Светлая аллея

Василий Петрович  на жизнь не жаловался. А чего ещё надо? Дом - с газом, с водой, дети и внуки навещают регулярно. Местная власть не забывает: приглашает на День Победы в Дом культуры с обязательной победной чаркой. Бывает, что и в школу зовут. Правда, непросто рассказать этим беспокойным ребятишкам, представляющим войну по фильмам и виртуальным играм, о пережитом под Харьковом или Курском. Да и не любил он говорить об этом, больше вспоминал о фронтовых товарищах и неизменной тоске по дому, родным, близким.
Другими стали сегодня дети. Каких-то десяток лет назад они спрашивали о подвигах, о славе, а сегодня: «Сколько человек вы убили? Удалось побывать в Европе после войны?» Отвечать на такие вопросы ещё тяжелее, чем рассказывать о фронтовых буднях. Но не сетовал на молодёжь ветеран. «Хорошие ребята, внимательные. Знают много», - делился впечатлениями Василий Петрович, вытирая платочком слезящиеся глаза.
И всё же поселилась в душе какая-то неустроенность, какое-то ощущение оторванности от этой  повседневной мирной жизни. Вечерами старик прогуливался по обыкновению в парке посёлка, с интересом оглядывал созидательные в нём изменения: новая брусчатка, фонтан, молодые саженцы липы и рябины, восстанавливается колесо обозрений. После  таких прогулок он становился ещё более немногословным.  Иногда по дороге домой встречал соседа, тракториста Егора. Закуривали вместе едкие сигареты, перебрасывались словами. Егор, как правило, искал в фронтовике союзника в своём недовольстве властью и удивлялся непробиваемости старика: тот пускал пряный дымок и всё твердил: «Да брось ты, не то пережили… Всё нормально… Всё образуется». Заходя в дом, пропуская вперёд трёхцветного кота по имени Лоскут, мысленно сокрушался неблагодарности и слепоте Егора. «Живёт в благоустроенном доме, вторую машину меняет! У жены золотых колец уже надеть некуда, наверное, на пальцах ног уже имеются. А туда же, «так жить нельзя»! Чего бога гневить? Откуда в людях эта червоточина?»
А непонятная досада продолжала укрепляться в сознании и в сердце. Василий Петрович и сам не понимал, чего ему не хватает, и это порой выводило его из равновесия, по жизни сдержанного и дипломатичного. Когда заскочивший навестить сын предложил восстановить несколько фронтовых фотографий, вдруг вспылил:
- Что вам эти карточки? На них нет моего дружка Вани Солодкова, когда я его, чуть живого, грузил в санитарную машину! На них ты не найдёшь орудийный расчёт, ребят, что остались прикрывать нас там, в Крыму, пока мы отходили!...
Валерий опешил:
- Бать, ты чего? Я же ничего плохого не сказал.
- Ничего, - более спокойно продолжал отец. – Вы бы больше о настоящем думали. Ты куда эти карточки хочешь? В семейный альбом? Будете листать и говорить, вот, мол, какой дед у нас был геройский! А я умирать не собираюсь!
- Бать, я тебя что-то не пойму. Ты чего так взвинтился? Да живи ещё сто лет! Ну…?
- Да так… Накрыло будто…  Прости.

В один из весенних дней Василий Петрович  прошёлся по парку решительной походкой, был чем-то особенно озабочен и внимательно осматривал новую аллею. Вернувшись домой, старик так же решительно подошёл к телефону и набрал главу района.
- Алексей Иванович,  доброго дня… Узнал?  Спасибо!  Ты бы заехал ко мне. Разговор есть… Хорошо, буду ждать.
Ближе к вечеру у дома ветерана остановилась управленческая «Нива».  Через полчаса в сопровождении хозяина к машине шёл чем-то обескураженный глава района и как-то особенно долго тряс руку старика в прощальном рукопожатии.

Наутро всё та же «Нива» подъехала за стариком, который уже поджидал её, сидя на скамейке и озабоченно глядя в залитый утренним солнцем переулок.  Как-то не по возрасту молодцевато вскочившему  в салон Василию  Петровичу водитель Пашка бросил вместе с приветствием:
- Здорово, Петрович! И чего тебе не отдыхается в тиши да в покое?
- Ты крути баранку, -  нетерпеливо бросил старик. – Иваныч,  небось, дал тебе только это задание. Или не так?
- Всё так, командир, - беззлобно ответил Пашка, - едем. Я так понял, в банк?
- Верно понял, - согласился Василий Петрович.

