Любилки

               
                ЛЮБИЛКИ
               
                Село Любилки стоит на 176 км               
                Ярославского шоссе. Названо
                в память одного из любовных
                похождений Екатерины Великой.
                К данной поэме не имеет никакого                               
                отношения, кроме случайной игры               
                слов. Автор тоже не имеет
                никакого отношения к своему               
                незадачливому литературному герою.
               
               
                Меня с презреньем обгоняли все,
                Вовсю гудя. Едва не задевая.
                Итоги своей жизни подбивая,
                Я полз по Ярославскому шоссе.

                «Пройдя до середины путь земной», (1)
                Ах, если бы! Уже осталось мало!
                Что за пейзаж! Лес сумрачный стеной,
                Дорога серой лентою лежала,

                И плавно уходила под уклон.
                Частица НЕ стучала мне в стекло,
                И на дорогу, как вода, стекала.

                Ни то, ни се! Плешивый старый хрен!
                Не ангел. Не подлец. Не шизофреник.
                Не шибко умный. Не олигофрен.
                Не похмелялся пивом в понедельник,
                И не бывал в тюрьме, но был в дерьме.

                Дорога выходила на развилки.
                Проехав знак «160 КМ»,
                Я повернул к «0,3 КМ ЛЮБИЛКИ».
                И завершив маневр свой, как надо,
                Я очутился в первом круге Ада. (2)

                Чудны дела! Я цел, а поворот
                Открыл передо мною Ада двери!
                Ад был ужасен, но совсем не тот,
                Куда спускался Данте Алигьери.
         
                Он был неэкзотичен и уныл,
                И не из сказки, а, скорей, из были:
                Короче, тот, в котором каждый жил,
                Тот самый Ад, что все мы заслужили.

                Там меж дорог приезжие армяне
                В шатре разбили летнее кафе:
                В нем публика сидела подшофе,
                И бомж, смердя, молил о подаяньи.
 
                Вокруг кафе  (о, времена, о нравы!)
                Бродили малолетние шалавы,
                Сбежавшие от отчимов и мам,
                И, дружно бросив девичьи забавы,
                От ДПС скрывались по кустам.

                Затем они, как птички, вверх взлетали,
                И в воздухе упругом щебетали:
                Исполним мы для вас любой каприз!
                Там Сатана куплеты пел на «бис!»

                Там билась насмерть, дико завывая,
                Себе под солнцем место добывая,
                Упорная и очень злая жизнь.
                Там  от мангалов дым тянулся ввысь,

                Там торговали пивом – но навынос,
                Зловеще хохотал коронавирус,
                И прочие творились чудеса:
                Там, чувствуя себя, как в кущах Рая,
                Объедки бутербродов подбирая,
                Кормилась шелудивая лиса.

                В бесформенный комок слипались звуки,
                И тяжко грохотало: мать-мать-мать!
                Да истерично лаяли две суки,
                Пытаясь ту лисицу отогнать.

                Всего вам перечислить не берусь я.
                Там крепко пахло – но отнюдь не Русью!
                И там удар мне нанесла судьба.
                Фигуристая девка у столба,

                Не хвастая изысканным нарядом,
                Одетая вульгарно, без прикрас,
                То в отдаленьи, то – как будто рядом,
                По сторонам водила сучьим взглядом,
                Бесстыже  выставляясь напоказ.

                Она в упор взглянула, не таясь,
                И я погиб, и ум меня покинул,
                Когда она вскричала: Здравствуй, князь!
                Ты разве не узнал Екатерину?

                Во тьме времен, во глубине веков
                Я барина младого здесь встречала,
                И вырвала та встреча из оков
                Мой б......й дух и женское начало.

                Я не хранила верности ни дня,
                И не давала обещаний ложных.
                Да знал бы ты, как трахали меня!
                Как п.....и в канавах придорожных!

                Я третий век гуляю вдоль шоссе.
                Вот были времена! Теперь – моменты.
                Пропали мужики! Почти что все.
                Но все ж остались старые клиенты.

                И никого в прошедшем не виня,
                Но и себя во всем считая правой,
                Любилка посмотрела на меня
                И снова усмехнулась прелукаво.

                Иди ко мне! Замучаю, любя!
                Здесь никого. Все будет шито-крыто!
                И я внезапно ощутил себя
                Той немки мимолетным фаворитом.

                Мерзавка в обольщеньи знала толк,
                Дойдя в своем искусстве до вершины:
                Как из лесу зимой выходит волк,
                Так я, шатаясь, вышел из машины.

                С годами головою стал я слаб,
                И голос слаб, и зуб, и волос редок.
                Я жил с женой, почти не зная баб.
                Мне надо отличиться. Напоследок.

                Любилка распахнулась мимоходом!
                Была она совсем обнажена,
                И на лобке у девки QR-кодом
                Мгновенно обозначилась цена.
               
                Одной рукой любилку обнимая,
                Другой рукой купюры вынимая,
                Лишившись вмиг моральной чистоты,
                Я горячо шептал: Пойдем в кусты!

                Разврату я хочу с тобой предаться!
                Что мне терять? Что нынче мне бояться?
                Ведь, даже если что и подцеплю,
                Уж как-нибудь до смерти доскриплю.

                – А вдруг не доскрипишь?
                В твои-то годы?
                Финита ля! Сливай, папаша, воду!
                Свет потуши. Заканчивай сонет.
                Здесь не хватает даже на минет.


Примечания
(1) Начало поэмы  Данте Алигьери "Божественная комедия".
(2) Согласно "Божественной комедии", в первый круг Ада попадают люди,
      не сделавшие ровным счетом ничего в своей земной жизни: ни хорошего,    
      на плохого. Там они все время тоскуют по упущенным возможностям.