Часть 2, глава 11

Глава 11.
Тихийск, Городская больница.
1 ноября 1941 года.
21:35

Следующие десять дней я провела, занимаясь только своей новой работой. Теперь я в полной мере ощутила ту загруженность, которая возлагалась на плечи медсестер. К нам приходили толпы людей с самыми разными болезнями, от легкого гриппа до тяжелого обморожения,  и в этом не было ничего удивительно, ведь на улице все только продолжало холодать, из-за чего люди заболевали все чаще.
«Это нам еще повезло, что таким ходом не началась эпидемия» - сказала мне как-то Александра.
Но, конечно же, тяжелее всего приходилось с ранеными. Я никогда не забуду, когда к нам привезли раненого танкиста. Он отказался выходить и сдаваться в плен, когда его танк вышел из строя и его окружили немцы. Тогда они облили танк бензином, и подожги вместе с сидящим в нем экипажем. Только этому танкисту удалось чудом выжить, но его тело почти целиком было покрыто ожогами. В первые, увидев его я, испытала настоящий ужас. Кожа на лице бедняги была вся обуглена, глаза уже расплавились, он, не прекращая кричал от боли и постоянно просил включить свет, не осознавая, что он уже ослеп. Пока мы везли его в операционную, мне все время хотелось просто убежать отсюда, как можно дальше отсюда лишь бы не слышать жуткие крики этого бедняги и не ощущать этот противнейший запах горелой плоти. Но я осознавала, что ему сейчас как-никогда нужна была моя помощь и не могла бросить его, Аню и других медсестер. Мы привезли его в операционную, там нас уже ждала Александра с остальными врачами, они готовились оперировать его. Когда с пациента сняли покрывало, и передо мной престал вид его обугленного, изувеченного тела. Я не смогла выдержать этого зрелище и меня начало тошнить. Мне пришлось срочно бежать в туалет, дыбы меня не вырвало прямо в операционной.
К тому времени, когда я опустошила свой желудок, операция уже завершилась. И выйдя из туалета, я сразу встретила выходящую оттуда Александру.
- Ну как все прошло? - смущенно спросила я.
- Мы сделали все, что было в наших силах, но его уже было не спасти - сообщила она, повседневным тоном.
Я была в шоке, причем даже не столько из-за смерти несчастного, а скорее из-за того как обыденно Александра сказала об этом. Так буднично и обыденно, словно ничего такого не произошло.
- Поработав здесь еще немного, ты начнешь относиться к этому как к части своей работы - сказала Александра, видя мою реакцию.
Но от ее слов мне легче не стало. Мне стало стыдно из-за того что я поддалась слабости и убежала, тогда когда была нужна этому человеку и своим коллегам.
- Прости, что убежала я…  - начала говорить я, но была прервана Александрой.
- Ничего страшного, главное, что ты привела его к нам, остальное уже наша забота - сказала она. Но мне все равно было ужасно стыдно.
- Я так испугалась, мне еще никогда не приходилось видеть таких жутких увечий, мне было его так жалко -  объяснила я.
- Это нормально, в первый раз со всеми такое происходит. Но со временем к этому привыкаешь - рассказывала она – Просто представляй, их тела в виде сломанных кукол.
- Сломанных кукол? - недоуменно переспросила я.
- Да, каждый раз, когда я вижу очередного изувеченного пациента, я представляю их в виде куколок моей сестры. И мне это помогает - сказала она с невозмутимым видом.
- Хорошо, я попробую - с сомнением согласилась я, решив, что, наверное, неплохой способ справляться со страхом и отвращением, пусть и довольно странный.
И вскоре мне не раз пришлось удостовериться в эффективности этого метода. Ведь в дальнейшем мне приходилось видеть ранения и похуже. Я имела дело и с пострадавшими от осколков, от огнестрельных ранений, от взрывов, от огня, а также от обморожений. А одному несчастному, даже ногу танком передавило. Как только их привозили санитары, мне сразу приходилось отвозить их в палаты или в операционную, а после подолгу ухаживать за ними, точнее за теми, кто выжил, а таких было наполовину меньше тех, кто из операционной живым вообще не возвращался. Сначала мне, конечно же, было страшно и даже неприятно смотреть на этих несчастных людей, но, в конце концов, я действительно к этому привыкла. Лишь на третий день своей работы я начала мало-помалу привыкать к этому сумасшедшему ритму и стала делать все правильно. 
Как вы уже поняли, во время работы мы успели сильно сдружиться с Александрой, ведь нам частенько приходилось работать вместе, и мы постоянно общались во время обеденных перерывов. Она многое рассказала мне о себе и своем тяжелом прошлом, и со временем я по настоящему прониклась уважением к этой женщине.
