Глава 14. Свадьба

Чуть дымящаяся ароматическими испарениями вода бассейна обволакивала приятным, «убаюкивающим» теплом. Плавно несомая этой водой, Леа свернулась «калачиком» на его груди.
- Странно называть тебя Царицей Гармонией. – Ури снова положил руку на ее мокрые волосы, «разметавшиеся» по глади бассейна.
- В нашей жизни очень много странного, Великий Царь Кадм. Что с нами будет?
- Я должен тебе все рассказать. В неправдоподобно далеком будущем, когда мы впервые встретились с Вадимом, Йорамом и Кьярой, Вадим спросил, как мне удалось «комиссоваться» из моего столь элитного «подразделения». Мы называем его «отделом». Я ответил, что мой случай особый. И это не просто отговорка – он СЛИШКОМ ОСОБЫЙ. У каждого из нас есть свой, заученный до автоматизма, графический штрих-код, который мы можем воспроизвести с закрытыми глазами на любой поверхности с абсолютной точностью и который дает нам доступ к ресурсам отдела. Нужно ли говорить, что этот код – абсолютно секретная информация?! Это УБИЙСТВЕННО секретная информация! Создавая свой штрих-код, я, будучи еще, практически, подростком, забавы ради, взял за основу старую фотографию, сделанную в начале 30-х годов (20-го века, в нашем положении – необходимое уточнение) фотографом экспедиции Нельсона Глюка в долине Тимна. Фотография запечатлела оригинальное положение камней на «алтаре» богини Хатхор. И хотя фотография никак не могла быть использована в качестве парольного кода, когда все это обнаружилось, мне сильно влетело. Но менять штрих-код было уже поздно. Гораздо легче оказалось изменить положение камней не только на самом «алтаре» в Тимне, но даже на «оригинальной» фотографии и ее негативе. И все скоро забылось, а моя «шалость» стала чуть ли не жаргонным анекдотом в ОЧЕНЬ узких профессиональных кругах. Но через двадцать лет, в одном из запасников Национального Музея Израиля, была обнаружена еще одна Глюковская находка – древний свиток из телячьей кожи со странными письменами, соотнесенными с древним Беотийским письмом. Находка не стала не только сенсацией, но даже поводом для научной статьи и была возвращена в архив, откуда ее и изъяли наши умники. Дело в том, что при ближайшем рассмотрении, свиток оказался, написанным на иврите (правда несколько стилизованном), изложением Бессемеровской технологии добычи меди, открытой только в 19-м веке. Аутентичность свитка была доказана всеми мыслимыми и НЕмыслимыми анализами, из которых радиоуглеродный был самым простым. В конце же свитка, в его левом нижнем углу был мой штрих-код. Не схема, намек, описание или какой другой «прототип», а сам штрих-код, его точное начертание с соблюдением всех необходимых пропорций. Очевидная абсурдность ситуации исключала применение каких-либо репрессивно-конспиративных мер, но на всякий случай, меня отстранили: «Вплоть до выяснения обстоятельств». «Выяснение», как видишь несколько затянулось. Но дело не в этом. После отстранения я начал работать на факультете археологии древних культур Ближнего Востока Тель-Авивского университета, где и встретил тебя. Другими словами, та находка инициировала последовательность событий, которые привели меня к тебе и, вслед за тобой – сюда, а значит не могла быть случайной.
Ури остановился перевести дух.
- Продолжай. – Леа смотрела на него напряженно-сосредоточенным взглядом.
- Незадолго до нашей поездки в Хастинапур, один археолог подарил мне аутентичный персидский амулет 17-го века, относящийся к истории иранской еврейской общины. Амулет выполнен в виде Скрижалей Завета с аббревиатурой цитаты из Книги Исход
«И число дней жизни твоей сделаю полным» (Исход. 23:26).
Надпись сделана письменным начертанием ивритских букв, принятым у иранских евреев позднего средневековья. А на обратной стороне – Каббалистические аббревиатуры Десяти Заповедей. Есть масса подделок из никеля и даже серебра, но аутентичные амулеты были сделаны из меди. Во время ПЕРЕМЕЩЕНИЯ он был на мне.
