Честь поэта, или день памяти Пушкина

Николай ЕРЁМИН   ЧЕСТЬ ПОЭТА, или ДЕНЬ ПАМЯТИ ПУШКИНА,
               рассказ из книги «МИФЫ ПРО АБАКАНСК» 

В ночь с 6 на 7 июня поэту Михаилу Злобину приснился поэт Александр Пушкин,
который сказал: - Михаил, Христом-Богом молю, защити мою честь!

Весь день накануне Михаил Иосифович Злобин посвятил открытию памятника великому поэту.
Это была скульптурная группа.
На бетонной скамеечке сидит, вся из белоснежного саянского мрамора,  в кружевном воздушном платье,  Наталья Николаевна Гончарова с золотым обручем на голове, а перед нею стоит, весь из чёрного енисейского гранита,  в цилиндре и во фраке, её муж, -  голова гордо откинута, левая рука вытянута, а в ней – белая мраморная тетрадка, а в ней - чёрным по белому,  бессмертные стихи:
        «Я помню чудное мгновенье,
          Передо мной явилась ты –
          Как мимолётное виденье,
          Как гений чистой красоты…»

- Наконец-то сбылась моя сокровенная мечта! – сказал перед толпой, собравшейся на Стрелке, автор композиции скульптор Соломон Гуревич, - точнее, воплотилась, и мой любимый поэт ожил в граните рядом со своей Мадонной  во мраморе. Теперь каждый ценитель высокой поэзии сможет прийти сюда, где красавица Кача впадает в могучий Енисей, и почитать стихи своей девушке, и признаться ей в любви, и разделить общую радость, присев на скамью рядом с Пушкиным и Натали. Это ли не счастье?

Михаил Злобин не остался перед слушателями в долгу.
- Посмотрите внимательно в лицо гранитному поэту! – воскликнул он, а теперь – мне в лицо! Похожи?
- Похожи! – откликнулись в толпе.
- Да, мы похожи, и это не случайно, ведь я – пра-пра-пра-правнук Александра Сергеевича и тоже поэт, и с гордостью ношу звание лауреата Пушкинской премии. И живу здесь, в прекрасном сибирском городе Абаканске, чтобы во глубину сибирских руд пришла, наконец, желанная  пора свободного творческого труда, как завещал поэт, чтобы слово не расходилось с делом и чтобы культура  Сибири прирастала к России и наши стихи звучали во имя светлого  будущего, которое не за горами.
                «Пушкин, Пушкин, ты могуч!
                Ты для нас – как солнца луч.
                И с тобой нам из дали
                Светит образ Натали!»

Потом выступили начинающие поэты из литературного объединения «Истоки», потом оргкомитет угощал всех шампанским, в то время, как фольклорный ансамбль «Дубинушка» пел, приплясывая, русские народные песни…
Было весело и  ясно, что культура уже прирастает к России Сибирью, вместе с её могуществом, как предсказывал когда-то Ломоносов.

Михаил Злобин изрядно угостился шампанским – с начинающими поэтами и поэтессами около скульптурной группы, потом вином в Союзе художников, потом водкой
в Союзе архитекторов, потом пивом в Союзе писателей, вместе с тёзкой, председателем Союза и просто хорошим человеком Михаилом Михайловичем Михайловым, по прозвищу М.М.М.,  который  и довёл его, как поётся в песне, до дому с дружеской попойки…

Михаил Злобин долго не мог заснуть, а когда, наконец, это случилось, увидел он, что к нему в комнату, тяжело ступая, вошёл памятник Пушкину и сказал:
- Спишь? А между тем твой пра-пра-пра-прадед опять принародно опозорен!
- В каком смысле?-  прошептал, через силу пошевелив онемевшим языком, Михаил.
- А в самом прямом. Значит, запечатлели меня в граните и успокоились? Значит, держу я в руке тетрадь со стихами и читаю их своей жене?
- А что тут такого?
- А то, что в тетради чёрным по белому начертано: «Я помню чудное мгновенье…» И всем давно известно, что посвятил я эти стихи своей любовнице Анне Керн, а, выходит, читаю их своей жене? Как же так?
- Ну, видимо, запамятовал скульптор этот факт, с кем не бывает,  очень уж стихи хорошие.
- А мне кажется, что не запамятовал, а сделал это специально. Чтобы в очередной раз мою честь опорочить и жены моей любимой. Выходит, зря я на дуэли стрелялся как невольник чести, оклеветанный молвой?
- Ну, Александр Сергеевич, ну, миленький, - залепетал Михаил, - ну, преувеличиваете вы…
- Нет, вовсе я нисколько не преувеличиваю! А поэтому, Михаил, Христом-Богом молю, защити мою честь! Да не словом, как Лермонтов, а делом!
- Это каким же образом?
- Возьми молоток, пойди и разбей молотком тетрадку со стихами!
- Как, разбить? И когда?
- А так, и прямо сейчас, не медля ни минуты! – сказал Пушкин и исчез в ночной темноте.