Она рассказала мне о том, как в первые месяцы войны немцы напали на маленькое село, где жила она со своей сестрой и родителями, их дом, как и многие другие, был полностью разрушен артобстрелами. Им же чудом удалось бежать из обрушенного здания и сбежать из деревни, под самым носом подступающих немецких отрядов. Но, к сожалению, в самый последний момент один немецкий отряд их все-таки заметил, и за ними началась погоня. Им пришлось в панике бежать в ближайшие леса. По итогу только ей с сестрой удалось укрыться, а вот родителей поймали и взяли в плен.
- Больше мы их никогда не видели - рассказывала она, мужественно скрывая подступающие слезы – Не знаю, что эти люди могли с ними сделать, тогда я питала призрачную надежду на то, что с ними будут хорошо обращаться, ведь они были уже не молоды. Но после того как я услышала тех зверствах что немцы творят на захваченных территориях я…эх…я надеюсь лишь только на то что они ушли быстро, без страданий.
- Это ужасно, Саша, я прекрасно понимаю твой чувства, правда - искренние посочувствовала я.
- Спасибо Лера, я уже давно смирилась с этим. Сейчас я думаю лишь об Алене, и о ней беспокоюсь больше всего. Ей пришлось очень тяжко, ведь она видела весь тот кошмар, что немцы устроили в нашей деревне. А после того что случилось с родителями, она потеряла дар речи и с той поры, она ни с кем не разговаривает - рассказывала она о своей сестре.
- Да, я давно уже заметила, что она целыми днями сидит дома, и смотрит в окно, я ни разу не видела, чтобы она общалась или играла с другими детьми. Как-то раз я даже пробовала с ней поговорить, но та даже не отреагировала на меня. Тогда я посчитала, что у нее просто не было настроения, но теперь, когда ты мне обо всем рассказала, все встало на свои места - рассказывала я.
- Я сама не знаю, что с этим делать. Я уже все испробовала, я пыталась, и поговорить и повеселить, даже подталкивала ее к общению с другими детьми, но все бес толку. Она ведь очень хорошая, умная девочка, всегда меня слушает, иногда помогает мне или Зине. Но я совершенно не понимаю, как мне вернуть ее прежнюю. Мне ее так жаль, она слишком мала, чтобы пережить такое. После…пленения родителей, только она у меня и осталась.
«Боже, бедняжка. Она еще даже приблизительно не догадывается о том, что творилось в немецких концлагерях» - с печалью подумала я, но не стала ничего об этом говорить.
А она тем временем продолжала рассказывать об Алене, едва сдерживая подступающие слезы.
- Жалко, что ты не слышала, как великолепна Алена, пела, у нее был такой чудесный, успокаивающий голос. Она выступала на всех школьных концертах, и весь зал очаровывался ею. Иногда мне так хочется услышать его в вновь - рассказала Александра.
- Когда-нибудь, придет время, и ты услышишь его снова, я в этом уверена - добродушно сказала я, чтобы хоть как-то успокоить ее.
- Надеюсь на это - с благодарной улыбкой сказала она, вытирая платком накопившиеся слезы. К моему удивлению, когда перерыв закончился, от ее былой печали не осталось и следа. Выражение ее лица вновь стало сдержанным и серьезным, а взгляд стал таким же сосредоточенным, как и раньше. Тогда она, вытерев губы, встала из-за стола и прежним спокойным тоном сказала – Пожалуй, мы тут засиделись, пора возвращаться к работе.
«Она же только что сидела и плакала, не сдерживая слез. Но как только, пришло время вернуться к работе, она вмиг поменялась» - удивленно думала я, поражаясь тому, как мастерски она умеет контролировать свои эмоции. К сожалению, мне подобный самоконтроль всегда давалось с большим трудом, особенно когда злилась или нервничала.
Робину же, как и Нине стало гораздо лучше, болезнь почти оставила их, и они смело шли на поправку. Я нечасто навещала его из-за своего нагруженного графика, но в те моменты, когда приходила он, прибывал в отличном настроении, лишь иногда жалуясь на еду и окружающую скуку.
- Ох и как люди жили в мире, когда еще не было так распространено кабельное ТВ - жаловался он.
- Мне больше интересно, как люди жили в мире без интернета. Эх, я уже целую вечность не листала ленту во Вконтакте - поддерживала его я, ибо никогда не думала, что буду так скучать без соц. сетей.
К счастью для Робина, Дима принес ему книгу об истории и культуре Энаев, написанный Сташеком Миловичем, точно такую же книгу мы находили в квартире Александра, у Димы был второй экземпляр этой книги, и она как раз лежала в его укрытии в генераторной. Чему Робин был  несказанно рад и впоследствии посвящал этому чтиву все свободное время.
- Язык Энаев поистине удивительная вещь! - рассказывал мне он, после пары дней упорного чтения – Теперь я убедился в своей правоте касательно того, что многие буквы были позаимствованы и интерпретированы из самых разных культур мира, для такого бывалого лингвиста как я, выучить его это настоящий вызов.
