Ванечка

      - Давайте выпьем и пожелаем нашей гостье Валентине, здоровья, счастливой семейной жизни и здоровья ее детям, - произнес скромный тост Игорь, брат Валентины.
      За столом, заставленным разными блюдами и бутылками с вином и водкой, сидели родственники Валентины, собравшиеся по поводу приезда ее в гости к матери Татьяне Ивановне. Поглядывая на мать Валентина заметила морщинки у рта и у глаз, видела руки, на которых труд и время оставили свои следы. Стареть стала Татьяна Ивановна, но сейчас, за столом, глаза ее светились радостью. Много лет она не видела дочери, и вот сейчас к ней, за долгие годы, в Белоруссию из казачьего города Каменска приехала дочь в гости.
      Не первую рюмку с тостами подымали гости и не последний был произнесен тост.
      На несколько минут стихли разговоры. Послышались голоса: «Доброго здоровья»; «Здоровья детям»; «Счастья тебе Валечка». . . .  «Спасибо» - отвечала Валентина, кивая своей белокурой, курчавой головой.  Послышались звуки рюмок, возвращаемых пустыми на стол и шум столовых приборов. Был во взглядах гостей не озвученный вопрос: «Почему Валентина приехала одна, без мужа и детей». Никто не задавал такого вопрос не желая беспокоить гостью.
      Заговорила Елизавета Петровна, тетя нашей гостьи.  Ее слова прозвучали как продолжение давно начатого разговора:
      - Все в жизни бывает и то, чего ждешь, и то чего не ожидаешь и даже не имеешь в мыслях. Многое в моей жизни случалось, но самое яркое случилось с моим мужем Ванечкой.
      Ее слово прервал сидящий рядом ее муж Ваня:
      - Лиза, перестань об этом говорить. Сколько можно!
      - Эх, Ванечка! Иван Сидорович, это будет с нами жить всегда, и будет всегда напоминать, и даже после смерти будет проявляться в других семьях. Чего стесняешься своей жизни? Да и тут все за столом родные, одна семья. Кто осудит любовь? Кто ее не бережет? Только тот, кто не любил, или не был любимым. Любовь надо беречь в своем сердце, в своей душе. Да и сама любовь настоящая человека не покинет. Вот так, Ванечка! - Закончила Елизавета Петровна короткую проповедь, заулыбалась, и шутя взлохматила Ивану часть волос, оставшихся на голове.
      - Полюбила я Ванечку. Поженились, и я была счастливой молодой женщиной, да и по сегодняшний день люблю. - Продолжила говорить Елизавета. - Любовалась Ванечкой как знаменитой картиной знаменитого художника. В нем мне все нравилось. Вокруг него я крутилась как пчелка вокруг цветка. Не задумывалась даже над тем, отвечает ли он мне такой же любовью. Породили мы двух сыновей. И не было никаких причин сомневаться в нашей счастливой семейной жизни. Сыновья росли, радовали нас. – Сделала Елизавета паузу, слегка задумалась.
      Воспользовавшись паузой Игорь стал разливать по рюмкам традиционный напиток с известными всем градусами крепости.
      - Я, Ванечка, о тебе ничего плохого не скажу. - Елизавета положила свою руку на плечо Ивану Сидоровичу и теплым взглядом обласкала его лицо. – Любовь, ведь она от бога нам дается с нашим рождением. Не от Сатаны она дается. Святые православные вообще определяют бога как Любовь. А я верю в это определение, – повернула лицо к присутствующим за столом, - если не хотите выслушать, то я умолкну. Я думаю, что нашей гостье будет интересен опыт из моей жизни. Что скажешь Валечка?
      - Интересно, я выслушаю, думаю, что все к вам отнесутся со вниманием.
      Игорь окончил разливать увеселительное по рюмкам и сел на свое место.
      - Слушаем Вас, тетушка, вещайте все на чистоту, - ответил за всех Игорь.
      - А зачем мне что-либо грязнить, да и грязи никакой нет. Это жизнь человеческая, - продолжила говорить Елизавета. - Младший сыночек уже ходить начал и пробовал говорить. Ничто не предвещало ни ветра с пылью, ни дождей из глаз. . . .  И все же налетел ураган, и потемнело мое счастье, превратилось в хмурую тучу. К соседке, наискось ее усадьба, приехала ее дочь Нина. Моложе меня на год. Черноволосая с приветливыми красивыми синими глазами. Стройная, красивая фигурка. Просто красавица. Увидела она моего Ванечку, встретились их глаза, и утонул мой Ванечка в ее синих озерах глаз. Изменился мой Ванечка, загрустил. Я думала, что заболел. Расспрашиваю, стараюсь ему помочь . . . .  Наконец заявляет мне: «Ухожу я к Нине, к соседке, что усадьба через дорогу».  А я дура сразу и не поняла, спрашиваю: «Зачем, Ванечка, идешь к соседкам». Он мне отвечает: «Лиза, прости меня, но я полюбил Нину. Не могу тебя обманывать и не могу быть без Нины.  Ухожу к ней жить». И ушел. Я чуть в обморок не упала. Присела на скамейку у стола. Уронила голову на стол и потекли из моих глаз ручьи одинокой и брошенной с двумя сыночками малыми. . . . .