И открыл глаза Михаил Злобин, весь в холодном поту,  и пошёл по тёмному пустынному Абаканску, прижимая к груди тяжёлый холодный молоток, - туда, где красавица Кача впадает в могучий Енисей, и при ярком свете луны убедился., что  в каменной тетрадке – действительно,   злополучные стихи «Я помню…»… И ударил он по ним молотком,  да так, что искры посыпались, а тетрадка откололась вместе с каменной ладонью…

Взял он фрагмент скульптуры и, прижав каменный сувенир к груди, вернулся домой, где и заснул мгновенно крепким поэтическим сном, как ни в чём не бывало.

Проснулся в 11 часов под ласковым лучом летнего сибирского солнца. Только умылся, побрился и кофе выпил, как позвонил из Союза писателей  М.М.М. и сказал взволнованным голосом:
- Михаил Иосифович! Срочно приезжайте на набережную! Совершён акт вандализма.  Памятнику  Пушкина отрубили руку со стихами! Правоохранительные органы и представители творческих союзов уже на месте происшествия.

Когда Михаил Злобин подъехал на такси к Стрелке, перед многочисленными зеваками и телекамерами держал речь скульптор Соломон Гуревич.

Шёл прямой репортаж:
- Это уже второй в моей жизни акт неслыханного вандализма! Помню, на этом месте, ещё при жизни дважды Героя Советского союза, генерального секретаря Коммунистической партии Константина Устиновича Черненко был установлен бюст ему, и я как автор был горд! Я даже называл его не Генеральным, а Гениальным секретарём. До тех пор, пока бюст не облили белой масляной краской. Потом отчистили и установили индивидуальный милицейский пост. Но  всё равно – облили опять! Во второй раз! Потом в третий. А потом бюст куда-то исчез, пропал.

И вот теперь – снова здорово! На том же самом месте, почти то же самое.
Что, теперь к Пушкину и к Натали милиционера приставлять прикажете?
Нет, необходимо  как можно скорее найти этого ужасного террориста, членовредителя, и наказать его по всей строгости закона. Чтобы другим неповадно было. Не хватало нам ещё, чтобы живым поэтам руки со стихами отрубать начали!
- Безобразие!

- Наказать!
- Найти и наказать! – закричали  в толпе.

Но тут к телекамерам подошёл Михаил Злобин и сказал:
- Не надо никого наказывать! Здесь, неподалёку, нашёл я гранитную руку со стихами. Вот она. Её легко можно приставить на место и закрепить, нужно только заменить стихи, посвящённые Анне Керн,  на стихи, посвящённые Наталье Николаевне –
Пусть это будет сонет «Мадонна», в нём есть замечательные строки:
                «Исполнились мои желания. Творец
                Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
                Чистейшей прелести чистейший образец»

И вложил он гранитный осколок в протянутые ладони изумлённого скульптора, и спросил у него:
- О, кей?
- Да без проблем! – согласился скульптор.

Таким образом, инцидент был исчерпан, и телевизионщики прекратили прямой репортаж.

- А не выпить ли нам с Александром Сергеевичем и Натальей Николаевной по коньячку? – Спросил подошедший Михаил Михайлович Михайлов, по прозвищу М.М.М: – В честь дня рожденья!
- Отчего же не выпить, если хочется? - Улыбнулся ему Михаил Иосифович Злобин, - Пушкин – это наше всё!

Николай ЕРЁМИН