The Universe Древние обещания

THE UNIVERSE: ДРЕВНИЕ ОБЕЩАНИЯ

Часть 1
«Проснувшись, вспомни кто ты»

Глава I
“Как будто-бы мы когда-то знали друг-друга”

   Лондон, всё тот же, такой же серый и унылый как раньше, но по-своему прекрасный, по-своему живой, родной, по-своему холодный и асфальтировано-жёсткий, слегка туманный и дождливый, стоял на Темзе, ведь время хоть и не щадит никого, и да многие полегли, пытаясь понять его суть, многие пропали или, разочаровавшись, свернули с пути истины, но будущее, страстно светлое, неведанное и такое таинственное, всё ещё виднеется за этим туманом, за этими облаками…

   Так бы написал Тауэр, или его жадный поклонник Даркшейд, или ещё кто-то, имя которого мы забыли бы сразу же после прочтения толстого, никому неинтересного произведения, однако время, то самое, пошло вспять, и все, кто пытался спасти его от гибели, изменились.

   Поменялись судьбы сотен, если не тысяч, но так было раньше, и так будет всегда.

   Конечно, можно в отчаянии бегать по улицам - с набережной на площадь, с площади к арке, от арки в ближайший магазин в поисках, в вечных поисках чего-то утерянного, безвозвратно утраченного - но это не даст желаемого результата. Тем более, смысл бегать, если всё забыто? Если никто ничего не помнит? Остаётся только ходить, проходить мимо друг-друга, не замечая того мимолётного, рокового соприкосновения ваших судеб, спешить на работу, бежать по жизненному пути, падать и вставать, чтобы потом снова ходить в раздумьях, ничего не подозревая.

   А что же делать тем, чья роль была переписана начисто? Тем, чья судьба лишилась ключевых имён и биографий? Что-ж…

   Был уже ноябрь, когда Алиса,( та самая Алиса! ), выбежала в холодный туман. Вечер, вторник, пятнадцатое, родной город, родная страна, родные волнения, родные мысли, родные… Но не совсем.

   За спиной слышались чьи-то быстрые шаги и крики, повторяющиеся в воздухе прощения, молитвы, мольбы... Или это только слышалось, но не было реальным?

   Что же есть реальность?

   Что есть я? Что есть мир вокруг меня? Тауэр и об этом писал, но не в этой вселенной, не в этой временной цепочке. Пожертвовать собой ради спасения других — вот цель жизни? Нет, Тауэр так не считал. Напротив, любую жертву он… Боясь, отвергал. Подарок? Ни за что. Деньги? О, позвольте, я покажу вам где выход. Любовь? Любовь. Худшее из зол. Самое страшное. Жертва ради ничего. Жертва ради себя и другого. Эгоизм. Разорение. Но что до погибшего много лет назад в другом времени поэта-прозаика, чьи тома учили наизусть знатные иные?

   Нет, Тауэра надо сжечь. И забыть. Отныне так и сделаем.

   Теперь, когда бесчисленные тома обратились в пепел, а пепел в вездесущий туман, мы можем наконец взглянуть на неё… На бедную Алису.

   Ей было всего лишь восемнадцать лет. Она стояла, слегка тряслась и смотрела вдаль. В руках теребила какое-то письмо, написанное на плотной бумаге. По щеке начинала бежать слеза.

- Алиса, - донеслось из-за спины. - Послушай меня, дочка…

   Мама.

   Это была мама. Милейшая женщина — Эмма Нокердаст, музыкально-театральный критик, искусствовед, в целом полностью состоявшаяся в жизни женщина за 50, трижды разведённая и, в четвёртый раз, нашедшая своё семейное счастье. От неё вечно пахло музейной пылью и нередко вином. Она души не чаяла в своём ребёнке. Но в своём ли?

- Я знаю, мне стоило сказать раньше, - слегка запыхавшись, запутавшись в своих больших очках и поправляя вечно смявшийся пучок, говорила она и протягивала правую рук дочери. - Но мы с Уильямом не хотели…

- И Кейт тоже знала? - тоненьким голосом спросила Алиса, и глаза её будто опустели.

- Кейт… я не знаю что он ей говорил... я не… Алиса!

- Не надо.

- Послушай, я…

- И Арчи тоже знал?

- Я…

- И Пол?

- Мне жаль… Но…

- Так зачем всё это!?

   С призрачно маленькой руки, резко, со звоном, слетело кольцо. С болью выдранное, сорванное, оно упало на слегка мокрый от тумана асфальт.

- ЗАЧЕМ!?

   Письмо сжалось в нежной руке.

- Зачем было врать!? - Алиса застыла, словно статуя. - Если я всё равно… Если я… А… А кто есть я? Я… Я ведь теперь и не знаю… И куда дальше? Куда дальше идти? Что делать!? Что делать… Делать… делать...

- Милая, мы хотели подарить тебе счастливое детство…

- Спасибо. Правда. Оно было счастливым. Но… Что мне делать теперь?

- Я… Я могу…

- Не надо. Спасибо. Пока.

- АЛИСА!

   Влажная от тумана улица застучала в висках горькой, почти слепой, как всегда по-английски ветряной погодой. С неба на землю обрушилась тонна воды, такой же жгучей, как слёзы.

   Стук колёс, визг тормозов, какой-то внутренний, глухой шум — и тишина. Резкая смена обстановки: вместо тумана — сухой, тёплый воздух; вместо человека — хрупкое, терпкое одиночество; вместо уверенной жизни — полная неопределённость.

   Алиса закрыла входную дверь и повесила ключи на специально отведённый для них крючок. Сердце упало куда-то в самый низ большого телесного сосуда, отчего всё стало совершенно неважным.

   Завтра концерт — неважно. Скоро свадьба(уже, впрочем, нет) — неважно. Поссорились с подругой, с которой вы были вместе с детства, с Салиман(она оказалась такой врушкой!) — неважно. Жизнь стала представлять собой череду коротких заголовков:

   Уильям Старфилд, известный хитом «Let me be your mistery», женится на критике Эмме Нокердаст. Для неё это третий брак, для него первый.

   Уильям и Эмма поддерживают благотворительные вечера в Бостоне.

   Хотим как можно скорее поздравить Уилла и Эмму — в их семье появился ребёнок! (Появился не равно родился, жёлтые газеты, кажется, тогда уже задумывались над этим вопросом)

   Алиса Стардаст, фамилия которой является миксом из фамилий её родителей, была замечена с мамой и папой на прогулке. Какой милый ребёнок!

   Звёздный скандал: Уилла Старфилда задержали за пьяные драки в пабе

   Новые, молодые, знаменитые и талантливые! Актёры французского «Сада желаний» приезжают в Лондон на премьеру фильма! Напомним, что голос главному герою подарил несравненный Старфилд, а главная героиня озвучена оригинальной актрисой Ренуар.

   «Несчастный ребёнок...» - инсайдер сообщил о странностях в поведении родителей маленькой Алисы.

   Слухи по поводу раздора в звёздной семье становятся всё громче...

   Фотографии повзрослевшей дочери Старфилда были сделаны папарацции во время отдыха семьи во Франции!

   «Я люблю зеркала — в них кто-то живёт.» - первое интервью звёздной Стардаст!

   Этого стоило ожидать! Развод Старфилда и Нокердаст поставил фанатов в неловкое положение…

   «Причина нашего расставания — Кейт Ренуар.» Как французская актриса и модель связана с Уиллом Старфилдом?

   «Мы очень хорошо общаемся с ней. У нас взаимная симпатия.» - Катерин Ренуар об отношениях с 15-ти летней дочерью своего нового бойфренда.

   Уотен и Нокердаст — почему бывшая жена Старфилда снова выходит замуж?

   Как поётся в одной из его песен -Time is over! Солист легендарной группы ищет себе приемника!?

   Кто такой Пол Рид и при чём тут Старфилд?

   Самый крутой концерт этого сезона — старина Старфилд и Пол Рид отожгли по полной!

   «Думаю, он вам всё сам расскажет, когда придёт время.» - с ехидной улыбкой ответил Уильям Старфилд на вопрос журналистов об отношениях его ученика и его дочери.

   «Всё что вам нужно — это любовь.» - Пол Рид сделал предложение Алисе Стардаст.

   «Злые языки» или почему все считают, что афроамериканская модель Белла Уок собирается расстроить женитьбу Пола Рида.

   Breaking news! Пол снова одинок(или не совсем), после того, как Алиса Стардаст выбросила кольцо, стоя на пороге дома своей матери…

   Последний, конечно, менее реальный, чем все предыдущие. Однако, нечто подобное могло бы скоро всплыть в OreonNews или где-то ещё.

   Как хочется чаю…

   Шаг вперёд и вот уже кухонька, чайник начинает бурлить, как и уставшая голова.

- Как глупо… - подумала Алиса. - Наверное, надо было быть чуть более вежливой. Или не надо было? Уже всё равно ничего не исправить. Просить прощения? Или бежать куда-нибудь в Шотландию? Или в Париж? Нет, в Париже живёт Кейт. Тогда… Куда-нибудь, куда точно не поедут? В Россию? В Москву, в которую так звал тот русский рокер Даниил Шведтски? Нет, отец точно знает его. И точно найдёт. Что же делать?

   Щелчок. Это чайник сообщил о своей готовности превратить воду в чай. Щелчок? В нём было чуть больше, чем казалось. Кажется, это на пол что-то упало.

   Что-то похожее на письмо.

- Вечер, откуда здесь могут появится письма? - спросила пустоту Алиса, оглядываясь.

   Но случилось то, что случилось бы в любом случае, прибежала бы она домой сейчас, плача, или чуть позже, не ссорясь ни с кем, улыбаясь. Случилось простое и необыкновенное. Что-то из ряда вон выходящее. Такое загадочно знакомое и чудовищно неизвестное.

   Письмо.

   В красивом толстом, дорогом конверте с интересной печатью на ней.

   Письмо, пролетевшее сквозь окно. Сквозь непроходимое прозрачное стекло.

   Или письмо, прошедшее сквозь закрытую дверь?

   Письмо.

   Письмо, нарушившее ход дальнейших событий. Или исправившее этот ход?

   В любом случае оно было здесь.

   Оно молча вопрошало, не надеясь на ответ, и поблескивало в свете тусклой лампы: «Выглядит как будто-бы мы когда-то знали друг-друга, неправда ли?»

   Чайник ещё раз щёлкнул.

   Алиса повернула голову и уткнулась взглядом в почти успокоившуюся воду.

- Вот и ответ на вопрос что делать, дорогая, - сказал внутренний голос. - Иди и читай письмо. Иди и читай, пока не стало слишком поздно. А-то вдруг оно пропадёт, с чудесами такое бывает, неправда ли?

   Не правда.

Глава II
“Аббревиатуры, которые она никогда не слышала до этого”

   Бумага шуршала под прикосновениями нервных пальцев, чай томился в бледном фарфоре, а где-то на комоде, беззвучно разрываясь от звонков, умирал домашний телефон. В комнате всё было желтовато-глубоким, как на старых картинах. Всё, кроме письма и открытого настежь окна. Открытого не для воздуха, а для того, чтобы сохранялась иллюзия нормальности происходящего — письмо как-будто пролетело именно через открытое(тогда ещё закрытое) окно. За окном была синяя туманная ночь, прохлада которой наполняла душное помещение, а в письме, в блестящем таинственным жемчугом конверте, таилось нечто восхитительное. И пугающее. И волнующее. И такое интересное и непохожее на всё другое.

   Алиса достала послание из конверта и ещё раз его осмотрела. Нежный, металлический сиреневый значок, будто печать или герб; ни имени отправителя, ни адресата, ни адреса, словом ничего кроме этой блестящей красоты. Значит, всё будет ясно в письме.

   Толстая, качественная бумага. Толще той, на которой было напечатано свидетельство об удочерении. И шершавее.

   На бумаге текст — шрифт, его печатавший, или, скорее, выводивший элегантным пером, не похож ни на какие другие. И содержание самое необычное.

- «МИИЧО...» - прочитала Стардаст, глубоко задумавшись. - Аббревиатура. Никогда не слышала… «Министерство исследований и испытаний чувствительных объектов»… Хм…

   Свободная рука автоматически потянулась за чашкой. Чай был необходим как средство успокоения и как факт того, что всё происходящее реально. Обжёгся — значит точно не спишь.

- «Уважаемая Алиса Стардаст, наше министерство получило информацию о том, что вы, являясь неординарной личностью...» Как они это поняли, интересно? «…обладаете зарождающимися магическими способностями.» Очень интересно. Ещё более интересно, чем до этого. «Наше министерство занимается делами, которые Агентство(The Agency) и СВИИ(Galneflad) поручили нам. В их число входит отслеживание и обучение способных к магии людей, как-либо относящихся к иным...» Что-то не похоже это на обычную шутку или уловку мошенников. Слишком много выдуманных организаций. «Мы надеемся, что вы понимаете, о чём идёт речь.» Надежда ваша напрасна… «Но если вы вдруг не располагаете нужной информацией...» Правда? Действительно? - Алиса сползла с дивана на пол, взяв с собой свою чашку. Иронически комментировавший всё голос сознания последовал её примеру. - «...то мы готовы рассказать вам всё в этом письме. СВИИ(Совет Волшебников и Иных) имеет чужеродное для Земли происхождение. Иные, пришедшие из другого мира, (их деятельность на Земле контролируется Агентством) создали его для того, чтобы решать вопросы, связанные с живущими на территории Земли созданиями, не поддающимися логическому анализу.» Вампиры, вурдалаки и оборотни? Хм… «Случилось это 3-его марта 1993 года по указу главы британского отделения Агентства Люциуса Грэбэлла. С тех пор мы и ведём свой надзор над всеми иными и людьми, как либо с ними связанными.» Прямо в день твоего рождения… Увлекательно. «Вы получили это письмо, как было сказано ранее, так как являетесь частью возможно ранее неизвестного вам мира. Мы хотели бы, чтобы вы как можно скорее обратились в ближайшее к вам отделение МИИЧО, для того чтобы пройти специальную проверку. Список отделения МИИЧО на территории Великобритании… Лондон, улица Нейтен стрит, 13.» Но такой улицы же... не существует? И как они предполагают это обращение? Головой об стенку, как в одной знаменитой сказке? Непонятно… Хм…

   Алиса отложила письмо на стеклянный журнальный столик и всеми мыслями погрузилась в чай. Периодически её внутренний голос бормотал что-то вроде «Этого не может быть!» или «Так нельзя...», а так же «Бред. Ты просто переутомилась...», но в итоге она закончила чашку чая и отставила её в сторону, как и многочисленные мысли.

- И как только удачно всё складывается, - грустно улыбнулась Стардаст. - Что-то рушится, а что-то строится. И что же делать теперь с ещё более новой информацией? Может, игнорировать... Точно!

   Девушка вскочила на ноги и бросилась к ноутбуку. Если на свете и есть кто-то, кто знает ответы на все вопросы и тем более наизусть заучивает всяческие теории заговора, то это интернет.

   Очень быстро введя необычную аббревиатуру в строку поисковика, Алиса столкнулась с полным отсутствием сопровождающей запрос информации.

- Может мне всё-таки показалось? - спросила она себя, обернулась и, увидев, что письмо всё ещё на месте, отмела эту мысль. - А если… Как там было? Министерство Исследований и… Испытаний… О!

   Поисковик узнал поисковой запрос и быстро дал ответ. У псевдо-министерства имелся свой собственный сайт, на котором, к слову, не было ничего необычного. Сухие слова, долгие непонятные объявления, написанные будто с помощью плохого переводчика, несколько лицензий и каких-то ничего не значащих документов, эмблема — герб, разделённый на части большим количеством кружков, а так же список отделений министерства, один в один как в письме.

- Зачем министерству вообще нужны отделения? - пробормотала Алиса, отстраняясь от экрана. - Очень странно.

   В голову лезли странные голоса. Они наперебой сообщали девушке, что ей стоит одуматься. Прямо сейчас. Мгновенно бросить игру со спичками, не поджигать судьбу, забыть об играх с разъярённой соседской собакой. Это были голоса членов её семьи. И Пола. Но его в меньшей степени.

- В конце концов, - немного подумав, продолжила Стардаст, вступая в разговор с самой собой. - Я имею права никуда не обращаться. Меньше знаешь — крепче спишь, так ведь? И даже если бы мне было бы интересн… А это что такое?

   На сайте появилась новая кнопка. Резко, как будто по чьему-то немому велению. «Она хочет отказаться! Ну-ка сделайте что-нибудь!» И да, внимание Алисы было привлечено. Временно.

   Новый отдел сайта назывался «Организации, находящиеся в доверительных отношениях», что бы это не значило.

- Чем дальше в лес… - Алиса посмотрела на часы, висевшие на стене. - Тем злее волки…

   Времени было ещё много. По-крайней мере до тех пор, пока в квартиру не стали бы толпами сыпаться родственники, друзья родственников, их знакомые и поклонники. Не каждый же день разрываются помолвки и теряются семейные связи.

   Клик — и вот новая информация. Небольшая табличка, состоящая из аккуратных, заполненных до края строчек. Первый столбик — Название организации. Вторая — Глава организации. Третья — Назначение организации.

   Первым идёт ранее упомянутый СВИИ. Без расшифровки. И его глава — некий Фредрих Гамбельрейх.

- Видимо немец…

   Назначение — Регулировка правовых и законодательных вопросов, связанных с иными и принадлежащих к особо чувствительным объектам людей и проч. (см. комментарий 1)

- И никаких ссылок на комментарий. Действительно. Зачем?

   Следом Агентство и его глава Люциус Грэбэлл. Назначение — Контроль деятельности всех иных на Земле. Просто, сухо и скучно.

   На третьем месте появляется новый объект. Магическая Академия Иных(МАИ). Назначение — учебное заведение. Директор — Юлиан Уитглоу-Оутом. Зам. Директора — Генри Уитглоу-Саффер.

- Если Министерство занимается отбором и обучением, то это, наверное, один из его учебных корпусов? А управляют им братья… Или супруги?

   Название организации — Лавегендэйская Академия Полёта и Рассвета имени Аинэза Талиостро(ЛАПИР). Глава, вернее магистр — Вандер Череглед. Назначение — обучение бэрдэмаж(birdemaje) полёту.

- Птицы… При чём тут птицы? Может птицы-волшебники? О чём я только думаю…

   Американская Академия Мутационных Экспериментов(ААМЭ), имеющая косвенное отношение к нашему министерству. Нынешний директор — Сарэтт. Назначение — обучение и изучение мутантов.

- ...впереди планеты всей. Интересно, а MI-5 знает, чем там за океаном подобные организации занимаются?

   The Silence – сеть лабораторий, изучающих неопознанные объекты. Директор — Феликс Тайт; международный зам. директора по вопросам технологий — Уильям Александ Кларос Ингебейт. Назначение — искоренение мутаций и их изучение.

- Такой странный список… Даже не верится, что это всё правда. И идут они как-будто вразнобой. Никакого порядка нет, просто сначала академии, теперь лаборатория… А дальше опять академии, да? И таблица почему-то кончилась...

   Ювелианская, Миакельская, Юфберийская, Ингусская, Бергерская и Ахендайнская школы и академии будут представлены при обращении в министерство в подробностях. Список отделений для обращения можно найти по ссылке…

- Наверное это всё-таки что-то из серии розыгрышей и обмана. Или нет. Или да… Я даже уже и не знаю, что думать. А думать ли? - Стардаст взглянула на часы ещё раз. - Поздно. Просто поздно. Столько аббревиатур, и поздно. Надо идти спать…

Глава III
“Неприятности настигают тебя хочешь ты этого или нет”

   Нельзя сказать, что после того, как Алиса отбросила в сторону все мысли о странном письме, в её квартире, выходящей окнами на Трафальгарскую площадь, стало неспокойно. Первые два дня вообще ничего не происходило. Разве что возле двери начали появляться странные газеты. Одна - «Хроники Квартала», другая - «В цвете его взгляда». Редактор первой — Софи Дарк, второй некто Шэр. Первая написана с злободневной издёвкой и привкусом не всегда уместной сатиры, вторая с придыханием душного восхищения. Понять толком о чём идёт речь в этих газетёнках Алиса не смогла. Где-то случилось что-то, и на это что-то у кого-то есть мнение. Уравнение с четырьмя неизвестными. Как его решить?

   Удивительно, но ни «мать», ни «отец», которых в сознании девушки заменили ещ                ё две неизвестные, ни их друзья, знакомые и поклонники не выстроились в очередь перед дверью скромной, но уютной квартирки под номером 13 и 6. Почему «13 и 6»? Потому что Кэйт решила, что 13 — несчастливое число. Почему не выстроились? Видимо, были заняты. И то хорошо.

   Проводя время в ближайшем магазинчике и у себя на балконе, Алиса упорно пыталась выстроить разрушенные 15 ноября жизненные ориентиры. Чем быть? Что делать? Как? Куда? Зачем? Она вглядывалась в лица многочисленных прохожих, вдыхала туман своими утопающими в печали лёгкими и периодически замечала, что от Арки Адмиралтейства исходит какая-то непонятная, но очень громкая, как от музыки на рок-концерте, вибрация.

- Может быть это просто игра расстроенного рассудка… - бормотала она, грустно вздыхая. - Расстроенного, обиженного рассудка…

   Её руки весели над пропастью, а пальцы безжизненно болтались наверху, как будто собираясь прыгать. Настроения не было ни на что. А голова всё думала. И придумывала всё новые и новые заголовки, некоторые из которых, правда, были не выдуманными, а написанными кем-то в новых, странноватых газетках.

   Некто Кэрол Джэрол открыл новое ателье на одной из улиц Тёмного Квартала. (Интересно где этот квартал и как туда пройти?) Ищите платье на бал или для официального визита? Тот, кто раньше шил исключительно для элиты, теперь готов спуститься с небес на землю. Заинтригованы, правда?

   Пол Рид… А впрочем, зачем?

   Ева Танриолли собирает вечер в библиотеке Тёмного Квартала. Наш Мастер, Эльвентиус Даркшейд, направится туда с визитом. Все желающие могут провести время в хорошей компании и изучить новые тома Elinario Abette. (И это даже не французский!)

   Трагикомедия по Grunneleu будет поставлена в театре Aluxiot. Всех заинтересовавшихся ждём по вечерам в нашей кассе. Такой классический сюжет пропустить невозможно!!!

   Заголовки, заголовки, заголовки! Что в них смысла, что в них толку? Они как ороговевшая кожа, мешают и не приносят ничего, кроме страданий! Твёрдые, болезненные при произнесении заголовки!

   «Валькирия» открыта для каждого! Новый танцевальный зал и бар без оплаты за вход! ПРИХОДИТЕ!

   Виктор-Джо Даунинг заявил, что в этом году его брат готовит на ежегодную ярмарку нечто особое. Ходят слухи, что будет разыграна ещё одна легендарная колода карт…

   Концерт Нокердаста в Лондоне перенесён на месяц. Что случилось?

   Телефон звонит? Не звонит. Беззвучный режим? Нет. Сломался.

   Чиним телефоны, компьютеры, ноутбуки, принтеры…

   Что хранит древний архив Тёмного Квартала? Говорят, что Агентство вынудит Даркшейда его опустошить…

   Древние статуи украсят наш Квартал! Как великолепна коллекция Эльвентиуса Даркшейда.

   МИИЧО проводит очередной набор учеников. Так ли это нужно иным? Или Грэбэллу опять не имётся?

   Телефон звонит? Не звонит. Беззвучный режим? Нет. Сломался. Починили. Звонит? Нет. Всем просто всё равно.

   Одинокий император, взор его окинул уже несколько улиц, но на месте стоять не привык… Почему Мастер просит разрешение народа на выставление своей собственной статуи?

   Пол Рид…

   Вчера у мисс N пропал кот, а её соседка, миссис Z, внук которой ушёл к соседской девочке на день рождения, забыв её предупредить, ей помогала его искать, а потом они втроём, вместе с котом по кличке F, искали внука. Мальчик Y и кот F подружились. Теперь мисс N и неженатый сын миссис Z H встречаются. Продавщица J поздравила их с этим. А скидка на воду кончилась. Вместо 80 пенсов — фунт.

   Ещё несколько часов на холодном воздухе и закружится голова.

   Глаза в никуда, мысли в никуда, слова в никуда… Слова, слова, слова! Где-то в этих бесконечных газетах писали, что в театре скоро будут ставить Шекспира. Неизвестного, никому ненужного в их мире Шекспира. Сходить? Навестить старину Уильяма, сказать: «Привет! Как твои дела? Как тебе зрители, привыкшие к некто Грунэлеу?» Вот только как? Сквозь вибрирующих воздух арки? Сквозь себя? Сквозь всё или ничего? Быть или не быть?

   Неразрешённые вопросы ударяются о непроходимую стену бессмысленности бытия, и где-то внутри тёмной квартирки звучит отчётливое позвякивание. И стук. Голова резко разворачивается, самобичевание прекращается, и руки перестают с жадностью смотреть в муравьиную толпу, желающую, подсознательно, увидеть крах молодого тела с высокого балкона. Шекспир? Так быстро? Пришёл?

   И жутко закружилась голова. Кажется, на неё надели давящий со всех сторон обруч, а потом в этом обруче пробурили тысячу маленьких дырочек, и для уверенности эту безделушку пустили на часок в барабан стиральной машины. Отвратительное ощущение. Шаг в сторону тепла, в сторону наполняющейся звоном квартиры — и входная дверь всё дальше и дальше, всё меньше и меньше, а темнота всё жирнее и опаснее, всё чаще пытается поймать своими цеплючими уголками за одежду, задержать в этом постоянно расширяющемся пространстве не то балкона, не то уже гостиной. А можно ли вообще считать гостиной комнату, совмещённую с кухней и наполненную до верха, до самого потолка книжными шкафами, на которых…

- Неприятности настигают тебя хочешь ты этого или нет, - как-то раз, в светлый, безоблачный летний денёк сказала Эмма Нокердаст, когда их с дочерью машина встала посреди безлюдного шоссе по пути на концерт тогда ещё мужа. - Да, Алиса?

- Мама, к чему это? - спросила тогда в ответ девочка.

- Ты о чём, дарлинг?

- Я об этом. Вот об этом. Смотри. Там забор.

- Да, забор. Странно, конечно.

   Конечно странно! Посреди огромного, бескрайнего океана зелени без единого деревца лес, огороженный забором под напряжением.

- А к чему это?

- В каком смысле, дарлинг?

- В прямом, мама. Огородки ставят либо когда нужно кого-то внутри спасти от кого-то снаружи, либо когда нужно кого-то снаружи спасти от кого-то внутри. Но что может быть внутри леса?

- Радиация, быть может. Слушай, давай-ка, забирайся в машину, дарлинг.

- А разве машина уже починилась?

- Нет, дорогая(опять дарлинг), просто мне кажется, что так будет лучше.

   Эхо.

   Вертиго.

   Вертиго… Не Хичкок ли с Шекспиром решили нарушить нескончаемое молчаливое существование небольшого человечка и такого же но уже балкона, а не человека? Какой мрак в комнате, какой мрак в голове… Скучно. Дурман грядущего ведь скоро развеется, придётся говорить на неприятные темы, болтать с пустыми о пустоте, наполняясь этой пустотой… Как  же хочется обратно! На балкон? Нет! Нет! Алиса точно бы сказала так, если бы её спросили. Нет! «А куда-же тебе хочется, дарлинг?» От этого обращения уже много лет болели зубы. Стоматолог сказал, что всё хорошо — кариеса нет, небольшой налёт, но для этого чистка, ах, да, ещё прикус, но у вас в Лондоне все такие, неправда ли?

   Неправда.

   Алиса, с трудом вырвавшись из воспоминаний и многочисленных туманных лозунгов, газетных заголовков и просто мыслей, самых неприятных, самых шумных, самых раздражающих мыслей, открыла дверь нараспашку. Резко, быстро, не взглянув, кто же к ней в кой-то веки явился. Всё решено — стреляйте. Она уже готова.

   Но никто не стал стрелять.

   Мало того, что за дверью были двое незнакомцев, так и ещё оба выглядели крайне обеспокоенно. С какой заботой они глядели на сначала закрытую, а потом распахнувшуюся у их носов дверь! И к кому такая забота была обращена? Эта истинная забота, которую Алиса так много лет ждала и искала, куда она пропала? Почему «мама» и «папа» внезапно уже не мама и папа, а нечто за скобками? А Пол? Почему он так поступил? Он же обещал, он же клялся! Он же вставал на одно колено! (И в этот момент его глаза были полны лишь самолюбием и восхищением(собой и своей романтичностью), но никак не заботой!) И тут эти двое. Загадка. Взгляд заботливый, впрочем, скорее вежливый, как у всех в Британии. Или нет? Всё же заботливый. Превышающий обычный уровень заинтересованности. Личный. Да, наверное так. Взволнованный, заботливый, отеческий взгляд.

   Кто же они, эти двое? Один высокий, он стоял справа, достаточно мрачный, бледный, в длинном плаще, как будто бы притворяется Нео из Матрицы, с зализанными назад тёмными волосами. Бритый. Шею закрывает длинный воротник, руки за спиной. Глаза обеспокоенные. Интересной формы, похожи чем-то на треугольник. Голубоватый белок, темная радужка и непривычно вытянутые зрачки. Линзы? Достаточно молод. Держится уверенно, хотя, кажется, не сильно желает в этом всём участвовать. В чём «в этом всём»? Ещё предстоит выяснить. Его спутник значительно ниже ростом, стоит слева, как-то подрагивает правый глаз. Чуть выше Алисы, то есть примерно 5 футов. Далеко не молод. Лысоват, с еле заметной седой щетиной. Носит аккуратные овалообразные очки. Они небольшие. Одет в официальный костюм, в руках папка. Взволнованный, заботливый, отеческий взгляд.

- Мисс Стадаст? - спросил старичок, слегка поджавшись, словно он хотел поклонится, но то ли спину свело, то ли плечи — не смог. - Я — Мишэл Биштоф, сек-кретарь из Министерства. Мы, с моим к-коллегой Г-габриаа…

- Габрианом Эдиновски, если позволите, - его спутник был достаточно сух. Строг, молчалив, серьёзен. Уверен в себе. И глазами стабильно изучал стоящую перед ним девушку. Она — невысокая, с слегка растрёпанной причёской, каштаново-коричнивые волосы до плеч, с примерно такого же цвета большими, круглыми глазами, слегка ошарашена; он — не от мира сего, взялся непонятно откуда и хочет неясно чего. Коллеги, конечно.

- К-конешно. К-конешно… - Мишэл замялся. Поправил очки дрожащей рукой. - Мы пришли утошнить, полушили ли вы письмо из Министерства и увэдомиться…

- МИИЧО хочет знать, почему вы не реагируете на письмо, - Габриан слегка пошевелил бровями. - Если вы его получили, конечно.

   Он говорил громче и медленнее, чем его «коллега». Странный тип. Но наружность приятная.

- Какое письмо? - Алиса спросила это не потому, что собиралась строить дурочку и не потому, что забыла о недавнем вечере, нет. Просто печаль с её надушенным холодом и отчаянием туманом ещё не покинула её голову, и реагировать на внезапно вышедшие на сцену события, не предполагаемые при том, было нелегко.

- Письмо, которое МИИЧО отправило вам на днях, - пояснил Габриан. - Именно так, и никак иначе. Если вы его, получили, конечно. И если вы понимаете, о чём мы пытаемся вам сказать.

- Я не совсем уверена…

- МИИЧО — это организация, которая…

- Перестаньте! Што вы такое г-г-говорите!? - внезапно милый старичок вспыхнул, как спичка поднесённая к огню. - Мы отправили письмо, вы не имеете права г-г-говорить…

- Vandema enele ren gaubimor ren. Мы говорили об этом, - мрачно-серьёзное, почти безэмоциональное лицо повернулось к старичку и механически, без эмоций, произносило слова, которые, наверное, что-то да значили. - Я выполняю свои цели, вы свои.

- Бессовестный! Есть список вопросов, есть устав, есть вежливость, в конце концов, а вы…

- Я? Я в отличии от вас enede ren. И говорю на вашем родном языке лучше, чем вы. Vandema ternivo english aben. И о совести говорить не вам. И не сейчас. Это вопрос риторический. Что есть совесть? А что есть человек? Ах, да. Ещё — что есть я?

- Быть или не быть? - Алиса облокотилась о дверную раму, задумчиво разглядывая спорящих у её порога мужчин: один весь красный от злости, другой бледно-голубой от природы. - Риторические вопросы…

- Вы же обещали мне, - Мишэл обиженно вздохнул. - Што Юфберия не будет лезть впереди паровоза и позволит нам, то есть Министерству…

- Отправить письмо, да. Но, мы так же говорили и об другом. А именно о том, что если письмо не придёт вовремя, то мы будем действовать по своему «уставу». Или вы забыли, сэр… Бичтоф?

- Биштоф, я Биштоф, сэр!

- А я Эдиновски. Теперь попробуйте произнести мою фамилию правильно, сэр.

- К-как вам не стыдно!

- Я лишь пытаюсь ускорить процесс… Что там у вас в уставе?

- Вас там точшо нет.

- Вы обиделись?

   Нет, это была не забота в их глазах. Заботливые люди друг на друга не лаются, это Алиса усвоила уже давно. Это был интерес. Причём у некто Габриана он, изначально, будто был меньше, не так сверкал в глазах, или это его ледяная самоуверенность перекрыла все другие его составляющие, да и теперь не сильно изменился, но что-то отстаивал. А некто Мишэл вел себя совсем по-другому. Ему что-то было нужно, он чего-то собирался добиться, но против нападок своего «к-коллеги» ничего не мог сказать. Взывать к совести, видимо, было бессмысленно. Их договор, который был до открытия двери, совершённый на словах, перестал действовать. Нужно было как можно скорее закончить это безобразие, чтобы вернуться к своим мыслям. Столько лишнего шума и резких движений ни к чему. Алиса отстала от дверной рамы.

- Успокойтесь, пожалуйста, - сказала она негромко, и голос её звучал немного больным. Спор резко утих. - Я, теперь, уже припоминаю, было письмо, я его получила.

- Правда? - старичок улыбнулся и поправил очки.

- Так почему вы на него не ответили? - молодой человек ещё раз слегка приподнял брови.

- А… Там не было ответного адреса… То есть… Вообще я и не собиралась, - девушка задумчиво опустила взгляд. Что-то во внешности Габриана Эдиновски её дико смущало и даже слегка пугало.

- Почему? - он настаивал, и брови его повторили непонятное, бессмысленное, короткое движение, сделанное ими до этого. - Вы не поняли куда писать?

- Я просто не пишу кому попало, - сказала Стардаст, взглянув Габриану в глаза. Так её научили родители. Да, в её словах слышалась гордость. Но иначе и не могло было быть. - Вот почему.

   Эдиновски понимающе кивнул, и холодность его сменилась лёгким смятением.

- И не собираетесь? - уточнил он, галантно повернув головой, чтобы своим уничтожающим взглядом пронзить Биштофа.

- Нет, - сказала Алиса.

- Я могу узнать, почему, мисс? - печально вздрогнув, спросил Мишэл. Пальцы его застучали по папке.

- Не знаю, - девушка улыбнулась и пожала плечами. - Как бы вы отреагировали на подобное чудо? С одной стороны, это интересно. С другой — ерунда. С третьей это может быть опасно… Я лучше побуду одна, чем свяжусь с чем-то настолько… Странным. Хотя, хотела бы… Но точно не сейчас.

- Вам обязательно нужно явится в Министерство, щтобы пройти тестирование, - Биштоф затрясся сильнее. - Вы же не знаете, што именно… Мисс, я понимаю, вы в смятении, но… Но это необходимо для вашей же безопасности.

- Когда мне будет угрожать опасность, я приду, - Алиса хотела закрыть дверь, но Габриан упёрся в неё рукой. Дверь перестала поддаваться, хотя, на первый взгляд, особых усилий мужчина не прикладывал. Он слегка наклонился и приблизился к девушке. Лица их оказались достаточно близко для того, чтобы Стардаст обнаружила, что его глаза, которые издалека казались лишь странными, при ближайшем рассмотрении оказались точно не человеческими. Ей стало не по себе.

- Опасность всегда рядом, - загадочно сказал Эдиновски. - Запомните это. И берегите себя.

- Да, - Алиса предприняла ещё одну попытку закрыть дверь. - Я поняла, спасибо.

- Но вы так просто от этого не отделаетесь, даже если очень хотите, - голос его стал ниже и протяжнее. - Вам придётся что-то изменить. Выйти на бой со своими страхами. Иначе не будет. Закрыться от всего мира не получится.

- Я не нуждаюсь в советах…

- Я знаю. И ещё я знаю, что вас ждёт этим вечером.

- Г-г-габриан! - Биштоф попытался сдвинуть руку своего «коллеги». - Што вы такое г-г-говорите!?

- Вам это кажется глупым, я знаю. Я много чего знаю. За это меня ценят. И мы с вами ещё не раз встретимся. Глупо бежать от самой себя, правда же? - молодой человек(человек ли?) улыбнулся, и его улыбка выглядела очень неестественно, будто кожу натянули на манекен, изображая улыбку. - Ламэру вы понравитесь. И моему другу тоже… Вы многим нравитесь, кстати. Просто всего боитесь. И не видите этого.

- Я могу вызвать полицию, - Алиса сделала один шаг назад.

- Не стоит, потому что всё уже и так решено… Я вас пугаю, я вижу. Но есть одно но.

- Правда?

- Вы ещё не готовы к тому, что вас ждёт. Поэтому ваша участь чуть лучше… Юфберия даст вам перерыв. Я надеюсь на это. Я поговорю с...

- Юфберия, какая Юфбе… Слушайте, мне кажется, вам пора.

- Вы даже не пустили нас в квартиру...

- И не собираюсь. До свидания!

   Ещё одна попытка, и в этот раз дверь поддалась — некто убрал руку, и раздался громкий, оглушительный удар. За ним звон ключа, закрывающего замок. И тишина.

   Алиса сползла по двери вниз, на пол. И молча просидела некоторое время.

   Вокруг неё была полу-тёмная комната, свет в которую поступал из распахнутого балкона. Занавески танцевали под дудочку ветра, а за ними сырела серость, холод и отчаяние.

   Девушка сидела и молчала. А потом внезапно для себя самой рассмеялась.

   Громко. И очень долго смеялась.

- Ты только подумай, ни колесо не пробито, ни бензин… Я-то грешила на бензин, а, Уилл? А это… Как что-то сверхъестественное… Ты меня слушаешь, а, Уилл?

   «Нет, не слышу, я смеюсь, мама, смеюсь!» Голова больше не болела. Но так сильно хотелось уснуть.

- Это ведь неправда, про вас с Воллисом? Чтобы два таких мужчины, да вместе, а Уилл? Уилл? Ты меня слушаешь? Уилл! УИЛЛ! Это ведь неправда!?

  «Это ведь неправда, да?» - Алиса оглядывала комнату безумным взглядом, - «Письма не было, и эти двое не стояли у меня на пороге. Это всё мне бредится во сне… правда ведь?»

   В горле из неоткуда появился комок, созданный кем-то нематериальным из горя и страха. И с плачем пришла горькая усталость.

   А с ней мягкие объятия сна.

Глава IV
“Пока это не стало хуже”

- Знаешь, я будто схожу с ума, - Кэйт громко разговаривала с кем-то по телефону. - Я так волнуюсь… Так волнуюсь. Бедная Алиса… Бедная моя девочка. Ma joie! Ma cheri! Ma malheureuse fille! Я по ней так страдаю, ты просто не представляешь! А прийти к ней или позвонить… Я так боюсь, я так за неё боюсь! Ma cheri!

   Алиса сделала шаг в сторону. Она находилась на другой стороне дороги, которую так бодро  проходила невеста её отца. Мгновение, и её заметят.

- Я так по ней страдаю… Я даже не знаю, я… Ты так думаешь? - Катерин Ренуар удивлённо улыбнулась. - Mon cher… Le polisson!

   Мгновение…

- Ах! Ах! Перестань!

   Нежная женская фигурка проплывает мимо. Всё кончилось так же резко, как и началось. Видение растаяло, оставив Алису наедине в её кровати.

   Что это было?

   Это началось ещё 25 ноября, в день визита двух непонятных людей, когда в голове резко начали всплывать воспоминания из американского тура Старфилда. Сломанная машина, разговор родителей вечером в номере отеля. Отец, серьёзно ковырявшийся в газете следующим утром, что-то бормоча о скором отъезде Эммы. Он заметил, что Алиса подошла к нему и смотрела в его сторону, ожидая чего-то. Уильям улыбнулся, отложил газету в сторону и громко сообщил: «Поедем веселиться, да, Элис?» Это был первый и последний раз, когда он называл Алису так. К чуждому на западе «Алисааа», с ударением на последнюю растянутую а, в семье привыкли быстро. Откуда взялось это «Элис»? И почему об этом нужно было вспомнить именно тогда? Во сне. После долгого истеричного смеха и плача.

   Игнорировать письмо и газеты было труднее, чем Алисе казалось. Она собиралась так же отсутствовать в реальном мире, запираясь у себя в квартире или на балконе(чем не прогулка?), но её планам помешали постоянно появляющиеся в голове видения.

   Сначала это напрягало, но не мешало. Потом начало вмешиваться в обычный ход жизни — чайник не был включён, потому что в голове что-то щёлкнуло, дверь на балкон не была открыта по той же причине, как и кран в ванной не был выключен. И да, с этим ещё можно было жить. Теоретически. Но потом случилось нечто более серьёзное, чем временная потеря сознания.

   Алиса переходила улицу. Не успела на светофор, встала и задумчиво устремила взгляд вдаль…

   И резко привычный Лондонский пейзаж, в который входили многоэтажные домики, разные яркие(и не очень) местные магазинчики, задумчивые люди, растаял, вместо него появился густой, тёмный лес. По нему, углубляясь в неизвестность, шёл кто-то высокий, в белом одеянии. У него был длинный плащ, кудрявые белые волосы и меч в руках. Он шёл, быстро, почти исчезая в густоте тёмно-зелёных веток, пропадая из виду. Лес пожирал его, и Алисе нужно было(Почему? Зачем!?) как можно скорее присоединится к нему, пойти за ним по этому пути в неизвестность.

   Резкий рывок. Визг тормозов. Оханье толпы. Удивление? Скорее шок. Испуг. Темнокожий мужчина отпрянул в сторону и замахал руками. Алиса врезалась в столб, на котором гордо висел предупреждающий знак. Мужчина громко закричал:

- Эй, ты в своём уме!?

   Но увидев испуганные глаза девушки, потерявшейся среди двух измерений, резко переменил тон.

- Слушай, тебе не нужна помощь?

   Алиса отрицательно покачала головой, отпрянула от столба и поспешила покинуть место происшествия.

   Тогда мысль о том, что посетить Министерство всё-таки придётся, пришла в голову Стардаст. Она даже собиралась посмотреть список всех отделений, чтобы завтра, на следующих день после внезапной встречи с машиной, туда пойти.

   Но её опередили.

   Стук. А потом и звонок.

   Входная дверь скрипнула и открылась. За ней — всё те же лица.

- О, это снова вы... - Алиса вздрогнула при виде Габриана Эдиновски, ставшего чуть печальнее с прошлой встречи. - Кстати, по поводу вас… Я хотела пойти в один из…

- Не стоит, мы уже тут, - Биштоф весело улыбнулся. - Все внеорганизационные к-конфликты улажены, и вот мы пришли с моим к-коллегой, чтобы…

- Им нужна твоя кровь, - худой мужчина изобразил на лице неприятную улыбку. - Варварство, правда?

- П-перестаньте! - старичок слегка покраснел. - Я не понимаю, г-г-где ваши манеры? Неужели вам мало того, што высказало моё начальство?

- Enle Vander Lamerenel. Чтобы прислушиваться к вашему начальству, я сначала сам должен стать варваром, принять глупую присягу оболванивающего умы юных волшебников МИИЧО, а потом долго-долго учится, учится вашему безрассудству, мой друг, чтобы наконец-то услышать среди звериной переклички слова. Вы меня понимаете? Или я снова что-то делаю не так? Проскакивает вандемарский?

- П-прекратите!

   Алиса нахмурилась.

- Знаете, мне иногда что-то начинает мерещиться, может и вы сейчас мне видитесь? - пробормотала она достаточно громко, чтобы её услышали. Сказывалось отсутствие живого общения — когда ты говоришь только сам с собой, то не задумываешься о том насколько громко что-то бормочешь.

- Видения? Это нехорошшо, - Мишэл закачал головой. - Именно для тог-го, штобы помошь вам с подобными проявлениями д-дара мы пришли провести ан-нализ крови…

- Анализ крови, действенная мера. Одного сканирования было бы достаточно… Вот только жаль, что… Как вы тогда сказали? Vandemar isen baker. Так ведь, мой друг? - Габриан слегка наклонил свою голову.

- А что такое Вандемар? - Стардаст вжалась в дверной косяк. - Впрочем, мне, наверное, стоило бы вас впустить. Так будет вежливее.

   Алиса сделала шаг назад, зажгла в квартире свет и мгновенно зажмурилась. Её голос потух в рябящем глаза и уши жужжании лампы, и незваные гости вошли внутрь. Впустить их было не попыткой вежливо себя вести, а попыткой понять, насколько реальны пришедшие гости.  Оба расположились на диване. Старичок Биштоф сел на правый, ближайший к двери край. Его длинноногий спутник обошёл диван и аккуратно присел на широкий подлокотник. Его левая нога была заброшена на правую, а ладони скрестились на коленях. Глаза его устремились куда-то вдаль. «Странная поза. Хотя он сам уже достаточно странен, так что как бы он не сел, это было бы странно.» - пронеслось в голове, как поезд — быстро и со стуком колёс по металлическим рельсам.

- Так-к што-ж, вы задали в-вопрос? - Мишэл заинтересованно улыбнулся. Теперь он стал походить на назойливого менеджера какого-нибудь небольшого магазина, стремящегося всенепременно продать вам бессмысленные, но отрекомендованные всеми экспертами вещицы.

- Да, наверное, - Алиса открыла крышку чайника и уставилась на остывшие остатки воды, в которых беспечно плавало её отражение. - Мне теперь всегда будут мерещиться все эти…

   Кран. Вода. Чайник начинает разогреваться.

- ...все эти… Как бы их назвать, - она задумчиво оперлась о кухонную тумбу. - Это воспоминания и какие-то события, которые никогда не случались.

- Например? - Мишэл улыбнулся.

- Например, моя… Кхм… Моя мачеха. Я видела как она переходила улицу, хотя я даже не вставала с кровати, - Алиса с интересом изучала небольшой чемоданчик, который заменил папку сэра Биштофа. Что там внутри? - Или ещё я… Я чуть не попала под машину, потому что…

- Да-да, это есть «временные явления», видения, к-которые появляются вследствие того, што, - затараторил старик, но его прервали.

- Проявления глубокого запущенного фелиниата, ничего больше, - произнёс Габриан, скучая. - Это в некотором смысле надуманное заболевание. Тебе сказали, что ты должна что-то видеть, и ты видишь — знакомых, исторических личностей, знаменитостей…

- Но я видела кого-то, кого не видела раньше!

   Эдиновски неприятно улыбнулся.

- Надуманный фелиниат в запущенной форме вместе с глубокой врождённой фантазией может вызывать подобные видения, - произнёс он. Казалось, что он издевается. Иногда в его речи действительно появлялись высказывания, которые можно было счесть(Миштоф так и делал) саркастическими и агрессивными, но судя по его глазам он был абсолютно серьёзен. - Лечение занимает от восьми до восемнадцати дней. Всё зависит от стадии и…

   Его последнее «и» растянулось в сознании Алисы. Начался процесс распада окружающей среды на молекулы. Ещё одно «видение», вызванное фели… Фели-чем-то. Ведь так? Ведь слова этого странного человека(человека ли?) имели смысл? Имели ведь?

   Квартиры больше не было. Был белый длинный коридор. Хотя, белым он был лишь на первый взгляд, на самом деле стены, пол и потолок были серыми. Много оттенков серого, где-то с блеском, где-то с особой шершавостью. Похоже было на новую серию научно-фантастического сериала о докторах, где всеми любимые герои оказались Бог знает где, где-то далеко-далеко в космосе, обязательно на космическом корабле крайне неприятных инопланетян. Вот только на экране сознания появились не хорошо знакомые актёры, а две непонятные, замыленнные фигуры. Медленно они начинали обретать очертания, и вот наконец Алисе удалось сфокусироваться. Одна из фигур принадлежала Габриану. Он был одет так же, как и сейчас, но на груди его красовалась небольшая блестящая эмблема, лицо его было ещё более безжизненно, да и целом держался он сдержаннее. Вторая фигура принадлежала кому-то очень похожему на сэра Эдиновски — высокий(чуть ниже Габриана), бледный, худой(но чуть шире Габриана), с зализанными назад волосами и постоянно щуращимися глазами, такова была их естественная форма, слегка напоминает перевёрнутый треугольник, небольшой нос с ноздрями, будто рыбий, узкие губы, две руки за спиной… И громкая, медленная речь. Разговор.

- Len Gabru yo numan, - говорил неизвестный, и уголки его губ слегка двигались. - Navet an demaru!

- Favrel en lagos tavem Lamerenel, - отвечал Габриан. - Engurous vaner da leman. Terva, jan dekota, nun ger. Glener vaom.

   Понять бы что они говорят! И сколько будет длиться их разговор? Поймут ли гости, что что-то пошло не так? Или Алиса просто застынет на секунду со стеклянным взглядом, а потом всё будет так же, как и до этого? Будут ли гости на месте, когда она очнётся? Или это всего лишь фели… Фели-как-там?

- Van… Felebero tetra? - спросил неизвестный, остановившись.

- Felebero tetra gande, - ответил Габриан.

   Коридор исчез.

   Алиса стояла на своей кухне, у тумбочки. На неё смотрели четыре испуганных глаза. Причём два из них ей были ещё незнакомы.

- Glen? - неуверенно произнёс Эдиновски. - Ты в порядке?

- Это не фелиниат, точно не фелиниат, я бы сразу привёл её в чувства. Это больше похоже на… - обладатель рыжих волос и зелёных глаз, некто третий, появившийся в квартире из неоткуда, имел приятный голос, и пахло от него какими-то душными травами. - Как вы, дорогая?

- Со мной всё в порядке, - Алиса огляделась. - А куда пропал…

- Мистер Биштоф выполнил свою работу и пока вы были в не самом адекватном состоянии взял у вас кровь, заполнил бумаги и отбыл в ближайшее отделение МИИЧО. Слава и хвала ему! Габриан пригласил меня вам помочь. Вы не против?

- Нет, просто я не совсем понимаю…

- Выпадение из реальности, да, да! Именно так, как я и предполагал. Видение, которое замещает реальность. Которое сильнее реальности. Это уже интересно. Милая, это уже очень интересно. Габри, дружище, налей-ка ей чаю.

- Конечно, - Эдиновски мгновенно направился к чайнику.

- А с тобой мы ещё поговорил… Алиса, да? Элис?

- Алисааа, скорее так.

- Интересно. Значит Алисаа… Я буду говорить просто Алиса, хорошо? Без этих «аааа». Не люблю завывать, на меня сразу же накидывается хандра. Итак! Алиса?

- Алиса.

- Алиса… Чудесно! Я — Алистер Нэтрикс Авенгаум. Профессор, волшебник, немного авантюрист, немного путешественник. Противник оглупления и удушения, но об этом чуть позже… Как твоя голова? Не болит?

- Немного.

- Немного, так… Что-нибудь ещё? Боли, колит, чешется?

- Нет…

- Нет? Вот и славно. Значит это не рабиз, гадкая болячка, конечно… Так-так-так… Потускнение взора и потеря сознания… Хм… Не было ли у тебя в последнее время случайных встреч, Алиса?

- Помимо этой?

- Помимо этой, конечно.

- Нет, не было.

- Хорошо. Хорошо… А может быть какие-нибудь предметы…

- Нет.

- Нет? Хм…

- Разве что письмо.

- Письмо?

- Да, из МИИЧО.

- Письмо из МИИЧО… Мда… Хуже быть не может, но это не смертельно. Даже если они и заполнят свои бумажульки и направят тебя на учёбу, мы с Габриком будем за тобой наблюдать и из их пустого обучения выйдет толк. Да-с. А какие-нибудь душевные потрясения?

- Не то что бы…

- Смерть близкого родственника, развод, скандал? Потеря ребёнка?

- Н-нет?

- Нет? Тогда и не наведённое. Скорее врождённое. Так-так…

  Профессор Авенгаум сделал несколько шагов назад и задумчиво заходил по комнате. Его протяжные расспросы на время прекратились, и Алиса смогла, увидев его в полный рост, составить его портрет. Если мгновение назад Алистер представлял из себя огромное цветное пятно, и было понятно только то , что у него рыжие волосы и зелёные глаза, то теперь он стал выглядеть гораздо детальнее. Крючковатый нос, впалые щёки, постоянно нахмуренные тёмные брови, худые руки и ноги, слегка горбатая спина… Он был очарователен, хотя и не красив в обычном понимании этого слова. Не горы мышц, не идеального лица он не имел, но Нэтрикс был крайне приятен собой. У него была клетчатая рубашка зелёного цвета, бардовая жилетка и классические брюки. Завершали образ утончённые мужские туфли и пальто тёмно-серого парусного цвета, впопыхах брошенное на лиловый диван.

- Пока это не стало хуже, дорогая моя, нужно начать учиться это контролировать. Подброшу тебе на днях учебник… Учебник, да… - бормотал он, расхаживая туда-сюда. - И! О! Самое главное!

   Он резко остановился, достал из жилетки очки с линзами в форме полумесяца, надел их на себя и уставился на Алису.

