Библиотекарь. Глава 13. Агент в действии

БИБЛИОТЕКАРЬ. Философско-художественный роман с элементами мистики и физики.

   ГЛАВА 13. АГЕНТ В ДЕЙСТВИИ.

  На следующее утро он проснулся, увидел блокнот на тумбочке у своей кровати.
Открыл, перечитал стихотворение. Теперь оно показалось ему сравнительно непло-
хим. Он даже подумал, что все эти простенькие глагольные рифмы на «ца» воссо-
здавали собой весь весенний гвалт: и звон трамвая, и щебетание птиц, и цоканье
каблуков по лесенке... Задорно так получалось! Главное, что его состояние переда-
валось стихом полностью. Он хотел этим поделиться, конечно же, с ней. Как бы
увидеть ее поскорей, передать стихи! Они станут теперь талисманом их отношений,
запечатленной эмоцией.
- Так, с утра… – ничего не получится. Мне в НИИ, ей на пары, а может, подо-
ждать ее у выхода из общаги? Точно! Скорее, чистить зубы, умываться. В столовку
потом, в НИИ забегу, там и позавтракаю…
    Впрочем, сотрудницы из лаборатории, где работал над своей курсовой Нико-
лай, приносили так много всего к утреннему чаю, что можно было обойтись и без
завтрака. Обычно он не принимал долгого участия в их длинных ритуальных чае-
питиях, а бежал к своей экспериментальной установке после чисто символического
выпивания чашечки (чтоб не обидеть!).

   Николай быстро оделся. Выбежал на улицу. Посмотрел на часы.
- Так, к её выходу, наверное, успею! А вот и она со стайкой подружек, таких же
юных первокурсниц. Что-то щебечут.
- Глаша! Глаша! – она остановилась, увидела его, раскраснелась. Девочки заулы-
бались и пошли дальше. А он буквально подбежал к ней. В руке был зажат заветный
листочек со стихом:
- Вот, Глаша! Я тут вчера для тебя написал…
- Это что?
- Стих, понимаешь, не суди строго, я ведь не поэт…
- Что ты, мне приятно… - Она попыталась развернуть листочек.
- Потом, я сейчас уже бегу. Вечером увидимся. Тогда уж обсудим. Хорошо?!
- Хорошо!
Николай бросил на нее прощальный взгляд, побежал к трамвайной остановке,
махая рукой на ходу.
В НИИ он приобщился к чайной церемонии, в этот раз долго сидел за столиком,
где обсуждались вчерашние сплетни. Но он не слышал их, а сидел с блуждающей
улыбкой, мечтательно смотрел вдаль. Все мысли его уносились к будущей встрече
с Глашей.
- Вера Андреевна, а что это, никак мода новая в области маникюра… - улыбаясь
ехидно, спросила юная симпатичная лаборантка Ниночка у средних лет сотрудни-
цы, сидевшей за чайным столом напротив, - Может, мы чего-то ещё не знаем, по-
делитесь!?
   Действительно, дамы заметили, что у Веры Андреевны три ногтя на одной руке
были окрашены красным лаком, а два – розовым. Вера Андреевна ничуть не смути-
лась, расправила руку на столе, чтобы всем было видно. Все дамы, присутствующие
за столом, вытянули шеи. Нужно сказать, что в данном секторе лаборатории рабо-
тали в основном женщины разного возраста, от юного, как Ниночка, до пожилого,
как Анна Тимофеевна, только один мужчина входил в штат этого подразделения
— Александр Иванович Пигунов. Он был не молод, лысоват, жил бобылём, женщин
не очень любил, любил науку, но она его тоже как-то не очень. Зато он был турист и
бард, собирал травы, делал из них бальзам. Особенно гордился он, что знал места,
где растет «золотой корень», где-то на Урале… Ухаживал он, в свое время, за Верой
Андреевной, но она вышла замуж за другого, теперь разошлась, хотя муж иногда
заезжал за ней после работы, и Александр Иванович ревновал. Она жила теперь
одна, но шансов ему она не давала. Однако вернемся к дамам.