- И где же он сейчас.
- Я его спрятал. Дело в том, что впервые столкнувшись с НИМИ, я обнаружил, что он для них невидим. Более того – НЕ прозрачен! Другими словами, этот амулет создавал, так хорошо известный в фотошопе, эффект «наполнения фона», или уж совсем наглядно – «работал» как мантия-невидимка у Гарри Поттера. Жаль только, что его действие ограничивалось его площадью. Но в ЭТОМ времени еще не знают меди. Я приказал сделать точные копии этого амулета из золота и серебра, включая надписи, но они не «работали». Тогда, на свитке из телячьей кожи, я написал подробную инструкцию, фактически – адаптацию Бессемеровского алгоритма к возможностям ЭТОЙ РЕАЛЬНОСТИ, как добыть медь. Свиток я отдал Терезию, которого ты видела и отправил его в Тимну. Через две недели он привез мне первые образцы добытой меди, раскатанные в плоские диски. Но результат, по-прежнему был нулевым. Тогда, скорее от отчаяния, чем от логики, я нацарапал на них каббалистические аббревиатуры Десяти Заповедей, как на амулете и это сработало.
- После всего, что с нами случилось, – начала Леа, задумчиво глядя на воду бассейна – приходится принимать мистику, как один из фактов повседневной реальности, т. е. полноправный аргумент логических построений, что, кстати и является сутью языческого мировоззрения. «Исход» был не просто эпизодом истории некоего этноса, именуемого евреями. Это было СОБЫТИЕ космогонического масштаба. Создание нового социо-образующего императива, квинтэссенцией которого являются Десять Заповедей. Механизм установления этого императива заключался в отказе от язычества, не просто как религии, а как мировоззренческой системы. Победа этого императива создала ту реальность, к которой мы привыкли и в которой «мистика» заменена «свободой выбора». Поэтому ОНИ, Олимпийские боги – воплощение языческой мистики, в НАШЕЙ реальности существовать НЕ МОГУТ. Отсюда и мистическое воздействие на НИХ начертания каббалистических аббревиатур этой «квинтэссенции» - Десяти заповедей. Почему оно «работает» только на меди – вопрос «на миллион долларов». Видимо, именно это свойство меди предопределило одну из неразрешимых загадок истории: почему медный или бронзовый век предшествует железному, а не наоборот?! Но нас сейчас интересует другое: ВРЕМЯ для них НЕ является НЕОБРАТИМОЙ последовательностью событий. Это река, существующая сразу на всем своем протяжении, от истоков до устья. Поэтому, когда они нашли в этой реке «энтропийную воронку», точку, допускающую «ветвление», созданную, как сказал Зевс, моим рождением, они решили поставить в ней, как «запруду», наших сыновей, пустив русло реки в совершенно ином направлении, создающем реальность, в которой они – ВСЕСИЛЬНЫЕ МИСТИЧЕСКИЕ БОГИ.
- Странно. Ты только что процитировала «тронную речь» Гончара у подножия Кайласа, которую не могла слышать, так как уже была здесь. Он тогда сказал еще одну вещь, показавшуюся мне очень странной: «… оставленные вами знаки в прошлом, поразят вас самих в будущем. Поразят самим фактом своего существования, став для окружающих неразрешимой мистической ТАЙНОЙ». Только здесь я понял их смысл, а поняв, я поместил свой штрих-код в конце свитка, который отдал Терезию и велел закопать свиток в Тимне, что и привело меня сюда вслед за тобой.
- Я думала, что сюда, «вслед за мной», тебя привела любовь ко мне.
- В первую очередь … А теперь медное «полотно», «сотканное» по принципу «чешуйчатых» сочленений, на каждой чешуйке которого – роковые для НИХ письмена, плывет к нам из Тимны и через несколько дней будет здесь.
- Через несколько дней – наша свадьба. И то, что ОНИ ВСЕ хотят на ней присутствовать, говорит о том, что это «знаковое», необратимое событие.