- Тебе подойдёт играть Мафрет в исторической постановке первого курса, - сказал он улыбнувшись. На его впалых щеках появились ямочки. - Милейшее создание… Следи за тем, как всё будет идти, если что-то случится позвони мне или Габрику, мы отреагируем, хорошо?

- Хорошо? - Алиса задумчиво кивнула. В её руках появилась заваренная Габрианом чашечка чая. - Только я не совсем понимаю…

- Вопросы? Это хорошо. Попробую объяснить. В тебе течёт необычная кровь, дорогая моя. Кто-то из твоих родителей, либо оба они, имели отношение к миру, о котором большинство людей не знает и не должно знать. Мир иных, озэрес, похоже на ваше others, правда? Измерение Вандланэс, моё любимое, имей в виду. И, помимо этого, они или он или она имели отношение к магии. Всё просто правда? - Авенгаум сдул со лба назойливую кудряшку. - Мы не имеем права бросить всех предрасположенных к магии людей. МИИЧО решает их взять под своё крыло. Обычно мы им это спускаем с рук. Нам своих проблем предостаточно, ещё эти жалкие людишки, извини, если обидел, нам не совсем до этого. Но вот — прецедент. Интересный экземпляр. И все магические школы начинают за него бороться. Сразу уточню — это ты. У тебя в детстве нашли несколько… Не буду сильно углубляться, но у тебя есть сильная наследственность. Её нужно развивать. Такое любому учителю интересно. Это как пытаться воспитать Магдайла или… Я немного отвлёкся. Собственно, мы начинаем борьбу. Сначала поучишься МИИЧО, потом перейдёшь к нам в Юфберию. Подправим тебе головку, будешь прекрасной волшебницей. Найдём родителей, если захочешь. Устроим новую жизнь. Здорово, правда?

- Это… Как-то…

- Как-то не верится, да?

- Похоже, что вы пытаетесь меня обмануть...

- Но это правда.

- Не уверена. Зачем вам...

- Бывает… Сомнения — часть пути, если ты не сомневаешься, то далеко не уйдёшь, свалишься в первую канаву и умрёшь там с голоду. Всё правильно. Я не рассчитывал, что ты мгновенно нас полюбишь. В конце-концов, я вообще появился из неоткуда. Юфберия может подождать. Я думаю… Да... Да!

- И даже если всё то, что вы говорите имеет право на существование, ну, школы часто заинтересованны в талантливых учениках, хотя я не совсем понимаю в чём мои таланты, но допустим, предположим, что это так… Но откуда вы знаете, что…

- Родители? Ну… Нам важно иметь полное представление о тебе, если ты будешь с нами. Условно говоря, был у тебя в семье какой-нибудь злобный тёмный волшебник, это конечно повлияет и на тебя. Нам важно знать, что происходит внутри твоей головёшки. Правда, Габрик?

   Габриан, вставший возле Алисы и смотрящий в её чашку, негромко фыркнул.

- Быть может и так, Нэтрикс. У Вандемара несколько другие цели, но я с тобой согласен, - произнёс он замысловато растягивая слова.

- Хорошо… Пусть так, но почему... Всё это случилось так внезапно, как снег на голову…  Так не бывает, - Алиса поставила чашку на тумбу, и скрестила руки на груди.

- Случилось так, ибо прошёл приличный срок с того момента, когда тебя удочерили, милая, - Алистер упёрся руками в спинку дивана и широко улыбнулся. - По закону иных сокрытие информации о ребёнке и его родителях действительно до совершеннолетия оного. Тебе 18, да, потребовалось время, чтобы всё собрать, обсудить, понять, но… Я тебе скажу так — ты не из простых брошенных ребятишек, которых родители не желали рожать. Такого шума бы не поднялось, нет. Знаешь... Бывает так, что высокопоставленные иные избавляются от потомства ради сокрытия каких-то интриг. С тобой точно так же было, я знаю. А потом они не могут найти своё дитя среди тысяч других брошенных. И очень хотят найти и вернуть. И находят, с нашей помощью или с чужой. Общаются и даже оплачивают их обучение. Юфберия для тебя открыта, я сразу говорю. Твой отец выходец оттуда. А мать… В любом случае, эм... Талант твой мы скоро проверим на практике. Неужели ты не веришь, что подобное может вдруг с тобой случится? Ну, ты ведь знаешь, что тебя удочерили, и эм...

- Слишком быстро. Я не… Я знаю, но...

- Ну ты пока подумай, моя девочка. Хорошенько осмысли всё это. Думаю, да, я слишком быстро перешёл в наступление. Со мной часто случается. Извини. И нам, наверное… Пора? Хотя, погоди, было что-то... Ах, ты же хотела задать вопрос?

- Вопрос?

- Да, вопрос.

- Про Вандемар был вопрос, - Габриан посмотрел Алисе в глаза. - Я помню.

- Про Вандемар? Что-ж, расскажу и про Вандемар, если наш вандемарец не против? - Нэтрикс подмигнул своему другу.

- Я не против, - вандемарец отодвинул Алисину чашку от края тумбы.

- Тогда, пожалуй, начнём… - профессор поправил очки и снова заходил по комнате. - Вандемар, 13-ая планета гексариуса пятого доминиона, который находится сейчас очень-очень далеко от нас и тем более от Вандланэса. Красивая планета — фиолетовое небо, сиренево-голубая трава, в последнее время ставшая больше бирюзово-зелёно-жёлтой… Да-с, не хороший знак. Есть огромная пустыня, изрезанная глубокими каньонами. То, что осталось после Великого бедствия.

- Великого бедствия? - Алиса удивлённо приподняла брови.

- Великое бедствие — это… Ну… На Вандемаре много чего случалось, от Чёрной чумы и Белого строя, до, ну… Первой и Второй Великой Войны. Третья ещё была, тоже Великая, но уже Красная. Были ещё Чёрная, Белая и Синяя, но это не очень важно сейчас. Много чего было. Дворцовые перевороты… Деспотия… Республика под властью террора… А Великое бедствие было относительно недавно, - Нэтрикс периодически поглядывал на своего друга и коллегу. - Огромный космический червь, если я не ошибаюсь?

- Xafer, - кивнул вандемарец. - Он уничтожил Валтанат. И после его прихода многое поменялось. Например, стала обваливаться земля… Мы на грани катастрофы.

- Вандемар всегда на грани катастрофы — чума, война, правители с дурью в голове, экологические катастрофы… Древние легенды и предсказания, кстати… Фалебео-тетра, андроиды, старые корабли, отзывающиеся на зов древних командующих… Много всего. Боги, восставшие из под земли и воды…

- Боги?

- А как ты думала? В космосе тоже есть свои… Я отвлёкся. Пустыня! Да, там раньше был город…

- Прекраснейший из городов, - глаза Эдиновски сильно посинели.

- Прекраснейший, конечно, мой друг… Есть так же огромный океан, который в виде буквы U проходит возле одного города Тэльфа и пустыни, если я не ошибаюсь? Карту я позже покажу. В любом случае… Океан потом разливается на половину планеты, соприкасается с пустыней и непроходимыми джунглями на той стороне… Да, географ из меня так себе. Столица Вандемара находится чуть дальше от побережья, пустыня подступает со всех сторон, но озеленённые стены её останавливают. Пока что. Город очень строго построен — есть несколько районов, идеальной формы и с идеальными разметками. Есть 5 небоскрёбов — башни Эйдас. Негосударственные постройки, они сами как одно государство внутри другого. Есть дворец. Есть король… Его Величество Ламэр Элвандэустон, в добром здравии, я надеюсь? - очки начали сползать с носа Алистера.

- В добром, - коротко ответил Габриан.

- Вот и прекрасно! - профессор поправил очки и улыбнулся. - На самом деле планетка очень даже приятная… Ну… Достаточно. Могло быть хуже. Когда я там был, то я, конечно, ужаснулся сначала их системе жизни, но… Это у них на генетическом уровне — холодность, строгость, отсутствие любых эмоций. У целого народа в голове одна цель — как можно быстрее остановить химическую реакцию своего организма на что-либо. Несчастный народ, в некотором смысле слова.

- Не знаю, кто из нас более несчастен, Нэтрикс. Ты? Или я?

- Мы оба в меру несчастны, друг мой…

   Вандемарец задумчиво посмотрел на Алису.

- Тебя не утомляет его рассказ? - уточнил он. - Не хочешь выпить чаю?

- Нет, спасибо, - девушка отрицательно закачала головой. - Всё ничего. Всё нормально, насколько это возможно, конечно.

- Не углубляйся в отрицание! - Нэтрикс взял в руки пальто. - Ничего хорошего это не даст. Не беги от страхов — биться с ними лучше сейчас, чем позже, когда их размер будет несоизмеримо велик. Книжку пришлю, думаю, завтра… Да! Завтра. Габрик?

- Ты думаешь, что пора идти? - Эдиновски сделал шаг к своему другу. - Состояние стало лучше, ты считаешь?

- Ну… Не критическое, это уже хорошо.

- Но если…

- Всё будет ничего, да, Алиса?

   Алиса печально улыбнулась. Резкий удар по лёгким, какое-то пьяное головокружение и тихий смешок. Что-то случилось. Но что?

- Всё будет так, как будет. Плохо или хорошо, - она взглянула на остывшую чашку чая. - Точно не будет так, как было раньше. Но это скорее к лучшему.

- Вот, уже мыслишь в нужном направлении, - Алистер подмигнул ей. - Нам пора, мой друг. Может я ещё успею на лекцию Варла по зельеварению. Люблю, когда он спорит с напыщенными учениками из Академии… Ты бы видел их лица!

   Авенгаум одним быстрым движением облачился в пальто, Эдиновски молча подошёл к двери, ничего не надев поверх своей накидки.

- В добрый путь! Алиса, милая, ещё увидимся. Передам от тебя привет папе, он просил, - Алистер широко улыбнулся. - Не грусти. Выпей чаю, и не делай никаких резкий движений и поспешных решений! Пока!

   Габриан молча кивнул в сторону Стардаст и, последовав примеру друга, вышел.

   Алиса некоторое время простояла на месте, а потом закрыла дверь на ключ.

   В квартире стало невыносимо жарко — нужно было проветрить. Девушка раздвинула шторы и устремила взгляд в открытое окно. Там, снаружи, свежо и прохладно, а здесь, дома, так неприятно жарко… Отчего?

   Она не знала, почему что-то происходит так, как происходит. Ответа не было и у других… Впрочем, размышлять теперь стало гораздо легче. Меньше головокружения. Больше воздуха. Больше воздуха!

   «Вдыхай же его!»

   Алиса улыбнулась. И эта была первая её искренняя улыбка за долгое время.

Глава V
“Дневник того, что случилось со мной...”

   Дневник того, что случилось со мной за это лето, осень и немного зиму.

   Так Алиса когда-то в детстве превратила небольшую тетрадку с кошкой на обложке в документ первостепенной важности.

   Прятался он под подушкой или кроватью(если она имелась, а во время мировых турне чаще всего приходилось спать на диванах, стульях и прочей мебели), и никто, никто!, кроме Алисы не имел право его читать.

   В дневнике был исписан от начала и до конца, но связи между тем, что было написано например на странице номер пять и странице номер восемь не было. Не было и описания некоторых важных событий, на всякий случай, вдруг всё-таки важнейший документ попадёт в чужие руки… Но были рисунки и зашифрованные записи.

   К чему это?

   ...В руках книга, руки на каменном ограждении, а ограждение на набережной. Кругом шныряют туристы — туда-сюда, вспышка, сюда-туда вспышка… Как всё это привычно. Из привычного состоят все вещи нас окружающие. Тот же чайник, дотронулся — обжёгся. Или дверь, когда в неё звонят, значит нужно открыть. Или запереть на замок, зависит от ситуации. Всё вокруг сшито из этих привычностей, из этих неслучайностей. Аж тошно порой! Куда ни глянь — всё ты знаешь, всё тебе до боли известно, и делает это будничное всё прекрасным лишь одно — то, как ты смотришь на тот или иной предмет сегодня, сопротивляется ли он тебе, или наоборот, или как предмет смотрит на тебя. И смотрит ли вообще? Случайности врываются в ровный строй обыденности и всё рушат. Иногда приятно, но чаще всего нет. Не было ещё раза, чтобы в этот ровный строй, например, «дом-работа-дом», въехал принц на белом коне. Да даже если и въехал, то скорее всего, чтобы как-нибудь досадить. Иначе не бывает. И Алиса так думала. Она думала, но более важно то, что она знала, с самого детства на зубок вызубрила — чудес не бывает. И вот! На-те! Знакомая история, правда?

   Та Алиса, или эта Алиса, или Алиса, которая упала в кроличью нору и пролетела Землю насквозь, все они не верили в чудеса. И чудеса решались им доказать, что каждая Алиса, из приведённых выше, имеет право ошибаться, а верить в чудо каждой из них жизненно необходимо.

   Проблема заключалась лишь в том, что наша Алиса, та, которая со странной книжкой наперевес мешала туристам делать идеальные фотографии на фоне Темзы, не могла, хотя и хотела с самого детства, верить тому, чего не существует. Это как верить в любовь, например? Сколько примеров всего на свете! А примеров чудес? Не меньше, не больше, но каждый из них, наверняка можно опровергнуть. Или почти наверняка. Но, впрочем, опустим эту борьбу верующих и атеистов. Каждый с ней сталкивался однажды.

   Если что-то в твоей жизни меняется, то это всегда к лучшему, так твердит каждая реклама нового средства мытья для посуды или туалетной бумаги. Но реальность так не считает. Если что-то изменилось, и ты это заметил, то скорее всего случилось что-то непоправимо ужасное.  Сгорел дом, протёрлись любимые брюки, люди, с которыми ты был на одной волне, внезапно оказались не такими и уж понимающими… Где тут взяться чуду?

   Что вообще такое чудо? Чудо — это когда твой дом восстаёт из пепла и смотрит на тебя своей только выкрашенной в зелёную краску дверью, говоря: «Ну здравствуй, хозяин, не кури больше!»? Чудо — это когда двадцатилетние джинсы сами себя зашивают, громко крича: «Мы этим китайским шмоткам ещё зададим!»? Или чудо — это когда люди меняют своё мировоззрение кардинально и именно в ту сторону, в которую тебе, и только тебе захочется? Нет. Нет!

   Так что же такое чудо? И какое оно на цвет, на вкус, на ощупь? Чудо — это видеть галлюцинации и попадать под машины? Чудо — это невозможность дозвониться до родной(родной ли уже?) матери, чтобы помириться? Чудо — это когда два малознакомых тебе чудика плетут из своего бреда нематериальные сказки про некое чудесное место, где всё хорошо и где тебе обязательно будет лучше? Что это вообще такое? Что? И как в это «что» поверить? И стоит ли ему доверять? Доверять свою жизнь, именно, сразу жизнь, просто потому, что кто-то тебе что-то сказал… Или надеяться на «повезёт»?

   Всё это и многое другое в прайм-тайм крутилось в голове у Алисы, крутилось и мешало ей читать…

   А книжка-то была действительно интересная.

   «Методы и способы управления сознанием для самопознания и лечения». Грандиозно! Написано рукой некого Ульрэ Гантора на расцвете эры… Какой-то там сложной эры. Ничего толком не понятно, но это, как заверяют новые «друзья», пока что. Скоро всё будет понятно, скоро всё будет хорошо…

- Может это секта, а? - ворвался в головной эфир сэр Старфилд. - Нет, Эмма, ты пойми меня правильно, я не верю, я никогда не верю и никому не советую верить, а особенно идти за подобным… Барахлом.

- Это не барахло, это методика для успокоения нервов, тех нервов, дорогой, которые ты мне постоянно изматываешь, - Нокердаст закачала головой, откусывая ещё один кусочек сэндвича. Дело было на кухне, самой милой американской кухоньке из всех, в их первом доме. Это было время ланча. - Читай - «Партнёры часто действуют друг-другу на нервы...»! А? Как жизненно. «И очень важно, для укрепления отношений...» Ты меня вообще слушаешь, а?

- Угу, - певец запихал в рот сэндич с тунцом. - Я это слушаю уже много лет, и буду слушать, скорее всего, до конца жизни. Продолжай, милая, я весь во внимании…

- Чудно. Так вот…

- Нет на свете чудес, и этот тип, который продал тебе эту ерунду, прекрасно об этом знает. Делает огромные шиши на таких как ты.

- Уилл…

- Что «Уилл»? Я пашу как ломовая лошадь, а ты сотни долларов спускаешь в унитаз! Как я должен реагировать!?

- Ты мог бы меня хотя бы послушать!

- Послушать!? Чудес не бывает! И слушать я о них не собираюсь! А верующих во всякую ахинею готов отстреливать самолично!

- Уильям!

- Да что «Уильям»!? Что «Уильям»? Я терплю это всё день ото дня, но скоро моё терпение лопнет, и я выкину все твои древесные суррогаты на улицу, а потом сожгу в честь Вашингтона, мать его!

- Папа!

   Рядом с «островком» из кухонных тумб, за которыми разворачивалось действие, появилась маленькая девочка. Её глаза на сантиметр выглядывали из-под поверхности, на которой готовили, ссорились и ели.

- Что, Алиса? - Уильям отложил в сторону очередной бутерброд.

- А что такое суррогат?

- Суррогат? Хм… Это кто-то что пытается тебе продать, зная, что оно на самом деле не так хорошо, как есть на самом деле.

- А суррогатное материнство?

- Суррогатное… Это ты откуда вообще взяла?

- В журнале пишут, что вы с мамой занимались суррогатным материнством, вот, смотри…

   Из-под столешницы появились две ручки и яркий журнал, ими протянутый на рецензию родителю.

- Занимались суррогатным материнством? Ну, хотя бы не сексом… Уже хорошо. - Старфилд задорно рассмеялся.

- Уильям! - Эмма пихнула супруга локтем.

- Чем? - Алиса озадаченно замигала глазами.

- Тебе ещё рано знать. Ну… А это всё… Ерунда, знаешь? Как вот эта книжка, что у твоей мамы в руках, понимаешь? Е-рун-да! Бред! Чушь! Да как угодно называй! Литературная катастрофа! Любая книжка, в которой говорится о какой-либо вере, это суррогат литературы! Это нужно вычеркнуть из памяти и сжечь, сжечь! Поняла, пупсик?

- Кажется…

- Ну вот и чудно. Встречаешь где-нибудь слово «поверь», и, ты знаешь, ты уже знаешь что с этим делом делать… Так ведь?

- Ага… Но…

- Никаких но! Ты уже ела сэндвичи? На держи. Хоть от чего-то в этом доме есть польза…

   Верь, поверь, нет, сначала проверь!

   И Алиса несколько раз, не останавливаясь, вслух и про себя читала один и тот же абзац. Он расположился на второй странице книги — да-да, так недалеко от самого её начала, и лишь оттого, что на первой было посвящение какому-то правителю — и страшно мешал. Как читать дальше, если тут, в самом начале ты остановился и не можешь идти. Застрял. Сам себя запустил в бесконечную петлю состоящую из повторения самобичевания и разочарования. И как быть?

    Некий Ульрэ Гантор писал так: «Самое главное, мой дорогой читатель, это начать верить себе. Своим ощущениям и чувствам. Верить в то, что окружает тебя, и записывать всё, что с тобой происходит. Для чего? Чтобы верить в происходящее, осязать его, анализировать и повторять или избегать это происходящее с вами стало легче. Вера — основа нашего с вами разговора. Нашего диалога, в котором я советник, а вы тот, кто желает познать себя. Верьте! Не мне, так другому писателю! Не ему, так правителю. Не правителю, так себе! Вспомните что было вам обидно, что было вам страшно… Поверьте в то, что это было действительно так, что вам не пришло это в голову случайно, что это было с вами, что вы ощущали то, что ощущали, что это вы не обманываете себя, а как любое живое существо ощущаете… Это то, с чего стоит начать. Поверьте. Поверьте себе! Поверьте своим глазам, которые видят что-то непонятное, поверьте ушам, которые слушают то, что не каждый захочет слышать, поверьте своим рукам, которые касаются того, что не просто потрогать, осознать невозможно! И вздохните с облегчением. Если не вышло, попробуйте снова, я опишу это чуть дальше, но… Не забывайте — чтобы начать работать с сознанием, нужно сначала поверить, что оно есть, что вы над ним хозяин, и что-то, что его заполняет существует.» Долго и очень интересно писал, но как повиноваться ему, как читать дальше, если он требует того, что запрещено? Запрещено и отрезано, вычеркнуто, выкинуто на улицу и сожжено ещё в детстве? Или всё таки оно, это запрещённое, такое сладкое и желанное, такое неотвратимое, такое… такое великое слово «вера» уцелело? Как трудно! Как хочется сбежать! Закрыться и не выходить никуда, умереть, да, умереть было бы проще, чем пытаться выбраться из-под завала камней, каждый из которых весит в три раза больше самой Земли! Но это не выход.

   Быть или не быть?

   Верить или не верить?

   Тупик.

   В душе тишина, а в голове мысли. И это раздражающее чувство… Раздражающее желание поверить…

   Однако, часы пробили полдень.

- Я почти опоздал! - сбоку к Алисе приближался некий субъект, находящийся в определённо хорошем расположении духа. - Но не опоздал. Чудо, да и только! Как продвигается чтение?

   Алиса захлопнула книжку и взглянула на подошедший к ней силуэт. Тот мгновенно принял очертания Алистера Авенгаума. Встреча двух миров состоялась. Мир «без чудес» и чудной мир пересеклись в точке X, в Лондоне, как всегда у Темзы… Откуда столько белиберды в голове?

- Не очень хорошо, судя по всему, - Нэтрикс неуверенно кивнул. - Надо исправлять ситуацию. Итак… В чём проблема?

- Проблем много, - Алиса взяла книгу в руки. - Я думаю, что схожу с ума.

- Неужели? Могу заверить тебя, ты в своём уме. Есть наследственные изменения сознания, но это нужно научиться использовать и…

- Недавно фильм вышел один. Летом. Кажется, вы сбежали оттуда.

- Откуда?

- Оттуда. Но это неважно. Я просто… Я не понимаю. Если… Впрочем зачем мне…

- Договори мысль до конца, Алиса. Что тебе непонятно?

   Стардаст взглянула на проходящих мимо людей. Эти люди точно настоящие. Никак иначе! Вот кто-то с мороженном идёт в первые числа декабря, вот фотоаппарат у туриста на шее, вот кто-то вышел на пробежку… Разве в этот мир, в ИХ мир могут вмешиваться чудеса? Или тот же профессор Авенгаум, или его друг с Вандемара? Вандемара тоже наверняка не существует. Да, всё это бред раздражённого рассудка. Всё это из-за стресса. Ссора с семьёй, раздор в отношениях с некогда любимым человеком… Определённо! Чудес не бывает. Всё это просто от усталости.

- Я думаю, что тебя не существует, - Алиса произнесла это неуверенно тихо, потому что часть её всё же считала, что стоящий перед ней обладатель рыжих кудряшек всё-таки жив и вполне вписывается в общую картину окружающего мира. - И мне нужно к психологу.

- Вот как? - Нэтрикс нахмурился, и очки почти сползли с его носа. - Интересно… Может ты и не совсем в своём уме, милая…

   Он выглядел обиженным. Оскорблённым. Ударенным в самое сердце. Он щурился и губы его двигались в странном подобии… Даже нет, они просто двигались справа налево и слева направо, описывая в воздухе несуществующие геометрические фигуры. Кажется Алисе не удалось оправдать его ожиданий, ожиданий Юфберии и всего того магического мира, который её так долго ждал. Самое время всему этому добру исчезнуть, правда?

- Я не хотела тебя обидеть, но я считаю, что мне пора, - Алиса невольно почувствовала, что слова её, быстро брошенные на ветер с одной единственной целью — обеспечить нужное количество времени для побега, звучали как-то неестественно глупо, но возвращаться, чтобы переговорить их во что-нибудь внятное она не решилась. Мгновенно она зашагала в сторону дороги, к своей машине.

   Голос Уилла Нокердаста громко читал очередную лекцию о вреде глупых книжек, а Алиса наблюдала перед собой статичные кадры — люди и сквер, машина, ключ зажигания, дорожные указатели, светофор, поворот направо, поворот налево, ещё один светофор, девочка в глупой безрукавке и, наконец, здание, за дверьми которого её ждала ещё одна встреча…

Глава VI
“Вред во благо и рефлексия”

   Одра Фаулер, полноватая темнокожая женщина с приятной широкой улыбкой, приняла Алису в своём тёмном, просторном кабинете. Одно из окон было приоткрыто, из-за чего занавеска, над ним нависающая, нервно подёргивалась. Но всё остальное было в полном порядке — шкафы с книгами, стол, диван, стулья… И два кресла друг напротив друга. У миссис Фаулер очаровательный лиловый маникюр и толстый блокнот с карандашом, у Алисы волнение в глазах и чувство вины перед не то существующим, не то просто выдуманным профессором.

- ...и когда это началось? - глубокий низкий женский голос задавал вопросы с крайней заботой, но отвечать на них не хотелось.

- Первый раз они пришли в пятницу, двадцать пятого, а потом уже в среду, тридцатого ноября, - Алиса смотрела в потолок.

- Второй эпизод, это когда вы потеряли сознание, я правильно понимаю, мисс?

- Да. И последний раз сегодня.

- Сегодня? Получается это…

- Седьмое декабря.

- У вас отличная память на числа, мисс. Или вы сверяетесь с календарём каждый день?

- Я… Я просто… Даже не знаю. Мне кажется, что с того момента, как всё началось, прошло несколько десятилетий.

- Это обычное явление, мисс. Попадая в травматичные ситуации человек теряет чувство «ритма», я так это называю. Вы в растерянности. У вас проблемы с семьёй… Когда вы узнали, что вы неродной ребёнок, это сильно на вас повлияло.

- Пятнадцатого ноября.

- Простите?

- Вы спросили когда, я ответила. Пятнадцатого ноября.

- Я не совсем это имела в виду, мисс… У вас очень странно построено внимание.

   Слова. Много слов. Ещё больше вопросов. И никаких ответов. Алиса сидела и смотрела в потолок около двух часов. За это время она узнала о себе много нового.

   Во-первых Алиса страдала из-за недостатка любви и внимания. Во-вторых её молодой человек издевался над ней и манипулировал ей каждый раз, когда они виделись. Всё остальное время он травмировал её на расстоянии своей холодностью и безразличием. Помимо всего этого он не был тем, кого Алиса на самом деле любила. Он был продолжением образа её отца — любишь отца люби и Пола Рида, отец же его выбрал. Ну и самое главное, в-третьих Пол скрывал свою гомосексуальность.

   Опустим это, были более смелые предположения. Алиса страдает от паранойи и депрессии с самого детства, ибо её родные родители отказались от неё, и она на уровне подсознания это  чувствовала. Всю жизнь!

   Мать Алисы скрывала свою несостоятельность как женщины на протяжении всей жизни Алисы и поэтому постоянно спорила с её отцом.

   Слава — это лишь иллюзия!

   И да, ещё, вам нужно срочное лечение.

   Сеанс стоит 70 фунтов в час. В неделю нужно проводить сеансы несколько раз, лучше четыре-шесть. Неплохая сумма… Но! Это же поможет...

   Девушка вышла из кабинета психолога и тяжело вздохнула.

   С первого раза ведь всем не везёт, правда?

   Она сделала шаг, и рука её самопроизвольно отпустила что-то, что очень долго держала.

   Книга! О, надо же было оставить её в машине!

   Книжка упала и раскрылась примерно на середине. Алиса подняла её и случайно прочла несколько строк: «...врать будут многие, правда открывается лишь на практике. Повод ли это отчаиваться? Я не думаю. Учитесь находить свою истину в правде других, и тогда ваш мир обогатится.» Хороший совет. Половина слов миссис Фаулер правда, другая домыслы. Куда отнести воображаемых друзей? В зону правды или в зону домыслов?

   Стардаст зашла в лифт, задумчиво постукивая по твёрдой книжной обложке.

   Правда или домысел? Правда или домысел? А зачем я взяла книгу с собой? Может я всё-таки сошла с ума? Или… Нет, наверное Одри не видела эту книгу. Книги не существует. Её не видно. Почему же она упала с таким грохотом? Правда или домысел? Домысел. Правда…

   Двери здания, парковка, машина… Алиса медленно поворачивает ключ зажигания и смотрит в зеркало заднего вида. Привычка.

   Из зазеркального мира на неё смотрят две пары глаз — одни на заднем сиденье, другие на соседнем.

   Наверное, показалось.

   Машина трогается, и до первого поворота, во время которого нужно посмотреть в боковое зеркало, всё хорошо. Однако чем дольше продолжается путь, тем больше раз мелькают в поле зрения «несуществующие» детали: глаза, силуэты… Очки! Блестят выдуманные очки, особенно на поворотах, когда солнце меняет своё положение относительно машины. И сзади кто-то ёрзает… Бред, бред!

   Дорожные знаки сменяют друг-друга, то появляются, то исчезают из виду дорога, машины, красные автобусы, дома — всё превращается в один длинный, однообразный коридор. И не было ему ни начала, ни конца, лишь где-то над всей этой суматошной бессмыслицей виднелся расплывчатый набросок цели. Цель: понять, что есть реальность, а что вымысел. Именно за этим наброском, игнорируя постоянно возникающие в поле зрения «несуществующие» предметы, неслась Алиса, обгоняя рейсовые автобусы и фуры, не на секунду не сбиваясь с мысли, с одной единственной мысли!

   Чудес. Не. Бывает. Повтори снова!

   Раз за разом, раз за разом…

   Чудес не бывает!

   Алиса сжала руками руль с такой силой, что её бледные пальцы побагровели. Педаль газа вдавлена в пол, машины, следовавшие тем же путём, что и она, испарились. Вот оно одиночество! Желанное одиночество! Вот оно?

   И в этот момент наивысшего сопротивления, момент окончательной свободы и полного падения смыслов, момент, когда Алиса почувствовала странное движение души, которое, наверное, переродилось бы в веру, ту самую, великую, нежную, такую желанную веру, не одиночество, нет, внезапно мир замер и начал распадаться на тысячи цветных точек. Каждая из точек почти мгновенно устремилась куда-то вдаль, в глубокую, непроглядную тьму… Ещё одно видение, на полной скорости машина несётся вперёд, но наследственности всё равно, безумию всё равно, всем наплевать.

   ...Тишина, и в ней две фигуры движутся в сторону полу-разрушенного дома. В руках у них ящик, тяжёлый, потрёпанный ящик. Из окон, или, точнее, из оконных рам, в которых почти отсутствовало стекло, на улицу проникал яркий, рыжий цвет. Такой цвет у пламени, пожирающего леса, города, целые страны. Две фигуры шли и бубнили себе под нос.

   Новое место, новый дом,
   Вряд-ли мы приживёмся в нём...
   Братец мой, брат, неси ключей
   Связку! Ведь этот дом ничей.

   Мы проникнем туда ночью,
   Мы принесём то, что голубьей почтой,
   Мы принесём и скроем от всех…
   Нашего лорда ждёт успех!

   Яркий свет заливает тьму. Тишина сменяется громким гулом. Свет! Свет! Всё захватил свет! Мгновение, и вот снова дорога!

   Руль. Дрожащие руки на руле. Лобовое стекло. Машина несётся с огромной скоростью. Странная рука сбоку… Она пытается дотронуться до руля, немного неумело, с опаской. Алиса перевела взгляд влево — профессор Авенгаум, будто сложенный вдвое, враскорячку сидел или, судя по его обескураженному виду, вжимался в автомобильное сиденье. Алиса печально кивнула ему, а затем вернулась к дороге. К дороге, на которой из ниоткуда появился большой белый лось!

   Резкий поворот руля.

   Рёв тормозов и шипение шин.

   Удар? Нет, это машина катится вниз с дороги, вниз к лесу, из которого, наверное и вышел этот зверь…

   Удар! Теперь точно удар!

   Машина остановилась.

Глава VII
“Сливовый пирог”

   ...Белый зал, в нём лики те же,
   И, склонившись над купелью,
   Взгляды устремили Боги
   В одинокую судьбину...

   Нет потока мыслей боле,
   Нет, доколе нет и слова.
   Замолчали все потоки -
   Мир мерцает в ожидании.

   Вновь ударим! Свет весь с неба
   Взор твой осветит волнением,
   И увидишь, и услышишь,
   И проснёшься в мире новом...

   ...Алиса очнулась на тёплом, мягком диване. Её голова потеряла основные ориентиры, нужные для того, чтобы определить точное местоположение тела в пространстве. Мир был залит мыльной, мутной водой, сквозь которую виднелись только острые, чёрные линии, разделявшие большие предметы друг от друга. Таких больших предметов было несколько — край дивана и подлокотник, чуть выше головы, столик с чашками и, кажется, книгами, слева, а так же камин и стена, к которой он прилегал. Точно сказать, что и на каком расстоянии находилось, было невозможно, как и услышать хоть что-то из происходящего вокруг. Будто оказавшись под водой, девушка чувствовала только постоянные вибрации откуда-то сбоку. Полная дезориентация.

   Голова начинала шуметь и кружиться, прямо как во время поездки на корабле. Сейчас всё находящееся вокруг начнёт уплывать вдаль, а вода, невидимая, но заглушающая всё вокруг вода заполнит всю комнату, зальётся в подсознание, и начнётся то, что будет ничем иным, как состоянием потерянности, болезненности и отчаяния.

   Благо шум быстро смолк. Воцарилось необычайное спокойствие.

   Сзади к дивану кто-то подошёл, и ласковым, бархатистым голосом спросил:

- Как твоя голова, уже лучше?

   Алиса приподнялась на локтях и взглянула в ту сторону, откуда доносился голос. Глаза сфокусировались на бледном лице. Это лицо принадлежало уже давно немолодому человеку(?) или кому-то похожему на него. Гладкие морщины, светлый взгляд, длинные седые блестящие волосы… Странный портрет, какой-то неземной, полный непривычного спокойствия.

- ...может не стоит её тревожить? - раздалось сзади. - Она сильно ударилась.

- Вы тоже, но вы, как я вижу, в полном порядке, - некто плавно поднял голову, и его волосы растеклись по нешироким плечам. - Или я чего-то не вижу?

- Милениум, всё ты видишь правильно. Просто мне кажется…

- Нэтрикс, дорогой… Не учи меня, прошу. Я лучше тебя знаю, что делать.

- ...и каждый раз ты с такой добротой мне об этом сообщаешь! Я постоянно удивляюсь!

- Я не умею иначе.

   Алиса села и осмотрелась. Милое местечко — свободная гостиная, перетекающая в столовую и кухню. Судя по всему, это был дом. Красивый, хорошо обставленный дом. Всё выполнено в уютных бежевых тонах, которые где-то были темнее, где-то светлее… Было много тёмного дерева. Кругом всё дышало жарой, домашней жарой, которая наступает, если слишком долго готовить с закрытыми окнами или сильно топить камин. Приятное место. Даже не верится, что оно существует. Может, последствия удара?

- Мне, наверное, пора домой, - пробормотала Алиса. - Если мне всё это видится…

- Видится? - обладатель нежного голоса обернулся. - А ты думаешь…

   Из-за стола донеслось громкое аханье. Авенгаум резко встал и направился к дивану. Он одёрнул Милениума за длинный рукав.

- Тише-тише, ты что… Я же говорил, ты…

- Помолчи, прошу. Я хотел бы поговорить с ней лично.

   Авенгаум поправил очки и сделал шаг назад. Его рыжие волосы переливались в свете камина.

- Тебе уже стало лучше? - голос Милениума обволакивал и завораживал, от него время начинало тянутся, и всё вокруг становилось таким туманным, незначительным. Было и в его лице что-то такое, невероятно красивое и удивительно нежное. Кем он был? Какими силами обладал? Откуда вообще он взялся, этот некто М., его образ? Ведь это всё сон, разве нет?

- Мне давно уже не становится лучше, - Алиса говорила быстрее, чем успевала подумать. Наверное, это и есть честность — говорить что-то искренне, не успевая подстроить свою речь под мысли. - Я пойду?

- Нет, погоди, что ты… Как же чай и сливовый пирог? Я готовлю очень даже хорошо… Тем более ты так сильно ушиблась…

- Вас ведь всех не существует, правда?

- Ты так думаешь?…

- Есть лишь я и моё помутнённое сознание. Ничего больше. Я ударилась, да. Но… Откуда дом и всё это? Значит, я в бреду. Значит, нужно проснуться. И всё это значит, что мне пора.

- Чтож… Если ты действительно так думаешь…

- Я не думаю. Я уже некоторое время не могу думать… Вернее…

- Если ты так хочешь, то я не могу тебе препятствовать.

- Милениум! - воскликнул недовольный Авенгаум.

- Успокойся, Нэтрикс, успокойся, прошу, твои крики ничего не изменят. Успокойся и приди в себя. Ты настоящая егоза, Нэтрикс. Ты спешишь. Ты постоянно спешишь…

   Алиса встала с дивана и направилась туда, где, как ей казалось, был выход. Она прошла в столовую, где за длинным столом из тёмного дерева сидел Габриан. Перед ним и возле него, слева и напротив, стояли тарелки. Две пустые и одна с нетронутым куском пирога. Увидев Стардаст, Эдиновски неестественно дрогнул. Его глаза побледнели, а потом залились голубой краской. «Как странно...» - подумала Алиса. Подумала, и сделала ещё несколько шагов. До победной цели, до входной двери осталось так немного. А она всё отдалялась и отдалялась, с каждым шагом становясь всё дальше и дальше. Как дверь в Алисиной квартире, когда она выходила с балкона. «Как странно жить… Как странно...»

   Дверь осталась позади. На улице — дождь. Под дождём прекрасный сад и каменная дорожка, ведущая к шикарному забору. За забором машина. За машиной нечто, напоминающее дорогу.

   Шаг за шагом… Шаг за шагом…

   Машина, родная машина.

   Ключ зажигания.

   Снаружи какие-то споры и крики…

   Заводись же уже!

   Крики… Кто-то подбегает к машине…

   Завелась!

   Педаль газа в пол, громкое шуршание шин по мокрой траве… Разворачиваюсь и вперёд!

   Крики оказываются позади. Они медленно затихают.

   Крики затихают…

   Крики умолкают.

   Умолкли.

   И остаётся лишь одиночество.

   И осознание.

   Ведь кто-то когда-то был неправ. Неправ! Отчего? Почему ты так думаешь, Алиса? Опять фантазируешь, Алиса? Или ищешь отговорку для себя, а?

   Никак нет. Просто уют чужого и своего дома не должен вызывать паники. Спокойствие не должно вызывать паники. А если вызывает, то что-то где-то точно пошло не так.

Глава VIII
“Испорченный праздник”

   Шло время. Иногда, из интереса, Алиса поглядывала в книжку, которую, всё же, решила оставить у себя. Да, её, быть может, не существует, но лучше делать вид, что она есть. Так спокойнее. Вернее не спокойнее, а более комфортно. О спокойствии и речи не шло.

   Девять дней спустя, после того, как Алиса попала в небольшое ДТП, ей позвонила Кэйт. Та самая Кэйт, та самая французская модель, разрушившая мамину с папиной семью.

   Она позвонила вечером, слегка впопыхах, 15 декабря. Попросила прийти завтра. Обязательно прийти. Настаивала. Ни слова о том, что случилось ранее. Ни слова о Поле, ни слово о маме и папе. Ни слова о Алисе. Лишь нарочитое приглашение. Раз приглашают, да ещё так упорно, нужно  идти. И Алиса пошла.

   16 декабря. Вечер. Алиса стоит у знакомой двери. Розовая, неприятно украшенная ангелочками и завиточками, эта дверь вызывала приступ тошноты. Не у всякого, конечно, но у Алисы каждый раз. Каждый раз, когда она встречалась с Катерин Ренуар, ей было тошно. Хотя, они, вроде бы, отлично общались.

- Иду, милая! - донеслось из-за двери. - Один моментик….

   Сердце Алисы сжалось в маленький комочек. Маленький, никчёмных, холодный комочек. Как хочется домой… Домой, в детство! Или… Или туда, в этот сказочный дом, который не существует, но в котором так вкусно пахнет сливовым пирогом. Как Алиса жалела, что не попробовала его! Даже если пирог был выдуманный, нужно было обязательно попробовать. В следующий раз, когда будет мерещится еда, Алиса обязательно её попробует! Обязательно! Эх, а ведь хозяин и его друзья, наверное, знатно обиделись. Не видать Алисе сливового пирога… Может, если сильно попросить, они дадут хотя бы маленький кусочек?

- А вот и я! - дверь распахнулась, и из неё, помимо Катерин, на волю вырвался дурманящий аромат духов. Кэйт любила розы, а ещё сильнее роз она любила духи с запахом роз. - Как ты, солнышко? Mon cheri! Ах, выглядишь такой уставшей…

   Стардаст неуверенно кивнула. Помимо привычной тошноты на неё накатило волнение. Или сомнение? Или, быть может, подозрение? Что-то было не так как обычно. Запах духов — как обычно, дверь — как обычно, халат, розовый с рюшечками и приличным таким декольте — как обычно… Но что-то было не так. Что?

- Заходи, милочка!

   Ренуар помогла Алисе зайти, придержав её спину своей аккуратно накрашенной ручкой. На  ногтях блестел новенький маникюр, а на лице, которое было выше рук, макияж. Причёска, к сожалению, не собранная — закручены бигуди. Да, светлые кудри, попытки подражать Мэрлин Монро, всё как обычно… Но что-то не так.

   Кухня. Просторная, но какая-то неестественно плоская. Всё как в кукольном домике — идеальные плита, холодильник, мебель… Но нет души. Окна в пол, за ними Темза, но нет воздуха. Красивые плакаты на стене, афиши фильмов и концертов, но нет чувства. Нет уюта. Нет любви и заботы, только нарисованные, ненастоящие, игрушечные предметы, игрушечные люди. Впрочем, всё как всегда…

   Или нет. Больше не хочется быть здесь, в этом нарисованном мире. В этом… Цирке. Или паршивом театре? Не хочется играть роль покладистой дочки, любимицы любовницы отца. Нет! Хватит! Не хочется дышать этим воздухом, этим пахнущим химическим запахом воздухом, не хочется смотреть в эти лица, в эти надменные, искусственные лица, слушать их пустые разговоры, их ненужные слова, наслаждаться их глупым смехом и улыбками, за неимением альтернативы… Хочется в сад! В тот сад! Ах, Алиса, где же ключик от нужной двери? Где стеклянный столик? Где сад? Где пирог? Как это всё глупо! Как хочется верить в чудеса! Как хочется…

- Я вчера тебе так поздно позвонила, ты извини. Просто дело срочнейшее. Важнейшей важности дело, дорогая! Тебе какой чай? Жасминовый или с розами?

   Бежать, бежать, бежать! Навстречу выдуманным чудесам! Навстречу жизни! Туда, туда, из замкнутого отсюда!

- Не хочешь? Так и сказала бы. Какая-то ты не разговорчивая сегодня.

   Или не бежать? Есть ли смысл бежать туда, куда нет пути? Замкнутся в своих фантазиях? А ведь настоящее — оно здесь. Вот оно. Глупое, искривлённое поп-культурой настоящее.

- Чтож… Алиса… Есть серьёзный разговор… Дело в том, что мы с твоим отцом…

   Сердце захватывает отчаяние. Что лучше, жить в отвратительном тебе мире, не зная спасения, или знать, что где-то там возможно что-то другое, где-то там, но не здесь, и тебе туда путь закрыт? Что лучше?

- Кхм… Алиса… У Уилла скоро день рождения…

- Я помню.

- Хорошо, что ты помнишь, так вот… Я…

- Что-то случилось?

- Не то чтобы случилось, милая, mon cheri, но…

- Кэйт, прошу, если ты хочешь что-то сказать — скажи. Договори мысль до конца.

   Щелчок.

   В голове повернулся очередной ключик.

   Бедный рыжий Авенгаум! У него такие смешные кудряшки и глаза. Как ему было обидно, наверное, тогда. Раз — и я не верю. Нет… Надо извиниться перед ним. Перед всеми извиниться. Но примут ли они извинения? Примут ли обратно в свой чудесный выдуманный мир? Отец говорил, что когда ты что-то решил, то пути назад нет. Никогда больше. Решил и навсегда. Это так больно, на самом деле. Так что же делать?

- Я не хочу, чтобы ты испортила ему праздник. Понимаешь, вся эта история… И с Полом, и вообще… Он так переживает. Ты не могла ли на время… Ну… Пропасть из нашей жизни. На время! Пока все мы придём в себя. И ты тоже… Все мы, а? Чтобы не было недопонимания и лишних слёз. Видишь ли, мне нельзя волноваться…

   Какое наглое… Какое дикое… Какое несчастное, какое вымученное из пошлой вежливости желание! Пропади ты пропадом — говорят тебе в лицо. Пропади и не появляйся! Нам нельзя нервничать! А с чего бы это…? Ах… Вот что не так — в районе талии образовался какой-то полукруг.

- Поздравляю, - пробормотала Алиса. Если будет родной ребёнок, приёмный точно ни к чему.

- Спасибо, дорогая! Так вот… Мы же договорились? Я скажу, что ты его поздравляешь и всё такое, но ты не могла бы…

   Не могла.

   Алиса не могла найти слов. Не могла найти чувств.

   Ей было больно и страшно.

   Кажется, она сходила с ума.

   И никто не мог прийти ей на помощь. Никто. Никто из родных, никто из когда-то близких. Даже государство. Оно просто ни о чём не знало, а даже если бы знало, как оно могло унять душевную боль? Нет такого закона, который исправит душевную травму. Нет и не будет. Есть только любовь. Только любовь… Но где же она? Бегает по цветочным лугам с кем-то беспечным, таким, как Пол Рид? Бегает и не знает как глубоко ошибается...

   ...23 декабря. Папин день рождения. Или уже не папин. Как называть его теперь? Уилл Старфилд. Так подойдёт?

   Концерт выдался на славу! Транслировали на нескольких каналах. Но Алиса не смотрела. На следующий день во всех газетах писали, что Пол Рид и его новая невеста Белла Уок прекрасно смотрелись вместе на сцене, что Уилл пустил слезу на песне, посвящённой его дочери, ведь её не было рядом, что Катерин Ренуар заявила миру о своей беременности. Даже бывшая жена была на его концерте, а дочь нет! Какая гадость.

   Жизнь начинала напоминать плохо нарисованный мультик: всё движется в непонятном ритме непонятно куда, персонажи с каждым днём прорисовываются всё хуже и хуже, исчезают характеры, приедаются сценарии. Сбежать бы! Но куда? В России — найдут. В Америке делать нечего. Во Франции? Как всё глупо и одномерно.

   Никакого Нового года и Рождества в этом году тоже не будет. Уже не будет, потому что на семейное празднество Алису никто не пригласил. Зачем? Никакого праздника, никакой радости, а следствием никакого отдыха и никакой жизни, никакой семьи и никакого будущего.

   Мысли кружатся вокруг одного желания сбежать, желания поверить.

- В тебе говорит отчаяние! - донеслось из радио.

   Говорит? Нет! Оно кричит! Но докричаться не до кого. Никто не слышит. Никто не услышит. Никто не поможет. С каждым днём всё темнее туча, нависшая над Алисой Стардаст.

Глава IX
“А если...”

   Ночь, прохладно. Идёт редкий снег. Странное положение вещей — везде украшения, счастливые лица, подарки, салюты, шум и веселье, а одиночество, одно единственное на весь серый Лондон одиночество плетётся по ярким улицам в поисках, в вечных поисках себя.

   Шаг за шагом, мысль за мыслью, всё ближе к холодной реке. Что там, за перилами, которые ограждают нас от стихии? Что если нырнуть в неё, в Темзу, с головой, и не вернуться обратно? Что если…

   Наверное нечто подобное этому «Что если?» подумал Авенгаум, когда 27 декабря пригласил Алису прогуляться. Чего он хотел? Быть может, извинений? Алиса не смогла их произнести, когда на Трафальгарской площади, среди обычных лондонцев и туристов, она увидела его рыжие, рыжие как огонь волосы. Слёзы затуманили глаза, а в горле застрял такой знакомый и такой неприятный комок вины, грусти и, конечно, отчаяния. Как ей было жаль его, такого милого, такого доброго, такого не существующего профессора, и как ей было больно признаться самой себе, что она ничего, ничего хорошего не может сделать ни для него, ни для себя. Чувство беспомощности и беспощадности бытия сковало Стардаст, не дало сказать слов, которые так и рвались, так и рвались в голову несколько дней назад. Правда, Нэтрикс не выглядел расстроенным, наоборот, он всеми силами пытался заставить Алису улыбнутся. То он бормотал что-то невнятное, то спрашивал про книгу, то улыбался, и, когда он улыбался, его зелёные глаза блестели особенным блеском, а очки полу-луны словно отражали невидимый огонь. Всё это было бессмысленно, всё это не дало желанного результата, и всю дорогу до Арки Адмиралтейства, очень небезопасную, прямо по проезжей части, Алиса чувствовала себя неважно. «Вот сейчас нас, вернее меня остановит полицейский. Или прохожий. Или водитель. И этот кто-то спросит меня, как так вышло, что я, нахожусь тут, на дороге, по которой должны ездить машины. И что я отвечу? Меня ведёт мой рыжий друг… Куда ведёт? Я ведь даже не смогу им сказать куда он меня ведёт!» Но когда Алиса и её новый знакомый приблизились к Арке, случилось нечто неожиданное.

   Находясь сейчас в полном одиночестве, бродя по усыпанным тонким слоям снежка улочкам, Алиса до конца не могла сказать, что случилось в тот момент, когда до Арки оставалось совсем ничего. Арка как-будто потемнела, стала выше, приняла готический вид, а дорога, проходящая сквозь неё растаяла во тьме. Вслед за этими метаморфозами последовали другие — на арке появилась большая элегантная табличка, на которой невероятным почерком было выведено: «Добро пожаловать в Тёмный квартал, владения Эльвентиуса Даркшейда». За Аркой, там, где только что исчезла дорога, во тьме стали прорисовываться силуэты людей(?) или иных, так их, кажется, звали, и стены викторианских на первый взгляд, многоэтажных зданий со стенами из чёрного кирпича. В толпе начинали появляться яркие воздушные змеи, подобие воздушных шаров, флаги, какие-то блестящие вспышки непонятного меняющего цвет порошка, из Арки стала доносится музыка… Авенгаум сиял своей милой, доброй улыбкой. Но Алиса не сияла.

   Она плохо помнила, как от Арки добралась до набережной. Возле воды она простояла несколько часов, не сводя взгляда с одной точки. Грань безумия, грань реальности была пересечена. Куда двигаться дальше?

   Впрочем, кажется этого никто и не заметил. Жизнь текла как обычно — предпраздничная суета, в воздухе пахнет корицей и радостным ожиданием чуда… Со стороны реки дул неприятный ветер. Но даже это мало кто замечал, только одна девушка в лёгкой курточке и Алиса, не двигавшаяся два часа.

   Когда прошло уже достаточно времени, и Стардаст смогла пошевелить рукой, она заметила, что слева к ней приближается знакомый силуэт.

   Подумать только! Ведь всё это было похоже на сон! И теперь, ходя туда-сюда по центру города, Алиса чувствовала себя всё глупее. Разве такое могло случится? Или… А могло ли такое случится? А если такое действительно случилось, ведь люди и машины, в тот момент когда Арка начала превращаться в нечто иное, разве они не обратили на это внимание? Не обратили бы, если бы это было правдой? Как много вопросов без ответов, подумать только… Силуэт тем временем становился всё ближе и ближе…

   Нет, это был не Авенгаум. Это был Габриан Эдиновски.

   Дальнейшие события были как в тумане — короткий разговор, недолгая прогулка до телефонной будки, последовательное нажатие кнопок телефона, лифт, спускающийся вниз, длинный белый коридор «лаборатории», быстрый шаг обратно в лифт, потом сквер, с которого всё началось и набережная, затем бег, неспортивный, в сторону дома.

  Оставалось совсем немного до того момента, как в голове зазвучит голос Уилла Старфилда. Совсем чуть-чуть оставалось до лекции о том, что такое правда, что такое жизнь, и что такое отсутствие чудес. Чудо = ложь. Чудо= ложь… Алиса остановилась возле часов. Они показывали ровно полночь. Наступил Новый 2012 год.

- А если… - весь внутренний мир затрепетал. - Что если…

   Голова закружилась. В ряд стройных мыслей вторглось воспоминание. Короткое. Острое! Оно разрезало нити самобичевания, оно мгновенно оживило вечер.

   Письмо. Отец написал письмо. Ты же взяла его с полки перед выходом…

   Кругом шум, гам, снег и яркие вспышки света. Только Алиса стоит в стороне, спиной прижавшись к тонкому столбу, на котором держится циферблат. Её лицо каждую секунду вздрагивает в новой гримасе, и, наконец, спустя несколько минут, светлеет.

   Что же такого написал Уилл Старфилд?

   Он написал много лишнего, но не забыл добавить в своё подлое письмо самое важное — один единственный факт, который менял всё:

   «Та бумажка, которую ты нашла, это лишь вершина айсберга. Чтобы ты знала — я твой отец. Мы с твоей матерью были замешаны в сложную историю. Тёмный квартал не зря считается запретной частью Лондона, даже если ты не слышала об этом, я тебе сообщаю. Мы были втянуты в то, в чём ничего не понимали. В итоге есть ты. И я тобой дорожу, но...»

   Дальше следуют беспочвенные попытки оправдаться, свалить вину на читающего письмо человека.

   Поворот в истории, который требовался. Тёмный квартал существует! Но если брать в расчёт безумие и галлюцинации? Алиса проверила — она подошла к одному прохожему, к другому, к третьему… Всех просила зачитать письмо. И все прочитали слово в слово: «...Тёмный квартал не зря считается запретной частью Лондона...»

   Новый год. Новая реальность… Срочно найти Авенгаума и извиниться.

