофелины, скомканные тряпки и всякие ненужные предметы. В дверь квартиры Алексея Николаевича замолотили соседи, требуя прекратить безобразие.
- Ох уж эти люди, ничего-то им не надо, всем-то они недовольны. – с негодованием выскочил на балкон Алексей Николаевич и пригрозил кулаком, обозначающим предвечную скорбь праведника. – Если вам пришлась не по душе наша песня, то и оставайтесь таким же, как и прежде, унылым говном!.. Оставайтесь рабами стреноженных чувств и безликого существования!.. Я всё сказал.
И Алексей Николаевич гордо покинул балкон, сохраняя окрестных котов и соседей в совершенном недоумении.
Думаю, Алексей Николаевич, был несколько несправедлив в своём гневе, ибо человек не может доподлинно знать, чего он достоин и чего хочет по-настоящему. Даже вглядываясь в старенькие фотографии семейного альбома, каждый из нас думает, что смог бы прожить свою жизнь ярче и затейливей, если б знал наверняка все её капканы и причуды. А потому закройте свои старенькие фотоальбомы, уважаемые читатели!.. Да ну их!..

III

Уважение к братьям нашим меньшим должно воспитывать в человеке с ранних лет. Не пресловутая любовь или умиление на уровне охов и вздохов, утаскивающие слабонервных персонажей в область чудачеств, а именно уважение и отношение ко всякому зверю, как к неповторимому творению природы. Оно развивает в человеке особое этическое творчество, способное воспевать в каждом принудительно работающем механизме изоморфизм и изофункционализм. Также надо помнить, что станок, ткущий человеческие судьбы, работает без перерыва, и – между делом – производит и учитывает всю жизненную активность, которая только может существовать на земле. Именно таким образом хаотичная огромность мира имеет шанс быть хоть как-то упорядоченной.
- Хочешь верь, а хочешь не верь, Алексей Николаевич, а собака моя либо оборотень, либо бес в неё вселился. Это совсем скверно.
Дядя Валера уныло погладил свою дворняжку и вздохнул. Собака в ответ весело потрепала ушами, как бы соглашаясь со словами хозяина и давая понять, что удивляться здесь совершенно нечему.
- С чего ты взял про беса? – спросил Алексей Николаевич.
Дело было около полудня, наш Алексей Николаевич возвращался из бани розовощёкий, шаловливый и распаренный. Запашистый банный веник он крепко держал в руках, позабыв выбросить за ненадобностью. Надо заметить, что Алексей Николаевич всякий раз, после долгих странствий, посещал баню, вдоволь нахлёстывал себя берёзовым веником, обрызгивал каменку водой из литрового ушата и нагнетал пар до такого состояния, что прочие банные завсегдатаи вылетали из парилки с нелепейшими словесными каракулями. И только Алексею Николаевичу всё было нипочём.
- Как же ты сообразил, дядя Валера, что в твою собачонку бес вселился?
- Или бес вселился или она оборотнем стала – я не знаю, я не имею способностей к проникновению в тайны мироздания. – несмотря на диковатую необычность предположений, дядя Валера выкладывал их весьма спокойно, с долей сермяжной безысходности. – Если тебе известны навыки бесов вселяться в беззащитных собак, то расскажи мне про них. А я выводы сделаю – тут ведь неизвестно, как оно всё обернётся. Слишком вычурная ***тень.
Собака, соглашаясь с опасениями хозяина, жалобно заурчала и потёрлась об ногу Алексея Николаевича. Дядя Валера шлёпнул себя по карману, проверяя наличие бутылки портвейна. Бутылка заманчиво булькнула.
- Вот так сразу взять и рассказать? – растерялся Алексей Николаевич, предполагая после баньки не тешиться бесполезными разговорами, а навернуть тарелку щец. Супруга Алексея Николаевича давеча прикупила свежей говядины, а уж говядина сама с утра попросилась в кастрюлю с щами.
- А зачем резину тянуть, учёный ты наш человек? – дядя Валера сардонически склонил головёнку и придавил комара на щеке. – Если вовремя не принимать должных мер безопасности, то можно и сгинуть ни за понюшку табаку. Комарик-то вот, посмотри, как раз и пропал ни за понюшку.
Дядя Валера протянул Алексею Николаевичу ладонь с раздавленным насекомым.
- Ну да, ожидание может быть смерти подобно… Про комарика ты резонно заметил, дядя Валера, соображаешь, когда имеется наглядный пример.
- И я про то толкую, что оно резонно. – вытер ладонь с комаром об рукав дядя Валера. – Ведь не каждый день мы с тобой встречаемся, а в гости к тебе я ходить не напрашиваюсь. Хотя ты и звал меня, да я понимаю, что это вроде как неудобно. А уж если сейчас случай нас свёл один на один, так изволь оказать мне любезность и разрешить волнующий вопрос.
Собака деликатно тявкнула, как бы подписываясь под просьбой озабоченного хозяина.
- Нелёгкую задачу ты ставишь передо мной. – смутился Алексей Николаевич. – Не могу припомнить случаев про вселении бесов в собак, а вот в одной старинной книге, название которой я припоминаю, как «Горний Луг», имеется следующий интересный сюжет. В келью одному достопочтенному старцу однажды вошёл молодой инок, которого старец ранее не встречал, и попросил об утешении в скорбях. Вроде как помер у него кто-то из родных. Однако старец сообразил, что это бес в иноческом одеянии пришёл к нему с целью неправедного искушения, и сказал грозно: ну-ка, юноша, произнеси какую-нибудь молитву!.. Лицо инока тут же исказилось, он попробовал произнести ныне и присно и во веки веков аминь, но скулы рта свело судорогой, а губы извлекли бессмысленное бормотание. «Так ты получаешься не инок, а бес!» – воскликнул старец и заклеймил врага троекратным крестным знамением. После чего бес сбросил иноческую рясу, и совершенно в срамотном виде покинул келью старца. Тут он обнаружил себя перед всей монастырской братией, которая принялась побивать беса всем, что только под руки попадалось. Скоро забили его насмерть, а тело сбросили в болото.
- Вроде жутковатое дело для монахов. – прищурился дядя Валера.
- Не нам судить. Зато можно уяснить достоверно, что бесы всё-таки существуют.
- Это я и сам отчасти знаю. – буркнул дядя Валера. – Мой деревенский прадед родом из раскольников, обитающих под Диево-Городищем. Пока я малышом был, он частенько пересказывал истории про бесов, которые вычитал в раскольничьих рукописях. Будто они такие хитрые твари, что и в тарелку могут залезть, пока ты борщ кушаешь. Ты про беса и знать не знаешь, а вместе с борщом его целиком сожрёшь!.. 
Собака незамедлительно фыркнула и принялась выплёвывать что-то беспозвоночное из урчащей пасти.
- Да, я тоже когда-то читал раскольничьи книги, и помню страницы, где упоминалось про беса. – задумался Алексей Николаевич. – Там был один рассказ про те давние времена, когда ходили слухи, что Липовая Гора внутри полая: уверяли, что если по ней хорошенько вдарить арматурой, то она загудит словно колокол. И вот будто бы некий липовогорский старец поведал о другом некоем старце, который знавал ещё одного старца, который собственными ушами слышал рассказ про то, что жил на свете самый таинственный и премудрый старец. И вот однажды этот старец шествовал по просёлочной дороге, где увидел беса, спешащего мимо, будучи измазанным грязью и прочей дрянью с головы до ног.
- Кажется, по Липовой и до сих пор этакие персонажи шастают. – заметил дядя Валера.
- И я подобных встречал. – согласился Алексей Николаевич. – Но они не могут быть бесами, а просто случайно где-то оплошали. А вот тогдашний старец встретил натурального чёрта и с ехидцей вопросил: отчего же ты, дескать, милый человек, чумазый такой?.. «Да вот, – тот отвечает. – я олифу варил да горшок разбил и измазался.» А старец, конечно, сообразил, что это никакая не олифа и говорит: врёшь, дескать, это ты на ****ском дворе был и осквернился от ****ских жён, а почто теперь не хочешь в пруду омыться?.. А тот говорит: «Не могу я омыться ни в одном пруду и ни в одном колодце, ибо есть Бог, который запрещает бесам очищаться, поскольку нельзя сквернить источники из которых люди пьют.»
- Вон оно что. – удивился дядя Валера.
- «Да ещё повелевает Бог своему верному ангелу водному отгонять бесов от рек огненным оружием, отчего бесы могут казаться на внешний вид слегка закопчёнными.» – сказал бес старцу. Тогда старец поинтересовался, откуда же бесы воду пьют, чтоб от жажды не издохнуть?.. «А вот, – говорит бес. – залезаем мы по ночам во всякие дома, где находим сосуды непокрытые крышками или тряпицами, а затем из них насыщаемся вдоволь. Отчего люди, после нас испившие из тех сосудов, принимают на себя болезни тяжкие, кашли и трясавицы, и иные неведомые скорби. Вспомни-ка про деревеньки, за Волгой, где когда-то проживали Гоги и Магоги – одни из них были безруки, а другие безноги. И всё оттого, что не покрывали горшки и кастрюли крышками. Один такой Магога задумает вечером из кружки воды испить, и опорожнит до донышка, а утром проснётся: на туловище всего одна нога присутствует, другой ноги как ни бывало.»
- Как же эти Гоги и Магоги передвигались, имея всего по одной ноге на брата?? – недоверчиво осведомился дядя Валера.
- Я думаю, что вот так. – обрисовал горемык Алексей Николаевич. – Двое Магогов покрепче обнимутся между собой и зашагают куда им надо.
- Так ведь срамотно!..
- Отчасти и срамотно, но быстро и надёжно. А иные способы решения проблемы обходились слишком дорого: костылики купить или там телегу с лошадью. Не каждому такое по средствам. Но это и не главное, а главное, что я не помню сведений о том, как бесы вселялись в собак, хотя это ровным счётом ничего не утверждает, ибо бесы коварны.
Собака ловко высморкалась, и тут же приняла независимую псевдо-элегантную позу.
- Я слыхал, что в свиней можно бесов заселять. – тревожно припомнил дядя Валера.
- Не уверен, что можно вот просто так, без крайней необходимости, взять бесов и вселить в стадо свиней. А тот случай, про который ты слышал, был сугубо одноразовой акцией.
- Хорошо, будет время, с бесами разберёмся, но у меня насчёт оборотней вопросы имеются. – заявил дядя Валера. – Ты не представляешь, как я рад, что повстречал тебя сегодня, Алексей Николаевич. Вечно ты куда-то спешишь, вечно тебя не дозовёшься. Теперь ты подумай хорошенько, и если знаешь что-нибудь достоверное про оборотней, то сообщи, чтоб я насчёт собачонки сделал выводы принципиальные.
- Не хочу напрашиваться на комплименты, но про оборотней мне кое-что известно. – гордо произнёс Алексей Николаевич. – И в этом вопросе твою собачонку можно рассматривать пристально.
- Вот-вот, рассмотри её пристально! – потребовал дядя Валера. – Я и раньше слышал, как она со мной вслух разговаривала, но в последнее время это происходит всё чаще и чаще. Разве это не намекает на её двойственную физиологическую структуру?
Собака хладнокровно усмехнулась.
- Бывали ситуации, когда зверь становился человеком, но нередко и люди превращались в зверей. – сказал Алексей Николаевич. – Я читал в записках некоего старинного путешественника про случай ликантропии – это термин, обозначающий превращение человека в волка. И случалось это в одной из западных областей российской империи.
- Ну-ка, давай с этого места поподробней. – потребовал дядя Валера.
- Старинный путешественник пишет, что будто бы в одном местечке, перед днём весеннего солнцестояния, ходит слепой мальчик с глухонемым поводырём и соблазняет всякого встречного приглашением на именины. Дескать, посмотрите: вон на той лесной полянке стол накрыт и вино разлито!.. И когда народу собирается вдоволь, тогда поводырь мальчика хватает железный прут и принимается избивать всех собравшихся до полусмерти. После чего люди теряют человеческий облик и превращаются в оборотней. «В иной год, – сообщает путешественник. – этих ужасных особей собирается по несколько тысяч. Под предводительством вожака они нападают на стада скота, истребляют всякую прочую лесную живность, но только не могут убить человека, поскольку страшатся его вечной души.»
- Нехилая отмазка. – буркнул дядя Валера.
- Вся эта дьявольщина длится двенадцать дней с четвертью часа, после чего обличие волков пропадает, и оборотни становятся прежними людьми. Только немного дурковатыми и совершенно не способными вспомнить всего, что натворили. Представляешь: несколько тысяч идиотов бродят по губернии, мычат и машут окровавленными руками!.. А к суду никого не привлечёшь.
- Эхххххжты!! – восхищённо попробовала вставить словечко собака дяди Валеры, чем окончательно его рассердила.
- Короче говоря, – строго сказал дядя Валера. – моё терпение лопнуло. Надо изготовить какую-нибудь штуковину, чтоб заткнуть рот моей псине. Я не хочу просто так с ума сходить; если за великую идею или во имя спасения Отечества – за это я готов с ума сойти, а из-за говорящей собаки просто стыдно. Я даже предлагаю просто казнить её, чтоб наверняка покончить с бесовской сущностью, какой бы она не была.
- Ты хочешь казнить собаку? – Алексей Николаевич отнёсся спокойно к словам дяди Валеры, поскольку и сам не мог сообразить иного решения проблемы. – Прямо сейчас, у нас во дворе?..
- А чего резину тянуть, любезный друг? – дядя Валера приосанился. – Нам только нужно придумать, как её понадёжней казнить. Чтоб по всем пунктам процесс сработал наверняка. Как это в старину бывало. А в старину много чего хорошего бывало.
- Тебе откуда знать про старину?.. – улыбнулся Алексей Николаевич.
- Я много чего знаю... Ты возьми в соображении хотя бы нашу Липовую Гору, Алексей Николаевич: тут ведь раньше были леса да болота, сплошная благодать! Одной только малины водилась сила несусветная!.. А сейчас все леса повырубали, и там, где раньше болото плескалось, теперь больницу выстроили, а где малина росла, теперь школа стоит и детвора балуется. Нет уж, я бы не отказался придумать такую мощную штуку, чтоб обратно всё возвернуть: чтоб почта и школа сквозь землю провалились, чтоб железная дорога лесом заросла, а чтоб больница в болоте утопла!.. И пускай опять девки в нарядных сарафанах по лесам ходят и малину собирают, а я бы у себя на барском дворе разлёгся в шезлонге, подсолнухи щёлкал да смотрел как конюхи лошадок выгуливают. Да ещё бы с деревенским старостой запросто общался: как оно, мол, Пётр Петрович, у нас на селе, всё ничего?.. «А всё ничего. – отвечал бы он мне. – Ваше Сиятельство, всё ничего!..» Раньше жизнь интересней проявлялась, раньше много чего хорошего было.
Собака мечтательно почесалась, с удовольствием дивясь услышанной ахинее.
- Да ты, братец дядя Валера, ещё тот выдумщик! – расхохотался Алексей Николаевич. –Однако мечтать нам недосуг, надо что-то с собачьей казнью придумать.
- Сжечь её – и вся недолга!! – из форточки окна на первом этаже выпросталась шероховатая самодовольная голова Виктора Леонидыча. – Здорово, мужики!! Ку-ку, ёпти!!
- Проснулся? – улыбнулся дядя Валера.
- Ещё бы не проснуться, вы на весь двор орёте. Вот сына моего заинтересовали дурью своей, он помочь хочет… Павлик, засранец ты этакий, чем ты можешь помочь этим двум долбанутым?
Из подъезда во двор вышел смущённый мальчик Павлик, держа на вытянутой руке коробок спичек.
- Я ему спички дал, они у меня самые надёжные во всём посёлке – вы собаку сожгите нахрен, это я вам, как доктор советую. – задорно изливался Виктор Леонидыч. – Жанну д`Арк когда-то на костре сожгли, и после этого никто на неё не жаловался, а ведь она при жизни совершила сделку с дьяволом.
- Да разве? – не поверил дядя Валера.
- Если бы она была девственницей, то не сгорела бы на костре, поскольку в те времена девственницы никогда на сгорали. Бабки до ста лет доживали и по горящим избам запросто шастали, поскольку были девственницами, и судьба к ним благоволила.
- Вот не зря я только что говорил Алексею Николаевичу, что раньше было много чего полезного. – заскучал дядя Валера. – А ведь былого-то не вернуть. Былое-то ушло.
Алексей Николаевич утешил приятеля заверениями в абсолютной недостоверности всего того, что болтают про сожжённую Орлеанскую Деву, поскольку тьма суеверия и подлые хитросплетения заморских ярыжек, захвативших в плен некую женщину, именуемую в народе Жанной д`Арк, создали абсолютную завесу лжи над исторической правдой.
- По слухам, действительно, Жанна д`Арк являлась девственницей, что фактически подтвердили специальные матроны, исследовавшие женщину насколько можно дотошно, но заморские ярыжки упирали на то, что она заключила сделку с дьяволом, которую в принципе не способна совершить непорочная дева. Для казни возвели костёр на небывалой высоте, чтоб каждый из присутствующих мог снизу разглядеть все женские прелести Жанны д`Арк, и вместе с тем убедиться, что они горят столь же ярко, как и прочие части тела, а значит казнённая не могла быть девственницей. Надо сказать, что большая часть народа расходилась после казни в разочаровании, люди теряли веру в благородство невинности и рассуждали, что не напрасно сожгли эту подлую девку, что всякое бесстыдство должно нести заслуженное наказание.
- Дикари. – просипел из форточки Виктор Леонидыч.
- Но нашлись и такие негодяи, которые с чрезмерным мистицизмом отнеслись к трагедии, и дополнили её собственными бесстыдными выходками. Так, например, главный палач успел вскрыть ножом грудь казнённой, вытащить сердце, тут же зажарить на огне и съесть, уверяя, что вся сила сделки с дьяволом теперь перешла к нему. Другие палачи, сразу после казни, выставили на продажу фрагменты костей и недожаренных кусков плоти. А родная бабка бургомистра того города, где проводилась казнь, собрала пепел казнённой и принялась потихоньку продавать всяческим колдунам-любителям, и как утверждали некоторые покупатели, продавала дорого: требовала четверть экю за тридцать грамм!!
- Вот это была истинная старая ведьма и проныра! Вот кого тоже нужно было сжечь! – воскликнул дядя Валера.
- Несомненно. – согласился Алексей Николаевич. – Её и сожгли, но после, когда бургомистра нашли с проломленным черепом в городском саду, разодетым в женское платье и чулки, на которых красовались фамильные вензеля его родной бабки. Но не только пепел поступил в продажу после казни Жанны д`Арк, а сыскались и такие шельмоватые людишки, которые продавали почку, печень и селезёнку сожжённой девы, и впоследствии выяснилось, что таковых селезёнок продалось около пятисот штук.
- Не могло же быть у Жанны д`Арк пятьсот штук селезёнок? – проворчал дядя Валера.
- Никак не могло. Это очень много даже для девственницы, заключившей сделку с дьяволом.
Собака дяди Валеры потешно замотала головой, примурлыкивая баркаролу Оффенбаха и намереваясь высказать своё окончательное мнение не в пользу человечества. Мальчик Павлик отметил для себя возможность выгодной продажи селезёнок собаки-оборотня, но вслух об этом не сказал. Только решительней протянул коробок спичек.
- Хватит болтать, мужики! сжигайте эту тварь! – выкрикнул из окна Виктор Леонидыч.
- Да, пора приступать к делу. – согласился Алексей Николаевич, отбрасывая банный веник в сторону
- Пора. – мотнул головой дядя Валера и пригубил из бутылки портвейна.

