Глава 14. Безымянный сииман. Про детство

Наш микройрайон прикреплен к городу 12-м автобусом. Остальные кварталы – до нашего и после него, а также вокруг – имеют хорошую инфраструктуру и много маршрутов муниципального транспорта. А наш, как и в допотопные времена, сиротливо висит на веревочке 12-го.

Пейзаж за грязноватым окном все эти годы не меняется, кроме, разве что, вывесок. Вот, к примеру, из-за поворота выкатилась круглая синяя блямба нового продуктового магазина. Вывеска – стилизация под старину: там и надстрочная «эоэ», и хвостики у закрытых гласных, все, как сто двадцать лет назад и ранее.

Я каждый раз удивляюсь этому стремлению подмазаться к тем временам. Ведь не осталось уже никого, кто застал бы эту версию грамматики в школах, и горе-стилизаторы по незнанию постоянно ошибаются. К примеру, на этой вывеске средняя перекладина у «э» такая же, как у обычной буквы, а ведь в дифтонгах она должна быть сквозной, вылезать из «спины» буквы «э». Но объяснять этим людям бесполезно, им лишь бы красиво было. Нелепо даже предполагать, что сочинители названия и выбиратели дизайна хотя бы в мыслях держат поход в Библиотеку, вот и имеем что имеем.

Впрочем, пусть их.

- Остановка «Ипнозал Орел». Входящие, за проезд оплачиваем.

В салон поднялись две синны с маленькой девочкой. Вернее, они почти вкинули ее в автобус – она висела у них на руках, как на качелях, так что сперва они ее вбросили внутрь, а потом сами поднялись. Ступеньки вдвинулись, двери закрылись, автобус резко дернулся и все трое с веселым смехом упали на широкое боковое сиденье возле кабины водителя. Дети любят там сидеть: и пульт управления автобусом видно, и дорогу впереди, и в обычные окна можно смотреть. Девочке было года четыре, она поднимала много милого шума, но на нее не шикали – матери были такие же шебутные. Вся троица принялась играть в слова, причем девочка выдумывала их на ходу, и все трое покатывались со смеху, заражая весельем остальных пассажиров автобуса.

А я завидовал девочке. У нее было то, чего не было у меня. Свобода самовыражения. На меня не то, чтобы шикали, но постоянно призывали к порядку. Любимая фраза отцов – «Внизу люди живут». Это когда я бегал или прыгал дома. «Что ж ты так кричишь?» - без осуждения, просто с недоумением. Это когда я пел или громко разговаривал – как вот эта девчушка сейчас…

Нельзя сказать, чтобы у меня было тяжелое детство. Тройка была полная, отцы хорошо зарабатывали, я не страдал от отсутствия книжек или игрушек. Но частенько мне мечталось стать невидимкой. Чтобы можно было делать, что угодно, бегать, прыгать и ходить где и как угодно, а тебе бы никто слова не сказал. Однако, я читал много фантастики, а там жизнь невидимок описывалась весьма непривлекательно, ведь физиология выдавала главного героя, где бы он ни жил – хоть в пустыне, хоть на болотах.

Постепенно мое желание стать невидимым трансформировалось: мне захотелось уметь становиться просто очень-очень маленьким. Совсем маленьким. С муравья размером. А еще лучше – мочь варьировать размеры от нормальных до муравьиных. Сидишь себе, раскрашиваешь картинки, и вдруг к тебе подходят со стаканом сывороточного киселя – полдник. Ты послушно киваешь: мол, сейчас, докрашу и выпью, а едва взрослый отворачивается, ты уменьшаешься до муравья и выбегаешь гулять прямо меж оконных рам. А когда тебя зовут ужинать, ты уже снова нормального размера, а кисель на ужин не пьют, вот ты и спасен.

Даже сейчас, будучи уже давно взрослым сииманом, я не понимаю, зачем детей мучают, силком впихивая в них то и это. За свою жизнь я наблюдал много волн всяких поветрий по теме полезности и здоровья.
Пейте кисель на полдник, он уберегает от ссушивания желудка. Не пейте кисель на полдник: он слишком увлажняет глазные мешки, избыток слизи ведет к снижению зрения в сумерках.
Ешьте птичьи яйца, только в них есть натуральный белок. Не ешьте птичьи яйца более двух штук в неделю: переизбыток белка увеличивает газовыделение. Ешьте по четыре птичьих яйца в неделю, это как раз недельная норма белка, но исключительно в сочетании с морской капустой: йод гасит газообразование.
Мойте руки по возвращению с улицы, там микробы. Не мойте руки по возвращению с улицы, микробы – наши друзья. Мойте руки по возвращению с улицы, но без мыла: грязь смоется, а микробы останутся. Не мойте руки, а брызгайте на них очищающей пенкой: эффект как от воды, но пенка дешевле…

В детстве моим персональным адом был не только сывороточный кисель, но и пенка – у меня от нее кожа роговела из-за аллергической реакции. Но в школах на входе стояли проверяющие и отправляли домой тех, у кого индикатор показывал отсутствие применения пенки. Сейчас мне грустно вспоминать это, зная, что усиленная пропаганда пенки велась из-за того, что брат тогдашнего спикера держал фабрику по ее производству, и это просто был способ дать ему развернуть свой бизнес на всю страну.

Перестраивать дома придумали тоже наверняка по этому принципу: есть у кого-то там наверху кирпичный заводик – есть повод объявить, что жить в деревянных домах вредно для здоровья. Сейчас вот эрмопласт вовсю внедряют – тоже не беспричинно наверняка. Ведь давно уже придумано энергожилье: ставишь версиниевую пирамидку определенного размера и нарезки, и пожалуйста – вокруг нее появляется частотное поле. Не надо строить никакие стены, не надо ничем их красить и обклеивать изнутри, не надо делать ремонты – нужно только возвести забор, чтобы в твой «дом» никто не врезался случайно. Поле укроет тебя от ветра, осадков и любопытных глаз – изнутри ты видишь все, а снаружи окружающие будут видеть только легкое марево, как над раскаленным песком.

Но это никогда не пустят в массовое использование, потому что сразу же разорятся производители кирпича, эрмопласта, крепрастворов, обоев, побелки и много чего еще. Владельцы этих бизнесов – все чьи-то родственники. Ни один политик не подставит под удар финансовое благополучие своего клана.