  Ничтоже сумняшеся Вера Андреевна ответила: «Какие там новые поветрия в ма-
кияже! Это всё домовой!»
- Вам домовой макияж делает! – прыснула Ниночка.
- Да нет же, я начала утром ногти красить, потом отвернулась, а он бутылочку
с розовым лаком украл! Вот представляете! Все перерыла – не нашла, пришлось
красным докрашивать.
- Вера, ты серьезно веришь в домовых? – спросил Александр Иванович.
- А то! Если с ним отношений не наладишь, то жизни в доме не даст. Я вот че-
го-нибудь потеряю, ищу день, другой, третий, хоть ты тресни – нет и всё, а попро-
шу: Нафаня, Нафаня, подскажи! Верите ли, бах в шкафу что-то упало, открываю, а
там и лежит моя потеря. Но иногда он шутит надо мной. Он весельчак…
- Постой, ты серьёзно, ты, старший научный сотрудник отраслевого НИИ, и в
какого-то Нафаню веришь?
- Да что там, девочки, – вступила в разговор другая дама, - Прошлым летом на
Братьях Кашириных, ну там ещё универсам такой большой, а рядом остались не-
сколько частных домиков, так вот там так «барабашки» распоясались, что милиция
за дело принялась!
- И не «барабашки», а полтергейст.
- Полтора чего?
- Полтергейст! «Шумный дух» - по-немецки,– поправил Александр Иванович.- В
газете «Вечерняя Казань» писали.
- Да, там картошка летала. Прикиньте, бабушка с внучкой в мотоциклетных
шлемах не то что ели, но и спали – продолжила дама. - Я сама туда ходила, правда
внутрь не пустили. Вот там мистика была – сделав страшные глаза, закончила дама.
- Никакой мистики, девоньки – я тоже там был, возле дома. Видел, как туда ис-
следователи приходили из университета с приборами. Так вот, они доказали, что
никакой мистики там нет! Там была серьезная электромагнитная аномалия, она
влияла на мозги и бабки, и внучки – в общем, галлюцинации! – урезонил даму Пи-
гунов. – В газете писали.

- Вот вы, Николай, вы же студент-физик, может, нам поподробнее объясните,
как там электромагнетизм повлиял? – обратились к Коле присутствующие.
Коля «выплыл» из океана своих грез.
- А.., какой электромагнетизм?
- Ну, аномалия на Братьев Кашириных? Прошлым летом вся Казань говорила!
Там ещё ваши ученые, говорят, были с приборами, поля измеряли. В газете писали.
- Знаете, для науки, к сожалению, этот вопрос открыт, разве что с нами четырех-
мерцы шутки шутят.
- Кто!? Четырех.. мерзкие. Черти что ли!?
- Ну, вот опять вас к мракобесию потянуло, – с досадой проговорил Пигунов. –
Наука всё может объяснить, если не сейчас, так потом! А этой вашей чертовщины
нет! Потому что не может быть никогда. Наука отрицает домовых, леших, чертей
всяких. Тьфу, аж чаем обжегся! Давайте вести себя соответственно статусу научных
работников, – с этими словами Пигунов встал из-за стола, отряхнул крошки еды,
приложил салфетку к месту, которое облил чаем.
Разговор умолк. Дамы молча допивали свои порции. Вера Андреевна демонстра-
тивно любовалась своим макияжем и поглядывала вслед Пигунову, хихикая в ку-
лачок.

«Дама развлекается эпатажем! Всех подколола, всех провела и, главное, с таким
непосредственным видом, даже и не поверишь, что это всего лишь игра, – подумал
Николай. – А может, и не игра!? Вот, даже я сомневаюсь… Однако хитрая она штуч-
ка! Каково же женское коварство!» Он не знал ещё, что встретится с настоящим
женским коварством уже сегодня.

   Коля вспомнил то, что почти уже ушло из памяти, те летние приключения на
улице Братьев Кашириных в маленьком домике со старушкой и внучкой. Тогда он
всерьёз озадачился данным феноменом, но сейчас, когда произошло столько важ-
ных встреч и событий, он как-то упустил из виду всю эту, как теперь виделось,
«чертовщинку». Хотя с тех пор мистики в его жизни стало ещё больше. Он пошёл
к своей установке и за увлекательными экспериментами постепенно переключил
мысли. Уже вскоре он про это все почти забыл, а думал только о встрече с Глашей.
Он знал, где её найти, когда после занятий в НИИ спешил в университет.
Они увиделись в библиотеке, договорились встретиться вечером в холле обще-
жития, где жила Глаша. Решили вечерком погулять.