*****

Алексей Николаевич, дядя Валера и мальчик Павлик прошлись по двору, выискивая местечко для казни. Важно было, чтоб огонь не распространялся далеко за пределы костровища и не натворил ненужных бед.
- Мне кажется, здесь самое удобное место, чтоб сжечь собаку, тут мы с пацанами картошку в золе пекли. – указал Павлик. – Нас Миха научил картошку печь – уж такой он паренёк сообразительный, быстро сам всему научится и других научит. Нам только дрова нужны.
- Погоди, Павлуша, я сейчас мамкин шкаф выброшу – вы из него дров нарубите! – развеселился Виктор Леонидыч. – Шучу, ёпта!! Мамке ничего не говори!!
Виктор Леонидыч умудрялся постоянно пребывать в колеблющемся дружелюбии, даже если общался с собеседником в обтёрханных тонах, очень близких к хамству. Виктор Леонидыч утверждал, что на него невозможно обижаться, поскольку он страдает очень редким заболеванием – прирождённым похмельем.
- Шутки шутками, но уместно ли во дворе разводить костёр? – засомневался Алексей Николаевич. – Не говоря о службах пожарной безопасности, наши действия могут вызвать недовольство у жителей посёлка. Они скажут: чего это вы тут собак сжигаете? не надо нам этого!..
- Именно так они и скажут. – с сожалением согласился дядя Валера. – Знаю я этот глупый народ, готовый рыдать по пустякам и не ставить перед собой великих задач.
- Вы же умные люди! соберитесь с мыслями и сожгите оборотня как-нибудь без разжигания костра!.. – потребовал Виктор Леонидыч.
Собака с интересом посмотрела на Виктора Леонидыча, а затем на Алексея Николаевича.
- Ну, я не знаю. – замялся Алексей Николаевич. – Когда-то в Китае использовали изощрённый метод сожжения, но не уверен, что у нас получится провернуть его с собакой. Условия не те, да и национальные обычаи сформированы несколько мягче, чем у китайцев.
Собака завиляла хвостиком, уверяя, что с ней может получится всё, что угодно.
- Казнь заключалась в том, что осуждённого заставляли выпить несколько литров нефти. После чего вводили длинную верёвку, типа фитиля, через рот в желудок, и поджигали.  Осуждённый горел изнутри и превращался в столб пламени. Очень быстро умирал и с мучениями – на такие вещи китайцы мастера были. Да, говорят, они и сейчас не промах. Говорят, некоторых проворовавшихся партийных деятелей казнят при помощи специальной чугунной воронки. Через неё заполняют порохом мужской анус или влагалище женщины до упора, после чего поджигают и взрывают вроде бомбы.
- Китайцы?? – в колоритно-композиционном недоумении вздёрнулась голова Виктора Леонидыча. – Это ты не шутишь, Алексей Николаевич?..
- Да, китайцы, они всегда затейниками были насчёт мучительной казни.
- Паша, сынок мой единственный, опора моя в старости! никогда не дружи с китайцами – заклинаю тебя! – потребовал Виктор Леонидыч. – Дружи с теми, кто если и набьёт морду, так сделает это, сердцем кручинясь!.. Остерегайся извращенцев, Паша!.. Слышишь ли ты меня?..
- Слышу. – буркнул Павлик.
- Это же ядерный взрыв пуканов можно осуществить со стороны Китая!! – волновался Виктор Леонидыч, испытывая тесноту в форточке. – Прекращайте мужики соблазнять нас на повсеместный катарсис, припоминайте более-менее порядочную казнь.
Алексей Николаевич с раздражением посмотрел на Виктора Леонидыча, удивляясь, что тот возложив на себя роль некоего начальника, указывающего, что кому делать и не делать, как будто без него тут никто не разберётся.
- Можно собаку ножичком затыкать до смерти. – угрюмо произнёс Алексей Николаевич. – Казнь, по сути, очень простая: сиди себе и тыкай в собаку ножичком, пока она кровью не истечёт.
- Это тоже по-китайски? – спросил Виктор Леонидыч.
- Думаю, да.
- А я вот думаю, что ты меня специально выбесиваешь своими китайцами, Алексей Николаевич. – нагнетая негативные импульсы, Виктор Леонидыч просунул в форточку указательный палец и принялся им доминировать. – Вот у нас, в 16-ом доме, проживало двести человек, пока дом не снесли. И жили они душа в душу, хотя половина чисто шпаной дворовой была, а когда хотели кого-нибудь подрезать, то просто подходили и запихивали перо под ребро, чтоб человек без излишних мучений помирал. А вон в том доме, который 14 корпус 3, жил Дюша Козулин, он продавщицу в магазине зарезал, потому что она ему водки не продала. Так и правильно сделала, что не продала, потому что у нас запрещено водку после одиннадцати вечера продавать – это такие подлые законы депутаты выдумывают, а простым продавщицам приходится расплачиваться собственной жизнью. Так этот Дюша Козулин просто прирезал тётку, взял водки сколько надо, попрощался и ушёл. А вот твои китайцы на неё навалились бы, дорогой мой Алексей Николаевич, и замучили до смерти. Сидели бы рядом с мёртвым телом целый день и ножичками тыкали: у меня от таких вещей волосы дыбом на голове встают!!
- Это всё оттого, что китайцы без царей живут. – предположил дядя Валера. – Мы сейчас тоже без царей живём, но раньше у нас постоянно водились цари, и такого безобразия, которое сейчас творится, конечно, не было. Одно название, что демократия, а настоящая демократия как раз при царях и была. Ведь в стародревнею досюльщину у нас царей выбирали всем миром: умрёт живой царь – сразу весь народ к реке идёт и свечи в руках несёт. Кто свечку в воду окунёт, а она не потухнет – тот и русский царь. Всё по-простому практично, потому что раньше люди знали цену времени.
Виктор Леонидыч выслушал дядю Валеру и снова дал волю указательному пальцу.
- Да насрать мне на китайцев и русских царей; я к тому и клоню, что надо жить проще, без выкрутасов. – выговорил он. – Помните, тут, за сарайками, одноэтажная халупа была, и в ней жил Стасик Пирогов?.. Дядя Валера, ты должен помнить Стасика Пирогова, вы вместе в школе учились, только он на год старше был… Так этот Стасик Пирогов никогда не заморачивался, если кого убить хотел, а просто подходил сзади и тюкал топором по голове. Мне знакомый следователь рассказывал: одно удовольствие, говорит, было протокол допроса оформлять: там тюк по голове, да тут тюк!.. четырнадцать тюков – считай четырнадцать трупов, всё очень просто!..
- Что за народец здесь раньше проживал? – посмурнел Алексей Николаевич, не будучи коренным жителем посёлка Октябрьский.
- У нас завсегда народец шебутной проживал, дурная слава по всему городу ходила. – нехотя сообщил дядя Валера. – А всё оттого, что тут, в посёлке Октябрьском, когда-то сам Стенька Разин с девками шалил – вот они и нарожали шебутной народ. Стенька-то к нам, в Октябрьский, не случайно приехал, а в шайку поступать – тогда посёлок ещё как-то по-другому назывался, и здесь шалман разбойничий находился. Вот приехал и решил конкретно добазариться с нашим атаманом Ураковым. Вроде того, что отскочем-побормочем!.. А тот тоже не дурак был, видит, что Стенька на место атамана метит и говорит: херачь отсель, Степан Тимофеевич, а то худо будет!.. И выстрелил из пистолета. А тот из груди пулю вынул и говорит: смотри, что у тебя ничего не получается, когда ты в меня стреляешь, потому что я от смерти заговорённый, а вот тебя я из пальца застрелю!.. И убил атамана Уракова. Вот так же указательным пальцем ткнул в сторону атамана и выстрелил. Похоронили потом атамана – весь город на похороны собрался. Даже из Москвы начальство приезжало.
- Где это его похоронили? – спросил Алексей Николаевич.
- Вот на том месте берега Волги, где сейчас Нефтебаза стоит, раньше большой бугор находился, и в нём когда-то атамана Уракова захоронили. Ещё моя бабка рассказывала, что аж до самой смерти Сталина из того бугра жуткий голос раздавался, ежели кто мимо проходил: херачь отсель, дескать, Степан Тимофеевич, а то худо будет!.. Вот почему у нас, в посёлке Октябрьском, народец шебутной. Дурная наследственность.
Виктор Леонидыч на мгновение исчез из форточки, а возникнул вновь, протягивая в сторону приятелей здоровенный топор лесоруба.
- Раньше у каждого мужика такая вещь в доме имелась. – заявил Виктор Леонидыч. – А ведь это натуральный соблазн и воздействие на психику – кого угодно собьёт с панталыку.
Топор Виктора Леонидыча вылетел во двор и упал к ногам дяди Валеры. Собака внимательно обнюхала увесистый предмет, сделала для себя какие-то выводы и радостно загавкала, вертясь у ног хозяина. Дядя Валера лениво пшикнул на собачонку, оказавшуюся сегодня виновницей немалых хлопот, и пробурчал, что вот некоторые люди не соображают, чем можно швыряться из окон, а чем нельзя. Но затем дядя Валера попробовал взглянуть на топор, соотносясь с ситуацией.
- Послушай, Алексей Николаевич, а разве не верная мысль просачивается сквозь суетливость Виктора Леонидыча? – поинтересовался дядя Валера. – Собачонке-то можно голову отрубить без всяких церемоний. Раньше частенько головы рубили всем, кто того заслужил.
- Не знаю, не знаю.  – не желая подчиняться наводкам Виктора Леонидыча, пробормотал Алексей Николаевич. – Мы ведь не обычную собаку желаем казнить, а предполагаемого оборотня, и тут нужно действовать наверняка. Простое отрубление головы вряд ли покончит с залежами нечистого духа. Есть сведения, что головы некоторых существ способны долго жить, после того, как их отделят от туловищей.
Собака с испуганным удивлением присела и замотала головой, стремясь вытряхнуть из неё всё бесполезное. Мальчик Павлик зачем-то тоже затряс головой и тягостно замычал, чем вызвал гнев отца, который крикнул из форточки про остатки мозгов, покидающие голову мальчика, если тот не прекратит дурью маяться.
- Что ещё за сведения про живые головы, Алексей Николаевич? – спросил дядя Валера, ударом лёгкого подзатыльника успокоив ребёнка.
- Ну, скажу для примера про известного врача Пирогова. Он ещё во времена крымской войны, в девятнадцатом веке, когда наши войска обороняли от англичан и французов Севастополь, проводил опыты с ранеными солдатами. Однажды, в медицинскую палатку русской армии, залетела голова английского фельдфебеля. По всей видимости, её оторвало от тела ударом пушечного ядра. Доктор Пирогов рассказывал, что сразу, как только голова попала ему в руки, он внимательно разглядел её и прощупал. Лицо фельдфебеля выражало странное смирение, глаза оказались широко распахнутыми, а рот – напротив – закрытым и безмолвным. Доктор Пирогов состроил из пальцев козьи рога и резко поднёс их к лицу фельдфебеля, пробуя выявить реакцию несчастного, и попытка оказалась интересной. Вот как описывал события сам доктор, а я хорошенько запомнил его записи, поскольку был очень заинтересован данной тематикой: «Я увидел, что голова бедняги побледнела, содрогнулась и постаралась закрыть веки, дабы защититься от козьих рогов!.. И тогда я громко произнёс: товарищ фельдфебель, вы меня слышите?.. Веки на глазах головы медленно приподнялись, как это бывает у живого человека, после тяжёлой болезни или длительного сна, и фельдфебель уставился на меня взглядом, который нельзя было назвать мутным или тусклым, а напротив он был чётко сфокусированным и любопытным. Через несколько секунд глаза закрылись, и я позвал снова: товарищ фельдфебель, соображаете ли вы хоть что-то и имеете желание высказаться?.. Оба глаза снова раскрылись и с неприятным презрением уставились прямо на меня, давая понять, что я залезаю в те глубинные тайны бытия, в которые не следовало бы залезать ни при каких обстоятельствах, и тем самым я препятствую душе фельдфебеля покинуть мир. Я решительно заверил голову, что практикую научные опыты исключительно во благо человечества, и тогда губы головы пробормотали известный эклектизм о греховности всего сущего, после чего глаза окончательно закрылись. Все мои дальнейшие попытки расшевелить голову или услышать в ней полезные звуки оказывались неудачными. Впрочем, и совершённого опыта было достаточно для того, чтоб прийти к выводу о возможности некоторого существования головы без тела.»
- Ах, Алексей Николаевич, Алексей Николаевич... Я о чём-то таком и догадывался. – пробормотал дядя Валера. – Вот мы помрём, нас в гробики положат, закопают, а в могилке голова очнётся, посмотрит вокруг себя и скажет: кругом тлен и прах, одна я жива осталась, да от этого не легче!.. всё равно теперь помирать хоть с тоски, хоть с голодухи!!
Грустные размышления дяди Валеры навели и всех прочих участников казни на тоскливую блажь. Если к жизни мы и привыкли, как к насущной хлопотливой данности, то суета послесмертия могла напугать до критического отчаяния.
- Может быть и не всё окажется мёртвым, когда голова в могилке очнётся. – утешительно заговорил Алексей Николаевич. – Мне доподлинно известно, что ещё советский учёный Кулябяко – на свой страх и риск – ставил опыты с физиологией человеческого тела. Он регулярно публиковал в институтской стенгазете сведения о своих опытах, правда, затем их засекретили, но я кое-что запомнил. Например, доктор Кулябяко, брал сердце умершего ребёнка и погружал его в специальный раствор, состоящий из воды и необходимых пропорций солей и сахара, которые содержатся в крови человека. Внутренности самого сердца насыщались кислородом ровно в той мере, в которой это необходимо для деятельности сердца в живом организме. Через полчаса сердце начинало активно биться, а когда Кулябяко зашивал его обратно, в тело умершего ребёнка, то труп начинал выказывать признаки жизни на какое-то время. Из десяти детских трупов, которые сотрудники морга предоставили для опытов, Кулябяко удалось оживить семь, причём один труп даже усыновил, и тот дожил до наших дней, и теперь занимает важный пост в министерстве. Так что, возможно, твоя голова, дядя Валера, очнётся в гробу не одна, а вместе с сердцем, желудком и правой ногой. Если конечно могила будет наполнена полезными физиологическими растворами.
- Право слово, ты меня утешил, Алексей Николаевич! – без всякой иронии произнёс дядя Валера. – Прекрасный ты человек и душевности твоей можно позавидовать. Рецептик раствора дай!..
- Дома посмотрю в записках.
- Посмотри, не поленись.
- Мало того, мне хорошо известно про опыты другого русского учёного Крякова, который заставлял жить ухо кролика отдельно от прочего организма. – продолжал рассказывать Алексей Николаевич. – Ухо помещалось практически в такой же раствор, что придумал Кулябяко. И когда учёный Кряков дёргал или поглаживал ухо, его кровеносные сосуды отвечали попеременным сужением и расширением.
- И адресок этого Крякова тоже дай. – попросил дядя Валера.
- Не знаю, вроде потерялся, ещё, когда я жил на прошлой квартире... Но вот поразмыслив над этими опытами, я убедился, что любой человеческий орган можно заставить жить после смерти: например, человеческий палец (не случайно же у большинства мертвецов растут ногти), и даже мужской причиндал. Выходит так, дядя Валера, что если твоей голове доведётся очнуться в гробу, она быстренько просечёт, что и другие части тела могут оказаться живыми. Только боюсь, что проку от этого не будет, поскольку самостоятельно выбраться из гроба, закопанного на два метра в могилу, ещё никому из благонамеренных людей не удавалось. А вот всяческую нечисть и закапывать бессмысленно – хоть с головой, хоть без головы – именно в мёртвом виде она выказывает необыкновенную живучесть.
- Час от часу нелегче. – присел дядя Валера на бордюр дороги и схватился за голову.
- У меня ещё есть что сказать против казни с обезглавливанием. – продолжал стращать Алексей Николаевич. – Да будет вам известно, это настолько трудоёмкий способ, что не всякий палач мог с ним справиться. В своё время получил известность случай, когда профессиональная непригодность палача привела к помилованию осуждённой. Ей оказалась миловидная и отчасти тщедушная девица двадцати двух лет, приговорённая к казни за убийство новорождённого. С первого раза палач не смог перерубить шею девицы, а попал куда-то в область позвонка. Затем хряпнул мимо, разнося чурбан надвое. Пришлось притащить новый.  Затем ещё трижды ударял топором по шее, под улюлюканье толпы, но лишь наносил небольшие увечья. Девица не спешила помирать и даже стращала народ грозными проклятиями, заверяя, что за её мучения очень крепко кое-кому воздастся.  Палач залился слезами, бросил топор и спрятался в часовне, неподалёку от эшафота, умоляя всех тамошних святых помиловать его от проклятий детоубийцы. Поскольку он всего лишь исполнитель чужой воли и не виноват, что слаб характером и всё пошло наперекосяк. Тогда жена и дочь палача решили закончить казнь, считая, что это сулит хорошее денежное вознаграждение. Дочке нужно было купить свадебное платье; да и прочие расходы на свадьбу и медовый месяц выказывали существенную брешь в семейном бюджете. Две женщины засучили рукава и попытались удушить девицу верёвкой. Грубо искромсанные и окровавленные шейные позвонки ничуть не поддавались удушению, а девица продолжала хрипеть проклятия и низвергать на своих обидчиков громы и молнии. После чего жена палача убежала в ту самую часовню, где молился её муженёк, чтоб распластаться ниц и залиться горючими слезами. Тогда уже дочка палача вытащила ножницы, которые принесла с собой, чтобы втихаря отрезать прядь волос с отрубленной головы, поскольку верила в их магическую силу. Попробовала перерезать горло у жертвы, вспоминая уроки в анатомическом кабинете местного лазарета; однако, ножницы оказались туповатыми. В совершенной ярости дочка палача схватила железный штырь и принялась протыкать им замученное тело наугад, требуя смерти, но девица лишь испускала кровяные струи небольшими фонтанчиками и не помирала. После чего разгневанная толпа прорвалась на эшафот, безжалостно растерзала дочку палача, а также и жену палача и самого палача, которые выглянули из часовни посмотреть, что тут делается. Главный король той местности прислушался к воле народа и издал указ о помиловании девицы, благодаря чудесному стечению обстоятельств, оставшейся в живых после столь мерзких истязаний. Её отправили в монастырь, где она вскоре и повесилась, но это уже другая история. Теперь скажите мне: можем ли мы быть уверенными в своих силах, желая отрубить башку собачонке?.. Без соответствующих навыков?.. Не знаю.
Алексей Николаевич торжественно затих.