      Умолкла Елизавета Петровна, смотрела на Ванечку. Сидел он притихший, неприятно, скорее, стеснительно ему перед близкими людьми слушать речь жены. Паузой воспользовались гости и многие успели положить угощения в свои тарелки.  Поднялся с места Игорь:
      - Елизавета Петровна, что примолкла, возьми свою рюмку, и всем предлагаю выпить за благополучный исход рассказа о жизни. Выпьем и за мою сестренку, чтобы в ее жизни не было горьких историй.
      Гостей не пришлось уговаривать. Игорь вытер тыльной стороной ладони губы и обратился к Елизавете Петровны:
      - Рассказывай, тетушка, дяди Вани тоже интересно еще раз послушать.
      - Ванечка за себя пусть сам рассказывает, - продолжила говорить Елизавета, - я говорю о себе о моем случае в моей жизни. Так вот, ушел Ванечка, а тоска о нем сердце мое начало склевать как орел печень Прометея. Слетелись ко мне как орлы доброжелатели со своими советами. Советы с их языков слетали к моим ногам как осенние листья после первого ночного заморозка. Одни советовали набить Нине морду. . .
      - Ну и ну-у-у, -  протяжно воскликнул подвыпивший Игорь, раскачивая головой и пытаясь наколоть на вилку кусочек мяса.
      Остальные гости осуждающе пристыдили его.
      Елизавета взглянула на Игоря и продолжала:
      - Другие советчики предлагали обратиться к ведуньям. Они могут сотворить заговор и отлучить Ванечку от Нины, или сделать наговор на смерть, или пробудить прежнюю любовь ко мне.  Я даже не предполагала, что есть такие жестокие люди.  А у меня не было ненависти ни к Нине, ни к Ванечке. Я не думала ни о какой мести. Не следовала советам. Болела моя душа своей любовью, и я понимала и Ванечку. Что-же поделаешь, так распорядилась жизнь, так допустил Бог. Ухаживала за своими детьми, ходила на работу и боролась со своей душевной болью и тоской по Ванечке. Время шло, чувства не утихали. Детки росли, смеялись, играли и спрашивали: «Когда папа придет домой»? Что мне им ответить я не знала.
      Так прошел год. Родился у Нины первенец, сыночек. Я в свободное время в окно через дорогу наблюдала как она с ребенком во дворе своей усадьбе прогуливалась. Видела и Ванечку, как он приходил с работы и уходил на работу. Вот так жила. Родился у Ванечки с Ниной второй сыночек и через год родился третий.
      Как ни странно, я глубоко в душе радовалась их счастью и в тоже время страдала. Но жизнь распорядилась иначе, по-своему. После последних родов Нина болела. При родах пришлось делать операцию, чтобы спасти ребенка. Через полгода после рождения Нина умерла. А на меня навалились разные сплетни и клевали они меня как клювы хищных орлов. Одни обвиняли меня в наговорах. Другие тайно считали, что я отомстила правильно. Многие сожалели о гибели Нины и не винили меня ни в чем. Трое детей остались на руках у моего Ванечки. Вот я Ванечке и предложила вернуться к своим двум старшим сыновьям. Вернулся. В начале не просто было, но, образно говоря, Геракл поразил орла тоски стрелой и освободил меня от терзания моей души.
      Так и жили дружно воспитывая пятерых сыновей. Они все были сынами Ванечки и значит и моими детьми. Все выросли, выучились и разъехались по разным городам. Скучаем за ними. Пишет нам только один сыночек Ваня. Самый младший. Вот так нашу жизнь судьба провела и ведет по дороге мира. Утомила я вас разговором, умолкаю. Налей, Игорек, еще нам понемножку. Давайте выпьем за нашу гостью. Татьяна Ивановна, счастливая ты. Такая дочь! у тебя выросла, статная да красивая. Пусть ей судьба благоволит, и позволит ей обойти без потерь все невзгоды в жизни.
      Игорь стал осуществлять разлив в рюмки, многие гости наливали себе сами, и все увлеклись воспоминаниями о случаях своей жизни, и зашумел разговор за накрытым столом, заставленным бутылкам и остывшими блюдами, и закусками.
      Поздним вечером гости разошлись по домам.  Город, и дом, в котором недавно было так шумно, и землю стала погружать в свои объятия богиня ночи Никта.