Тушинский вор

«Мужик грубый, обычаев гадких,
в разговоре сквернословный».
Польский ротмистр Самуэль Маскевич.

Действующим лицом отечественной истории в течение нескольких лет был  Лжедмитрий II.
Происхождение его было «темно и скромно».
 Уже при жизни Лжедмитрия II о нём ходило множество слухов.
Его возникновение на политической сцене объясняют желанием польско-литовских магнатов и католической церкви продлить «смутное» время в России.
Недаром уже сразу же после смерти Лжедмитрия I подогревались слухи о том, что, мол, Дмитрий всё же не погиб.
 Появляется некий фантом умершего, но в то же время спасшегося Дмитрия.
И оставалось делом времени, кто из авантюристов воспользуется этим обстоятельством.
 Новый проходимец - будущий Лжедмитрий II - действовал поэтапно.
Вначале придумал, что он московский боярин Нагой, родственник царицы Марии Нагой - последней жены Ивана Грозного, матери умершего во младенчестве царевича Дмитрия.
 В беседах самозванец активно поддерживал слухи, что Лжедмитрий I спасся. Ему хорошо подыграл его пособник - подьячий Алексей Рукин. Когда последнего начали пытать, чтобы тот рассказал всё, что знает, подьячий выдал «страшную тайну». Мол, Нагой это и есть спасшийся государь.
Видимо, Лжедмитрий II хорошо сыграл свою роль.
Ему поверили…

***

Надо сказать, что в появлении нового Лжедмитрия были заинтересованы многие общественные деятели:
• как недовольные правлением Василия Шуйского,
• так и приверженцы 1-го самозванца.
Одним из убийц Фёдора Годунова и распространителей слухов о спасшемся государе был московский дворянин Молчанов Михаил.
Остановившись в замке Мнишек, он выдавал себя за «Дмитрия», писал от его имени грамоты. Но его слишком хорошо знали при дворе. Играть роль русского царя вне Речи Посполитой Молчанов не мог.
В 1607-м году был найден человек, похожий на Лжедмитрия I внешностью.
 Его и представили народу как спасённого настоящего царя.
18 января 1607-го года Лжедмитрий II написал Шуйскому 1-й манифест.
Но вскоре испугался своей роли и бежал. Его нашли только через несколько месяц и бросили в тюрьму. А потом предложили выбор: смерть или исполнение роли русского царя. Ясен пень, что выбран был 2-й вариант.
Кто был на самом деле этот новый авантюрист, так и не было установлено.
Происхождение его окутано легендой.
 Сведения о нём противоречивы и невероятно разнообразны:
• Обманщика звали Матвеем Верёвкиным, и он был сыном попа из Новгород-Северского.
• «Московский летописец» и  келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий (в миру Аверкий Палицын) считал его выходцем из семьи стародубских бояр Верёвкиных. Они были одними из первых, кто признал легитимность самозванца - ещё в Стародубе «узнали» в самозванце государя и смутили горожан.
• Будто бы самозванцем был сын московского священника.
 Так утверждал воевода Лжедмитрия II князь Дмитрий Мосальский Горбатый. Он «сказывал с пытки», что самозванец «с Москвы с Арбату из Законюшев попов сын Митька».
• Авантюрист происходил от некоего стрельца из небольшого населённого пункта на территории современной Брянской области.
• Некоторые полагали, что он был сыном зажиточного аристократа, боярина.
• Многие современники видели в самозванце прислужника первого авантюриста, который правил в Москве менее года.
• Круги крупной аристократии считали, что Лжедмитрий II — это дворянин Михаил Молчанов, который «отличился» ещё в период официального правления, до серьёзного династического кризиса.
• Будто бы самозванцем был сын князя Курбского.
Об этом твердил другой бывший соратник самозванца — сын боярский Афанасий Цыплятев. Он на допросе говорил, что «царевича Дмитрея называют литвином, Ондрея Курбского сыном».
• Свое расследование относительно личности Лжедмитрия II провели и польские иезуиты - современники тех событий.
 Они полагали, что имя убитого в 1606 году царя принял крещёный еврей Богданко (или Богдан Сутупов).
Он был учителем в Шклове.
Затем перебрался в Могилёв, где прислуживал попу: «а имел на собе одеянье плохое, кожух плохий, шлык баряный [баранью шапку], в лете в том ходил».
За некие проступки шкловскому учителю грозила тюрьма.
В этот момент его и заприметил участник похода Лжедмитрия I на Москву поляк М. Меховский. Последний, вероятнее всего, появился в Белоруссии неслучайно. По заданию вождей мятежа против Василия Шуйского — Болотникова, князя Григория Петровича Шаховского и Лжепетра — он разыскивал подходящего человека на роль воскресшего царя Дмитрия. Оборванный учитель, на его взгляд, внешне походил на погибшего самозванца - Лжедмитрия I.
Но бродяга испугался сделанного ему предложения и бежал в Пропойск, где был пойман.
Тут, оказавшись перед выбором — понести наказание или объявить себя московским царём, он и согласился на последнее.
• Версия, которую выдвигал сам Лжедмитрий II, была по-настоящему фантастической. Он представлялся уже дважды спасшимся сыном Ивана Грозного. Впервые — от людей Бориса Годунова, во второй раз — от бояр-заговорщиков, когда те решили убить его в Москве.

А вот что говорили о самозванце историки:
• Известный советский и русский историк «Смуты», Р. Г. Скрынников, опираясь на иностранные источники, полагал, что Лжедмитрий II «разумел и язык Еврейский, читал Талмуд, книги Раввинов, именно Сигизмунд послал его, назвав Димитрием Царевичем».
•    Н. И. Костомаров писал о нём:
«Одни говорят, что его звали Богданом и что он был литвин; другие называют его Матвеем Верёвкиным из Стародуба; третьи – Иваном; четвёртые говорят, что он был сын убежавшего в Литву при Грозном князя Курбского; пятые – что он был еврей, и т. д.».
• Владимир Соловьёв писал:
«Но подлинное происхождение самозванца, как и напрочь отсутствовавшие у него достоинства и добродетели, почти не имели значения.
Человек ничтожный, малодушный, способный на любую низость и пакость, он сам по себе как бы не существовал. К нему привлекало магическое имя, которое он дерзнул присвоить. Оно было символом, знаменем, и никакие изобличения и доказательства не могли разуверить людей в том, что он – царь Дмитрий. К тому же знавшие первого самозванца и понимавшие, что второй – это совсем другой человек, чаще всего подыгрывали ему – кто из ненависти к Шуйскому, кто в надежде, что позднее по отношению к ним будут явлены царская милость и щедрость, а кто просто из озорства, из задорного любопытства, желания посмотреть, куда это всё приведёт и во что выльется».
• Русский историк Сергей Платонов:
«Вор же [Лжедмитрий II] вышел на своё дело из пропойской тюрьмы и объявил себя царём под страхом побоев и пытки. Не он руководил толпами своих сторонников и подданных, а, напротив, они его влекли за собою в стихийном брожении, мотивом которого был не интерес претендента, а собственные интересы его отрядов».