*****

Разумеется, рассказ Алексея Николаевича серьёзно подействовал на слушателей. Никто не хотел замарать рук в безумной кровавой канители. Собачонка неестественно скривилась всем телом и поджала хвост.
- Наверняка палач авторитетом пользовался у народа, пока не оплошал. – вздохнул дядя Валера.
- Самый любимый палач был. – сказал Алексей Николаевич. – Про него песни слагали.
- Вот повсюду найдётся борзота, мнящая себя авторитетами; таковая отыщется и у нас. – первым очнулся от тягостных мыслей Виктор Леонидыч. – Помните, неподалёку от нашей бани, барак стоял?.. В нём уголовников заселяли, которые устраивались работать на завод.
- Помним. – отозвался дядя Валера. – Гиблое место.
- Там ещё жил Федя Дятел – кликуха такая была у него, потому что всё награбленное золотишко и бижутерию он заныкивал в дуплах деревьев окрестной рощи, которые сам же и выдалбливал. Так вот этот Федя был вроде как уголовным авторитетом, воровской общак держал и соблюдал этику правильных понятий. А ещё в детский садик своего ребёночка водил, потому что жена на хлебозаводе в утренней смене работала, ей некогда было.
- Люсей звали жену, это я помню. – сообщил дядя Валера. – Люся Дятел.
- Так этот его ребёночек был натурально невоспитанный гадёныш и неадекват, лез на рожон и приставал ко всем – пофигу к кому, хоть к детям ясельной группы, хоть к воспитательнице – короче, вёл себя как эдакий злобный тролль. Но в один прекрасный момент он получил от детишек жёсткий отпор, чуть ли не клизму ему пропихнули по самое не балуй, и он конечно вечером папаше наябедничал. И чем же ответил на это расписной авторитет папашка Федя Дятел?.. Догадаетесь?.. Правильно, побежал жаловаться в прокуратуру. Написал заявление на воспитательницу, на родителей детей, которых указал поимённо, на нянечку, которая клизму не заперла в аптечный шкафчик, на директора детского сада, на местных ментов, которые где-то шляются и ничего не видят. Короче, посыпались на детский садик комиссия за комиссией, уволили всех воспитателей, родителей на заводе лишили премиальных, а детей пригрозили отправить в интернат для умственно отсталых. А этот Федя Дятел продолжал гнуть синие пальцы и корчить из себя авторитета. Скоро его отпрыск в школу пошёл, а классной руководительницей была молодая учительница, которая только что институт закончила и думала, что пришёл её черёд облагораживать землю знаниями. Так вот эта расписная понторезка Федя Дятел принялся и перед учительницей пальцы гнуть и стращать, чтоб она двоек в журнал не ставила и не говорила никому, что его сыночек дурак, поскольку это может травмировать детскую психику. А затем стал жалобы отсылать в министерство образования и прокуратуру, потому что сыночек на самом деле был дурак, и больше двойки ничего не мог получить. Короче, Федя вынес мозги всем. В итоге неадеквату исполнилось четырнадцать лет, и он сел на два с половиной года за хулиганство и клептоманию. А синяя растопырка в зале суда кричала, что его дитятко самый лучший из всех, ни в чём не виноват и подобен цветку, который нужно холить и лелеять. Обещал, что дойдёт с жалобами до европейской комиссии по правам человека.
- Зашкварный чувак. – брезгливо плюнул дядя Валера.
- И я о том же. – согласился Виктор Леонидыч. – Получается по факту, что весь авторитет у Феди Дятла гроша ломаного не стоил, а вся его роспись на теле по понятиям – это всего лишь личина страха и устрашения. Дешёвая защита, чтоб бы его кореша не трахнули ненароком. А так он – просто Федя Дятел, обыкновенное, зашуганное и закомплексованное существо. Но вот, когда в барак у бани заселили настоящего авторитета, чуть ли не грузинского вора в законе, так этот авторитет заказал поиметь Федю Дятла за плохое поведение и холуйскую психологию. Тринадцать штук клизм из жопы Феди вытащили, когда труп нашли в окрестной роще. Это ведь ещё надо было умудриться запихнуть!..
- Нам только и остаётся, что удивляться, до чего раньше люди были справедливы в деяниях своих и мудры невероятно! – вздохнул дядя Валера.
- Ничего, и мы не лыком шиты. – бодренько заявил Виктор Леонидыч. – Мы ещё покажем нечистой силе, кто тут хозяин!..
- Раньше здесь люди трудились, не покладая рук, и на рыбалку с охотой сходить успевали!.. – продолжал мечтательно припоминать дядя Валера. – Раньше здесь пушнина табунами водилась. Вот там, где сейчас старое здание магазина стоит, располагалось знатное торжище собольих шуб – со всей страны народ стекался, даже из Сибири купцы приезжали. Можно было приличную кацавейку по дешёвке купить. А сейчас до такой жизненной дряни дожили, что я зимой в куртке хожу на синтепоне, а ещё собственной собаки опасаюсь пуще смерти.
- Не тушуйся, дядя Валера!  – осалился Виктор Леонидыч. – Мы сейчас всё порешаем в два счёта, просто повесим твою тварь – и больше не будем на эту тему заморачиваться. Выстроим виселицу у рябины – и повесим, лишь бы хорошего палача найти. Я сразу самоотвод беру, я вешать не умею. Специализация у меня не та – тут виновата природа-матушка. Бывало, даже бельё на верёвочку развешиваю, чтоб высохло побыстрей, а жена говорит: руки, дескать, у тебя, как крюки!.. Шутит, конечно, голубушка, но мне приходится горько усмехаться в ответ. Руки-то у меня работящие, руки очень даже умелые, но к другому делу приспособлены.
- Я могу быть палачом. – вдруг тихонько, но очень серьёзно заявил мальчик Павлик. – Если папенька не будет против.
- Ты хочешь быть палачом, Павлик? – удивился Алексей Николаевич. – А ты понимаешь, что собираешься большую ответственность на себя возложить?.. Почему ты думаешь, что сможешь быть палачом и повесить собачку?
- Я знаю, что смогу. Я ведь, когда с пацанами в партизанов играл, то бандеровцев вешал.
- Каких бандеровцев?? – опешили взрослые.
- У нас пацан Миха за главного в игре был, он у сеструхи кукол украл – мы их и вешали, потому что они были бандеровцами.
Алексей Николаевич развёл руками, не находя приличных слов, а дядя Валера натужно хмыкнул. Лишь собака с оторопелым восторгом заглядывала в глаза мальчика и желала облобызать его со всей собачьей страстью.
- Павлуша, дитя моё! – попробовал приосаниться в форточке Виктор Леонидыч. – Сколько раз мне учить тебя, что за бесплатно только дураки работают?.. Эти-то двое старых оболтусов свою прихоть имеют, насчёт собачонки, а ты по доброте душевной им помочь хочешь. Но прежде чем что-то сделать, надо подумать о собственной выгоде, надо всегда думать о выгоде – поверь мне. Вот сколько в прежние времена палачи получали за свои труды?.. Не знаешь, Алексей Николаевич, или специально скрытничаешь?..
- Ничего не скрытничаю. – Алексей Николаевич покопался в карманах, отбрасывая прочь то одну ненужную бумажку, то другую, и наконец нашёл нужный зашарпанный клочок. – Вот у меня случайно имеется запись о заработках палача при ярославском окружном военном суде. Можете убедиться, что палач получал не очень-то и много. Если бы не социальные пособия – то просто бедствовал.
Список расценок был короток и щекотлив:

сжечь злодея – 90 рублей
развеять прах по ветру – 6 рублей 15 копеек
расчленить, колесовать и выставить на всеобщее обозрение – по 14 рублей за килограмм
просто повесить – 20 рублей
заклеймить, подвергнуть пытке и повесить – 70 рублей +бонусы за экстаз публики
отстегать кнутом – 15 рублей
отрубить голову – 100 рублей
отрезать язык – 20 рублей
посадить на кол – 83 копейки +10 копеек за каждый день отсидки злодея, пока не помрёт
§1. при выезде палача на место казни за пределы ярославского военного округа, он берёт по 5 рублей за каждый день в пути из расчёта восьмичасового рабочего дня
§2. пожитки, одежда и прочие личные вещи осуждённого в момент приведения приговора переходят в собственность палача, кроме недвижимости и денег, находящихся на счетах госбанка
§3. при расчёте, помимо гонорара за выполненные услуги, палач включает в счёт стоимость верёвки, аренду виселицы, козел для порки или стоимость столба, если приговорённого к смерти приходилось сжигать
§4. при назначении на должность палачу выдаются под расписку: крюки, топоры, сабля, плаха, эшафот, перекладины для колесования и прочий необходимый инвентарь для пыток (палач обязан поддерживать инструменты в рабочем состоянии, и возвращать государству по истечении срока выполнения своих обязанностей)

- Павлик! – Виктор Леонидыч обратился к сыну. – Если тебе очень хочется побыть палачом, то будь им, только не заиграйся в романтику с дядей Валерой. И после казни востребуй с него 20 рублей за труды.
- Конечно, папа. – кивнул головой мальчик. – В нашей семье 20 рублей никогда не были лишними.
- Сыночка ты мой ненаглядный! ты опора моей старости, и я тобой горжусь! погоди, родной! – голова Виктора Леонидыча на минутку скрылась из форточки и вернулась, протягивая в руке моток бельевой верёвки. – Будете вешать собаку вот на эту верёвку. Только ты затем возврати её в дом, и денежку востребуй за амортизацию. У нас, скажи, самая прочная верёвка во всём Октябрьском посёлке, она ещё никого не подводила и сейчас не подведёт – все останутся довольны.
- Заплатим тебе деньги, Витёк, не ворчи по пустякам, за нами не заржавеет. – намереваясь неотлагательно приняться за дело, заявил дядя Валера. – Меня сейчас беспокоит постройка виселицы, это дело не одной минуты. А что касается верёвки – то должно быть какое-то соответствие между длинной верёвки и весом казнённого?.. Как ты об этом думаешь, Алексей Николаевич?..
- У меня всё записано. – повернул свою бумажку обратной стороной Алексей Николаевич. – Я будто бы знал, что такая информация нам пригодится, и записал таблицу соответствий. Чем тяжелей вес осуждённого, тем короче должна быть верёвка.
Таблица соответствий указывала такие цифры:

вес осуждённого – длина верёвки
54 кг как минимум ……………………….2,46 м
56,6 кг……………………………………...2,4о м
61,2 кг……………………………………....2,33 м
70,2 кг……………………………………....1,98 м
79, з кг……………………………………....1, 80м
86, 1 кг……………………………………....1, 68 м
90, 6 кг……………………………………...1, 62 м
95, 1 кг……………………………………....1, 55 м
99 кг и больше……………………………...1, 52 м

- Мужики, теперь мы всё выяснили и осталось дело за малым! – воззвал из форточки Виктор Леонидыч. – Соберитесь с силами и сколотите виселицу, а Павлик повесит чёртову псину, и тогда будет нам всем счастье!.. Я верю в Павлика – он справится.
- Да, поспешим колотить!! – согласился дядя Валера. – Я тоже верю в Павлика, и во всех нас верю. Если мы примемся действовать даже по упрощённой схеме, то быстро осилим задачу. Будем помнить, что мы наследники народа, который первым вывел спутник на околоземную орбиту!..
Алексей Николаевич озабоченно развёл руками, показывая, что они пусты, а для построения виселицы необходим рабочий инвентарь.
- Ловите, мужики! – из форточки Виктора Леонидыча полетели лопата, пила, мотки проволоки, стамеска (которой впопыхах так и не нашли применения), молоток с гвоздями. – Я за амортизацию каждого инструмента беру по рублю, и считаю, что это вполне по-божески, а вы обратите внимание на детскую площадку!..
Алексей Николаевич обернулся к детской игровой площадке, на которой красовались разноцветные бревенчатые домики-избушки, крутые горки и качели. Туда же обернулись дядя Валера, Павлик и собака. Причём, у дяди Валеры забрезжила продуктивная мысль такого же свойства, что и у Виктора Леонидыча.
- Вот оно где всё! – произнёс дядя Валера.
- Именно! – воскликнул Виктор Леонидыч. – Здесь навалом разных досок и брёвен, и вы запросто сколотите виселицу. Приступайте незамедлительно к работе, иначе какой-нибудь вредный начальник увидит, что вы качельки ломаете и пожалуется на вас.
Работа по разборке детской площадки и сооружению виселицы тут же закипела, хотя и отличалась некоторой системной чехардой. Виктор Леонидыч руководил процессом из форточки окна первого этажа, Алексей Николаевич руководил непосредственно на месте, дядя Валера, мальчик Павлик и даже сама собака – ухитряясь подскакивать на задних лапах, чтоб передними подталкивать брёвнышко – возводили гнетущую конструкцию по плану, начертанному Алексеем Николаевичем. Два высоких столба были вкопаны в землю, на расстоянии в полтора метра друг от друга, снизу были установлены надёжные подпорки для этих столбов, а сверху уложена поперечина из бревна, на котором раньше качались беззаботные детишки, а теперь к нему привязывалась верёвка с петлёй. Виктор Леонидыч иногда шутливо подтрунивал над работничками, вызывая у них прилив хорошего настроения, и остался весьма доволен, когда увидел возведённую виселицу.
- Можете, когда захотите! – сказал он. – Теперь не тратьте время попусту, а приступайте к казни. Павлик, сыночек Павлуша – отрада моего сердца – приступай к делу. Помни, что ты сейчас здесь самый главный!..
Павлик с прищуром завзятого палача посмотрел на окружающих. Дядя Валера вытащил кошелёк, отсчитал из него двадцать рублей и положил их в карман штанишек мальчика. Собака весело подмигнула, произнесла что-то ехидно-невразумительное, вроде бодренького поминания всевозможных собачьих матушек, и потащила Павлика к виселице.
- Вот и отлично, пускай теперь Алексей Николаевич подаст сигнал, после чего мой славный мальчуган выбьет у собаки скамеечку из-под ног. – крикнул Виктор Леонидыч, когда собака встала задними лапами на специальную скамеечку и просунула голову в петлю.
- Какой сигнал? – спросил Алексей Николаевич.
- Ну, что-то наподобие оружейного залпа или пушечного выстрела… – задумался Виктор Леонидыч.  – Что при царе делали, когда декабристов вешали?..
- Раньше, когда при царе было, – заглянул в глубину веков дядя Валера с элегическим умилением. – тогда всем было хорошо. Тогда всякий член социума запросто понимал очерёдность событий, и не ждал указки сверху. Народ инициативный был.
- Я просто скажу громко БАХ!.. И тогда Павлик выбьет скамеечку из-под собачьих лап! – доложил Алексей Николаевич.
- Ты слышишь, Павлик? Алексей Николаевич даст тебе сигнал, когда скажет БАХ, и ты со всей силы ударишь по скамеечке, чтоб выбить из-под собаки, а саму собаку схватишь за лапы и потянешь вниз. Тут делов-то на две минуты – вряд ли больше. Только сейчас не торопись, может быть у собаки есть последнее слово перед смертью.
Собака с грустным и счастливым просветлением взирала на своих палачей, и хотя дядя Валера утверждал, что она была неуёмно разговорчивой, сейчас не вымолвила ни словечка.
- Прощай, что ли, будь оно всё неладно. – утёр слезящиеся глаза дядя Валера. – Теперь тебя повесят, и мне сразу спокойней жить станет, да и тебе полегчать должно.
- БАХ!! – торжественно крикнул Алексей Николаевич.
Павлик с размаху пнул ногой по скамеечке, но у собаки получилось лишь на пару секунд зависнуть в петле. Как только Павлик ухватился за собачьи лапы и потянул вниз, виселица громко хрустнула, удручённо проскрежетала и повалилась на землю, являя из себя совершенную разруху. Подловатенькая поперечина из бревна летела на землю дольше всех и крепко треснула Павлика по голове, отчего мальчик беспомощно развёл руками, произнеся практически тоже самое алексейниколаевическое БАХ!! Затем предал физиономии вид недееспособный и присел на землю в совершенном отупении. Дядя Валера сидел рядом, потирая ушибленный бок. Одна казнённая собака не пострадала при разгроме, а шустро встрепенулась и засмеялась столь зловеще-ехидно, что у Алексея Николаевича мороз прошёл по коже.
- Посмотрите, люди добрые, они сына моего убили! Павлика моего покалечили! – выкрикнул Виктор Леонидыч из форточки, грозя кулаком. – Я этого дела так не оставлю.
Через минуту он выскочил на улицу в летних сатиновых трусах, расписанных в пурпурный горошек, и в майке, неправдоподобно заляпанной позавчерашним обедом.
- Хорошо тут у вас, на природе: воробушки чувыркают, солнышко ярко светит, собачки вешаться не желают!.. – Виктор Леонидыч помахал ногой, как бы намереваясь отвесить собаке пендель. – А бездыханное тело моего любимого сына, как я погляжу, никого не волнует – помер, дескать, и ладно, туда ему и дорога!..
- Я пока ещё не помер, папа. – промямлил Павлик. – Я ещё жив.
- Помолчи, тебе сейчас вредно разговаривать. Я тебя просил не впутываться в эту историю, а ты меня не послушался, так что пеняй теперь на себя. Но этого дела я так не оставлю.
Виктор Леонидыч схватил собаку за шкварник и внимательно впялился ей в глаза.
- Эту тварь совсем непросто повесить. – медленно произнёс он, быстро соображая способы борьбы с обитателями преисподней бездны. – Я так думаю, дядя Валера, что твою псину по мозгам шибануло ещё в то время, когда она щенком была: вот когда она тебя в первый раз увидела – тогда её и шибануло, и с тех пор у ней в мозгах Шибанутка заселился. Или что-то вроде того.
- Бес?? – вздрогнул дядя Валера.
- Говорю же: Шибанутка!! Существо такое есть, мне про него ещё бабка рассказывала – любит оно в мозгах разместиться у чувствительных придурков, чтоб мурыжить по-своему!! Тут надо что-то предпринимать, друзья мои, и очень срочно!.. Да не суетитесь вы! – прикрикнул Виктор Леонидыч, увидев, как дядя Валера метнулся за топором, а Алексей Николаевич принялся наворачивать из бельевой верёвки новую петлю.
- Папа, а ведь Шибанутка злой? – спросил Павлик, продолжая высиживать вечность среди обломков виселицы.
- Он очень злой, но и мы не лыком шиты – ты сейчас в этом убедишься! – Виктор Леонидыч привязал собаку к бревну, пшикнул для острастки, и указал, как надо дальше действовать Алексею Николаевичу и дяде Валере. – Раскройте пасть этой тварюге, да поаккуратней, чтоб челюсти не сломать – собака-то не виновата, что в ейные мозги Шибанутка вселился, собаке ещё жить да жить – а я руки свои в пасть просуну, докопаюсь до самых мозгов и вытащу Шибанутку. И тут ему спуску не будет – в этом я могу поклясться.
- Так-то у меня собачонка от бешенства привита – если вдруг цапнет, то не беспокойтесь. – утешил дядя Валера.
Алексей Николаевич незамедлительно ухватился за верхнею собачью челюсть, а дядя Валера за нижнею. Несмотря на сопротивление зверушки, они распахнули пасть до предельной широты. Виктор Леонидыч проник обеими руками вовнутрь, натужно покряхтел, скребя пальцами по хозяйству черепной коробки, и дотянулся до мозгов. Именно там он принялся искать коварного врага, высказывая вслух про каждый неожиданный закуток собачьего мозга или заманчивую прореху. Очень скоро Виктор Леонидыч издал победоносный крик, вцепился в искомое существо, загнанное в угол инфернальных забав, и вытянул его на поверхность, кряхтя от натуги.
- Вот ты каков голубчик, полюбуйтесь! – с лукавым гостеприимством произнёс Виктор Леонидыч.
Шибанутка оказался существом карликового размера, щуплым и бескостным, выкрашенным в порыжелый цвет. Он напоминал суслика с кривоватой ворчливой мордой на маленькой приплюснутой голове. Тоненькие раздражённые звуки, которые процеживал Шибанутка через забор клыков, напоминали причудливо-наивное человеческое ойканье.
- Сердится! – зловеще прогундосил Виктор Леонидыч. – Догадывается, что сейчас ему кирдык настанет, и он ещё тысячу раз пожалеет, что вселился в бедную собачонку. Ну, да что напрасно горевать, нас жалостью не пробьёшь – мы ещё и не таких голубчиков на тот свет спроваживали!..
Бедная взъерошенная собачонка обессиленно тявкала на врага, который на протяжении стольких лет мучил её, а рядом сидел Павлик и меланхолично похихикивал.
- Я сейчас Шибанутке обухом топора врежу по балде. – сообщил Виктор Леонидыч. – А он быстро размозжится и сдохнет. Но горевать о нём никто не будет, ибо здесь, в основном, собрались люди взрослые и к сентиментальности не склонные.
На предложение Алексея Николаевича произнести для надёжности парочку заковыристых экзерсисов, Виктор Леонидыч ответил категорическим отказом, и ещё раз напомнил, что он не лыком шит. Преисполненный красочного воодушевления, он схватил топор, на манер сноровистого гладиатора, и треснул обухом в самый центр переносицы Шибанутки.
Существо покачнулось, всплеснуло ладонями, и даже позабыло в растерянности произнести своё чавкающее ойканье, но ничуть не пострадало.
- Как же ты, Виктор Леонидыч, размозжишь кости Шибанутке, если костей у него нет? – посуровел дядя Валера, присаживаясь рядом с Павликом. – Его и потопить замучаешься, поскольку нет внутри ничего тяжёлого. Вот если по нему электрическим зарядом шарахнуть – то вышел бы толк: у нас на работе мастера цеха однажды шарахнуло, так он в миг помер; тоже говнистый человек был, несмотря на привилегированное положение. 
- Где бы нам тут добыть электричество? – шустро пробежался взором по окрестностям Виктор Леонидыч и притормозил у фонарного столба. – Ты всё на свете знаешь, Алексей Николаевич, скажи: это электрические провода к фонарному столбу тянутся?..
- Разумеется, электрические. – присмотрелся к фонарю Алексей Николаевич.  – Какие же ещё?..
- Вам видней – вы народ образованный. – Виктор Леонидыч спешно засеменил в подъезд дома, где проживал, и через минуту вышел, протягивая Алексею Николаевичу резиновые сапоги, резиновые перчатки и громадные кусачки. – Полезай на столб, Алексей Николаевич, и перережь провода, чтоб затем в Шибанутку ими ткнуть. В этих проводах электричества будет на 750 киловатт, а нам больше и не надо.
- Я не хочу полезать на столб! – запротестовал Алексей Николаевич.
- Полезай, не томи наши ожидания – мы все в тебя верим, Погляди-ка как собачка хвостиком виляет: ай да, говорит, и хороший дяденька этот Алексей Николаевич, вот он поможет нам Шибанутку побить!.. Не огорчай собачку, Алексей Николаевич – животное, по сути, не виновато, что такая напасть с ним приключилась, и ему надо помочь.
Собака виновато повиливала хвостиком и ждала окончательного избавления от нечисти. Дядя Валера приобнял мальчика Павлика, чтоб напомнить Алексею Николаевичу о незавидном недавнем происшествии с разрушенной виселицей, которое конечно требовало отмщения.
- Давай сюда сапоги! – Алексей Николаевич переобулся, надел перчатки и, подхвативши кусачки, буквально запорхнул на фонарный столб и перерезал провода. – Остерегись!..
Провода, мягко потрескивая, свесились с фонаря извивающимися змеями, и Алексей Николаевич, спустившись на землю, с ловкостью факира ухватился за их концы. Шибанутка только и успел проворчать очередную невнятную гадость, как Алексей Николаевич умелыми руками запихнул один провод ему в пасть, а другой в противоположное отверстие. Шибанутка мгновенно остолбенел, изрыгнул бледно-жёлтый факел неизвестного содержимого и вспыхнул жирным куском молнии, разбрасывая вокруг себя хаотичные жгучие искры и запах дихлофоса. После чего застыл взлохмачено-сияющим пеньком электрического резервуара.
- Вот это да!! – воскликнул дядя Валера, задумчиво угощаясь содержимым своей бутылки.
- Теперь у нас, в посёлке Октябрьский, появилась маленькая электростанция. – с гордостью сообщил Алексей Николаевич. – Пользуйтесь, граждане, совершенно бесплатно.
- Это надо отпраздновать. – дядя Валера задумчиво протянул бутылку всем желающим отметить событие, и выпить не отказался никто, кроме мальчика и собаки.
Граждане, до сих пор с осторожностью выглядывающие из окон, не сразу поверили в приятный подарок, а понаблюдали, как наши герои ловко тянули домашние кабели, чтоб подключать электробытовые предметы к Шибанутке. Убедившись скоро в абсолютной надёжности и бесплатности услуг, оказываемых Шибануткой, они принялись подключать и свои квартиры. Весь остаток лета и три месяца осени граждане посёлка Октябрьский пользовались бесплатной электроэнергией, чем вызывали завистливый гнев у прочего населения города, а особенно у чиновников мэрии, подсчитывающих убытки в городском бюджете.
Но ни может быть в природе вечного двигателя, нет в ней места для бесконечной энергии. После положенного срока активной работы, электрический резервуар Шибанутки дал течь, истончился и полностью погас, испуская шипящие звуки старой патефонной пластинки. А затем взорвался лёгким хлопком и испарился, не оставляя после себя ни следа.
- Ну и ладно. – произнесла голова Виктора Леонидыча, с грустным раздумьем разглядывая разруху на детской площадке. – Одно хорошее дело сделали, теперь за другое пора взяться. Отстроим деткам площадку для игр заново – пусть детки балуются в пространстве законном и ограниченном.
- Мальчик-то твой выздоровел? – заботливо поинтересовался Алексей Николаевич. – Всё с Павликом в порядке?..
- Всё в порядке с Павликом, что с ним станется, с охламоном. – проворчала небритая голова Виктора Леонидыча. – Ему ещё долго дурью маяться, пока не стукнет восемнадцать лет. А потом в армию заберут.
Тут же, торопливо выгуливая свою собаку, проходил дядя Валера. Лишь на одну секунду он притормозил, чтоб выслушать сентенцию Виктора Леонидыча, но остался явно ей недоволен, и засеменил дальше, ворча на свою зверушку словами, изобличающими неправильность собачей натуры. И кажется, что-то слышал от собаки в ответ. Дескать, будет он мне тут втюхивать всяческие квази-идеи!..
Не знаю, я сам ничего такого не слышал. Врать не буду.