Она пошла к себе в комнату в женском общежитии, занести кое-какие книги и
тетради, а он дожидался внизу в холле. Он расположился в удобном кресле, при-
слонил голову к спинке и почти мгновенно заснул. Сказалась предыдущая почти
бессонная ночь, дневные хлопоты…
Проснулся он от того, что кто-то закрыл ладошками ему глаза. Этот кто-то под-
крался неожиданно сзади кресла.
- Глаша! – спросонья воскликнул Николай, но «кто-то» упорно не разжимал ла-
дони и тихонько хихикал!
- Глаша, - снова повторил Николай, - да пусти же, проказница, я тут немного
прикорнул.
«Кто-то» отпустил ладошки, вышел из-за кресла и сразу сел Николаю почти на
колени и на боковину кресла. Это оказалась Милана.
- Ты почему меня избегаешь?!
- Милана? Ты здесь откуда?
- Я спрашиваю, почему ты меня избегаешь, бросить хочешь?! Нет, Коленька, не
выйдет! Так просто от меня не отделаешься!
- Милана?! Ты сбрендила совсем? Какое там «бросить»? Разве мы с тобой…
Она не дала ему договорить, а просто резко наклонилась и взасос при всем чест-
ном народе захватила его губы своими. «Честного народа» почти не было в этот мо-
мент в холле, только старенькая вахтёрша да какая-то девочка стояла у окна, глядя
на улицу.
    Николай пытался оттащить Милану. Но она оказалась на редкость сильной, об-
хват ее рук вокруг его шеи не ослабевал. Николай ничего не мог сказать, только
искал руками пути, как её оторвать от себя. Со стороны смотрелось это, как ни
странно, так, как будто они страстно обнимаются и горячо целуются по обоюдному
согласию. Продолжалось эту минуту-другую. Наконец, Николай оторвал Милану,
понёс руку к искусанным губам и вдруг увидел, что в проходе на лестницу стоит
Глаша. Она стояла в полной растерянности, держа в руках кусочек бумаги, наверно,
Колино стихотворение. Бледная, глаза у неё были широко раскрыты. Она не произ-
несла ни слова.

   Коля соскочил с кресла, кинулся в сторону Глаши. Вахтерша энергично произ-
несла: «Куды?!» - нажала на тормоз вертушки, которая задержала Николая. А Глаша
резко развернулась и побежала вверх по лестнице. Николай перескочил вертушку.
Понёсся за ней. Настиг почти, но она успела захлопнуть дверь в свою комнату прак-
тически перед самым его носом.
- Глаша! – он стучал в дверь – Глаша! Открой! Ты всё неверно поняла! Я все объ-
ясню! Глашенька!
  Он долго и отчаянно стучал. Наконец, дверь открыла Глашина соседка по комна-
те: «Чего вам, молодой человек?!»
– Разрешите… я всё объясню… - из-за плеча соседки он видел кусочек комнаты
и часть кровати, на которой Глаша лежала лицом вниз. Наконец, она села на крова-
ти, посмотрела на него красными распухшими от слез глазами:
- Уходи! – произнесла она тихим, но твердым голосом. – Видеть тебя не могу!
Всё! – и опять упала лицом в подушку.
- Уходите, молодой человек, если у вас сердце есть… - соседка слегка подталки-
вала его в коридор.

   Николай, опустив голову, вышел в холл. Там всё ещё стояла Милана. У него
вдруг загорелось одно беспощадное чувство, ему захотелось броситься на нее и ду-
шить-душить. Руки затряслись от того, что он пытался сдержать себя.
- Ну что, Коленька?! Получил отлуп? Теперь забудь о своей "простушке". Не для неё ты создан.
- Замолчи..! - он от греха подальше пошёл вон из общежития и от Миланы, чтобы
случайно не броситься на неё.

   Она выскочила за ним. Он ускорил шаг. Она вприпрыжку бежала рядом:
- Коля, Коленька, миленький, я же тебя люблю! Мы же с тобой столько лет дру-
жим… Как ты можешь оставить всё… - она начала рыдать. Коля яростно сжимал
кулаки. Он остановился. Даже в такой ситуации женские слезы действовали на него
обезоруживающе.
- Чего ты хочешь?!
- Быть с тобой, Коля!
- Ты зачем доносы на нас писала?!
- Я ведь не по злобе, они же, понимаешь, меня завербовали! Коленька! Они
страшные люди… Да ведь и тогда я не понимала, что тебя люблю…
- Ну ты знаешь, кто ты после этого?!
- Знаю, Коля! Знаю! Прости меня за всё… Только с тобой быть! Коля, вспомни,
как мы целовались…
- Спасибо, очень хорошо сейчас напомнила! Всё! Понимаешь! Это всё! Ты для
меня ноль! Нет тебя, змея ты подколодная… - Николай сам не ожидал от себя таких
выражений.

   Хлынул дождь. На небе засверкали молнии. Николай остановил Милану, схва-
тив за рукав, оттолкнул:
- Не ходи за мной! Всё! – она встала на месте. Мокрая, она выглядела жалко и
беспомощно. Без плаща и зонта в такой ливень. Но ему ни сколько не хотелось за-
щитить ее от этой стихии… Он, не оглядываясь, пошёл в сторону своего общежи-
тия.
          ***          ***          ***