Сам же Дима в основном занимался работой по дому, вместе с Артемием или Русланом, когда их не вызвали в Колхоз. В остальное время, он пытался придумать способ, как незаметно пробраться в кабинет главврача, где, по моему мнению, и содержались нужные нам бумаги. Также он старался продумать альтернативные варианты того как нам узнать о нынешнем местонахождений ключа, но к сожалению его размышления так и не принесли никакого результата. Единственная  яркая история, что произошла с ним за это время, была о том, что он довольно часто пользовался планшетом оставленный Робином, дабы просматривать данные об Энаях. Конечно же, он пользовался им только когда оставался один или же наедине со мной, так как не хотел шокировать остальных такой ноу-хау штуковиной, но как-то, раз маленький Петр умудрился, обнаружить его в подвале, куда он спрятался подальше от чужих глаз и задался, логичным для ребенка, вопросом:
- Ого, большая штуковина, а что она делает? Для чего она нужна? А почему так прикольно светится? - с назойливым любопытством спрашивал он, у растерянного и испуганного Димы.
Тот сразу придумал нелепую легенду о том, что эта тайная государственная аппаратура, предназначенная для ученных подобных ему. Сведения о ее существований держат в строжайшей тайне, дабы о ней не прознали  немецкие шпионы, и поэтому о ней ни в коем случае нельзя никому рассказывать. И чтобы его задобрить, он дал ему поиграть в какую-то игру про ниндзя, нарезающего фрукты, от чего мальчик был в неописуемом восторге. Но после взял с него слово пионера, что он никому, никогда об этой штуке не расскажет. Уж не знаю, сдержал ли он свое слово.   
Я же под грузом новых обязанностей, совсем забыла о том, зачем собственно устроилась на эту работу, и практически не предпринимала попыток пробраться в кабинет Валентины. Единственное что мне удалось узнать за это время, так это то, что она постоянно носила с собой связку ключей, которую клала в левый карман своей формы. Я была уверена, что ключ от комода находился именно в этой связке, но вот как его достать, я не имела не малейшего представления, потому что после нашей последней беседы, я с главврачом практически не пересекалась, лишь изредка наблюдая за тем, как она ходила по коридору. В какой-то момент мне начало казаться, что она слишком часто посещала палату Робина, гораздо чаще, чем палаты других пациентов, но не стала обращать на это особого внимания, скинув свои наблюдения за разыгравшуюся фантазию.   
Когда же я наконец-то заканчивала работать и шла обратно домой, меня всю переполняло от напряжения накапливающегося все эти дни. Поначалу я его удовлетворяла по старинке с помощью сигарет, но вскоре я нашла занятие поинтереснее.
Как-то раз, вернувшись, домой с работы, я услышала уже знакомые звуки выстрелов со двора. Это снова были Руслан и Артемий с сыном, к которым вдогонку еще присоединился и Геннадий. Вскоре после многочисленных жалоб соседей, они перенести свое занятия с утра на вечер. И впервые я решила выйти к ним и посмотреть чем им это занятия так понравилось.
- Ох, ты, да это же наша сестра милосердия! - сказал Геннадий с привычной для него иронией, прервавшись от стрельбы по бутылкам из ружья – Не думал, что вы когда-нибудь зайдете сюда.
- Это почему же? - удивленно спросила я.
- Потому что когда мы стреляем, женщины обычно сидят дома - грубо ответил Руслан, не отводя глаз от мушки пистолета.
- А зачем вы вообще этим занимаетесь? - спросила я.
Мои слова вызвали у Геннадия усмешку:
- А ты посмотри на то, что происходит вокруг - сказал он – В стране война. Враг напал на наши земли, естественно, что нам необходимо уметь себя защищать.
- Но ведь, вы же уже не солдаты - возразила я.
- Ты думаешь, когда немцы войдут в наш город, они будут спрашивать кто из нас солдат, а кто нет?! - все в такой же грубой форме отвечал Руслан – Мы все должны уметь постоять за себя, дабы, когда немцы подошли к нашему дому, им и в голову не пришло, что они могут пройти безнаказанно.
- Руслан, неужели ты думаешь, что немцы действительно войдут в наш город - обеспокоенно спросил Артемий – По радио говорят, что наши войска храбро отражают их атаки. Нужно в них верить.
- Я не слушаю, что говорят по радио. Как мне рассказывают знакомые по колхозу, оборона Ленинградской области идет неважно, так как все силы уходят на попытки прорвать блокаду Ленинграда, а вот в обороне всей остальной области у нас провал за провалом. Еще неделю назад прошел слушок, что Большую Вишеру захватили немцы. Затем пошли слухи, что наши войска оставили Будогощь, а за ней и Малую Вишеру. Сейчас они достигли реки Волхов и уже со дня на день войдут в Волховский район. Как это ни печально, но фашистские войска, медленно, но верно продвигаются вперед и наши ничего не могут с этим поделать. Они уже взяли все более менее крупные поселения, что разделяли нас от вражеских войск. Так что их приход, скорее всего вопрос времени.