IV

Хотелось бы рассказать сотни увлекательных историй про Алексея Николаевича и его умение работать, не покладая рук. Вспоминается, к примеру, как Алексей Николаевич работал на строительстве моста через Керченский пролив, как добился уважения среди простых рабочих и даже предлагал инженерам свои варианты конструкции. Кажется, кто-то из самого высшего руководства страны тогда позавидовал ему и прогнал со стройки. Кажется, история тогда обернулась скандалом и чуть ли не бунтом среди рабочих, который пришлось решительно замять. Но сегодня мы расскажем про другой случай.
Весенний месяц май – в наших краях это самое активное время для работы на даче. За несколько тёплых дней надо успеть вспахать сырую землю, едва оправившуюся ото сна, и засеять огород полезными овощами. Посадкой картофеля Алексей Николаевич каждый сезон занимался самостоятельно, не подпуская к этому занятию никого из домочадцев. Алексей Николаевич полагал, что знает некоторые хитрые навыки, повышающие урожайность до невиданных высот.
В этом году наш герой выкроил участок для посадки клубней картофеля чуть больше, чем обычно. Заранее произведя расчёты геометрического и математического свойства, он решил выработать 14 грядков, с расстоянием друг-от-друга в 60 сантиметров, в каждом из которых уместилось бы 17 ямок для посадки. Для этого Алексею Николаевичу потребовалось ровно 238 клубней отборного семенного картофеля. Отдохнув перед важной работой, Алексей Николаевич выставил на краю поля 14 сельскохозяйственных ведёрочков, поместив в каждое ровно по 17 картофелин. Все скрупулёзные вычеты, расчёты и расклады он производил самостоятельно, избегая малейшей путаницы.
- За что я обожаю посадку картофеля в начале мая? – сам у себя спросил Алексей Николаевич и сам себе ответил: – А вот за приятную погоду, не досаждающую жарой или холодом. Тем более радует отсутствие вредных насекомых. Всё идёт мне на благо. Итак, не будем попусту терять время, а приступим к работе.
Привычными движениями умелых рук, Алексей Николаевич приступил к посевке картофеля. Он радовался активному физическому труду, сладостно постанывающей спине и мечтаниям о грядущем урожае. Дело спорилось, ведёрочки опустошались, а забавная птица трясогузка – словно бы давняя приятельница Алексея Николаевича – заботливо скакала по полю и выуживала из комьев сырой земли вкусных червячков. Солнце лукаво щурилось.
Что-то неладное Алексей Николаевич стал подозревать, когда засадил 9-ый по счёту грядок, и приметил, что на краю поля остаётся 6 ведёрочков с картофелем, тогда как их должно оставаться 5. Одно ведёрочко являлось лишним.
- Не может быть! – отмахнулся от дурной мысли Алексей Николаевич и продолжил копать.
Второй неприятный звоночек прозвенел (если можно так выразиться), когда Алексей Николаевич засадил 12 грядков, на расстоянии друг-от-друга в 60 сантиметров, и опустошил 12 ведёрочков. Подсчитав ведёрочки, заполненные картофелем, он убедился, что их осталось ровно 3 штуки, тогда как должно было остаться всего-то 2. Одно ведёрочко явно было лишним.
- Не может этого быть! – попробовал отмахнулся от странного наваждения Алексей Николаевич и засадил поле до конца.
Разумеется, после окончания работы, ему пришлось убедиться, что на краю посевной площадки лежало 14 пустых ведёрочков, радостно поглядывающих на утомлённого труженика, а рядом красовалось одно ведёрочко, заполненное 17-ю картофелинами. Алексей Николаевич предпочитал сорта картофеля, прозываемые в народе жуковкой. Вот эта самая жуковка, в количестве 17 штук, и покоилась в лишнем ведёрочке. Казалось бы, ему неоткуда было взяться, но оно всё-таки было.
- Сейчас я выпью стакан минералки и подсчитаю всё заново. – пообещал Алексей Николаевич и отправился в дачный домик.
Стакан минералки освежил организм и позволил собраться с мыслями. Алексей Николаевич встал по правую сторону поля и пересчитал грядки; с посаженным картофелем, загибая пальцы на руках. Получилось 14 грядков, причём на руках хватило пальцев, чтоб подтвердить наличие только 10 грядков, а ещё 4 Алексею Николаевичу пришлось держать в уме. Тогда Алексей Николаевич перешёл на левую сторону поля, где снял с ноги башмак и полосатый трикотажный носок, чтоб к пальцам на руке добавить пальцы на ноге, и ещё раз пересчитал грядки;. Получалось по-прежнему 14.
- Вот я всегда испытываю странное душевное состояние, когда начинаю путаться, пребывая, казалось бы, в абсолютной ясности. – ворчливо забормотал Алексей Николаевич. – Надо постараться припомнить детали всего прошлого, связанного с картофелем.
Алексей Николаевич припомнил, как вознамерился купить картофель сорта жуковка у продавца на рынке, требуя, чтоб тот отсчитал 238 клубней, доказывая необходимость количества расчётами на калькуляторе. Продавец энергично ругался, просил Алексея Николаевича уйти и не мешать работать, поскольку не желал связываться с больными людьми. Алексей Николаевич говорил, что ещё неизвестно, кто тут больной, а если он требует от продавца 238 картофелин, то продавец обязан их продать, поскольку есть закон о правах потребителя. Продавец заверял, что он работает на сельскохозяйственном рынке не первый год, и ни разу от покупателей не поступало на него жалоб, впрочем, он ни разу и не сталкивался с больными покупателями, требующими отсчитать 238 клубней. «Очень дурацкая цифра, и не понятно, как она могла прийти вам в голову!" – пускался в крик продавец, на что Алексей Николаевич отвечал, что ещё неизвестно, кто тут дурак, и демонстрировал калькулятор с несложным уравнением, производящим результат в 238 картофелин сорта жуковка. После чего продавца увезли с инфарктом, но хорошо, что поблизости, буквально за углом, оказался мужичок цыганской внешности, с которым Алексей Николаевич и сторговался на покупку 238 клубней.
- Кажется, Стасиком звали того мужика. – наморщил лоб Алексей Николаевич. – И продал он мне картофель по 25 рублей за килограмм, но сколько вышло килограммов в 238 клубнях я уже не помню, но фактически сделка состоялась без обмана.
Убедившись, что покупатель может быть всегда прав и должен быть им всегда, Алексей Николаевич исподлобья взглянул на засеянное поле, надеясь, что лишнее ведро куда-нибудь внезапно исчезнет, но оно не исчезало.
- Кажется, в тот раз я вполне благополучно довёз купленный картофель до дома, и ни с одним человечком не поругался по дороге. – ещё раз заглянул в глубины памяти Алексей Николаевич. – Дома я спокойно пообедал, после чего распределил 238 клубней по 14-ти кучкам, чтоб в каждой кучке пребывало по 17 картофелин. С задачей я справился легко, после чего отправился в магазин ВСЁ ДЛЯ ВАШЕГО ОГОРОДА, где меня давно знают и не станут обмануть ни при каких обстоятельствах, и где я прикупил 14 пустых ведёрочков.
В том, что ведёрочки были пусты, легко мог убедиться каждый, кто бы захотел в них заглянуть.
- Дома я переложил из 14 кучек в 14 ведёрочков по 17 картофелин. – совершенно отчётливо удалось припомнить детали того дня Алексею Николаевичу. – После чего выяснил, что из купленных 238 клубней, у меня не осталось ни одного. Пятнадцатого ведра с картофелинами просто не могло быть в природе!!! Неоткуда ему было взяться!!!
Однако, оно было, и находилось рядом с засеянным полем.
- Попробую ещё раз всё пересчитать! – решил Алексей Николаевич.
И решил на этот раз действовать очень хитро и дотошно.
- Разумеется, предварительно выпив минералки. – сказал Алексей Николаевич.
Стакан минералки тут же утолил жажду, после чего Алексей Николаевич собрал пустые ведёрочки, и принялся устанавливать у каждого засеянного грядка; по ведёрочку. Затем внимательно все пересчитал, двигаясь от ведёрочка к ведёрочку и аккуратно дотрагиваясь пальцами до каждого. Засеянных грядков и пустых ведёрочек оказалось – как и должно было быть – ровно 14. Злополучное ведро с картофелинами являлось по счёту 15-ым, и грядка; для него не находилось. Во всяком случае, на картофельном поле Алексея Николаевича место для него отсутствовало.
- Я сейчас кому-то врежу по морде!! – пообещал Алексей Николаевич, впрочем, не наблюдая рядом с собой никого, кому бы он мог врезать по морде; впрочем, очень искренне намереваясь кому-либо врезать. – Если я всё проделал правильно, хорошо поразмыслил, подсчитал и распределил 238 клубней по 14 ведёрочкам, чтоб в каждом было по 17 картофелин, то откуда взялось 15 ведро?.. Провались оно пропадом!!
Алексей Николаевич с чувством лёгкой ярости прошествовал от одного конца поля до другого, пинками ноги сшибая 14 пустых ведёрочков с 14 грядков. Ведёрочки улетали с жалобным звоном и колышущийся траекторией.
- Я вам всем докажу, что если делить 238 на 17, то получится 14, поскольку у меня калькулятор имеется!! – крикнул своему огородному хозяйству Алексей Николаевич и поспешил в домик, где на тумбочке с телевизором лежал старенький надёжный калькулятор.
С нескрываемым чувством сострадания поглядывала на Алексея Николаевича птица-трясогузка, надеясь, что всё вдруг образумится, и счастливая правильная жизнь пойдёт по своему кругу, как прежде.
- Вот он!! Вот кому я безоговорочно доверяю, потому что он без ошибок поделит все ваши идиотские 238 на 17, а если захочет, то и 17 поделит на 238!! – потряс калькулятором Алексей Николаевич, хлопнул с азартом негодования по крышке телевизора, и только сейчас заметил, что на телевизоре лежит записка от супруги.
Супруга Алексея Николаевича ранним утром уехала с дачи, чтоб не мешать Алексею Николаевичу заниматься посевкой картофеля, поскольку он любил совершать это действие в одиночку. Но перед тем, как уехать, оставила записку.
- Голубушка моя срочно мне сообщить что-то захотела, заботливая она у меня! – с умилением вгляделся Алексей Николаевич в записку и прочитал: «Любезный супруг Алексей Николаевич, спешу уведомить тебя, что наш сосед по огороду – Трофим Витальевич, успешно засадил своё картофельное поле, после чего благополучно отбыл домой. Однако, у него осталось лишнее ведёрочко с картофелем, и он предложил мне приобрести его по сходной цене, что я и сделала, полагая, что посевная картошка сорта жуковка нам никогда не будет лишней. Прими от меня это ведёрочко в качестве подарка, без ворчания, и заканчивай поскорей с посадкой. Поторопись домой, мой зайчик, где я нажарю твоих любимых оладушков, и не забудь по дороге купить сметаны, чмоки-чмоки!»
- Сосед Трофим Витальевич! – сел на крылечко домика Алексей Николаевич, внимательно перечитав записку супруги и ещё более внимательней окинув взором 15 ведро с картофелинами. – Значиться у нас имеется сосед Трофим Витальевич!..
Затем Алексей Николаевич несколько минут бродил по огороду, нашёптывая удивительные вокабулы и пиная 14 пустых ведёрочков, попадавшиеся ему под ноги, после чего успокоился.
- Хорошо, я ещё поговорю с соседом Трофимом Витальевичем, за это можете не переживать! – сказал Алексей Николаевич, после чего выпил бутылку водки, забросал картофелинами из 15 ведёрка участок соседа, треснул пустым 15 ведром об колодец, расколов на две половинки, и запустил каждую в сторону соседского участка. – Здравствуй, скажу ему, Трофим Витальевич, как поживаешь?..
После чего Алексей Николаевич поспешил на автобус, увозящий его с дачи домой, к оладушкам со сметаной, к мирному семейному отдыху и тихому воркованию компьютера.
Счастливого пути, как говорится!!