А через два дня в парке начались сварочные работы, в цели которых долго не могли разобраться. Обозначающийся металлический каркас наталкивал селян на разного рода предположения, но глава района хранил молчание, мол, слово дал не говорить, да и увидите сами всё скоро. Причастность Василия Петровича к этой истории была очевидна, так как он каждый день появлялся в парке и не просто наблюдал за работами, но ещё и давал советы. Им, правда , не особенно внимали. Молодые ребята рабочие с улыбкой говорили старику:
- Отец, ты не переживай, у нас все чертежи в наличии. Иди отдыхай.
Старик не спорил и не спеша удалялся.

В один из вечеров к нему заглянул Валерий с супругой Ниной.
- Бать, ты чего-то скрываешь. Вы что там с главой надумали? Люди шутят, что навроде открытого Эрмитажа что-то строится, а ты там директором будешь. Удивительно!  Живём в деревне, а никто не проболтался.
Старик попыхивал сигаретой и не сразу, но отвечал:
- А кто проболтается? Знаем я да Иваныч, - с долей хвастовства выдал старик. - Нинка, ты вот скажи, шутить можно по любому поводу, или есть то, над чем шутить нельзя. Спрашиваю у тебя потому, как ты учителем работаешь, а не гайки в мастерской крутишь, как этот.
- Бать, ты тоже гаек немало покрутил за свою жизнь, - внёс ясность Валерий.
Сноха улыбнулась и отмахнувшись от стойкого дыма сказала:
- Сейчас вообще слишком много шутят. И если уж упомянули гайки, закрутить бы их в этом деле неплохо.
Валерий снова пошутил:
- Сталина на них нет!
И тут Василий Петрович всколыхнулся:
- Сталина не трожь! Сталин – сила! А чего в парке задумано, так это … всему своё время. Вы лучше мне про внучат скажите, как они там, - сменил тему хозяин.
- Да что при них говорить, учатся, звонят. Макару непросто: первый курс. ЕГЭ сдавал нелегко. Спасибо книжке добровольца, такие нужные баллы получил…
- Знаешь, что я думаю, Валерка, - перебил сына старик. – добровольцу не нужна благодарность, а значит и дополнительные баллы. Бескорыстная помощь… Вроде бы, говорим о милосердии, но поступить в вуз поможем. Да ещё книжку какую-то дадим, куда ты всё записывать должен.
- Ну, записывают они не в книжку, записи ведутся на сайте. А в общем…  я с тобой согласен… Но сейчас жизнь такая, ну, как тебе сказать…во всём нужна презентация.

Не прошло и месяца, как тайна старика раскрылась. Вместе с его уходом из бренного мира. Первыми забили тревогу соседи, которые привыкли его утром видеть, копошавшегося во дворе. Не появился он и днём. Вызвали сына, скорую, взломали дверь. Иван Петрович лежал на постели бездыханный. На лице застыло спокойствие, почти умиротворение.
- Без мучений ушёл, - заметил врач скорой. Хоронили, можно сказать, всем посёлком, не просто знали старика, но и любили. В прощальной речи глава района раскрыл решение покойного.

Аллея памяти в парке сегодня – привычное дело. С фотографий смотрят на всякого проходящего мимо сотни глаз молодых и преисполненных жизни земляков, которые так и не вернулись к родному порогу с фронтов Второй мировой. Аллея не закончена, потому что люди продолжают нести фотографии своих близких. В самом начале аллеи – большое фото Василия Петровича, который из собственных сбережений оплатил все работы по созданию Аллеи памяти. В то утро, когда незадачливый Пашка возил старика в банк, Петрович снял все свои сбережения для оплаты работы подрядчикам.
А недавно в парк приходил сын Валерий с семьёй. Остановившись у фотографии отца, он улыбнулся:
- Вот так у нас, батя. Без всяких презентаций.

Митяшов Пётр. Дверь: рассказы. – Волгоград: Издательство «Сфера», 2022 – 104 с.