Глава X
“Не выдуманные друзья”

   Маленькая комнатка с тёмными стенами, на стенах закорючки, буквы какого-то неизвестного языка. Посреди комнаты трон, похожий больше на кресло с длинной спинкой родом из 50-ых, сделанное из металла. Возле трона напольный торшер, но вместо лампочки три зелёные свечки. Под троном разбросаны слегка помятые, желтоватые листы, на которых что-то написано. Помещение в полутьме, хотя от стен исходит небольшое сияние.

- Так должна выглядеть Страна Чудес, Алиса? - спрашивает голос, но не получает ответа. - Как должна выглядеть твоя Страна Чудес?

   Сначала он спокоен. Этот неизвестный «он»… У него интересный голос — глубокий, но при этом достаточно высокий. Как такое возможно? Голос мужской. От него захватывает дух.  Необычный голос. Хотя, какой голос можно назвать обычным, если речь идёт о сне? Это ведь сон. Очередной странный сон… А что можно считать нормальным теперь?

- Страна Чудес… Как должна выглядеть твоя Страна Чудес?

   Голос повторяет одни и те же слова, но с каждым повтором становится всё отчаяннее. В какой-то момент «он» срывается на крик.

- КАКОЙ ДОЛЖНА БЫТЬ ТВОЯ СТРАНА ЧУДЕС!?

   Крик.

   И тишина.

   Свечи потухли.

   ...Алиса аккуратно отломила часть от своего кусочка пирога вилкой. Глаза её смотрели то в тарелку, то в чашку, стоящую рядом, но точно не на сидящих вокруг неё иных. При взгляде на них, по спине девушки начинали бегать мурашки, кругом всё начинало темнеть, и так резко хотелось спать… Причина в гиперреакции на мир, как сказал Нэтрикс. Однако, скорее всего, дело бело совсем не в этом. Алисе было так неловко, так неловко после того, что случилось ранее, сидеть здесь, среди своих новых знакомых, делая вид, что ничего особенного не случилось. Скрывать то, что случилось, всегда сложно. Но они кажется и не скрывали. Они просто не считали нужным об этом помнить. Мелочь, сущая мелочь. Они относились к Алисе хорошо, вне зависимости от того, сходила она с ума или нет. Или делала вид, что сходит с ума? Старфилд бы давно закатил скандал, не разбираясь, как обычно он делал. Но они нет. Они умиротворённо существовали, вне зависимости от того, что думала о них Алиса. Они принимали её в гости, мило беседуя о чём-то с ней, и не хотели ничего устраивать. Никаких особенно трагичных сцен, никаких криков и ссор… От этого становилось ещё страшнее. Всё непривычное всегда пугает, особенно если оно противоречит твоему опыту.

- Так когда вы решили… - Милениум Уитглоу-Бэрэст поднёс вилку к своей тарелке и отрезал ею кусочек сливового пирога. - Когда вы решили идти в Агентство?

- Думаю, завтра, - Авенгаум живо отпил из своей чашки несколько глотков. Он был в хорошем настроении. - Да, Алиса?

- Да, - Алиса кивнула. - Наверное, да. Хотя, мне казалось, что ко мне уже кто-то приходил, разве нет?

- Это был выходец из МИИЧО, - напомнил Алистер. - Агентство существует отдельно от них. Вот беда! Ещё больше организаций, смысл которых в том, чтобы гонять волшебных существ туда-сюда, делая вид, что они, эти самые организаторы, заботятся о мировом порядке!

- Они имеют на это право, - вандемарец сурово взглянул на своего друга. - Безопасность всегда должна быть превыше всего.

- Я не говорю, что не имеют, Габрик. Просто это пустая трата времени, как по мне.

- Смотря о чём идёт речь.

- Всё это делается из убеждений в том, что мы, иные, крайне опасны и так и норовим ворваться в их мир, украсть кого-нибудь и покалечить. Но мы, на самом деле, не врываемся. Мы мирно пытаемся помочь тем, кому требуется помощь, а из-за их правил…

- Ты что-то совсем разошёлся, - Мелениум улыбнулся. - Есть же и те, кто хотят навредить. Глоты, найткуиры, безродные вампиры и оборотни… Те же пожиратели душ.

- Я не об этом, мой друг! Агентство не даёт нам точечно воздействовать на тех, кому нужна помощь. Вот, например, Алиса… Алиса? - Авенгаум обратился к Стардаст, и она наконец-то отвлеклась от изучения своей тарелки. - Она нуждается в нашей помощи. Потерянный человек, который не может справиться с видениями… А что говорит Агентство? Забрать в Юфберию нельзя, ибо…

- Ты опять начинаешь нарушать закон о свободах и правах, мой друг, - Уитглоу-Бэрэст. - Она человек, и она имеет права тебе отказать.

- Имеет, да.

- А ты не хочешь даже спросить у неё…

- Я спрашивал!

- Ты убеждаешь её в том, что Юфберия ей поможет. Ты говоришь ей о том, что её отец хотел её найти и вот наконец-то…

- Но я же говорю правду!

- Милый мой друг, ты даже не знаешь, что скрывается за его желаниями… Он попросил тебя, наверняка не так безвозмездно, как кажется на первый взгляд, помочь ему найти дочь. Внезапно, до этого он её не искал.

- Искал, почему ты думаешь, что не искал.

- Не искал, потому что иначе Агентство знало бы.

- Может он…

- Помолчи, прошу. Ты действуешь импульсивно, хотя очень стараешься, я вижу как ты стараешься, но нужно поступать так, как велит тебе рассудок. Вот, допустим, Алиса…

- Алиса!

   Девушка неуверенно кивнула.

- Алиса, дорогая, разве ты не боялась нас? Разве ты не хотела сбежать отсюда? Я хорошо помню, как ты была обеспокоена. Нэтрикс, напомню тебе ещё раз, ты слишком спешишь. Ты хочешь сделать как лучше, но… Так что же, Алиса? Куда делся твой страх? - Мелениум внимательно посмотрел ей в глаза.

- Не думаю, что он пропал, скорее… Он просто стал другим, - она печально вздохнула. - Мне так жаль…

- Жаль? А почему… - Авенгаум начал был говорить, но замолчал.

- Тебе не должно быть жаль нас, Алиса. Тебе нужна помощь, тебе нужен кто-то, кто смог бы объяснить тебе…

- Но сколько мне не объясняй, я всё равно не могу понять, может в этом нет смысла?

- Нет, милая. Всё зависит от того, кто тебе пытается объяснить, и что он пытается тебе объяснить. Нэтрикс движется из позиции иного. У него был опыт работы с полулюдьми, но они жили и воспитывались в волшебных семьях. Это не то же самое. Я думаю, тут МИИЧО и Агентство как раз таки должны сыграть главную роль.

- Но, Мелениум!

- Помолчи, Нэтрикс. Их запрет на мгновенные решения без проверок был сделан для того, чтобы у людей была возможность помочь тем, кто столкнувшись со мной или с тобой, начинает сходить с ума.

- Но ведь стало лучше!

- Что стало лучше?

- Всё стало лучше. Мы… Вчера мы ходили с Алисой в Квартал и…

- Правда? Ходили с Алисой? И ты думаешь, ей это полезно сейчас?

- Но она сама…

- Что сама? Что она могла решить сама, находясь в этом состоянии полного непринятия и непонимания? Да ещё и с постоянным чувством вины? Друг мой…

- Алиса, ты ведь помнишь, ты ведь видела… Алиса… Алиса, ты ведь можешь сказать…

- Да, Алиса, скажи нам. Скажи нам обоим, пожалуйста. Мне и Нэтриксу. Что ты видела в Квартале вчера?

- Ну… Там были яркие воздушные змеи и…

- Вот видишь. Яркие змеи. Ты говоришь о принятии ею мира магии, а она смотрела не на магию, а на то, что максимально приближено к её миру. Даже если она сама тебя попросила, не будь же ты дураком! Пойми, нельзя так резко перекроить чьё-то сознание! Оно разрушится, разрушится, и тогда мы вообще никому не сможем помочь!

   Воцарилась тишина. Немного подумав, Мелениум вновь заговорил.

- Значит, завтра вы идёте в Агентство?

- Да, завтра. Что бы ты не говорил, я буду пытаться добиться того, чтобы её взяли в Юфберию сразу без…

- Пытайся, друг мой. Но не переборщи.

- Я солидарен с профессором Уитглоу, Нэтрикс, - Эдиновски выглядел очень серьёзно. - Прости меня, но в чём-то… Даже если я и мои дела, мои интересы, как мне кажется, крайне важны, и если я думаю, что они не требуют отлагательств, безопасность всегда должна быть превыше всего. Целостность и безопасность существования сознания в том числе.

- Может быть, вы и правы… Но я… Какая разница… - Авенгаум опечалено пожал плечами. - Как ты, Алиса? Не устала от нас?

- Есть существа и утомительнее вас, - сказала Алиса. - Поверьте, вы так далеки от тех, кто вызывает усталость…

Глава XI
“Глава Агентства Люциус Грэбэлл”

   Подумать только! Где-то в другом мире вы и случайный прохожий связаны так крепко, что вас не развяжет даже смерть! А в этом, в своём обычном мире, вы даже не знакомы.. Как вы ничего не знаете о том, кто вам кто в другом мире, так и Алиса не знала о том кто такой Люциус Грэбэлл ничего, кроме того, что прочитала на сайте МИИЧО. А ведь когда-то…

- Добрый день, сейчас у нас… - Люциус, сидевший в кожаном кресле с тёмно-красной спинкой, задвинутом в блестящий металлический стол, обращался к календарю, хотя перед ним сидели двое — он и она. Авенгаум и Алиса. - Ага… Четвёртое января, среда… Дело в том, что в каждом документе должна быть дата, тогда везде легче навести порядок… Так… И с чем вы пришли?

- Наше дело в том, - Алистер криво улыбнулся, он не переносил Грэбэлла — его манера говорить, да и сам его голос, достаточно высокий, скрипящий, заставляли рыжие волосы шевелиться на голове у профессора. - Кхм… Наше дело в том, что Юфберия…

- Какая Юфберия? - Грэбэлл отвлёкся от привлекательнейших бумаг и внимательно посмотрел сначала на Нэтрикса, а потом на Алису. - Вы… Что-то я вас не припоминаю…

- Профессор Авенгаум к вашим услугам, сэр, - иной ещё сильнее улыбнулся.

- Нет, вас-то я хорошо помню, профессор, - последнее слово Люциус как-будто с силой выдавил из себя, как-то нехотя, с явной неприязнью произнёс, а затем резко изменился в лице, словно внутри него что-то щёлкнуло. Он сразу же стал внимательней, даже слегка улыбнулся, и речь его стала другой. - А кто вы, мисс?

- Я? Я — Алиса, - девушка удивлённо смотрела в его серые глаза. Он немолод, кажется в волосах начинает проглядывать лёгкая седина, хотя в целом этого не видно, только если приглядеться, потому что если не приглядываться, то кажется, что его волосы такие же чёрные, как уголь или ночь, да и морщин почти нет — черты лица и без них достаточно острые, может от этого он выглядит неплохо… А его голос! Такой… Такой знакомый, даже почти родной. Как будто голос из старой чёрно белой телепередачи или прямиком откуда-нибудь из архивных записей радио, если такие, конечно, существуют. Скрипящий, настойчивый… Может быть дело в том, что он человек?

- Алиса, - протянув последнюю «а» произнёс Люциус. - Не Элис? Именно Алиса?

- Да. У моего отца много друзей из России, они как и он музыканты.

- Вот как. Значит это русское имя?

- Думаю, что да. Я не очень… Я не знаю.

- Хорошо… А фамилия?

- Стардаст. От Старфилд и Нокердаст.

- Угу…

   Ручка громко елозила по бумаге, на которой заранее была напечатана какая-то таблица.

- Значит у ваших родителей фамилии Старфилд и Нокердаст… Звучит знакомо... Кто мама, кто папа?

- На самом деле это очень спорный вопрос, - хотел было вставить Авенгаум, но один взгляд, брошенный Люциусом в его сторону, заставил его замолчать. Было в Грэбэлле что-то от гаргульи или от старой болотной ведьмы, такой старой, скрючившейся…

- Уильям Старфилд - отец, - отчеканила Алиса. Её сознание то улетало в центр громадной чёрной дыры, то слегка выныривало оттуда, поэтому она то «засыпала» и говорила, как робот, то просыпалась.

- Тот самый Старфилд? - Люциус улыбнулся.

- Да… - Стардаст тоже слегка улыбнулась.

- О, значит я не ошибся… Знакомые фамилии, как-же, как-же! Вы для меня теперь уже не незнакомка, - заявил он с гордостью. - Помню на одном из его концертов… Какой же это был год? Может быть две тысячи… Нет, наверное… Вам ведь 18, да?

   Алиса кивнула.

- Значит это был… Так… Восемнадцать минус одиннадцать… Ага… Да, всё сходится. Тысяче девятьсот девяносто восьмой год. Я помню! Ха, как это было здорово! Старфилд вывел свою милую дочку на сцену… Ах, что за времена! Все тогда ещё напевали этот мотив, этот «Let me be, o let me maybe...»! Да, а потом ты спела песню группы Abba “Dancing queen”, прелесть… Так, о чём это я…

   Люциус, его постоянно сбивавшаяся речь, его глаза, ищущие в потолке нужные воспоминания, его весёлый голос — всё это возвращало Алису в те времена, когда иных в её жизни не было, когда родители были вместе, когда они были самые настоящие и, даже когда ссорились друг с другом или с ней, любимые. От тех времён остались не только тёплые чувства, но и глубокие не зарастающие раны. «Как странен этот мир...» - девушка задумчиво наклонила голову влево, со стороны казалось, что она так хочет рассмотреть что-то за спиной развеселившегося Грэбэлла, но на самом деле она устало пыталась справится с накатившей на неё волной счастья и отчаяния. Гремучая смесь!

- Кхм… Простите… Так, значит, Алиса… Судя по вашему другу, вы здесь для того, чтобы… А кто из родителей имеет связь с «этим» миром? Неужели Старфилд? - Грэбэлл растерял всю свою профессиональность и привычную холодность. Растаял. Но быстро это понял. Исправился. - Кхм… Ещё раз прошу прощения. Что на меня нашло? Так значит документы для перевода в МИИЧО? Вы уже закончили учёбу?

- Да, - Алиса кивнула.

- Но документы нужны не для перевода в МИИЧО, - Авенгаум агрессивно закачал головой. - А для поступления в Юфберию.

- В какую Юфберию!? Вы что, спятили, профессор!? - Люциус резко побледнел от злости. - Куда её к вам? Вы… Нет, вы мне всегда не зря не нравились! Безрассудство! Ей нужно понять, что вы вообще такое, а вы…

- Я выполняю поручение его настоящего отца, и ещё, ваша неприязнь ко мне, как и моя неприязнь к вам, как оказалось, взаимна!

- Надо же! Как это важно, особенно сейчас. Нет, что за вздор, какая Юфберия? Ну какая Юфберия!?

- Какая-какая! Та самая.

- Перестаньте! Нет, что за вздор… Вы говорите вещи похуже того сброда, что я на днях гнал через весь Квартал на набережную! А ещё преподаватель!

- У Алисы есть неконтролируемые видения, ей нужно научиться управлять ими!

- Сначала, мой дорогой и уважаемый друг, великий профессор Авенгаум, её нужно их лишить — заблокировать эти видения, иначе она сойдёт с ума, если не уже, учитывая вашу «активность»!

- Я делаю то, что должен - выполняю просьбу её родного отца!

- Так вы делаете это из-за погони за личной выгодой? Вы падаете в моих глазах, профессор! Летите в пропасть!

- Ох, если бы не эти гадкие законы, вы бы даже не узнали ничего ни об Алисе, ни обо мне, но мне приходится…

- Вы уже пробили дно, профессор! Как вам не стыдно!

   Нэтрикс вскочил со стула. Глаза его яростно пылали, как и волосы. Даже не в переносном смысле, нет, рыжая шевелюра профессора полыхала с такой силой, что кажется, вот-вот бы подожгла потолок.

   Но этого не случилось.

   Запищала система пожарной безопасности, и с потолка вниз на горящие головы спорящих и на Алисину печальную голову брызнула холодная вода. Капли летели туда и сюда, заливая важнейшие документы. Они поражали свои цели мгновенно, отрабатывая те деньги, которые Грэбэлл вложил в общую безопасность и, в том числе, в противопожарную безопасность.

- Охрана, - встав и нажав на одну из кнопок, расположенных на рабочем телефоне, произнёс Люциус. - Выведите отсюда этого поджигателя…

   В дверях появились двое в серых костюмах. Тёмные очки закрывали их глаза. Они подошли к Нэтриксу, волосы которого уже намокли и перестали гореть, и вежливо попросили его следовать за ними. Профессор трясся ни то от злости, ни то от холодной воды - его лицо приняло странный вид, слегка побледнело и вытянулось.

- Я никогда не понимал вас, - Авенгаум тяжело вздохнул. - Знаете…

   Он запнулся.

- Впрочем, - продолжил иной после недолгой паузы. - Может быть от меня действительно слишком много шума.

   Перед тем как уйти, Алистер бросил взгляд в сторону Алисы. Сквозь туман своего сознания, она смогла разглядеть в его глазах блеск обиды и с трудом сдерживаемой ярости.

   Стоило охране вывести профессора из кабинета, как Грэбэлл встал, достал из своего стола к удивлению сухие бумаги, и, взглянув на Алису, загадочно улыбнулся.

- Такое часто случается, - сказал он. - Пойдём, мы можем разобраться и без него, я думаю.

   Девушка молча встала. Люциус сделал несколько шагов к книжному шкафу и, оказавшись возле него, вытащил с одной из полок книгу. Шкаф отодвинулся в сторону, и посреди стены образовалось достаточное количество пространства для того, чтобы выйти. Или войти…

- Алиса, - Грэбэлл обернулся. - Я думаю, что всё это сложится достаточно удачно. Вы в надёжных руках… Пройдёмте…

   Стардаст кивнула. Что бы не происходило, она, резко теряясь или наоборот находясь в новом месте, не испытывала ничего, кроме усталости. Иногда усталость сменялась удивлением или мнимой радостью, но всё равно каждый раз возвращалась.

   «Если всё это сон...» - подумала Алиса в тот момент, когда делала шаг навстречу неизвестности, - «Если всё это сон, то я хочу как можно скорее проснуться...»

- Не переживайте, - вновь заговорил глава Агентства. - Мы всё сделаем так, как нужно.

Глава XII
“МИИЧО”

   Грэбэлл учтиво улыбнулся женщине, которая только что разговаривала с двумя высокими, обвешанными амулетами и платками мужчинами. Она была старше его раза в два, или, по-крайней мере, выглядела так, как будто прожила на Земле 200 лет. Вид у неё был старчески неприятный. Бывают милые старушки, от которых пахнет печеньем и заботой, а бывают такие, как Аманда Уотсон-Пимберли, злые и скукожившиеся от своей собственной злобы.

- Да-да, - сказала она таким надменным тоном, что у Алисы мурашки пошли по спине. - Вижу… Знаете, подобных случаев у нас бывает достаточно, единственное, что огорчает меня, мисс, это то, что вы связались с юфберийскими мошенниками и оттолкнули нас от себя. Мы не злопамятны, но знайте впредь подобное прощаться не будет. Никаких связей с иными, желающими уничтожить вас и вашу личность, заполучить вас в свои наглые…

- Ну что вы, Аманда, - Люциус слегка нахмурился. - Если бы ваш сотрудник так быстро не покинул мисс Стардаст, у них не было бы и шанса, но…

- Никаких но. Забудем об этом. Мы ведь теперь надолго вместе, - женщина улыбнулась. От улыбки по её щеками разошлись молнии морщин, превратив её лицо в нечто смятое, некрасивое. - Я думаю, вам тут понравится.

   Алиса с трудом улыбнулась и кивнула. Конечно, безумие Авенгаума сводило с ума, но эта женщина… Если Грэбэлл на фоне ярости профессора казался очень даже ничего, то она, на фоне их обоих, казалась Гитлером в юбке. На голове собранные по-старому седые волосы, на носу маленькие круглые очки, одежда похожа на викторианские наряды — всё в ней было строго и страшно.

- Прошу вас, - сказала она, беря Алису под руку. - Сейчас я вам всё покажу…

   ...Здание МИИЧО снаружи выглядело как обычный домик из кирпича в центре Лондона. Старый такой, невзрачный домик, сделанный в эпоху фабрик и голода. Но внутри он превращался в огромный, просто гигантский готический собор, напоминающий по своему строению Вестминстерское аббатство.

- Тут очень старомодная архитектура, но я нахожу это… Приятным. Знаете, мне нравится то, как магия соединяет нас с прошлым. Их магия, наша магия… Как там было у Кроули… Ах, не помню! Знаете, я очень серьёзно подхожу к своей работе… Смотрите — это наш главный зал. Тут часто проводятся занятия и экзамены по монстрологии. На языке иных эта наука называется учением klamfeon, но мы предпочли подобное название. Так нашим студентам легче понять, каков он — мир, чуждый нам. Видите тот балкон? Вот тот, за которым виднеются чудеснейшие, увы, выцветшие витражи! Там обычно заседает комиссия и зрители. Мы с вами сейчас проходим зал с левой его стороны, но чаще всего вход производится справа. Видите эти высокие двери?

   Алиса кивнула. Её голова начинала гудеть от постоянного шума, сбивчивого, раздражающего шума.

- За ними находится коридор, который ведёт…

   ...Когда наконец всё кончилось, Алиса обнаружила себя в маленькой, несколько метров в ширину и длину комнате. Почти всю комнату занимали стол и кровать. Был так же и стул, аккуратно задвинутый в стол, но он особенно не мешал. За кроватью, в стене, был шкаф. Над столом стояла кривенькая полочка с несколькими потёртыми учебниками.

- Остальные вам надо будет приобрести самостоятельно, но средства мы выделим, - гордо заявила директриса перед тем, как оставить Алису в полном одиночестве. - Мы ждём вас утром на занятиях в северной аудитории…

   Как тут душно! Есть окно, такой же витраж, подоконник широкий, на нём можно даже спать. Кажется, окно занимает почти всю стену. Почти, потому что не доходит до кровати.

   Алиса распахнула скрипящие дверцы окна. Внутрь заспешила какая-то незнакомая прохлада, наполненная запахом ночи. Что там, за этими окнами? Что это за мир? Это точно не Лондон — сплошные леса! Вдали виднеются горы, чуть ближе, посреди небольшой равнины, между холмами, блестят огоньки. Это какой-то городок, похожий на старые-старые, построенные на стыке времён, европейские города.

- Как тут странно… - прошептала Алиса.

   Безумие ли это? Об этом девушка перестала думать. Зачем думать о том, сошёл ли ты с ума, если ты уже сошёл? Что это даст? Уже ничего.

- Помнишь, там, за горами, - бормотал голос из сна, тот самый, который спрашивал её, который кричал ей, истерично кричал, пытаясь добиться ответа. - Там, за этими высокими горами стоит мой дом — Эгэндайн… Помнишь?

   И вновь тишина. Ветер шумит в ушах. Простор, свобода, которою невозможно поймать руками. Какая-то незримая, невозможная свобода. Сон из детства, несбыточная мечта…

- Когда я вырасту, я обязательно окажусь в этой волшебной стране, - повторяет детский голос. - Я придумаю как, я найду способ, я сделаю всё!

   И вот она, бывший ребёнок, и вот она, та самая волшебная страна. Вот она — долгожданная встреча!

   Но ни долгожданной радости, ни слёз, ни объятий, ничего нет. Лишь сбивчивое дыхание ветра и мысли, лишь одиночество, управляемое отчаянием.

- Завтра будет новый день, - голос вернулся, тот самый, из сна. - Я советую тебе хорошенько выспаться. Завтра мы идём на восток, прямиком в Рэдагот. Думаю, нас там уже заждались…

   Усталый смех, который ветер выносит наружу.

   Стоять бы тут и стоять, стоять и дышать этим неизведанным небом, этими чужими звёздами, этим запахом невиданных цветов…

   Но долго ли можно простоять возле окна?

- Я обязательно вернусь, я обязательно найду вас! - плачет детский голосок. - Я обязательно…

   И обрывается.

   Обрывается нить, связывающая сон, мечту и реальность. Обрывается последняя надежда на желанное счастье.

- А что если...? - теперь это уже говорит Авенгаум, или голова Алисы пользуется его голосом. - Что если это всё окажется реально? Это волшебство, этот воздух, и даже я? Возьмёшь ли ты на себя ответственность поверить?

   Вспомните что было вам обидно, что было вам страшно…

   Поверьте в то, что это было действительно так, что вам не пришло это в голову случайно, что это было с вами, что вы ощущали то, что ощущали, что это вы не обманываете себя, а как любое живое существо ощущаете…

   Это то, с чего стоит начать.

   Поверьте.

   Поверьте себе!

   Поверьте своим глазам, которые видят что-то непонятное…

   Поверьте ушам, которые слушают то, что не каждый захочет слышать…

   Поверьте своим рукам, которые касаются того, что не просто потрогать, осознать невозможно!

   Поверьте!

   Поверь и ты, Алиса.

   Поверь.

   Поверь, и вздохни с облегчением.
Часть 2
«Кто они, эти иные люди вокруг?»

Глава XIII
“Крах чужих ожиданий”

- Алиса! - громкий голос с кухни разрезал пространство, из-за него всё вокруг становилось таким острым, опасным. - Алиса, дарлинг, подойди ко мне!

   Шум воды резко прекратился. Неужели она узнала?

   Маленькая Алиса обернулась. Её руки затряслись. Вместе с руками затряслись две куклы — Кен и его Барби, превращённая с помощью фломастеров и вырезанных из бумаги крыльев в фею.

- АЛИСА! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ДАРЛИНГ!?

   Узнала. Точно узнала. Узнала! Она ведь не могла не узнать! Узнала… Теперь всё покроет густая мгла…

   День рождения с самого детства Алисы праздником считался с большой натяжкой. После того случая, когда девочка пригласила на вечеринку воображаемого, что значит несуществующего, что значит выдуманного, нездорово обожаемого друга, каждый год в начале марта родители начинали подготовку, в основном психологическую, к этому «опасному» празднику. Исключались все лишние контакты, все лишние встречи с папарацци, все лишние разговоры. Только непринуждённая атмосфера праздника, какой-то суеты, якобы выбора подарков… Всё так, чтобы не было заметно, как сильно родители взволнованы, как они по ночам озираются по сторонам, проходя по узкому коридору к лестнице и вниз, дабы проверить кто шумел ночью на кухне, чтобы никто из посторонних ничего не увидел и не узнал.

   И Алиса долго не знала.

   Но густая мгла, которую она боялась в детстве, всё время возвращалась. Несколько лет подряд зеркало в верхней спальне, не той, что родительская, а в соседней, гостевой, покрывалось странным неразборчивым текстом, нарисованным маминой помадой так неуклюже и неловко, что «улики» и само «орудие преступления» находились утром, ведь рисовали каракули ночью, мгновенно.

- АЛИСА, ДАРЛИНГ! - так вскрикнула Эмма, когда «заветные» чертежи возникли на окне в гостиной. Алиса вздрогнула, услышав мамин крик, потому что этой ночью ей приснился её несуществующий друг и сказал, что всё так и будет — куклы, мамин крик, обвинения…

   А потом всё накроет густая мгла.

- Детка, ты случайно не…

   Густая мгла.

- Ты не трогала мою…

   И силуэт в коридоре, увидев который мама, чуть не упав с лестницы, сразу же настойчиво предложит переехать…

   ...Зал шумел сухими переговорами. Наконец, профессор Мэинтаун встал и, тихо проредив бумаги, объявил следующего участника экзамена. С высоты своего роста он оглядывал такой далёкий, такой пустой зал. С балкона он казался ненастоящим, нарисованным. Медленно в центр зала направилась небольшая фигурка.

- Стардаст, - с отвращением пробормотал Мэинтаун своему другу, учителю боевых искусств, Шантэру. - Та самая, помнишь, которая не смогла прочитать наш сокращённый учебник даже на половину.

- Да-да… Ещё и посмотрела на нас, как на идиотов. С этими людскими детьми так трудно работать, то ли дело эльфы…

- Эй, то что ты — эльф, не делает тебя лучше других.

- С чего ты решил?

- Перестань… Кхм-кхм…

   Мэинтаун выпрямился и вцепился руками в свою небольшую трибунку.

- Напоминаю участникам экзамена, в связи с реформой, принятой нами от пятого числа…

   Алиса стояла и смотрела вверх. Не на балкон, с которого на неё пристально глядели десятки глаз. Не на рыжевласого Авенгаума и его товарища профессора Мангера, не на директрису МИИЧО, не на преподавателя, что-то читавшего с трибуны, не на всех зрителей экзамена, преподавателей и учащихся старших курсов. Не на них. Вверх. На свет.

- ...экзамен проводится по старым магическим правилам. Прерван он может быть только смертью участника. Тема нашего экзамена «Борьба с чудовищами и монстрами начального уровня»…

   Авенгаум вздрогнул от внезапного прикосновения.

- Ты уверен, что это безопасно, а, Нэтрикс? Пускать первогодок в бой без помощи?

- ФэльЮт, я не думаю, что они решили… Это же бред, ты что. Никто никогда не будет…

   Мэинтаун продолжал.

- ...для того, чтобы победить небольшого слизня или недо-гоблина, не требуется особых знаний. С экзаменом может справится любой ученик, прошедший базовое обучение. Оказание помощи во время экзамена не предполагается. Вы будете помещены в прозрачную сферу. Всё дальнейшее зависит только от вас. Удачи!

   Аудитория замолкла.

   Экзамен вот-вот начнётся.

   Напряжение в воздухе стало невыносимым.

   Прозрачные стены окружили Алису. Она решила взглянуть на тех, кто неотрывно следил за ней. Лицо Авенгаума искривилось, стало каким-то злобным, возмущённым. Его волосы загорелись настоящим пламенем. С ним такое иногда случалось, когда он сильно злился. Его спутник, до этого времени абсолютно спокойный и непоколебимый, нахмурил брови. Его левая рука, перекинутая через заборчик, неистово тряслась.

   Секунда.

   Одно мгновение.

- АЛИСА, ДАРЛИНГ!

   Густая мгла. Густая… Такая густая и такая далёкая. Мгла…

   Мгла…

   Сквозь неё видно, как в голове перемещаются воспоминания, как всплывают в сознании недавние события. Они идут чередой несвязных цепочек, сбивчиво, быстро. Они пролетают мимо и проваливаются в бездну забвения. Короткие эпизоды складываются в одну большую, ужасающую картину.

   Авенгаум пытается помочь Алисе с её видениями. Он выделяет ей «раундЭр» - два небольших драгоценных камня, связанных между собой нитью, которые нужно поместить на голову в районе висков. Нить свисает и скрывается где-то в районе затылка, в волосах. Первое время это спасает. Но потом перестаёт работать. Тогда директриса отправляет горе-ученицу к школьному врачу.

- У вас проблемы с доверием, - сообщает волшебный доктор. Доктор волшебник, внимательно разглядывавший разум Алисы сквозь её усталые глаза. - Всё остальное решаемо рАндерами, вот этими, мы их вам уже поставили… Найдите себе учителя, тренируйте мысленный контроль и всё.

   Но видения не прекращаются. Вместе с ними начинаются уроки по монстрологии, на языке иных этот предмет называется «klamfeon». Учитель - профессор Мэинтаун, высокий, широкоплечий иной, выходец Барнигема(это где-то недалеко от Арлинэта, города, в котором находится Магическая Академия Иных), у него волнистые волосы до плеч, тёмно-карие, как и коротенькая бородка. Он постоянно смеётся. Постоянно смеётся, показывает фокусы с монстрами, извивается, как змея, когда что-то идёт не так, но всегда умудряется справиться с тем, что сам натворил. Алису он сразу невзлюбил. Ей был нужен учебник — краткая энциклопедия монстрологии, базовый её сборник. В библиотеке МИИЧО книжки не оказалось. Сначала Мэинтаун терпел, давал Алисе один из своих запасных учебников, но потом не выдержал.

- Идите и найдите себе учебник, Алиса. Купите. Возьмите свою стипендию и купите.

- Но где?

- Спросите у профессора Шантэра.

   Шантэр, самовлюблённый эльф с длинными светлыми волосами, высокий, узкий в плечах и бёдрах, постоянно будто мокрый, поблёскивающий каким-то нездоровым блеском, искусственным, словно его натёрли воском, надменно ухмыльнулся, когда Алиса пришла к нему. Он сделал вид, что для того, чтобы снизойти до её уровня, ему требуется время. Сделал, а потом слащаво заулыбался.

- Вам нужен учебник? Думаю, я знаю у кого можно найти парочку… У меня есть один знакомый в Тёмном квартале… Его зовут Эстардио Делвекко. Ио-Экко. Да-да. Я напишу адрес и имя, чтобы ТЫ не забыла… Он хороший специалист.

   И Алиса направляется в Квартал.

   За день до этого Авенгаум снова с ней встретился. Поговорил. Ободрил. Узнал, что учитель по монстрологии не хочет с ней заниматься. Посоветовал найти репетитора. Послушал историю о враче и видениях. Выдал ещё один совет — нужен мастер по управлению мыслями. Выделил деньги.

   С ними Алиса отправилась к ЭстардИо ДелавЭкко. На правильном произношении имени настаивал ШантЭр. Тот самый, что дружит с МэинтАуном. Он три раза подписал ударные буквы. Три. К чему?

   Как только ей удалось не заблудится в этих тёмных улочках, среди этих тёмных, неизвестных ей иных? Но она нашла Делавекко. Далевеэкко.

   Высокий. Бледный. Больной. Три слова, которые всплыли в голове. Он был худой, одетый в одежду не по размеру, дёрганый… Похож на эльфа, но не совсем эльф. У него длинные, светлые, грязные волосы. Трясущиеся руки. Тощие. С ранками. Постоянно лежит на грязном диване, закинув длинные ноги на спинку. Разговаривает томно, задумчиво. От него пахнет дымом. Не сигаретным, а настоящим дымом с пожара. Он продал Алисе книгу. И, вот удача, согласился ей помогать с учёбой. Сказал, что его друг, Бартоломей Кордуэлл, ударение на  «е» в имени и «о» в фамилии, может помочь с головой.

   И тут всё стало странным. Более странным, чем до этого.

   ...Тишина. Много тишины.

   Секунда.

   Мгновение.

   Алиса повернулась, точно зная, кого увидит перед собой. Главным условием экзамена было так называемое «правило прочтения». Каждый ученик сталкивался с последним изученным им монстром. Это либо слизень, либо недо-гоблин, маленький гоблин, размером со слизня. Но так было в идеальной картинке, которую директриса и учителя рисовали в своём сознании. Так будет, если ученик прочтёт краткую энциклопедию, издаваемую только в МИИЧО. Алиса же читала полную.

   ...Базовых монстров она одолела быстро. Читать о чуждых её миру существах ей нравилось. Нравилось до боли в мышцах. До необъяснимого страха в районе печени. Каждый день она посещала Квартал, конкретно квартирку Делавекко. Она читала энциклопедию, иногда спрашивая его о чём-то. Он неотрывно за ней следил. После этих занятий Алиса отправлялась на прогулку с Бартоломеем. Невысокий, вечно чумазый, хитроватый и хрипловатый, он был старше её вдвое, если не втрое, но в его тёмненьких глазах Стардаст находила нечто, что было так же в глазах Пола Рида. Безразличие? Неприязнь? Нет, это точно что-то приятное. На это она надеялась.

   Всё сломалось в один момент.

   Сеансы с Кордуэллом помогали останавливать видения, которые становились всё более и более хаотичными. Какие-то замки, переговоры, войны или тихие разговоры в подворотнях Квартала, чьи-то мысли и жизни пролетали перед глазами. Но он научил от этого отстраняться. Игнорировать. Как позже выяснилось это было неверным лечением.

   Он помогал Алисе с головой, а его товарищ «учил» её. Лёгкая симпатия к обоим оборвалась тогда, когда в энциклопедии появились полуиные-полузмеи и конкретно Вармалз Ан Изэнтуа, их король. Их называли нЭвортами. Проклятыми. Их боялись и обожали. Они могли часами наблюдать за своими жертвами, а потом нападать. Так поступил и влюблённый в эльфийку король Изэнтуа. Так мог поступить и Эстардио. Он тоже был змеёй. Бедной, больной, тихой, но хитрой и опасной змеёй.

   Это случилось быстро — на Стардаст напали видения. В них крупный змеиный король, сверху иной, снизу змий, сидел на камне. Он смотрел на свою любимую эльфийку, говорил с ней на неизвестном языке. Алиса делала вид, что ничего не видит. Она уткнулась в книгу, как вдруг за её спиной послышалось шуршание. Тихое, едва слышное. Она аккуратно обернулась. Обычно лежащий без движения «учитель» сидел на диване в неестественной позе. Он склонился над своими коленями, упёршись руками в диван. Высунув язык, выпучив глаза, Эстардио тяжело дышал.

   Ещё мгновение — и набросится.

   Мгновение…

   Откуда она знала? Из книжки.

   Секунда.

   Мгновение.

   Она схватила книжку, ударила его по голове. Толстая энциклопедия с грохотом упала на пол. Алиса выбежала на улицу. Темно, как всегда в Квартале. Высокие фонари мерцают, подмигивают прохожим. Никто не поможет. Никто. Никогда. Им всем всё равно. Алиса бежит. Никто даже не обернулся. Алиса бежит… Спотыкается, падает, но снова бежит. Её встречает Кордуэлл.

- Всё-таки не выдержал, да, - он смеётся. - Я думал об этом, детка. Думал… Решил, может обойдётся… А ты боевая!

   Так страшно. Так тяжело дышать. Сердце вот-вот вырвется из груди.

   Бартоломей ухмыляется, как Бармалей или Барабас. Персонажи русских сказок. Их Даниил Шведтски читал ей когда-то в детстве. На русском языке. И она знала этот язык. До сих пор. Но язык обманщиков, язык тёмных иных она не знала. Бартоломей ухмыляется и ведёт её в странное место. «Это Валькирия.» - заявляет он. Снаружи викторианская Англия, внутри Япония. А на самом деле мир иных. Мир лгунов, мир преступников, мир гноя и желчи. Бордель. Раздвижные двери, за которыми танцовщицы «танцуют» для своих богатых клиентов. Японский сад под открытым небом в самой серединке здания. Кража. Бартоломей что-то украл. И Алиса снова бежит.

   Бежит, бежит и плачет. Её никто не трогал, не бил и не ругал. Но ей страшно. И она больше не ходит в Квартал. Приближается время экзамена. Он завтра. А сегодня… Сегодня её день рождения.

   ...Алиса лежала у себя в комнатке, закрыв глаза. За окном барабанил дождь. На душе тоже было хмуро и сыро. Сегодня ей 19. Март. Третье число. Две тысячи двенадцатый год.

   Ей одиноко.

   Ей всё уже безразлично.

- У вас проблемы с доверием, - сообщает волшебный доктор.

   Проблемы с доверием… Откуда возьмутся проблемы с тем, чего нет? Книги, иные, всё вокруг твердит — поверь, поверь и ты, Алиса. Поверь. Поверь, и вздохни с облегчением. Она попробовала. И чуть не умерла.

   Теперь всё воспринимает в штыки. Но ей не с кем поговорить. Не с кем обсудить свои тревоги. Авенгаум появляется всё реже и реже. Он словно отдаляется… Один промах с экзаменом, и Алиса стала ему не нужна.

   Да, был ещё один экзамен. В Юфберию. Заваленный не только из-за неопытности, но и из-за нежелания МИИЧО расставаться с новым учеником. Как глупо… Такой шанс, такой шанс… Упущенный.

   Тяжело двигаться. Тяжело дышать. Тяжело жить. Закрыть глаза, молчать и умереть. Не проснуться ото сна. Исчезнуть навсегда…

   Разве это так трудно?

   ...Алиса обернулась и замерла. Ей вспомнились страницы старой змеиной энциклопедии. Был один рыцарь. У иных тоже есть рыцари. Он сражался с королём нэвортов. Он погиб. Но победил. Никто не знает как. Использовал какое-то заклятье. Светлое заклятье. Об этом, кстати, говорили на уроке истории.

   «Светлое заклятье, которое никто не может повторить. Только это помогло ему уничтожить короля Изэнтуа… Ничто иное не способно было ему навредить — ни магия, ни оружие. Что это было? Мы не знаем до сих пор.»

   Секунда.

   Мгновение.

   Авенгаум вспрыгнул со своего места и бросился бежать в коридор, к лестницам, надеясь как можно быстрее оказаться в зале, там, внизу, прекрасно понимая, что он не успеет. А если и успеет, то ничего не сможет сделать. Его спутник тоже задвигался. Он ринулся к преподавателю. Короткая перепалка, и теперь Мангер, высокий бледный эльф среднего возраста с пронзительными зелёными глазами, знает, на чём строится экзамен. Знает и хватается за голову.

- Как часто у вас умирают ученики? - бросает он в воздух вопрос, прежде чем бросится за своим коллегой.

   На балконе нарастает шумиха. Шок? Удивление? Интерес?

   А Алиса стоит, глядя на громадное нечто, готовое в любой момент уничтожить её одним своим движением.

   Длинный, упитанный хвост, сотканный из зелёных блестящих пластинок, над ним гора мыщц, голый торс. И голова. Лицо, закрытое длинными волосами. У этого чудища есть руки. Большие, сильные руки, они изнизаны полосами вздутых вен. Это чудище поднимает голову.  У него два злых глаза.

   Глаза смотрят на Алису.

   Рывок.

   Удар.

   Вкус железа во рту.

   Он отбросил её в невидимую стенку и, после прыжка, оказался на потолке.

   Какая скорость, какая мощь…

   Он медленно опускается вниз. Как только ему удаётся держаться хвостом за потолок? Он встаёт на кончик своего хвоста и его голова оказывается ровно над головой Алисы. В бездне рта тысячи зубов и гигантский язык. На лицо девушки падает слюна.

   С другой стороны стены появляется Авенгаум. Он хаотично движется, за его спиной Мангер и толпа иных. Среди них учителя и директриса. Кажется, они разговаривают.

   Алиса улыбается.

- Какая глупость… - бормочет она. - Либо это сон, либо сейчас я наконец-то буду…

   Немеют руки. Всё вокруг замедляется. Даже сердце бьётся раз в десять секунд. Есть время считать секунды, что же происходит?

   Ощущение холода на лице. Холода и какой-то влажности. Алиса резко встаёт. Вернее встаёт на ноги её тело, не она. Встаёт и оказывается практически во рту у чудища. Встаёт, не чувствуя боли. Она разводит руки по сторонам. Она или не она? Вот-вот всё закончится.

   Вспышка яркого света. Холодного, бледного света. Мужской голос что-то шепчет. Шепчет или кричит? Повторяет, и с каждым повтором его голос становится всё громче.

   Разбивается стекло.

   Где-то разбивается стекло.

   Это обрушились невидимые стены.

   Чудище повержено.

   Алиса падает на холодный пол. Как много холода вокруг. И ничего тёплого. Никого тёплого.

   Как много шума…

   Её глаза закрываются.

   Сейчас к ней подбегут.

   Сейчас её возьмут на руки.

   Сейчас ей помогут.

   Сейчас её спасут...

   А потом всё накроет густая мгла.

Глава XIV
“Бред, перетекающий в уверенность”

   Кто это, кто это ходит вокруг?
   Враг это, может быть, или твой друг?
   Девочка, девочка, много идей,
   Много опасных и страшных затей…

   Детские песни, считалочки, вот
   Её чудовище злое найдёт,
   Вдруг поймает её, заберёт,
   Новое место для жизни найдёт...

   ...Мама смотрела на неё с дикой обидой.

- Как так, дарлинг? Как так случилось?

   Алиса потирала расшибленные коленки.

- Я играла, - сказала она. - С мальчиком Томом. Он живёт в том домике, вот там…

- Играла? И как так получилось, что у тебя все ноги и руки в крови?

- Я упала. Он меня толкнул.

- Толкнул? И ты что, совсем не защищалась?

- Нет, мама, я просто упала.

- Дарлинг, мне придётся тебя наругать. Неужели ты не знаешь, что нужно делать, когда тебя обижают?

- Неужели.

- Неужели?

- Неужели…

   … «Песни Уильяма Старфилда имеют особый оттенок иронии, злободневной насмешки над влюблёнными, какой-то романтичной мистики и волшебства. За это его все любят. Поэтому, сегодня, в день рождения его дочери, мы играем только его песни. Итак… Уильям Старфилд и его хит “Let me be your mistery” у нас в прямом эфире!»

   Hi! Hello! Good evening!                (Хэй! Привет! Добрый вечер!)
   Girl, I am in love!                (Девчуля, я влюблён!)
   Let's go and have a thing-thing,         (Пойдём и сделаем штучку-дрючку)
   “Поверь, всегда готов!”

   What? You're asking where I              (Что? Спрашиваешь где я)
   Had learned so many words?              (Узнал так много слов?)
   Well, I need to tell you,                (Что ж, придётся сознаться,)
   I learned them just because…             (Я выучил их лишь потому, что…)

   I wanted to say to you in the face:                (Я хотел сказать тебе в лицо:)
   Let me be your mistery, marry me please!       (Позволь мне быть твоей тайной, твоим мужем!)
   Yeah, just wanted to kiss your face.                (Да, просто хотел украсть твой поцелуй.)
   Let me be your mistery, marry me please!        (Позволь мне быть твоей тайной, твоим мужем!)

   So, let's go. How are you?                (Ну начали. Как ты?)
   Me? Oh? I'm just fine.                (А я? Я в порядке.)
   Let me introduce you                (Позволь познакомить тебя)
   To this fine wine…                (Это прекрасное вино)

   Oh, and also, darling,                (О, и ещё, дарлинг(дорогая),)
   I'm a millionaire.                (Я миллионер.)
   What? Oh yeah, I told you:         (Что? О да, я же говорил тебе:)
   “Работаю целый день.”

   What? You're asking where I              (Что? Спрашиваешь где я)
   Had learned so many words?              (Узнал так много слов?)
   Well, I need to tell you,                (Что ж, придётся сознаться,)
   I learned them just because…             (Я выучил их лишь потому, что…)

   I wanted to say to you in the face:                (Я хотел сказать тебе в лицо:)
   Let me be your mistery, marry me please!       (Позволь мне быть твоей тайной, твоим мужем!)
   Yeah, just wanted to kiss your face.                (Да, просто хотел украсть твой поцелуй.)
   Let me be your mistery, marry me please!        (Позволь мне быть твоей тайной, твоим мужем!)

   Hm… So what about it…          (Хм… Ну что ещё сказать...)
   Oh yeah, I have a car.                (О да, у меня ещё есть машина.)
   Want to see? Oh, maybe?           (Хочешь глянуть? О, «возможно»?)
   “Но… Я же не шакал...”

   What? You're asking where I              (Что? Спрашиваешь где я)
   Had learned so many words?              (Узнал так много слов?)
   Well, I need to tell you,                (Что ж, придётся сознаться,)
   I learned them just because…             (Я выучил их лишь потому, что…)

   I wanted to say to you in the face:                (Я хотел сказать тебе в лицо:)
   Let me be your mistery, marry me please!       (Позволь мне быть твоей тайной, твоим мужем!)
   Yeah, just wanted to kiss your face.                (Да, просто хотел украсть твой поцелуй.)
   Let me be your mistery, marry me please!        (Позволь мне быть твоей тайной, твоим мужем!)

   So… Uh… Em… I'm boring?         (Ну… И… Эм… Я скучный?)
   Dear… I mean… Oh, well…          (Милая… Я имею в виду… Ну, хорошо...)
   Maybe I'm not a good поэт,             (Может быть я не хороший поэт,)
   Но в любви я very well.                (Но в любви я очень хорош)

   ...Пол Рид грозно улыбнулся.

- Вот видишь, мышка, какой я злобный.

   Нарисованные синяки под глазами совсем не наводили ужаса на Алису. Напротив, с ними её возлюбленный выглядел чуть менее отвратительно чем обычно, даже слегка симпатично. Их отношения с самого начала держались на этом непонятном «чуть менее, чуть более». Он же чуть более лучше чем остальные ребята, общавшиеся с ней с позволения отца. Он чуть менее отвратителен чем другие. Делает ли это их идеальной и счастливой парой, которой их обозвали все, кому не лень?

- Что? Не навожу на тебя страха?

- Неа.

- Совсем?

- Совсем.

- А так?

   Рид оскалил зубы и нахмурил брови.

- М? - он изо всех сил пытался вызывать у своей возлюбленной хоть какую-то эмоцию кроме усталого согласия с тем, что происходит вокруг неё.

   Но всё безуспешно.

- Мышка, я так не играю, - он обиженно плюхнулся в кресло. - Я тут стараюсь, пытаюсь тебя развлечь, а ты дуешь губки.

   Алиса не дула губки. Никогда. Она пыталась вырваться из того мира, что окружал её со всех сторон, что давил на неё могильной плитой ложась на грудь. Когда Пол изменил ей с моделью, когда нашлось свидетельство об удочерении, Стардаст осуществила свою мечту. Она оказалась снаружи пластикового мирка, который ранил её. Однако легче не стало.

   Магия, которую ей все пытались всучить, как панацею от любой болезни, новый мир, новые лица, повторяющие всё те же движения, что и старые, игры с доверием и недоверием, опасности, причём не эфемерные, настоящие — всё это отравляло и без того больной организм, мечтающий хоть раз в жизни побыть счастливым.

   Хоть раз в жизни вздохнуть свободно.

   По-настоящему свободно.

   По-настоящему…

   Как это?

   Каково это быть свободным? Иметь право слова, право мысли, желания и планы?

   Каково это быть? Просто быть, никому не на зло, быть живым и жить?

   Каково это?

   Кругом на повторе крутят глупые, неинтересные песни твоего отца, сварганенные на пару с русским рокером-алкоголиком, ничего не добившимся на родине, за тобой иногда следят больше, иногда меньше, но точно наблюдают люди с фото-автоматами, за ними, а точнее всё-таки за тобой, волочится куча бездарных молодых людей, желающих сыскать снисходительность твоего отца, такого же бездарного позёра, любимчика нации… Что это за жизнь, в которой всё решают за тебя? В которой всё искусственно выращено из дешёвого сурогата?

   Неужели единственный способ избавиться от всего этого это вступить в заговор с фанатиками, такими же неверными и ненадёжными, как твоё прежнее окружение, и верить, надеяться на то, что быть может, когда-нибудь, они сделают твою жизнь лучше?

   Или проще просто умереть?

   А проще ли это?

   Как много вопросов без ответа, как много воспоминаний без срока давности, как много всего, и как мало всего.

   Как хочется спать.

   И проснуться.

   Спать или проснуться? Дилемма не хуже дилемм Шекспира.

   Или, быть может, бороться? Или не быть, может быть, а не быть? Слова… Слова… Слова…

   Толку от этих слов? От этих иллюзий?

   Нужно искать выход, а его нет. Искать минимальный проход в монументальных стенах, не пускающих тебя к нормальной жизни. Искать и не найти. Отчаяться и смериться? Смериться и умереть? Умереть и обрести свободу? Обрести свободу…

- А вы слышали, - говорил какой-то случайный прохожий в Квартале, мимо которого Алиса проходила, спеша на урок к своей смерти. - Даркшейд, говорят, скоро хочет представить обществу свою племянницу.

- Племянницу? У его брата были дети? У Винсэнта Либэота? - удивлялся его собеседник. - И как же её зовут?

- Алисар Даркшейд, как я слышал.

- Даркшейд?

- Даркшейд. Либэот избрал ей семейное имя, не своё.

- Надо же!

   Алиса часто вспоминала мимолётные разговоры незнакомцев, услышанные где-то среди тёмных улочек чужого мира. Удивительно, но многие иные знали английский. Знали людской язык, говорили на нём. С чего бы это вдруг?

   Они говорили, говорили о своих секретах на чужом языке, думая, что большинство их не поймёт…

   Так же как и все прочие, все те, кто желает заполучить желаемое любой ценой. Все они, люди, иные и, наверное, даже вандемарцы, говорят на своём языке, выдвигают свои теории, часто не способные к жизни, и побеждают своих оппонентов.

   Мэинтаун тоже говорил на своём языке. На языке хвастовства, глупости и безразличия. С чего он решил провести обычный экзамен по новым правилам? Для чего? Зачем? Он решил и сделал. Решил и добился. И никто не наругал его за оплошность. Подумаешь, один мёртвый ученик. Тем более она же не умерла…

   Пока что.

   И Авенгаум, до чёртиков напуганный и сгорающий изнутри, тоже говорил на своём языке. Он верил кому-то, кто представился Алисиным отцом, он повиновался ему и представлял из себя дружелюбную марионетку. Он не хотел зла, но сеял его всеми своими поступками. Если бы он не дал Алисе денег, она бы не пошла в Квартал. Если бы он решился сам найти в чужеродном для неё мире того, кто мог бы помочь ей безопасно для неё самой, быть может, наверное, тогда всё сложилось бы иначе…

   Но смысл задавать вопросы, на которые не будет ответа? Зачем выдумывать, рисовать разветвления истории, которых не случилось? Которых никогда не будет?

   Для успокоения совести?

   ...Было прохладно. Больно и прохладно. Но не так больно, как когда Алиса лежала в больнице в детстве после того, как её сбила машина. Ей было лет 5-6, она надела свою любимую рыжеватую панамку, синий джинсовый комбинезончик с большим карманом, на котором кто-то вышил аккуратный жёлтый цветок, взяла в руки любимую машинку и пошла гулять со своими тогда любимыми, ещё родителями. Она шла и не думала ни о чём. Мама время от времени останавливалась и делала снимки. Щелчки раздавались то тут, то там… Алиса подошла к пешеходному переходу и остановилась.