V

Множество весёлых и чудаковатых приятелей знавал на своём веку наш Алексей Николаевич, поскольку характер имеет покладистый, к дружбе восприимчивый. Некоторые добрые товарищи уже успели покинуть бренный мир, и теперь дожидаются нас на небесах, зарезервировав уютные уголки. А некоторые продолжают приятно докучать, обрамляя череду дней утешительными фантазиями и пертурбациями.
Алексей Николаевич, ещё будучи учеником средней школы, с удовольствием посещал занятия драматического кружка при Доме Культуры. Легко и озорно представлял роли глуповатых зверушек, незадачливых бармалеев и школьников-двоечников, вынужденных встать на путь исправления под влиянием неугомонных девочек-отличниц. На всякий праздник Нового Года руководительница драмкружка самостоятельно сочиняла поучительные пьесы, герои которых преодолевали невероятные напасти, чтоб спраздновать Новый Год. Эти небольшие, но очень весёлые спектакли пользовались популярностью у взрослых и детишек. Во время зимних каникул драмкружок гастролировал по городу, по многим школам, детским домам и больничным учреждениям. Куда только не заносила театральная судьба юного Алексея Николаевича – вплоть до колонии для малолетних преступников.
Но об этом мы расскажем как-нибудь после, а вот однажды нашим актёрам довелось выступать на новогоднем утреннике в школе, расположенной очень далёко от Липовой Горы. На этот раз Алексей Николаевич играл роль шаловливого зайца, странным образом подружившегося с Бабой Ягой, чтоб устроить как можно больше каверз Деду Морозу. Разумеется, у зайца ничего не получалось, он только вляпывался в глупые истории, обнаруживая себя недотёпой, что вызывало громкий смех в зале. Публика встречала и провожала юных актёров громом аплодисментов – к чему мальчик Лёша был давно привычен и даже маленько снисходителен. Но вот, спустившись со сцены и юркнув к школьному туалету, он столкнулся с пареньком, который откровенно по-хулигански смотрел на костюм зайца и, кажется, собирался оторвать кое-кому уши.
- Ну что, пацан? – спросил мальчик, нагловато прищуривая глазки, чтоб Алексей Николаевич не смог разглядеть в них весёлой искорки. – Вот ты приехал сюда, ко мне в школу, и ты получаешься заяц?..
- Получается, что я играю роль зайца. – пояснил Алексей Николаевич, стараясь обойти сторонкой шалопая. – На самом-то деле, я никакой не заяц, в чём ты можешь запросто убедиться. Если ты, конечно, не простофиля, который верит в говорящих зайцев.
- Не важно, в кого я верю, пацан, но если ты в зайца нарядился, значит будешь зайцем. – упрямился мальчик. – А лично я могу зайца запросто съесть, потому что я волк.
- С какого перепуга вдруг ты волк? – удивился Алексей Николаевич.
- С такого, что моя фамилия Волков, а значит я – волк!.. А вот твоя как фамилия?
- А моя фамилия тебя не касается, и никакого отношения к зайцам она не имеет. И ещё надо признаться, что любому вредному мальчику, который решит до меня докопаться, я надаю по балде в лёгкую!!
- Это мы сейчас посмотрим. – усмехнулся шалун и без лишних разговоров отвесил Алексею Николаевичу тумака.
Мальчишки принялись драться, и поначалу весьма крепко валтузили друг друга, заодно переругиваясь насчёт личностей зайцев, волков и прочих обитателей зоопарка. Но когда силёнки стали иссякать, а явного победителя драки не выказывалось, первым пошёл на примирение Алексей Николаевич.
- Как тебя зовут, если ты не только Волков, но ещё и имя какое-нибудь имеешь? – спросил он у драчуна, утирая зашмыганный нос и приглаживая вихры.
- Лёшей меня зовут. – представился мальчик, разжимая кулаки и почёсывая ушибленный бок. – А тебя как?
- Здрасьте, наше вам с кисточкой, спешу вам представиться!! – воскликнул Алексей Николаевич. – Меня, между прочим, тоже зовут Лёшей!!
- Значит, мы получаемся как будто два однофамильца, но у нас фамилии разные, а имена одинаковые! – сообразил мальчик. – Это же здорово, что мы поколотили друг друга и узнали, насколько мы оба сильные и что нас Лёшами зовут. А теперь я предлагаю подружиться.
- Если так, то давай дружиться! – согласился Алексей Николаевич, несмотря на слегка расквашенный нос. – Я согласен с тобой дружить, если ты пообещаешь, что больше не будешь драться и называть меня зайцем.
- Это всё решится само собой, по ходу нашей дружбы, не следует в этом вопросе забегать вперёд. – сказал маленький Алексей Юрьевич Волков, после чего у него и Алексея Николаевича сложилась крепкая сокровенная дружба.
Прошли долгие годы, оба приятеля обзавелись семьями и бесполезной бытовой усталостью. Можно сказать, что они достаточно удачно миновали все ловушки лукавого времени и заманчивые пагубные страсти. И вот мы можем представить очередное январское новогоднее утро: перед нами крепкий бревенчатый дом в полузаброшенной деревеньке, доставшийся Алексею Юрьевичу в наследство от троюродной тётки. Многолетняя традиция праздновать двумя семьями Новый Год в этом тихом месте осуществилась и нынче. Вполне традиционным было пробуждение Алексея Николаевича – а вслед за ним и Алексея Юрьевича – гораздо раньше своих, неумеренно развеселившихся за ночь жёнушек и детишек.  Первым делом приятели приложились к заполненным стаканам, имея в виду исключительно целительное мероприятие, а затем вышли на свежий воздух, во двор дома.
Позднее новогоднее утро украшали добродушно каркающие вороны, застенчивый лесной бор за мраморной белесоватой речкой, робкие дымки из труб соседних домов. Мирное русское солнце, сердобольно сохраняющее тёплый ночной мороз и чьи-то улетучивающиеся сны, проглядывало с небесной облачной пелены, отделанной тоскливо улыбающимися трещинками.
- Каждый год мы собираемся в лес сходить, чтоб живую ёлку нарядить, и каждый год откладываем. – припомнил Алексей Юрьевич, вволю надышавшись деревенским покоем.
- Тащиться туда далеко, вот кабы на санях с лошадью! – размечтался Алексей Николаевич.
- Да ну тебя с лошадью!  – Алексей Юрьевич слепил комок из податливого мягкого снега и подарил его физиономии Алексея Николаевича. Алексей Николаевич не остался в долгу, и запустил свой снежный комок в лоб Алексея Юрьевича.
Затем приятели ещё немного пригубили из водочной бутылки.
- А ведь давненько мы с вами не лепили снежной бабы, Алексей Юрьевич! – напомнил Алексей Николаевич. – Раньше сами баловались и детишек баловали. Здоровенные такие бабы у нас получались – не жалели мы снега.
- Отчего же сейчас не слепить?.. Давайте потрудимся и придадим празднику инфернальный колорит. Только детей не будем будить, умаялись они на празднике – давайте сами слепим.
- Очень даже великолепно слепим, руки-то у нас мастеровитые. Да ещё добавим снежной бабе внушительной упитанности. Этакой классической, русской, можно сказать – кустодиевской… Вы любите образно-символическую конструкцию кустодиевских женщин, Алексей Юрьевич?
- Отчего же не любить. – подумал Алексей Юрьевич, представляя себе июльское чаепитие на свежем воздухе в компании с румяной недвусмысленно любезной купчихой. – Однако, в некоторых местах они тяжелёхоньки получаются, могут и раздавить, если вдруг.
- Я вам ничего такого и не предлагаю в обращении со снежной бабой, Алексей Юрьевич, хе-хе. А вот муженька-снеговика мы для неё слепим. Вы готовы?
- Значит, детей будить не будем?
- Да пускай дрыхнут, сами справимся.
И приятели принялись с шаловливым азартом катать огромные снежные комья, громоздить их друг на друга, утрамбовывая скульптурные недостатки.
- Памятуя о лошадях, любезный Алексей Николаевич, хочется попросить вас пришпорить Пегаса и помочь нам весёлой стихотворной строфой. – попросил Алексей Юрьевич, хитро улыбаясь.
- Не о том вы думаете, Алексей Юрьевич!.. У вашего снеговика голова кособокая – нашей барышне такой жених не нужен! – проворчал Алексей Николаевич, размещая на голове снежной бабы импозантную плетённую корзину в качестве шляпки. – Миль-пардон, мадам!
Алексей Юрьевич отошёл в сторону, чтоб оценить художественные недостатки своей скульптуры и не согласился с Алексеем Николаевичем. Кособокость головы присутствовала, но придавала снеговику фривольную игривость. А жестяное ведро, водружённое на затылке, дополняло ухарский эффект.
- Тащите из сарая какие-нибудь ненужные старые палки, Алексей Юрьевич, мы из них сотворим подобие рук. – потребовал Алексей Николаевич.
Алексей Юрьевич выполнил поручение, и скоро снежная баба украсилась двумя загребущими пушистыми вениками, а снеговик обзавёлся правой рукой в виде сломанного черенка от лопаты и левой – в виде закоптелой кочерги.
- Тащите пару морковок, Алексей Юрьевич, мы из них носы сотворим. – сказал Алексей Николаевич, ловко засаживая снеговику и снежной бабе еловые шишки в качестве глаз, а заодно и гнутые прутики, имитирующие счастливые улыбки. – Тащите три морковки.
- Зачем вам три морковки, Алексей Николаевич? – не сразу сообразил Алексей Юрьевич, вытаскивая из чулана туесок с морковью.
- Человеческое тело не содержит ничего лишнего. – сообщил Алексей Николаевич и воткнул морковку-нос в снежную бабу, отчего она явно похорошела и засмущалась. – Потому и имитация человеческого тела должна нести признаки индивидуальности.
Алексей Николаевич воткнул другую морковку-нос в снеговика, который казалось бы сразу принялся что-то подозрительно вынюхивать, а третью морковку всадил снеговику туда, где у каждого приличного мужчины наличествует индивидуальный половой признак.
- Это сущее баловство, и нам за него попадёт от благоверных. – развеселился Алексей Юрьевич. – Впрочем, дурной пример заразителен, теперь я не удержусь от сравнительной анатомии.
И принялся вылепливать снежной бабе две пышные округлые груди.
- Вроде ничего так мадам? – спросил Алексей Юрьевич у друга, игривым шлепком ладони довершая работу.
- Этакая красавица кого хочешь с ума сведёт. – с нарочитой строгостью покачал головой Алексей Николаевич. – А ведь у нашей красавицы имеется какой-никакой супруг, и она обязана хранит перед ним добродетель. Будучи доброй-то женой.
- А что именно сейчас признаётся в доброй жене за добродетель?
- Всё тоже самое, что и раньше. Простите, но я по памяти процитирую одну старинную книгу, поскольку очень хороши её нравоучения. «Добрая жена любит работу и воздержание от всякого зла. Благоумная жена – имеет спасение, детям пример и молчанию послушница. У того человека сердце веселится, у кого жена покорна мужу своему и в дом много добра собирает: вставает рано и утверждает персты свои на дело, а сердце – на радость и веселие, и мужа своего тешит беспрестанно, и от рукодеяния своего облекает мужа в порфиру багряную. Напротив того, скверна бывает жена, у которой муж во власти: ни в скотах скот коза, ни в рыбах рыба рак, ни в птицах птица сыч, ни в зверях зверь ёж, ни в человецах человек муж, которым жена владеет!..»
- Что-то было в наших предках от слабоумных маргинальных социопатов. – пробурчал Алексей Юрьевич. – Оно, конечно, тогда жилось лучше, чем сейчас, учитывая количество фриков, педерастов и трансгендеров. Но вы про книжицу на сегодня позабудьте, а при моей Оленьке и вовсе никогда не упоминайте. А то она возомнит о себе Бог весть что.
Алексей Николаевич уклончиво хмыкнул.
- Впрочем, для нас с вами добродетели старины не столько чужды, сколько непродуктивны. – заметил Алексей Николаевич. – А вот хотелось бы в честь праздника поженить наших снеговиков в самом натуральном свойстве. Вплоть до рождения потомства.
- Какого ещё потомства?? – расхохотался Алексей Юрьевич.
- Которое можно называть снеговёнками или снеговятами – я не знаю, как именуется потомство от снеговика и снежной бабы. Но уверен, что оно должно быть, иначе наш с вами труд уйдёт впустую.
- Пускай уйдёт. Мы же для собственного веселья старались.
- Так и я про веселье толкую. Только теперь про всеобщее веселье – про планетарное, в каком-то смысле. Ведь эти снеговята могут разбрестись по всему свету, заселить самый неожиданный уголок мира, где произведут своё потомство, своих внуков и правнуков. Очень скоро мы увидим, как по всей земле распространяется племя снеговиков. Вы только представьте, Алексей Юрьевич, что даже в жаркой Африке, в каком-нибудь унылом Зимбабве появятся весёлые снеговички и подарят каждому зимбабвцу наплыв далёкой русской радости: радости русского севера, в каком-то смысле!.. В конечном итоге, мы спасём всё человечество от грустной дури, и подарим шанс стать по-новогоднему счастливым каждому, кто не побоится такого шанса. Любому желающему!!
Алексей Юрьевич задумчиво представил себе человечество, избавленное от скверны войн и драк, и Алексею Юрьевичу понравилось населять такой мир.
- Но позвольте, Алексей Николаевич. – заметил он. – Обо всём этом можно прекрасно рассуждать, но наши снеговики не смогут совокупиться!.. Для того, чтоб кого-нибудь родить.
- Да, мы столкнулись вроде бы с непреодолимой проблемой. – согласился Алексей Николаевич. – Вы весьма проницательны, Алексей Юрьевич, когда дело касается неразрешимых проблем. Но сейчас нам следует быть предприимчивыми!..
- Хорошо, согласен быть предприимчивым. Но как??
- Я не знаю. Надо совершить тот или иной праздничный магический обряд, прочитать какое-нибудь сверхъестественное заклинание – и у нас всё получится.
- Вы же знаете, я совсем не мастер по магическим обрядам, я вам в этом деле не помощник. Да разве у кого-то получалось оживлять снеговиков?
- Не снеговиков, но чучела людей и зверей оживляют. – это мне доподлинно известно. Помните, мы катались на лыжах с Ананьинских гор, что расположены в семи километрах от Липовой Горы?.. Так вот, неподалёку от гор есть село Ананьино, а позади него село Заананьино, и в том селе до сих пор практикуют обычай по оживлению чучел. Редко и исключительно в ритуальных целях.
- И получается?..
- Когда как. – Алексей Николаевич с удовольствием приступил к рассказу. – Ровно по полудни первого января каждого високосного года, сельские жители сходятся у развалин бывшей помещичьей усадьбы, где начинают петь и плясать без устали. После захода солнца из развалин конюшни выносят мужское чучело из соломы, из которого торчит характерный мужской причиндал. Чучело укладывают в гроб и к нему подходят сельские женщины, имитируя горестные рыдания: помер, дескать, братец наш Ананий! помер, не потешив молодецкой удалью!.. Затем к гробу подходят мужики и тычут пальцами в причиндалы, грубо приговаривая: не плачьте, бабы, Ананий и не помер вовсе! эвон удаль-то торчмя торчит!.. Но женщины продолжают рыдать и сетовать, что раз Ананий не помер, так вовсе не следует ему прохлаждаться в гробу, а надо воспрянуть и приниматься за дело. Под делом подразумеваются сексуально-эротические игры, и женский плач достигает совершенно бесстыдного рёва: завались, братец Ананий, на меня хоть на часок! пускай глаза от зависти пучит муженёк!..
- Это что ещё за дикость? – опешил Алексей Юрьевич.
- Нормальная дикость. Народ развлекает себя, как умеет.
- А муженёк здесь с какого боку? Муженьку-то разве хочется, чтоб его супруга с чучелом забавлялась? – Алексей Юрьевич удивлённо засопел носом.
- Так ведь целью ритуальных действий предполагается не сексуальная оргия, а оживление чучела. Его лишь соблазняют женскими прелестями, дабы пробудить к жизни. Если чучело оживает, то его и близко не подпускают к сельским девкам. Держат на привязи.
- Что же с ним делают полезного?
- Используют весной на посевной и прочих сельскохозяйственных работах. Ближе к лету сжигают.
- Натуральная дикость. – покачал головой Алексей Юрьевич. – А вы сами-то встречали хоть одно ожившее чучело в тех краях?..
- Я ещё подростком был, когда однажды подглядывал за этой сельской магией. Видел, как чучело приподнялось в гробу, с совершенно очумелым видом осмотрелось по сторонам и завалилось обратно, бормоча «к чертям собачьим такую жизнь»!..
- Так и сказал?
- И не слова больше.
- Чучело-то был не дурак. – заметил Алексей Юрьевич.
- Ну ещё бы.