Кем именно был Лжедмитрий II — мы уже вряд ли когда-нибудь узнаем.
Определённо можно сказать очень немногое: авантюрист хорошо говорил по-русски и знал церковные обряды. Одновременно свободно изъяснялся по-польски.
• Историк Н. М. Карамзин:
«Сей самозванец и видом и свойствами отличался от расстриги: был груб, свиреп, корыстолюбив до низости: только, подобно Отрепьеву, имел дерзость в сердце и некоторую хитрость в уме; владел искусно двумя языками, русским и польским; знал твёрдо святое писание и круг церковный; разумел, если верить одному чужеземному историку, и язык еврейский, читал талмуд, книги раввинов, среди самых опасностей воинских; хвалился мудростию и предвидением будущего. Пан Меховецкий, друг первого обманщика, сделался руководителем и наставником второго; впечатлел ему в память все обстоятельства и случаи Лжедмитриевой истории, — открыл много и тайного, чтобы изумлять тем любопытных».

***

Лжедмитрий II был бездарный невежественный мужик, грязный и сквернословный, которого поляки тщетно обучали хорошим манерам.
И вместе с тем, это - наглый, ухватистый авантюрист, которому нечего было терять.
Он решил с выгодой продать себя польско-литовским магнатам, шляхте и католической церкви.
Ведь в их интересах было подобрать на смену убитому самозванцу другого.
Потому как стабилизация обстановки в России не входила в их планы. От слова совсем.
Напротив, они искали способы, как бы обострить её до предела.
 Новый Лжедмитрий также нашёл опору у казачества, недовольного царём Василием IV.
 Имя «великого государя Дмитрия Ивановича» всё ещё оставалось притягательным для широких народных масс.
 В особенности для крестьянства, ожидавшего от «доброго» царя восстановления старинного права перехода от одного землевладельца к другому.

***

В мае 1607 года Лжедмитрий II перешёл русскую границу и появился в городе Стародубе.
Там перед большим стечением народа он представился «чудом спасшимся царевичем Дмитрием».
 После некоторых сомнений жители присягнули ему на верность (в июне 1607-го года).
Вскоре тому же примеру последовали и другие поселения: Новгород-Северский, Чернигов, Путивль, а также Астрахань, Тула, Калуга, часть рязанских земель.
Территория, на которую распространялась власть обманщика, была огромной.
Однако царские войска, сложа руки, не сидели.
 Они штурмовали мятежные города, доставляя силам самозванца немало хлопот.
 1-й лагерь Лжедмитрий II располагался в Стародубе.
 Тут сформировалась своя Боярская дума.
 В Стародуб начали стекаться добровольцы - начала складываться настоящая повстанческая армия.
Состав вооружённых сил самозванца был довольно пёстрым.
 Основу их составляли маргиналы всех мастей.
• Здесь были и  мятежные польские магнаты со своими личными отрядами, которые пытались свергнуть власть короля Сигизмунда.
• Здесь были  и  остатки войск Болотникова.
• Были среди воинов Лжедмитрия II и татары, и казаки, и даже авантюристы из числа дворян.
 На начальном этапе похода Речь Посполитая была занята своими делами и серьёзной поддержки самозванцу не оказывала.
Количество поляков в армии Лжедмитрия на момент начала выступления историки оценивают от нескольких сот до тысячи человек. И то по самым смелым подсчётам.
Понятно, что магнаты, прибывавшие к Лжедмитрию, знали к кому приходили на самом деле. Они считали его марионеткой и даже мысли не допускали, что он когда-нибудь будет править страной самостоятельно.
Роль марионетки ему отводили и московские бояре, противники Шуйского.
Но почему же к Лжедмитрию II начали приходить русские крестьяне?
Неужели они хотели себе такого царя?
• Одни приходили в его армию потому, что ненавидели Шуйского.
• Другие – потому, что ранее сражались за Болотникова.
• Ну а 3-и приходили к нему, так как помнили благополучное правление Лжедмитрия I и верили, что он действительно спасся.

***

В сентябре 1607 года войска самозванца были готовы.
Они насчитывали немногим больше 3000 человек.
10 сентября 1607 года Лжедмитрий II из Стародуба-Сиверского выступил в поход.
Естественно, самозванцу доверить командование армией магнаты и бояре не могли. К тому же у него не было соответствующих знаний и опыта.
 Поэтому возглавил войска один из них - пан Меховецкий.
Сторонники Лжедмитрия II с боями двигались по территории страны.
 На начальном этапе удача благоволила самозванцу. Мятежные войска взяли Почеп, Крапивну, Дедилов.
Самозванец 8 октября разбил под Козельском царского воеводу - князя Василия Фёдоровича Мосальского.  И штурмом овладел городом.
16-го он захватил Белев.
В начале октября его войска подошли к Туле.
Но, узнав о том, что царь Василий Шуйский взял охваченную смутой Тулу и пленил Болотникова и Лжепетра, Лжедмитрий II повернул к Карачеву.
Триумфальное продвижение мятежных войск самозванца замедлилось.
Через несколько недель вооружённые силы авантюриста пополнились остатками сторонников Болотникова. Их было около 4-х тысяч человек.
19 ноября Лжедмитрий II отправился к Брянску.
 И осадил город.
 Только чудом жителям удалось выдержать натиск большой армии. Через несколько дней на помощь им пришли царские войска под командованием воеводы Литвинова-Мосальского.
15 декабря 1607 года воины Мосальского, форсировав ледяную Десну вплавь, соединились с гарнизоном.
Совместными усилиями Брянск удалось отстоять.
Мятежникам пришлось, не солоно хлебавши,  отойти.
Они собирались у Орла и Кром.
Лжедмитрий II занял Орёл, где готовился переждать зиму.