- Боже мой, Руслан не говори такие вещи при ребенке! - возмущенно сказал Артемий, закрывая уши своему сыну.
- Его незнание не поможет тебе защитить его - парировал Руслан – Если хочешь защитить его по-настоящему, то дай ему пистолет, и научи уже, наконец, нормально попадать по бутылкам.
Как это ни грустно было осознавать, но Руслан говорил правду. Я точно это знала, так как во время общения с Робином он рассказал мне о том, как немцы войдут в наш город. Он это знал, но не мог вспомнить точную дату. Он сказал только то, что это наступит в первой половине ноября, а значит, времени осталось совсем немного. И тогда мне в голову пришла внезапное желание, тоже взять в руки пистолет.
- А можно мне тоже попробовать? - заинтересованно спросила я.
Все четверо мужчин, удивленно посмотрели на меня.
- Ты что серьезно? - удивленно спросил Артемий.
- Ну да, а что тут такого?  Руслан же сам сказал, что нам нужно научиться постоять за себя - сказала я.
- Вообще-то я говорил это о мужчинах - возразил Руслан – Война, не женское дело, так что иди лучше помоги бабушке с готовкой.
Должна сказать, что после того как мы стали жить здесь, Руслан не стал к нам относиться лучше. Даже к спасению Нины, он отнесся с полным безразличием. Он почти не разговаривал с нами, а в те моменты, когда ему это делать приходилось, он общался с нами крайне грубо, так как будто мы были для него людьми низшего сорта. И сначала нам казалось, что только мы втроем чем-то заслужили к себе такое презрительное отношение, но очень скоро нам стало ясно, что он точно таким же образом относился ко всем остальным, кроме своей бабушки. Он не любил всех кого приютила у себя Зинаида Михайловна, ибо считал нас всех нахлебниками, что повесились на шею беззащитной бабули. И в чем-то его действительно можно было понять. Но как я узнала у остальных, никто из беженцев не напрашивался к Зинаиде в жилье. Нет, она сама находила страждущих и в ходе небольшого диалога делала вывод, стоит ли помогать этому человеку. Поэтому всех мы тут жили лишь по приглашению хозяйки дома, и Руслана это раздражало еще сильнее. 
И, несмотря на свой взрывной характер, я долго время терпела такое отношения к себе. Не потому что я боялась с ним ссориться, а потому что не хотела огорчать Зинаиду (впрочем, остальные с ним старались не ссориться по той же причине). Но то что он в такой грубой манере послал меня на кухню, как свою домработницу, стало для меня последней каплей, и уже не смогла больше сдерживать свое возмущение и вывалила на него весь словарный запас, который знала.
- Слышишь, а ты не дохрена ли умный, такие вещи говорить?! Думаешь, раз у тебя есть хрен между ног, так можешь мной командовать?! А не пошел бы ты знаешь куда!
Мои выражения шокировали всех присутствующих, особенно Руслана, у которого настолько широко открылся рот, что казалось бы еще немного и у него челюсть отвалиться.
- Это что ты сейчас сказала?! - сердито спросил он, грозной походкой идя ко мне.
- Что слышал! - дерзко парировала, вызвав у Руслана еще большую злость.
- Охренеть, то есть так ты нас благодаришь за, то, что мы приняли твою жалкую бездомную шкуру. Вот такая твоя благодарность?! - с негодованием спросил он.
- То, что мы здесь не твоя заслуга, а твоей бабушки. И ей я действительно благодарна в отличие от тебя. Все то время что мы живем здесь, ты только и делаешь, что грубишь нам и относишься как к последнему дерьму. Думая, что это делает тебя важным в наших глазах. Только я расскажу тебе небольшой секрет, этим ты не становишься важным для нас, для нас ты становишься козлом.
Нужно было видеть, как отреагировал Руслан. Он буквально дрожал от злости, его глаза налились кровью, а кулаки крепко сжимались, сдерживая непреодолимое желание вдарить мне по лицу, но что-то сдерживало его. То ли что сейчас за нами наблюдали посторонние, то ли его какое-то внутреннее благородство по типу «Мужик бабу не ударит», но в любом случае, несмотря на кипящую ярость, он мне ничего так и не сказал. Он просто стоял и смотрел на меня, как будто не мог поверить в то, что женщина способна на такие ругательства. Другие, в общем-то, тоже находились в шоке с моего словарного запаса.
И в какой-то момент мне даже показалось что несмотря на всю кажущуюся злость, он так же испытывал и восхищение.
Но вскоре за моей спинной раздался голос Геннадия.
- Ну ничего себе, девчонка мало того что красива, так еще и остра на язык - с насмешкой сказал Геннадий, положив руку мне на плечо – А вы умеете удивлять, Лерочка.