*****

На крылечко соседнего дома выползла приятного вида старушка в плотной кацавейке на овечьем меху, ласково прищурилась на солнышко и поздоровалась с нашими друзьями.
- Здрасьте, Капитолина Егорьевна! – поздоровались друзья в ответ, поскольку любили словоохотливую соседку-старушку, гостеприимную мастерицу по выпечке пирожков с капустой. – С Новым Годом вас, с новым счастьем!..
Старушка быстренько доковыляла до приземистого заборчика, ограждающего участки домов, где опёрлась о какой-то яблоневый пенёк и, кажется, могла так простоять без устали целый день.
- Баловники вы мужики, всё-то вам неймётся! – пригляделась она к морковке снеговика, но ничуть не смутилась.
- Без веселья нельзя прожить, Капитолина Егорьевна; я вот муженька вашего помню – тоже весёлый был человек! – сказал Алексей Юрьевич.
- Муженёк мой Исипат чудил много, на это был горазд. – согласилась старушка.
- А снеговиков оживлять не пробовал? Или чучел магическим образом воодушевлять? – поинтересовался Алексей Николаевич.
Старушка с задумчивым смущением покосилась на Алексея Николаевича, подозревая, что тот может знать про Исипата чего-то такое, чего она не знает.
- Дак кто только чудных делов у нас не пробовал вытворять. – неспешно сказала она. – Однако, заклинания надо знать, слова там какие-то верные – если кто таковые знает, то много чего понаделает ради интереса!!
- Что за заклинания, Капитолина Егорьевна? Вы сами не помните?..
- Дак я ещё маленькой девочкой была, когда папаша городскую бабку вызывал, чтоб она тараканов вытурила из избы – летом раньше тараканов в избе много было... бабка нашептала каких-то посулов, да только я ничего не слышала – я маленькой ещё была… что-то такое шептала бу-бу-бу да бу-бу-бу… а вдруг тараканы и пошли из избы на улицу, у дверей стали нам кланяться, вроде прощаются: до свиданья, дескать, маменька с папенькой, и ребятишкам ваших всех благ, загостевались мы у вас!.. Ох, маменька тут со смеху так покатились, а папенька до того разволновался, что городскую бабку нечаянно поколотил, а та совсем трухлявенькая была – вот и обиделась. Говорит: если захохотали насчёт меня, говорит, то я вам этого не прощу, а прокляну насовсем!.. И сразу ушла, дверью хлопнула, а папенька с тех пор сильно пить принялся. От пьянства и помер.
- Ну, разве это заклинание: бу-бу-бу да бу-бу-бу? – нахмурился Алексей Николаевич.
- Маленькая я была, не помню. – как бы оправдывалась старушка за невозможность угодить Алексею Николаевичу, но тут же, поворошив в памяти, вспомнила один странный случай из игривой молодости. – После войны было, когда мужиков на всех девок не хватало, и за каждым пареньком девичьи хвосты увязывались... тут родной братец моей подруженьки – Дарьюшки, девоньки уж очень распрекрасной – захотел её в жёны взять... всем селом осуждали его, да он упёрся: буду, говорит, с родной сеструхой миловаться, поскольку необъятный пыл у меня имеется!..
- Так вы бы властям пожаловались. – припозднился с советом Алексей Юрьевич.
- Надо было. – согласилась старушка. – Да мы все глупые тогда были, и только плакали, не зная, чем помочь горю Дарьюшки. А та уж совсем извелась и вешаться собралась. Но тут проходили мимо четыре городских бабки и спросили: что за печаль у тебя, девица? что за такое-этакое горе?.. Ну, Дарьюшка рассказала им всё по порядку, как родной братец над ней срам учинить хочет, а заодно и жениться. А бабки говорят: теперь, говорят, не плачь и не горюй, а вот сделай из тряпочек и воска четырёх куколок, похожих на нас, на бабок городских, да рассади по четырём углам избы!.. «Зачем это?» – Дарьюшка спрашивает.  «Затем, что как только братец начнёт тебя домогаться, – бабки говорят. – ты делай вид, что на всё согласна, а сама до каждого угла добеги, каждой куколке монетку брось, и увидишь, что дальше будет!..» Сказали и ушли.
- Неужели Дарьюшка поверила каким-то непонятным бабкам?.. – засомневался Алексей Юрьевич.
- Глупая была, потому и поверила. – хихикнула Капитолина Егорьевна. – Все мы тогда глупые были. А Дарьюшка быстренько за работу принялась – куколок наделала, похожих на четырёх городских бабок, рассадила по углам. Дальше братец пришёл домой пьянецкий и домогаться девки стал: нукась, говорит, Дарья, хоть ты и сеструха мне закадычная, а теперь ублажай меня немедля!.. «Сейчас, братец ублажу, только серёжки сниму!» – Дарьюшка ему отвечает, а сама по четырём углам рыскает и четырём куколкам по денежке кидает. «Не вздумай шалить девка, а ко мне в постель залазь – я ласки от тебя хочу, хоть ты тресни!» – куражится братец. А Дарьюшка ещё шибче по углам заметалась с монетками, от куколки к куколке: «Вот сейчас залезу, – говорит. – братец, только башмаки сниму!» А братец-то ей: «Всё давай с себя снимай, мол, со мной тут разговор короток!»  Дарьюшка всё с себя сняла, и смотрит: что тут дальше будет?.. Вот тогда-то все четыре куколки в четырёх углах и закуковали в один голос:

«Ку-ку, братец Исипат,
 ку-ку, ушлый супостат!»
«Ку-ку, во всю ругается –
 сестрицы домогается!»
«Ку-ку, расступись земля!»
«Ку-ку, провались земля!»

Дощатый пол в избе, под Дарьюшкой, и стал разваливаться на куски, а сама Дарьюшка в подземные глубины улетела... эти самые куклы-кукушечки так хитро накуковали... рассердился братец, принялся ругаться да бить посуду со стола, и мебель всю в избе поломал, а вдруг смотрит: весь мир, вокруг него, исчез в один миг, а он один сидит на маленьком кусочке земли, а вокруг сплошная пропасть... а напротив его четыре куколки болтаются, словно повешенные, кривляются да кукуют... «Ку-ку, братец Исипат! пришло времечко расплат!..» До каких-таких неприятностей они с ним докуковались – никто не знает, поскольку Исипат с тех пор ни словечка не произнёс. А милиция, когда приезжала, только рукой махнула: это, говорит, гипнотическая суггестия, идите вы все к лешему!.. А Дарьюшка так и сгинула без следа, вроде в соседнем районе её кто-то видел.
Друзья по достоинству оценили рассказ старушки, а Алексей Николаевич даже прихлопнул в ладоши.
- Получается, что братца вашей злополучной подружки звали Исипатом? – спросил Алексей Юрьевич. – Получается, что его звали также, как и вашего муженька?
- Получается, что точно так и звали моего муженька. – не решилась перечить старушка. – Ну дак чего только не бывает, если по прежним обычаям мерить: там Исипат и тут Исипат! На всех хватает Исипатов – оно и ладно!.. Глупые мы раньше были.    
- Оно и ладно. – согласился Алексей Юрьевич. – Только вот Дарьюшку жаль. Слишком злые времена раньше были. Архаическая юстиция допускала развитие подобных конфликтов, и я подозреваю вину за проклятым сталинизмом.
- За ним, за кем же ещё. – вздохнул Алексей Николаевич.
- Дарьюшка-то вроде без следа сгинула. – на секундочку всплакнула Капитолина Егорьевна, но тут же и застеснялась. – А в соседнем селе, говорят, её видели. Говорят, до сих пор жива и колдует чего-то.
- Дарьюшка колдует??
- Или она колдует или кто другой колдует с ней рядышком – нам этого подчас понять невозможно, колдуний-то на всю губернию хватает. У нас тут тоже есть своя колдунья, только не признаётся. Фырчит грубо, если попросишь её поколдовать. Отнекивается.
Алексей Юрьевич проследил за взглядом старушки, обращённым в дальний конец деревеньки, где кучковались облезлые, позаброшенные домики с заколоченными окнами. Среди них выделялась просторная бревенчатая изба с излишне шустрым дымком из трубы.
- Колдует, значит? – огорчённо произнёс Алексей Юрьевич.
- Агась. – быстренько закивала головой Капитолина Егорьевна. – Я тут на днях по улице бежала, а вижу, что эта Юлька-колдунья возле бани шныряет, и спрашиваю: чего ты тут возле бани колдуешь? если хочешь, чтоб мы все померли, так мы все не помрём – кто-нибудь да останется, чтоб тебе втык дать!.. А она мне не отвечает ничего, бегает вокруг бани да свои колдовства планирует.
- Да мало ли для чего бегает. – заметил Алексей Николаевич.
- И я тоже думаю, что бегать вокруг бани можно по любой причине, а помереть-то мы и без Юльки-колдуньи помрём когда-нибудь. Она вот тоже, помню, вокруг моего дома однажды бегала, да пихала в щели чего-то, дрянь всякую пихала.
- Зачем?
- А я не знаю зачем, и не спрашивала. А вот, после думаю, затем пихала, чтоб помер мой муж Исипат, невзлюбила она его. Не приживаются в наших краях Исипаты.
- Интересно, что за дрянь она в щели пихала?
- Не знаю, чего она пихала там, что у ней за манеры дурные… То во двор забежит – в избу чего-то запихает, то со двора убежит – в калитку напихает тоже чего-то, ерунду всякую… Вроде уксус, а может быть и не уксус, а другую какую ерунду…
- Уксус??
- Да, уксус! – утвердительно закивала головкой Капитолина Егорьевна. – Вот уксус она и пихала повсюду, а вскоре мой Исипат и помер.
- Как же так мошеннически получилось с уксусом? – выказал замешательство Алексей Николаевич. – Вроде добропорядочный продукт, в магазинах продаётся.
- Вот так и получилось, что одну дрянь в наших магазинах продают… А, нет, не уксус!.. Дуст!! Вот теперь я точно припомнила, что она дусту нам, во все щели, напихала. Это такая зараза Юлька, что её остерегаться надо, но она не признаётся.
- Ах, дуст!.. Вот уж точно, что зараза ваша Юлька. – засмущался Алексей Николаевич.
- Сучка. – утвердительно притопнула ногой старушка.

*****

Сначала на деревенской окраине раздался хрустящий позвякивающий гул, а затем на заснеженной улице показался необычный персонаж верхом на велосипеде. Это был добротный старикашка с окладистой белоснежной бородой, основательным красным носом и прищуром глаз исключительно издевательской доброты. Мало того, что он разъезжал на велосипеде, неуместном в зимнее время года, он был одет в полосатый купальный костюм с длинными рукавами и штанами-трико, напоминающими о целомудренной мужской моде прошлых веков.
Старикашка приветливо помахал рукой Капитолине Егорьевне, желая ей всяческого здравия, и резко притормозил, заинтересовавшись вылепленными снеговиками.
- Ага. – сказал старикашка, переводя взгляд на наших друзей. – Шерочка с Машерочкой.
- Это кто такой? – шёпотом спросил Алексей Юрьевич у Капитолины Егорьевны. – Почему раньше мы этого дядьку на селе не видели?.. Из бывших спортсменов?
- Да как же не видели? Должны были видеть. – очень спокойно и даже равнодушно отвечала старушка. – Это наш деревенский Дед Мороз.
- Дед Мороз??
- Ну да. Тутошний, наш. Не знаю, как вы раньше нашего Деда Мороза не видели.
- Вот тебе раз!! Дед Мороз!!
Алексей Юрьевич и Алексей Николаевич потешно перемигнулись, умиляясь простотой души русского человека.
- Здравствуй, Дедушка Мороз! – с напускной вальяжностью раскланялся Алексей Юрьевич. – Ты откуда к нам пожаловал, такой интересный дедушка?
- А ты кто такой, чтоб мне глупые вопросы задавать?.. – прогундел старикашка. – У нас нонеча праздник Крещения. Вот я и ездил на реку, в проруби искупался!..
- Почему сегодня праздник Крещения? Что ты такое говоришь, дедушка?.. Сегодня первое января и сегодня отмечается Новый Год!..
- Да ладно, не ври. – отмахнулся Дед Мороз.
- Даже не сомневайся, вот и Капитолина Егорьевна подтвердит.
Старушка радостно закивала головой, приговаривая куцые поздравления, чем завела старикашку в ступор.
- Как же я так отметил полмесяца назад Новый Год, если он наступил сегодня?..
Дед Мороз загрустил, сползая с велосипеда и подозрительно оглядываясь по сторонам.
- Мужики, а давайте закурим. У меня табак есть, а спичек нет.
- Давай закурим. – согласился Алексей Юрьевич. – У меня и табак есть, и спички.
Дед Мороз залез рукой в дебри бороды и вытащил курительную трубку.
- Значит, у нас сегодня получается Новый Год? – спросил он у самого себя, попыхивая ароматным табачком, постепенно отходя от недоумения и погружаясь в зону комфорта. – Злоупотребление алкоголем, казалось бы, банальная причина, чтоб всякий раз на неё ссылаться, но мне иной причины не найти. Малость перепил я, ребятки.
- Я очень удивляюсь, дедушка, если ты взаправдашний Дед Мороз и пьяница. – сказал Алексей Николаевич. – Стыдно должно быть.
- Пускай будет немножко стыдно, зато нервы в порядке. Я вот раньше был большим противником садомазохизма или самоубийства, да и до сих пор не люблю людей, которые этим занимаются. Но раньше они меня просто из себя выводили, я таким людям и подарки отказывался дарить. А сейчас никого не осуждаю. Пускай все будут такими, какими им хочется. Пьяницами, ****ями и шутами гороховыми.
Покончив с трубочкой, Дед Мороз испытующе вгляделся в снеговика и снежную бабу, стараясь вникнуть в их интимные подробности.
- Это к чему вы соорудили? – ткнул он пальцем в неприлично торчащую морковь.
- Да вот, дедушка, желательно нам как-нибудь этих красавцев оживить. – засмеялся Алексей Юрьевич. – Волшебство новогодней сказки никто не отменял.
- Волшебство-то никто не отменял, а неудобные вопросы задавать приходится. Мне, например, не понятно для какой цели оживлять всех, кого ни попадя. Если для созидательного труда и духовного подвига, так это практически невыполнимо. А если ради украшения законсервированного социума – тогда другое дело.
- И для того и другого – мы не против. Пускай новые граждане свои творческие планы претворяют в жизнь, а затем деток нарожают.
- Деток?
Дед Мороз оглянулся на Капитолину Егорьевну, пытаясь добиться от неё умного словечка, насчёт современных нравов, но старушка прикинулась слегка глуховатой.
- Полагаю, что воспроизводство социальных паразитов – не лучшее занятие. – покряхтел Дед Мороз. – А если с точки зрения морали смотреть, то ответьте мне: как они будут вращаться среди обычных людей?
- Мораль здесь не при чём. – разволновался Алексей Николаевич. – Понятие морали для снеговиков иррационально. Они будут существовать исключительно в правилах своей – если можно так выразиться – этнокультуры. Простой человек, простая русская девица от снеговика не забеременеет и тем более не родит.
- От свинки не родятся апельсинки. – вставила словечко Капитолина Егорьевна.
- Вот именно. – воскликнул Алексей Николаевич. – Надо попробовать оживить наших снеговиков путём волшебных заклинаний. Затем предоставить свободу действий и поженить. А там посмотрим, куда дело зайдёт.
- Желаете свадьбу сыграть? – оживился Дед Мороз.
- Непременно свадьбу!!
- Если свадьбу, то это очень хорошо. – Дед Мороз суховато кашлянул, подбивая себя на приятные воспоминания. – Я свадьбы люблю чуть ли не больше Нового Года – до того они замечательны, в смысле разнообразия удовольствий. Мне доводилось когда-то у камчадалов жить, так там свои обычаи имелись насчёт свадьбы. С женихов потом сосульки сбивали, вместе с предметами первой необходимости.
- Погоди, дедушка, с камчадалами! – ополоснул свой стакан снегом Алексей Юрьевич, заполнил водкой и преподнёс Деду Морозу. – Угощайся вот, с праздником тебя.
- И вас всех взаимно с праздником поздравляю, спасибо! – задиристо хмыкнул Дед Мороз и удовлетворился выпитым. – От меня вам что надобно?.. Говорите смелей, а то скоро полдень наступит, а я ещё толком не позавтракал. Капитолина Егорьевна мне пирожков с капустой обещала – самое время и позавтракать, и пообедать.
- Пора, давно пора. – закивала головой хлебосольная старушка.
- Успеешь, дедуля. – по возможности ласково заговорил Алексей Николаевич. – Ты нам какое-нибудь заклинание скажи или слово волшебное, чтоб снеговиков оживить. И ступай затем себе с Богом, пирожки Капитолины Егорьевны хрумкай сколько влезет.
- Что за слово? Не понимаю.
- Ну, слово или выражения типа творческого полёта, побуждающие неодушевлённые предметы к полноправному бытию. Не ври, пожалуйста, что ты таких слов не знаешь.
- Алексей Николаевич, друг любезный! У меня узкая специализация – я на Новый Год подарки раздаю. Я не занимаюсь воодушевлениями.
- Да и не занимайся. Никто от тебя этого не требует. Ты нам только волшебное слово скажи.
- Скажи, дед. – добродушно насупился Алексей Юрьевич.  – Чего выкобениваешься?..
- Ну не знаю… – Дед Мороз покосился на бутылку. – Помню, какая-то бабка городская приходила к нам, когда я ещё ребёнком был, моему батюшке какие-то заклинания читала... Он хотел воду из общественного колодца претворять в вино, хотя бы в дни государственных праздников – да не помню, чтоб из этого чего-то путное получилось. А вот мамкины золотые серёжки он той бабке отдал. Мамка сильно ругалась – это я помню.
- Что было за заклинание? – ещё один стакан наполнил и преподнёс Деду Морозу учтивый Алексей Юрьевич. – Говори, не стесняйся, мы умеем не разглашать секреты. С Новым Годом тебя, кстати!..
- С новым счастьем! – опорожнил ёмкость Дед Мороз. – Точных слов не помню, я ведь ребёночком был.
- А если постараться вспомнить? – потряс бутылкой с остатками водки Алексей Юрьевич.
- Если постараться, то что-то вроде: Встану я благословясь, пойду в чисто поле перекрестясь, стану на запад хребтом, на восток – лицом, позрю-посмотрю на ясно небо: со ясна неба летит огненная молния! Той молнии помолюсь-покорюсь и спрошу: «Куда полетела ты огненная молния?» - «Во тёмные леса, в зыбучие болота, в сырое кореньё!» - «А воротись ты, молния ко мне и полетай, куда я тебя пошлю: есть на святой Руси красна девица, полетай ей в ретивое сердце, в чёрную печень, в горячую кровь, в становую жилу, в сахарные уста, в ясные очи, в чёрные брови, чтобы она тосковала-горевала весь день – что при солнце, что при луне, что при ветре-холоде, да что на прибыльных днях и на убыльных днях, отныне и до века! пока бутыль винца мне в магазине не прикупит!..»
- По-моему, ерунда бестолковая. – внимательно выслушал Алексей Николаевич. – Непонятно, что могло произойти в конечном результате. Если вашему батюшке хотелось бухло из колодца черпать, то при чём здесь какая-то девица из магазина?..
- А я откуда знаю? Что вы всё ко мне претензии предъявляете?.. Я рассказываю, как помню, а помню я мало чего, я старенький. У меня провалы в памяти, обусловленные постоянными черепно-мозговыми травмами, я работаю на износ.
Дед Мороз явно обиделся и намеревался вскочить на велосипед, чтоб поскорей уехать, но тут вмешалась Капитолина Егорьевна. Во-первых, она напомнила Деду Морозу, что у ней припасены пироги с капустой и грибами, которые очень хороши, когда их ешь горяченькими, а во-вторых, заметила про важность всяческого чуда, совершённого в новогодний праздник, пускай даже с оттенками нелепости и сумасбродства.
- Взрослые люди, а всё в сказки верите. – буркнул Дед Мороз, выпивая из горла бутылки остатки водки.
- Верим!! – дружно заявили Алексей Николаевич и Алексей Юрьевич.
- Если хотите оживить ваших снеговиков, – сказал Дед Мороз. – тогда слепите каждому по душе и запихните вовнутрь. Куда-нибудь в область ключицы или ближе к селезёнке. Всё очень просто в нашем мире: если есть душа у человека (или у подобия человека), то он живёт себе и в ус не дует, а если нет души – считай, что помер!
- А из чего ты предлагаешь слепить душу? – поинтересовался Алексей Николаевич.
- Да хоть из говна! – посоветовал Дед Мороз. – Надоели вы мне со своими расспросами, устал я от вас.
- Не надо ничего лепить, теперь я вам помогу советом. – засуетилась старушка, взмахивая руками, словно воробьиными крылышками. –У нас, на сельском кладбище, где раньше церковь стояла, много могилок заброшенных. Люди уж и не помнят, кто да где лежит, кто кому родственником доводится. А рядом с изгородью старые таблички с именами покойников лежат – вот вам и человеческие души. Ничего лепить не надо. Берите таблички да пользуйтесь.
- Дело говорит Капитолина Егорьевна. – подтвердил Дед Мороз. – Сами соображайте, что если у иных людей вся жизнь на могильной табличке поместилась, то душа человеческая тем более поместится.
Дед Мороз торжественно раскланялся, завалился с велосипедом на участок Капитолины Егорьевны, где галантно подхватил старушку под ручку и препроводил в дом, чтоб угоститься праздничным обедом. «Пойдём, бабулечка, в хоромы твои, мне стресс надо снять! – лопотал Дед Мороз. – Я сегодня утром проснулся, как всякий нормальный человек, думаю, в крещенской проруби окунусь, напряжение сниму!.. А тут: здрасьте-нате! Новый Год!..»
- Хорошего вам отдыха, мужики! – помахали они оба ладонями на прощание и скрылись в избе.
- И вам не хворать. – пробормотал Алексей Юрьевич, а затем вытащил из чулана мешок и плоскогубцы. – Алексей Николаевич, я быстренько сгоняю за табличками на кладбище. Вы тут без меня не шалите.
- Да как же можно без вас шалить?.. – удивился Алексей Николаевич. – У меня без вас на это ума не хватит.
- Я на всякий случай предупредил. Мало ли что.
- Вы слишком долго не задерживайтесь. Нам нужна всего пара табличек.
- Это я и сам сосчитал. Дотумкал, грубо говоря.
Вскоре Алексей Юрьевич возвратился с кладбища и вытащил из мешка две пожолклые деревянные таблички с едва прочитываемыми именами. Одна табличка оповещала о недолгом сроке жизни некоего П…ж…ского Олега Анатоль…ча, умершего при непостижимых обстоятельствах, другая столь же коротко сообщала, что девица Анна Дорофеевна Т…щ…ва когда-то здесь жила, почитая отца и мать свою.
- Снеговик у нас выходит Олегом Анатольевичем. – запихнул табличку с нужным именем под ключицу снеговика Алексей Юрьевич. – А снежной бабе достаётся быть Анной Дорофеевной. Чему я страшно рад, поскольку даже звук этого имени доставляет удовольствие. – и табличка ловко пролезла в брюшко снежной бабы. – Теперь, кажется, всё.
- Ну что, Алексей Юрьевич, дождёмся результата нашей магии или домой пойдём? – поёжился Алексей Николаевич, поскольку сказывалось долгое пребывание на зимней улице. – Наши домочадцы уж поди проснулись да резвятся вовсю. Как бы не набедокурили чего.
- И верно! как бы не набедокурили! – согласился Алексей Юрьевич, рассовывая стаканы по карманам и изымая у снеговика третью морковку. – Нафик эту магию, пора домой.
Друзья поспешили в тёплый дом, где их радостно встретили проснувшиеся жёны и дети. Ребятишки потребовали разъяснить, где папы пропадали и чем занимались всё утро, и почему вернулись с видом весьма озорным и таинственным.
- Не кричите, не кричите, дорогие наши мамы и дети. – взялся оправдываться Алексей Николаевич. – Мы не просто гуляли, а познакомились с Дедом Морозом. И он вам подарки подарил, пока вы дрыхли.
- Что за подарки? где подарки? – засуетились ребятишки, разглядывая дом.
- А вот посмотрите во двор: там снеговик Олег Анатольевич и снежная баба Анна Дорофеевна. Они вас дожидаются – а привёл их в гости Дед Мороз, когда узнал, что здесь детки живут, которые хорошо в школе учатся и взрослых слушаются.  Дед Мороз завсегда снеговиков дарит послушным милым детям.
- Анна Дорофеевна!! Олег Анатольевич!! – мигом выпорхнули во двор ребятишки, заливаясь блаженным смехом.
- Ну вот. – вздохнул Алексей Юрьевич. – Не знаю, как снеговики, а детки наши точно ожили.
- Потому что у нас самые прекрасные детки на всём свете. – воскликнул Алексей Николаевич. – Мы будем вечно благодарить наших любимых жёнушек за подаренное нам счастье!..
- С Новым Годом, Лёшечки! – полезли целоваться к растроганным мужьям очаровательные супруги.
- С новым счастьем!..