***

 Лжедмитрий II некоторое время отсиделся в городе Орёл.
Он стремился завоевать доверие и расположение простого люда.
Чтобы привлечь на свою сторону крестьян, обездоленное население, он издал указ о холопах.
Жаловал им титулы, права и привилегии.
 Те польстились на обещания самозванца и встали под его знамёна. Хотя таких было относительно немного. Количество крестьянства в рядах самозванца оценивается в несколько тысяч человек.
К самозванцу стекались и уцелевшие защитники Тулы, и профессиональные вояки — шляхтичи и казаки, и новые отряды со всех «украин».
• С 4-мя тысячами поляков прибыл литовский магнат Роман Ружинский. Будучи крупным землевладельцем, Ружинский вёл расточительную жизнь и потому теперь нуждался в деньгах. На войне с Россией он мечтал сколотить огромное состояние. Но поскольку самозванец назначил вскоре его новым главнокомандующим всей своей армии, то Ружинский начал мечтать уже о власти над всей страной при царе-марионетке.
• После Ружинского к самозванцу с разрешения польского короля, который всё ещё продолжал называть себя другом Шуйского, прибыли другие магнаты со своими отрядами – Ян Пётр Сапега, Адам Вишневецкий и Александр Лисовский. Как и Ружинский, они тоже рассматривали эту войну как доходное предприятие.
Лжедмитрий II, приняв помощь польско-литовских магнатов, сам не заметил, как превратился в марионетку.
Как показало время, уже в тот момент он стал полностью зависим от шляхтичей и их капризов.
• После поляков прибыли и казаки – 3 000 запорожских и 5 000 донских.
Во главе донских казаков стоял уроженец Тернополя атаман Иван Заруцкий. Будучи в начале подданным польского короля, Заруцкий попал в плен к крымским татарам. Потом бежал. Но не в родные края, а на Дон, где вскоре стал атаманом. Он решил присоединиться к Лжедмитрию II, надеясь, что тот сделает его крупным военачальником и щедро наградит.
Всего же к концу зимы 1608-го года рать авантюриста насчитывала около 30 000 человек, но была очень разношёрстной.

***

С такой вот разношёрстной и разноплеменной армией весной 1608-го года Лжедмитрий II и Ружинский двинулись на Москву.
 В  начале апреля 1608-го года в  Зарайской битве отряд Лисовского нанёс поражение царской армии.
30 апреля (10 мая) — 1 (11) мая 1608 года царские войска (30 тысяч человек) под руководством Дмитрия Шуйского и Василия Голицына были разгромлены в сражении под Болховом.
После Болхова поход  Лжедмитрия II на Москву напоминал триумфальное шествие.
 Города встречали его хлебом-солью и колокольным звоном.
Города Козельск, Калуга, Звенигород сдались самозванцу без боя.
Путь на Москву был открыт.
Как считают историки, если бы Лжедмитрий II не медлил и сразу отправился в столицу, она сдалась бы ему без боя. Люди там были морально подавлены и не имели мотивации на сопротивление.
Однако Лжедмитрий II не спешил продвигаться вперёд, осторожничал.
Благодаря этой паузе Василий Шуйский укрепил Москву, а также собрал войско для нового наступления на силы самозванца.
Он выслал из Москвы новое войско под началом Михаила Васильевича Скопина-Шуйского и Ивана Никитича Романова.
Однако вскоре вскрылся дворянский заговор, который местная аристократия готовила против государя.  И из-за «шатости» царь скоро приказал войску срочно возвращаться в Москву.
Вместо боя с самозванцем пришлось возвращаться в столицу и арестовывать мятежников.
Лишённая серьёзного командования собранная армия царя проиграла бунтовщикам.
В начале июня были захвачены Борисов и Можайск.
Войско царя вновь проиграло.
25 июня (5 июля) произошла стычка на Ходынском поле с тем же результатом.
К началу июня самозванец беспрепятственно подошёл к Москве.
Однако взять город не удалось - для захвата столицы у «вора» сил явно не хватало.
 Дважды потерпев поражение - у Химок и на Пресне - Лжедмитрий II отошёл к подмосковному селу Тушино (19 вёрст от Кремля).
Там и стал укреплённым лагерем.
И там же будет в дальнейшем располагаться его «штаб-квартира» (отсюда и закрепившееся прозвище самозванца — «Тушинский вор»).
Именно в Тушино началось правление Лжедмитрия II и его «банды».
В конечном итоге он не сумел подчинить Москву, триумфально въехать в Кремль и занять трон.
Однако создал альтернативное правительство, взял под контроль добрую половину территорий страны, если не больше.
 Фактически после успешного выступления войск очередного авантюриста государство разделилось на 2 самостоятельные части.
 В стране наблюдался тотальный раскол и двоевластие.


