Вспоминая ленинградскую блокаду

22 июня 1941 года. В этот день маленькая девочка услышала незнакомое слово «война», но встретила ее без боязни: не понимала еще, какой она будет жестокой, страшной, бесчеловечной... Через две недели ей исполнится всего пять лет… Знакомьтесь: жительница Сосновой Поляны Наталья Георгиевна Астапова.

И вдруг война

Наталья Георгиевна сразу впечатлила меня большими альбомами с пожелтевшими фотографиями. Большое количество довоенных снимков – сегодня редкость, а тут такое богатство! Оказывается, ее отец, Георгий Михайлович, очень любил фотографировать: листая альбом, я нередко видела сквозь любительский ракурс руку профи. Да, скорее всего он вскоре и стал бы им… И вдруг война, которая перечеркнула всё.
Наша героиня родилась в июле 1936 года. Детство было безоблачным, потому что родители очень любили ее – эти довоенные снимки о многом говорят. Георгий Михайлович работал инженером на Ленинградском металлическом заводе, где в предвоенное время началось проектирование уникальных гидротурбин для Волжских ГЭС. В годы войны основное производство было эвакуировано на Урал, а здесь во время блокады ремонтировали и собирали танки, изготавливали снаряды и мины. За образцовое выполнение заказов Ленинградского фронта в 1945 году завод будет награжден орденом Ленина, но Наташин отец этого уже не узнает.

В начале войны он ушел на фронт. А дальше тишина. Он погиб 10 февраля 1942 года. Приближалась первая военная зима – самая свирепая, самая голодная, самая холодная. И мама, Нина Георгиевна, родная, добрая душа, устроившись работать, вдруг стала очень-очень строгой – еще бы: ведь она ОДНА несла ответственность за свою маленькую дочь. Одна… Эта строгость потом будет сопровождать Наташу всюду: всю войну, всю блокаду, останется она и в мирное время – навсегда.

Голод и счастливые находки

С 18 июля 1941 г. была введена карточная система. Нормы отпуска хлеба с сентября по ноябрь 1941 года снижались пять раз. С 20 ноября в течение 35 дней рабочие получали всего по 250, служащие, иждивенцы и дети по 125 грамм блокадного хлеба. На другие продукты питания карточки часто не отоваривались. Говорят, голь на выдумки хитра: ленинградцы стали варить дрожжевой суп, студень из столярного клея, «шроты» (соевые выжимки). К голоду прибавился холод; замерзли водопровод и канализация. Пятилетний ребенок многое помнит:
– Мы жили на даче, в конце лета вернулись в Ленинград. Помню, как в конце лета нам уже стало голодно, и мы уходили на пустыри собирать лебеду. Щи, которые мы варили из этой травы, считались весьма удачными, вкусными. Жаль только, что лебеда была сезонной зеленью. А вы пробовали хоть раз лебеду? Хотя она и относится к сорнякам, но обладает большим количеством полезных свойств. Это растение укрепляет печень, замедляет старение и помогает организму бороться с вирусами. Попробуйте!

В первую же блокадную весну в Ленинграде стали возделывать грядки и целые огороды, и даже на Исаакиевской площади. Власти провели огромную работу, чтобы превратить город в огород. Тогда издавали специальные брошюры, где рассказывали, как обрабатывать землю, как выращивать овощи, какие дикие травы подходят для употребления в пищу. Ленинградцам раздавали семена, и они возделывали пустыри, клумбы и все придомовые территории. Кроме того, ловили рыбу, ловили птиц и кошек. Городу нужно было жить, и эти крохи спасали жизни.
Пайки, которые выдавали ленинградцам, были мизерные. Немцы решили, что их не хватит, и город вымрет от нехватки еды. Но они не учли, что ленинградцы переживают голод не в первый раз. Продуктов не хватало и в годы гражданской войны, и в период советско-финской кампании. Поэтому, когда объявили о нападении фашистской Германии, опытные горожане начали делать запасы – кто сколько мог. Разумеется, припасы были не в каждой семье. Помогал счастливый случай. Например, историю о том, как люди случайно нашли на антресолях в доме чемодан сухарей, знают все. Припрятали и забыли. Открыли, лишь когда наступил голод. Так, благодаря этой забытой вещи они смогли выжить. В елочных игрушках находили конфеты, забытые с прошлого года.

