Виктория Борисовна. Черновая зарисовка

 Неизменно в десять ноль-ноль, недовольно поскрипывая, отворялась входная дверь, чтобы впустить в еще минуту назад наш уютный, пахнущий кофе и канцелярией мирок, Ее.
 Первой на перемену в офисной ауре реагировала пальма у лифта. Она при появлении солидной фигуры старшего кассира заметно приосанивалась, подобострастно протягивая ей навстречу услужливые перистые листья. Затем приходил в движение и остальной офисный планктон, спешно распределяясь согласно закрепленным рангам.
 Нашу Викторию Борисовну можно было характеризовать как женщину трудноопределимого возраста и окраса. С мышиным куцым хвостиком, невысокая, но зато с формами, вполне достойными кисти Рубенса...да что там, Тициана.
 И мне думается,она прекрасно это сознавала...
С победоносным видом пронося свое тело мимо наших открытых, оголенно-беззащитных офисных норок.
 И считалось дурной приметой поймать на себе ее обманчиво-рассеянный близорукий взгляд.
  Она застывала на месте, морщила высокий лоб, отчего к переносице сходились густые чёрные брови, видимо, призванные внести нотку суровости в ее обесцвеченный облик.
 Затем удивительным для неё высоким звонким голосом изрекалось нечто вроде:
  "Шарова, вы, кажется, опять забыли про дресс-код, это же не публичный дом!
  С минуту она гипнотизировала жертву,и когда решала, что сопротивление  окончательно сломлено, довольно улыбалась. И её массивная фигура тут же оживала и плыла дальше, подобно сторожевому кораблю, неусыпно стерегущему границы.
  Окончив свой дежурный обход, Виктория Борисовна шествовала в направлении кабинета главного бухгалтера, и вслед ей с облегчением выдыхал весь офисный планктон, не исключая, и пальму у лифта.
  Ровно в десять-пятнадцать в кабинете раздавался осторожный стук, и дверь слегка приотворялась. 
 Сначала в образовавшуюся щель просовывалась голова, и в случае отсутствия противодействия с моей стороны, с поражающей ловкостью ввинчивалось и все её массивное тело. Передо мной представала женщина средних лет тучного телосложения, одетая в неизменный строгий костюм, состоящий из юбки и наглухо застегнутого пиджака с поднятом воротом, отчего казалось, что голова начинается сразу от туловища.
  От осанистой важности старшего кассира не оставалось и следа, вся она как бы сдувалась, теряла контуры, а спрятанные за стеклами толстых очков мутно-голубые глаза  довершали ее  сходство с крупной сонной мухой, давно потерявшей способность летать.
 В восемнадцать- тридцать Виктория Борисовна, подобно тяжелогруженному судну, рискующему в любой момент сесть на мель, покидала воды родного порта