***

После неудачи с взятием Москвы Лжедмитрий II с верными ему силами встал под столицей.
Здесь образовался так называемый «Тушинский лагерь».
Мятежники решили сломить сопротивление Москвы измором.
Воеводы Лжедмитрия II решили блокировать Москву, перекрыв все дороги, по которым шло его снабжение и сообщение с окраинами.
С этого момента «тушинцы» предпринимали регулярные походы на север и северо-восток, в замосковные города, стремясь отрезать Василия Шуйского от традиционно его поддерживавших Поморья, Среднего Поволжья, Перми и Сибири.
Василий Шуйский и его люди оказались заперты.
Ценой больших стараний царю удалось отбить у мятежников Коломну, чтобы город окончательно не задохнулся.
Образование тушинского лагеря ознаменовало переход государства в новое состояние.
• По выражению Н. М. Карамзина:
 «Народ уже играл царями, узнав, что они могут быть избираемы и низвергаемы его властию или дерзким своевольством».
По словам Н. М. Карамзина, у русского народа «действовала любовь к чудесному и любовь к мятежам».
• А профессиональный француз-наёмник русской армии Ж. Маржерет остроумно заметил, что:
 «Чернь московская была готова менять царей еженедельно, в надежде доискаться лучшего».
Царь Василий Шуйский терял контроль над Россией.
А «Тушинский вор» - так называли Лжедмитрия II современники -  контролировал,  чуть ли не половину государства,  и вовсю правил страной:
• подписывал указы,
• раздавал земли,
• встречался с иностранными послами.
Тут следует отметить, что его власть признавали не только внутри страны, но и за её пределами: к «царю» приезжали зарубежные посольства.
Чтобы подтвердить правомерность своих претензий на русский трон, Лжедмитрий хотел заполучить в «царицы» Марину Мнишек.
Самозванец вступил в переговоры с Юрием Мнишеком. И они быстро нашли общий язык.
Вскоре Марина Мнишек с отцом оказалась в Тушино.
Самозванец посулил ей 300 тысяч золотых рублей и доходы с 14 русских городов после воцарения в Москве.
 Она очень хотела оставаться русской царицей и потому  признала в нём своего мужа.
 Было совершено тайное венчание по католическому обряду.
Удостоверяя, что он и есть царь Дмитрий, вчерашняя вдова так вошла в образ, что многие города, до этого не поддержавшие самозванца, тут же присягнули ему.
К концу 1608 года в России сложилось фактическое двоевластие.
• Один центр находился в Москве.
• Другой — в Тушино.
И в Москве, и в Тушино сидели:
• Царь и царица.
• Патриархи (в Тушино привезли захваченного в Ростове митрополита Филарета (Фёдора Никитича Романова), которого и нарекли патриархом Московским). Его поддержка имела неоценимое значение для самозванца.
• У обоих царей были Боярская дума, приказы, войска.
• Даже монету на территории самозванца чеканили свою.
• Оба жаловали своим сторонникам поместья и мобилизовали ратных людей.
Надо сказать, что «Воровская» Боярская дума была достаточно представительной и состояла из различного рода оппозиционеров.
Её главой стал «боярин» (этот сан он получил от Лжедмитрия II) князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой. При московском дворе он был всего лишь стольником и перебежал к самозванцу одним из первых, прямо во время боя («с дела»).
Значительную силу в этой думе представляли родственники «патриарха» Филарета — боярин Михаил Глебович Салтыков, князья Роман Федорович Троекуров, Алексей Юрьевич Сицкий, Дмитрий Мамстрюкович Черкасский.
 Служили Лжедмитрию II и любимцы его предшественника — князь Василий Михайлович Рубец Мосальский и другие Мосальские, князь Григорий Петрович Шаховской, дворянин Михаил Андреевич Молчанов, а также дьяки Иван Тарасьевич Грамотин и Петр Алексеевич Третьяков.
Многие перебегали от самозванца к Василию Шуйскому и обратно, получая за новые измены всё новые и новые пожалования.
• Автор сочинения о «Смуте» Авраамий (Палицын) метко именовал их «перелётами». По его словам, бывало и так, что днём дворяне пировали в «царствующем граде», а «по веселии» одни отправлялись в царские палаты, а другие «в тушинские таборы перескакаху». Уровень нравственного падения современников, которые «царём же играху яко детищем», совершая многочисленные клятвопреступления, ужасал Палицына.
Эти «перелётные птицы» - бояре и дворяне - по нескольку раз переходили от Василия Шуйского к «царю Дмитрию» и обратно.
Например, приезжают от Василия Шуйского к Дмитрию - получают поместье, денежный оклад. А через 3 месяца возвращаются к Шуйскому и слёзно просят прощения. Получают от него оклад и поместья, а через 3 месяца движутся назад.
Доходило вплоть до того, что родственники договаривались между собой, кому ехать в Тушино, а кому оставаться в Москве, чтобы извлечь пользу и в одном лагере, и в другом.
Что характерно, это очень быстро перестало вызывать удивление современников. Потому что уровень морали, в том числе политической, упал очень низко. Люди просто зарабатывали деньги…
•   Вот как охарактеризовал ситуацию С. Ф. Платонов:
«В Москве, благодаря Тушину, все сословия дошли до глубокого политического разврата. Москвичи служили и тому, и другому: и царю Василию, и Вору. Они, то ходили в Тушино за разными подачками, чинами и «деревнишками», то возвращались в Москву и, сохраняя тушинское жалованье, ждали награды от Шуйского за то, что возвратились, «отстали» от измены. Они открыто торговали с Тушином, смотрели на него не как на вражий стан, а как на очень удобное подспорье для служебной карьеры и денежных дел. Так относились к Тушину не отдельные лица, а массы лиц в московском обществе… оба соперника… своим совместным существованием влияли растлевающим образом на народ, развращали его».
Страна всё быстрее погружалась в пучину хаоса.
Там и тут появлялись чудом выжившие «дети Ивана IV».
Лжедмитрий II беспощадно расправлялся с «родственничками», которые представляли для него прямую угрозу.
 А между тем, самозванец всё сильнее зависел от своих польских покровителей.
К декабрю 1608-го года он окончательно потерял всякую власть.
 Во главе лагеря Лжедмитрия II встали польские паны, которые сформировали особый орган правления. Сам же он растерял последние крохи авторитета и реального положения.

***

Судя по описаниям современников событий, «воровская» столица имела весьма неприглядный вид.
Вершина холма была усеяна шатрами польских гусар.
 Среди них стояла просторная рубленая изба, служившая «дворцом» для самозванца.
За «дворцом» располагались жилища русской знати.
 Простые люди занимали обширные предместья, расположившиеся у подножия холма. Наспех сколоченные, крытые соломой «сараи» стояли тут очень тесно, примыкая одна к одной. А жилища были битком набиты казаками, стрельцами, холопами и прочим «подлым» людом.
Тушинский лагерь представлял собой собрание людей разных национальностей (русские, поляки, литовцы, донские, запорожские и волжские казаки, татары), объединённых под знамёнами нового самозванца ненавистью к Шуйскому и стремлением к наживе.
Стан Лжедмитрия II, включавший деревянные строения и шатры, был хорошо укреплён и защищён с западной стороны рвом и валом, а с других сторон реками Москвой и Сходней.
• Историк Сергей Соловьев:
«Начали рыть землянки, для лошадей поделали стойла из хвороста и соломы. Для продовольствия поделили завоёванные волости между отрядами, и огромные обозы по первому пути потянулись к Тушину, на каждую роту приходилось по тысяче и больше возов; везли нам, чего только душа хотела, говорит один из тушинских поляков; наскучило жить в землянках, начали брать из ближних деревень избы и ставить их в обозе, у иного было две и три избы, а в землянках устроили погреба. Среди стана построили хоромы царю и царице, было им где поместиться просторно, и стан Тушинский превратился в город».

***

Перелом в отношениях между тушинским режимом и подконтрольными ему районами Замосковья и Поморья произошел с появлением в воровском стане литовского магната Яна Петра Сапеги с наёмниками инфляндской армии. Эти солдаты воевали за короля Сигизмунда III в Прибалтике, но, недовольные задержками в выплате жалованья, они двинулись искать счастья на востоке.
 После жарких споров между Ружинским и Сапегой был произведён раздел:
• Ружинский остался в Тушино и контролировал южные и западные земли.
• А Сапега встал лагерем под Троице-Сергиевым монастырем и взялся распространять власть самозванца в Замосковье, Поморье и Новгородской земле.
На севере России «тушинцы» действовали ещё наглее, чем на западе и юге: они беззастенчиво обирали население.
 Польские и литовские полки и роты, разделив дворцовые волости и сёла на «приставства», под видом сбора налогов и кормов занимались грабежами.
 В обычное время сборщики с каждой сохи (единица податного налогообложения) получали 20 рублей; «тушинцы» же выбивали по 80 рублей с сохи.
Сохранились многочисленные челобитные на имя Лжедмитрия II и Яна Сапеги крестьян, посадских и землевладельцев с жалобами на бесчинства войск.
 «Приезжают к нам ратные люди литовские, и татары, и русские люди, бьют нас и мучат и животы грабят. Пожалуй нас, сирот твоих, вели нам дать приставов!» — отчаянно взывали крестьяне.
Особый интерес для грабителей представляли старинные русские города, центры епархий, в которых находились епископская казна и сокровищница.
Так, в октябре 1608 года сапежинцы разграбили Ростов. Жители были «присечены», город выжжен.
Были захвачены или добровольно «целовали крест Вору» Суздаль, Переяславль-Залесский, Ярославль, Юрьев-Польской, Углич, Владимир, Вологда, Кострома, Галич, Муром, Касимов, Шацк, Алатырь, Арзамас, Рязань, Псков…