   На другой стороне дороги, там, за опасной территорией больших машин, стоял кто-то. Кто-то такой же любимый, такой же знакомый как машинка на верёвочке или родители. Кто-то. Но кто?

   Он махнул своей рукой и позвал её.

- Алиса! Эй, Алиса!

   Девочка улыбнулась.

- Алиса, иди сюда!

   Улыбнулась, обернулась, чтобы найти взглядом родителей. Оглянулась и не нашла.

- Ну же! Быстрее! Иди скорее сюда, мы с тобой поиграем!

   Уверенный шаг. Шаг, перерастающий в бег. Знакомая фигура на той стороне дороги…

- АЛИСААААА!!!

   Истошный крик матери.

- АЛИСААА, СТОЙ!!!!

   Тихие ругательства отца и топот его ног.

   Алиса уже на середине дороги. Её друг, её самый верный друг уже протягивает к ней руки…

- Мой милый солнечный лучик, моя Алиса…

- АЛИСА!

- Алиса, доченька…

- Мой милый друг. Моя Алиса.

- АЛИСА!

- Алиса…

- Алиса?

   Щелчок. Такой же, как у фотоаппарата. Громкий хруст. И удар. Вспышка света и тишина. Игрушечная машинка отлетает на несколько метров в сторону. Водитель выскакивает из резко остановившейся машины. Родители уже рядом. Но поздно. Слишком поздно. Уже слишком поздно…

   Всё накрыла густая мгла.

   Прохладно. Больно и прохладно. Темно.

   Если открыть глаза, можно увидеть лишь мутные очертания предметов. Высокий потолок. Это госпиталь МИИЧО. Он расположен не там, где обычно принимает волшебный доктор, у него есть свой более-менее современный кабинетик, а в правом крыле собора. Тут тихо и мрачно. Тихо и спокойно. Тихо. Очень тихо. И слегка холодно.

   Алиса слегка пошевелила головой, положив её на левую часть подушки. «Значит не умерла.» - подумала она. «Досадно.» Кругом, кажется, никого. А, нет! Шаги. Тихие, такие неровно робкие, то резко уверенные, то снова боязливые шажочки. И шёпот.

- Я должен был сразу понять, что ничего путного из этого не выйдет. Я же… Я… - такой нервный голос. Знакомый. Такой же знакомый, как руки смерти, тянущиеся с другого конца дороги. - Я должен был…

- Уже поздно, - второй, холодный и безразличный, кажется, это голос Мангера. - Ты слишком долго решался. Ты опоздал. Я поздравляю тебя с этим.

- Если бы он дал мне ответ в срок, я бы…

- Нет. Ты ничего бы не сделал, Нэтрикс. Как и твой друг вандемарец. Как и я. Как и все мы. Мы не способны на решение поставленных нами же задач. Мы слабы. Мы трусливы. Это как признание в любви — всё мешкаем, всё решаемся… и опаздываем. Всегда. Что теперь говорить о том, чего не случилось? А если бы… А если бы… Ха? Ты не понимаешь, ты совершенно забыл кто ты…

- Мангер…

- МангЕр, МангЕр… Хоть бы раз сдуру называл бы меня МАнгер. Я бы удивился твоей смелости. А так… Всё время одни и те же рамки, одни и те же фразы, одни и те же решения. Я сам такой, не подумай, что я выгораживаю себя. Все мы виноваты в равной степени. Но среди нас нет иного, который смог бы предпринять что-то в сложившейся ситуации.

- А если она умрёт?

- Умрёт? Что-ж… Её кровь будет на наших с тобой руках. Мне не впервой хоронить учащихся. Я почти что привык. Такое случается. Чаще всего из-за их дурости. Но тут я крайне смущён и шокирован.

- Как ты можешь…

- Она не была из тех, кто нарушает правила. Она следовала им.

- Как тебе не стыдно…

- Она просто была жертвой обстоятельств, жертвой тех, кто менял правила по ходу игры…

- Мангер, у тебя нет сердца.

- А у тебя есть, Авенгаум?

- У меня?

- У тебя? У тебя, у тебя, у того самого тебя, которого внезапно осенило идеей дать ей свободу и нужное направление. «Иди и найди, средства твой папаша обеспечит, а я тебе их передам.» То, что её не убили в Квартале, кажется мне удивительным чудом.

- Что ты несёшь?

- Что я несу? Адекватность. Долю сурового упрёка. Долю сдержанной критики. А что ты несёшь в себе, профессор? Что прячешь под сердцем?

- Перестань, прошу.

   Несколько тихих шагов. Алиса зажмурила глаза.

- Спит, - Авенгаум склонился над ней, едва касаясь пальцами волос. - Беспробудно.

- А если не проснётся, - донеслось сзади. Это был голос Грэбэлла. - Если она вдруг не проснётся…

   Он звучал разочарованно и раздражённо. О чём эти трое вообще вели разговор? О чьей-то жизни или о своих промахах?

   Нэтрикс провёл рукой по Алисиной щеке и вернулся к своему собеседнику. Она вновь смогла открыть глаза, и увидела три тёмных силуэта.

- Решение вопросов иных не должно подвергать опасности людей, - заявил Люциус. - Никогда. Для этого я работают. Ради того, чтобы подобное не случалось никогда.

- Именно поэтому дружное с вами МИИЧО решило провести экзамен в недопустимой форме, - усмехнулся Мангер. - Я ведь правильно вас понимаю?

- Это… - глава Агентства запнулся. - Я не знаю, что случилось. Нужно провести расследование и…

- Она спит уже тринадцать суток, сэр, - голос Авенгаума дрожал.

- Вы не даёте перевести её в больницу, - возмутился мужчина. - Если бы вы дали согласие… МИИЧО согласилось ей помочь, а вы не хотите…

- Мы делаем всё возможное.

- Правда? Но если речь идёт о спасении жизни…

- Это может помешать нашему расследованию, - Мангер начал куда-то двигаться. - Человеческая больница, операции, перемены… Магия более деликатна.

- А вы заботитесь только о своей репутации, но не о человеческой жизни? Твердите мне, что я должен начать рубить головы здесь и сейчас, а сами боитесь следов чужого вмешательства? Если всё и так ясно, почему бы не отправить её в больницу?

- Это трудный вопрос.

- Трудный? А вы считаете, что его решение должно стоить чужой жизни? Жизни человека?

- Не вам размышлять о жизни и смерти, Грэбэлл.

- Но и не вам.

   Алиса приподнялась на локтях, чтобы повнимательнее рассмотреть предмет разговора. Конечно, речь шла о ней. Одеяло предательски зашуршало. Взгляды разговаривающих устремились в сторону шума. И Стардаст увидела три пары испуганных глаз. «Они решают то, не знают что, и все, как один, обманывают себя и окружающих. Им мне нужно доверять?» - пронеслось в её голове чуть более глухо, чем обычно.

- Вы шумите, - она к удивлению могла говорить. - Может быть для разговоров есть более подходящее место?

   Из глаз Нэтрикса брызнули слёзы. Он грустно улыбнулся и хотел было что-то сказать, но Мангер остановил его, сделав рукой только им двоим понятный жест. Иные заспешили к выходу из госпиталя. Грэбэлл недолго смотрел им вслед, он подошёл к больной и присел на край её кровати.

- Как ты себя чувствуешь, Алиса?

- Бывало и хуже, я думаю. Но если говорить честно…

- Честно, конечно же честно.

- Мне было бы спокойней жить где-нибудь далеко-далеко отсюда, там где никто бы не мешал мне, не пытался меня обмануть и не наблюдал за моей медленной смертью со стороны. Я ничего уже не понимаю. Что-то происходит, а я не могу разобраться.

- Ты жива, и это самое главное. Разбираться мы будем все вместе.

- Я бы хотела избежать участия в этих разборках. Мне бы понять, что произошло…

- Никто не знает, Алиса. Но… Скажем… На экзамене произошёл инцидент.

- Да, я знаю. Идея Мэинтауна провалилась. Как провалилась и идея Авенгаума. Как и ваша идея. Все идеи провалились.

- Именно.

- Вы такой же мерзавец, как и они?

- Да. Скорее всего да. Ведь ни я, ни они не были готовы к тому, что случилось.

- А что случилось?

- Мы столкнулись с необъяснимым.

- Да?

- Да.

- Это же ерунда.

- Не сказал бы.

- Может быть я уже мертва, и мне это всё кажется? Все эти бессмысленные разговоры и мысли…

- Нет. Точно нет.

- Какая жалость.

   Алиса снова легла. Странное ощущение настигало её вновь и вновь. Чувство прохлады и боли. Прохлады и боли, а так же какого-то необычайного спокойствия.

- Я завтра пойду гулять, хорошо? - спросила она не Грэбэлла, а свою мать из прошлого.

- Точно не завтра, - ответил Люциус. - Тебе нужно прийти в себя…

- О, это может занять так много-много времени…

Глава XV
“Дела Даркшейда хуже, чем ожидалось”

   Решение ни о чём не думать и игнорировать происходящее чуть не привело к гибели. На смену ему пришло другое, более абсурдное, но, как ни странно, подходящее — не решать правильно ли то, что происходит, и просто двигаться по течению. Никому не верить. Ни на что не надеяться. Просто идти по дороге. Вперёд, ведь назад пути нет.

   Алиса смогла выйти из госпиталя только спустя три дня после того, как пришла в сознание. Вокруг неё кружились лекари, прочие иные и учителя, но ни Авенгаум, ни Мангер, ни Грэбэлл больше не появлялись. Она уже поняла, что они играют в какую-то свою игру, в которую не стоит совать нос неиграющему. Сфокусироваться на себе, на том, что происходит в конкретный момент времени — вот главная цель и задача. Как быстро иногда меняются приоритеты.

   Она вышла наружу и пошла в Квартал. Именно туда, потому что ответы на вопросы нужно было искать там. Там случилось что-то из-за чего её отец сначала отказался от неё, а потом усыновил. Там скрывался ответ на все вопросы.

   Грэбэлл тоже там частенько бывал. Он спорил с неким Эльвентиусом Даркшейдом, тем самым Мастером Тёмного Квартала, того Квартала, где всё и случилось. Удивительно земная фамилия для иного, впрочем, мода на людские имена в обществе озэрэс началась примерно во времена нашей королевы Виктории, то есть достаточно давно, и изначально Эльвентиус был, наверное, ДАакшэйдом, а до этого ДакОнисом или… Впрочем, это не так важно, он не мог быть кем-либо другим, хотя его предки могли бы, он был лишь самим собой. Этого уже было достаточно для того, чтобы натворить столько чудовищных ошибок в своей и чужих жизнях.

   Вернёмся к Алисе.

   Она шла мимо более-менее знакомых ей кирпичных строений. Вот тут, где улица расширяется, часто бывает ярмарка. Огромное количество прилавков открывалось каждый день, вернее каждую ночь. День в Квартале наступал только тогда, когда об этом просил Грэбэлл. Тогда все фонари тухли, улицы пустели, а в воздухе начинал витать серый пепел. Каждую ночь здесь было не протолкнуться, несмотря на то, что это была не самая большая улица Квартала. Ярмарка… Сегодня её не было. Пустое пространство, грустное и унылое, освещённое жёлтым светом кованных из чёрного металла фонарей, навевало какие-то несуществующие воспоминания. В голове начинало шуметь. Что-то не так. Точно не так, как обычно.

   Алиса двинулась вперёд. Если идти прямо, можно попасть к площади двух фонтанов, рядом с ней расположены библиотеки, театры, рестораны и много чего ещё, там обитает так называемое «высшее» общество, которое от «низшего» отличается только фасонами платьев, громкими затянуто-длинными разговорами, и взглядами, полными презрения к падшим телом и душой. Если свернуть налево, можно долго петлять между однообразными жилыми домами, и, даже прийти к лабиринту. Там, говорят, скрывается нечто запретное. Направо путь лежит через лестницы и балконы, которые формируют второй уровень Квартала. Своеобразный второй этаж. Там тоже есть свои узкие улочки, таящие секреты иногда более страшные, чем обычные, длинные и скучные улицы. Там, на одном из балконов, стоит статуя, изображающая Великого и Ужасного М. О ком шла речь понимали все, кроме Алисы. Она читала книги о истории, пыталась вникнуть в суть вопроса, но после одного единственного экзамена и длительного сна абсолютно растеряла все свои скромные знания. Впрочем, куда же всё-таки идти?

   Налево? Направо? Шаг за шагом Алиса приближалась к той точке пространства в которой ей необходимо было делать выбор. Но какой?

   Она остановилась и задумчиво огляделась. Ни души. И тьма. Густая, как паста, тьма. Кругом мерцают огоньки…

   И вдруг вспышка. Включили тусклый серый свет. Фонари потухли, а воздух наполнился пеплом.

- Это многое объясняет, - пробормотала Алиса. - Но что-же теперь делать…

- Зависит от того, куда вы собирались идти. Фонтаны уже не работают, так что на площади делать точно нечего.

   Голос раздался, как назло, из-за спины. Девушка медленно повернулась. Неприятно, когда ты думаешь, что находишься в полном, в чём-то даже счастливом одиночестве, а на самом деле ты совсем не один.

- Это был риторический вопрос, он не требовал вашего ответа, - сказала она без задней мысли, внимательно изучая появившийся из неоткуда объект. Это был высокий мужчина, блондин. На нём была одета дорогая на первый взгляд одежда — много деталей, струящиеся ткани… Интересный пиджак, его украшал рисунок из чередующихся красных и белых ромбов, переливался голубо-розовым цветом при мельчайшем движении ткани. Под ней была просторная белая рубашка с вышитым на ней узором. Мягкая, словно невесомая, она как парус раздувалась на лёгком ветерке, часто гуляющему по Кварталу. Самое интересное — лицо. Высокомерное, как и у всех богачей Квартала, слегка детское, хотя со всеми признаками раннего старения, лёгкими морщинками и отпечатком нелёгкой жизни на лице, бледное и невероятно красивое. До тошноты красивое. Искусственное, ненастоящее. Два больших голубых глаза смотрели на Алису, и редко, раз в несколько секунд, в них появлялся радужный спектр цветов. Он вспыхивал, как красный огонь на волосах Авенгаума, и исчезал, чтобы снова явиться через некоторое время.

- Как невежливо, - произнёс незнакомец. - Я всего-лишь пытался помочь.

   Кажется, он обиделся. Лицо приняло ребячески серьёзный вид.

- Я не ищу чужой помощи, она часто бывает вредна. Увы, но мне кажется… - Стардаст хотела распрощаться с неизвестным, но не успела.

- Мне всё равно, что вам кажется, милая. Вы ко мне слишком грубы, - нахмурив брови, незнакомец смотрел на Алису сверху вниз, как злой родитель на провинившегося ребёнка. - Вы или всё-таки ты?

- Не имеет значения. «Мы» уходим, - девушка указала на своё плечо, хотя ни на нём, ни за ним никого не было. - Прощайте.

   Она не успела сделать и шагу, как назойливая фигура вновь возникла перед ней.

- Приставать к прохожим — невежливо, - пробормотала Алиса. Её начинало охватывать предвкушение неприятностей. Такое с ней было, например, перед тем вечерним разговором с матерью, с которого началась наша история, и перед недавним злосчастным экзаменом.

- Вежливо или нет, но я помогу вам. Уж простите, таковы мои принципы.

- Но мне не нужна помощь, я могу справиться сама…

- Такой очаровательной красавице не нужна помощь от не менее красивого мужчины? Неужели?

- А где вы видите… - Алиса сначала хотела сказать грубость, потом поняла, что её слова будут необъективными, и решила перелатать фразу налету. - Идите и ищите красивых очаровательниц в другом месте. Здесь их нет. Простите, мне пора.

   Ещё одна попытка сбежать, уже неважно куда, но как можно подальше отсюда, и ещё один провал.

- Как вы это делаете? - спросила Алиса не с целью получить ответ, а с целью выразить своё нарастающее недовольство, сопровождаемое страхом и неопределённостью. «Он умеет перемещаться в пространстве! Как от такого убежишь?»

- Я научился этому в Академии Магических Искусств. Я очень хорош в подобных трюках, рад, что ты заметила… - неизвестный сменил гнев на милость и улыбнулся. - Я помогу тебе, нравится тебе это или нет, милая…

- Что за место… Где-то тебя хотят съесть, где-то не дают проходу, - новая тактика Стардаст заключалась в том, чтобы как можно быстрее заговорить незнакомца, и, когда он погрузиться в размышления, сбежать. - И куда только смотрит…

- Даркшейд?

- Нет, Грэбэлл.

- ГРЭБЭЛЛ!?

   Мужчина всплеснул руками. Впадать в размышления он не спешил, скорее он впадал в истерический припадок.

- О, нет, так не пойдёт! Милая моя, ты так и не представилась. Давай начнём с этого, - незнакомец поджал губы. - Или мне самому попробовать угадать твоё имя?

- Попробуйте, - Алиса пожала плечами. - Сразу скажу, моё имя не Румпельштильцхен.

- Не что?

- Ничего. У вас есть три попытки.

- Надо же… Ставишь свои условия. Знаешь, я на грани неудержимой ярости.

- С кем не бывает… А можно я…

- Нельзя. Ты сама сказала — у меня три попытки.

- Хорошо. Три попытки — если вам не удастся угадать моё имя, то…

- О! Нет, нельзя так играться с моими чувствами. Я неравнодушен к азартным играм, ох как не равнодушен!

- Почему нельзя?

- Если я проиграюсь, то проиграюсь только по-крупному, а мне не нужны новые скандалы. И так слишком много произошло за последние…

- Давайте так — вы угадываете моё имя за три попытки и я принимаю вашу помощь, или, если вдруг вам не удастся…

- О! О… Хорошо…

   Незнакомец весело зашуршал руками по яркому пиджаку. Из него, то ли из кармана, то ли из невидимых трещин между частями тканей, появилась дорогая бумага с орнаментом и перо.

- Заключим пари, - улыбнулся иной. - Итак… Я, Эльвентиус Даркшейд…

   Алису передёрнуло.

- И неустановленное лицо, имя которой я пытаюсь угадать…

   «Удивительно, как быстро ему удаётся писать на левитирующей бумаге.» - Стардаст нервно хихикнула. «Значит это он и есть. Какая досада… Даже тут во главе всего стоит неуравновешенный нарцисс. Впрочем, как и везде...»

- В том случае, если мне это удастся, я получу возможность довести вас туда, куда… А куда вы собственно идёте, милейшая?

- Куда-то.

- Туда и доведу. Хорошо… Если же вдруг случится такое необъяснимое… Кхм… Хе-хе… Если вдруг я не смогу угадать твоё имя, дорогая моя… Что ты хочешь взамен?

- М?

- Я знаю что хочу от тебя, а ты? Поставь мне условие.

- Я даже не знаю чем вы владеете, из чего мне предстоит выбирать?

- Выбор… Право выбора, да! Конечно… Конечно-конечно!

   Эльвентиус замешкался.

- О! Мне на голову недавно посадили одного мерзейшего эльфа детектива, - Даркшейд внезапно заговорил шёпотом. - А ещё у меня имеется неприятный малый с гнущимися ушами. Что ты скажешь на это?

- Но это же… Должно быть незаконно?

- О… Может быть. Я слишком сильно погружён в игру, чтобы думать. Так что?

- Неужели это действительно такая ужасная зависимость?

- В каком смысле?

- Вы слепните и не видите ничего, кроме…

- Кроме игры! Так что, ты согласна?

- Никогда бы не подумала, что такое возможно, но… Впрочем, со мной в последнее время много что случается. Предположим, что вы предлагаете мне этих двух…

- Двух эльфов, если мерить их по ушам — два достойных экземпляра. Длинные уши. У одного, как я уже говорил, они гнутся. Очаровательно, правда?

- Наверное?

- Или… Этого мало, да?

- Ну… Не то что…

- Хорошо, ты меня уговорила!

- Я не…

- Два эльфа, и… миллиончик другой нэвермалов! Достойная плата за мой проигрыш, верно, дорогая?

- Предположим, а…

- Чудесно. Подпиши вот здесь!

   Иной сунул Алисе документ, только что написанный им. Рука его нездорово тряслась.

- А зачем вам вообще это нужно? - Стардаст не спешила подписывать бумагу. - В чём ваша выгода?

- Моя… Оу… Я… - Эльвентиус сбился. Немного задумался, а потом улыбнулся. Улыбка его была похожа на острый серп луны. - Я просто… Не могу остановиться иногда. Меня уносит… Куда меня уносит? Я даже сам не знаю. Это случилось однажды, в детстве, с тех пор я заядлый игрок. Так что, ты согласна?

- Да, допустим, - Стардаст аккуратно подписала документ. - Предположим, что так нужно сделать, чтобы наконец-то отвязаться от вас.

- Чудненько! Держи-ка копию нашего с тобой соглашения, - бумага раздвоилась, и вот, у Алисы в руках оказался её экземпляр. - Прошу! Прошу… А теперь…

   Алиса быстро спрятала бумагу в карман юбки.

- У меня три попытки, - глаза иного перестали переливаться всеми цветами радуги, и стали кровожадно голубого цвета.

- Да… - Стардаст тяжело вздохнула.

- Хм… Взглянем-ка… - Эльвентиус слегка наклонил свою голову вправо. - Я вижу… Имя… И это имя… Лидия?

- Лидия? - Алиса тихо рассмеялась. - С чего бы вдруг?

- О, неужели я ошибся? - лицо Даркшейда помрачнело. - Я вижу те имена, к которым взывают… Твои имена.

- Меня зовут не Лидия.

- Понятно… Кхм… У меня есть ещё две попытки. И я всё ещё уверен в себе.

- Правда?

- Так-так… Взглянем ближе. Ближе-ближе-ближе… Ага! Чудное имечко — Йэн!

- Йэн?

- Именно. Это скорее краткая форма, нежели имя, но…

- Вы не сдвинулись с места, мистер Даркшейд.

- Неужели?

   Эльвентиус резко переменился в лице. Он стал злым, отчаянно злым, его сердце наполнилось ненавистью и страхом.

- Я не могу проиграть, дорогая моя, - прошипел он.

- А я не могу выиграть, - улыбнулась Алиса, на которую вдруг накатила волна радости. - Мы в тупике, сэр.

- Будем из него выбираться, - Даркшейд грубо поправил свой пиджак. Резко, с едва сдерживаемой яростью. Его глаза словно говорили: «Если бы я мог, я бы дёрнул что-нибудь из твоего гардероба, милая, ненавистная мне незнакомка без внятного имени, но, увы, приходится довольствоваться своим.» - Что-же… Взглянем на то имя, которое хотела бы дать тебе мать. Думаю, тут я точно не совершу ошибку.

- Конечно, - Стардаст почувствовала как в сером воздухе начинает пахнуть свежестью. Так свежо бывает перед грозой. Перед бурей всегда становится несколько легче, приятнее, веселее. А потом начинается сражение огня, воды и ветра с землёй. И тогда всё зависит от того, на чьей стороне ты находишься. Алиса была на стороне самой себя, но никак не на стороне Даркшейда, поэтому ей было слегка страшно. Безудержное веселье наполняло её, как пустую чашу наполняет дождь, но она понимала, что это не искренняя радость, нет, это паника захватывает её сердце.

- Мама… Мать… Та, что дала тебе жизнь…

   Алиса глубоко вздохнула. Воздух начинал пахнуть железом. В груди забились боль и интерес. «Я ведь даже не знаю кто она, а уж тем более как она хотела меня назвать...» Секунда, и он вспыхнет, как Авенгаум, секунда и…

   Случилось.

   Он назвал имя. Но она его не расслышала.

- Прости, ты не мог бы повторить? - вслед за свежестью пришла вездесущая угнетающая духота.

- А? Ты не расслышала? Я сказал, что твоё имя…

   Всё замерло вокруг, внутри и снаружи.

- Твоё имя…

   Алиса задержала дыхание.

- Агата, - слетело с его уст так просто и легко, что на мгновенье Стардаст показалось, что он перестал злиться на неё.

- Нет, - она закачала головой. - Но спасибо, теперь я знаю кое-что о моей матери. Теперь я могу идти?

   Даркшейд резко кивнул, укутался в свой пиджак, и его глаза забегали из стороны в сторону. Он думал, глубоко и тревожно. Пока он вдруг не начал снова говорить, Алиса решительно устремилась… Назад. Туда, откуда она пришла. Домой. В Лондон.

   Шаг, ещё один шаг, уже десяток шагов, ещё один…

   Но не бывает грозы без грома, и вот грянул гром.

- КАК ТЫ ПОСМЕЛА ОБМАНУТЬ МЕНЯ!? - его крик был полон страха и отчаяния, пропитан прожжённой смолой ядовитой слабости, зависимостью, убит бешенством. - АХ ТЫ ПОДЛАЯ ТВАРЬ! Я ПОСАЖУ ТЕБЯ НА КОЛЬЯ И ВЫВЕШУ ТВОЁ ТЕЛО ВОЗЛЕ СВОИХ ФОНТАНОВ! БЕРЕГИСЬ, Я ДОГОНЮ ТЕБЯ И УНИЧТОЖУ! ОНИ НЕ УЗНАЮТ, ОНИ ДАЖЕ НЕ УЗНАЮТ О ТОМ, ЧТО Я ОБЕЩАЛ ТЕБЕ! ВЕРНИСЬ! СЕЙЧАС-ЖЕ ВЕРНИСЬ!!!

   Он кричал, но Алиса была уже достаточно далеко, чтобы скрыться из виду. Она бежала, задыхаясь, боясь обернуться, потому что за спиной её слышались сотни чьих-то тяжёлых шагов, бежала, плакала, и мечтала, чтобы серый лабиринт из кирпичных домов наконец-то закончился…

   И это случилось.

   Перед тем, как двери Квартала захлопнулись у неё за спиной, она смогла наконец-то обернуться. За ней бежали несколько десятков стражей, белых, один в один похожих на своего Мастера. У каждого в руке был меч, за мечом следовал щит, за щитом злые, красные, полные страшной злобы глаза. А за этими глазами скрывался сам Даркшейд.

   Как хорошо, что он остался позади.

- ТЫ НИКОГДА НЕ СМОЖЕШЬ ВЕРНУТЬСЯ СЮДА, ЧЕРТОВКА!

   Как хорошо, что Алиса умеет быстро бегать.

Глава XVI
“Суета сует и ещё немного суеты”

   Следующий день после побега Алиса провела в документах. В своих, в полу-своих и в чужих. МИИЧО внезапно решилось на странное — выдать Алисе кучку бумажек. Для того, чтобы сделать это, как полагается, красиво и по правилам, они сначала попросили её пройтись из левого крыла в правое, повернуть на 180 градусов, вернуться, потом порыться в сотнях имён и фамилий, и, наконец, подождать вечера у себя в квартире.

- Вечером мы сами их вам доставим.

   «И зачем только такая суета?» - Алиса лежала на своём диване и разглядывала потолок. Действительно, суеты вокруг неё становилось слишком много. Вслед за суетой обычно следует череда неопределённых неприятных событий, определённых, собственно, этой самой суетой. Масло масленое, но так оно и есть.

    Ещё эта странная записка…

    Она была передана ей кем-то из секретарей МИИЧО, потому что они нашли её и решили как можно скорее избавиться, тем более имя адресата на ней имелось.

   Странная записка.

   Почему?

   Там было всего несколько слов.

- Я рад вашему выздоровлению, - бормотала Стардаст. - Я рад вашему… Хм… Кто это мог быть?

   Скорее всего бумага не должна была быть найдена, выброшенная своим создателем она, скорее всего, исчезла бы вместе с другими непрочитанными письмами, скрылась бы навсегда, так и не открыв своего секрета… Но её обнаружение работниками МИИЧО стало судьбоносным.

   Многие вещи бывают судьбоносными, хотя мы этого и не знаем сначала. Так было и в этот раз.

   Алиса лежала и бормотала, шторы притворялись парусами, играя на едва разогретом солнцем ветру, и всё это не имело особого смысла… Впрочем, всё имеет той или иной смысл. Даже процесс страдания имеет смысл. Просто его не всегда удаётся уследить и понять.

   И вдруг всё это суетное размышление навело Стардаст на мысль о своём происхождении. О неизвестной родной матери думать уже не хотелось, после вчерашней встречи с Эльвентиусом Даркшейдом и его невоплотившимися кольями, речь шла больше о той семье, в которой Алиса выросла.

   А что там с ними?

   Живы ли те, кто забыл о ней, стоило ей узнать чуть больше дозволенного? И чем они живы?

   Очень быстро сменилась обстановка — ближайший магазинчик, стенд с журналами, жители и гости столицы, очередь к кассе, несколько журналов в руках… Деньги, слова, улица. И вновь родная квартира. На диван с характерным хлопком рухнули представители жёлтой, и не очень, прессы.

   Заголовки. Бесконечные заголовки.

   «Пол Рид расстаётся с его «эбонитовой тигрицей» из-за «непредвиденных обстоятельств». Ходят слухи, что в этом замешана одна француженка...»

   «Скандал в доме Уильяма Старфилда — телефонный разговор по душам с русским другом семьи г-ном Шведтски был записан и украден третьими лицами. «Да, я не общаюсь с дочерью, что тебе нужно от меня!? Я занят более новым ребёнком...»»

   «Разнос Нокердаст и разрыв отношений с Друри-Лейн. «Эти ваши фэнтези уже утомили простых жителей Лондона...» Чем живёт театр и почему новые постановки так сильно накалили обстановку в творческих кругах страны?»

   «Пропажа звёздной семьи — жива ли девочка? Почему Старфилд резко перестал общение с родной дочерью и стал тяготеть к своему приемнику, Полу Риду?»

   И прочий бред, который писался везде и всегда, про всех и каждого… С другой стороны, журналистов, если их можно так назвать, а точнее бульварных писак можно понять. Острые темы всегда привлекают внимание публики, тем более если предположения, выдвинутые на авось, хоть чуть-чуть соответствуют правде. Однако, счастья после исчезновения Алисы не прибавилось.

- Знаете, - в квартиру совершенно неожиданно ворвался Грэбэлл. - Двери в наше время стоило бы закрывать.

- Я была уверена, что она закрыта, - Алиса ни сколько не испугалась увиденному, наверное, если бы в её распахнутую балконную дверь влетел бы дирижабль, она даже не дрогнула бы.

- Я вот всегда проверяю закрыл ли я дверь, иногда несколько раз в день подхожу и… - Люциус забегал глазами по разложенным на диване журналам. - О, однако. А я к вам с приветом из МИИЧО!

- Значит вы теперь работаете у них курьером? - Стардаст слегка улыбнулась. Всё абсурднее и абсурднее… - Интересно.

- Ещё как. У меня тут есть одна папочка, - глава Агентства положил её поверх журналов. - Вот она.

- И что мне с ней теперь делать?

- Хороший вопрос. Был бы я на вашем месте, Алиса… - Грэбэлл пытался прочесть что-то написанное в одном из журналов. - Надо же, я-то думал, что они… Кхм… Я бы обязательно отнёс бы их куда-нибудь, где бы с ними обошлись так, как надо.

- А как надо с ними обойтись?

- Ну…

- На самом деле я совсем не понимаю, что мне делать.

- После таких травм это нормально.

- Но при чём тут травмы?

- Как же? Избежать своей смерти и ещё всяческих ужасов требует сил и… Это нормально находится в лёгкой прострации… И…

- А если это навсегда?

- С чего вы…

- А вы, вы ведь отвечаете за безопасность людей в мире иных, правда?

- Я… Да. Можно и так сказать.

- Вчера меня чуть не убили в Тёмном Квартале.

- Неужели? - Грэбэлл стал до невозможного серьёзным.

- Да. Хотели посадить на колья и вывесить над фонтанами.

- Боже мой…

- Мне пришлось бежать, и, в ближайшее время, как я думаю, мне не стоило бы там появляться. Как вы думаете…

- Это недопустимо. Конечно же.

- А тут ещё эти документы…

- Документы! Я же как раз хотел предложить вам отнести их в Агентство, вернее, я бы мог бы сам их туда отнести и…

- Так почему же не отнесли сразу?

- Мне требуется согласие другой стороны, без него я, увы…

- Понятно… В таком случае, можете думать, что я вам его даю.

- Прелестно… Хорошо…

   Грэбэлл взял папку обратно в руки.

- А по поводу Квартала, - тон его стал неприятно зловещим. - Думаю, вам не стоит ничего бояться. Я… Мы следим за тем, что там происходит, и каждый подобный дошедший до нас прецедент рассматриваем в экстренном порядке. Не переживайте, я обязательно…

   Он глубокомысленно вздохнул.

- А кто конкретно вам угрожал? - вопрос Люциуса поставил Алису в тупик, хотя она точно знала ответ на него.

- Не знаю… Кажется, он именно тот, кого все называют Мастером Тёмного Квартала. Высокомерен, зол на всех вокруг и ещё он любит азартные игры, он сам так сказал. Всякие споры, пари…

- Надо же…

- И, о… Он же… Он дал мне одну…

   Алиса встала и направилась в спальню. Там из своей юбки она извлекла дражайший документ. Грэбэлл послушно ждал её возвращения, и, когда она протянула ему бумагу… Стал нездорового белого оттенка.

- Правда, какая прелесть, - одной рукой он держал папку с документами, а другой нервно ощупывал подписанное Даркшейдом соглашение. - Какая гадость… Я даже не мог подумать… Алиса, могу ли я…

   Люциус посмотрел на Стардаст своими серыми, как пепел, глазами. Ей стало слегка неловко.

- Если бы я мог забрать это, то тогда Агентство смогло бы, - мужчина словно начинал путаться в своих же мыслях.

- Хорошо, - кивнула Алиса. «Видимо не я одна схожу с ума, это хорошо...» - пронеслось у неё в голове.

   И правда, если выдуманная личность берёт в руки несуществующий предмет и поражается так же, как и тот, кто изначально его получил, быть может это всё происходит на самом деле…

   Через некоторое время Грэбэлл ушёл, забрав с собой папку с документами и бумагу с красивым орнаментом. Он ушёл, и Алиса несколько раз проверила, закрыла ли она за ним дверь. Затем она сложила только что купленные журналы в мусорное ведро и, не закрывая балконную дверь, отправилась в свою спальню.

   Дальняя стена, противоположная стене с дверьми, через которые, их было две — одна вела в маленький коридор, идущий к входной двери, а другая к гостиной, через небольшой коридор, примыкающий к балкону, можно было проникнуть в спальню, была заставлена книжными шкафами. Они упирались в потолок и посередине давали небольшое местечко для очаровательного старенького комода. Над ним висело потрёпанное зеркало. Возле окна, которое находилось у левой стены и которое постоянно светило на левую, ведшую в гостиную, дверь, стоял массивный рабочий стол с вечно задвинутым в него стульчиком. В шаге от него стояла просторная кровать. Места для прогулок в комнате было немного, справа у кровати стоял ещё один шкаф, в нём хранилась в основном верхняя одежда и несколько платьев, а за ним, прижавшись к книжному шкафу, разместилось элегантное старинное кресло. Выход на балкон в спальне также имелся, у того самого светящего на всё окна. Скромный, унылый быт.

   В этот унылый быт, унылый, потому что привычный и необходимый, унылый, потому что он знал все её тайны и секреты, унылый, ибо столько слёз было пролито в этом скучнейшем, красивейшем, теплейшем интерьере, в этот унылый вошла Алиса, хотя скорее даже вплыла. Она никогда не смотрела себе под ноги, ведь за годы обитания в этой квартиры изучила каждый возможный уголок и предмет в такой степени, что даже ночью могла, не включая свет, передвигаться по ней, не боясь упасть. Единственным, что могло бы сбить её с ног, был бы какой-нибудь незнакомый, чужеродный предмет, вдруг по какому-то необычайному стечению обстоятельств оказавшийся бы на её пути…

   И такой предмет нашёлся…

   Алиса бросила беглый взгляд на кучу бумажек на своём столе — ещё недавно она собиралась учиться истории, той её части, что рассказывает о правдивых событиях, описанных в мифах и легендах, но теперь…

   Непонятный, случайный рывок вперёд, нога задела что-то похожее на… Книгу? Стардаст потеряла равновесие и свалилась на кровать.

- Если я перестану мочь ходить, - подумала она. - Что же это будет за жизнь, если я вдруг перестану мочь ходить?

   Но грустные мысли быстро улетучились. Стардаст села и посмотрела на пол, туда, где должно было быть нечто, из-за чего она упала.

   И там, как ни странно, было что-то.

   Книга в толстом кожаном переплёте, на котором тёмными чернилами были выведены непонятные символы.

   Девушка взяла её в руки, пролистала страницы. Ничего, что можно было бы разобрать — много записей, некоторое количество схем, рисунки… И всё это на каком-то неизвестном ей языке. Красивые символы, почти такие же, как на обложке, на самом деле неясные иероглифы, буквы чужеродного алфавита. Откуда эта вещь здесь?

- ...и воцарится моё небо, и я буду среди тех, кто победил…

   В голову Алисы ворвался голос. Знакомый, такой знакомый и незнакомый одновременно голос…

- И я буду там с тобой, Алисар, в мире, который мы построим вместе…

   Книга упала на пол.

- Какой должна быть твоя страна чудес? Скажи мне… Скажи и я построю её для тебя. Из пепла или крови… Скажи и я стану твоей судьбой…

Глава XVII
“Здравствуй, Алиса, это твой папа...”

   Авенгаум возник также необъяснимо и резко, как возникла в спальне книга. Он ворвался в квартиру, суетясь, как-то нервно дёргаясь и горя… Его волосы периодически вспыхивали, а затем потухали. Вспыхивали и потухали…

- Я понимаю, что я, быть может, был не прав, когда делал то, что делал, и я был не до конца честен с тобой, но лишь от того, - из уст иного сыпались слова, Алистер дрожал всем своим телом, что-то пытался доказать, рассказать, перекроить…

- Прошу тебя, перестань! - в входной двери появился силуэт.

   Алиса, лежавшая на своём диване и долго изучавшая потолок, перевела взгляд с первого на второго незваного гостя. Фэльют Мангер выглядел ещё более бледным, чем при первых двух их встречах.

- Это дело чрезвычайной важности, - не сдавался Нэтрикс. - И я, конечно же, буду делать всё, что зависит от меня…

- Какой ты зануда, - пробормотал эльф, подходя к дивану. - Алиса?

   Он обратился к ней робко, будто боясь чего-то. Его друг и коллега продолжал говорить, ничего не замечая.

- Вам что-то от меня нужно, правда ведь? - Стардаст посмотрела в его жёлто-зелёные глаза. Центр их, окруживший суженный зрачок, был похож на поле, а белок желтел, словно опавшие листья осенью. Что-то было не так в этих нечеловеческих глазах. Что-то скрывалось за мнимым спокойствием их владельца. Что-то…

- Мне ничего от вас не нужно, мисс, - сказал Мангер стыдливо. - Мне — нет. Я лишь скромно радуюсь вашему выздоровлению, ибо мне никогда не было приятно наблюдать за смертью учеников, особенно если она происходила по вине учителя.

- Где-то я это уже слышала… Ах да, записка... - почти беззвучно промычала Алиса, садясь. - А зачем вы тогда пришли?

- Сопроводить вас… - эльф замялся. - Я пришёл, наверное, потому, что мне следовало бы… Я пришёл вразумить Авенгаума и…

- И сопроводить нас?

- Вас… Да, в Тёмный Квартал, ибо…

- Боюсь, у вас это не получится.

- Почему?

- Есть некоторые… Обстоятельства…

- Я должен отвести тебя к твоему отцу! - ворвался в разговор Нэтрикс. - Алиса, он хочет тебя увидеть! И срочно!

- Старфилд?

- Нет! Либэот!

- Ли-бЭ-от?

- Либэот. Винсент Либэот, твой отец, который…

   Мангер тихо кашлянул, и Авенгаум затих.

- Который нанял тебя, чтобы отправить меня в Юфберию? - уточнила Алиса.

- Д… Нет… Вернее… - Алистер неотрывно смотрел на Фэльюта.

- Интересно… - девушка продолжала говорить. - Но, насколько мне известно, Уильям мой настоящий отец… И…

- Это запутанная история, Алиса, я мог бы объяснить, но я думаю, что он сделает это лучше меня.

- Но…

- Семья должна воссоединиться!

- Будто бы тебя так волнует целостность их семьи, - недовольно бросил Мангер. - Алистер, ты ведь…

- Нам нужно срочно направиться в Квартал, иначе мы опоздаем. Тебя же, дорогой мой друг, я попрошу…

- Готов поспорить, что не попросишь. Я пойду с вами.

- Нет!

- Неужели? А что ты имеешь против?

- Ты не имеешь права и…

- Или дело в неприязни семейства к таким как я?

- К таким как вы? - Алиса встала с дивана и внимательно изучала профессора. Высокий, ушастый, бледный и достаточно нервный — его руки постоянно сжимают в кулаках его мантию. Тёмно-бордовую внутри и иссиня-чёрную снаружи.

- Это не в твоей компетенции рассказывать ей об этом, - предвидя слова Мангера сказал Нэтрикс.

- Это не в твоём праве говорить мне, что делать, - эльф дрогнул, и уставился на Алису.

- А что с вами не так? Дело в ушах, или…

- Тебе, наверное, неизвестно, что в мире иных подобное упоминание считается оскорблением?

- Прошу прощения…

- Я не в обиде на тебя, Алиса, - каждый раз, когда он произносил её имя, его лицо на мгновение, на миллисекунду, на миллиметр изменялось, а затем вновь становилось нейтрально-серьёзным. - Впрочем, думаю это не так важно. У твоей, если она действительно является твоей, у их, скажу так, у их семьи есть очень много прихотей. Они не терпят эльфов, и нэрлоков, хотя, ты наверное вряд-ли знаешь…

- Они изучали их, Мангер! - затрепетал Авенагум.

- Изучали, правда? Один из них пытался тебя сожрать на экзамене, так что вряд-ли…

- Нэворты? - Алиса удивлённо закачала головой. - Вы имеете в виду…

- Нэрлоки и нэворты, это по-сути одно и то же, но второе слово, скажем так… Это…

- Прошу тебя, Фэльют!

- Это… Как если бы я называл тебя не человеком, а ребёнком земли. Нэрлок — это я, а нэворт — это ребёнок змеи. Второе устарело, второе оскорбляет многих, напоминает о страшном прошлом, о рабстве, о том дне, когда…

- Фэльют!

- Но так было написано в книге, - Стардаст смотрела на Мангера, и чем дольше она изучала его, тем страннее он ей казался.

- В книге? Значит это старая книга, Алиса.

- В той книге, которую мне продал Далевеэкко…

- По ней ты готовилась к экзамену? Неудивительно, что тебя не убили. Удивительно, как ты вообще до него дожила…

- Фэльют, прошу тебя!

- Почему вы так на меня смотрите? - девушка задала свой вопрос тихо, но не из-за страха, внезапно окутавшего её, а из желания оставить его без ответа. Если вопрос не услышат, то на него не ответят, а если не ответят…

- Я не могу точно сказать, - Мангер слегка улыбнулся. Стали видны его острые зубы, а за ними скрывался тонкий змеиный язык. - Прости, я не хотел тебя пугать.

- Значит так, - Авенгаум слегка оттолкнул своего коллегу, словно не мог сделать этого раньше. - Мы идём в Квартал, а ты…

- Не выйдет, - вновь сказала Алиса. - Не получится.

- Почему, милая?

- Потому что.

- Я не совсем…

- Меня хотят убить, и если я вернусь, меня убьют.

- А…

- Интересно, кто конкретно… - пробормотал Мангер. - Точно не хотите, чтобы я составил вам компанию, Нэтрикс?

- Точно.

- А вы, Алиса?

- Я никуда не пойду.

- Очаровательно… Нэтрикс?

- Нет, ты пойдёшь, Алиса!

- С какой стати она должна? Потому что Либэоту вступило?

- Д… Нет!

- Ох, как мне нравится, когда твоя голова начинает загораться! Очарование моих очей…

- Но, н… Алиса, если ты никуда не собираешься идти, то…

- Я думаю, что вам скоро нужно будет идти куда-нибудь… В квартал или куда-то ещё… - Алиса посмотрела в сторону входной двери. - А как вы вообще вошли?

- Есть заклинания, - Авенгаум поправил свои очки. - Которые могут…

- Вторжение! И я его участник! Какая подлость, Алистер… - эльф тихо засмеялся. - Что-ж…

- Алиса, это необходимо!

- Тебе её не убедить.

- Но ведь я должен…

- Скажешь своему Либэоту, что его псведо-дочь отказалась с ним видиться. А мы в это время попьём чаю где-нибудь в… Я слышал в Лондоне принято пить чай. Что вы думаете, Алиса?

- Чай это хорошо, - кивнула Стардаст. - Но, боюсь в такой одежде вас могут принять за сумасшедшего… Ещё эти у…

- Да, вы правы, Алиса…

- Перестаньте оба, вы не будете пить чай! Сейчас мы пойдём и… Да, может быть ты и можешь пойти с нами, но мы пойдём и…

- А какое сегодня число? - вмешалась в речь Авенгаума Алиса.

- Двадцать четвёртое, - ответил Мангер.

- Вот как…

- Идём-те же! Мы почти опоздали!

   Долго ли, коротко ли, но с большим трудом Авенгаум смог вытащить задумавшуюся Алису из квартиры, перевести её через Трафальгарскую площадь, и, не без помощи Мангера, из-за ярких глаз и долгих речей которого она и задумалась о чём-то своём, они вошли в Тёмный Квартал.

   Стоило этому случиться, как мысли Алисы прояснились, она пыталась вырваться из ласковых объятий Нэтрикса, но было уже поздно. Они стояли на пороге очаровательного дома, богатого особняка, и пути назад уже не было.

   ...Дверь распахнулась. Открыл её элегантно одетый дворецкий. Седой, лысоватый, с приятным лицом. Он провёл Алису вверх по лестнице, а Авенгаум неловко затерялся где-то у входа. Девушка оборачивалась, пытаясь найти его, но видела только спираль лестничного пролёта и каменные стены.

   Винтовая лестница оказалась позади. Перед Алисой открылся зал. Далеко спереди был балкон, к которому шла лестница. Она была рядом с девушкой, её ступени практически упирались в проход, ведущий вниз, на улицу. Судя по всему там, наверху, были комнаты. На балконе было несколько диванов и кресел, книжные шкафы и камин. Несколько дверей у левой стены и два тёмных прохода куда-то вглубь. Внизу, слева от входа, стояло пианино. За ним ограждение и окно. На ограждении и окне цветы. Ещё левее стена и множество дверей. Между дверьми большие часы. Далее статуи и длинный тёмный коридор. Правее от коридора  ещё один камин, над которым висит картина — портрет семейства, на котором изображены с десяток-другой иных. Перед камином длинный стол на двенадцать персон. Под столом длинный узорчатый ковёр. Чуть ближе к лестнице и входу исполняющая роль ковра шкура то ли белого тигра, то ли кого-то на неё очень похожего. Помимо всего этого миллион украшений везде, где это только возможно — люстры, лампы, свечи, зеркала, картины, статуи… И несколько живых фигур.

   На втором этаже возле камина сидели трое, они о чём-то весело говорили на каком-то неизвестном языке. Трое молодых иных… Один с чёрными волосами по плечи, строгий, с широкими плечами, другой чуть более стройный, романтично безразличный ко всему, с карими глазами и волосами, аккуратно уложенными чуть ниже плеч, и третий взбалмошно весёлый блондин, как капля воды похожий на владельца дома, стоящего на лестнице. Возле владельца стояла женщина. Мать троих расположившихся выше. С крысиным личиком, немолода, одержима своим супругом, на голове редкие волосы, собранные в пучок, чуть ниже головы широкое неинтересное никому тело, на нём закрытое домашнее платье, расшитое драгоценными камнями, сделано из тёмной фиолетовой плотной ткани. Супруг выглядит моложе её и даже моложе своих собственных детей… Его голубые глаза переливаются всеми цветами радуги…

   Стоило хозяину увидеть Алису, как его приподнятое настроение куда-то испарилось. Улыбка его растаяла, а брови агрессивно нависли над глазами.

- Какая радость, что мы наконец-то встретили тебя! - воскликнула женщина. - Милая наша, наша любимая!

   Алиса попятилась назад, а женщина бросилась к ней с навязчивыми объятьями.

- Маман, не пугайте девочку! - крикнул блондин с балкона. - Ей ещё многое предстоит переварить за этот вечер…

- Да-да, конечно, прости меня, дорогая… Что это со мной такое… - хозяйка вернулась на лестницу. - Просто я чрезвычайно рада…

- Мы все рады! - бросил старший из троих сыновей, самый строгий и самый бледный из них.

- Утопиться хочется от радости, - пробормотал средний, брюнет.

- Да-да! - рассмеялась мать. - Какая шутка, Дэниэлл, как это на тебя похоже! О, Эльвентиус, что же ты молчишь? Это же твоя племянница! Или тебя переполняют чувства?

   Эльвентиус Даркшейд тяжело вздохнул. Алиса, за спиной которой скрылся дворецкий, сжалась, ожидая как в её сторону полетят заточенные колья.

- Имен-нно… - наконец-то сказал он. - Именно что переполняют…

- Вот! Такая радость! Наконец-то мы знаем, что наша Анна с нами!

- Анна? - спросила Алиса, забыв о страхе.

- Анна! О, милая моя, моя девочка, моя Анна Либэот!

- Нет, вы наверное… Что-то путаете… Я… Я Алиса Стардаст.

- Стардаст?

- Именно так. Алиса Стардаст и я… Я думаю, что я не являюсь…

- Да, действительно, существуют некоторые тонкости, - вниз по лестнице спускался непонятно откуда взявшийся мужчина. Высокий, бледный, едва ли похожий на Эльвентиуса. Серьёзный, с тонким лицом, острыми скулами и орлиным носом. Мрачный… Это был Винсент Либэот. Он представился. - Надеюсь, что эти тонкости не помешают нам стать близкими друзьями друг-другу… Я хотел дать тебе имя Анна, в честь моей матери Аннарэит, твоя мать желала называть тебя ХэстЭлл, то есть Стэллой, брат мой настаивал на имени ФэлирйЭн, кратко Йэн, но в итоге…

   Оба они, Эльвенитиус и Алиса, прекрасно помнили разговор, в ходе которого это имя, последнее из списка, фигурировало. Обоим этот разговор был неприятен. Алисе, потому, что её хотели убить, а Эльвентиусу потому, что он проиграл и теперь был виноват перед такой желанной до этого племянницей. О нём, об этом страшном разговоре, никто не знал. По-крайней мере так считал сам Даркшейд. Если договориться и замять его, если сделать так, чтобы никто не узнал о его бестактности, о его попытках продать в рабство двух эльфов, которых он описывал так, как их не описывали уже много тысячелетий… Но как начать диалог, как втихаря всё обсудить и скрыть, если вокруг так много ушей!

- У нас сегодня на ужин, - ворвалась в диалог жена Эльвентиуса. - Кстати, давай я всё-таки представлюсь, я Катэрин Джус, а там, наверху, мои сыновья, твои двоюродные братья — Винсент III-Оливер Джус, он самый старший, самый злобный, хи-хи, самый тёмненький из моих детей, Дэниэл Лафтэр, средненький, у него каре-серые глаза и очаровательная причёска, такого же цвета, как твоя, или чуть-чуть светлее, и, мой маленький мальчик, мой любимый, папина копия, Люрик Рэн Джус! Очаровательно, правда?

- Да-да… - без особого энтузиазма сказал Винсент, не поворачивая головы.

- Так вот… У нас на ужин…

- Извините, но, мне кажется, я не смогу остаться на ужин. Мне очень жаль, но мне очень пора идти… - Алиса сделала шаг назад, откланялась, и бросилась бежать. Эльвентиус уже знал, что получается у неё это неплохо, поэтому только грустно вздохнул, и даже не шелохнулся.

   А Алиса очень быстро, обогнав даже молчаливо стоявшего на площади Авенгаума, который, кстати, её не заметил, выбралась из Тёмного Квартала и оказалась в Лондоне.

   ...На этом всё могло на время закончиться, пыль бы улеглась, на следующий день Алиса пришла бы в Юфберию по приглашению Авенгаума, её устроили бы туда по знакомству, её новый отец постепенно стал бы с ней сближаться… Но инцидент с распиской всё ещё не был исчерпан.

   На следующий день, двадцать пятого марта, Алиса проснулась от настойчивого стука в дверь. Она не сразу смогла встать, не сразу смогла вспомнить где она и кто она, но когда первые две стадии пробуждения ото сна были пройдены, она внезапно вспомнила о вчерашнем дне. Её внимание привлёк тот момент, когда она в тумане размышлений шагала вслед за Авенгаумом, который, в свою очередь, будто кукловод вёл её в самое логово злодея Даркшейда. Её мысли, состоявшие из долгих рассуждений, были, на самом деле, просты. Слова Мангера о её выздоровлении были слишком похожи на слова в той записке, что была передана ей МИИЧО. Но зачем ему так беспокоиться о её здоровье? Может быть дело в том, что тот, кто пытался её убить, такой же полу-змей, как и он? Или дело было в чём-то другом? Почему он так пристально вглядывался в её глаза? Зачем пытался пойти с ней и Авенгаумом в Квартал? Почему его вообще это всё волновало? Почему он не мог просто забыть о ней, ведь её появление в его жизни было совершенно случайным, и даже тот факт, что она чуть не умерла у него на глазах…

   Стук становился только громче, и Алисе пришлось встать с кровати, укутавшись синим пледом, подойти к двери, и, не глядя в глазок, всё-таки она только что проснулась и не очень хорошо соображала, да и ещё все эти туманности мыслей и обстоятельств, что постоянно лезли ей в голову, распахнуть дверь. За ней, к большой удаче, был не Авенгаум, не Даркшейд, и даже не Мангер. За ней стоял слегка запыхавшийся Люциус Грэбэлл.

