Записка 2. Малый глазами Жана Батиста Мольера

Редкий театр пытается представить произведение на сцене без юмора. В этом заслуга любого досугового действа – оно всегда должно отвлекать нас от бытового однообразия и серого, бесцветного повседневного.

Мольер из тех представителей почти средневековой комедии, которые пытались рассмешить публику с одной стороны банальными вещами, а с другой стороны задуматься над причинами того, что происходит в глубине человеческой души. В этом смысле «Мнимый больной» - очень точное мерило. Сюжет для тех, кто не знает прост – мнимый больной Арган, то ли представляется больным выпивая по нескольким десяткам лекарств в месяц, то ли реальный больной, не могущий пройти без трости по собственной комнате. Он то причитает на собственную беспечность, то на бездарность врачей, то на нежелание дочери выходить замуж не по любви, то на собственную почти бестолково прожитую жизнь. Вокруг него жена, готовая его похоронить, беззаветно преданная дочь, служанка Туанетта, стремящаяся растрясти своего хозяина и много других. И лишь узкая группа людей старается сделать главное – дать возможность Аргану исполнить мечту и стать самому себе врачом. Да, это трудно сделать в пожилом возрасте, но лучше поздно, чем никогда.
Мольер из тех выдающихся авторов, которые никогда не будут устаревать для сцены. Его «Тартюф» уже много веков не сходит со всех мировых сцен. Наверное всему виной талант Мольера – он любил работать много, вызывая восхищение публики, которая шла в театр не для того, чтобы грустить, но для того, чтобы улыбаться. Историк театра Филлис Хартнолл говорит, что Мольер был «величайшим комедиографом в истории Франции, а может быть – если не считать Аристофана  - и всей Европы».

Но было и еще одно – его комедия достигла уровня трагедии. Согласитесь, что ощущение того, что ты уже никому не нужен, когда единственным твоим развлечением становится придумывание собственных болезней, это смешно, если бы не было так грустно. И в этом весь Мольер. Удивительно и то, что сам великий комедийный актер, которого отдельные головы даже называют «мнимым смешным», умер 17 февраля 1673 года как раз через два часа после того, как он в последний раз сыграл «мнимого больного».

Эти мысли меня не отпускали, когда я видел игру народного артиста России Владимира Бочкарева на сцене в «доме Островского». Мольер предстал мне воплощением «мнимого», но даже не больного, а просто «мнимого» человека, ставшего таким к концу жизни. И смотря на сцену, которая в тот день смеялась, да даже активно обращалась с актерами, что бывает в Малом не так часто, я думал о том, что наша жизнь часто становится мнимой. Это происходит, когда идем к цели, но оступаемся и останавливаемся, когда мы живем жизнью других, но не себя, когда мы думаем только… о себе, не замечая саму жизнь. Жизнь может стать мнимой, странной, бездушной, не нашей, не чьей. Грустно это осознавать, когда ты видишь таких людей.

Но радовало меня и то, что жизнь другой группы людей иная – они живут и думают, мечтают и наслаждаются, чувствуют пульс жизни… Это может быть та же сотрудница музея Малого, которая не только сама показала экспозицию, но и попросила чисто мужскую помощь в восстановлении покосившихся окошек. Это может быть человек, который тяжело переживает все с ним происходящее сейчас, но чувствующий и желающий получить помощь, хотя бы словами, от других. Это может быть просто сидящий в зале человек, который пришел в зал для того, чтобы быть с людьми, чтобы быть в моменте, чувствовать его, чувствовать миг, наслаждаться переживаниями сценической игры.

Может было странно, что слушая Мольера я переживал отсутствие уже полюбившихся мне Афанасьева, Низового, Подгородинского, Ключкина… Но одни из них сейчас на гастролях, другие просто не задействованы в такой постановке. Но уверенная игра Бочкарева, Молочной, Дахроненко и звонкий голос Титовой, бывшей почти безусловной звездой сцены в тот день, напомнили мне, что нет ничего лучше, чем слышать то, что хочешь слышать, и не критиковать то, что по какому-то праву могут критиковать другие.

Ведь когда тебе смешно, забавно и интересно, не все ли равно, кто играет, если игра, как ни крути, безупречна?