- То, что я получил собственное послание из прошлого, говорит о том, что мы успели.
- Но как мы попадем в НАШЕ время? Даже став для них невидимыми?
- Ты сама сказала: что-то должно произойти на этой свадьбе. Полотно должно изменить результат воздействия этого «чего-то», что и вернет нас обратно. Да я понимаю, что в этой «теореме» много неизвестных, но «неизвестное» не значит «безнадежное».
- Ты сказал, что полотно – это «чешуя», собранная из медных пластинок. В легенде о Кадме, во искупление своей вины, он просит Ареса – бога войны, превратить его в дракона, подобного тому, которого он убил и, превращаясь, покрывается ЧЕШУЕЙ. Верная Гармония следует за мужем и претерпевает то же превращение. Может быть все, действительно, не так безнадежно.
В оставшиеся до свадьбы дни Ури решил воплотить «высочайшее повеление» и целиком окунулся в предсвадебную суматоху. В обилии свозилась из завоеванных провинций золотая и серебряная посуда, чаши, кубки, дичь – из окрестных лесов, вино с островов Крит и Лесбос, отбирался из загонов предназначенный для убоя скот: молочные телята, годовалые агнцы. Окрестные крестьяне свозили во дворец виноград и фрукты.  Завершалась облицовка «зала торжеств» мрамором из Каррарских каменоломен. Инкрустации из месопотамского лазурита изображали придворных дам, которым предстояло принять участие в «священном ритуале». У западной стены на двенадцати специальных возвышениях были установлены двенадцать тронных стульев, сработанных искусными мастерами из ливанского кедра для двенадцати верховных богов пантеона. Ярусом пониже были установлены мраморные скамьи для вассальных божеств. У противоположной стены был возведен помост для новобрачных. А между двумя этими возвышениями располагались выстроенные в каре столы.
И вот наконец он настал – день свадьбы. Зал постепенно наполнялся гостями: молодые девушки в белоснежных дорийских хитонах, кокетливо распахивающихся при ходьбе со стороны несшитого края, обнажая от бедра стройные ноги, матроны, в строгих ионийских хитонах, красочно перевязанных нарядными цветными лентами, мужчины в коротких, до колен, хитонах, перепоясанных богато украшенными кожаными ремнями. Здесь же сновали слуги, заполняющие пустоту столов живописным разнообразием яств. Шуты и музыканты создавали традиционно необходимый шум, призванный отпугнуть злых духов и привлечь милость богов. Постепенно столы утрачивали «классическую» живописность, все больше походя на шедевры Поллока, дополненные обрамлением из раскрасневшихся от съеденного, а больше, выпитого, лиц. Шутки становились все более сальными, глаза похотливыми, а жесты откровенными. Когда наконец появились ОНИ, боги, чью благосклонность так шумно призывали участники праздничного действа. Все присутствующие, как по команде, сочли своим долгом подняться, дабы в наступившей тишине преклонить колени перед новыми «гостями», впрочем, расположившимися на предназначенных для них местах с видом хозяев. Гера возвестила гостям волю всемогущего Зевса, заключавшуюся в благосклонном соизволении наблюдать продолжение веселья.
У противоположной стены, в богатых расшитых золотом и синетой праздничных одежах сидели Ури и Леа. У их ног, подобно телу уснувшего питона лежал медный валик чешуйчатой кольчуги. Леа напряженно смотрела на «олимпийцев», переводя взгляд с одного на другого. Ури внешне был абсолютно спокоен, словно воплощая старую, многократно доказанную, а потому несколько надоевшую теорему – искусство противостояния с более сильным, даже более могущественным, но от того слишком самоуверенным противником.
- Ты не просто дерзок, смертный. – Внезапно заговорил Зевс, пристально глядя на Ури. – Ты раздражающе дерзок!
При первых же звуках его голоса шум веселья не затих, но оборвался, заставив окружающих застыть, словно вмерзших в глыбу ОСТАНОВЛЕННОГО ВРЕМЕНИ. Лишь Ури и Леа, осколки иной эпохи, продолжали составлять ОСОЗНАНО-ЖИВОЙ полюс этого противостояния.