- Какая радость, я уж думал, что сегодня не увижу тебя, - сказал он, мило улыбнувшись. - Доброе утро, Алиса.

- Доброе утро, доблестный мистер Грэбэлл.

- Я к тебе с интересным предложением. Наше расследование по поводу того документа всё ещё идёт, но… Появилась интереснейшая возможность… Понимаешь, твой отец… Уильям Старфилд…

- Некоторые так не считают.

- Знаю-знаю… Так вот, Алиса, у нас появилась интереснейшая возможность проверить… Сравнить ваши ДНК и понять…

- Это прекрасно.

- Я тоже так думаю. Но нельзя медлить ни минуты и…

   На Алисе была лишь пижама, домашние тапочки и плед.

- Может быть я и не успею замёрзнуть, - пробормотала она. - Тем более это ведь не займёт много времени и…

- Конечно. Поверь мне, у нас бывали гости и в более странных костюмах…

- Тогда, мы идём?

- Да, конечно! Только не забудь закрыть дверь.

   Ключи, щелчок, машина, дорогая, сухой разговор, стеклянное здание, дверь, стойка регистрации, турникет, лифт, коридор, кабинет… Укол, кровь, склянка, чьи-то добрые глаза, руки в скрипящих медицинских перчатках. Шаги, дверь, коридор. Лицо. Уставшее лицо. Родные глаза… Любимые, ненавистные глаза… Уильям Старфилд, его беглый взгляд, коридор, лифт, турникет, улица, много людей, ветер, наконец площадь, подъезд, лифт, входная дверь, ключи, щелчок…

   Дом.

   Облечение.

   Оно длится не долго.

   Суета, быстрый завтрак, документы, какие-то встречи, длинные коридоры средневековых замков, десятки незнакомых лиц, Авенгаум, бумаги и ещё раз бумаги, какой-то большой зал, как тот, в котором её чуть не убили, большая печать, поздравления, лозунги, коридоры, Мангер, бросающий что-то ей вслед, коридоры, лестницы и вот наконец-то комната… Просторнее той, что была в МИИЧО. Уютнее. Окно. Нараспашку! За ним ночь и тихий ветер качает деревья. Рядом только бесконечный лес, и далеко-далеко гора. Пустота внутри…

   Письмо на столе. Приглашение.

   Тяжесть в груди.

   Решение.

   Отчаяние…

   Решение.

   Неизбежность.

Глава XVIII
“Добро пожаловать в Юфбе… на Вандемар!”

   Стоило Алисе быть зачисленной в Юфберию, не зачислиться, она ничего не делала сама, как мгновенно, в первый же день, её отправили по обмену не куда-нибудь, а на другую планету. Полёт был достаточно гладким, даже несмотря на то, что в космосе Стардаст была впервые. Она не испытала ничего особенного, ни удивления, ни радости, ни страха… Она проспала половину полёта, а другую половину смотрела в бесконечно далёкие белые точки, звёзды и планеты, мчащиеся в бесконечности по кругу жизни и смерти. Ей предстояло окунуться в историю, в мифы и легенды, в культуру совсем далёкого от Земли мира… Об этом она мечтала ранее, об этом она грезила, надеясь, что когда ей удастся окунуться в такой желанный, такой неизведанный мир тайн и иллюзий, то все её беды, вся боль пропадёт, отступит и даст место новому… Но вот перемены случилось. Вера или неверие в чудо случились. Случилось всё и ничего. Ничего не переменилось в её душе. Стало только тяжелее дышать. Тяжелее двигаться. Даже невозможное до этого, невиданное, неслыханное до этого стало таким… Обыденным?

   Её отправляли на Вандемар, в его столицу, Вандарн, под крыло самого главного вандемарского историка, Иринэлла Вандара, для того, чтобы якобы изучать древние «рельефные фрески». Алиса предполагала, что, скорее всего, её посылают не за этим. Не за этим же так рьяно отстаивал её Габриан Эдиновски. Не за этим её выслеживал Авенгаум… А зачем же?

   Зачем ей нужно было встречаться с Ламэром, наследным принцем? Зачем? Зачем? Зачем?

   Сколько раз не задашь один и тот же вопрос, ответа на него не получишь.

   И Алисе пришлось просто молча, тихо, изнутри сгорая от непонимания и отчаяния, лететь в неизвестность. Лететь со скоростью света… Лететь, боясь, что время пойдёт вспять… А ведь, как ни странно, время на Вандемаре было почти идентично времени на Земле… Хотя нет — оно было идентично Америке. Как странно. Это ведь нарушает законы физики… Впрочем, «Земля и Вандемар находятся в одной биологической зоне». Что это вообще значит?

   Начнёшь думать о том, как устроены атомы и почему они двигаются, и ты провалишься в квантовый мир, правил которых на самом деле не знает никто… Поэтому Алиса перестала думать. Она с трудом, едва, вполуха, слушала что твердил бортовой компьютер. Что-то о культуре Вандемара, о вандемарцах… О их языке… Она сидела и ждала своей участи. На большее ей нельзя было надеяться.

   Одна в космосе. Она наедине со всем и ничем.

   И вот корабль начал посадку.

   Вандемарцы, как ни странно, очень тщательно подходят к осмотру всех прибывающих на их планету при… Чужестранцев. Туристов на Вандемар просто не пускают — планета закрыта. Только дипмиссии и изредка учёные. Иногда с Земли. Чтобы попасть на планету, нужно сначала пройти своеобразную таможню — коридор, как в земных аэропортах, в котором тебя сначала просветят насквозь непонятными лучами, затем, с помощью турбины и белого газа, судя по всему, дезинфицируют, а потом, в конце — допросят. И если не повезёт, попросят снять некоторые части снаряжения. Алисе повезло.

   Всё что ждало её — это чудаковатый пограничник, если его можно так назвать, крайне вандемарской наружности. Что значит бледный, как бумага, слегка вытянутый, с чудными глазами и заторможенными движениями. В целом, все вандемарцы похожи на куклу с нарочно уменьшенными пропорциями лица и большими глазами. Фарфоровые, неживые куклы с медленными голосами, медленными движениями и отсутствием мимики на лице.

- У вас ест приглашений? - спокойно спросил бесчувственный голос.

- У меня есть рекомендательное письмо, - Алиса достала из кармана её костюма, космического, настоящего костюма, на котором даже было написано «Земля», карман находился на грудной пластине, открывался очень легко, бумагу.

- Ох… - Вандемарец вздохнул. У него были сероватые зализанные назад волосы, видимо часть местной моды. - Зачем люди делают бумажный приглашений? Есть столко методоф… Льюди странный народ.

   Стардаст молча, едва заметно, кивнула. «Люди странный народ...» - эти слова её голова решила присвоить себе. Ведь, действительно, это чистейшая правда.

- Юф… - пришелец, хотя на самом деле местный житель, печально разглядывал бумажку. Он не хмурился, уголки его губ совершенно не двигались, но при этом весь вид его изучал разочарование и усталость. - Юфэбэ… How do you read it? Уфбэан? Inelen ar lebrento…

- Юфберия.

- Ufber…

- Юфберия.

- Youf…

- Юф-бе-ри-я.

- Youferber…

- Юфберия.

- Yufbre…

- Юфберия.

- У тебя такой спокойны голос, - вандемарец взглянул на Алису с трудом скрываемым интересом. Обездвиженным, немым интересом. - Почти как у меня.

- А какой смысл повышать голос?

- Я тоже так думаю. Так как это…

- Ю-ф-б-е-р-и-я.

- Yufberia… Хорошо. Я впишу это в систему.

   Вандемарец плавным движением положил бумажку на свой стол. Его руки легли на подобие компьютерной клавиатуры, на которой было много непонятных символов. Все они были производными фигурами, начинавшими своё развитие от квадрата, квадрата с сглаженными углами, половины квадрата…

   В воздухе над столом возникла галограмма.

   Белая футуристическая рамка, внутри которой были такие же как на «клавиатуре» символы.

- Enelo Inelen ar lebrento dura Yu… Febre.. Eirarian. Is it a… What is it?

- Это… Школа.

- Учебное заведение. Glone… Enelo Inelen ar lebrento dura Yufreberi katang. Причина прибытия?

- Должна быть указана в бумаге.

- Хмф…

   Вандемарец медленно взял бумагу в руки и начал читать вслух.

- Прфц… Юфрм… Мх… Langatre… Прошу прощений.

- Всё в порядке.

- Ты просто не знаешь значений словф.

- М?

- Причина следственный связ утерян.

- Я…

- Кэхэм… «Направление студента в качестве обмена знаний….» Ах… Понял.

   Пальцы медленно заскользили по клавиатуре.

-  Enelo Inelen ar lebrento dura Urufbia katang. Bretto soten angan… Ethero ameri. Unore labtan otheret. Kamentre… Lung… Ваш возраст?

- Девятнадцать лет.

- Как мало…

- Я совершеннолетняя.

- Это мало у нас… Так… Это значит… Lung beno ur.

   Вандемарец методично, почти бесшумно, вводил данные в свой космический вандемарский компьютер, периодически смотря Алисе в глаза и задавая вопросы. Под конец обыкновенного допроса, он, вынув каким-то образом из стола, тот, видимо, имел в себе функции 3D принтера, карточку, криво, с трудом, улыбнулся.

- Рад сообщит вам — вы прошли проверку. Рады видет вас… На Вандемар. С прибытием, - его тонкая рука протягивала Алисе карточку, похожую на простой металлический прямоугольник, почему-то спаянный в разных местах забавными швами. Алиса взяла карточку, слегка задев своими пальцами руку вандемарца. Тот дрогнул, глаза его приняли слегка розовый оттенок. - Nerlan orun nelr…

   Он запнулся. Улыбка сползла с его лица.

- Рад видет вас, с прибытием, - произнёс он, указывая куда-то за свою спину. - Вам дальше. Туда.

   Алиса кивнула.

- Спасибо, до свидания… - пробормотала она, вставая.

- Вы сказали что-то?

- Я… Да…

- Говорите громче, если хотите, чтобы мы слушать вас. Вандемар слышит иначе люд.

- О… Хорошо. СПАСИБО, ДО СВИДАНИЯ!

- Можно не так громко.

- Х… Я поняла.

- Чудно. Вам туда.

- Спасибо, до свидания.

- Прощайте.

   Алиса шла дальше, вглубь неизвестной ей планеты, и чувствовала себя абсолютно потерянной.

   Бело-серые стены, металлические, холодные, имеющие на себе странные припаянные кусочки, выполняющие какой-то то ли рисунок, то ли текст… Шум от тяжёлых ботинок, совершенно посторонний, незнакомый, везде звук каких-то механизмов… Еле слышное поскрипывание, попискивание компьютеров…

   И вот, наконец-то, тупик.

   Закрытая дверь.

   Секунда. Мигающий огонёк… Писк… И дверь разъехалась, разделившись на две части посередине.

   За ней стоял ещё один вандемарец.

   От предыдущего он отличался своим ростом. Он явно был выше, более вытянутый и, кажется, ещё более бледный. «Разве такое возможно?» У него были острые скулы и кривой нос. Он был одет, в отличии от первого вандемарца, в белую робу, закрывавшую его шею и запястья. На руках у него были перчатки, на взгляд латексные, но на самом деле…

- Добрый день, - он говорил лучше. Чуть быстрее. Чуть живее. Его лицо двигалось слегка активней, что на человеческий взгляд почти незаметно, но вандемарцы считали его позёром, слишком человечным. Глаза его не двигались. А волосы… Во-первых, они не были зализаны, скорее стояли дыбом и уходили назад, а во-вторых были ярко рыжего цвета. Как у Авенгаума, но другие. - Я ждал вашего прибытия.

- Добрый, - Алиса всё ещё была в замешательстве. Она говорила достаточно громко, но не кричала.

- Иринэлл ещё не вернулся из экспедиции, поэтому некоторое время вам придётся побыть во дворце, мы обеспечим вас всем необходимым, включая не только материальные предметы, но и духовные. У нас есть несколько человек… Людей там, так что вы не будете в одиночестве, - его речь прозвучала как речь влюблённого в себя ребёнка, только что получившего от родителей очередную морскую свинку, и знакомившего её с другими своими зверюшками. - Вы выглядите… Нездорово.

- Я здорова.

- Но вы не выглядите так. Вы выглядите нормально по меркам Вандемара, я как врач сказал бы, что вы родом из семейства наших северян, но… Для человека…

- Люди странный народ.

- Не могу не согласиться, но…

   Доктор резко замолчал и перестал улыбаться.

- Не настолько, - сорвалось с его губ. - Пройдёмте со мной…

   Алиса молча повиновалась.

Часть 3
«Зачем тебе разум, когда есть видения?»

Глава XIX
“Его Высокое Величество”

   Он был бледный, чуть выше Алисы. Холодный его взгляд жёг сильнее огня. Он появился на пару секунд в зале, а затем исчез.

   Его Высокое Величество, грядущий король Вандемара.

   Появился и пропал.

   Его место заняли другие фигуры, о них, видимо, говорил рыжий врач. Две девушки, одетые по-земному.

- Значит ты теперь тут с нами будешь ошиваться, да? - спросила темнокожая учёная, на которой был надет белый халат с нашивкой НАСА.

- Возможно, - пробормотала Алиса. Что-то в её голове слегка покачивалось, словно она была на палубе корабля, который медленно, но верно начинал тонуть.

- Возможно? Откуда такая неуверенность? - вторая, полная противоположность первой, типичная американка — блонд, улыбка, голубые глаза. - Мы тебя научим верить в себя, правда, Хелен?

- Ещё как! - афроамериканка задорно рассмеялась. - Как там на земле, подруга?

- Как обычно, - Стардаст не разделяла жизнерадостности её новых знакомых. - Голубое небо, зелёная трава…

- Солнце, Луна, да? - рассмеялась блондинка. - Ничего, скоро освоишься, привыкнешь, что небо тут розовое, вода тёмно-синяя, а трава… Голубая!

- Наверное, но, впрочем, я здесь ненадолго, - Алиса слегка замялась. - Надеюсь на это, по-крайней мере.

- Надежда, куда же без неё… Действительно… Меня зовут Сара. Сара Джонс, я исследователь других цивилизаций. Мы используем слово «других», чтобы не путать пришельцев и «иных», - блондинка протянула Алисе руку.

- А я Алиса Стардаст, - Алиса нехотя пожала протянутую ей руку, корабль её сознания уверенно шёл ко дну.

- Что-ж, раз мы знакомимся, то я… Хелен Киприс, ассистент-специалист по внеземному разуму. Сопровождаю нашу учёную Джонс в её исследовании, - афроамериканка живо пожала Алисину руку. - А ты точно Алиса, а не Элис?

- Элис, конечно же, - ухмыльнулась Сара. - Можем тебе здесь всё показать, Элис, хочешь?

- Спасибо, я, наверное, немного похожу здесь, а потом…

- Ладно, ты главное не потеряйся. А если потеряешься, то подойди к любой стене и ткни в неё ладонью, - Киприс дотронулась до невидимой стены рукой. - И мы тебя быстренько обнаружим.

- Хорошо…

- И не унывай, детка, - рассмеялась Джонс. - Развлекись здесь, пока есть время. На Земле всё совсем иначе…

- А в Тёмном Квартале тем более, - донеслось внутри головы Алисы.

- Хорошо.

- Увидимся! - едва знакомые фигуры отправились куда-то, быстро сливаясь с серо-белыми стенами.

   Алисе стало немного не по себе. Был ли тому причиной неизвестный голос в голове, чужая планета или что-либо ещё, но она не хотела оставаться здесь, в этом зале. Тёмная фигура неземного Ламэра, фигура змеиного короля, падающая на неё с потолка, фигура её самой, маленькой пешки на шахматном поле чужих амбиций и желаний… Столько фигур, и так мало в них всех смысла… Но сколько страха они внушают!

   Стардаст не заметила, как оказалась на воздухе. Зал, в котором она была секунду назад, лишь сейчас стал ей понятен. Она разгадала его строение. Прямая коридора, из которого она вышла к нему, выходила в зал, почти утыкаясь в какой-то стол в форме удлинённого гексагона. Если смотреть из этого коридора, то левее него располагается стена с окнами в пол, она представляет из себя трапецию без нижнего основания. Далее ещё одна прямая коридора, из него, как раз, и вышел король со свитой. Он прошёл мимо прозрачной винтовой лестницы, прилегавшей к прямой стене, и резко скрылся в прямом коридоре. Рядом с этим выходом в темноту находилась ещё одна трапеция с окнами в пол. А дальше брат-близнец, длинный коридор… Небольшое пространство, и тот вход, из которого вышла Алиса. Высокие потолки, очень высокие, далёкий второй этаж… И балкон, выходящий из окон в пол, из второй трапеции, и отделивший себя от пропасти ровными стенками из непрозрачного металла. На нём она и оказалась.

   Пейзаж Вандемарской природы показался ей почему-то до боли знакомым. А то, что ей сначала показалось пропастью — на самом деле королевский сад, за которым почти до самого горизонта растёт трава. Лишь у самого неба линия жизни обрывается, и начинается бледновато-кофейно-бежевая пустыня. Каменная, сухая, пронизанная длинными каньонами.

   Каньонами…

   Точно!

   Кажется, об этой пустыни говорил Авенгаум.

   Интересно…

   Он описывал Вандемар так — фиолетовое небо, сиренево-голубая трава, ставшая бирюзово-зелёно-жёлтой, пустыня, изрезанная каньонами, джунгли, море формой...

   И Алиса не могла согласиться ни с Сарой, ни с ним, хоть небо на Вандемаре было фиолетовым, а трава бирюзовой. Вода же имела сероватый оттенок. Впрочем, в ясную погоду небосклон окрашивался в серо-голубоватый оттенок, а вода в шторм становилась тёмно-синей. Трава цвет почти не меняла — местами она была более зелёная, но не сильно. Откуда она знала всё это? Увидела… Среди пейзажа. И что-то такое тёмное, длинное, врывающееся в землю.

   Видение быстро пропало.

- Если бы я могла жить, дружа со своей головой, - пробормотала Алиса некстати, тихо, едва слыша саму себя. - Возможно жизнь моя была бы легче…

- Если бы среди чужих слов было бы больше правды, Алиса… Не только твоя жизнь, но и жизнь всех измерений была бы легче. Правда ведь? Али-са… А-ли-са… Какой должна быть твоя Страна Чудес?

   Вот чей это был голос, голос явившийся однажды во сне, голос едва ли знакомый, но такой близкий, такой… От него дрожал воздух! Хотя, как может дрожать воздух от голоса, которого нет?

- Я слышал, что вы прибыли сегодня в Амар, - донеслось сбоку. - ГабриАн рассказывал мне о вас однажды, я слышал, что…

   Алиса обернулась. Фигура Его Высокого Величества, грядущего короля Вандемара, смотрела на неё своими вандемарскими глазами.

- Вы выглядите нездорово…

- Простите, - Алиса хотела сделать шаг в сторону, но не смогла сдвинуться с места. Неужели она простояла здесь так долго, что ноги перестали её слушаться?

- Знаете… - равномерный, холодный голос сбился. Его словно срезали чем-то металлическим, ударом в самое начало предложения. Мощным всплеском… Или гулом?

   Тишина, и среди тишины нарастает чьё-то недовольное мурчание. Или голос? Или голод? Или пустота?

   Тишина, и среди тишины шаги, чьи-то монотонные слова. Или планеты? Или силуэты? Или страдания?

   И голос там был, и вслед за голосом вибрация тишины, а вслед за тишиной…

   Алиса стояла посреди поля, посреди войны и посреди мира, одновременно там, где её не могло быть, и там, где её точно никогда не было. Комната, полная сумрака, в ней фигура старшего брата бросается на фигуру младшего, и в устах обоих звучит непонятное, неизведанное, слоги какого-то чумного, громкого языка, крики, стоны, драка, проигранная, отчаянье, и тут, и там, везде отчаян-и-е… И опять леса, опять чужой воздух прошлого, которого, быть может, не было, которое существовало лишь в легендах и мрачных, прозрачных, побелевших листах песен, не спетых или спетых однажды…

   Сумрак, который накрывает город возле воды, чувства и мысли, перебегающие из одного войска в другое… эльфы! Точно, да, конечно же, куда же без этих созданий с длинными отчего-то ушами… Один из них, самый бледный, сидит на чёрном, как ночь, коне. В латах, в мощных, но элегантных доспехах, с жемчужными волосами, развевающимися на ветру… И в глазах его чужое лицо.

   Лицо, того голоса, который… Нет!

- Ваше превосходительство, они взяли Эгендайн!

- Усильте охрану Рубта. Они не должны коснуться святилища!

- Ваш сын уже отбыл к нему вместе с…

- Тогда затворите Арлинэт, передайте Барнигему, Хэнлоту, Форстду и Эллату, что на них идёт войско Магдайла… Не дайте им дойти до святилища!

- Мы сделаем всё возможное, о, Государь!

   Стук в дверь, цокот копыт… Тишина…

   Одинокое дерево на равнине. Мимо него живо течёт ручей. Под ним кто-то сидит, пристально смотря в даль. Его очертания едва ли можно различить, но они манят к себе, под это дерево, в объятья чьих-то сухих, добрых рук…

- Али-са… АлИии-са… Как ты думаешь, мне лучше посадить несколько кустов алерита, или же, всё-таки, заняться ранала агавой? А, Али-са? Какой должна быть твоя…

- Отрубите ему голову! Безголовый Король! Обезглавьте Магдайла!

- Нэрлок из Блурлы, конечно…

- Отрежьте уши Королю! Эльф, Король без ушей!

- Я слышал о таком, однажды…

- Али-са… Тебе плохо? Почему ты молчишь?

   Пол Рид бросил на пол несколько бумажек.

- Ты рушишь моё вдохновение!

- Когда я слышу твои шаги, я теряю волю, мгновенно, - эльф наездник, уже без брони, в длинной шёлковой рубашке, в руках у него… - Блейзик, ты же тоже, правда? Или это всё и случилось из-за тебя? По твоей воле?

- Относись ко мне с уважением, Магдайл!

- Эй, Алисар… Что такое? Тебе плохо?

- Вам плохо? - Ламэр смотрел в её глаза с опаской, чужеродной, вандемарской опаской. - Глэн?

- Г… Нет, я… Простите… - Алиса несколько раз моргнула, чтобы пелена, заслонившая её глаза, исчезла. - Знаете, мне кажется, что я немного схожу с ума, временами, когда… Впрочем…

- Болезнь разума, нервная болезнь? - вандемарец понимающе кивал. - Да… Болезнь разума… Болезнь гена и рассудка…

- Вы же хотели мне что-то сказать?

- Я… Да. Я рад приветствовать вас на Ваднема… Вам показать вашу… Вам показали?

- Нет, но я…

- Давайте я проведу…

- Ваше Выс… О, Элис, это вы? - рыжий врач ворвался в пространство балкона, обрушив остатки непонятной, суматошной сумятицы. - Вас не провели? Давайте я… Пройдёмте со мной…

   Алиса молча повиновалась.

Глава XX
“История, длинною в правление Магдайла, и даже чуть дольше”

   Почти сразу она поняла, что её сны стали иными. Они стали длиннее и насыщеннее. Они рассказывали ей историю за историей, не успевая спрашивать у неё нужны ли ей эти истории, вовлекали её в тысячи странствий, в миллионы разговоров и рассуждений… Она мгновенно перестала быть Алисой. Её называли кто как хотел, она потеряла лицо, личность, она стала пешкой. Безликой пешкой на шах… И мат! Очередная игра в шахматы. Определиться в происходящем было чрезвычайно трудно, но она справилась. Она расставила сны по порядку, она смогла стать героем этих вымышленных событий, этого бреда её рассудка… Очень быстро она начала играть рискованно, что плохого может случится с тобой во сне? И если бы Нэтрикс спросил бы у неё, как она провела свою небольшую экспедицию на Вандемаре, она бы рассказала бы ему один из своих снов.

   ...Вот только это были не сны.

   Сон первый, состоящий из восьми частей.

   Так как Алисе удалось сложить все истории в хронологическом порядке, то и сны будут идти в череде событий, историй по порядку.

   Этот сон, очень длинный, длиннее всех других, Алиса видела на протяжении всего своего прибывания на Вандемаре. Восемь ночей, не связанных друг с другом, восемь отрывков истории, которые потом нужно сложить в единое целое.

   Алиса назвала бы этот сон так — Магдайл и Алисар. После него ей пришлось углубиться в историю иных, благо вандемарцы каким-то чудесным образом(шпионажем ли, или чем-то другим) смогли добыть несколько важнейших томов Каунхакерса, одного из основных историков изучавших тот период. Тогда сны внезапно стали забавным повторением истории… И Алиса, случайно, из интереса, решила действовать в них так, как не было написано в старых книгах.

   Так в чём же состояла суть сна?

   Первая его часть началась с резкого удара о какое-то дерево. Как если бы нашу Алису бросили бы с неба, и она, задевая кроны высоких деревьев, ударяясь о ветки, упала бы на землю.

- Вот так, - подумала она вслух. - Вот так бывает, когда тебя забрасывают далеко-далеко в космос!

   Она нервно огляделась, и обнаружила себя среди цветущего леса. Где-то вдали виднелась огромная каменная стена, охраняющая, скорее всего, какой-то город. Цветы, везде вокруг неё были цветы. Так много цветов белых оттенков! И маленький мальчик, из неоткуда появившийся возле деревьев.

- Шэмэр хашэот? - спросил он удивлённо.

- Я совсем не понимаю этот язык, - пробормотала Алиса. - Но, вряд ли обычный ребёнок сможет навредить мне, правда? Тем более всё это мне снится.

- Шэмэр штанэр? - мальчик сделал осторожный шаг вперёд.

- Я Алиса, - громко произнесла девушка, пытаясь встать.

- Алисар?

- Алиса.

- Алисар!

- Пусть будет так…

- Энэра Алисар, дэ раштэх ан вельморэ.

- Очень красивый язык, правда…

- Энра ли Дэйрис.

- М?

- Дэйрис.

- Тебя зовут Дэйрис?

- Лабико!

- Однако…

- Энэра Алисар, - произносил он, указывая на Алису. - Энэр Дэйрис.

- А! Значит я — Алиса, а ты — Дэ… Дэйрис?

- Лабико!

- Очаровательный ребёнок… Интересно, что скажет на этот счёт сонник.

- Поро! - мальчик встрепенулся и подбежал к Алисе. Она заметила, что у него, помимо голубых круглых глаз, светлых волос и строгого белого наряда, имеются длинные, почему-то спрятанные за прядью волос, эльфийские уши. - Мэнарта шэр фабио!

- Совсем тебя не понимаю…

- Пор… - мальчик задумался.

   Он приложил указательный палец ко рту и сделал несколько шагов, затем нагнулся, сорвал белый цветок, и протянул его Алисе.

- Мэнарта шэр фабио, - сурово произнёс он, хмурясь.

- Пусть будет так, - кивнула Алиса, принимая цветок.

   Гнев сменился на милость. Мальчик очаровательно улыбнулся.

- Био рон фан, - сказал он. - Дэрэро поро.

   Алиса ещё раз кивнула, хотя совершенно не поняла мальчика. Он тоже кивнул, и сразу же стал нечётким.

   Сон прервался.

   В тот день Алисе пришлось присутствовать на встрече Сары, Хелен и того самого Ламэра. Они говорили о чём-то несвязанным ни с Землёй, ни с наукой, ни даже с ней. Поэтому ей было трудно понять, в чём была суть разговора. Правда, после него, американки окружили Алису, чтобы теперь, после долгого невнятного общения с принцем, поговорить и с ней.

- Знаешь, я — полностью состоявшаяся в жизни женщина, кто бы что не говорил, - начала Сара издалека.

- Я знала одну такую, - сказала Алиса, немного хмурясь. - Ничего хорошего ей это убеждение не принесло.

- Что говоришь? Да, знаешь, уверенность — важная часть нашей жизни. Так, если ты не веришь ни во что, то как дальше жить? - Джонс видимо не услышала её слов, и продолжила свой монолог. - Вот, например, тот же музыкант, родом из девяностых, как его звали… У него фамилия ещё на твою похожа?

- Ты опять за своё, да? - уныло протянула Хелен. - Да, Лис, нам придётся нелегко…

- О чём вы обе?

- Уильям Старфилд — кумир, и не только, - шепнула Киприс Алисе. - Ты же в курсе?

- Да, он мой отец.

- Твой кто?

- Приёмный или родной, там всё так сложно… В этих тонкостях прошлого.

- Нда! Погоди-ка, Сара же должна быть в курсах, эй, Сара! Сара прекрати разговаривать сама с собой!

   Сара, не разу не остановившая свой монолог, встрепенулась. Что-то в её мимике отдалённо напомнило Алисе о мальчике из сна.

- Что такое? - пробормотала американка. - Я где-то успела оскорбить кого-то? Опять?

- Нет, милочка, - улыбнулась Хелен. - Впрочем, подруга, у тебя это получается лучше всего. Посмотри на нашу новую знакомую. Имя её — Алиса Стардаст.

- Конечно, мы ведь сами у неё его спросили.

- Да.

- Да!

- Ага…

- Ага? Ты к чему кло… Погодите-ка! Элис!

- Да? - Алиса хотела как можно быстрее отстраниться от происходящего и, быть может, уснуть. Или заняться чем-то, что не будет иметь отношения к другим живым и очень болтливым существам.

- Ты же дочка Старфилда!

- Ох, неужели ты это заметила, Сара!

- Хелен, не надо так томно вздыхать, всё я заметила! Причём давно!

- Да неужели!

   Шумный разговор в сознании Алисы здесь обрывался. Далее следовал момент, когда она ложилась спать. Странный, далеко не клиповый монтаж событий в её голове, вызывал утомлённость. Разве нельзя от этого избавиться?

   Вторая часть сна настигала её, и тут ей начало казаться, что она путешествует во времени. Как один сон, продолжающийся на протяжении всего её прибывании на Вандемаре, может так складно преследовать её? Может так удобно продолжаться, даже если прошло несколько дней между этим моментом и предыдущим? Безумие, болезнь или усталость — что создавало такой эффект? Это было неясно.

   Благо, было ясно, что если завтра Алиса проснётся двумя днями ранее, значит она действительно путешествует во времени. Или же сознание её настолько больно, что не способно вспоминать события в верном ключе.

   В чём наша героиня была права, так это в том, что ей было суждено стать, не только с исторической точки зрения, но и с практической — путешественницей во времени. Но путешествия эти были не так просты, как ей казалось. Воронка событий, преследовавшая её на вандемарской земле, крутилась с каждым днём всё сильнее и сильнее. А значит, быстрее. А значит, перемешивала все события с такой невиданной скоростью… Что даже космический корабль Голиаф, потерянный Вандемаром, не сравниться с ней. Но об этом чуть позже.

   Вернёмся в мир снов.

   Ему было всего осьмнадцать лет, когда его отец решил вернуть былое величие эльфийской империи. Так написано в древних текстах Ауниорра и прочих. Их приводили в пример тот же Каунхакерс и другие. Но узнала об этом Алиса не из книг. Когда она очнулась, во сне пришла в себя в непонятном полу-городе, полу-порту, она услышала это. И не только это.

- Да она небось никогда не слышала об этом до этого! Что ты мучаешь девчонку своими глупыми расспросами! - бубнил полный старый моряк. - Иди, девочка, иди.

- Но я обязан! - второй, явно не моряк, находившийся поблизости, нервно кричал. - Я обязан, ведь я дал клятву!

- Проверь кого другого, чем нам навредит маленькая девочка?

- Заговорщики, в тот день в замок пытались проникнуть заговорщики!

- Выглядит так, как-будто мы знали друг-друга когда-то давно, не правда ли?

Из его болезненной бледной руки на мрамор, со звоном, упало кольцо.

- Мальчик дал ей цветы, помнишь, друг мой? Сын мой… Как мог быть ты так опрометчиво легкомысл…

- Мы шли через Эллат, нет? Мы шли через этот гнилой Форстд, этот Барнингем, Рэнтоун? Где мы остановились на ночлег у этого монаха-фанатика? Ты помнишь, Алисар?

- Алисар… Я уверен, она любит меня, и…

- Любит? Любит… Я бы согласился с тобой несколько дней, нет, часов назад, но…

- Ты уверен, что она сдастся тебе? Не смеши меня.

- А ты уверен, что на возьмёт твоё паршивое кольцо?

- И будет свадьба!

- Свадьба? Вчерашняя свадьба? Обеспокоен ли? Уже, впрочем, нет…

- Перестал бороться со мной, подлый нэрлок?

- Нет, Магдайл, я не беспокоюсь не по причине своего проигрыша. Блейзаар из Блариса не проигрывал в этой и прошлых жизнях ещё никому.

- Но всё же ты стал моим рабом.

- Временно. Тысяча лет пролетит незаметно…

- И отчего же ты спокоен?

- Она никогда не будет твоей! Не сносить тебе головы на плечах, не сносить! Я прокляну тебя, чёртов ты эльф без ушей! И не родишься ты больше нигде и никогда, разве что в теле такого же как я, змея, или вандема…

- Голиаф в полной готовности, мой император.

- Ниадэр, Элнэр и прочие лже-правители… Лишь Саирус был достоин… Он уничтожил химер. Он уничтожил химер! Он отдал винтэглау нам!

- Уничтожьте корабль.

- Мой император?

- И знаешь, вандемарец может скрыть всё, что угодно, если ему это потребуется.

- Вы уверены?

- Я Саирус, солдат, кем ещё был я и не был? Если я говорю — уничтожить, значит…

- О, Элнэр, вы уверены?

- Уничтожьте корабль.

- И я сжёг её, ради тебя я сжёг ту библиотеку, то, что искал я…

- Нет, ты сделал это не ради меня. А ради своего чувства самовлюблённости, - прорезался сквозь шум эпох голос Алисы. - Магдайл непокорённый, Магдайл обезглавленный. Ради других творят новое, а не разрушают… Либэрилл.

- Юфберия, в которой он пытался преподавать тёмные искусства, до сих пор имеет проблемы магического характера.

- И я вернусь из гибели своей от сих минут и доколе не разверзнется мёрзлая земля Азапургенд, я вернусь, чумой и всеми теми, кто служил мне правдой и неправдой. Блейзаар придёт вслед за мной, Бларис его будет разрушен, ибо не сдержал он клятв своих, но будем мы тогда вместе. Вновь и навек вдвоём. Придёт со мной третий, дитя Вальдемана, правитель, чьё имя звучит как… Эхелемн… Втроём мы будем, как один, и приручит нас одна единственная кровь. Я буду раб ей, Блейзаар есть и был ей раб, и Эхелемн им есть и будет. Она же нас и погубит. И войдём вы втроём в чумной город тёмных, и свергнем того, кто рушит мир той крови, что рабами нас сделала. И сыграем мы пир на его костях. Лишь кровь нас остановит. Лишь она проклятье наше. Она предаст нас и погубит. Но не в этот раз. Иль в этот раз я буду… Иль не будет меня отныне и навеки… И если не свершит она, то разрушится сие обещание моё. Древнее обещание моего возврата.

- Так должна выглядеть Страна Чудес, Алиса? - спрашивает у Алисы Блейзаар, великий и ужасный бог нерлоков, красивый, холодный, с длинным чёрным хвостом, но верхней частью тела он иной. - Как должна выглядеть твоя Страна Чудес?

- А твой Бларис?

- Мой Бларис…

   И горит дворец Магдайла, и горит Вандемар, и червь прорывается сквозь пустыню, им же созданным, и тают детали частей снов, и тает жизнь, и тает Алиса, потерянная среди пустоты и шума, шума, шума, шума…

   И семнадцать снов. Семнадцать снов! Гибнут, гибнут и становятся лишь частью жизни. Вспомни их, расскажи Алистеру!

   Не можешь?

   Но ты же помнила их ещё мгновение назад!

   Каждое слово, каждую фразу, что вот-вот произнесут уже в реальности.

   Ты видела его расцвет и падение!

   Но кто поверит тебе?

   Это лишь сон, не так ведь?

   Но реальность отзовётся ему.

   Реальность станет сном? Отнюдь.

   Ты ею станешь.

   Я оберну событий круг, я всё стереть буду готов, я факты изложу тебе… Но кто я? Кто я? Кто я?

   А кто ты, смотрящий на это с высока?

   А кто мы, жертвы слёз и грёз?

   Лоскутного веретена…

   Я есть Судьба, и имя мне Нэстиандр. Дэстэни и андр. Я видел тебя до конца и начала Акадона, я видел тебя и после. Я тяну нить твоего существования, что каждый раз готовиться лопнуть прямо у меня в руках. Так заверши же круг деяний своих, так стань же хотя бы здесь счастливой.

   Ведь если правила миров включают твоё счастье, если умрёт весь мир вместе с тобой, когда ты спрыгнешь вниз, во тьму и морок холодной смерти, так быть может не ради себя, а ради других ты сможешь быть счастливой?

   Зачем тебе разум, когда есть видения? Когда ты видишь прошлое, будущее и то, что будет за ними всеми?

   Зачем тебе верить в болезнь, тебе приписываемую? Зачем верить врунам, пытающимся тебя закрыть в клетке своего бытия?

   Ты будешь жертвой страсти, любви змея, что не способен будет устоять. Ты будешь признана нелепой, неспособной к обучению магией. Ты будешь изгнана оттуда, где Мангер собирает теперь осколки своей души, в школе, тебе не нужной. Ты будешь пленником в Тёмном Квартале, будешь куклой Даркшейда, который будет искать в тебе невесту. Свою, желанную, свою, но не посмеет. Ведь статус у него другой. Он выдумал себе неудобный статус, и поплатится за это. И Грэбэлл поможет найти тебе правду, но не сразу. Сбежав из под опеки, увидев тысячу историй, всю грязь и смердь их мира, ты проснёшься от долгого сна… И скажешь сама себе:

- Неужели всё это правда?

   И эта боль — правда, Алиса. И этот страх — правда, Алиса. И твои ноги, свисающие с балкона, желающие спрыгнуть — это всё правда, Алиса. И враньё, враньё со всех сторон. И смерть Старфилда, и не его ребёнок, записанный на истинного отца, на Пола Рида, всё это правда, всё это чушь мира, Алиса… Проснись же, освобождённая от тяжести этой истории. Проснись, дыши, открой глаза… И действуй же. Действуй!

Часть 4
 «В поисках истины»

Глава XXI
“Кто все те тени из снов?”

   Алиса проснулась у себя в квартире, измученная и измождённая. В голове кругом ходил Вандемар, Америка, Тёмный Квартал и многие другие места со сложными, чужеродными названиями. Абсолютно темнокожий Энтан, ненавидящий её и не только её. Брат Ламэра, брат химеры без совести и мысли, Нигленм, вступающий на трон. Борьба за власть на чужой планете, так похожая на все другие войны за власть — есть совет, который против, есть тот, кто против всех, кто совсем другой, но и он, и его башни ЭАДАС, в итоге не помогают ему стать главнее, и Сара, предательски растерзавшая его брата, брата Нигленма и Ламэра когда-то давно в лабораториях, и никто в это не поверил. И Голиаф, лежащий молча в Американской пустыне, в Долине Смерти. И чума. Чума вандемарская, чума эльфийская, чума земная, распространяющаяся вместе с фанатиками Магдайла со скоростью света. И вздёрнутые, разорванные на части, убитые ради кожи нэрлоки. И закон, это запрещающий, но на самом деле оправдывающий. И предатель Мангер. И предатель Нэтрикс. И предатель Либэот. И Старфилд. И сотни других теней, сотни событий…

   Как жить их зная, как рассказать их, зная… Как всё это уместить у себя в голове!? Кто может помочь человеку, который…

   Лишь другой человек способен.

   И ужасы, произошедшие, он в качестве доказательства рассказать не попросит.

   Он будет тем, кто всё разрушит. Но он будет и тем, кто спасёт. Не герой и не враг. Просто агент. По неволе.

   Люциус Грэбэлл.

Глава XXII
“Агентство”

   “The Agency” - такой вывеской Люциус Грэбэлл встречал всех и вся, иных, людей, прохожих.

   Агентство, агенты, аналитика и грубейшие, по мнению иных, нарушения границ чужих миров — всё это он взрастил буквально за один день, за мгновение. Хотя раньше, тогда, до того, никогда к этому не был склонен. Ни разу до этого. Однако история пошла таким путём.

   В его великолепной крепости, на самом деле являвшей из себя здание с зеркальными, стеклянными окнами, сотни тысяч коридоров вели в неисчислимое количество кабинетов. И над ними всеми он восседал. Над ними всеми он царил, над ними всеми наблюдал исподтишка, из одного из самых нижних кабинетов Агентства. Не за ними, а с ними. Вместе с ними он верил в одно единство прав человека, в одно законное превосходство человека над теми, кто врывался в мир его. И у него были на то причины.

   Когда Люциус произносил заветное: «Общий сбор на площадке», все его главные товарищи точно знали куда идти.

   Площадка. Большое, белое пространство, напоминающее отдалённо здание когда-то склада, а ныне убежища, научной лаборатории. Попасть туда можно было через коридор, находившийся за турникетами, возле которых была главная стойка, смотрящая ровно на вход в здание. Левее от коридора были лифты, на которых разъезжали обычные агенты. А правее от него — вывеска, красивый фирменный знак Агентства — буква «а», рядом с которой в ряд идут четыре полосы. «А» как недочерченная звезда, а четыре вертикальных полосы как четыре надгробия. Отчего-то для Алисы это выглядело именно так. А площадка казалась частью Вандемара и одновременно с этим дома Даркшейда.

   Всё дело в том, что белое пространство площадки было заставлено неравномерно — посередине, чуть ближе к дальней стене, находился своеобразный мостик из чёрного металла. На нём и под ним были различнейшие машины, аппараты, за которыми постоянно пропадали Мартин Фрай и Алан Дикенсон. К ним из соседствующего с площадкой 203 кабинета, являвшего собой на самом деле ничто иное, как медицинскую и не очень лабораторию на базе украденных у The Silence и не только исследовательских машин и аппаратов, часто нагрянывала, как гром среди ясного неба, блондинка Морган Тэрри-Уильямс. Да и сам Глава Агентства там часто бывал. Его кабинет шёл стена к стене с лабораторией, и единственный имел на себе цифры. Номер у кабинета был «555». Несмотря на то, что он находился на одном этаже, даже нет, в одном пространстве с кабинетом 202, зоной особых исследований с военным уклоном 404, пустой зоной различного назначения 67, кладовой под номером 70, кухней под номером 17, бассейном 92 и даже скрывавшейся под балконообразным, спускающим в площадку две лестницы, зоной 59, где было много белых стеллажей возле одной кругловатой стены, сразу становится понятно, что с нумерацией в Агентстве проблемы, или же так и было задумано изначально, несмотря на всё это — кабинет под номером 555 был единственным доказательством существования хоть какой-то системности, какого-то командования в этом белом хаосе. И именно в этом пространстве, на этой площадке, Алиса обнаружила себя 29 октября 2012 года. Она лежала, глядя в потолок.

- Элис, смотри, это что-то вроде… Машины для промывки мозгов, - томный, прокуренный голос Морган врывался в голову сквозь поскрипывание, шипение и машинное завывание, которым была полна площадка и примыкающие к ней комнаты. - Сейчас мы попробуем понять, что именно в твоей голове… Что конкретно… Мы будем путешествовать по твоим воспоминаниям, соберём из них такую… Полную картину происходящего. Скажем так. И…

- Но это же должно занять часы, если не дни, - пробормотала Алиса достаточно громко. - Если смотреть все шесть месяцев…

- Машина работает таким образом, что мы получаем… Собранный из деталей полный образ происходящего, будем называть это так, - вмешался Дикенсон. Он был худ, достаточно высок, на его лице лежал отпечаток тяжёлого, скрытного прошлого, а в руках была чашка с дешёвым кофе. - Её использовали при допросах. Раньше, в министерстве…

- Обойдёмся без воспоминаний о твоей прошлой работе, Алан, прошу, не сбивай меня с толку…

- Что-ты, Уилл… Я даже не собирался…

- Кхм, - Мартин Фрай, стоявший неподалёку, недовольно зыркнул на обоих. - Мне кажется, у некоторых из нас есть ещё другие дела, которые мы должны доделать.

- О чём ты? - Дикенсон сделал ленивый глоток из чашки. - О тех бумажках? Или…

- О Даркшейде, конечно же. И о чуме. У нас появилась уникальная возможность прижать нашего старого друга по их же законам, сделать это требуется максимально чисто, поэтому прошу, сосредоточьтесь. Упустить такой шанс будет… Чудовищно.

- Ты о той розовой пудре, которую они кидают в шампанское на своих частных ужинах? - ухмыльнулась Морган. - Не будь смешным, Марти, ничего из этого не выйдет.

- Ты всегда говоришь так, Тэрри. Всегда.

- И я всегда права.

- Отнюдь! Вспомни, например, то дело, когда…

- А теперь вы оба замолчали и не мешаете мне работать, правильно я понимаю?

- Тэрр…

- Я выполняю указания Люцика, напоминаю.

- Ладно, пойдём, Мартин. Попробуем привязать сову к глобусу.

- Мне кажется эта пословица звучит по-другому.

- Ага. Пошли уже…

   Морган наклонилась над Алисой, а двое агентов медленно растворились в стопках спрятанных в белых стеллажей доказательств.

- Как думаешь, как долго всё это будет продолжаться? - спросила она, улыбнувшись, и её очки заблестели. - Все эти попытки Люциуса прижучить змею, хвост которой давно задушил его и выбросил куда-то в овраг, полный трупов? Это ведь не может продолжаться вечно… Рано или поздно…

- Даркшейду это выгодно, - ответила Алиса задумчиво. Она понимала больше, чем помнила, и больше, чем могла понять. Так работал тот странный туман, преследующий её везде, так её мысли губили её… - Он должен держать свою позицию среди высших слоёв иных, а это не так просто. У них так много глупых формальностей, которые нужно соблюдать… А так, когда он спасает весь мир от Грэбэлла, все детали его поведения остаются позади.

- Иные, я никогда их не понимала… Такие… Скользкие.

- Думаю, разница между ними, нами, да и между кем-то ещё и нами, лишь в культуре. В других верованиях, других костюмах, других традициях. Однако, и пороки, и истории, несущиеся сквозь века — остаются одними и теми же.

- Возможно… Но я никогда не вела себя так, как они. Ты, впрочем, я думаю, тоже.

- Это всё игры. Такие же, в какие у нас играют актёры, модели…

- Ради чего? Ради популярности?

- И статуса.

- Никогда этого не понимала… К чему?

- Просто кому-то нужно больше власти и восхищения.

- Наверное, ты права… Хотя скажу тебе честно… О, кажется загрузилось. Что-ж, теперь расслабься и не переживай. Думай о чём-нибудь… Хорошем?

- Я попробую.

- Главное, не сопротивляйся. И всё будет отлично. Можешь закрыть глаза, если хочешь.

   Алиса почувствовала, как что-то невидимое давит на её голову. Вокруг неё поднималось цифровое жужжание. Пчёлы. Наверняка это были технологические пчёлы.

   Жужжание перерастало в гул, а гул в протяжное пение.

   Начинались сны, видения, которые она уже видела когда-то, начинались словно спектакль, обрывистый, постоянно объявляющий антракты. Но театр, в котором шло действие, это устраивало. Но не Алису. Не её. Нет…

   …Мангер судорожно ходил туда-сюда по своей аудитории, верно перераставшей в его кабинет. На ногах его поблёскивали новые кожаные туфли из чёрной, иссиня чёрной чешуи, в голове же постукивало отчаянье.

- Превосходно знает историю, - произносил он нервно и одновременно с тем печально. - Она общается с комнатой Ахабис превосходно, куда лучше меня… Комната извивается под её мыслями и превращается в то, о чём она даже не успевает думать. Удивительная сила ума! Но расположенности к магии не было обнаружено… Либэот это всё придумал, не так ли?

   Авенгаум молча сидел на одной из первых парт, глядя в пустоту. Перед ним была доска, на которой часто рисовал свои схемы профессор истории, но сейчас на ней не было ничего, кроме непонятно откуда взявшейся царапины.

- Кто бы не был автором идеи, мы её исполнители, - голос Нэтрикса слегка дрожал, впрочем, он сам, как его хозяин, давно позабыл о совести и доверии, он стал послушным рабом. - И у нас нет иного выбора.

- Нет выбора? - лицо профессора искривилось. - Как будто мы живём во времена страшной эпохи Эархийской, когда год за годом всё новые и новые сражения терзали Рантию. О чём ты говоришь? Выбор, свобода, у нас есть столько всего!

- Но не в этом случае.

- Не в этом? А в каком же?

- Боюсь, друг мой, вы не совсем понимаете…

- Что за тон? Как странно ты выглядишь сегодня.

- Сегодня я выгляжу так же, как и вчера. Ровно так же, как и обычно, профессор.

- Отнюдь, я бы так не сказал.

- Правда? Как вы не наблюдательны…

- Я всё равно не могу понять тебя…

   Коридоры Юфберии, опустошённые, в которых эхом разносятся тысячи слов, разговоров, уроков и слёз, мелькают туда-сюда, вызывая какое-то странное ощущение на душе. У Алисы ли? У Мангера ли? Ведь этот разговор она не видела. Она не знала о нём до сих пор. Но теперь и Агентство будет знать?

   Что же знала она? Что же помнила она?

   Лица тех, с кем училась. Эливер Эйрон, смугловатая колдунья из достаточно богатой семьи, которая сначала была ей близкой подругой, а потом решила, что ей это больше не интересно. Её карие глаза, глубокие, как ночь, и брови, вечно хмурящиеся, и слова, вечно быстро несущиеся — всё это превратилось в абстракцию, иллюзию. За всем этим скрывалась зависть и боль. Отчаяние… И борьба. Гатэ Ругх — из тех эльфов, их тех темнокожих эльфов, которых сейчас на Эштафоте считали врагами истинные эльфы, цвет кожи которых совпадал с исторически верным. Фиолетовые глаза, тёмные волосы с такого же яркого пурпурного цвета жилками. Суровый взгляд. Тяжёлый голос. И непонимание. Пир Сарино, Рэно Андилиз, Ричард-Виктор Тэро, Тао Янг, Элькано О'Равэл. Всё они в той или иной степени сначала были далеки от неё, затем близки. Очень близки. А потом разбежались кто куда, когда один из обучающихся на высших курсах предложил ей брать занятия там. Частные. Тайные. Почему-то попытка бежать быстрее и дальше остальных, неосознанная, вызванная собственным несовершенством, заставляет других бояться и ненавидеть.

   Первый урок танцев, любимая ученица Элизара Уонема специально толкает её… А Алиса, вернее Алисар, вернее Элис, вернее… Она уже знает многое из вандемарских снов. Она танцует древние танцы в ритм куда более быстрый, чем тот, что отсчитывает Уонем. Но Элизар непреклонен — любимая ученица, как бы она была неправа, правдива, несмотря ни на что.

   Вечный круг из попыток танцевать верно, попыток не спорить с Мангером на уроках, посвящённых Магдайлу, ведь Магдайл ей постоянно снится, попыток забыть о Вандемаре, попыток не сойти с ума в доме Даркшейда…

   И всё это сваливается в кучу событий, в вереницу времени, которую невозможно распутать, как ту нить, что держит в руках существо с завязанными глазами. Существо по имени «Судьба».

- Ты не понимаешь того, что хочешь игнорировать, - Нэтрикс выглядит нездорово вздёрнутым, хотя мгновение назад был абсолютно холоден. - Ты ищешь оправдания себе. Сожрал учителя по танцам, как когда-то своего ученика…

- Ты чуть не погубил своего учителя, когда пересел на…

- Моя зависимость сейчас не так важна, как то, что ты…

- Так «ты» или «вы», Авенгаум? Определитесь! Или опять начнёте палить всё вокруг, как когда-то в свои юные годы вы сжигали своего спасителя?

- Он им не был, ты знаешь.

- Я знаю.

- И речь сейчас не об этом.

- А о чём же?

- Ещё в те годы, когда ты жрал кого попало, про тебя ходили очень нехорошие слухи.

- Не оттого ли…?

- Нет, вовсе не от твоей нэрлоковской прожорливости, нет! Говорят, что ученица…

- Перестань!

- Одна ученица для тебя была чуть ближе других в те времена.

- И ты веришь в эти бредни?

- Верю? Я сам видел.

- Что же ты видел?

- Я видел, как ты склонялся над ней в одном из коридоров. Свет из арки падал на её глаза… Я ведь так любил её когда-то…

- Хватит бредить.

- Бредить? Не ты ли в бреду сейчас? Тогда тебе повезло — она успела выпуститься, и твоя любовная интрижка осталась без должного внимания. По факту — забыта. А сейчас… Либэот не потерпит.

- Его ли она дочь?

- Откуда мне знать?

- Очередная жертва игр Даркшейда, не находишь?

- Не нахожу.

- Эта история куда сложнее, чем нам всем казалось, и мне кажется…

- Всё ещё хочешь её спасти? Из чьих рук? Из собственных не желаешь!?

- Я не делал с ней ничего, что могло бы навредить ей.

- Всего лишь водил её в Ахабис, верно? Всего лишь после уроков беседовал с ней, верно, да? Всего лишь принял подарок на весеннем фестивале, всего лишь улыбался при каждом её случайном взгляде… Кто же ты? Кто ты, Фэльют? Кто ты после этого? Или когда Ханионис как обычно в трёх своих телах пришёл смотреть себе учеников… Он был готов взять её, но ты настоял провести эту дурацкую… Своими же руками отдал её на растерзание Даркшейду.

- Я не делал ничего дурного.

- Не делал, а сейчас сделаешь.

- Нет.