***

70-ти тысячное войско самозванца держало Москву в осаде в течение 21-го месяца – с 1608-го по 1610-й год.
Довольно интересной и разнообразной была картина военного лагеря «Тушинского вора».
• Н. И. Костомаров писал:
«Пёстрота была чрезвычайная, как в одежде, так и в нравах, и в речи. Всего более, должна была бы слышаться там речь южнорусская, потому что из Южной Руси было больше половины народа. Всего войска в Тушине было: поляков до 18 000 конницы и 2000 пехоты, да сверх того запорожских казаков тысяч тридцать да донских пятнадцать. Затем следует прибавить московских людей неопределённое число.. Сами предводители не знали, сколько их было, ибо одни убывали, другие прибывали. Главная сила «вора» была в казачестве, которое стремилось к ниспровержению прежнего порядка и к установлению казацкой вольницы. У казаков, постоянно поддерживаемых приливом того, что не уживалось в Польше, Литве и Московском государстве, образовался, хотя неясно и неопределённо, свой образец общественного строя: отсутствие родовитости и равенство по происхождению, отсутствие писаного закона и замена его волей общества, выборная власть и выборный суд – затем личное право каждого идти куда угодно».
О «славных подвигах» буйного и разного по составу воинства самозванства осталось немало свидетельств очевидцев того страшного времени.
•    Опираясь на них, историк рисовал такую картину:
«Козаки, татари, литва, поляки вривались загородами в поселення, катували вогнем і залізом господарів, вимучували у них гроші, забирали одяг, збіжжя. Мало того, що брали все, чим самі могли скористатися, але й винищували заради потіхи надбання російської людини: вбивали худобу, кабанів і кидали м'ясо у воду або звірам, розсипали хліб і топтали кіньми. Знущаючись над російським народом, козаки гвалтували матерів і сестер перед очима синів і братів, не жаліли малих дівчаток і, розтливши їх, віпускали голими і скривавленими. Були випадки, що жінки, рятучючись від безчестя, різалися перед очима лиходіїв, виривалися від них, кидалися в річку. Дівчата і жінки, тікаючи від насильства, напівголі від убогості, замерзали в лісах і полях.
Не дуже церемонно вони поводилися зі святинею церков і з ченцями. Нападуть на монастир, вимагають у ченців гроші, катують вогнем, примушують рубати дрова, прати білизну, варити пиво, возити вантажі, чистити коней; підганяють їх палицями і стусанами; розгулявшись вдосталь, задля забави пани примушували ченців і черниць співати сороміцькі пісні і танцювати, а хто стане упиратися, того вбивали, обдирали оклади з ікон в церквах, брали чаші і начиння, заганяли худобу до церкви, годували собак у вівтарях, із царських дверей влаштовували собі ліжка».
• Современник говорил:
«І перетворилися тоді житла людськи на житла диких звірів: ведмеді, вовки і лисиці почали мешкати на місцях сіл людських, і хижі птахи з густих лісів зліталися над купами людських трупів, і гори могил споруджувалися на Русі».
•   Другой очевидець – немец -  говорил:
 «Камень бы заплакал про тогдашние лиха земли Московской».

***

Основу вооружённых сил Лжедмитрия II составляли польские шляхтичи и казаки.
Польский дворянин М. Мархоцкий - автор «Истории Московской войны», сообщаЛ, что всего в войске Лжедмитрия II было 30 тысяч украинских казаков и 15 тысяч донских.
Значительной частью казаков в лагере Лжедмитрия II командовал полковник Александр Лисовский.
Среди воевод самозванца он был самым безжалостным.
По свидетельству немецкого наёмника - активного участника событий «Смуты» Конрада Буссова, Лисовский во время своих походов против городов и уездов, которые поддерживали Василия Шуйского, не щадил никого, «убивая и истребляя всё, что попадалось на пути: мужчин, женщин, детей, дворян, горожан, крестьян».

***

Лжедмитрий II был послушной марионеткой в руках польской шляхты, которая сумела взять под свой контроль северо-запад и север русских земель.
В этот период в стране установился фактически режим безвластия…
Отряды интервентов отправлялись из Тушина рыскать по русским землям, грабя, разоряя и притесняя население.
В ответ создавались народные ополчения.
 Уже в 1608 году Ярославль, Кострома и другие города Поволжья стали очагами освободительного движения.
Русские люди поднимаются на насильников и грабителей.
• В Нижнем Новгороде отбивалось от «тушинцев» и восставших народов Поволжья ополчение во главе с князем Александром Андреевичем Репниным и Андреем Семеновичем Алябьевым.
• Держались Шуйского Переяславль-Рязанский (Рязань), где сидел лидер рязанского дворянства Прокопий Петрович Ляпунов, Смоленск, в котором воеводствовал боярин Михаил Борисович Шеин, Казань и Великий Новгород.
• В Нижнем Поволжье воевал с «воровскими людьми» — русскими «тушинцами», а также татарами, чувашами, мари — боярин Федор Иванович Шереметев.
Осенью 1608 года он двинулся вверх по Волге, собирая по дороге верные царю Василию силы, в том числе привлекая на свою сторону потомков ливонских немцев, сосланных Иваном Грозным.
• Доблестно в течение 16 месяцев (с сентября 1608 года по январь 1610 года) сражалась крепость Троице-Сергиева монастыря против польско-литовских отрядов Яна Петра Сапеги.
 Сильная 15-тысячная армия опытного полководца так и не смогла сломить сопротивление гарнизона из 2400 стрельцов, дворян, местных крестьян, монастырской братии и слуг во главе с архимандритом и воеводами князем Григорием Долгоруким и Голохвостовым.
Осада длилась более 15-ти месяцев.
 Не помогли «тушинцам» ни большие силы, ни штурмы, ни блокада обители, не опустошение её окрестностей.
Защитники отбили все приступы врага.
Ни жестокий голод, ни цинга не заставили защитников крепости сдаться…
• Выступления против польских захватчиков прошли в ряде крупных городов Севера: Новгороде, Вологде, Великом Устюге..
• Когда под Коломной — одним из немногих городов, сохранявших верность Шуйскому, — появились мятежники, царь отправил против них стольника князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Тот разбил их в селе Высоцком, что в 30 верстах от Коломны, и «языков многих захватил, и многую у них казну и запасы отнял».