 - Ох, Петя пойдем лучше домой, пока твоя мама меня не убила -  в шоке произнес Артемий, после чего они с Петром стремительно ретировались домой. И во дворе остались только мы втроем.
И на какое-то время между нами наступила напряженная пауза. Во время, которой Руслан продолжал молча прожигать меня взглядом, а Геннадий с нескрываемой насмешкой следил за ним.
- Думаю, что она вполне способна за себя постоять - спокойным тоном сказал Геннадий Руслану – Но все же будет намного лучше, если она покажет, как стрелять из пистолета также метко как словами из своего рта.
И к моему полному удивлению, Руслан протянул мне пистолет. Его, наконец перестало трясти от злости и похоже что в целом гнев, в нем он утих. Но при этом он также смотрел на меня странным взглядом, ни говоря не слова.
Я осторожно взяла пистолет из его рук.
Я сильно смутилась, от его реакций на мое поведение. Почему он никак не отреагировал на мою ругань?! Он что испугался? Или же он задумал как-то хитро мне отомстить? В любом случае своей цели я добилась, хоть теперь и не совсем понимала, что именно потянула меня взять в руки, этот чертов пистолет. Но выбора у меня уже не было.
- Ну что вы стоите, покажите ваши боевые способности на деле - позвал Геннадий, сверкая ехидной улыбкой.
Руслан же сел на старую деревянную скамейку во дворе и стал с молчаливым интересом смотреть на меня.
Я осторожно подошла к отчерченной линии на снегу и посмотрела вперед. В трех метрах от меня стояла невысокая кирпичная стена, а на ней пять пустых бутылок. Я перевела взгляд на пистолет. С виду он был уже не новый, на нем было много потертостей и царапин, но при этом он был настолько чистым, отдраенным со всех сторон, что я даже смутно видела в нем свое отражение.
«Похоже, что Руслан, хорошо заботиться о своем оружий» - подумала я, с волнением смотря на него, и сказала себе: – «Ладно, я много раз видела, как это делают в кино. Так что в этом не должно быть ничего сложного»
Затем я сняла пистолет с предохранителя, взвела курок и навела прицел на одну из бутылок. И последнее оказалось для меня довольно сложным, потому что мои руки так дрожали от волнения, что прицел то и дело вводило в разные стороны, не давая мне нормально зафиксироваться, и это заставляло меня волноваться еще больше. Плюсом добавлялось еще и то, что постоянно чувствовала пристальные взгляды Геннадия и Руслана, что внимательно наблюдали за мной и ждали когда я, наконец, выстрелю. А вскоре к ним добавился еще и Артемий, который решил вновь выйти во двор и тоже сел рядом с Русланом, став с таким же любопытством смотреть на меня.
- Ну как там твой сын? - с полу насмешкой спросил Руслан.
- Все хорошо, вон сидит там с остальными, за нами в окно смотрит» - ответил он.
«Ну, ****ец вообще, им всем, что ли заняться нечем?» - с негодованием подумала я. Понимая, что теперь весь дом сейчас наблюдает за мной.
А все стояло в нерешительности пытаясь поточнее навести прицел.
- Ну что ты там еще не навелась? - утомленно спросил Геннадий.
- Уже почти - едва сдерживая раздражения, ответила я.
- Да стреляй уже - нетерпеливо сказал Артемий – Бутылки тебе не ответят, это я тебе точно говорю.
- Ладно - нехотя промычала я. Не выдержав общего давления, и нажала на курок.
И мало того что из-за неожиданно сильной отдачи, пистолет чуть не вылетел у меня из рук, так еще звук выстрела так меня оглушил, что несколько секунд у меня в ушах стоял мерзкий громкий писк. Разумеется, не в одну из бутылок, я даже близко не попала. Тогда я решила просто стрелять наобум, и начала суматошно выстреливать патрон, за патроном надеясь, что хоть один из них попадет в цель.
Но к тому моменту, когда при следующем зажатий курка, я услышала щелчок пустого магазина, все пять бутылок также безмятежно продолжали стоять на кирпичной стенке.
«Заебись, просто заебись!» - с полным негодованием выругалась я.
Обернувшись назад, я увидела, как Геннадий, Руслан и Артемий сидели с растянутыми до ушей улыбками, едва сдерживая подступающий хохот.
- Ну что же, похоже, ругательствами вы все же стреляете лучше - с насмешкой сказал Геннадий, направившись обратно в дом.
- Не расстраивайся, просто какие-то вещи лучше даются женщинам, а какие-то лучше мужчинам - успокаивающе произнес Артемий, после чего ушел вслед за Геннадием. Но меня же это утешение возмутило еще больше.
«Охренеть, то есть они специально дали мне пострелять, только для того чтобы поржать надо мной» - огорченно подумала я, и от этой мысли я буквально вспыхнула от гнева.