- Ты не дашь ей и шанса, мой милый Фэльют.

- Ни шанса? На что?

- Ты не примешь её экзамен, и она полетит из этой школы как…

- Как тогда по лестнице, когда Даркшейд издевался над ней?

- Причины и детали их драки мне неизвестны.

- Пари.

- Пари? Какое к чёрту пари?

- Они заключили пари, и она выиграла. А когда те, кого он пообещал ей выдать пришли, это были детектив и его, кажется, младший помощник…

- К чёрту подробности! Ты сделаешь то, что я тебе говорю. И мы оба сделаем то, чего от нас ждут.

- А как же Алиса?

- Алиса…

- О ней ты не думаешь!

- О нет, я думаю исключительно о ней.

- О ней, как о игрушке, Нэтрикс!

- О ней, как о части игры.

   Мангер хмуро осматривается — в аудитории словно есть кто-то помимо них, немой, слепой, глухой наблюдатель, которого не видно.

- Я сделаю это, - тяжело говорит он. - Но до конца дней своих — ты будешь в этом виновен.

- Ты слаб, а я виноват? Смешно.

   Их тени, скребущие пол, растворяются, как и Юфберия.

   Сначала Вандемар — потом Юфберия, потом дом Даркшейда… Затем тишина.

   ...Когда Сара вела свой тайный, скрытый из общей базы ещё тогда, как, впрочем, и сейчас, проект, она и подумать не могла, куда выльются её эксперименты. Она играла, как и Даркшейд, но игра её была куда опаснее и безрассуднее.

   Его звали Джек.

   Так записано в одном из дел.

   Он, будто тот загадочный куб, мелькающий из одного видения в другой, неуловимо прекрасен. Обрывки его голоса, его глаза…

   Вандемарцы бывают неумолимо красивы. Неуловимо нежны и желанны. Отчаянно больны чем-то.

   Джэхуэ, родной брат близнец Ламэра, таким не был. Он был молчаливо томным, временами взбалмошно весёлым, умеренно серьёзным. Идеальный правитель — одновременно живой и горящий огнём, и при этом обучен стратегии.

   Когда он отправлялся в экспедицию на поиски Голиафа, великого древнего космического корабля времён Элнера и раньше, то он и его напарник ещё не знали, оба не знали, что ждёт их впереди. Поиск сигнала, падение, крушение… Американская долина. Американские лаборатории. Американские учёные. И Сара.

- Что ты видишь? - её голос звучит нечётко, так, словно он не в микрофоне, нет, не в динамиках, нет, как будто из космоса, из молчания невесомости. - Говори. У тебя три секунды, затем последует разряд.

- Эль Вандема, - непонятливо отвечал ей Джек каждый раз, до тех пор пока не научился языку. - Эленэ ванэр Вандема.

   Когда яркие молнии пронзали его тело он кричал, а временами даже пел… Какой-то гимн. Не военный, но гимн. Гимн его родной планеты.

   Когда Ламэр ложился с Сарой в одну постель, он не думал.

   Он и не знал того, что она сделала с его братом, таким же вандемарцем, как и он сам.

   Ламэр очень мало думал, как выяснилось в дальнейшем. Какое-то время за него думала Алиса. А затем Высший Совет Вандемара. Его глава, его главенствующий председатель сделал всё, чтобы тело, находящееся в агонии породило достаточно материала для воскрешения Нигленма. Тот же находился в, как бы это сказали на Земле, коме. Алиса навещала его, сама того не зная. Коробка, которая выглядела как металлическое бесформенное нечто, на которую она опиралась и с которой она разговаривала в отчаянии… Она оказалась наследным принцем. Его первым и последним пристанищем.

   Всё менялось так быстро.

   Дэйрис Магдайл. Почему Дэйрис? Потому что тот, кого считали Дэйрисом, на самом деле был Магдайлом. А Магдайл был Дэйрисом…

   Блейзаар.

   И прочие ненужные сейчас имена.

   Рэкс.

   Доктор Уорлсон. Уотсон. Рэкс. Как его только не звали… «Дактэрит» на вандемарском. Что-то ещё, какое-то неприличное слово…

   Алисе он позволял называть себя Нэолл. Так когда-то звала его мать, с которой его разлучили. Его рыжий взгляд веял отчаянной болезнью, и с каждым днём улыбка его выглядела всё больнее и больнее. Однажды он пропал.

   А потом снова появился, какой-то абсолютно холодный и безразличный. Через несколько дней снова пропал. А потом снова…

- Элис, - медленный вандемарский акцент врывался в гул медицинской техники. - Дайте мне… Я не вижу…

- Нэолл? - Алиса не понимала — он стоял возле белой медицинской тумбы, как обычно смешивал что-то в вандемарский шприц, но вместо того, чтобы нажимать на кнопки, водил руками по тумбе, совсем не касаясь шприца.

- Я не могу видеть, где…

   Его глаза двигались так медленно…

- Благодарю вас… - когда Алисина рука коснулась его руки он вздрогнул, но почти сразу нашёл шприц. - Они считают что эта доза блокаторов должна помочь, но я не вижу… Я перестаю мочь видеть.

- Блокаторов?

- Каждый врач должен быть отстранён.

- В каком смы…

- Я объективный глаз.

- Т…

- Я не имею права чувствовать боль или сомнение.

- Но при чём тут зрение?

- Блокаторы могут менять мой внутренний состав, так же, как и когда их доза велика, зрение начинает страдать от…

- Я, кажется, понимаю, но не совсем. Зачем повышать дозу, если…

- Так необходимо, пока ты тут.

- Почему?

- Я не могу справиться.

- С чем?

- Я не могу.

   Нэолл, Расканэолл Уорлсонтд, младший из рода королевских врачей, абсолютно непоколебимый и от того мрачный, однажды предстал перед ней в совершенно размякшем виде. Чуть позже, уже после этого случая с потерянным шприцем.

   Алиса часто навещала его, потому что ей было одиноко. Сара и Хелен казались ей угрожающе активными, они занимались неясными для неё целями, целями лабораторий The Silence, конечно же. Он был единственным, рядом с кем ей не было страшно.

- Люди, очень странный народ, - сказал он тогда. Что-то зазвенело у него за спиной — появившийся сзади экран сигнализировал о чём-то важным. - Я до сих пор не могу понять вашей общей черты.

- Люди разные, - Стардаст наблюдала за тем, как раз за разом, в ходе их разговора, доктор нажимал на одну из кнопок панели, что была перед ним, и экран исчезал на время, а затем снова появлялся, пока наконец не исчез навсегда. - Как и вандемарцы, я думаю…

- Нет. Вандемарцы почти одинаковые, - Нэолл загадочно ухмыльнулся. - Я знаю строение каждого и могу найти причину недуга. Чем же больна ты? Я не могу разобрать.

- Люди отличаются от вандемарцев.

- Я знаю. И болезнь ума труднее любой другой болезни. Я же не могу увидеть твоими глазами…

- А хотел бы?

- Отчаянно.

- А зачем тебе это?

- Я бы смог понять…

- Но ты говоришь, что в последнее время с тобой происходит что-то, чего ты не понимаешь? Может быть тебе стоит заняться собой?

- Я инструмент, я не требую лечения.

- Но если тебе плохо?

- Я единственный дактерит среди этих стен, и я не выйду из строя. Мелкие неосмотрительности…

   Он внезапно перестал разговаривать.

- Они не имеют… Значения…

   Рот его начал хватать воздух так яростно, что в какой-то момент у Алисы закружилась голова. Он падал, он выглядел бледнее обычного, он бился в странных конвульсиях, а она не понимала ровным счётом ничего. Его рыжие волосы, стоящие обычно дыбом, стали мягкими и похожими на обычные, человеческие. Его лицо покрылось мокрыми пятнами, а глаза закатывались, бешено моргая.

- По мнению Ламэра, - говорила как-то Сара. - Мы не должны знать языка вандемарцев и их строения.

- Но если кому-то станет плохо, мы даже не сможем помочь, - Алиса хмуро смотрела на то, как она ела непонятный фрукт из вполне человеческой металлической тарелки.

- У нас есть… Вернее, у них есть Рэкс, он поможет. Плюс компьютер — одно слово, и вот уже помощь идёт со стороны техники и мастера своего дела, врача.

- А если…

- Что если? У них всё тут работает, как часы, без сбоев.

   Но даже самые идеальные часы могут перестать работать, если в них попадёт пылинка-другая…

   Он лежал на белом полу. Она пробыла в ступоре несколько секунд, а когда решилась на действие, совершила ошибку. Ей сказали об этом лишь потом… Она дотронулась до его шеи, потому что пыталась удержать его голову, которая начинала биться, боязливо ломать себя об пол.

   И приступ резко прекратился. Его глаза прояснились с каким-то розоватым оттенком. Он вскочил, заставил её смотреть на какие-то графики, что-то судорожно измерял. Она ничего не понимала.

   А потом он наклонился к ней, и в его бездонных глазах она увидела что-то, что не видела до этого момента никогда.

   Его странная улыбка. Его сбивчивое дыхание. Немеющий голос. И глаза — полные сочувствия и абсолютно нестрашные. Она смотрела в них так, словно смотрела на своё отражение в зеркале. Без тени страха и сомнения.

- Даже если так, - он говорил уже почти не по английски, и она мало понимала его. - Даже если это случилось подобным образом… Я думаю, что ты… Я доверяю тебе.

   Он сделал шаг назад, Алиса удивлённо вздохнула — только сейчас до её уставшей головы стали доходить сигналы, рассказывающие о происходящем. Она чуть не упала, но он её удержал. И в его твёрдой руке что-то было по-другому. Не так, как обычно. В его прикосновении было что-то большее, нежели он имел право проявить.

   И он снова пропал…

   ...Магдайл многое уже успел пережить с ней — от сожжения Либэрилла и её осуждения, до поцелуя под дождём, когда он случайно обрёл женское обличье. Он думал, он метался, и он желал — его белые глаза, белые уши, белые волосы, всё его белое могущее существо желало схватить путешественницу во времени, сделать её своей узницей и не отпускать… Но она каждый раз ускользала. А в день, когда он хотел сделать ей заветное предложение, его казнили. И Блейзаар тоже покинул его.

- Алиса, просыпайся, у нас уже достаточно информации!

   Даркшейд, его сыновья, постоянные балы, постоянный поиск жениха, попытки сбежать, Тёмный Квартал, ярмарка, Кэрол Джэрол, неудобные платья…

- Алиса, у нас уже достаточно, Алиса!

   Безумный пожар, неизвестный до этого, крики…

- АЛИСА!

   И куб, который кружась в воздухе, разрушает уже существующее...

   Глава XXIII
“Дела дней насущных”

- Милая, не пугай меня так больше! - глаза Морган казались больше очков, за которыми они прятались. - Что за чёрт!?

- Что-то случилось? - Алиса с трудом смогла понять, где она находится. Мысли пролетели мимо её головы сумасшедшим смерчем и, кажется, улеглись. Но надолго ли?

- Мы составили общую картину, а потом…

- Возможно, нам требовалось чуть более внимательно отнестись к тебе, - Люциус Грэбэлл выглядел озабоченно-вздёрнуто, его глаза казались чуть более нахмуренными, чем обычно. - Ещё внимательнее. Компьютер получил странные данные… Мы не можем увидеть, что видела ты, но некоторые факты нам объективно понятны. И это слегка напрягает меня, буду честен… Ещё эта история с распиской… Да и в целом желания Даркшейда… Подобное вмешательство в нашу жизнь… В жизнь людей…

- Люциус, можешь не быть занудой хотя бы сейчас? - Уильямс непривычно для себя беспокоилась. - Вместо того, чтобы болтать абы что, ты мог бы задуматься над тем, что случилось с машиной, и почему мы чуть не потеряли Элис.

- Алиса, нам точно нужно будет поразмышлять об этом на досуге, но пока что… - глава Агентства слегка приподнял левую бровь, такое случалось с ним, когда он очень глубоко задумывался. - Придётся вернутся к делам дней насущных… Не то чтобы я не хотел, но… Нас ждут суды. И эта встреча с кругом… Столько всего, подумать только… Возможно, тебе стоит пойти домой и отдохнуть.

- А как же карточка, ты сказал, что дашь ей пропуск! - не унималась Тэрри-Уильямс. - Ты сказал, что впишешь её в…

- Я сделаю это, но чуть позже… - голос Грэбэлла звучал глухо, слегка неестественно.

   Чуть позже.

   Совсем чуть-чуть позже.

   Тогда, когда она будет стоять на краю, и никто уже не успеет поймать…

   ...СВИИ, они же Galneflad, они же вершители судеб и палачи, они же совет волшебников и иных, устраивали очередное своё заседание, ничего не подозревая о том, куда выльется их нежелание общаться с Люциусом Грэбэллом. Они смеялись ему в лицо, они умильно махали своими ручонками, они выписывали бесполезные бумажонки, они кидались документами в друг-друга, как и всегда, как и обычно, но… Очередной скандал почему-то не остался незамеченным, и теперь все, в прямом смысле все, все представители всех фракций всех стран и материков, а так же главы почти всех направлений собрались в зале Юфербеллира дабы разобраться во всём самостоятельно, ибо почему-то, и это почему-то было ключевым, просто игнорировать всё, как обычно, верхушки мира сего и другого не могли. И не только Грэбэлла, он, хоть и считался многими основной причиной масштабного сбора, был далеко не ключевой фигурой в случившемся. Скорее отдалённой…

   ...Алиса шла вслед за загадочными молодыми людьми, облачёнными в алые робы. На шее у каждого красовалось украшение из какого-то камня, едва напоминавшего рубин. Сам камень было не видно — на спине его не было, однако то, что украшение присутствует на каждом из идущих было очевидно.

   Откуда-то из подсознания доносились странные инструкции. Голос, почти каменный, незнакомый, хотя вполне узнаваемый голос рассказывал Стардаст о правилах игры, в которую она уверенно вступает.

   Длинный коридор, полный колонн и древних резных картинок на камне, был едва освящён, но это не мешало Алисе видеть развешанные по бокам флаги. Флаги тех, кто собрался здесь сегодня, чтобы говорить. Чтобы решать. Чтобы казнить…

   Алый флаг, на котором красуется не менее алый, но отчего-то розоватый ромб, внутри которого четыре линии пытаются изобразить крест, но не касаются друг друга в том месте, где линии должны были стать перпендикулярны друг другу… Волшебники алого ромба Матиуса V-ого. Прибыли с востока Юрмилана, материка, где две столицы, Эштафот и Вагарод, два королевства, Амбрия и Юрлихэт, уже много веков воюют за клочки, за сантиметры земли, неплодородной, но отчего-то необходимой им. Из города Фалибэрис прибыли они, высокие и бледные эльфы с золотыми волосами. Утончённые и молчаливые, вежливые и практически невидимые, незримые среди остальных, более значимых гостей.

   Фиолетовый крест, от которого в сторону расходились серые лучи, являл собой символ Пустоты. Всё и ничего. ВСИН были адептами, чуть ли не фанатикам, поклонявшимися идее полного уничтожения всего. Эта идея однажды посетила главенствующего адепта, вернее, тогда ещё просто эльфа фалионских гор, Ливениуса Солитрана, который лишился всего в одно мгновение. «Если Пустота заберёт всех нас, то кто я такой, чтобы гневить Богов своим недоумением? Если всё идёт к краху, то наша цель не остановить, а сделать длиннее и увлекательнее этот процесс...» Их считали пижонами, наживающимися на самой идее смерти, а так же наёмными убийцами, подсыпающими фиолетовые порошки в высокие бокалы шумной элиты. Их боялись и ненавидели, но ничего не могли сделать с их присутствием. Один из адептов, облачённый в многослойную робу и скрывавший своё лицо под маской, сделал странный жест в сторону Алисы. Она обернулась, но он ничего не сказал ей, после чего удалился.

   Круг. Голубо-синеватый, слегка серый. Он выбивался своей объёмностью, и если знаком Агентства была звезда, напоминающая собой букву А, и это имело минимальный смысл, впрочем, участия людей в сложной системе символов изначально не планировалось, поэтому в спешке была выбрана именно она, однако, всё же, если у Агентства была звезда, то у Преданных Древним Сказам был круг, внутри которого два треугольника формировали песочные часы. Что это говорило о преданных, возглвителем(главой) которых являлся Имма Торикус? Практически ничего. Преданные руководствовались древними архивными записями, истоки которых, по их словам, потерялись много веков тому назад, ещё до Смутных времён, так же длившихся неопределённое количество времени. Время, время… К нему преданные были привязаны так сильно, что Алисе показалось, будто они фанатики Времени, а не Древних Сказов.

   Очередной флаг, привлёкший Алисино внимание, был изумрудно-зелёного цвета. На нём едва был различим треугольник, основание которого было параллельно нижней линии флага. Высший Совет Богатейших, ВЫСОБАТ, являл собой сборище самых мерзостных представителей высшего сословия иных. Все, кто смог правдой и неправдой нажить огромные капиталы, решительно принимались в ВЫСОБАТ. Однако, чтобы выйти в верхушку совета, требовалось не только постоянно вкладываться значительными суммами в его повседневную жизнь, но и держать своё имя на плаву, а так же на слуху у других элитных и не очень иных. Репутация у данных представителей иных была дороже золота в буквальном смысле. Очень многие богатые, очень, чрезвычайно обеспеченные иные вылетали из совета, как пробки из шампанского, из-за каких-то своих пакостей, ставших известными общественности. Внебрачные дети, измены, алкоголизм, пристрастие к незаконным порошкам, потворство нэрлокам, Агентству, поклонение Магдайлу, убийства, воровство, шпионаж и шантаж… Список провинностей и пакостей был обширен и постоянно пополнялся. Новые пункты часто выбивали из колеи, например, какое-то время назад несколько лет подряд члены совета были вынуждены носить перстни исключительно на перчатках, на которых изумрудный символ ВЫСОБАТа был вышит в мельчайших подробностях блестящими нитками. Затем, отчего-то, так же внезапно, как был введён, этот пункт был уничтожен. Главой ВЫСОБАТа был никто иной, как Эльвентиус Даркшейд. Он вступил в должность незадолго до знакомства с Алисой, поэтому пари и бумага, в которой он выступал в качестве работорговца, да и в целом сама Алиса, которая всё никак не вписывалась в семейный круг, были для его репутации крайне губительными. Едва заметив знакомое лицо, Алиса спряталась за спину одного из волшебников алого ромба, и, кажется, Даркшейд её не заметил. Зато она заметила, что он слегка располнел и принял печально-озабоченный вид.

- Всё-таки, я уверен, что у них не будет вариантов, - сказал кто-то Даркшейду.

- У них есть то, о чём никто не должен узнать, - голос Эльвентиуса звучал необычно тихо. - Я не хотел бы, чтобы это стало достоянием общественности. Тем более мальчики…

   Следующий флаг, прервавший отдалённую речь Мастера Тёмного Квартала, ярко блестел даже при тусклом освящении. Священный орден Света, главой которого был Светлейший Аргнум Оториус, давно перестал быть синонимом добра. Уже много веков орден являлся прогнившей изнутри фракцией, влиявшей, к сожалению, на решение многих важных вопросов. Их мнением мечтали заручиться все, особенно обеспеченные слои общества. Пара сотен мешочков золота, и, быть может, один из самых младших в иерархии распишется в вашей невиновности, правоте или чём-то ещё. У каждой услуги свой ценник. Несмотря на мнимую добродетель, которая когда-то была истинной и главенствовала в ордене, святоши ордена уже давно позабыли слова милосердие, добро, принятие и терпимость. Они были ярыми сторонниками закрепощения нэрлоков, при этом всячески поддерживая освобождение более опасных видов иных — глотов и найткуиров. Просто вторые были выгодны одной другой фракции, и, дабы получить желаемое, эта безымянная фракция платила постоянные взносы, жертвуя во благо ордена приличные суммы. Жёлтый треугольник, носом смотрящий в пол, за которым были два треугольника — один, верхний, основанием был параллелен полу, а второй, прижимавшийся к нему, смотрел в него одной из своих вершин — был когда-то знаком искренности. Ныне же он был печатью смерти невиновных, печатью лжи и обмана. Светлые робы с не менее светлыми капюшонами очень ярко блестели, и от этого блеска начинали болеть глаза. Алиса увидела всего одну такую, но потом долго не могла избавиться от ощущения преследования. Всё-таки белые робы давно перестали быть признаком чего-то хорошего, и даже Алиса, практически ничего не знающая об этом, это чувствовала.

   Рыжий флаг с разомкнутым кольцом посередине много лет вызывал смех у незнакомых с его природой иных. Однако, стоило упомянуть лишь первые буквы названия, скрывавшегося за формой, как смех стихал, и начинался первородный ужас. Империум нельзя назвать организацией, фракцией или чем-либо ещё. Это империя дикости и хаоса, порождающая тёмных монстров и не менее тёмных почитателей. Почитатели молятся на Империона, который, иногда, посылает на них своё проклятое благословение — возможность получить силу любого порядка, высшего или низшего, но за дорогую плату. Каждый из почитателей вверяет Империуму своё тело и душу. Со временем, если верно служить империи, можно вернуть себе душу, а потом и часть тела. Однако, приносить «дань» всё равно придётся. Чаще всего эта «дань» отдаётся в качестве нескольких новорожденных чудовищ. «Откуда им взяться?» - спросит любой из неверных. А на что вам дано тело, отданное империи? Тело почитателей достаточно сильно, чтобы смочь выносить в себе плод хаоса, темнейшей из материй. Те, кто не справляются, умирают, принося себя в жертву Империуму. Те, кто справляются, и из года в год верно несут свою службу, а так же, со временем, приносят в мир больше чудищ высшего порядка, получают право называться князьями. Мелкий титул, почти ничего не даёт. Отличия от обычных почитателей малы, скорее, их нет. Но это начало пути в иерархии. Пути, который дано пройти не всем. Пути, который даже дан будет не всем. Немногим. Единицам… Стоит князю Империума провести в муках какое-то время, ведь служение империи нельзя назвать ничем, кроме череды страданий и судорог, как ему, наконец-то, удаётся получить малую часть того, что ему обещали. Став вверителем, тем, кто уже давно верует, тем, кто получает могущество, имперец отвоёвывает свою душу. Теперь, помимо возрастающих день ото дня обязательств, у него есть право на получение силы. Той, о которой он просил, становясь почитателем. На этом многие останавливают свой путь, со временем теряя титул, но не теряя способности. Империум возвращает данное ему тело больным, и на этом чаще всего всё заканчивается. Однако, истинные имперцы идут дальше — преодолев предел, это мера, которая показывает истинные вложения имперца с момента входа в статус почитателя, они получают ценнейший талисман — подвеску графа, и с ней соответствующий титлу. Подвеска представляет собой символ власти и покровительства самими Империоном. Графов не так много, не больше нескольких сотен, в то время как обычных почитателей миллионы. Подвеска — чёрная лента, переходящая в неблестящий тёмный камень — это не только непоколебимая значимость обладателя, но и важный артефакт, который граф может передать ближнему своему в знак защиты. Явиться в Империум, священное для имперцев измерение гноящейся плоти, с таким знаком — значит стать желанным гостем самого Империона. Впрочем, чаще подвеску используют в других случаях. Помимо ношения символа власти, графы частенько запугивают им своим недругов — загадочный посыльный, держащий в своей чёрной перчатки подвеску, это символ гибели. Мощный символ. Чуть ли не мощнее самого незавершённого рыжего круга.

- Слышали-то? - чей-то разговор донёсся до ушей Алисы, погружённой в свои мысли и в иерархию тёмной империи. - Говорят, что Даркшейд станет следующим графом!

- Я? - смешливо отвечал чёрствый голос. - Нет, я точно знаю, этому не бывать.

- Но народ говорит!

- Народ может выдумывать то, что желает. Я не собираюсь препятствовать этому, Гноктель.

- Но, отец…

- Тише! Такие вопросы лучше обсуждать дома. Чужие уши не будут слушать…

   Алису одёрнула тяжёлая рука.

- Вы так много видите и слышите, - произнёс голос, мгновение назад смеявшийся, а теперь уже наполнившийся жестокостью. - Вам это не пойдёт на пользу.

- Уже, - согласилась Алиса, разглядывая яркий перстень, красовавшийся на одном из пальцев руки, одетой в бархатную перчатку, чёрную, как ночь.

- А вы умнее, чем кажетесь, - рука развернула Алису. Продолжение руки, а именно её владелец, был выше неё, но не на много. Рыжеватый, с курчавыми волосами и длинным, измождённым лицом, в котором были высверлены два чёрных глаза. - По-крайней мере издалека. Чем ближе вы, тем страннее ваш облик.

- Такова реальность, - кивнула Алиса, почему-то заговорив с вандемарским оттенком.

- Именно. Реальность! Будущность и нынешнее существование. Как всё это… Шатко. Все эти маски, которые набрасывают озэрэс в попытке спастись, маски радости, маски оптимизма, маски безумия… Не находите?

- В этом совершенно нет смысла.

- Именно! Именно так! Вместо того, чтобы бороться за спасение, они борются друг с другом.

- И кто побеждает?

- Хороший вопрос…  Гноктель, милый, как думаешь?

   Великан, раза в два шире и выше хозяина руки, мрачно глядел то на Алису, то на её случайного собеседника. Наконец, великан зафиксировал взгляд на нём.

- Отец, ты издеваешься надо мной, хотя я из первородных твоих детей, - сказал Гноктель.

- Все дети мои равны, - не менее мрачно ответил неизвестный. - Все почитатели — дети мои, и те, кто выше них так же… Отчего ты думаешь, будто я ставлю тебя ниже других?

- С Умбрием ты не был так груб.

- Он далёк от меня, тем и нравится мне.

- А что же другие?

- Другие равны другим. Ибо так строится наше существование. И служение.

- Сколько же ещё мне нужно служить, чтобы ты обратился ко мне с уважением, отец?

- Тебе недостаточно моего внимания? Сегодня ты подле меня. Никто иной.

   Неизвестный резко перевёл взгляд с великана на Алису. Его левый глаз, до этого беспросветно чёрный, внезапно стал обыкновенным. Единственное, что отличало его от здорового глаза человека — отсутствие радужки и наличие крайне суженого зрачка. Тёмный глаз окрасился в светлый так неожиданно, что Алиса вздрогнула.

- Я задержал вас от других, остановив ваше движение, а теперь вы вынуждены слушать мой разговор с другим, я прошу вашего прощения, - вежливо произнёс владелец руки. Только сейчас Алиса заметила, что у него на шее красуется кроваво-красный камень, элегантно подвешенный на банте чёрной ленты. - Но вы так учтиво покорны…

- Люди странный народ, - невпопад сказала Стардаст.

- Да, не могу не согласиться… Ах, кажется я вас задерживаю попусту, идите же…

- Мне казалось, что вы хотели что-то сказать?

- Я… Уже нет. Прошу, идите. Можете считать себя свободной. Пока что.

- Благодарю.

- За что же?

   Девушка кивнула и, чуть ускорив шаг, продолжила идти по коридору. Когда-то он определённо должен будет кончится, так ведь? С ним кончатся все эти странные личности и флаги. Но один из них, тот что рыжий и низкого роста, по поведению и описанию своему напомнил Алисе, почему-то, именно Империона. Хотя, может ли Империон быть такого незначительного роста?

   Ярко-красный флаг, за который ухватился взгляд Алисы, был блеклой тенью того красного цвета, что красовался на шее неизвестного Империона-ли. Земная цифра 7 с точкой, так этот символ выглядел для человеческого взгляда. ВЧАР или Ишвичские магистры владели неким тайным знанием, и это знание считало данный символ значительным. Тайные знания ведьм, чародеев и варлоков, а так же колдунов и прочих магов, коими являлись магистры, были куда обширнее, чем многим казалось. Тем более сейчас, когда главным магистром была Бабэтт Ханриш, первая среди женщин-магов и седьмая среди мужчин. Бабэтт была строга, временами даже жестока, но её разум желал знаний, и доставал эти знания даже из под земли. Очень многие давно считавшиеся пропавшими навсегда записи были найдены в последние годы именно благодаря руководству Бабэтт. А те костюмы, что носила она — полу-робы-полу-броню, одновременно возмущавшие и женскую, и мужскую часть общественности. Слишком отрытый верх, переходящий в длинный фрак, а затем, и тут негодовали все, в облегающие брюки. Как такое можно простить! Даже те, кто колебался между мужским и женским мирами были не совсем ей довольны. Яркая, сильная, страстная… И абсолютно одинокая.

   Предпоследний из флагов, привлёкший Алисино внимание, был темнее остальных. На нём была изображена чёрная с коричневатым отблеском буква V, снизу в неё насквозь проникла полоса, которая, проходя через неё с обеих сторон, превращала букву в символ. Масочники, их Тихий Голос Забвения, ТИГОЗ, выводил из себя ВЫСОБАТ не только потому, что был его отражением, а ещё и от того, что постоянно вмешивался во всякие заседания, внося в него долю своего чёрного, как смоль, юмора. Верховный кукловод, Нэйдалон Арвианский, славился не только своей преданностью культу Эвалона Арлистоу, забытого эльфийского Бога времени, щупальца и глаза которого проникали всюду, где был и не был свет, но и ненавистью к Эльвентиусу Даркшейду. Он мечтал завоевать Квартал и сделать его лучше. Получалось из рук вон плохо, особенно в последнее время, когда чёрные норы, ведущие из Тёмного Квартала в Чёрный, стали закрывать под эгидой спасения. Меланхоличный, депрессивный, невыносимо слащавый и мерзостно льстивый, Арвианский всюду ходил с магом Саирусом, ныне возглавлявшим коллегию тёмных магов, почему-то не приглашённую на данное совещание всех и вся. Фигура его была не привлекательнее фигуры Даркшейда, а, напротив, более удручающей.

   Три белых кольца, переливавшихся всеми цветами радугами, были признаком Высших. Последний знак, символ, флаг, который Алиса увидела перед тем, как войти в голубовато-призрачный зал, «синий» зал Юфербеллира. Высшие — это эльфы. Эльфы, которые тайно владеют множеством земель и открыто являются советниками многих правителей. Однако, на самом деле они так же решают кто и когда взойдёт на престол, подбирая удачные партии всем имеющимся и всем новорожденным обладателям голубой крови.

   Наконец, голос в голове стал утихать. Алиса испытала странное жгучее ощущение чуть ниже затылка.

-  Раундэр позволит сдерживать их… - пронеслось где-то в воздухе. - Но они могут и возвращаться.

   Стардаст аккуратно проверила уши, вернее два камня, что должны были находится за ними — они всё ещё были на месте. Ещё на месте, значит уже на месте, значит не будет так, как было до этого, когда она падала в приступе нового видения, когда она билась, кричала, становясь одним из героев прошлого или будущего, значит пока что можно не бояться.

   Но что же это за жгучесть?

- Элис, мы тебя чуть не потеряли, - голос Морган вернул Алису в реальность.

- Чуть! Мы её потеряли! - ругался Фрай. - Что ты бродишь абы где, здесь небезопасно!

- Вообще-то мы даже если потеряли её, то точно не до конца! Иди сюда, моя хорошая!

- О! То есть если бы эти твари…

- Прекратите оба! - Грэбэлл нервно курил. - Не хватало ещё, чтобы вы подрались. Алиса, иди сюда. Здесь есть свободное место.

- Погоди-ка, товарищ агент, ты что посадишь девчонку возле себя? - Мартин озадаченно захлопал ресницами.

- Да.

- Вместо меня?

- Да. Алиса…

- Кажется мне, - Алан, которого не было видно за Морган, звучал грустно. - Что добром это не кончится.

- А здесь нет добра, - отрезал Грэбэлл. - Будьте серьёзными. Алиса — серьёзная, берите пример.

- Потерялась, это, по-твоему, серьёзная? - усмехнулся Мартин, плюхаясь на скамью между Морган и Аланом.

- Не потерялась, а слегка отстала, - поправила его Морган, не скрывая негодование.

- Наверняка это было не просто так, - Люциус старался свести к минимуму любые разговоры.

- И что же тебе удалось выяснить, Элис? - Дикенсон вынырнул из-за Тэрри-Уильямс и Фрая.

- Расположение сил здесь, сегодня, неравномерно, - Стардаст не думала о том, что говорит. Мысли её летали где-то над холодной водой Темзы, над водой отчаяния и боли. - Те, кого все ненавидят, на самом деле не самые большие злодеи. С кем-то из них можно даже поговорить… И договорится. А Даркшейд, судя по всему, боится потерять свою репутацию, изо всех сил пытается скрыть что-то. Это делает его уязвимым…

- Неплохое наблюдение, - кивнул Грэбэлл, слегка веселея. - И откуда данные?

- Из, собственно, наблюдения и разговора, одного.

- Неплохо, очень даже неплохо… Видишь, Мартин?

- Не слепой.

- Зато глухой! - Морган чуть не огрела коллегу своей мощной ладонью.

- Эй-эй!

- Ладно, замолчите.

- Замолкаем.

   Зал стремительно заполнялся, и трибуны, на каждой из которых висел флаг той или иной фракции, начинали превращаться в шумный рой. Рой мух, рой пчёл, рой ос или рой ещё какой-нибудь другой неприятной шумной массы, что не несёт в себе особого смысла, а мыслит лишь одной, больной головой.

- Интересно, - подумала Алиса. - А ведь, наверное, в землях иных должны быть сборы глав королевств или вроде того…

- Обязательно должны быть, - ответил ей чей-то голос в её голове. - И они есть. Эштафот последнее время совсем редко бывает на них. Впрочем, скоро их учёные всё докажут. Вот тогда-то мы и посмеёмся!

- Мы?

- Да, и ты тоже. Все мы…

- Кто «мы»?

- Ты, да я.

- Я знаю, кем являюсь. Хотя бы примерно. А кто такой «вы»?

- Вы? В смысле «ты»… Что же… Это ты узнаешь чуть попозже. Или уже знаешь.

- Я не знаю вашего имени. И почему вы говорите со мной в моей голове?

- Твоя голова — великолепный приёмник. Впрочем, к чему задавать такие вопросы сейчас? Пока мы шли и смотрели на флаги…

- Так это тоже были вы?

- Я.

- Кто я?

- Судьба.

- Чья судьба?

- Это словно имя. Не думай об этом… Лучше наслаждайся спектаклем. Мы ведь в театре… Сейчас начнётся первый акт, не отвлекайся, смотри!

Спектакль, где же быть тоске?
Когда на сцене шут без короля,
Когда дрожит родимая земля,
Как голова, но где же быть тоске?

   Алиса удивлённо вглядывалась в лица присутствующих. Откуда-то, из какого-то неведомого радио, транслировавшего свой эфир исключительно ей в голову, раздавалось пение. Увертюра. Но к чему?

Как город, что сгорел в его руках.
Как девушка, что ждёт его в руинах…
И время всё стирает в прах,
И смысла нет в его мотивах.

Когда-то жил Король Магдайл,
Империю хотел построить,
И чтобы прочих не расстроить,
Однажды всем он им сказал:

«Хотите жить спокойно, люди,
Птицы, звери, эльфы, все вы?
Так принесите всё на блюде -
Земли, города, заветы…

Тогда я дам на всё ответы -
Закон мой будет твёрд, как чернь,
И позабудете вы беды,
Зачахнет старой силы пень...»

   На сцену, вернее в центр зала вышел представитель адептов Пустоты. Его маска, абсолютно безжизненная и пустая, кажется, скрывала ухмылку.

- Присутствующие здесь иные и прочие, - начал он громко. - Сегодня на повестке дня стоит так много вопросов… Так много вопросов! И один из них, кажется нам крайне важным. Что до вашего мнения — его мы вскоре услышим. Итак, о чём бы хотелось поговорить в первую очередь…

Народ, волнуемый обетом, что дан был Богом Королю,
Искал вновь сокровенно способ вдруг прекратить его войну.

- ...О том, что вам совершенно безразлично состояние, царящее в нынешних империях и попытки совета объединить то, что должно быть порознь, нам известно. Лишних слов об этом не будет. Что будет? Будет разговор о том, что кажется нам первостепенным.

Искал и ведал — будет бойня, бороться будут над рекой,
Магдайл и конь его, волнуясь, готовы были принять бой.
Но эльфы были непреклонны — отдаться просто не могли.
Так гибнуть гибли всё под Рэдаготом все сухопутные их корабли.

- Уже было сказано много, например о том, что большинство из созванных присутствующих против введения ограничения во всех частях материка Вантаро, а так же на сопутствующих материках и выходящих магических территориях, часть которых ведёт на Землю. Часть думает, что это часть предзнаменования, что ведёт нас к мысли о том, что…

   Я вернусь из гибели своей от сих минут…

- ...Вызвано это всё ничем иным, как...

   Я вернусь, чумой и всеми теми, кто служил мне правдой и неправдой.

- Возвращением Магдайла.

   Зал ахнул.

- Именно так, именно так! Откуда столько шума? Уже было сказано об этом и не раз. Мы лишь повторяем слова, что звучали уже на…

   На этой сцене.

- Мы всего лишь повторяем…

- Успокойтесь!

- Хватит!

   Искал и ведал — будет бойня…

- Прошу вас! О Магдайле мы имели в виду лишь одно — часть считает это действительным, другая же верит, что всё неверно, третья хочет созыва собора с приглашением на них фанатических культов, которые отслеживают циклы возвращения Тёмного Лорда, четвёртые говорят, что это невозможно. Пятые же, и их отчего-то больше всего, верят, что если же чума и сопутствующие беды вызваны Магдайлом, то решить их может лишь куб Фротэрра, названный квэсалис. Однако, хранительницей его была Февр Арлиониум. Дочь семьи Арлиониум. Семья, напомню всем присутствующим ещё раз, отказывается действовать в пользу расследования дела Ребэкки Свон. Именно этот суд мог бы помочь найти куб и разобраться в точности с тем, что происходит. Но не будем об этом… Дела Агентства — дела чужие. Нам так не кажется, но будем верны словам вашим…

   Люциус нервно ухмыльнулся. Алиса заметила это, и спектакль в её голове слегка сбился.

- Опять будут говорить о том, как мы виноваты, - пробормотал он. - Эх… А ведь теперь мы больше вплетены в их историю, чем они в нашу. Или так кажется? Хм… Плохи дела.

   Адепт продолжал свою проповедь.

- Дела же наши — наши дела состоят в том, чтобы спасать невинных. Я не говорю о материке Юрмилан, что горит уже многие века от споров и войн. Нет! Говорю я о том, как безрассудно и невежливо распоряжается совет и прочие свободой. Свободу — глотам. Свободу — найткуирам. Свободу! Свободу! А нэрлоков всё ещё продолжают резать на юбки с носками! Ох, не смейтесь, не воротите нос! Одежда и мебель, обувь и оружие — любой товар на ваш кошелёк из срезанной с живого тела кожи… Лучшая чешуя, аж блестит — взгляните на Аманду Свифт. Новое платье на завидной невесте — какая откровенность, спина и руки, шея и ножки, всё облагается кожей… С блестящей чешуей. Доколе будет это продолжаться?

- А доколе Грэбэлл будет топтаться в наших угодьях?

- Чей голос слышен мне? Неужто это Анатоль Джэрокс? Противник всех, защитник немногих? Вы хотите сменить тему? Считаете свобода нэрлоков не стоит и гроша? Их органы дороже?

- Я вовсе не считаю так. Я лишь хочу вернуть вас в реальность! Всё и ничего уже давно потеряли путь.

- Ох! Ох!

- Да даже Верховный Судья скажет вам то же самое!

- Судья? Уважаемый Канталион…

- Перестаньте, - раздался с трибун третий голос. - Мы не в суде, и власти моей нет над вами, но то, как вы перебиваете друг друга, словно базарные вороны, не соответствует тому, каким должно быть ваше поведение, особенно в этом зале. Прошу же, продолжайте, адепт.

- Благодарю вас, уважаемый Канталион…

   Кричавший, издалека он был виден плохо, сел на своё место, недовольно фыркнув.

- Джэрокс как всегда в своём репертуаре, - донеслось со стороны Дикенса.

   Адепт же всё продолжал.

- Мы выступаем за свободу тех, кто не виновен. За свободу тех, кто обижен. Мы против свободы тех, кто опасен. Мы за справедливость. Прошу рассмотреть данный вопрос в ближайшем заседании или взять его на особый контроль, в зависимости от…

   Алисина голова начинала идти кругом. Не то чтобы это было для неё новым впечатлением, но каждый раз это сбивало её с толку. Радиоспектакль, стихи, какие-то голоса, мысли, обещания, предсказания, гам, шум, какие-то мысли… Всё сбилось в кучу, и теперь в зале было два, если не три, роя.

- ...А я требую! - внезапный крик развеял один из них. Шума стало меньше. - Требую!

   Это был всё тот же кричавший, Анатоль Джэрокс. Он был слегка похож на Даркшейда — высокий, блондин, но причёска его была длиннее причёсок Мастера Тёмного Квартала, невыносимая гордость, дорогие костюмы… И ненависть, то, что объединяло их точно, ненависть, направленная в сторону Люциуса Грэбэлла и, кажется, всего человеческого рода.

- Требую взять это на контроль! - и как только он не сорвал себе голос. - Требую! Это попытка вмешательства! Это… Это…

- Алиса, как думаешь, кому стоит выйти на встречу с этим сумасшедшим? - шепнула Морган.

- Я могу, - ответила Алиса.

- Уверена? - Грэбэлл был готов пойти на подобное.

- А что это изменит?

- Выйдите, давайте, ну же! Ну! Выйдите и скажите мне в лицо!

   Алиса медленно поднялась и, с трудом определив нужное направление, пошла вниз по ступенькам, а затем и в центр каменной сцены.

- Вы! Ах, я вас ещё не видел, - вблизи крикливый Джэрокс выглядел слегка неопрятнее, быть может оттого, что слишком активно кричал. - Что вы готовы предложить совету? Какие слова, какие доказательства?

   Все замерли в ожидании — Алиса ещё была им в новинку, они видели её впервые, оттого слегка переживали.

- Данные, о сохранности которых вы так волнуетесь, - когда Алиса говорила, она говорила свободно и даже спокойно, ведь её голова была далеко не на её плечах, и бояться ей было нечего. - Уже давно продаются направо и налево в Чёрном, а то и в Тёмном квартале за гроши.

   Ещё один громкий «ох» разнёсся по залу.

- Все вы говорите о том, что Империум и Адепты, к ним же относите и Агентство, что странно — Агентству до них ещё нужно дорасти, но всё же… Вы говорите о том, что перед вами всеми столько опасностей — от Империума до Адептов, от чумы до Магдайла, от кражи данных, а именно документов и крови, до конца света. Но никто из вас не хочет решать проблемы, которые так смертельно опасны. Почему?

- А как же их решить? Вы имеете в виду дело куба?

- Да, взять тот же куб — чтобы получить информацию о нём, нужно договориться с семьёй. А семья — часть расследования Агентства. Почему же не завершить расследование, а затем уже…

- Ха-ха! Вы пытаетесь склонить суд в свою сторону!

- Суд? Мы не в суде.

- Какая разница. Это манипуляция с целью…

- Что может дать нам кровь иного, которая под роспись даётся без возможности извлечь из неё магическую энергию? Что могут дать архивные документы, которые вам негде держать и сжигать? Что могут дать они, кроме простой человеческой осведомлённости?

- Как вам не стыдно!

   Алиса говорила, но говорила по сути не она. Какая-то спокойная, очень устойчивая фигура говорила за неё или вместе с ней… Разве это была Алиса? Разве могла это быть она?

- А несчастные нэрлоки? Что сделали они вам такого, что вы, избрав своим путём «гуманность», терпимость и принятие, не исполняете своих же указов?

- Я… Да как вы… Да как вы смеете! Даже если казни нэрлоков продолжаются, то проходят они в крайне… Да это же даже не больно!

- Что же, пусть кто-нибудь принесёт сюда инструмент, и вы сами на себе продемонстрируете...

- Зачем же?

- Так значит, всё-таки это не безболезненная процедура? А если да, то чего же вы боитесь, как огня?

   В воздухе начало витать мнимое одобрение. Внезапно в шумный диалог ворвался третий.

- Прошу вас, - он был уже знаком Алисе, именно с ним она имела страннейший разговор в коридоре. - Империум, и я думаю, Адепты, поддержат Агентство, если вы возьмётесь доказать всему миру несоблюдение принятых законов. Особенно, если это будет касаться нэрлоков.

- Ну и ну! - Анатоль развёл руками. - Что же это? Пари?

- Пари? - донеслось с трибун. - Вы что, хотите сыграть с ними в игру?

- А почему бы и нет, уважаемые! - Джэрокс одичал. - Давайте так — вы докажете нам, ха-ха, вы решите вопрос с нэрлоками, и тогда мы дадим вам провести свой суд, а если уж и его вы выиграете, ха-ха, то все остальные ваши вопросы, с кровью и документами, а так же с какими-то тестами родства будут разрешены. Будете делать, что хотите. Ну и мы, быть может, магдайловцев позовём… Ха!

   Хохот, зверский топот и вой, отчаянные крики радости и дикие прыжки туда-сюда… Так закончилось собрание.

- Алиса, - Морган бросилась ей на шею. - Ты — мой герой!

- Я ничего такого не…

- Да что ты! Нам не удавалось и меньшего все эти годы!

- Умеешь брать на слабо, - грустно признал Фрай. - Но, это лишь начало…

- Собрать доказательства — вот наша новая задача, - кивнул Дикенсон. - Без них это достижение ничего не стоит.

- Она справится, - не сдавалась Морган. - Я по глазам вижу, что справится!

- Я тоже в этом уверен, - Грэбэлл выглядел взволнованно, слегка помято, но скорее радостно.

- А там и документики… - не унималась Уильямс. - Ты же обещал!

- Да, чуть позже…

- Тогда она станет настоящим агентом!

- Позже… Позже…

   Представители Агентства мгновенно вплыли в толпу уходящих прочь.

   Алиса на мгновение осталась одна. И этого мгновения хватило, чтобы к ней подкрался Эльвентиус Даркшейд.

- Ты думаешь, ты так легко улизнёшь из моих рук? - прошептал он, склоняясь над ней. - Думаешь, я позволю вам проводить свои расследования? Смешно! Никто не подпустит вас к тюрьмам нэрлоков и на пушечный выстрел. Ты проиграешь мне… Как бы хорошо ты не умела заключать пари, играя на нашем азарте… Путь твой недалёк.

   Лишь сейчас в её теле пробежался заряд страха.

   Впрочем, и он мгновенно угас.

- Ты станешь их погибелью! Я уничтожу их! А ты… Станешь моей дланью…

   Если дальше — пустота, если всё кончится уже сегодня, нет, или завтра… Чего боятся?

- Помяни моё слово! Даже та жалкая расписка сыграет против тебя!

   Если за тобой мост, впереди тебя воздух, а снизу бесконечность воды?

- Не вижу страха в твоих глазах, неужели наконец-то ты признаешь...

   Остаётся лишь сделать решительный шаг.

   И прыгнуть.
Глава XXIV
“Ночь спускается на Град Розэнграб”

   ...город сменялся пригородом, пригород лесом. Машина ехала скоро, но не тряслась.

- Я скажу тебе, милочка, какая это глупость, - полноватая кудрявая женщина вела машину спокойно, не боясь неожиданностей, дорогу она знала хорошо. - Сигануть с моста посреди полного здоровья! Я имею в виду, это же… Я в молодости такая же была, не бойся…

   Алиса сидела, вжавшись в сиденье чужой машины, с трудом понимая, что происходит.

- Ну убедил тебя этот тип, что ничего дальше в жизни не выйдет, это же не повод верить ему и… Слушай, я… Как тебя там, Элис?

- Алиса.

- Слушай, Элис, впереди ещё вся жизнь! Тебе ведь… Сколько тебе лет? Лет двадцать небось!

- Девятнадцать.

- Ну я же говорю! Ещё вся жизнь впереди — двадцать лет, это что? Это ничего! Почти ничего!

- А куда мы едем?

- Думаешь, небось, что я тебя в психушку сдам? Нет уж! Есть вещи куда интереснее. И важнее.

- Важнее?

- Да, я предлагаю тебе пустится в небольшое приключение. Вот в нашем городке…

- В городке?

- Да, в нашем граде Розэнграбе! Мне кажется, это самое то отдохнуть от своей обыденной опостылевшей жизни где-нибудь… У нас, например!

- Но почему…

- Почему я остановилась на мосту и подошла к тебе? Ну… Если бы мы все были неравнодушны друг к другу, мир был бы лучшим местом! Ха-ха…

- Странная женщина, правда? - голос Судьбы вернулся в голову Алисы. - Сдаётся мне, она что-то скрывает. Придётся провести расследование. У тебя и выбора нет, так что… Удачи.

   ...Мэрибэт Ричардс припарковалась возле своего дома. Типичный пригород, очаровательный старый английский домик, целая улица похожих, хорошеньких домишек, старая колымага, которая, на удивление, хорошо справляется со своей задачей — возит не хуже новых моделей, не ломается посреди дороги…

- Подозрительная благостность, скажи?

- Подозрительная.

- Держи ухо востро.

   ...Ужин, поданный Мэрибэт был исключительно картинного вида — удивительно хорошенький, как и всё вокруг, достаточно классический, такой ужин обычно печатают на упаковках приправ и консервных банок. Несуществующий. Невозможный. Однако, удивительно сытный — сочный ростбиф, блестящий на свету, был украшен эталонным картофельным пюре, следовавший за ними яблочный пирог приторно сладким, чай восхитительно пахучим и терпким. Алиса едва коснулась еды, смущение и паранойя были сильнее голода. Хозяйка дома заметила это, но сделала вид, что всё чудесно.

- А теперь — предлагаю тебе отправиться на боковую. Новый день — свежая голова, то есть… Новые мысли и… У меня как раз есть гостевая комната… - мисс Ричардс суетилась.

   Ей было уже около пятидесяти. Хороший возраст. Однако, угасающая бодрость превращала её почти в старуху. Что-то явно было на уме у этой странной женщины… Возможно, что-то дурное. Что это за город такой, где всё прекрасно? Что это за Мэрибэт Ричардс, готовящая идеальные блюда? Почему всё кажется заранее продуманным и опасным?

   Алисе, наверное, нужно было уже привыкнуть к тому, что мир вокруг неё меняется со скоростью настолько высокой, что порой приходится просто оглядываться назад и фиксировать факты, понимающе принимая их, и не задавать вопросы. Однако, невозможно привыкнуть к переменам настолько, чтобы перестать их замечать.

   И всё же... Размышлять о том, какие они странные, тоже не имело смысла.

   ...Утро выдалось влажным. Окно лечебницы было открыто на ночь, ассистентка опять забыла его закрыть, и поэтому бумага была слегка намокшей — чернила расползались по ней, как пятна крови расползаются по рубашке неизлечимого больного.

- Доктор, скорее! - в скромный кабинет врача вбежала она, та девушка по вине которой вся бумага в лечебнице пришла в негодность. - Тут женщина, она…

   «Умирает...» - подумал доктор. Как и все прочие. В пригород пришла чума. Та, от которой нет лечения. И лекарств. Их, впрочем, до этого заказывала себе лишь знать, для обычных людей их никогда не существовало. Но теперь и они, эти лекарства, часть которых доктор стыдливо подворовывал для обычного люда, стали бессильны. Так чем же может помочь этой женщине он? Тихий, беспомощный, бесполезный…

- Идите, прошу! - ассистентка тряслась, как лист на ветру, для неё это было обычным состоянием.

   Доктор молча встал из-за стола и вышел.

- Что на этот раз? - дверь кабинета заело, она не закрылась до конца, но победно скрипнула отчего-то. - Опять кого-то разодрали волки? Может быть свиньи случайно слопали не обед, а очередного деревенского мальчишку? Что вы сидите молча? Что с вами такое?

- Не со мной, - женщина выглядела совершенно опустошённой. - Мой сын…

- Ваш сын? Травмировался? Заболел? Говорите.

- Ему стало плохо ещё на той неделе...

   Лицо доктора омрачила пренеприятнейшая догадка — чумной ребёнок из очередной глуши погибает где-то там, наверняка возле болот, в старом домишке, и он ничего не может сделать.

- На той неделе? - годы сделали из врача каменного истукана, и хоть мысли его трепетали и метались из стороны в сторону, но лицо его выражало полную отстранённость, а слова жестоко били куда-то чуть ниже пояса. - И вы молча смотрели, как он угасает у вас на глазах?

- ...он простудился, - женщина начинала мямлить. - С отцом ходил рыбачить, затем забежал на болота…

   Болота! Конечно же болота! Опять и снова они — болота! Будто бы других мест в окрестностях Рубта не было.

- Я думала, что он просто простудился!

- Отбросим эти нелепые подробности. Переходите к сути! К сути! У меня нет времени выслушивать ваш гундёж целый день!

- Доктор, прошу вас не гневитесь на меня!

   Женщина упала с узкой скамьи на холодный пол, с силой ударившись коленями о  камень, и вознесла руки над головой, отчаянно протягивая их врачу.

- Когда он начал кашлять кровью, я давала ему соленья…

- И что же, помогли ваши соленья?

- Я думала, что он просто простудился!

- Простудился, вот хорошо! Кровью значит харкал, а мать молча смотрела!

- Доктор! - ассистентка вышла из кабинета на шум.

- Прочь отсюда!

   Ассистентка мгновенно оказалась выкинута из лечебницы на крыльцо.

- Так что же вы хотите от меня!? - глаза доктора, в отличии от других частей его лица, не выражали ни капли гнева, скорее они отчаялись, а язык, вместо сожаления, читал нотации.

- ...прошу вас, - голос женщины слабел. - Исцелите мою дочку… Она как и он ужасно больна…

- Заразилась?

- Я не знаю, я не учёная, но он темнел день ото дня, а ныне оба лежат под одним покрывалом… Выедьте, прошу…

- Не буду я никуда выезжать, дело мне ваше совершенно ясно.