Однако такие успехи были нечастыми…

 ***

Царь Василий Иванович понимал, что самостоятельно, в одиночку, «тушинских воров» он не разгромит.
А народно-освободительная война, которая уже полыхала на Руси, пугала и его, и бояр.
Поэтому правительство Шуйского не пошло по пути поддержки и формирования народных ополчений во главе с популярными воеводами.
Шуйский предпочёл иностранцев.
 Выбор пал на Швецию. Шведы были врагами поляков. А король Карл IX был дядей польского монарха Сигизмунда III и отнял у племянника шведский престол.
Швеция стремилась использовать затруднения России, округлить свои владения за наш счёт и помешать Речи Посполитой занять Москву.
Переговоры в Великом Новгороде со шведами вёл родственник царя, уже успевший отличиться в войне с болотниковцами - Скопин-Шуйский.
В феврале 1609-го года был заключён Выборгский договор.
Швеция предоставила войско под началом Делагарди. В основном это были наёмники из Европы – разного рода немцы, шотландцы и пр.
Правительство Шуйского уступало Корелу с уездом, платило наёмникам высокое жалованье.
Скопин-Шуйский собрал на севере ополчение.
 И 10 мая начался поход князя Михаила Васильевича Скопин-Шуйского с целью «очищения»  Русского государства от «воров».
Весной того года север России был охвачен восстанием против «Тушинского вора». Земские отряды нападали на «тушинцев», убивали и изгоняли их. Совместно с ними действовали и воеводы Скопина-Шуйского.
Пока князь Михаил Васильевич наводил порядок на севере страны и воевал с «тушинцами» в Верхнем Поволжье, в Москве было неспокойно.
Предательство и мятеж проникли уже и в сам царствующий град, вера в правительство, верность царю ослабели. Беспрестанное кровопролитие многих подвигло к мысли о смене несчастливого Василия IV.
В феврале 1609-го года князь Роман Гагарин, сын известного опричника Тимофей Грязной, рязанский дворянин Григорий Сунбулов «и иные многие» выступили против государя и стали убеждать бояр низложить Василия Шуйского. Впрочем, их призывы поддержал только князь Василий Васильевич Голицын. «Шум» поднялся на Лобном месте, куда мятежники привели патриарха. Но Гермоген твёрдо держал сторону Шуйского.
 Сам царь не побоялся появиться перед бунтовщиками, и они отступились.
Участники неудачной попытки переворота и сочувствовавшие им — 300 человек — перебежали в Тушино.
Вскоре был открыт и новый заговор. На одного из ближайших к Василию IV бояр — Ивана Федоровича Крюка Колычева — поступил донос, что он замышляет убить царя в Вербное воскресенье 9 апреля. Разгневанный Василий Шуйский приказал пытать Колычева и его сообщников, а затем казнить их на Пожаре (Красной площади).
Но и после этого против царя не раз поднималось возмущение.
Освобождение северных земель от «тушинцев» затянулось на несколько месяцев.
Зато войско князя Скопина пополнялось отрядами местного ополчения.
В обстановке хаоса и разрухи, воцарившейся при Василии Шуйском, местные сообщества («земские миры») сами начали организовывать оборону и защищаться от хищных разбойников, грабивших русские земли под знаменами царя Дмитрия. Постепенно эти отряды сливались в крупные соединения, пока, наконец, северное ополчение не примкнуло к армии Скопина-Шуйского.
Летом князь разбил «тушинцев» в нескольких сражениях.
Но дальнейшее продвижение к Москве задержалось из-за споров с наёмниками. Они требовали обещанных денег.
Михаил Скопин-Шуйский в октябре 1609-го года разбил войска Яна Сапеги и Александра Зборовского.
И обосновался в Александровской слободе, где возник своеобразный штаб освободительного движения.
В ноябре с ним соединился боярин Шереметев, который привёл ополчение низовых городов (Нижняя и Средняя Волга). По пути он подавил бунт нерусских народностей Поволжья и взял приступом отчаянно сопротивлявшийся город Касимов.
В декабре Скопин и Делагарди восстановили союз.
Войско М. В. Скопина-Шуйского в январе 1610 года смогло разбить «тушинцев» и снять осаду с Троице-Сергиева монастыря.
12 марта 1610 года Скопин-Шуйский во главе войска торжественно вошёл в Москву и был встречен ликующим народом.
Но среди торжествующей толпы был один человек, сердце которого переполняли злоба и ненависть.
«Князь Дмитрий Шуйский, стоя на валу и издали завидев Скопина, воскликнул: «Вот идет мой соперник!» — повествует современник этих событий голландец Элиас Геркман.
У брата царя - Дмитрия Ивановича Шуйского - были основания опасаться молодого воеводы. В случае смерти бездетного государя он должен был занять трон. Но огромная популярность Скопина-Шуйского внушала ему страх, что народ провозгласит наследником, а затем и царем князя Михаила Васильевича. Некоторые источники свидетельствуют, что и сам Василий IV побаивался стремительно набиравшего известность и политический вес Скопина-Шуйского.
Наиболее подробно излагает дальнейшие трагические события «Писание о преставлении и погребении князя Скопина-Шуйского». Согласно ему на крестинах княжича Алексея Воротынского крёстная мать — «злодеянница» княгиня Екатерина Шуйская (жена князя Дмитрия Ивановича Шуйского и дочь опричника Малюты Скуратова) — поднесла своему куму Михаилу Васильевичу Скопину-Шуйскому чашу с ядом.
Молодой полководец проболел несколько дней и скончался 23 апреля 1610 года.
С плачем и криками толпы народа проводили тело князя на погребение в царскую усыпальницу — Архангельский собор в Московском Кремле.
Царя, и прежде не пользовавшегося особой любовью, со смертью Скопина-Шуйского стали ненавидеть как виновника его гибели.