За воровство – расстрел

Конечно, в стране о голоде в блокадном городе знали, но не подозревали о его масштабах до тех пор, пока оттуда не хлынули эвакуированные дистрофики. Серьезную помощь Ленинграду страна смогла оказать только после разгрома немецких войск под Москвой. Продукты доставляли по Дороге жизни. Большинство водителей работали честно, но были и те, кто шел на воровство. За такое преступление (к счастью, их было немного) сразу расстреливали.
«Расстреливали и за печать фальшивых продовольственных карточек, – рассказывает профессор, старший научный сотрудник музея обороны и блокады Ленинграда А.В. Кутузов. – Кстати, немцы тоже их печатали и сбрасывали в город. Сделано это было для того, чтобы рассчитанные до грамма ресурсы скорее были разобраны и закончились».

Наталья Георгиевна вспоминает:
– Я помню, что в эту страшную первую зиму 1941–1942 года все время лежала в кровати под несколькими одеялами. Мама не сразу пошла работать, сначала мы жили на свои сбережения, которые быстро закончились. Были сильные морозы, и рано утром она оставляла меня одну и шла на промысел: у разрушенных домов собирала какие-то дрова, деревяшки – все, что могло гореть. А потом мама устроилась работать на уксусный завод, который находился рядом с нашим домом. Несмотря на все ужасы блокадных дней, я помню, как мама тепло отзывалась о людях, ее окружавших.
Да, это было. Горожане объединялись, чтобы выжить всем вместе, чтобы помочь слабым. Специальные отряды обходили квартиры. Когда находили детей, а это случалось чаще всего, их забирали, отправляли в детские дома. Однажды в дом к пятилетней Наташе пришел ее дядя, работавший тогда в знаменитом НИИ-49, и предложил вывезти ее вместе с мамой в Свердловск. Нина Георгиевна отказалась.

Свет забрезжил

Уже после войны, спустя годы, взрослая дочь спросит однажды:
– Мама, почему ты не вывезла меня? Зачем мы мучились здесь так долго? Зачем мы голодали всю блокаду? Как же так?
И постаревшая раньше времени мать ответит:
– Я очень боялась потерять тебя в дороге.
Тогда наша героиня впервые поняла, что, безусловно, логика в этих словах была. В марте 42-го ослабевшую девочку удалось устроить в детский сад, и скудное, но трехразовое питание сделали свое дело: ребенок выжил. В детский сад Наташа ходила вплоть до самой школы. Жить стало легче:
– Я помню, как однажды нам дали свет: заработала электростанция. Было непривычно ярко, мы посмотрели на потолок, а он черный! В 1943-м работали кинотеатры. Их было мало, но они работали – например, кинотеатр «Искра» недалеко от нас. В нашей коммунальной квартире было пятеро детей трех-шести лет. Ближе к весне нас выпускали на улицу, и мы гуляли, причем уже по гулу самолетов мы отличали «юнкерсов» от «мессершмиттов».

Жить стало легче, но есть хотелось все время. Неподалеку от их дома жила группа водителей, а рядом была небольшая полянка. Как-то шофер угостил ребят своими припасами, потом кто-то еще порадовал детвору. С тех пор каждый вечер дети ждали возвращения «дядей шоферов», а те, увидев их на знакомом месте, вели их домой и кормили своей скудной, но сытной едой:
– Мы молились на этих водителей. Простая каша – это считалось тогда лакомством! Я часто с большой теплотой вспоминаю этих заботливых людей, благодаря которым мы выжили.

Вопреки Женевской конвенции

На пересечении Суворовского проспекта и улицы Красной Конницы (в 1991 году ей вернули историческое название – Кавалергардская) высилось здание Академии легкой промышленности, построенное перед войной. В начале войны это учебное заведение упразднили, а в доме разместили госпиталь № 28, и на его крыше разместили Красный крест – знак, который по Женевской конвенции должен был защищать военно-лечебные заведения от бомбардировок. Однако уже 19 сентября 1941 года на дом сбросили фугасные бомбы, быстро вспыхнул сильный пожар, а число погибших и пострадавших превысило несколько сотен. Выяснилось, что Красный крест использовали как мишень. Эта атака стала одним из первых случаев массовой гибели мирного населения в Ленинграде. Здание полностью выгорело, уцелели только несущие конструкции:
– Когда загорелось здание, я увидела трехцветный дым. Раненые выбрасывались из окон и погибали… Сразу сказали, что бомба попала благодаря корректировке диверсантов. Какая трагедия! Позже дома я узнала, что разные породы дерева при горении дают разные оттенки дыма.