*****

Прошло около года с описываемых событий, и за всё это время наши друзья ничуть не задумывались о последствиях своего эксперимента по воодушевлению снеговиков. В начале декабря Алексей Юрьевич созвонился с Алексеем Николаевичем, и голос друга звучал на редкость тревожно и озадаченно. Алексей Юрьевич заранее предупредил, что не собирается никого разыгрывать, и что пребывает в абсолютно ясном уме, а затем поведал следующую историю.
Оказалось, что полчаса назад (когда Алексей Юрьевич возвращался с кухни, чтоб прилечь на диван и собраться с мыслями насчёт дальнейшего отдыха), в дверь его квартиры постучали весьма странным способом («звуки напоминали ритмичный барабанный бой, которым в стародавние времена сопровождали на казнь» – заметил Алексей Юрьевич), и когда он открыл дверь, то увидел перед собой тех самых снеговиков, вылепленных первого января и оживлённых кладбищенскими табличками («я узнал их по характерным носатым морковкам и шляпкам из корзины и ведра»), наружности несколько грозной, но нетвёрдо стоящей на ногах. На руках Анны Дорофеевны находился младенец-снеговёнок, плаксиво попискивающий и нервно лягающийся.
Алексей Юрьевич утверждал, что он опешил лишь на пару секунд, при виде нежданных гостей, а затем перестал удивляться, а воспринял встречу, как нечто должное и вполне ожидаемое. Снеговики вели себя грубовато и даже не поздоровались, а Анна Дорофеевна пыталась распетушиться настолько, чтоб скандал вышел за пределы квартиры. «Вот он – плод ваших фантазий и пресловутых идей о популяции!» – указала на снеговёнка Анна Дорофеевна, а Олег Анатольевич грозно прошипел, что он отказывается заниматься воспитанием ребёнка, поскольку у него нет на это ни времени, ни сил. «Мы отдаём дитятко в ваше полное распоряжение. – заявил Олег Анатольевич. – Поступайте с ним как знаете. Можете выкинуть с глаз долой, нам абсолютно всё равно.»  После чего Анна Дорофеевна бросила снеговёнка у дверей, и оба супруга помчались прочь, из квартиры, со скоростью, которую никак нельзя было предположить у столь дородных увесистых существ.
- Погоди. – пришла очередь опешить Алексею Николаевичу. – Ты хочешь сказать, что сейчас этот снеговёнок у тебя дома?
- Да, сейчас он у меня дома. Я его в холодильнике держу, в морозильной камере. Я думаю, что нам надо срочно что-нибудь делать.
- Погоди. Я сейчас приеду, и мы обязательно что-нибудь сделаем.
Алексей Николаевич не мешкая отправился в гости к Алексею Юрьевичу, где убедился в наличии шаровидного пухлявого снеговёнка трёх-четырёх месяцев отроду.
- Что-то он у тебя слишком синеватый и поковерканный. – внимательно рассмотрел младенца Алексей Николаевич.
- Какой мне дали – такой и есть. Главное, что он – подлец – совсем настоящий и живой. Слышишь, как пищит?
Снеговёнок деловито попискивал и выказывал редкий младенческий артистизм, намекающий на большие неприятности, поджидающие Алексея Николаевича и Алексея Юрьевича. Друзья тут же решили отыскать супружескую пару снеговиков и пригрозить им всевозможными небесными карами, даже страшным судом, о котором снеговики могли и не знать, в силу недостаточности образования и жизненного опыта. Друзья вызвали такси и поехали в деревню, к тётенькиному дому, где рассчитывали захватить врасплох Анну Дорофеевну с Олегом Юрьевичем.
- Ухарство, моложавость, трезвость и деловитость! – преподносил черты своего характера Алексей Юрьевич, не сомневаясь, что и Алексей Николаевич располагает теми же непоколебимыми чертами. – Всё это поможет нам поставить вздорных снеговиков на место и понудить заняться воспитанием ребёнка.
- Вот именно, Алексей Юрьевич! – бормотал Алексей Николаевич. – Даже если бы мы решились усыновить снеговёнка, то можно только догадываться о реакции на наш поступок в органах соцзащиты. Снеговёнок-то хоть и ребёнок, но всё-таки эрзац ребёнка, и социальные пособия на него вряд ли распространяются.
- Никаких социальных пособий на снеговёнка мы не получим – можно об этом даже не мечтать. – уверенно заявил Алексей Юрьевич, стараясь не замечать испуганного взгляда водителя такси, ещё не очень понимающего, с кем он имеет дело. – Но я не перестаю удивляться результатам нашего опыта, Алексей Николаевич! Ведь эта парочка умудрилась не просто воодушевиться, а откорректироваться в процессе самоидентификации. Приблизить себя к самым низам российского общества.
- Вот именно, Алексей Юрьевич. И я не перестаю удивляться.
- Они не принялись воспитывать в себе благородство, чтоб потихоньку умиротворять всё вокруг, а пустились во все тяжкие, наперекор разуму и инстинктам самосохранения.
- Вот именно.
- Сейчас я сильно разгневан и готов показать всю принципиальность нрава, а если понадобиться, то применить силу по отношению к нерадивым родителям.
- Покажите, Алексей Юрьевич.
- Помните, как наш друг Филушка однажды дал нагоняй одной пьяненькой мамаше в магазине, которая не купила своему ребёнку конфет, а вина себе купила?..
- Конечно, помню. Филушка у той мамаши и вино отобрал, мы втроём его потом и выпили.
- Главное, что он поступил принципиально. Всё остальное не в счёт.
- Разумеется. Даже не о чем спорить.
Друзья уже приближались к засыпающей деревеньке, когда снеговёнок принялся излишне беспардонно брыкаться и испускать непозволительные ароматы.
- Щекотливая ситуация намечается, Алексей Николаевич, ситуация, прямо скажем, неожиданная… – дал лёгкого щелбана снеговёнку в лоб Алексей Юрьевич.
- Что такое?
- Наш младенчик, кажется, хочет нужду справить. И мне кажется, что очень большую нужду.
- Не может этого быть. – принюхался Алексей Николаевич.
- Думаю, нам не долго осталось ждать, чтоб в этом убедиться. – сказал Алексей Юрьевич и перевернул снеговёнка вниз головой.
- Вот что, мужики. – стиснув зубы и пытаясь не сбрендить, заговорил водитель такси. – Если ваше дитятко у меня в машине обкакается – сами убирать будете, учтите. Мне лишнего дерьма в машине не надо.
- Интересно, а чем таким скверным может обкакаться снеговёнок? – обиделся за ребёнка Алексей Николаевич.
- Не знаю. – отрезал водитель такси. – Тащите его на улицу, пускай там гадит.
Друзья вышли из машины и отошли со снеговёнком в сторонку от дороги, позволяя ему без стеснения справить нужду. Но тут снеговёнок отличился виртуозным прыжком из рук Алексея Юрьевича в лесную чащобу, где мгновенно скрылся. Друзья помахали водителю такси, требуя, чтоб он дожидался их, а сами помчались в погоню. С горечью признаемся, что им не помогли ни ухарство, ни моложавость, ни рвение с деловитостью, а непроходимые лесные сугробы и вовсе затормозили устремлённость, позволяя выслушивать издевательское улюлюканье убегающего снеговёнка. Алексей Николаевич и Алексей Юрьевич обречённо вернулись к машине и проехали к тётенькиному дому, где убедились в совершенном отсутствии четы снеговиков. Старушка Капитолина Егорьевна мало что могла рассказать, куда подевались вылепленные снеговики год назад, и совсем ничего не понимала из бестолковых рассказов про плутающего в лесу снеговёнка. Она просто вынесла бутылку самогона и попросила друзей помянуть всех, чьи судьбы ушли безвозвратно. К странным поминкам присоединился и водитель такси, отчего можно сказать, что вечер в деревне удался.
С тех пор некоторые местные жители уверяли, что встречали в лесу блуждающего снеговёнка, который либо распевал причудливые песенки, либо отплясывал на полянках казацкого гопака. Либо гонял с зайцами консервные банки, играя во что-то подобное футболу. Никто из людей, кто случайно сталкивался в лесу со снеговёнком, не слышал, чтоб тот плакал или жаловался, или даже сетовал на судьбу, а, напротив, снеговёнок благодарил Алексея Николаевича с Алексеем Юрьевичем за возможность жить и наслаждаться каждым часом, ибо пускай он всего лишь пасынок природы, но не может быть на земле ничего лучшего, чем жизнь. Собственно, в этом и есть смысл пребывания земли во Вселенной и смысл каждого из тех, кто намерен пребывать на земле как можно дольше.
И ведь не поспоришь.

(2017 г.)