***

Между тем Лжедмитрий II, как и Василий IV в Москве, давно уже чувствовал себя неуютно в своей «столице» — Тушино.
Народная война против «воров», неудачи в деле осады Москвы, успехи Скопина на севере и других царских воевод (Шереметева, Пожарского и т.д.) привели к разложению Тушинского лагеря.
Но главный удар по «тушинцам» нанесла Польша.
Польский король Сигизмунд III решил, что время пришло. Хватит полякам прикрываться самозванцем, пора идти и брать плоды победы над Россией.
 И в сентябре 1609-го года Сигизмунд III объявил войну России и осадил Смоленск.
Король призвал польские отряды, которые «служили» «Тушинскому вору», идти под его знамя.
Сначала тушинские поляки взбунтовались, они считали Россию своей добычей. Составили конфедерацию и потребовали, чтобы король покинул Россию. Однако один из ведущих командующих Ян Сапега к конфедерации не примкнул и потребовал переговоров с Сигизмундом.
Поляки и тушинские бояре начали переговоры с королем. От короля прибыло посольство во главе со Станиславом Стадницким.
 Полякам обещали щедрое награждение за счёт русской казны и в самой Польше.
Русским также обещали щедрую награду, сохранение веры.
В феврале 1610 года было заключено соглашение о призвании польского королевича Владислава на московский престол.
Теперь самозванец шляхтичам был не нужен. Среди поляков, окружавших самозванца, возник план передать «Тушинского вора» в руки короля, а самим выступить на его стороне и добыть ему или его сыну Владиславу московскую корону.
Попытка самозванца напомнить о своих правах вызвала смех у гетмана Ружинского.
В Тушино некогда верные люди начали угрожать самозванцу расправой.
Почувствовав опасность, в  декабре 1609-го года Лжедмитрий II с помощью казаков пытался сбежать. Но был задержан. Его поместили под домашний арест.
Однако с помощью верных людей в конце декабря «Тушинский вор» («тушинский царик») всё же смог сбежать.
Он переоделся простым мужиком, зарылся в повозку с навозом, и в таком виде его вывезли в Калугу.
С ним ушли некоторые шляхтичи, князь Трубецкой и атаман Иван Заруцкий с казаками.
Часть поляков во главе с Тышкевичем, которые не хотели подчиняться Сигизмунду, последовали также в Калугу.  Большинство же польских отрядов ушло к королю Сигизмунду III.
Ружинский с верными ему поляками тоже решил присоединиться к королю.
Оставаться в Тушино уже не имело смысла. С севра наступал Скопин, которого с трудом ещё сдерживал Сапега. На юге, в Калуге, собиралась новая рать самозванца. Ружинский двинулся к Волоколамску, в Иосифо-Волоцкий монастырь.
 В марте 1610-го года его воины сожгли лагерь и ушли.
По пути большая часть русских «воров» разбежалась. Сам Ружинский заболел и скончался.
Войска Шуйского рассеяли остатки «воров» в районе Тушино.
Тушинский стан опустел:
• сторонники короля — боярин Салтыков, князь Рубец Мосальский, князь Юрий Дмитриевич Хворостинин, дворянин Молчанов, дьяк Грамотин и другие — уехали к нему под Смоленск,
• а сторонники самозванца — в Калугу.


***

Бежавший от Москвы Лжедмитрий II укрепился в Калуге.
Самозванец создал там новый двор.
В начале 1610-го года политический авантюрист взялся за самостоятельную деятельность.
 Он желал собрать новые войска.
 На сей раз Лжедмитрий II:
• Опирался на русский народ.
• Давил на патриотические чувства.
• Пугал польской угрозой, засильем иноземцев.
• Он призывал убивать польских и литовских «воров».
• Стращал русских людей стремлением Сигизмунда к полному порабощению России и её католизации.
Царь «Дмитрий» клялся, что не отдаст ни пяди русской земли, и умрёт за православную веру.
Этот порыв был многими поддержан.
Лжедмитрию снова присягнули многие города.
 Вокруг самозванца сформировалась новая армия, в которой уже преобладал русский элемент.
К слову. Позднее многие из сторонников самозванца стали активными деятелями Первого и Второго ополчений.
 В Калуге, как ранее в Тушино, была создана своя система управления страной.
Самозванец собрал значительные военные силы.
Калужский «вор» приказал всем городам, которые были на его стороне, хватать поляков, их самих и добро вести в Калугу.
В короткие сроки «Дмитрий» собрал большую казну, наполнил темницы иностранными заложниками.
Весной 1610 года рать самозванца значительно окрепла и отбила у Шуйского Арзамас и Старую Руссу.
Сапега, побыв в лагере короля у Смоленска и ничего не добившись, в июне снова присоединился к царю «Дмитрию».

***

 Летом 1610-го года  подготовка к новому походу была завершена.
Самозванец на этот раз  повёл войну уже с 2-мя государями:
• московским царём Василием Шуйским и
• польским королем Сигизмундом.
Начался новый поход Лжедмитрия II на Москву.
По пути его силы захватили несколько городов.
В то же время польская армия под началом гетмана Жолкевского двинулась тоже на Москву.
Русская армия была уничтожена в битве при Клушино.
Поляки приближались к Москве с запада.
 В июле Сапега выдвинул войска «калужского царя» к Москве.
Люди самозванца обратились к московским боярам. Они предложили им свергнуть Василия Шуйского и обещали точно так же поступить со своим правителем. После чего планировали избрать нового государя и тем самым закончить братоубийственную войну. Противники тогдашнего царя приняли это предложение.
27 июля 1610-го года Василий Шуйский потерял власть, свершился дворцовый переворот.
Однако сторонники Лжедмитрия II и не думали делать то же самое.
Вместо этого они потребовали признать власть самозванца.
Москвичам предложили открыть ворота и встретить «законного государя».
 2 августа самозванец обосновался в Коломенском.
 3 августа под Москвой появился отряд Жолкевского.
Московские бояре предпочли дать присягу царю Владиславу.
Московская присяга оттолкнула от «Семибоярщины» большую часть Русской земли.
 На Руси наступил апогей анархии.
 Многие города и селения предпочли власть «истинного царя Дмитрия», польскому принцу с охвостьем из московских бояр.
Хорошо действовала и патриотическая пропаганда «калужского царя».
 В самой столице многие видные люди снова стали налаживать связи с самозванцем.
 Анархия в стране нарастала.
Миф о «добром царе» снова ходил по Руси.
 Ему присягнули многие города, которые раньше противостояли «тушинским ворам».
На сторону Лжедмитрия II встали Коломна, Кашира, Суздаль, Владимир и Галич.
В его войска толпами вливались казаки, представители городской бедноты и холопы.
Дворяне же, бывшие в калужском дворе, наоборот, бежали в Москву.
Началась новая волна насилия над дворянством.
Угроза со стороны лагеря Лжедмитрия II заставила «Семибоярщину»  впустить поляков Жолкевского в столицу. 
Пан Жолкевский отогнал «калужских воров» от Москвы.
Самозванец вернулся в Калугу.