- Я, Зевс-победитель, воплощение первобытных сил мироздания! В многолетней и кровопролитной войне, сумевший опрокинуть в Тартар, породивших меня Титанов! Дающий Мир, Благоденствие и ПОРЯДОК этому ВРЕМЕНИ! Порядок, который дано нарушать только нам, олимпийцам-небожителям. Ибо вы, смертные – лишь проекции наших страстей, бледные тени воплощаемых нами желаний, мимолетные и преходящие, как и сами желания.
Внезапно Зевс остановился, словно пораженный удивительной догадкой.
- Стоп! Так вот в чем хитрость. Вот в чем ловушка! Сделав ваших женщин, да и мужчин, объектами нашей страсти, мы подняли вас до своего уровня, создав ОТНОШЕНИЕ ЗАВИСИМОСТИ. Манипулируя вами, Он решил, что может управлять мной?!
- Ты еще глупее, чем кажешься, «великий громовержец»! – На губах Ури застыла улыбка холодного превосходства. – Управляемыми вас делаем не мы, а вша похоть. Отношение зависимости, о котором ты говоришь – это ваша страсть быть РАБСКИ, до соплей пузырями, ПОЧИТАЕМЫМИ, ибо без этого почитания, вы – лишь кучка зазнавшихся снобов! И вы решили, что мы, люди, самый подходящий СУБЪЕКТ такого почитания?! Вы ошиблись!
- А ты знаешь, может быть ты и прав! Но здесь и сейчас пришло время исправить эту ошибку – ты убил, созданного Аресом, дракона. А ты никогда не задумывался, КЕМ был этот Дракон? Кажется, так тебя называли в твоем супер-пупер секретном «отделе»? Здесь и сейчас ты стал тем драконом, которого убьёшь. И замыкая вас, отныне бессмысленных и бесполезных, в этой временной петле, мы, с твоими сыновьями, двинемся дальше, к новому «светлому» будущему! Именно им суждено стать началом нового человечества! Гордись, смертный!
Арес, с задумчивым безразличием посмотрев на Ури, поднял на уровень груди полусогнутые в локтях руки, будто держа футбольный мяч. И в этом, обозначенном его ладонями пространстве, возник СВЕТ.
- Нет пределов твоей мудрости, «великий громовержец»! Я уж тут и чешуйку приготовил, шкуру дракона – чтоб вам, «великим», не утруждаться.
- Стой! – Закричал Зевс, резко повернувшись к Аресу.
Но было уже поздно. Обретая форму шаровой молнии, СВЕТ начал медленно двигаться в их с Леей направлении, словно прожигая некий коридор во временной «глыбе», в которой, будто на картинах Брейгеля-Старшего, застыла свадьба. И в этот коридор медленно вошли взметнувший над собой и Леей медную кольчугу, великий царь Кадм и его жена Гармония…
 
* * *
- Где мы? – Леа растерянно озиралась по сторонам.
- Ну судя по открывающемуся из «окошка» виду – мы в Иерусалимском Мишкенот Шаананим. – Заговорил Ури, глядя на раздвижную, из поляризованного стекла, стену, обращенную к величественной панораме Старого Города. – В том самом «убежище», которое нам предоставил Гончар и из которого тебя «изъяли».
- Ну тогда звони в скорую – у меня отошли воды…

Беседа. Фрагмент пятнадцатый.
Не важно, что было вокруг, и не важно,
о чем там пурга завывала протяжно,
что тесно им было в пастушьей квартире,
что места другого им не было в мире.
Во-первых, они были вместе. Второе,
и главное, что их было трое,
и всё, что творилось, варилось, дарилось
отныне, как минимум, на три делилось.
Морозное небо над ихним привалом
с привычкой большого склоняться над малым
сверкало звездою — и некуда деться
ей было отныне от взгляда младенца.
Костер полыхал, но полено кончалось;
все спали. Звезда от других отличалась
сильней, чем свеченьем, казавшимся лишним,
способностью дальнего смешивать с ближним.
Иосиф Бродский.1990