- Так что же делать мне?

- Готовить две могилы.

   ...Алиса проснулась от странного стука. Сначала ей показалось,что этот стук доносился из сна. Однако, врач и его загадочная лечебница растворились мгновенно, не оставив и следа, поэтому никаких звуков не могли издавать. Что же случилось?

- ...и я говорю ей: «Милочка, нам нужна твоя помощь!» - голос Мэрибэт было отлично слышно откуда-то снизу.

- И она согласилась так просто? - ей отвечал мужчина, голос его был тише, протяжнее, напоминал гул или даже вандемарский говор. - Нет, что-то здесь не так, милейшая Ричардс. С вами определённо что-то не в порядке.

- Корнелиус, прошу, пойми меня! Моя жизнь весит на волоске! Даже если я и обману её…

- Думаешь, я ей об этом не скажу?

- Не скажешь! Не скажешь! Как можешь ты предать меня!? Совершить такую глупость…

   Алиса заёрзала в постели. Интереснейшая возможность — подслушать чужой разговор. Тем более, когда речь идёт о тебе. Этим обязательно надо будет воспользоваться. Как ни странно, жизнь обретает краски лишь тогда, когда в ней появляется интрига. «Возможно, - подумала Алиса, - из меня вышел бы очень неплохой, счастливый детектив… Либо же, что вероятней, это всё пагубное влияние Люциуса Грэбэлла...» Эта мысль вызвала у неё улыбку. «По-крайней мере, эта идея делает меня чуть более весёлой. Стоит подумать об этом...»

- ...я честный человек! - разговор снизу принимал форму скандала.

- Человек? Рассмешил! Ты — нэрлок!

- Так значит, что я не имею права называться человеком?

- Нет, не имеешь.

- Считаешь, я хуже тебя? Отчего же?

- Мортон, тебе не поможет твоя взрывная злоба, ты всё равно рано или поздно окажешься в сборнике.

- Сборнике? Хочешь, чтобы мою тушу разделали, а хвост подали какому-то богачу на завтрак?

- У тебя у самого есть титул, не забывай.

- Но я не так богат. Впрочем, я куда богаче других — я беден лишь физически, с душой у меня всё в порядке. Тем более, художник должен быть голодным….

- А теперь успокойся, прекрати кричать и… А то ты можешь разбудить её. Так вот, садись, я сейчас всё тебе принесу…

   Стардаст не заметила, как успела выбраться из кровати и одеться. Нужно было как можно скорее оказаться внизу, благо вещей у неё не было, и собираться долго не пришлось.

- Это будет судьбоносная встреча, - донеслось из головы. - Какая ирония, что именно я об этом тебе говорю. Я не большой любитель каламбуров.

   Лестница, ведущая на второй этаж, оказалась чуть более крутой, чем Алиса себе предполагала, поэтому, стоило ей немного разогнаться на первых ступеньках, как она очень скоро полетела чуть ли не вниз головой вниз по этой невероятной лестнице, и с трудом завершила свой маршрут, удержавшись на ногах лишь благодаря поручню.

- Доброе утро, - донеслось с дивана. - Вы, наверное, не совсем выспались.

   Алиса подняла голову — она пыталась следить за ступенями, но это ей не помогло — на диване сидел интеллигентного вида мужчина, определённо выше неё, худой и какой-то болезненный. Закинув левую ногу на правую, слегка отклонившись в сторону спинки дивана и раскидав руки по спинке и подлокотнику, он находился на диване почти полулёжа, и смотрел на Алису с удивлением. Голодный блеск глаз выдавал в нём нэрлока, хотя, наверное, не имея соответствующих знаний, Алиса бы и не подумала, что за миниатюрным художником скрывается огромное, очаровательное чудовище. «Интересно, какого цвета его хвост?» - подумала девушка, но почти сразу отбросила эту мысль. Спрашивать было бы неприлично, тем более это выдало бы то, что она подслушала разговор. Серо-зелёные глаза его переливались, и под светом казались то серыми, то серо-голубыми, то зелёными. Тёмные волосы с золотым отливом тоже как хамелеон меняли свой цвет, или Алисе это только казалось… Пауза затянулась — нужно было как можно скорее что-то ответить, но в голове было слишком много размышлений и совсем мало смысла.

- Погода сегодня располагает, - невпопад сказала Алиса.

- Определённо, - Корнелиус ухмыльнулся, и его длинные пальцы игриво застучали по дивану. - Погода сегодня отменная… Но я вас до этого не встречал.

- Я вас тоже, - Стардаст была в ударе, и вовсе не потому, что чувствовала себя лучше обычного, напротив, но лестница привела её в чувства. - Я здесь совсем недавно, на самом деле.

- Недавно? Насколько недавно? - нэрлок щурился, отчего его кругловатое лицо становилось чуть более вытянутым.

- Чуть меньше суток.

- Однако… А вы хотя бы понимаете, где находитесь?

- Ну…

   Алиса огляделась.

- Точно не на улице.

- Очаровательно…

- И не в лесу.

- Ещё лучше…

- Но точно не дома.

- Хотя бы это вы понимаете… Всё даже хуже, чем я мог себе представить...

    Мэрибэт вернулась с заднего двора, войдя в дом через деревянную дверь с большим окошком. Эта дверь сливалась с кухней в одно единое целое, поэтому Алиса немного испугалась - не ожидала, что стена на самом деле не является таковой.

- ...я принесла, - хозяйка дома выглядела смущённой Алисиным присутствием.

- Пожалуй, обойдусь сегодня без твоего подарка, - художник встал с дивана, откуда-то подобрал, видимо, свою трость. Она была длинной, как его пальцы, из тёмного дерева с металлическим набалдашником в форме головы дракона — меж зубов чудища расположился полу-прозрачный шарик.

- Какой ты бессовестный гость, Мортон! - странный свёрток, который Ричардс принесла в дом мгновенно оказался за дверью.

- Такой же, как и ты, - Корнелиус надел на голову цилиндр и повернулся лицом к Алисе. - Имейте в виду, милая леди, в этом доме небезопасно. Вами определённо хотят воспользоваться.

- И что ты ей предлагаешь? - Мэрибэт рассвирепела.

- Гостевую комнату в левом крыле, - художник криво улыбнулся, его зубы выглядели куда более угрожающе, чем весь дом Ричардс. - Или договориться с кем-то из местных о ночлеге. Это будет куда более…

- Абсурдно! Ты ведь даже не знаешь, как мы познакомились…

- Ах, так вы знакомы. Тебе, наверное, известно о этой девушке всё — например, даже её имя.

- Имя… Какой ты сегодня занудный!

- Нет, что ты. Я всегда такой.

- Перестань! Твои шутки… Алиса, прости, что я тебя не представила… Это…

- Это какой-то кошмар, Мэрибэт. С каких пор ты стала помогать этому гнусному дворянину Таунсенду?

- С чего ты решил…

- Нет, с такими жителями Рубт никогда не будет независим!

- Рубт? - Алиса вспомнила деталь своего сна.

- Да, миледи, вы находитесь в пригороде Рубта - Розэнграбе, с чем вас сердечно поздравляю. А теперь, прошу, нам пора.

- Вам!? - Мэрибэт покраснела от гнева.

- Нам. Идёмте…

   Корнелиус элегантно вывел Алису наружу, успев поклониться хозяйке дома.

- Поверьте, так будет лучше для вас, - сказал он, загадочно улыбнувшись. - Хотя, судя по тому, как вы доверяете незнакомцам — уговаривать вас мне не надо.

- С чего вы решили?

- Вы поехали Бог знает куда с неизвестной женщиной, даже не задав ей парочку вопросов…

- Я вовсе не… Всё было не так просто.

- Не так просто, как кажется, конечно. А теперь, прошу, давайте ускорим шаг, чтобы она нас не догнала…

   Типичный английский пригород сегодня выглядел совсем иначе — он превратился в полу-средневековый, типичный городок иных. Машины, на которой приехала Алиса, тоже нигде не было.

- Удивлены, я вижу, - Мортон прищурился. - Магия иллюзий почти захватила вас, и чуть не привела к погибели. Отчего же вы так легковерны...

- О чём конкретно вы говорите? - Алиса изучала болотного цвета камзол, скрывающийся под сероватым пальто.

- Конкретно? Вы меня удивляете. Выглядите куда умнее своих вопросов. Кто вообще садится в чужие машины к незнакомым людям, вы могли пострадать…

- Во-первых, откуда вам знать, что такое машина, если это место явно принадлежит миру иных... И почему вы так встревожены?

   Художник остановился. Он взглянул на Алису в полном недоумении.

- Нет, правда, вы ведь впервые меня видите.

- Отнюдь.

- Но…

- Возможно, я отвечу на ваши вопросы. Позже. Но нам правда стоит поторопиться.

   ...Всю дорогу до Рубта, а она заняла на удивление Алисы крайне немного - около получаса - художник распинался о том, как безрассудно она поступила. Выглядел он то ли нервно, то ли заботливо. Алиса шла, изучая его, шла и почти не слышала его речь. Одет красиво, но одежда не похожа на костюмы того же Даркшейда. Нет, это совершенно другой фасон — чуть более человечный. Похожий на то, что носили в конце девятнадцатого века. Что же по поводу самого Корнелиуса Мортона, так ведь его звали — ростом, как Алиса уже успела заметить, он обгонял её ненамного; лицо его выглядело аккуратно и измученно — большие глаза, придавленные вечно задумчивыми тёмными бровями, имели серовато-синий оттенок; нос, прямая гора с небольшой горбинкой, разделял кругловатое лицо на две одинаковые части; скулы, создающие возвышенность перетекающую в овраг щёк, придавали художнику лишнего возраста; узковатые губы почти не двигались, даже когда их обладатель слегка повышал голос; уши — типичные уши нэрлока, слегка, совсем едва лишь заострённые, не зная не заметишь; мешки под глазами, ровная бледная кожа… Он казался достаточно взбудораженным, отчего лицо принимало дурацкий вид. Но одет был хорошо. Опять таки… Мысли Алисы ходили по кругу, впрочем, как и слова её спутника. Лес, окружающий болота и разделяющий пригород от узких, пыльных городских улочек, всё не кончался. Пахло свежестью и мокрой землёй.

- Болота… Нет, опасность их не больше той опасности, которой вы подвергли себя, - мимолётно ворвалось в сознание Алисы изречение Мортона. - Как глупо с вашей стороны…

   Откуда столько тревоги? С чего бы это вдруг? Алиса знала — доброжелательные незнакомцы никогда, практически никогда не несут своим появлением ничего хорошего. Тот же Нэтрикс! Или Ламэр… Или Мангер… Так зачем же он…?

- Я думаю, вам стоило одуматься в тот момент, когда эта женщина появилась в вашем поле зрения, вот что я считаю!

    Стардаст молча слушала, не слыша, смотрела, не видя, на ощупь ища в нём что-то подозрительное.

   В ком?

   В нём.

   В Магдайле ли? В Мангере ли? В Ламэре ли? В бездыханном ли теле, лежащим в прохладной камере? В ком из них всех? В Блейзааре? В Даркшейде?

   Не зная, что именно она ищет, Алиса каждый раз находила то, что не хотела бы знать. Тревога и страх пожирали её изнутри, ей хотелось скрыться, исчезнуть… Спрыгнуть с моста.

   Однако, он был другим.

   Кто он?

   Кто он на самом деле?

   Почему он не вызывал в ней привычную тревогу?

   ...Наконец, когда они ступили на каменные дорожки старой части города, Стардаст смогла разбить все слова её случайного знакомого в пух и прах.

- ...вы совершенно не берёте в расчёт тот факт, что я стояла на мосту. Я думаю, моя голова была уже в реке, когда это случилось.

- Вы хотели покончить с жизнью?

   Глаза Мортона омрачил страх. До этого спокойное лицо искривилось в гримасе ужаса — зрачки сжались до размера незаметного пятнышка, брови упёрлись в небо лба, а губы распахнули дверь в острый мир зловещего рта...

- Вы снились мне почти каждую ночь, я искал вас в каждом молчаливом прохожем, а вы в это время искали способ попрощаться со мной, даже не зная о моём существовании… - произнёс он рвано. - Но… Почему? Зачем вам нужно было так издеваться надо мной?

- Я снилась вам? - Алиса увидела в уставших глазах нэрлока ещё более загадочный блеск — что-то как ни странно приятное. Более загадочный, чем тот голодный блеск, который она заметила до этого. - Я не знала, если бы я знала…

   Нет, это ничего бы не изменило. Алиса не хотела врать и замолкла.

- Ответьте на мой вопрос, - Корнелиус впервые с момента выхода из дома Ричардс стал выглядеть возмутительно строго.

- Ответьте на мой, и я отвечу на ваш. Почему вы так обеспокоены?

- Не думаю, что я могу в полной мере…

-В таком случае, хотя бы скажите - что именно нужно было Мэрибэт?

   Мортон раздражённо вздохнул.

- Она пытается спасти свою шкуру, продавая душу, голос и тело мэру Розэнграба. Его дочь пропала, он хочет её найти и ищет того, кто мог бы… Я думаю, если бы он потратил все свои силы на поиски дочери, то нашёл бы её куда быстрее. А так он ищет не то, что хочет в итоге найти, что является ничем иным, как пустой тратой времени…

   Лицо нэрлока породило что-то вроде ухмылки. Она показалась Алисе не совсем уместной.

- Будь я на её месте… Нет, леди, я не собираюсь говорить вам об этом. По-крайней мере сейчас. Нам нужно идти…

   Корнелиус предпринял попытку сдвинуть Алису с места, вновь взяв её под руку, но она одёрнула его.

- Но почему же, всё же, вы… Неужели вы так доверяете снам? А Мэрибэт... Если иной обращается за помощью к человеку — это как минимум странно, а учитывая нынешние баталии с Агентством…

- Не будем об этом.

- Но… Это же так странно!

- Всё вам странно… Мне вот тоже странно, отчего вы так доверчивы и опрометчивы одновременно. Знак ли это, что то, что я задумал… Хотя... Не всегда знак — это показатель чего-то. Иногда это просто просьба. Просьба, отчаянная молитва о чём-то…

   Иной вздохнул так тяжело, что Алисе показалось, что он невыносимо устал от её присутствия. Возможно, она, сама того не ведая, случайно задела его или…

- Многие склонны верить в то, что творит магия. Многие, но не все. Кто-то уверенно просит о чём-то. Кто-то думает, что справится сам… Вам стоит перейти из второй категории в первую, иначе вас скоро может не стать, Алисар.

- Алиса.

- АлисА?

- Нет, просто АлИса.

- Вот как…

   Повисла неловкая пауза.

- А вы просили о знаках? - решила спросить Стардаст, слегка переживая о том, как воспринимал её собеседник их совместную беседу. Отчего-то ей не хотелось его обижать. А он определённо расстраивался с каждой секундой всё сильнее…

- Да, я просил о знаках. - тихо ответил нэрлок, обижаясь. - Я просил о знаках — и я получал их. Могу ли узнать, к чему вы задаёте такой вопрос?

- Я просто...

   Лицо Корнелиуса приняло растроенно-гневный вид.

- Вы думаете, подобными глупыми вопросами вы сможете поддержать бессмысленный разговор!?

- Вы его начали…

- Начал!? Не я стоял между жизнью и смертью, выбирая второе… Как… Если… Я даже не могу подобрать слов, чтобы выразить своё… Возмущение.

- Но если бы я не сделала этого, мы не стояли бы сейчас здесь, и вы бы на меня не кричали. И тем более — вы говорите, что я доверяю свою жизнь абы кому, но вы же сами знаете меня от силы час! И если бы вы хотели… Объяснитесь, я совершенно ничего не понимаю!

- Прошу меня простить…

   Мортон, внезапно трость в его руках Алиса стала казаться неестественно длинной, стал медленно отдаляться от неё. В голове девушки временно поселилось новое видение, и, словно, именно уход Корнелиуса вызвал этот стремительный переезд.

- Я думаю, что друг мой, ты спешишь, - голос говорящего был Алисе знаком. Это тот, кого она видела до заседания совета. Тот, что Империон. - Ты веришь мне, или не веришь мне… Служение твоё достаточно для меня. Отчего же лукавишь и мечешься?

- ...не вижу смысла, - обрывки речи явно принадлежали Корнелиусу, его туманный тембр трудно было бы повторить. Но почему он говорил с псевдо-Империоном? Был ли он из тех…

- Не видишь? Посмотри внимательней.

   Тихий смех перерастал в гул.

- Смеёшься надо мной, властитель? Император, но не значит, что властитель. Не одно и то же. Сначала ты просишь меня не спешить, затем требуешь откровений так часто… А теперь что ты хочешь от меня, чтобы я… Чтобы что?

- Опять обрываешь мысль посередине, милейшее создание. Я говорю тебе — если ты хочешь идти дальше, ты не можешь продолжать своё странствие один. Твои мысли и мои послания!Они погубят тебя. Плата будет слишком высока.

- Высока? Неужели я не достаточно заплатил тебе?

- Именно.

- Именно?

- Именно так. Если бы у графа была бы графиня, путь его был бы легче.

- Алиса?

   Корнелиус возник словно из неоткуда, вырвав окончание разговора из Алисиной головы. Внезапное наблюдение влетело в голову - на шее Мортона висел элегантный иссиня чёрный камень, подвешенный на банте не менее чёрной по цвету ленты. «Всё-таки граф...» - пронеслось всё там же, в голове.

- Я поступил неверно, оставив тебя здесь. И я...

- Вы перешли на ты?

- Нет. Я…

   Лицо нэрлока вздрогнуло. «Быть может он просто добр ко всем, - подумала Алиса, - и я не являюсь исключением. Может быть это всё просто мне чудится, и я всё ещё заперта в одной из комнат Даркшейдского особняка? Или я утонула, а всё это...»

- Простите меня за мою скованность и быстроту…

   Парадокс!

- Я… Я помогу вам найти одного человека, который…

- Я давно хотела спросить, - внезапно для самой себя Стардаст заговорила. - Не у вас конкретно, но всё же…

- Спрашивайте, - Мортон выглядел ужасно измученным и больным, куда более чем до этого. Что-то определённо творилось в его скрытной душе. Что-то сложное. Крайне запутанное.

- Вы, как иной, обращаетесь к другим иным так — человек, но…

- Человек. Да, у этого слова одно и то же значение, что и у слова народ. Озэрос не люди, но называют себя так, как и вы, обращаясь к себе как к представителю народа.

- Я поняла… Кажется.

- Кажется. Пойдёмте… Осталось совсем чуть-чуть. И я оставлю вас без своего ненужного присутствия.

   ...Тёмная тень, прошмыгнувшая мимо фонаря, дождь и хриплый, мокрый, влажный скрип колёс проезжавших мимо повозок - ночь спускается на Град Розэнграб так быстро и неожиданно, что хочется плакать.

   Врач, который вчера погиб в лечебнице, тот самый, что снился ей, оказался одним из революционеров. В Рубте, как выяснилось, всё было чуть более сложно, нежели в других местах империи.

   Чума, революция, раздробленность, бедность и богатая усмешка, покинутый пригород и убитая дочь, ночь, дождь и туманный лик Корнелиуса Мортона. О нём писали в газетах — он был тем, кто успел убежать из лечебницы до начала резни, почувствовав что-то…

   А Алиса была детективом. Впервые. И ей это нравилось во многом. Не история, не события, не мрак Розэнгра… Мрак Рубта. Нет, не он. А тот, кто привёл её сюда. Его глаза и клыки… Его мокрые от холода руки…

- Почему ты всегда веришь незнакомцам?

- Почему ты доверяешь свою жизнь тем, кого видишь впервые?

- Почему ты думаешь, что у тебя нет другого выбора?

   Его вопросы всегда выбивали из колеи, так же, как и речи его знакомого — тогда живого, но сегодня уже мёртвого врача. Алиса, правда, тоже научилась задавать верные вопросы и вводила иных в ступор ничуть не хуже. Продвижение вглубь Рубта меняло её состояние так сильно, как и общение с Даркшейдом, но, в отличии от этого, не было настолько мучительным.

   Детектив из неё вышел и правда неплохой — она слонялась туда сюда, разговаривая с малоприятными людьми, складывала пазл истории в единое целое, путалась и путала, но в итоге пришла к самому главному. Она поняла, что очень многое из жизни можно вычеркнуть. Избавиться от лишнего. Очистить кладовую мыслей и поступков от мусора. И что ей нравиться разгадывать загадки. Но чуть более древние.

   Ах, да, она раскрыла то дело, что дал ей мэр.

   История оказалась весьма прозаичной.

   На самом деле очень многое в жизни иных было построено на архаичной системе ценностей и презрения. Давние и недавние конфликты заставляли принимать в штыки любое сказанное о любых событиях, затрагивающих военные и словесные баталии. Обидится на слова или не тот жест мог любой из представителей озэрэс, кэзэрэс, нуаргос, эльфов и прочих. Даже представители одной расы, те же иные, могли обижаться друг на друга до бесконечности — народов на материке Вантаро жило много, и каждый из них имел свою уважаемую и почитаемую внутри сообщества историю. Оскорбить историю, значит потерять свою репутацию, запятнать честь семьи и остаток жизни нести на себе бремя ответственности. Мнимой, конечно, ведь любое деяние, сокрытое от взора широкого круга, оказывалось безнаказанным. Система правосудия была подвержена глубокому пожирающему процессу — честный и беспристрастный судья летел вниз со своей должности со скоростью света, а конкуренция среди прочих, менее озабоченных справедливостью судей возрастала с каждым годом. Почти у каждой по праву считающей себя богатой и знаменитой семьи был свой личный судья. Вернее, не личный — знакомый. А на судебном заседании он и вовсе был незнаком им и совершенно случайно выбран для рассмотрения их дела. Система работала как часы. Часы, отсчитывающие время назад. Примерно то же самое было и в советах, да и прочие фракции торговали честью и словом, за деяния и какие-либо решения платили трёхкратную цену. Всё продавалось и покупалось. Даже у совести была своя цена. Гроши отдавались за жизни — нэрлоков и дэмос считали даже не животными, а грязью, слепить из которой новый костюмчик считалось необходимым. Впрочем, не только нэрлоков ненавидели и презирали. Глоты, найткуиры, безродные вампиры и оборотни… Те же пожиратели душ. К ним относились хуже, чем к другим. И часто, под гнетущей силой стереотипов, успешно подставляли под удар совершенно беспристрастного суда. Круг ненависти и справедливости замкнулся.

   Когда мэр сказал Алисе, кого подозревает — её начали терзать смутные сомнения. Чем дальше она продвигалась по улицам Рубта, чем больше слышала и узнавала, тем больше эти сомнения наполнялись смутой. И, стоило ей довести дело до конца, как сомнения приняли тяжёлую и увесистую форму убеждения.

   Дочь Бертоломью Таунсенда и его жены Пруденс, Филомена, вышла замуж по любви. Став Филоменой Грант, она сама для себя выкопала могилу. Всё дело в том, что свежеиспечённый муж её, Джэрвис Грант, был пожирателем душ. Так же, как и все в его роду, его брат Люк являлся пожирателем. И дети Джэрвиса и Филомены были бы пожирателями. Это крайне не устраивало консервативного Бертоломью. Поэтому, когда свадьба всё-таки состоялась — власть и влияния мэра оказались меньше власти семейства Грант — Таунсенд придумал, как всё-таки спасти свою тонущую репутацию. И дочь. Сначала его план был таков — он хотел устроить провокационный выпад в сторону своего нежеланного зятя. Сам Бертоломью пригласил бы его на обед… Вернее Пруденс сделала бы это для мужа, а на этом обеде при помощи особых магических духов мистер Таунсенд вызвал бы у Джэрвиса приступ, затем этот приступ обратил бы зятя против свёкра, и, даже если бы одна капля крови пролилась бы, всё было бы кончено для Гранта. Брак был бы расторгнут, дочка стала бы снова Филоменой Таунсенд, репутация была бы спасена…

   Но было одно «но» в этом идеальном плане.

   Скверность характера Пруденс не распространялась на её дочь. Выйдя замуж по навету матери, исполняя супружеский долг лишь для титула и статуса, она, зная что это такое, быть заложницей в своём собственном доме, не хотела подобной судьбы для Филомены. Как только та явилась на порог отчего дома в компании обворожительного пожирателя душ, мамочка смекнула — либо сейчас, либо никогда — и после обеда, во время которого гости Таунсенда тайно и явно выражали своё презрение в сторону выбора дочери мэра, Пруденс и Филомена остались наедине друг с другом впервые за многие годы.

- Я знаю, что ты скажешь, маменька…

- Не знаешь, дочь моя. Ты слишком юна, чтобы понимать.

- Будешь отговаривать меня, как па-па?

- Нет.

- Неужто? И что за цель твоя? В чём разговор?

- Я лишь хотела сообщить тебе — я знаю, чем кончается запрет любви для юного сердца. И я не собираюсь препятствовать тебе…

- О, маменька!

- Но помогать не буду. Ищи другого помощника. Я всё сказала. Иди же…

   Откровеннее разговора между матерью и дочерью не было никогда. Его Алиса случайно увидела в одном из видений, что стали появляться куда реже, чем раньше. Теперь они являлись тогда, когда это было нужно. К месту. В нужное время. Видимо, профессия детектива, который способен видеть прошлое, была Алисе по душе настолько, что с облегчением приходило внутреннее спокойствие.

   После этого разговора Филомена знала, что мать на её стороне. Поэтому-то план Бертоломью и провалился — жена отказалась участвовать в его авантюре. Она подозревала, что «невинный обед воссоединения» обернётся для её дочки сущим адом. Хоть подобного опыта у Пруденс не было, но она была не так глупа, как многим казалось.

   Таунсенд озверел. Он пошёл говорить с дочерью сам.

   Однако, разговора не вышло — вышел конфликт. Филомена уже ждала ребёнка, поэтому возможность воссоединения с семьёй восприняла крайне позитивно. Только вот Бертоломью не был так счастлив. Он начал спорить с дочерью. Ссора переросла в драку.

   Тело дочери он спрятал лучше, чем кто-либо другой.

   На болотах.

   На тех самых болотах, по которым вместе с врачом Алиса искала заветные травы, способные вылечить несчастных детей из далёкой деревеньки под Рубтом. Мёртвая вода болота, мёртвая трава, тело, погрязшее в зловонной тине, и врач, который, отчаянно пытаясь спасти других, ещё не знает, что скоро сам окажется в могиле…

   Так сложно разложить всё по полочкам — что есть правда, а что вымысел. Какие видения верны, а какие лишь мешаются под ногами. Кем ты хочешь быть на самом деле, и кем являешься? Кем являются другие? Например, Корнелиус Мортон. Почему именно он постоянно всплывает в памяти? Быть может…

   Алиса успела закрыть дело, номинально, до того как её настигнул посланник Грэбэлла — Мартин Фрай. Ещё чуть раньше, до закрытия дела, она успела посетить ярмарку.

   Стоит разбить события по дням.

   21 декабря — Алиса стоит возле моста и, сама того не желая, ввязывается в неприятную историю.

   22 декабря — Корнелиус Мортон забирает Алису из дома Мэрибэт Ричардс и знакомит её со своим другом врачом.

   23 декабря — врач, который вчера вместе со своим другом Мортоном помог Алисе обрести крышу над головой в местной таверне, раскаивается. Он говорит, что уже давно не был настоящим врачом, не спасал людей. Алиса предлагает ему исправить ситуацию.

   24 декабря — Алиса и врач шуруют по болотам, ища травы, и выдвигаются в деревню. Но в деревне нет больше ни живой души.

   25 декабря — Мэр связывается с Алисой и требует расследования. Она соглашается, чем Мортон недоволен.

   26 декабря — после вчерашнего разговора с местным детективом Алиса подавлена. Мортон давит на неё чуть сильнее мэра, требуя прекращения каких-либо отношений с Розэнграбской властью. Алиса требует протекции, Мортон готов её предоставить. Разговор с женой мясника и владелицей магазинчика Бисли наводит Алису на мысль о том, что Мортону нельзя доверять.

   27 декабря — Алиса разговаривает с многими людьми — с праведницей, верующей, что всё грешно, с мэром, который несколько раз за день встречается ей, со священником, который уверен, что Мортон — убийца… Помимо этого происходит неприятный разговор с Мэрибэт — она крайне расстроена и настаивает довести дело до конца. Художник Мортон встречается Алисе поздно ночью — он предлагает ей бросить расследование и вместе с ним проследовать к нему в усадьбу, из которой он поможет ей вернуться домой. Алиса высказывает своё недоверие. Корнелиус в истерике уходит.

   28 декабря — В городе открывается ярмарка. Алиса успевает поговорить с братом мужа дочери мэра. Тот открывает ей внутренние семейные конфликты. Дело почти ясно. Алиса пересекается с Мортоном утром — тот крайне подавлен, но приглашает её на ужин в свою городскую квартиру. Весь день Алиса слоняется туда сюда, размышляя о видениях, что посещают её последние дни. Так же Стардаст становится понятно — время в мире иных течёт не так, как в Лондоне. Либо же она разучилась понимать время, либо время стало другим… Одно из двух. Или сразу оба варианта.

   29 декабря — небольшая демонстрация в пригороде Рубта становится причиной смерти талантливого врача. Мортон в бегах, дело Розэнграба закрыто, но не для общественности. Вчерашний вечер Алиса помнит смутно — она проводит время в съёмной комнатушке, пытаясь вспомнить, что произошло. Около полуночи она вспоминает обрывки разговора, случившегося между ей и Мортоном. Мортон истерично доказывал ей, что невиновен. Ему, кажется, было важно, чтобы она не думала о нём плохо. Затем он исчез.

   30 декабря — Алиса узнаёт, что брат Бисли убил девушку на ферме — на него скидывают убийство дочери мэра. Мартин Фрай появляется из ниоткуда, как снег на голову. Он сообщает, что в Агентстве произошло нечто крайне странное.

Глава XXV
“Три и один”

Когда-то давно, в 91-ом,
За два года до погибели жены,
Иллюстратор в деле своём верном
Вдруг нашёл следы чужой вины.

Дети, трое, отрада и отрава -
Сьюзи, Ленни, Ори-Нэл…
То, что жизням было надо
Сохранить он не успел.

Чей-то куб, какие-то скандалы…
И уставшее лицо жены.
Сердце раздробили ей вандалы...
Нэрлок — это символ той войны.

Только ль он любил её?
Нет-нет, не только он.
И судьба оборвалась
Ребэкки Свон…

   ...Стихи! Голова Алисы читала стихи. Вместо видений, потому что для них не было места. Здание Агентства, в которое на следующий день после спасения из Рубта пришла Алиса, всё в нём было не в порядке.

   Во-первых — белые стены пожирала какая-то чёрная субстанция, зловещая жижа, двигающаяся туда-сюда. Какие-то глаза то возникали на ней, то пропадали. Но это мелочи. Она была лишь декорацией.

   Во-вторых, что сразу же бросилось в глаза — едкий туман заполонил помещение, и всё вокруг, раньше такое светлое и холодное, горело и темнело прямо на глазах.

   В-третьих — Люциус Грэбэлл, неясно откуда спустившийся вниз, смотрел на неё опустошёнными глазами. Он появился не сразу, но неожиданно, и его появление заставило Алису погрузиться в стихи.

Туманный взор, и всё в тумане -
Дурман, лицо, и тень в кармане.
Предатель действовал легко,
Ему задание дано:

Кто был он, то не совсем важно,
Он врал вокруг всем так отважно,
Что стоило ему сказать -
И повернулось время вспять.

   ...Морган бродила от стола до двери и обратно. Случайная комнатка Агентства казалась ей тесной и невыносимо душной. Мартин вжался в стену — если бы в комнате было окно, он бы посмотрел в него, но в комнате была лишь старая, потрёпанная временем лампочка. Дикенсон рылся в бумажках, раскиданных по столу и кабинету, но ничего конкретного не мог найти. Наконец, когда все трое отчаялись, в комнату вошёл Грэбэлл.

- Ну что там? - Мартин встрепенулся, чуть отпрянул от стены, но почти сразу вернулся в изначальное положение. - Есть новости?

- Нет, - покачал головой Люциус. Он обернулся и вывел Алису из-за своей спины. - Что есть, то есть.

- Элис! - Морган оттаяла и бросилась на Алису. Её объятья были как никогда крепкими. - Боже мой, как хорошо, что ты нашлась!

- Вообще-то я сообщил об этом ещё вчера! - Фрай выглядел обиженным. - И я даже довёл её до её дома, и…

- Хватит! - Алан упёрся в стол обеими руками. - Сейчас не время для ваших глупых ссор. Всё очень серьёзно.

- Но здесь так тихо, - Алиса с трудом вырвалась из рук Уильямс. - Словно ничего и не происходит.

- Да. Так и есть, - кивнул Люциус. - Вернее, мы не можем точно знать, что происходит, до тех пор пока не узнаем, с чего всё началось. Когда мы четверо прибыли, здание уже было в таком состоянии. Единственное место, куда нам удалось забраться — это этот кабинет…

- Мартин, мне казалось, что ты говорил о предателе? - Дикенсон обернулся на коллегу. - Или…

- Да. Мне кажется, вернее, до меня дошёл слух…

- Говори быстрее!

- Алан, не злись, быстрее я не стану, а вот поспорить…

- Перестань!

- Да ладно! Ладно… Среди агентов мелкого порядка прошёл слушок о том, что кто-то из высокопоставленных… Ну из «круга Мастера Агентства» точнее… Один из нас в общем-то…

- Конкретнее!

- Что… Ну, дословно это звучало так: «Кажется, среди верхов кто-то переметнулся на сторону Даркшейда и всех прочих!» Я думал, думал… А потом Майкл…

Изобретатель, герой и отважный друг -
Кем и почему оказался вдруг?
Его имя знакомо, оно из прошлого -
Но как спастись от проклятия ушлого?

Как и когда, как ему удалось?
Мортон отбросит свою старую трость -
Все комнаты залиты тёмной водой,
А предатель зовёт - «Идём же со мной!»

Тело, рядом ещё одно — яд и кошмар…
Играет музыка, начинается бал,
Среди крови и безумия танец идёт -
Кто с кем танцует поймёт он без слов.

Танец окончится, стоит тёмной тени упасть -
Но в Агентстве совсем другая напасть…

   Алиса видела и слышала слишком много. Простые и сложные рифмы сбивали её, воспоминания накладывались на происходящее в реальности, и она теряла саму себя среди когда-то белых коридоров.

Судьба говорит с тобой через нити,
Призывая массу событий,
Но никто не говорит: «Извините,
Запутались мы на туманной орбите...»

   Что прошлое, а что будущее? Что представляет из себя настоящее? Лишь минуту — мгновение света. Или тьмы. Или пустоты. Но что скрывается за этим? Куда идти, и почему что-то запоминается до мельчайших песчинок времени, а что-то утекает в слив прошлого, настолько глубоко забираясь в трубы, что больше никогда никто не сможет найти это «что-то».

   Но что?

Революция, Рубт в огне — а с ним и Вандемар.
Цветные сны превратились в кошмар.
Тот, чьё тело лежало на дне,
Станет императором в новой войне:

Брат, его гибель, и глупый король…
На системе уже новый пароль.
Что же дальше? Визиты? Общение?
На Землю послано сообщение.

Зачем убивал Майкл? Ради другого -
Против кого выступал, за иного,
Который в судах сидел, наблюдая,
Как набрасывались на «племянницу» стаи.

А она устоять хотела, отчаянно!
И к нэрлоку с просьбой, молясь, прибежала…
Но он ухмыльнулся. Фортепиано
Играло, позволив ему обнажить своё жало.

Предатель! Ещё один! Сколько же их?
Когда в истории возникнет жених?
Ведь их так много, так много иных,
Но вдруг всё вернётся, повернётся вмиг…

   Люциус курил. Дождь бился ему об лицо, пытаясь проникнуть под основание черепа. Мокрая, смуглая, дурная погода Лондона казалась более родной, чем те, кого суд объявил родственниками Алисы. Но что он мог сделать? Что теперь он мог сделать?

- ...Мортон, говоришь? - внезапно промолвил он.

- Мортон… - Алиса почти не дышала, и голос её был тих и слаб.

- Ну ничего, я что-нибудь ещё успею придумать.
Глава XXVI
“Куда метнуться, если все вокруг предатели?”

   Было туманно. Корабль, который только что был верным спутником и товарищем, скрипя отплывал от берега. Влажный воздух душил, прохлада, ещё неслышимого жаркого утра, била вслед за лёгеньким ветерком прямо в глаза. И не было видно почти ничего — только силуэт отдаляющийся куда-то за горизонт.

- Это была неплохая идея, - Мартин, потрёпанный и совершенно разбитый, вглядывался в сизую даль, будто ища кого-то или что-то, но на самом деле пытался разглядеть край моря, а оно было бескрайним: волны, одна за другой, будто лошади перескакивали с одного холма на другой, гоня стаю морских птиц за гору, которая тоже была волной, и всё это в тумане, в вязком, молочном тумане. - Но к этому климату придётся привыкнуть.

- Сезон огня почти завершился, - из тумана раздался нежный голос. - Прошу, следуйте за мной. Поверьте, вам не придётся терпеть жара, но, возможно, придётся мокнуть под дождём, особенно если вы не последуете за мной прямо сейчас — с моря на Эштафот идёт сильная гроза. Мы пытались отогнать её, но даже наши волшебники оказались неспособны…

   Алиса не вглядывалась вдаль. Она стояла недалеко от остальных — трое и один, четверо агентов вросли в доски на слегка трясущемся причале — но ей было бесконечно одиноко. Бесконечно, как бескрайнее, шумное море. Бесконечно, как боль и отчаяние от предательства. Бесконечно, как крик Майкла Виссенштафлера, сражаемого навзничь тяжёлым копьём белого, непонятно откуда взявшегося, света. Бесконечно, как судебные тяжбы Даркшейда. Бесконечно. Или просто очень долго. Бесконечно долго. Так долго, что хочется плакать, а слёз уже нет.

- ...но всё-таки, объясните ещё раз, я прошу вас, с какой целью, - Стардаст начала вслушиваться в разговор, потому что почувствовала лёгкое прикосновение со стороны Морган. - ...вы прибыли к нам?

- Будь осторожнее, - шепнула Морган. - Не нравится мне этот… Как его…

- Прибытие обусловлено несколькими обстоятельствами, - привычно строгий тон Люциуса казался неестественно натянутым, как маска, которую хочется стянуть лёгким движением с кривляющегося лица. - Но то, что вам непременно нужно знать — мы пришли с миром, чтобы помочь вам… И себе.

- Вы умеете красиво говорить, - эштафотец фальшиво улыбнулся, всё-таки эльфы по сути своей всегда высокомерны и часто двуличны. - Да, значит, что говорили о вас, всё правда… Но не будем долго говорить, нам пора. Прошу за мной!

   Пятеро маленьких фигурок, которые для непогоды были как песочные песчинки для часов, поползли вверх по каменной улочке.

   Города иных, в целом все их страны, все они казались отголосками ранней и поздней готики, старинных построек древних цивилизаций и, пожалуй, современным попыткам воссоздать первое и второе. Нарисованные неровными линиями камни, уложенные в ряд, чётко, без сомнений, говорили языком прошлого. Старого, земного… Но у иных всё было не так, как дома. Не так, как в Лондоне, не так, как на Земле. Наше прошлое — их будущее, их настоящее — наше прошлое. И вновь по кругу идёт история, начатая в другой реальности. Павший восстаёт, его уничтожают, и снова, и снова, и снова…

- О чём ты задумалась? - Алан Дикенсон проявил не свойственную ему теплоту и, быть может, даже заботу. - Выглядишь скверно. Хуже обычного.

- ...здесь всё такое странное.

- Это же не первый твой раз, Элис, ты ведь уже видела… Тот же Квартал и… О чём ты?

- Воздух, вода, небо. Даже дома!

- Дома? Ты о чём?

- Они все как нарисованные кистью, акварелью или маслом. Такие нереальные…

- Тебе стоит отдохнуть, вот что я думаю. В последнее время на тебя столько всего навалилось…

- Как и на всех нас.

- Как и на всех нас… Ты права. Нам всем нужен отдых и горячий чай.

- Чай… Интересно, пьют ли чай на Эштафоте, а если и пьют, то какой?

   Морган чуть отстала от коллег и проводника.

- О чём вы тут шушукаетесь, птенчики?

- Да так… - Алан снова стал холоден и твёрд, как скала. Привычные сарказм и издёвки вернулись в его тело. - А тебе что-то было нужно?

- Хотела поддержать разговор, но, вижу, ты не в восторге, Ал… Я тоже, может быть, переживаю. Так всё здесь… По-новому, что-ли. Мы тут впервые, это эльфийский материк, тут творится Бог весть что… Загадочно! И так… Пугающе.

- А вот и нет! - Мартин ворвался в разговор, как штормовой ветер. - Приключения, изучение новых культур… Это же прекрасно!

- Но не в нашем случае, - Люциус слегка повернул голову, чтобы краем глаза взглянуть на своих спутников. - У нас всё серьёзно, работа и только работа. Понимаете?

- Да, капитан! - ухмыльнулся Фрай. - Ненавижу, когда ты так делаешь.

- Как «так»?

- Вот так, смотри…

   Агент карикатурно нахмурился.

- Очень здорово, что вы так спокойны, - эльф-проводник звучал раздражённым, но старался не подавать виду. - Мы почти дошли. Не думайте, что город пуст — просто вечером, да и тем более перед бурей, Эштафот затихает в ожидании… Давайте ускорим шаг.

   Обстоятельства, приведшие агентов на эту землю, были действительно серьёзными. Неприятными, отвратительными…

   Суды, которые инициировал совет иных, привели к ухудшению ситуации. Тот, кто сначала предложил свою помощь, оказался предателем. И это было тяжело, даже если не считать переворота в Рубте и на Вандемаре, а так же кровавой заварушки в главном офисе Агентства.  Достаточно тяжело. Но случилось ещё кое-что…

   ...Этот дом казался ей тюрьмой. Так и было, по-сути дела Даркшейд держал её, как птицу в клетке, для украшения дома и исполнения своих тёмных фантазий, но так же было что-то помимо этого.

   В гостиной, на роскошном диване, сидел Винсент Либэот. В этом доме безумия он казался Алисе островком адекватности и понимания. Её «отец» редко объявлялся в доме. Он отстранился от неё ровно в тот момент, когда она оказалась в шаговой доступности от него и его брата. Однако, каждая встреча с ним давала надежду.

- Алисар? - Либэот отвлёкся от газеты, которую читал. Это была толстая, старая газета. Явно не из новых, что издавались ежедневно. - Что беспокоит тебя, leramen?

   Шесть месяцев скитаний по миру иных научили Алису молчать, но не лишили её доверия. Это доверие и подвело её — Мортон жонглировал фактами, как стеклянными шарами, и когда они коснулись пола…

- Leramen? Gelder men?

   Эхлоу был холодным, металлическим языком. В нём была плавность французского, резкость немецкого и какая-то тоскливость. Тоскливая боль. Быть может, Алисе казалось так, потому что она была вынуждена двигаться от Мангера, чья влюблённость и увлечение ею привели к её отчислению из Юфберии, к Эльвентиусу Даркшейду, никак не решающегося определить свою роль — соблазнитель он или заботливый дядя?

- Алисар?

   Стардаст обнаружила, что «отец» был уже в одном-двух десятках сантиметрах от неё. Он выглядел обеспокоенным, и это было неподдельное, живое беспокойство, оно часто появлялось в его глазах, но сейчас захватило всё её лицо.

- Всё в порядке, - пробормотала Алиса механически. - Всё ровно так, как всегда.

   И если бы кто-нибудь из её «двоюродных братьев», особенно Люрик Рэн Джус, услышал бы этот ответ, то тотчас бы принялся расспрашивать её о том, что конкретно она имеет в виду… Но Винсент не стал.

- Я понимаю, как тебе тяжело.

   Предатель. Винсент Либэот — предатель. Предатель. Предатель…

- Когда-то и я был брошен под удары жестокой судьбы, leramen…

   Лишь пешка в игре. Лишь силуэт в тени искусства манипуляций… Предатель, предатель, предатель…

- Когда мой отец потерял мою мать, моя жизнь омрачилась горем. Когда мои сёстры покинули этот мир, всё стало ещё хуже. Я помню, каким он был до этого…

   Внезапное откровение развеяло возникший в голове образ Винсента Даркшейда старшего, и Алиса на мгновение ожила.

- Значит, ты тоже можешь быть… Человеком? - спросила она.

- Человеком? Что ты имеешь в виду, leramen?

- Ну…

- Поговори со мной, leramen, мы должны поговорить. Я виноват перед тобой. Я хотел бы…

   В квартире стояла хрустальная тишина, никого больше не было кроме них двоих в этом каменном замке. Но что-то, какое-то едва заметное волнение чувствовалось в воздухе. И эхо. Это приставучее, мешающее дышать и думать, эхо. Эхо… Звон клавиш, по которым Алиса била, в панике и отчаянии наигрывая одну и ту же мелодию — песню предателя.

   Предатель. Предатель. Либэот — предатель. Нэтрикс — предатель. Мангер… Грэбэлл… Ламэр…

- ...я никогда не хотел бы этого. Моя судьба в руках других. И я не хочу тебе зла.

   Слова вырывали Алису из потока мыслей, постоянно сбиваемого видениями и давящей тишиной. Она пыталась нырять обратно, чтобы спастись от того груза, что взваливался на неё каждый раз, когда на пороге дома Даркшейдов объявлялся очередной жених, когда её запускали, как зверька, на бал, когда как диковинку её выставляли перед гостями…

   Это было невыносимо. Нож у горла, кровь, шумящая в висках, гул и скрип лопающихся нервов...

- Я предпочёл бы, чтобы Грэбэлл…

   Голос Винсента дрогнул. Алиса подняла взгляд.

- Я сказал слишком много, leramen.

- Но ничего конкретного… - почти шёпотом ответила Стардаст. - Как и всегда… Шум ради шума, боль ради боли, издевательство ради издевательство…

   Предатель, прямо перед ней, едва склонившись, едва дыша, смотрит на неё стеклянными глазами. Зачем? Зачем? Зачем?

- Настанет момент, когда я смогу прервать этот порочный круг, leramen. Я надеюсь, что это будет скоро.

   Но это не было скоро. Не завтра, не после завтра, не через месяц, не через два. Даже когда Алиса освободилась из плена, даже когда суды были проиграны, он не появился, он не выполнил своё обещание. Он не спас. Но хотел? А правда ли… Предатель… Предатель… Предатель… О каких сёстрах он говорил?

   ...Свежий утренний воздух врывался в лёгкие с такой же силой, с какой в сознание врывалось осознание тяжести, осознание безвыходности ситуации. Алиса наконец-то решилась взглянуть на море. Оно казалось ещё более нереальным, чем город, в который они прибыли, спасаясь от Даркшейда и его афер. Глубокое, далёкое, слегка покрытое туманом и блестящее под утренним солнцем.

- Пора, - Морган возникла в дверном проёме как гром, среди ясного неба. - Нас зовёт этот типчик…

- Так ты его называешь? - Алиса улыбнулась. - Ну и ну… Если бы я посмела сказать что-то такое на одном из приёмов или когда гости приходили, или…

- Мы не у Даркшейда на побегушках, Элис. Пойдём, будем вести себя так, как захочется, и говорить всё, что думаем!

- Ну что ж…

   Алиса и Морган обменялись несколькими жестами, которые Грэбэлл придумал ещё до отплытия. На Эштафоте, как и в любом государстве иных, везде были глаза и уши. Одна неловко брошенная фраза — ещё один весомый аргумент в пользу позиции Даркшейда и прочих, поэтому…

   Шаг за шагом вперёд, и дальше по улице площадь. На ней эльфы, но не только они. Эштафот славился своей «толерантной» политикой. Все, даже те, кто признан изгоями, те же нэрлоки, например, принимались обществом наравне с другими. Это было не совсем правдой, но всё же играло на руку герцогу, который изо всех сил пытался пробиться в высший свет. Вернее, он и так был в нём, но законность его правления ставили под вопрос многие… Хотя, это немного другая история.

   Мариин Лабэже, ныне жена Юфэна Гаарнского, хранила свои секреты лучше, чем она умела приветствовать гостей. Улыбаться при встрече чуть более искренне и натурально, чем цирковые маски, она не научилась. Поэтому делегацию из четырёх агентов не впечатлил её внешний вид. Радушия, обещанного до этого, на Эштафоте не нашлось.

- Я рада приветствовать вас, - и голос её звучал хоть и звонко, но лживо. - И я рада предложить вам обсудить вопрос сотрудничества… Мой супруг… Герцог Гаарнский, правитель этой земли… Он… Решение о предоставлении убежища было поспешным, но… Возможно, ваша проблема решится, если…

   Либэот однажды упомянул её имя. Он перешёптывался о чём-то с братом, и в разговоре послышалось: «Лабэже, эта отчаянная Лабэже...»

- Значит, ты считаешь, что она может вмешаться?

- Лабэже, эта отчаянная Лабэже, неужели ты не понимаешь?

- Тот план, что я сплёл по кусочкам, она не нарушит.

- Но она уверена, что…

- Многие уверены, что их дети являются их детьми. Но ошибаются.

- Ты зашёл слишком далеко.

- Едва ли.

- Остерегайся, братец…

- Остерегайся… Ха!

   Послышались шаги.

- А вот и он сам! Собственной персоной… Felgenter, erer onre flerer? Дорогой, ты хорошо себя чувствуешь? Гости уже прибыли, - зачем-то Мариин повторяла эльфийские фразы на человеческом языке. Мода на изучение английского пришла в мир иных давно, куда раньше, чем было создано Агентство. - Graver onre arman? Младой герцог будет?

- Не уверен, - каменный эльф плыл по залу, как чёрный лебедь по ледяному озеру. - Дорогие гости, нам нужно кое-что обсудить...

   Эльф, высокий, жёлтый эльф родом с Юрмилана, такой далёкий и бесстрастный. Он улыбался, едва ли улыбался, и говорил, обещал, предлагал...

   И он был так же лжив, как Эльвентиус Даркшейд. Ничем не отличался от него. Как он. Одинаковый. Такой же, как он.

   Или как Магдайл. Как принц Дэйрис, в крови которого текла тьма. Как мать его, впустившая зло в своё чрево. Как все те, кто верил в святость якобы погибшего принца. Как Блейзаар, который играл с ней, как будто бы с пешкой на шахматной доске. Как все те, кто обманывал её.

   Поцелуй под дождём, поцелуй под дождём… Предатель, предатель, предатель, предатель. Каждый, кто делает вид, каждый, кто сразу же вызывает отвращение или страх — предатель, предатель, предатель. Любое волнение — предатель. Любой шаг в сторону — предатель. Предатель. И никак иначе. Ни шанса — ни слова — ничего не давать ему. Никому. Никогда. Больше ни разу…

Глава XXVII
“Те, кого все предпочли забыть”

   ...Когда события сменяют первое вторым, а третье пятым, немудрено запаниковать или вовсе заплутать по коридорам сознания. Но у Алисы не было выбора — у неё больше не было возможности уплыть по реке бреда, уплыть и утонуть, не выныривая на поверхность, чтобы не вдыхать ядовитый, смертоносный яд, дыхание Даркшейдов…

   Меж Рантией и горами, как оказалось, существовала граница, разделявшая эльфов от неэльфов. Стоящих жизни от отставших дикарей. Хороших от плохих. Кто бы знал, что Орсиниум существовал, если бы Юфэн не сказал бы? Кто знал бы, если бы он не рассказал и о том, что помимо Вантаро в измерении Vandlanes существует ещё много материков, полных других государств и иных? Кто? Кто? Кто...

   Эльфийские солдаты, такие же представители жёлтого народа эльфов, глядели на Алису как на нечто инородное, неземное. Неиная, совершенно растерянная, она прошла через портал, созданный её руками и застала их врасплох.

- Кто вы? - он говорил не на эхлоу, но Алисе удалось его понять. Она была вынуждена влиться в культуру иных, в их мир, в их условия жизни. Она понимала много языков и диалектов, она знала много культур и легенд, она, погибая внутри…

- Мне нужно пройти на ту сторону гор.

- Что? Кто вы?

   Солдаты обнажили оружие — копья и мечи.

- Говорите, иначе мы…

   Алиса заметила серди эльфов «неэльфов», но не тех, что считались дикарями. Иных. Что делали они здесь, эти рыцари, облачённые в блестящие латы?

- Кто она? Вы что, испугались этой девчонки? - в словах одного из озэрес чувствовалась насмешка.

- Эй, вы! Перестаньте бояться своей собственной тени! - другой же открыто смеялся.

   У иных, почти у каждого из тех, что Алиса встречала, была внутри невероятно наглая самоуверенность. Вот эти двое — вроде бы выглядят взросло, как-то мужественно даже, не как тот же выхолощенный Даркшейд, но транслируют такую же слащавую гнусность.

- Заткнитесь короткоухие! - молодой эльф толкнул одного из солдат озэрэс. - Из-за ваших глупых насмешек мы можем попасть в неприятности!

- Неприятности!?

   Между рыцарями назревал конфликт. Очень вовремя, потому что Алиса, не ожидая скорого окончания разговора, почти незаметно для споривших, начала двигаться к своей цели.

   Уговор был прост — эльфам Эштафота было нужно передать что-то в Орсиниум. Важный свиток, обмотанный нежно-зеленоватой лентой с изображением величественного герба. Что в нём? Неизвестность. Что за горами, в этом самом Орсиниуме? Злые звери-орсы. Но, если по мнению всего «цивилизованного» мира они являются дикарями, то зачем передавать им письмо? Умеют ли они читать? Наверное, умеют. И зачем Юфэн просил повременить с этим делом, пока не стихнет шторм и не будут готовы корабли? Можно же просто пройти тут…

   Алиса двигалась медленно, но одновременно с этим молниеносно. Плавно. Да, плавно! Крики, какие-то взмахивания руками, бряцанье оружия — всё это позади. Оставалось несколько шагов до деревянных кольев, ограждавших древнюю каменную арку, за которой…

- Эй, ты! - раздражённый голос донёсся сзади, оттуда, где назревала драка. - Какого… Ну-ка стой!