Первый трамвай

Для пассажиров электротранспорт начал работать 15 апреля 1942 года, но само движение открылось на три недели раньше – 7 марта, когда на улицы выехали грузовые трамваи. Ранним утром одновременно из шести парков вышли на линию 116 поездов. Торжественно, с красными флажками двинулись они по осажденному городу. Это был настоящий праздник – пуск трамвая в городе. Только за два дня его работы было перевезено более миллиона пассажиров.
Вот как пишет об этом в своих мемуарах начальник Трамвайно-троллейбусного управления М.Х. Сорока: «Иду по Невскому к Дворцовой площади. Знаю, что в шесть должно начаться движение. Почему же никого еще нет? Волнуюсь, как мальчишка перед экзаменом. И вдруг откуда-то издалека доносится трезвон. Почудилось? Нет! Но почему же вагоновожатый не снимает ноги с педали? Кто-то встал на пути? Невозможно проехать? Невольно прибавил шагу. Гляжу, а от Главного штаба выезжает на Невский трамвай. Через переднее стекло моторного вагона видно сияющее радостью лицо вагоновожатой. А нога ее то и дело выжимает педаль звонка, который созывает отовсюду людей, – смотрите, радуйтесь, мы выжили!».

А у врага пуск трамвая вызвал панику. Один из пленных фашистов говорил: «Там, над Ленинградом, по тучам бегали какие-то странные голубые вспышки. Не ракеты, нет, нечто совсем другое! …. Черт возьми… они пустили трамвай! В Ленинграде, на седьмом месяце блокады?!.. Зачем же мы мерзли здесь всю зиму?.. Зачем мы кричали о неизбежной гибели жителей города, о нашей победе, если они… пустили трамвай?!».

Мирное балтийское небо

День снятия блокады – великий день для всех блокадников. А тогда, 27 января 1944 года, в коммуналке, где жила Наташа, соседи соединили столы, снесли все съестное и пировали. Радости не было предела. Любимый фильм Натальи Георгиевны – «Балтийское небо», и смотрит она его не только в этот знаковый день.
Вскоре бабушка повела Наташу в церковь. Вечером мама спрашивает:
– Что же ты запомнила? Что тебе понравилось?
– Мне понравился дяденька в золотом пальто!

Так начались мирные дни. В сентябре 44-го Наташа пошла в 178-ю школу (тогда женскую). Наполняемость классов была запредельная – в Наташином классе 40 учеников, в других – до 52 человек, первоклассникам приходилось садиться по три человека за парту. Потом их, уже старшеклассников, вывозили в Пионерский лагерь Репино и в Комсомольско-молодежный лагерь Приозерского района.
Наталья Георгиевна поступила учиться в Ленинградский институт точной механики и оптики –ЛИТМО. Через много лет этот вуз, пережив после распада СССР пять наименований, станет Национальным исследовательским университетом ИТМО (университетом информационных технологий, механики и оптики), кузницей победителей международных соревнований по спортивному программированию. С 2012 года он держит мировой рекорд по количеству побед на крупнейшей международной олимпиаде ICPC, а в 2017 году стал единственным в мире семикратным чемпионом турнира! В 2016 году этот вуз получил медаль ЮНЕСКО «За вклад в развитие нанонауки и нанотехнологий» и был удостоен награды за уникальную среду в вузе: наука – образование – инновации.

Так блокадница Наташа, окончив этот знаменитый вуз, стала инженером-конструктором, а затем и ведущим конструктором. Ничто ее не сломало. В ее трудовом багаже одно место работы – Государственное союзное конструкторское бюро по проектированию счетных машин, и, наверное, поэтому она имеет сотни благодарностей – за верность, добросовестность, порядочность.

***
Ее дом на Дегтярном переулке давно снесли, там теперь находится деловой квартал «Невская ратуша». Наша героиня успела переехать в Сосновую Поляну, выйти замуж, родить сына и дочь, у которых уже свои дети. И все они любят и уважают свою маму и бабушку. Каждый вечер, ложась спать, она подходит к генеалогическому древу, которое подарили ей дети, смотрит на родные лица, а потом снова и снова перелистывает страницы своей истории.
Дети, пережившие блокаду… Сколько бы мы ни рассказывали о них, я уверена в одном: они жизнелюбы. Они оптимисты. И, несмотря на печальное прошлое, они умеют смеяться. Прощаясь, Наталья Георгиевна сказала: «Мне 86 лет. А я чувствую себя как в 16 с 70-летним стажем».

Вот такая она, наша блокадница.