Мальчик и Бог

 
  В пустой маршрутке сидели бабушка и внук. Внук смотрел в окно. Молчал достаточно долго для его восьми с небольшим лет. Потом сказал, не отрываясь от заоконного пейзажа:
- Ба, а сколько Бога может вместить человек?
- Ну... А насколько сердце навстречу Богу сможет открыться. Широко откроется - и войдёт в него Бог весь. А как не откроется - так и не войдёт Бог, мимо пройдёт и не пожалеет.
- А если я впустил Бога, а вот Миколе пожалел дать планшет на денёк?
- Плохо это, но Бог милостив.
- А вот если я Даринке косички пообрывал, а она классной нажаловалась, так я ее матом послал?
- Недостойно это, но Бог милостив. А перед Дариной извиниться бы надо…
- А вот папа наш… Он ведь на войне, а мама с дядей Колей крутит… Бог ее простит?
Бабушка промолчала. Она вспомнила, как в ее еще советской молдости её мама нашла у неё крестик. Как избила ее, крича, что у нее, коммунистки, дочь растёт отродьем, позоря ее, секретаря парторганизации газеты на весь мир… «Бога нет!» - кричала она дочери. – «Заруби это себе на носу на всю свою жизнь! Он не накормит, не исцелит, не спасёт – я, я тебе Бог, я руки под тебя подложу, из петли вытащу!..» Так и ушел из неё Бог, не зайдя толком…
- А Бога нет, Петенька, - вдруг просто и сходу выдохнуло её естество. – Наврала я тебе. Прости.
Помолчали. Потом мальчик спросил:
- А папа есть?
- Есть папа. Только не на войне он, а сидит в тюрьме. Напился он, человека убил и ограбил. Вот и сел навсегда.
- А зачем же тогда… - начал было мальчик и замолчал. Автобус въехал в туннель под мостом.
После туннеля автобус проехал две остановки, не останавливаясь. На третьей в маршрутку вошел военный в полевой камуфляжной форме. Он был строен, подтянут, красив. Только выглядел очень уставшим. И был почему-то совершенно седым, хотя на вид было ему не больше тридцяти. Он поставил рюкзак на пол и сел напротив мальчика.
- Дядя, а вы с войны?
- З неї.
- И как там?
- Тяжко. Але ми тримаємось.
- А вы в отпуск?
- Та ні. З госпіталю. Поранило мене, ось і потрапив. Сьогодні вийшов, їду до рідні, переночую – і назад, на фронт.
- Дядя, а как это – прямо под снарядами? Страшно?
- Звичайно, страшно! Я в перший день від страху назад побіг. Все кинув, біжу і думаю: «Боже, спаси, Боже помилуй!» Тут як шандарахнуло, з мене свідомість геть. Прийшов до тями думаю: ні, так не годится. Мої ж побратими там за мене відробляють, не можна так! Повернувся тихенько, став до лав і воюю собі. Не те, щоб «вау», але чесно. Бог помагає.
- Так значит, Бог есть?
- Ти ж бачиш, я живий! Значить, є.
- А мы победим?
- А у тебе є якісь інші пропозиції? – улыбнулся военный и потрепал мальчишку по голове.- Хіба у нас є інші варіанти? Стоятимемо до кінця. І кінець той буде за нами.
Вдруг мальчишка неожиданно для себя полез в куртку и вынул телефон. Быстро что-то набрал и показал военному.
- Это моя мама.
С экрана мужчине улыбнулась миловидная женщина с открытым, доверчивым лицом.
- Гарна, - сказал военный.
- Она совсем одна. Папы нет. Можно, она вам напишет?
- Та краще я їй напишу. Давай телефон.
Они обменялись контактами. Автобус подъехал к остановке. Военный обнял пацана. Шепнул на ушко:
- Ми з тобою чоловіки. Скиглити та страждати – відміняється. Справу треба робити. І рідних втішати. Ок?
- Ок, - сказал мальчишка.
Военный поднялся, подхватил рюкзак и вышел на остановке.
Бабушка с удивлением смотрела на внука. Уже минут десять он разговаривал сам с собой. Она повернула его голову к себе и осторожно спросила:
- Петя, ты в порядке?
- А что?
- Просто говоришь сам с собой, улыбаешься…
- Всё в порядке, буль.
Они замолчали. Водитель объявил конечную. Пацан сошел первым и протянул руку бабушке, чтобы помочь спуститься.
- Ого, - сказала бабушка. – Это что-то новенькое!
Она спустилась на тротуар и тяжело зашагала рядом с внуком, опираясь на палку.
Прошли молча пол квартала по направлению к дому. Внезапно мальчик остановился, повернулся к бабушке и тихо сказал:
- А Бог есть. Это точно. Я знаю.