- Да пошло оно все! - выругалась я, от злости швырнув пистолет себе под ноги, после чего уже хотела убраться поскорее в свою комнату, как вдруг за мной раздался голос Руслана.
- Постой - сухим голосом сказал он мне. Я обернулась к нему.
Он встал со скамьи, поднял лежащий в снегу пистолет и тщательно отряхнув, зарядил новым магазином.
- Иди сюда - подозвал он меня, встав возле линий стрельбы.
- Спасибо, с меня хватит. Вы уже достаточно надо мной посмеялись! - грубо отмахнулась я.
- Иди сюда! – повторил он, уже более жестким тоном. И пусть и нехотя, но я повиновалась.
Когда я подошла к нему, он снова всучил мне пистолет.
- Ты стреляла когда-нибудь до этого? - спокойным голосом, спросил он меня.
- Ну, пару раз в тире стреляла - смущенно призналась я, не говоря ему о том что оружие в тире было только пневматическое.
- Понятно - все таким же спокойным голосом, сказал он. После чего сделал пару шагов в сторону.
- Встань, сюда - сказал он, указывая на место возле черты. Я встала возле него, тогда обошел меня со спины и сказал:
- Подними пистолет.
Я сжала пистолет двумя руками и подняла перед собой.
- Так сначала тебе нужно принять правильную стойку для стрельбы - сказал Руслан, после чего он обхватил мои плечи со спины, и стал поправлять меня – Стань к цели правым боком, ноги расставь на ширину плеч, носки слегка разверни наружу. Это нужно чтобы вес тела равномерно распределился на обе ноги. Спину немного прогни назад, чтобы снять с него нагрузку. Плечо руки с пистолетом высоко не приподнимай, а голова поверни вправо в сторону цели. Вот так.
Когда он закончил со стойкой, он вплотную прижался к моей спине, обхватив мой руки.
- Теперь разберемся с хватом. Сначала сделай так, чтобы стреляющая рука поддерживалась снизу второй рукой, это придает оружию дополнительную устойчивость. При этом большим пальцем стреляющей руки обязательно прижимай пистолет сбоку. А большим пальцем поддерживающей руки прижимай большой палец стреляющей руки, уплотняя его на боковой поверхности оружия. Ты все поняла?
- Да, кажется, поняла» - сказала я, наблюдая за тем, как он управляет пальцами моих рук словно марионетками. Я испытывала такую неловкость в этот момент, ведь он сейчас стоял ко мне так близко, что я чувствовала его дыхание на свое лице. Это было для меня так непривычно, но также в этом и было что-то странно, приятное.
Руслан же все продолжал меня инструктировать:
- Теперь тебе нужно научиться контролировать свое дыхание. Я заметил, что когда ты стреляла, твое дыхание было сбивчивым и прерывистым, из-за чего у тебя начинали трястись руки.
- Я переволновалась - призналась я.
- Значит, тебе нужно научиться контролировать свои чувства. Когда ты целишься, ты должна отбрасывать все лишние мысли, вокруг тебя ничего не должно существовать в этот момент. Лишь ты и твоя цель.
- Но как этого добиться? - спросила я.
- Научись контролировать свое дыхание, это поможет тебе, как и сохранять спокойствие в экстренных ситуациях, так и поможет ровно держать оружие - говорил Руслан – Дыши ровно и размеренно, глубоко вдыхай и плавно выдыхай воздух, это тебе поможет контролировать свои эмоции.
- Я попробую - ответила я, и стала делать, как он сказал.
«Глубокий вдох, глубокий выдох, глубокий вдох, глубокий выдох» - говорила я про себя, повторяя, что он мне говорил. Он же в этот момент молчал, продолжая держать мои руки. И спустя десяток таких попыток, я и вправду почувствовала, как у меня на душе становиться спокойнее. Как мои нервы начинают понемногу успокаиваться, а пистолет в руках перестает шататься во все стороны.
- Отлично, а теперь взведи курок - сказал Руслан, крепко сжав мои руки.
- Целься - продолжил он, наведя меня на одну из бутылок.
- И стреляй! - сказал он, сжав мой палец возле курка. Раздался выстрел, и одна из бутылок разлетелась на мелкие осколки.
- Вот как-то так - сказал он, отпуская мои руки и вновь отстраняясь от меня. И на долю секунды мне даже стало как-то неприятно, я уже успела привыкнуть к теплу его тела.
- Как видишь, тут нет ничего сложного - произнес он, после чего взял пистолет в правую руку, и четырьмя меткими выстрелами, разбил оставшиеся бутылки.
- Ого, ничего себе! - искреннее восхитилась я, на своей шкуре понимая как нелегко такого добиться – Ты должно быть много тренировался?