***

«Калужский царь» продолжал расширять свою сферу влияния.
Его войска начали занимать города на юге и юго-западе – Козельск, Мещовск, Почеп и Стародуб.
 «Дмитрию» присягнула Казань и Вятка.
 Он становился центром кристаллизации русского сопротивления иностранной интервенции. Его посланцы открыто агитировали за «сына Ивана Грозного». Стражники и дворяне ничего не могли поделать, простой народ внимательно слушал посланцев «Дмитрия».
С того момента как к власти пришла «Семибоярщина», между войсками Лжедмитрия II и польскими интервентами началась открытая война.
Противостояние шло с переменным успехом, коренного перелома не могла добиться ни одна из сторон.
Сам «добрый царь» всё больше напоминал грозного самодержца.
Подозревал бояр в предательстве. Его «опричники» хватали придворных и казнили.
Пленных поляков пытали и топили.
 Сапега снова перешёл на сторону противника.
Лжедмитрий II боялся покушений и потому окружил себя охраной из немцев и татар.
В Калужском лагере царила атмосфера подозрительности и жестокости.
 По ложному доносу Лжедмитрий II приказал казнить Альберта Скотницкого - бывшего ранее капитаном стражи Лжедмитрия I и калужским воеводой Болотникова.
 И обрушил свой гнев на всех немцев.
«Семибоярщина»  в это время организовала наступление.
Правительственные войска отбили Серпухов и Тулу, создали угрозу Калуге.
«Дмитрий» собирался отступить в Воронеж - поближе к казачьим областям.
Самозванец планировал:
• привлечь к войне Крым и Турцию,
• пополнить армию казаками,
• начать новое большое наступление на Москву.
Однако атаман Заруцкий и князь Урусов разгромили неприятеля, захватили много поляков в плен.
Заруцкий из Тушинского лагеря последовал в королевский стан под Смоленском (очевидно решил, что звезда «царька» закатилась), затем с Жолкевским прибыл в Москву. Но отношения с панами не заладились. И Заруцкий вернулся к самозванцу.
Осенью 1610-го года из королевского лагеря под Смоленском в Калугу прибыл касимовский хан Ураз-Мухаммед.
Касимов был верной опорой первоначально Болотникова, а затем и Лжедмитрия II. Поэтому самозванец принял его с почётом.
Однако получив донос о злых намерениях хана, «Тушинский вор» заманил его на охоту, где тот был убит (произошло это 22 ноября).
• Очевидец событий - германец Конрад Буссов, находившийся в то время при самозванце, отмечал:
 «После неудачной попытки взять Москву летом 1610 года самозванец отступил к Калуге и стал готовиться к новому походу. Но сын Ураз-Мухаммеда донес Лжедмитрию, что отец собирается прикончить самозванца. И Лжедмитрий решил опередить касимовского царя. Во время охоты за Окой он напал на ничего не подозревавшего Ураз-Мухаммеда и убил его. Тело бросил в воду. Чтобы скрыть убийство, Лжедмитрий поскакал к своей свите, крича, что хан намеревался убить его, но он — Лжедмитрий — чудом спасся».

***

Но самозванец ненадолго пережил касимовского хана.
Начальник охраны Лжедмитрия II ногайский князь Пётр Урусов решил отомстить ему за смерть хана.
 Была у Урусова и другая причина для мести: ранее «Тушинский вор» велел казнить окольничего Ивана Ивановича Годунова, приходившегося свойственником князю.
11 (22) декабря 1610 года самозванец - «ничтожный обманщик и плут» - выехал в санях на прогулку.
 В версте от Калуги Пётр Урусов приблизился к саням и выстрелил в него из ружья, а затем отсёк ему саблей голову.
• Вот как описал убийство Лжедмитрия II его сподвижник поляк Иосиф Будило:
 «Когда однажды царь по обычаю выехал из Калуги и при нём кроме Урусова и татар не было никого, — было только несколько бояр, которые стояли у него у саней — то Урусов, прискакав к саням на коне, рассёк царя саблей, а младший брат его отсёк царю руку. Русских они оставили в покое; те, отскочив в сторону, просили помиловать их. Другие татары сорвали с царя одежду и бросили его нагого. Потом уже приехали в орду посланные от царицы, отыскали тело и там же похоронили».
• А так рассказал об убийстве самозванца Буссов:
 «В это утро он поехал на санях на прогулку, взяв с собой по обыкновению шута Петра Кошелева, двух слуг и татарского князя с 20 другими татарами. Когда же Дмитрий отъехал в поле на расстояние в четверть путевой мили, открылся тайник, в котором долго была заключена злоба татар на Дмитрия. Князь Пётр Урусов подъехал, как только мог ближе к саням Дмитрия, стал льстить ему и так смиренно говорить с ним, что Дмитрий не смог заподозрить ничего дурного. Князь же, очень ловко приготовившись к нападению, выстрелил в сидевшего в санях Дмитрия. Затем, выхватив саблю, снёс ему голову и сказал:
«Я научу тебя, как топить в реке татарских царей и бросать в тюрьму татарских князей, ничтожный обманщик и плут. Мы преданно тебе служили, а теперь я возложил на тебя ту самую последнюю корону, которая тебе подобает».
Совершив убийство, татары, составлявшие охрану Лжедмитрия II, ускакали в Крым.
Весть о смерти самозванца принёс в лагерь сопровождавший его в поездке шут Петр Кошелев.
В Калуге люди любили «доброго царя»:
«Въ Калуг; же ув;даша то, что кн. Петръ Урусовъ убилъ вора, взволновашася градомъ вс;мъ и татаръ побиша вс;хъ, кои въ Колуг; были; его жь вора взяша и погребоша честно въ соборной церкве у Троицы».
Калужане похоронили «царя Дмитрия» в Троицкой церкви.
А через несколько дней Марина Мнишек родила сына, которого крестили по православному обряду и нарекли Иваном в честь его мнимого деда.
 Остатки армии Лжедмитрия II принесли присягу новорождённому «царевичу».

***

Смерть Лжедмитрия II имела огромное значение, предопределив дальнейшее развитие событий. Движение, направленное против поляков и русских изменников, смогло освободиться от авантюристического элемента, связанного с личностью самозваного претендента на престол.
Теперь основными лозунгами противников польского владычества стали изгнание иноземцев и созыв Земского собора для выборов нового законного царя (к тому времени Василий Шуйский был низложен — 17 июля 1610 года).
Лица, ранее поддерживавшие поляков из страха перед самозванцем, стали переходить на сторону их противников.
Вместе с тем анархические элементы потеряли свою главную опору: лишившись идеи службы «законному царю», они превратились в обыкновенных разбойников.
Сын Марины Мнишек и Лжедмитрия II Иван, получивший в Москве прозвище «Ворёнок», был слишком мал, чтобы стать вождём движения.
Согласно «Новому летописцу», сторонники самозванца в Калуге отказались присягнуть королевичу Владиславу и объявили, что принесут присягу тому царю, который «будет на Московском государстве».

Смута продолжалась…