- На то чтобы научиться метко, стрелять, много тренировок не нужно - сказал Руслан – Меня в армии научили стрелять всего за месяц, а еще за месяц я довел свои навыки до совершенства
- А чему ты учился, все оставшиеся время? - поинтересовалась я. Но он этот вопрос не ответил, и судя по тому каким хмурым встал его взгляд, мне было понятно что он не хотел об этом говорить.
Вместо этого он спросил:
- Ну, так что, ты будешь еще приходить сюда стрелять? - спросил он.
- Я не знаю - замявшись, ответила я – Не хочу, чтобы Геннадий и Артемий снова надо мной смеялись.
- Мы будем заниматься без них - ответил Руслан – А когда я тебя обучу, эти оболтусы больше не будут над тобой смеяться.
- А как же: «Не женское это дело»? - припомнила ему я. На что он просто пожал руками.
- Прежде, я никогда не видел ни у одной женщины боевого потенциала - ровным голосом ответил он – Но в тебе я его отчетливо вижу. У тебя есть характер и сила воли, чтобы за себя постоять, тебе нужны лишь навыки. И если хочешь, я тебе в этом помогу.
- Просто так? - удивленно спросила я.
- Лица этих обалдуев, когда они увидят, как ты с легкостью сшибаешь все эти бутылки. Уже станут для меня неплохой наградой - сказал он, злорадно улыбнувшись – Так ты будешь заниматься?
- Да, конечно - выпалила я, ну как я могла отказать от такого предложения? 
В этот момент мне стало стыдно. После тех грубостей, что я ему наговорила, я ожидала всего что угодно, но не того, как он отреагировал по итогу. Хотя я при всех назвала его «козлом». Я совсем не думала, что он может быть хорошим. И поэтому прежде чем идти домой, я обернулась ему и сказала.
- Ты извини меня, за то, что я наговорила тебе. Я сделала это не со зла.
- Ты лишь сказала мне то, что думала на самом деле, в этом нет ничего плохого - отмахнулся он. И мы вместе вернулись в дом.
И теперь на протяжении недели, я каждый вечер приходила на задний двор, где Руслан обучал меня стрелять по мишеням. И если в первые дни мне с трудом удавалось попасть по двум бутылкам, то уже через пять дней, я без проблем попадала в пять мишеней из восьми.
- Уже недурно - одобряюще сказал он тогда мне – Но тебе еще нужно многому научиться.
Впрочем этого вполне хватило для того чтобы на следующий день, я начала стрелять вместе с остальными. И в этот раз Геннадий с Артемием, без ироний восхитились моими достижениями, когда я без промаха сбила сразу четыре бутылки.
- Ничего себе! - удивленно сказал Артемий.
- Неплохо, неплохо - сказал Геннадий, покачивая головой, искоса поглядывая на довольного Руслана – У тебя хороший учитель.
- А у меня неплохая ученица - с улыбкой ответил он.
С той поры, мы каждый вечер ходили нас стрельбище вместе. И должна сказать мне действительно понравилось этим заниматься, пусть это прозвучит странно, но стрельба из пистолета расслабляла мои нервы, куда лучше, чем алкоголь или даже сигареты.
А также с той поры мои отношения с Русланом резко улучшились, теперь он не испытывал ко мне прежнего недоверия и мы даже стали иногда общаться, по-дружески делясь последними новостями, обсуждая события что происходят в городе, по типу недавнего нападения на военный конвой. А иногда он рассказывал мне старые военные истории.
- Как думаешь, в настоящем бою я многих немцев смогла бы убить? - как-то раз, в шутку спросила я, после очередных стрельбищ. Тот в ответ лишь усмехнулся:
- Скорее всего, ни одного - с насмешкой ответил он – Все-то чем мы сейчас занимаемся, это лишь теория, то, что происходит на реальной войне это совершенно иное. Стрелять по живому человеку совсем не то же самое что по бутылкам, тут важно не только правильно прицелиться, здесь нужно еще преодолеть собственный моральный барьер. Решить для себя сможешь ли ты перейти черту, убить человека или нет? Это очень тяжелый выбор, особенно когда ты смотришь на него, сквозь мушку прицела и понимаешь, что он сейчас думает о том же самом.
- И что выбрал ты? - поинтересовалась я, но он мне так и не ответил, проигнорировав мой вопрос.
В целом же он не сильно любил рассказывать о том, что ему пришлось пережить на войне, и еще реже он рассказывал о своей бабушке Зинаиде.
- Она замечательная женщина, я ее очень люблю, большего знать тебе не нужно -  говорил он.
Вот так проходила моя жизнь в советской военной эпохе, и хоть в этой жизни было много непривычного и неприятного для современного человека. Много дискомфортных моментов, (например, сильное однообразие еды, ей богу хлебные лепешки на каждый ужин у меня уже тошноту вызывали, а также мытье в бане, которых я ненавидела с самого детства) но в целом было в этой жизни что-то душевное, что-то теплое. Чего не было там, в моем времени. Лишь пожив в мире без телевизора и интернета я осознала, как сильно современные технологий отдалили нас друг от друга. Мы словно запираемся друг от друга в своих гаджетах, даже когда вроде бы сидим вместе, мы все равно отдалены. Здесь же все было совсем иначе. Например, раньше я и представить себе не могла насколько игра в домино с Геннадием, в подкидного дурака с Аней и Александрой или же просто общение с Зинаидой, могут быть увлекательнее и интереснее чем листание ленты в ВК или просмотра Ютуба на телефоне. Не имея возможности уйти в мир интернета, я компенсировала это общением с окружающими меня людьми и даже не заметила как эти изначально чужие мне люди стали для меня почти второй семьей.
Когда я поговорила об этом с Зинаидой (разумеется, не упоминая, о том, что я пришла из двадцать первого века) она мне сказала:
- Знаешь вот, Руслан частенько спрашивает меня: Зачем я вам помогаю? Зачем делю еду и кров с совершенно чужими мне людьми. Не понимая, что людям не обязательно быть одной крови, чтобы быть стать друг другу родными. Посмотри на то, как Мария помогает мне по дому или на Артемия что вместе с Русланом чинят и ремонтируют этот старый дом, на вас с Александрой, что приносят в этот дом какие-то деньги, или даже на Геннадия который приносит нам вещи от своих высокопоставленных друзей. Каждый вносит свой вклад в общее дело, помогает нам всем прожить следующий день и это дает нам всем надежду на лучшее будущее. Без вас я была бы просто слепой бабкой с хорошим, но одиноким внуком, а с вами мы стали частью крепкой, сплоченной семьи. И это стоит любых трудностей и затрат.
- Но ведь вы понимаете, что это не продлиться вечно? - спросила я ее – Рано или поздно нам всем придётся расстаться?
- Конечно, я это знаю. Беды и невзгоды всегда объединяют людей, но когда они заканчиваться мы вновь разделяемся и углубляемся в свою жизнь. Это печально, но такова человеческая натура. Меня утешает только одно, что даже если вы разъедитесь, и нас будут разделять многие мили, то ты будешь знать, что у тебя всегда будут люди, к которым ты сможешь обратиться за помощью.
- Наверное, вы правы - согласилась я.
Но, к сожалению, эта идиллия долго не продлилась, и вскоре наши дела стали становиться хуже.
Все началось вечером первого ноября, через двенадцать дней, после того как мы поселилась у Зинаиды.
Мы все как всегда собрались за одним столом и стали ужинать. Радио стояло в соседней комнате, и по нему играла какая-то старая музыка:
«Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза»
- Ох, какая чудесная песня - сказала Зинаида, прикрыв глаза от удовольствия.
- Да мне тоже нравиться, такая красивая и грустная - сказала Мария.
- Я бы сказала меланхоличная - добавила Александра.
- Ну, это явно получше, чем русский рэп - подумала я про себя.
«Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой»
Но вскоре песня закончилась, и после продолжительного звукового сигнала, зазвучал голос диктора:
Внимание, говорит Москва! От советского информбюро!
В течение 31-ого октября наши войска ведут упорные бои с противником на всех фронтах. Бьют фашистских гадов, не жалея никаких средств, даже собственных жизней. И хотя Гитлер натравливает на нас все новые и новые орды этой нечисти. Наши храбрые солдаты стойко стоят на своем, заставляя немцев терпеть огромные потери за взятие каждого клочка земли.
Не исключением стал и сегодняшний случай, когда после долгих, изнурительных боев. После бесстрашной обороны и беспрецедентных потерь со стороны немецких оккупантов. Наши доблестные войска были вынуждены отойти из Большой Вишеры и Будогощи к городу Тихийску, но лишь для того чтобы перегруппироваться, и нанести новый, сокрушительный удар, по проклятой фашисткой Гидре. Потому не отчаивайтесь товарищи, победа будет за нами!
Все кто сейчас сидел за столом, с трепетом слушали звучащие сообщения.
- Ох, я так и знал!  - удрученно произнес Руслан, не отрываясь от тарелки.
- Боже, так это правда! - обреченно произнес Геннадий.
- Господи спаси нас! - испуганно перекрестилась Мария.
- Да что такое то?! Почему вы так испугались? - спросила я, еще не успев до конца осознать смысл данного сообщения.
Все осуждающе посмотрели на меня.
- Ты еще не поняла? - недоуменно спросила Александра – Большая Вишера и Будогощь, были последними крупными городами, отделяющие наш город от немецких войск. И если наши войска направляются сюда, то мы…
…Будем следующими - с мрачным лицом закончил Артемий. 
«Так значит, скоро немцы подойдут к Тихийску» - в шоке подумала я, затем переведя свой взгляд на сидящего рядом со мной Диму, который был также напуган, как и остальные.
- Нужно, поговорить с Робином - шёпотом сказал он – Срочно!