- Нет, не двигайся!

- Чёрт бы вас побрал… Возвращайся сюда иначе…

   Разнообразие приказов вызывало некоторое беспокойство.

   Шаг. Шаг… И всё, вот она — арка.

   Шаг…

- Сюда я сказал! Дурнушка, ты что, они же…

   И ещё. И вот уже Орсиниум…

   Хруст, нет, свист донёсся из-за спины. Алиса обернулась — сначала она смотрела прямо на арку, но когда суета позади неё, среди солдат, вышла из под контроля, ей пришлось перевести взгляд на них, но теперь что-то происходило с другой стороны. Со стороны орсов.

- Сшаахат, - произнёс грубый голос. Он принадлежал высоченному воину, облачённому в фиолетовые доспехи. Эбонит ли это? Обсидиан ли? Что-то тяжёлое, невероятной красоты, так аккуратно сделанное мастером военных искусств. Неужели такое могли сделать звери?

- Малявка, быстрей сюда, пока они не…

   Шорох. Полёт стрелы. Орсы начали оборону границы.

- Сюда я сказал!

   Солдаты иных встрепенулись и начали загадочное построение. Кажется, они всерьёз собирались драться.

- Выбирайс, асшаа, - воин выглядел непоколебимым. - Сторону.

- Мне нужно в столицу.

- Эсшаа-схаа? Орсиниумаш? Орэст?

- Орэст! Да, мне нужно в Орэст!

- Сшахаа… Тогда ступай. За мной!

   Алиса послушно сделала шаг за спину солдата.

- Хасшаа! Прочь иншарта!

- Девчонка! Отдайте девчонку!

- Инха.

- Отдайте!

- Уходи оттуда, глупая, они убьют тебя!

- Шаршенхас — хэост орс анори!

- Он начал отсчёт! Скорее!

- В укрытие!

- Стреляй по ним, стреляй!

- Ашрас.

- Хватит дурачиться! Иди сюда!

- Ахт.

- Девчонка!

- Ишра.

- Соберитесь в колонну, давайте! Щиты! Достаньте щиты!

- Ушт…

   Волна вибраций прокатилась по земле. Небо скрылось за тёмными тучами.

- Последний шанс! У тебя есть лишь одна попытка!

   Стардаст зажмурилась.

   ...На стороне орсов горы выглядели иначе. Всё было другим — воздух, небо, земля, трава… Да и сами двухметровые «чудища» в элегантных, но массивных доспехах, не были похожи ни на один народ Вантаро.

- Зшатос, - орс глядел на свою спутницу с недоверием. Это ощущалось, но не было видно. Огромный шлем закрывал лицо воина, делая его ещё выше. - Хасшаата… Масшорт.

- С трудом понимаю… - ответила Алиса. - Наверное, так не должно быть? Вы же говорили по английски?

- Инха сша ра мэохт.

- Не говорили? Так почему же я…

   Ущелье, по которому они шли, раздалось вширь. Оно продолжалось и дальше, но здесь, в этом месте, где оно превратилось в небольшую каменную поляну, начинало казаться, что рядом равнины. Каменные равнины гор, такие места, где возвышенности принимают ровные очертания. И тут было что-то вроде пограничного лагеря.

   В отличии от эльфов, палатки и деревянные щиты кольев которых выглядели немного смешно, орсы были куда более подготовлены к вооружённым стычкам. Большие кристаллы, выросшие из каменной земли, заменяли деревянные колья. Даже противотанковые ежи казались бессмысленными на фоне этих громадин. Впрочем, орсы были выше эльфов, сильно выше, поэтому и защитные сооружения у них были соответствующие размерам защитников.

- Исшархатан…

   Воин остановился. Алиса огляделась — они только что прошли мимо нескольких кристаллов и оказались возле двух строений. Одно из них выглядело словно кузница, оно было чуть дальше. Плотная, тёмно-зелёная ткань заменяла потолок. Своеобразная каменно-тканевая палатка. А правее, ближе к Алисе и безымянному воину, был, по видимому, основной пункт. Большая, многоярусная палата. Палаткой её не назвать — высокая, просторная внутри, наверняка просторная, напоминавшая по форме дворец или замок… Возле неё и возле кузницы было всего несколько солдат. Они были одеты похожим образом, примерно так же, как и орс, сопровождавший Алису.

- Ихаарта? - спросил один из них.

- Хан-шах-аат, - ответил воин.

- Ахта! Ишэраа! Ханшахаат!

   Из большой палаты выскочил очень маленького роста орс. Он был чуть выше Алисы. На нём были огромная деревянная маска и тёмно-зелёная мантия. Длинные уши торчали из-за маски, они не были похожи на эльфийские. Ну разве что слегка…

- Иншахта о шихаао, - произнёс воин. - Ангшар. Харшасша.

- Ох! Нарушитель? - маг глянул на Алису. - Харшасша! Эха раош? Ош… Шэфар… Ириштастис…

   Он быстро достал что-то из кармана своей мантии.

- Держи, - небольшой камешек на верёвке быстро оказался в руках Алисы. - Держи и носи его с собой. Повесь куда-нибудь.

- Но, зачем?

- Это поможет тебе понимать нас. И любых других.

- О! Переводчик!

- И так, и так… Что-то… Зачем ты здесь?

   Стардаст привязала камень на пояс, на котором так же был свиток, переданный ей герцогом.

- Я здесь, чтобы передать кое-что в Орэст. Послание.

- Послание? Зачем же? Нам не говорили, что…

   Из ущелья послышался стук копыт.

- Обычно всё сообщают издалека, сразу, - пояснил своё недоумением маг.

- Но зачем же они послали меня? - Алиса смотрела в глаза существа без доверия и надежды, её вопрос должен был остаться без ответа.

- Это нам предстоит выяснить. Имя?

- Алиса.

- Алиса… Интересное имя.

- Обычное. Самое обычное…

- Ханшартон.

- Вас так зовут?

- Не меня.

- М?

- Это должность.

- Ваша должность?

- Не меня.

- Но чья тогда?

   Из ущелья появились всадники. Чуть меньше десяти. Все облачённые в тёмные доспехи, они были едва ли похожи на солдат, охранявших границу. Они остановились возле кузницы.

- И лошади тоже в броне? - удивилась Алиса.

- А как же? - всадник, восседавший на белой лошади, обратился к Алисе. - Мы ждали вас у моря. Отчего же вы изменили маршрут?

- Маршрут? - Стардаст застыла в недоумении. - Маршру… А! Так вот почему герцог… Это моя вина, я просто поспешила.

- Поспешила? И оказалась в другой части нашей страны? Вот так просто, случайно? Не смешите меня.

   Спрыгнув с лошади, он подошёл к Алисе.

- Вы заставили нас побегать… А что если бы мы не успели в срок? Неужели вы не слышали о «зверствах» и «злобе» наших солдат?

   «Смеётся ли он? Или… Злится?» - в голове зашумела волна мыслей, которая сбивала с толку не меньше происходящего.

   Когда-то Алисе даже в голову не могло прийти — в ту самую голову! - что однажды она будет пересекать границы невиданных на Земле королевств, что она будет пытаться спастись бегством от мощных и сильных нахалов высшего света какого-то параллельного мира, всё время пытающегося вторгнуться в её родной Лондон. И не только. Не только в Лондон и не только это. А сейчас это казалось обычным.

- Человек ко всему привыкает.

- Но война — не выход, мой Лорд.

- Хочешь сказать, я — не человек?

- Нет, мой Лорд. Я лишь прошу вас…

- Замолчи, Шэрндлер.

- Да, мой Лорд…

   И стук копыт. И запах свободы. Стремительности…

- Если я правильно понимаю, Эштафот хотел бы, чтобы вы лично принесли «это», - указывая на пояс Алисы, продолжал вояка. - Нашему ахатэру? Нашему правителю?

- Да. Вы всё правильно поняли, хэнш…

- Ханшарот. Ханшарот ахатэра Ха'арона Ихариса, Артэниор.

- Ар-тэ-ни-ор. Вот как… Меня зовут Алиса.

- Я слышал о вашем имени.

- Неужели?

- Эльфы Эштафота…

- Мне нужно в столицу. Не могли бы вы?

- Нет. Вы будете слушать меня, и лишь потом мы…

- Как скажете.

- Вот как?

   Среди прочих всадников пробежал нездоровый шёпот. Что-то они, эти орсы, знали и делали в своих интересах, что Алиса не могла пока что понять. Но что? Куда идти? Куда нести этот свиток, в котором есть нечто, что можно было бы, как и информацию о её прибытии, передать отдалённо? Почему так?

- Какая покорность… Вы удивляете меня, Алисша.

- Алиса.

- Прошу прощения. А-лииса.

- Вы хотели что-то сказать.

- Именно так. Я хотел сказать…

   Шлем, который был надет на ханшароте, что бы это не значило, выглядел большим куском слегка обработанного камня. Чёрного, как ночь, но блестящего. Гладкий камень, в котором трудно найти отверстия для глаз. Хорошо ли в нём видно?

   Лошадь ханшарота, белая как снег, закованная в фиолетово-кристальные латы, топталась на месте. Смышлёный зверь, глаза которого тоже нельзя разглядеть.

   «А что, если...»

   Этот вопрос впервые родился во сне, когда среди армий и войн возникли они — лорд и его верный скакун. Тёмный, грациозный, сильный и непослушный. Конь был под стать хозяину. И тогда, когда среди тишины и неудобных вопросов возникла мысль…

- Так что же здесь делает такая малышка, как ты? - голос лорда звучал грозно, как никогда. Даже приказы, даже приговоры не проговаривал он так злобно.

- Мой лорд, она лишь…

- Молчать, Шэрндлер.

- Но, мой лорд!

- Девчонка! Отвечай сейчас же! Или ты не видишь, кто стоит перед тобой?

- Лорд, быть может она не понимает…

- Глуха? Слепа? Отнюдь. Взгляни на этот лик, полный коварства!

   А что, если его конь…

- Лорд!

- Говори же!

   Если конь вдруг решит….

   Убежать?

- Говори!

   Если конь лорда присягнёт на верность другому?

   Два маленьких красных глаза.

   Уверенный рывок.

   И…

- Куда же вы, Алиса!?

   …

   Ламэр, кажется, постепенно сходил с ума. Постоянные попытки совета продолжить королевский род выводили его из себя. Что было говорить о его здоровье — шаткое, больное тело с трудом выдерживало натиск препаратов и операций. И раз за разом, раз за разом один и тот же результат.

- Neblerngau.

- Не… жив?

- В очередной раз. Но я должен поблагодарить вас за помощь.

   Доктор Уорлсон. Уотсон. Рэкс. Как его только не звали… «Дактэрит» на вандемарском. Врун. Лгун. Обманщик. Прежде всего самого себя.

- Это странно, вам не кажется?

- Нет. Я привык. Мы все… Даже принц Ламэр.

- Но это же чудовищно!

- Чудовищно? Химеры — вот, что чудовищно. Это же лишь очередная попытка… Маленькое внутри большого, удар, смерть, повтор. Мы создаём жизнь.

- Вы убиваете его.

- Его?

- Разве вы не видели, как он…

- Дела Vandema едва ли касаются вас, menera, - из ниоткуда появился глава совета, сухой и высокий вандемарец. - И вы, и Ламэр…

   Обращался он уже ни к ней.

   Но эта псевдо-обращение читалось в каждом его слове.

- Вам. Нужно. Уйти. Прочь.

   Грубость.

   Больной возраст — то, что он старше принца и его министров, не значит, что он прав.

- О, лорд, не делайте глупостей!

   То, что конь принадлежит ему, не значит, что его нельзя поймать.

   И вот — получилось.

   Взмывает вверх, несясь в бурю, несчастный birdemaje
   И сквозь боль его не видит
   Ни портал, закрывшийся пред ним,
   Ни злодей, что волны возграждает

   И сквозь сон, несущийся без сна,
   На него упали слёзы моря.
   Раздробили шею, birdemaje
   Больше нет любви и нет покоя…

- Мы ведь знаем, что Саирус уничтожил Голиаф лишь для того, чтобы обезопасить Вандемар, - Сара Джонс игриво подмигивала рассказывающему. - Или, кажется, что-то вроде того.

   Она всегда добавляла это в конце любой из фраз, что произносила, потому что так она казалась милее и глупее. На Ламэра это производило особое впечатление.

- Говорили, что Саирус ваш того, этого… - Хелен всегда отличалась от неё. Она была живой. Она искала правду, но не могла её найти. Отличный претендент на звание агента. Превосходный. - Ну…

- Я точно знаю, Алиса. Я знаю это — это каждый знает. Родитель может изуродовать дитя, уничтожить, не выпуская из себя. В любой момент. Никакие таблетки не спасут его. Это лишь прихоть носителя. Я понимаю, что ты… Мне пора. Знаешь, я так много не успел рассказать тебе, Алиса. Я так хотел бы… Впрочем… Ты знаешь об этом. Ты определённо чувствуешь и знаешь. И знаешь, вандемарец может скрыть всё, что угодно, если ему это потребуется.

- Что он решил завести ребёнка. И только из-за этого…

   Он лежал среди камней, бледный и испуганный. Саирус Гелевентэ, убийца народов и предавший Вандемар, сейчас герой, а завтра уже предатель… Когда он направлял на Алису свою узкую дубинку, бьющую всё электричеством, он и подумать не мог, что она отразит его удар. Электричество ударило по нему, он отлетел в сторону…

   Белый, яркий шар света, вырывающийся из глаз и волос. Что это была за сила?

- Ты уже делала это однажды, верно? - Магдайл усмехнулся.

- Д-да… Я… Я не знаю.

- Мощная сила…

- Ты так думаешь?

- А как же? Подумать только, сколько всего я бы смог, будь у меня такая…

- Но ты ведь великий завоеватель! Ты ведь и так силён, разве нет?

- О… Я не об этом. Нет, Алисар. Я слаб. Я очень слаб…

   Белая занавесь колыхалась на ветру. Сшитая из чистейшего, мягчайшего шёлка, украшенная сверкающими камнями, она так же одинока, как и тот, в спальне которого она играет с ветром.

- Но ведь…

- Посмотри на меня? Я лежу здесь в этих покоях. Я не могу сделать и шаг. Я укутан в эти простыни, в эти белые ткани, как мертворождённый укутан в платье его нерадивой матери…

- Ты ведь великий воин! Убивавший Богов, подчинивший Бога…

- Я слаб. А если посмотреть на тебя… Я слабее тебя.

- Нет, ты что-то не так…

- Ты видишь всё то, что видел я, ты видела больше всякого из нас! И ты всё ещё здесь. Ты жива! Ты не сдалась. Посмотри на меня — как я обессилен всем этим. А ты… Сколько смертей ты видела?

- ...винтэглау. Да, об этом я и говорил. Здесь — в этом убежище.

- Им кормили химер?

- Да, Алиса.

- Но…

- То, что одна съест за день, одному вандемарцу хватит на восемь дней. Мне больно делать это. Меня назовут тираном. Но что я могу сделать? Народ голодает…

- Я не обвиняю тебя, просто я не понимаю почему…

- Сколько смертей? Сколько пережила отчаяния!? И та любовь, что жила в тебе, она не умерла, нет! Она не сгнила, не стала ненавистью. Не переродилась! Нет. Осталась собой… И ты стоишь передо мной…

- Потому что Элнэр решил, что сможет быть благотворителем. Тех, кого убивали в момент рождения, он решил оживить и сделал им это убежище. Но потом он убил себя. Он сдал корабль… Он, расправив руки, закричал…

- УНИЧТОЖИТЬ КОРАБЛЬ!

- НО САИРУС, НО ВЕДЬ…

- Я СДЕЛАЮ ЭТО, ЕСЛИ ТЫ НЕ СДЕЛАЕШЬ!

- И этот ветер, взгляни, Алисар.

- Я не понимаю…

- Тебе кажется, что всё это сон, быть может, для тебя он им и является. Но это мой день жизни. Минута. Отрывок вселенной. Через мгновение ты покинешь меня. Вновь покинешь меня…

   Хелен никогда не рассказывала, кто именно передавал ей эти глупые идеи, эти бесценные, тайные знания. Алиса была до глубины души тронута этим. Она пересказывала Хелен свои сны… И та хотела знать больше. Алиса тоже хотела. Только, Хелен задавала вопросы. И только она получала ответы.

- Да, такая теория имеет место быть. Но говорить о том, что великий тиран мог влюбиться, а тем более понести … Нет, это невозможно.

- Ты странница времён, Алиса. Я не забуду тебя.

- Такое просто нельзя представить себе!

   И сколько прошлых историй она успела повидать? Быть может, Магдайл и был прав…

- Алиса.

- Алисар!

- Элис…

- АЛИСА!

   Голиаф вновь в огне. Мангер предал её. Даркшейд снова сбрасывает с лестницы, отпуская волосы, зажатые в кулаке. Синяки. И ссадины. И плач. Вечный плач… Как под воду уходит герой birdemaje, как хочется забыть обо всём, как хочется выплыть, очнуться…

   И снова новости, а в них похороны Старфилда.

   А в них ребёнок Старфилда — ребёнок Пола Рида.

   А в них Алиса признана без вести пропавшей.

- Я говорил, а я говорил! - и голос, обладатель которого положил жизнь на развитие вандемарских технологий, звучит, всё ещё звучит в качестве механического голоса компьютера, главенствующего над всем Вандемаром. - Нет, с тобой нельзя иметь дел, Алиса Стаадаст, ты превращаешь всё в…

- Перестань!

- Повинуюсь, мой дорогой правитель…

- Я же сказал — перестань!

   А занавесь всё колышется на ветру.

- ...и когда ты покинешь меня, чтобы вернуться вновь, ты переживёшь ещё сотни смертей. Но эта сила внутри тебя не угаснет.

   Ветер свистел в ушах, а ущелье, по которому неслась Алиса на чужом скакуне, казалось, вот-вот оборвётся, позволив ей вырваться на свободу.

- Потому, что ты — проводник. Там, где я или любой другой…

   Голос Магдайла сменился эхом других голосов. И среди них женский, резкий, как удар по голове:

- Спаси ту, квэсалис, что дева… Что рядом с тобой… Спаси… Оживи… Я прошу!


Глава XXVII
“Великий секрет правителя орсов”

   Алиса остановила коня как раз вовремя — неожиданный обрыв мог бы прекратить эту прогулку — и это замешательство было как раз кстати, владелец лошади успел догнать воровку. Впрочем, радоваться было рано. Голос, ворвавшийся из неоткуда, привёл Алису в настоящий ступор. Это не было похоже на прочие её ведения, этот голос… Он звучал как будто из её собственного прошлого. Но как такое возможно?
   
- Да, этого я не мог предвидеть. Тебе очень повезло, Алиса, что ты являешься неприкосновенным гонцом, иначе бы…

   Гул, откуда-то из гор, заглушил голос орса.

- Дело дрянь, - пробормотал он едва слышно. - Эй ты, тебе нужно надеть шлем… Давай-ка я…

   Страшный шум обрушился с неба, как чудище, сорвавшееся с вершины горы. Огромное, грузное, тяжёлое и колючее — дракон, настоящий дракон!

- Пригнись! - Алиса совершила опасный трюк, сама того не желая, она спрыгнула с лошади, и рывок её позволил ей очутиться рядом с ханшаротом. - Вот зачем вам эти доспехи…

   Ударная волна сбила всадника с лошади, и Алиса, случайным образом зацепившаяся за него, отлетела вместе с ним в сторону.

   Крик лошадей прорезался сквозь шум острым воем. Стало тяжело дышать — дыхание чудища раскалило воздух до предела. Воин орсов, Артэниор, был зажат меж камней. Обессиленный, обездвиженный, живой ли, или быть может… Он напоминал Саируса, звериные глаза которого, обезумевшие от страха, смотрели на Алису с надеждой или, быть может…

- Не бывать тому! - раздалось в ушах новой волной шума. - Ибо я — рыцарь, что сразит тебя, Изэнтуа…

   Вспышка.

   Такая же, как в тот день в МИИЧО.

   Такая же, как когда погиб Голиаф.

   Такая же, но иная.

   Дракон на мгновение ослеп, что позволило Алисе быстро осмотреться. Им, ей и орсу, очень даже повезло — от удара по скале и небольшого обвала, в который попал Артэниор, в горе раскрылась небольшая пещерка. Узкая, но достаточно широкая, чтобы в неё можно было пролезть.

   Трещина, что терзает гору.
   Иль тот, чьё имя назовут…

   Алиса дотронулась до плеча орса и, хоть в ней не могло быть сил поднять его, она схватилась за него и потащила.

   И имя будет то погибелью
   Для тех, что предал врагу град сий…

- И сколько у меня будет времени? - тренировочный модуль рассчитывал любые вероятности за мгновения.

- Три секунды.

- И всё? А каковы шансы…

- В том случае, если вандемарец в пике пожелает напасть на вас у вас будет три секунды, чтобы спастись.

- Но…

- Лишь в том случае, когда он будет стоять на расстоянии трёх метров от вас.

- ...это же почти невозможно!

- Вероятность существует.

   И Алиса бежала. Раз за разом проигрывала, тренировалась, снова проигрывала… Все другие шаблонные военные тренировки вандемарцев она знала назубок, если бы ей нужно было, она бы сдала экзамен по ним превосходно. Но спастись…

   Спастись она не могла.

   Могла лишь надеяться, что подобного не случится.

   Но Ламэр…

- К...Как тебе… - Артэниор тяжело дышал, судя по всему, он был ранен. - Как… Удалось… Э-это же…

- Иногда такое случается, - пробормотала Алиса невнятно. - Иногда есть возможность разбежаться до скорости света… Или обрести могучие руки… Но не всегда. Лишь иногда. Редко.

- Кто… ты… Почему… Что Эштафот…

- Они не знают об этом. Даже я не до конца понимаю, как это происходит. Как эти видения. Просто появляются и всё.

- Ви...Видения?

- Тебе нужно передохнуть.

- Нх…

   Алиса двигалась на ощупь. В этой пещерке было очень и очень темно. Свет, проникавший снаружи, растаял вместе с падением очередной каменной горной лавины. Алиса могла бы попытаться зажечь шар света. Но она не догадалась. Вместо этого она подползла к орсу. Из её рук полился мягкий, розоватый свет. Быстрые, яркие молнии тепла.

- Они записали меня на изучение этой… Розовой магии.

- Магии исцеления? Ты целительница?

- Нет. Я даже не прошла первое посвящение. Просто… Я как губка, которая всё впитывает, понимаешь. И иногда, очень редко, я могу…

- Повторить то, что другие не смогли. Что я не смог, Алисар. Потому, что ты — проводник. Там, где я или любой другой сломается, ты, будто сосуд… Да! Сосуд! Набираешь в себя воду, и потом можешь фонтаном превратить её в…

- Больно…

- Я знаю. Ты сильно ударился.

- Очень жжёт…

   Розовые огоньки начали потухать.

- Ах… - орс с трудом сделал глубокий вдох. - Как же так… Если бы ты не уехала без шлема…

- Дракон бы не прилетел, да?

- Нет… Не… Ай… Нет.

- Значит, это случилось бы в любом случае, верно?

- Может быть…

- Твой шлем сломался, давай я его сниму.

- Не стоит, я сам.

   Худые руки Артэниора случайно коснулись руки Алисы. Алиса сразу отстранилась назад.

- Точно! Я же могу… Так… Я могу зажечь нам свет!

   Разведя ладони в стороны, Алиса начала медленно сводить их вместе, и между ними возникла голубосиняя, пылающая сфера. Она повисла в воздухе, освещая узкий горный проём холодным светом.

   Шлем с грохотом рухнул на камни, развалившись надвое.

- А почему вы все… - хотела было спросить Алиса, но замерла.

   Он был не таким, как его описывали эштафотцы.

   Орс или орк, тот монстр, которого они рисовали, оказался совершенно иным.

- Почему что? -  у Артэниора было вытянутое, светло-серое лицо, покрытое тёмненькими пятнышками, большие, суженные глаза, один голубой, другой бирюзово-зеленоватый. Он выглядел как статуя, обездвиженный и мрачный, но при этом такой… Красивый?

- Почему вы носите шлемы, от драконов они ведь не защищают…?

   Брови Артэниора, две нити волн посреди спокойного моря лба, приподнялись.

- Зачем же ты носишь одежду, если от дракона она не защищает?

- Чтобы не замёрзнуть.

   Орс ухмыльнулся.

- Что же, твой ответ имеет смысл…

- Ты не ответил на мой вопрос.

- Они не видят нас, если не слышат дыхания.

- У них такой хороший слух?

- Был бы хороший, эта хитрость не работала бы.

- Так в чём же дело?

   Алиса начинала чувствовать лёгкое недомогание — вероятно, произошедшее не пошло ей на пользу.

- Тайна остаётся тайной ровно до тех пор…

- Не хочешь говорить — так и сказал бы. А теперь вставай, нам надо как-то выбираться отсюда.

   Артэниор издал недовольный звук, напоминавший вздох и аханье одновременно.

   Чем дальше ступала Алиса, тем шире становилось пространство вокруг неё. Свет шара с трудом пробивался сквозь тьму, и она с трудом могла определить расстояние до камней, окружавших её. Тихо, не спеша, следом за ней плёлся могучий солдат, невероятная слабость которого выяснилась довольно скоро. У каждого доспеха есть пластина, расположенная между нижними рёбрами и тазом, она защищает бойца от сильных и смертоносных ударов. Плотная, несгибаемая, недвижимая. В броне ханшартона она отсутствовала — из-за ранения перенесённого в детстве, он не мог носить ничего узкого или сжимающего его торс. Уязвимость. Тайна. Такая, которая может много поменять.

   Монотонность шагов, духота молчания — всё это усыпляло Алису. Она шла за светом, а свет вёл её на поверхность. По-крайней мере, она чувствовала, что это должно быть так. Но на реальность начинала накладываться картинка. Смазанная, глухая. Очередное видение. И оно становилось всё ярче, пока не заполонило всё, даже свет, который продолжал вести Алису на волю.

   Несколько раз она задумывалась над тем, что происходит с ней, когда реальность исчезает. Она точно знала — и Хелен была тому свидетельницей — она продолжает жить, говорить, действовать так, словно ничего не происходит. И она даже чувствовала это сама. Алиса знала, что делает, даже если перед глазами творилось чёрт-те что. Лишь изредка она становилась столбом и смотрела в пустоту, куда-то за, куда-то вне этого измерения. Это был не тот случай.

   ...Юный орс, за которым следовала Алиса в своём видении, был невероятно красив. Его лицо светилось от блеска, глаза напоминали бескрайние моря, а голос звенел звонче крика соловья. Ха'арон Шэсхаит Имиох рос сиротой. Он потерял родителей ещё до Рантийской войны, во время которой встал на защиту Орисинума.

   Его детское лицо повзрослело мгновенно, когда пришла весть о войне. Случайно Шэсхаит услышал о том, что правящий ахатэр сбежал из страны, бросив свой народ в самой тяжёлый момент, а сшахэс, великий, мудрейший совет, который всегда избирал нового правителя, планирует сдать страну жёлтым эльфам Рантии. Если бы орс был человеком, его возраст составлял всего лишь тринадцать лет! Однако, несмотря на юный возраст, он оказался мужественнее многих. Очень быстро, даже не думая, он ворвался в круг мудрецов и предложил свою кандидатуру.

   Он соврал, и ложь его сыграла поворотную роль в его судьбе.

- Как вас зовут? - спросили орса мудрецы.

- Меня зовут Ха'арон Ихарис.

   Самое распространённое из имён, самая распространённая из фамилий — проверить был ли он рождён, тем более в военное время, было невозможно! Вместо 320 лун, которые составляли его возраст, Ха'арон произнёс другую цифру — 850. Достаточный возраст для того, чтобы избираться… Но недостаточный для того, чтобы воевать. Поэтому, когда его кандидатуру, единственную, приняли, и Ихарис оказался в военной палатке, где вёлся учёт воинов, он назвал другую цифру — 1520. И ему поверили. Впрочем, это было трудно. Скорее, невозможно и неправильно, но во времена безумия и войн народ верит в любую бессмыслицу, любую неправду…

   …Алиса споткнулась, и холодная рука крепко впилась в правое плечо.

- Куда ты смотришь!? - раздался громкий голос. - Я не желаю видеть твоей смерти!

- Не кричи, - произнесла Алиса, делая шаг назад. Перед ней была пропасть, бесконечная и тёмная. - Случится обвал, и ты больше ничего никогда не увидишь.

- Как же ты… Да что думали эштафотцы, посылая тебя к нам!?

- Я не знаю.

   Артэниор пробормотал что-то невнятное, Алиса предположила, что это было какое-то местное ругательство.

- Ты ведь несёшь свиток, верно?

   Орс сменил гнев на милость, интерес, родившийся внутри него, был сильнее злости.

- Да, - Стардаст дотронулась рукой до левого бедра, там, закреплённый на поясе, должен был висеть свиток. Но его там не оказалось.

- И где же он? - голос воина зазвучал с непривычной неуверенностью.

- Там же, где и твой шлем, - печально ухмыльнулась Алиса.

- Но ты ведь помнишь, что было в свитке?

- Конечно.

- Значит, от тебя ещё есть толк.

   Артэниор выглядел так, словно при любом лишнем движении чужеземки он был готов уничтожить её одним ударом своего оружия.

- Возможно, - девушка кивнула. - Может быть, так.

- Нам нужно спуститься. Там пещера, которая кажется мне знакомой…

- Ты про то, что находится за пропастью?

   Пропасть отделяла проход, через который вышли путники, и большую ровную поверхность пещеры, разделённую на множество частей громадными скалами, напоминавшими колонны.

- Да.

- Значит, нам нужно идти туда.

- Как ты собираешься это сделать? Спускаться по этому… Здесь даже не за что зацепиться!

   Алиса кивала, хотя уже не слушала, не слышала своего спутника. Она почти незаметно двигала левой рукой, чертила кистью круг…

   ...Аса'хааш. Её звали Аса'хааш. Имя, которое не значит ничего — такие имена носят многие, такие имена называют тогда, когда обманывают или хотят скрыться. Но она не врала.

   Невероятно красивая. Красивее него самого, она была выше и старше него очень на много. Чёрная, ночная кожа, пятнами по которой расходился серебристый блеск — синие, синие как ночь глаза… Для других она была чудовищем, но Ихарис считал её красавицей. Среди боёв, среди смерти, нашлось в их молодых сердцах место для жара любви. Путница вступила с юношей в страстный танец любви, оставив юного почти ахатэра с ребёнком.

   «Как странно! - часто думала Алиса, - А ведь строение многих других иных и пришельцев так не похоже на людское. Если бы лондонцу показали орса или вандемарца, он не поверил бы или сошёл с ума...» Почему-то у одних из самых сильных созданий в ходе эволюции и в целом по ходу истории развития общества случались интереснейшие отклонения. Женский пол становился… Словно отдельным. Мужской организм был выносливее и создавал потомство. И всё это создавало совершенно иную культуру отношений, семьи, любви… Нечёткую и непонятную человеку. Отдалённую от того, что знала Алиса.

   Большое безымянное паукообразное, которое было врачом, заподозрило ошибку в возрасте ахатэра в тот день, когда до этого здоровый правитель свалился с неизвестной болезнью. Простое половое созревание, смешанное с ранним, излишне взрослым опытом, выбило воина из колеи. Но это не стало моментом открытия — момент открытия истины случился уже после войны, после новости о гибели неизвестной дамы, о которой так тревожился Ихарис, после рождения мальчика. Этот иной, подобных ему Алиса ещё не встречала, увидел изменения в поведении до этого момента средне-спокойного правителя. Слишком истеричное, слишком сбивчивое и даже сумасшедшее поведение было похоже на обыкновенный переходный возраст. Неизвестный врач единственный знал тайну правителя орсов и хранил её…

- Что ты делаешь!? - Артэниор не мог больше терпеть странности чужеземного гонца, он уже готовился обнажить клинок, как вдруг из рук Алисы в воздух поднялись синие частицы. - Это… Это же…

   Во снах Алиса видела слишком много — многому училась, многое понимала, но была уверена, что способна на это лишь потому, что является «идеальным сосудом». Таким сосудом, в который кто-то что-то наливает нарочно. Сам сосуд, то есть Алиса, бесполезен. Тем не менее, из её рук в воздух поднималась великая магия.

   Система меленот или датеор магический — это магическая система, изобретённая много лет назад в Хэнлоте. В городе, в котором во снах Алиса успела побывать несколько раз. Она пряталась от стражи и от великих магов, она говорила с русалками и драконами, она даже несколько раз умудрялась украсть скакуна самого Лорда Магдайла… И в один из разов, когда  она маскировалась, когда использовала магию… Может ли сосуд колдовать по собственному желанию? В тот раз она повстречала автора магической системы, считавшейся вантарцами универсальной. Мелен Датиус увидел её на рынке, когда она пыталась слиться с толпой, но случайно попалась на глаза стражнику. Тот подошёл к ней, чтобы за шиворот вытащить её из города, но Алиса, пользуясь вандемарскими боевыми навыками, полученными случайно, дала ему отпор. Это привело Датиуса в восторг.

- Я не могу понять, что ты делаешь, мальчишка! Ты… Да у тебя талант!

- Господин Мелен, этот пацанёнок нарушает порядок, я должен сейчас же…

- Пойди вон отсюда, солдат!

- Талант, простите меня, Господин, но…

- Да! Талант! Ты гениально двигаешь круг, чертишь заклинание! Не хватает лишь небольшого наставления… Быть моим учеником!

- Господин, вы сошли с ума!

- Ну же, соглашайся, иначе этот вояка выдворит тебя туда, где разбойники снимут с тебя кожу!

- Он… Не говорит.

- А я не люблю болтать. Ну что-же… Кивни хотя бы, ради приличия, а? И я научу тебя великому колдовству, мальчик мой! Величайшему!

   Так Алиса случайно стала последним учеником гениального волшебника.

   И так, незаметно для орса, построила прозрачный, синий мост через пропасть. Одинаковые блоки сначала спускались вниз, а потом шли ровно, как лестница с несколькими пролётами.

- Ты… Да кто ты такая!? - Артэниор достал свой меч из ножен.

- Я? - девушка не дрогнула, увидев оружие. - Я просто… Смотрю. И мне кажется, что я уже всё увидела. Ты ведь сын ахатэра, верно?

   Воин замолчал. По прямому лицу пробежал лёгкий испуг.

- Значит и о том, что Юномори Легрендор пришла к нам, ты знаешь?

- Может быть…

   Стардаст замерла. Что-то начинало идти не так. Медленно, очень осторожно, она двигалась к своей магической лестнице, чтобы оказаться на более просторном кусочке камня и…

- Она - дочь главы верховного совета эльфов!

- Да-да…

- Она — моя мать!

   По спине побежали мурашки. Обман! Вот он — обман!

- Она… Она хочет всё тут поменять, ты слышишь? А тут внезапно появляешься ты — эштафотка…

- Я не эльф, если ты ещё не заметил.

- Да кто тебя знает! Ты колдуешь направо и налево!

- Я спасла тебя! Будь я твоим врагом, разве я бы пошла на это?

- Кто знает!? Отец, например, всё моё детство прятал меня в тюрьму, а когда я был смертельно ранен…

- Значит, ты его ненавидишь?

- Ненавижу! Я презираю его!

- И когда явилась эта эльфийка… Неужто ты хочешь…

- Переворот! Единственный способ спасти Орсиниум от таких, как ты!

   Неужели он был таким с самого начала? Вспыльчивым, безумным? Наверное, это думала не только Алиса, но и его отец. Отец, который был старше сына всего на 15 лет…

- Осторожнее! - Алиса почувствовала твёрдую землю под ногами, Артэниор же был близок к тому, чтобы полететь в пропасть, так бодро он мчался по ступенькам, всё ещё отставая от лже-гонца.

- Что ты такое!?

   Вопль эхом облетел пещеру. Вслед за вскриком последовала низкая вибрация. Лицо обезумевшего орса резко сменило своё выражение.

- ...чудище! Как я мог забыть… Ты завела меня в ловушку!

   Меч со свистом срезал часть Алисиных волос. Она уклонилась, но причёска её стала значительнее короче.

- Какой острый! - воскликнула она, сама того не желая.

- Сейчас мы оба с тобой поздороваемся с небесами! Как я сразу не понял, что ты — шпионка…

   Облегчение, которое наполнило сердце Стардаст при виде огромного подземного дракона, сменилось паникой. Сильный удар чудища снёс орса с ног. С грохотом он влетел в одну из скал, и каменная глыба начала обваливаться. «Если он умрёт, - думала Алиса, - Меня ждут большие неприятности. В том случае, если я уцелею, конечно.»

   Мысли и события сбивались в огромный снежный ком, несущийся вниз с высочайшей горы. Эверест, нет, что-то иное, было готово раздавить её одним точным ударом.

- Спаси её! О, куб!

- ...а что если она была похоронена с ним?

- Потому, что ты — проводник. Там, где я или любой другой сломается, ты, будто сосуд…

- ...этого никто всё равно не даст проверить.

- Как должна выглядеть твоя Страна Чудес?

- ...а что если?

   Алиса развела руки в стороны. Её наполняло чувство, такое же, как на том экзамене в МИИЧО. Ощущение, полное отчаяния и спокойствия одновременно. Она завела руки…

   Так умирал Голиаф. Дважды.

   Так погибал Саирус.

   Так Ребэкка Свон…

   Грохот, последовавший за вспышкой, два круга, начерченные в воздухе, наполненные неизвестными символами, и бездыханный орс, в лёгкие которого вновь начинал поступать кислород…

   Как же иногда хочется заснуть и не проснуться.

   Память исчезает, теряется и больше не возвращается.

   Но потом Алиса просыпается. И каждый раз обнаруживает себя где-то не там.

   Не в пещере.

   Не на Вандемаре.

   Не дома.

   Нет…

   Но где же?

   Вода. Много воды. Это порт! Это… Неужели это Эштафот?

   Разбившийся переводчик влил в её голову новую способность — теперь она слышала другие языки так чисто, так понятно, что даже сама начинала мочь говорить на них. И один из моряков произнёс это:

- Теперь, когда Орсы под советом, единственным сильным противником Вантаро является этот рыбий народ, финорла. Другие материки…

   Значит есть ещё и другие! Другие иные!

- ...они не представляют такой опасности.

- Говорят, у них очень щедрый принц, - добавил другой моряк. - Очень хорошенький… Такого обдурить… Ха-ха!

- Не будем об этом, братцы! Надо работать.

- Зачем?

- Как зачем — на что ты будешь пить сегодня вечером, а?

- Ха-ха! Да, я-то и позабыл, что денег нам больше не платят! Кого будем грабить в этот раз?

   Туман рассеивался, а вместе с ним рождались новые мысли.

   Среди грязного, омерзительного порта, вдруг возникли знакомые лица. Люциус выглядел обиженно-рассерженным, сопровождавшие его тоже выглядели не очень, однако, именно в этих лицах, в этих строгих, жестоких порой, лицах Алиса наконец-то, впервые за всю свою жизнь, увидела что-то родное.

   Грэбэлл лёгким движением подхватил её под руку и повёл прочь.

- Нам многое нужно обсудить, - произнёс он, и голоса в голове Алисы стали замолкать.

Часть 5
 «Под водой»

Глава XXVIII
“Разговоры обо всём и ни о чём”

- Это он сам сказал? - с недоверием уточнил Алан. - Какая гадость… Так подставить себя…

- Только ты у нас думаешь головой, - рассмеялся Мартин. - Все прочие… Они… Иные!

- Ах да, давайте поговорим ещё о том, как их мозг устроен не так, как у нас, - Морган недовольно одёрнула коллег. - Чушь! Просто среди них и среди нас есть предатели, а есть те, кто верен своей цели.

- Предатель не может быть верен? - Грэбэлл, молчавший где-то с полчаса, внезапно оживился.

- Верен? Нет. Он предал. Предал! Значит… Люциус, давай не будем философствовать! Не время… Нет…

   Алиса сидела и без особого интереса следовала за развитием диалога. Она рассказала свою часть истории и теперь просто ждала. Как ни странно, её не ждало наказание за подобную невнимательность. Она могла просто существовать.

- Знаете, что я хотел бы сказать вам, - глава Агентства стал серьёзней. - Мы оказались в крайне неприятной ситуации. Мы зажаты со всех сторон! Слишком много проблем, а решения я так и не придумал.

- Звучит плохо, - согласился Фрай. - Когда ты так говоришь, с таким лицом… Нет, всё даже хуже, чем кажется.

- И что же делать? Что прикажете делать, господин Агент? - Тэрри-Уильямс выглядела раздражённой, взвинченной. Её душу терзала мысль, которой она не решалась поделиться со всеми.

- Не знаю. В том-то и дело, что я… Обезоружен.

   Момент ожидания закончился — Люциус обратил своё внимание на Алису, и та, поддерживая его, кивнула.

- Ты всегда оказываешься права, - продолжил Грэбэлл. - Скажи и ты что-нибудь.

- Она уже сказала достаточно, - не унималась Морган.

- Это был лишь рассказ, но не то, что она думает. Алиса имеет право высказаться, как и все мы, - Алан удивлённо смотрел на Уильямс.

- Да знаю я!

- Тогда почему ты так…

- А если этот подонок опередит нас?

- Он уже опередил.

- Алан!

- Я всего лишь констатирую факты.

- Орсиниум теперь тоже ничего не стоит, как и эти суды… Чёртов Даркшейд! Почему ему всегда удаётся…

   Грэбэлл закурил.

- Откуда взяться спасению, если мы ничего не можем сделать сами? Нам нужен спаситель! А где его взять!? - Мартин разошёлся, чувствуя, как нарастает спор. - Либо нужно предложить что-то конкретное, либо не орать!

- Это ты орёшь! Ты единственный из нас орёшь! - Морган не выдержала и достала сигарету. - Если мы все начнём курить — станет тише.

- Я не курю, - отрезал Алан. - И Алиса тоже не курит.

- Зато я — курю, - кивнул Фрай и начал рыться в карманах.

   Дым заполнил кабинет Агентства очень быстро, и Алиса встала, чтобы открыть окно. Она подошла к нему, осторожно, словно оно представляло большую опасность, и выглянула на улицу.

- Ты говорил о спасителе, Алан? - произнесла она неспешно.

- Это был не я, - Дикенсон привстал. - А что такое?

- Нет, не сейчас, - Стардаст покачала головой. - Когда-то… В Орсин… Нет, до этого. До Эштафота. Мартин только повторил твои слова.

- Это была неточная цитата, - ухмыльнулся Фрай.

- Может быть… А что такое? - Алан подошёл к окну, отчего-то он разнервничался.

- Ты уже ничего не увидишь, - Алиса взглянула на агента с особым интересом. - Помнишь, ты сказал что-то… Про Даркшейда и…

- Лучше бы кто-нибудь из Даркшейдов пришёл бы и… - начал было Майкл.

- Да-да, - перебил его Дикенсон. - Вот если бы… А что? Кто-то явился к нам в гости?

   Люциус и Морган переглянулись.

- Можно и так сказать… Интересно, что его привело сюда… - Алиса улыбнулась. - Винсент Либэот никогда не появляется просто так. Он сам говорил мне это.

- Уверена?

- Почти.

Глава XXIX
“Тайна Винсента Либэота”

   Он выглядел ровно так же, как и всегда. Весьма галантен, как для представителя семейства Даркшейдов, весьма холоден, весьма серьёзен и даже немного раздражён. Уставший вид Либэота, без стука вошедшего в дверь, взбодрил Грэбэлла, и тот даже затушил сигарету.

- Добро пожа… Добрый вечер! - Люциус почти сразу сбился с мысли, потому что почти сразу Винсент достал из кармана небольшой кристалл. Такие обычно используют в судебных делах, потому что магические объекты очень точно собирают информацию, их почти нельзя обмануть. Почти.

- Что это? - Морган восприняла гостя в штыки.

- Это — для достоверности, - ответил Либэот. - Я не представился…

- Мы все прекрасно знаем, кто вы такой, - улыбнулся Мартин. - Хотите, дам вам сигарету? У нас на самом деле есть три вида сигарет на выбор. Или вы не курите?

   Винсент проигнорировал Фрая, отчего тот страшно обиделся.

- Как хотите! Я предлагать во второй раз не буду.

   Он встал и отошёл к окну, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего, растолкав Алису и Алана.

- Зачем же вы пришли к нам? - глава Агентства взял себя в руки.

- Мне нужно поговорить с двумя из вас, но только с ними. Других я попрошу уйти, - высокомерие, свойственное всем иным, так и сочилось из Либэота, чем вызывало негодование.

- Так взяли бы и пришли утром, например, или ещё как-нибудь, - Морган крутила сигарету в руках. - Вы могли явиться когда угодно. Однако, вы пришли сейчас. И как вы выбирали кабинет? Просто так шли, чтобы прийти в случайное место? Но вы ведь точно знали, куда шли.

- Мне сказали. Внизу.

- Не правда, внизу никого нет.

- В любом случае…

- Ах, эта уверенность в себе! Думаете, мы вам подчинимся? Отдадим вам двоих… Кстати, одна из них точно Алиса! Алису и… И вы думаете, что мы так просто вас послушаем и сделаем то, что вы скажете?

- Именно так.

   В глазах Либэота сверкнул огонёк. Плохой, неуверенный в себе, потухающий огонёк надежды.

- Я думаю, мы могли бы сделать это, - голос Алисы стал холоднее Винсента Либэота. - Но лишь в том случае, если это имело бы смысл для нас.

- Алиса! - Морган одёрнула её. - Что ты такое…

- Предложение мы готовы выслушать, - согласился с Алисой Грэбэлл. - Так зачем вы…

- Хочу предоставить некоторые доказательства в вашу пользу.

- Дикость какая! Это ловушка! - Майкл отпрянул от окна.

- Никак нет, уважаемый.

- Никак да!

- Никогда мы вам не поверим! - вторила Фраю Уильямс.

- Кто вам нужен? - голос Стардаст прерывал любой разговор — так страшен он был, так сильно он не был похож на неё.

- Вы и Алан.

- С нами будет Люциус. Вас это устроит?

   Либэот помолчал. Все затаили дыхание и с интересом смотрели на Алису. «Как они ранили эту бедную девочку… - думал Люциус. - Она никогда бы не стала такой, если бы они не вторглись в её жизнь…» Он тоже никогда не стал бы таким, впрочем, это было не так важно сейчас. Все ждали ответа. И Винсент ответил.

   Молча, он кивнул, а затем сел на один из свободных стульев, послушно ожидая исполнения всех условий случайно сложившегося договора.

- Скотина, - пробормотала Морган, проходя мимо иного. Она направлялась к выходу, хотя мгновения назад собиралась остаться.

   Мартин не стал ничего говорить. Потушив сигарету, он мрачно двинулся к двери, а затем остановился.

- Знаете, - начал он, но взгляд Грэбэлла прервал его речь немым упрёком. - Ладно… Удачной ночи! Возвращайтесь живыми.

   Алан ухмыльнулся. Его строгое лицо приняло игривый вид. Очень болезненно игривый.

- И что теперь? Какие доказательства вы хотели предоставить? - спросил он, подходя к столу.

- Присядьте, прошу, - Винсент положил кристалл перед собой. - Это будет долгий разговор.

   ...В детстве всё казалось совсем другим, и маленькому Винсенту всё было ни по чём. У него был самый лучший в мире отец и самые лучшие в мире сёстры.

- У вас были младшие сёстры, мистер Либэот? - удивился Грэбэлл.

- Старшие. У меня было две старших сестры. Я упоминал это при ней, - пробормотал Винсент, покосившись на Алису.

   ...Дочери великолепной Анабайл, были близнецами, такими же тёмноволосыми, как и Винсент Даркшейд. Одна из девочек, была строга во всём — в манерах, жестах и одежде. Её волосы были прямы и объёмны. Её имя же звучало так — Савиль. Sav – сокращение от savaler, солнечный свет на рассвете дня. Внутри она была мягче самого мягкого шёлка, нежна и ранима. Другая же — полная её противоположность. Всегда мила, всегда воздушна — внешне она была как облачко, спустившееся с небес, или фея, притворившаяся ребёнком. Её кудряшки напоминали волнистые локоны отца. Имя её — Жофэль, происходило от сокращения jof. Это сокращённое слово jofalor, означавшее «лучи затухающего солнца на закате», девочка часто произносила и напевала. Она была строже отца, резче ножа, твёрже скалы, но внешне это было совсем незаметно.

   Два счастья Винсента Даркшейда, как сам он называл своих дочерей, радовали своих родителей каждый день. Обе были умны и красивы, обе находили общий язык со всеми гостями, входившими в семейный дом. Их ждало многообещающее будущее.

   Но у их матери была тайная мечта. И мечта эта была почти неисполнима.

- Значит, ваша мать была предупреждена о том, что скорее всего её здоровье не выдержит удара очередной беременности? - Алан крутил в руках ручку, которую вместе с записной книжкой дала ему Алиса. - Но у неё было только двое детей, близнецы. Что-то тут не сходится.

- Моя мать была отважной женщиной, - Винсент то каменел, как статуя, то растекался в бессмысленных подробностях. - Она всегда мечтала о сыне. Она много раз пыталась. И отец сначала был на её стороне. Однажды вечером…

   ...После череды смертей нерождённых, недоношенных до срока детей, Анабайл всё ещё не была готова смериться. Она плакала о каждом из них до конца своей жизни, о каждом вспоминала, но не могла отпустить свою безумную мечту. Она обратилась к волшебнику, одному из тех, кто занимался запрещённой, телесной магией. И тот позволил ей исполнить сокровенное желание.

- …и эта ночь, этот вечер всё поменял. Отец был осторожен, всячески оберегая её. Он мало говорил, мало двигался, он будто замер, - Либэот выглядел так, словно много времени репетировал свой рассказ. - И так я появился на свет. В тихом, невесёлом доме… Который ранее был куда более весел.

- Вы не говорили о сёстрах, - заметил Грэбэлл. - Что они думали о вашем появлении?

- Они были счастливы. Все были счастливы. А потом мадам Анабайл… Моя мать… - голос иного задрожал. Впервые так искренне задрожал. - Она умерла.

   ...Маленькому Винсенту не было и года, когда это случилось. Единственное воспоминание, которое осталось о матери — её короткие волосы, её длинные пальцы, и тёплое одеяло, разделявшее его и её тела.

- Отец тяжело пережил утрату. Он стал мрачен… Вы видели его, правда ведь? - Винсент оглядел агентов.

- Значит, он всегда был таким? - возникла Алиса. Её голос сбивал всех с мысли, хотя появлялся он крайне редко. Она предпочитала слушать, а не говорить, когда имела такую возможность. - И только её существование ограждало его от этого состояния.

- Быть может так. Быть может…

- А потом возникла мать Эльвентиуса? - перебил иного Алан. - И всё стало хуже?

- Не мать. Всё обстоит куда сложнее. Не спешите. Прошу вас…

   ...Савиль и Жофэль стали центром семьи, державшим её от распада. Их младший брат был их Солнцем, а отец их Луной. Они проводили всё время вместе — мальчик, две юные леди и отец. Много путешествий ждало их — они посещали многие из стран Вантаро постоянно, видели Юрмилан, на котором располагается сейчас Эштафот, и Нэраондар, восточный материк давший когда-то измерению Вандланэс мать Магдайла, даже Азапургенд, самый северный материк этого полушария был в их власти. Семья Либэот и отец Винсент, носивший свою другую фамилию, побывали и в других, более отдалённых местах. Рания, Шыагда, Баион, остров Миангуду… Разве что глубины Финорла были недоступны им — рыбий народ всегда был крайне закрыт от иных, то и дело пытавшихся разграбить и уничтожить их города, забрав с собой парочку-другую красивых русалок.

- Это было хорошее время, - лицо Винсента просветлело. - Это было очень хорошее время…

- Почему вы раньше не говорили нам о существовании других материков? Почему мы узнаём об этом только сейчас? - Алан негодовал.

- Вантаро — центральный материк.

- Судя по вашим словам, Вантаро чуть ли не самый маленький из больших…

- Но самый значительный.

- Вот как! А всё остальное, это что — страны третьего мира?

- Не совсем понимаю этого термина, но может быть, вы правы, Алан.

   ...Беда случилась внезапно — после очередного визита на Миангуду. Помимо прочего, Миангуду было уникальным местом, где случилось очередное пересечение измерения иных с миром людей. Первое было в районе Вантаро — с Европой. Второе на Миангуду — с Азией. И там, среди почти Японских пейзажей, Савиль повстречала сына местного правителя. Выходец из сурауров, он был красив, вежлив, весьма перспективен. Но после того визита — всё поменялось. Сын убил отца, сын вышел против матери, сын разделил их чудесный остров, этот райский край на две стороны. И страх сковал сердце Винсента Даркшейда. Его здоровье стало хуже — путешествия прекратились. Вновь дом стал полон гостей. И одним из них был эльф с Иллюра, что на Эмаронисе, материке в три раза превосходящего Вантаро по своей величине. Эмаронис скрывался в отдалении от Нэраондара. Однако, некоторые жители эльфийского континента нашли путь в дом Даркшейда.

- Если мне не изменяет память, - Грэбэлл аккуратно достал расписку, подписанную рукой и пером Эльвентиуса. - Эльфов в вашей семье не любят.

- Не любят, вы правы, - лицо Либэота исказилось. - Эта бумага…

- Была признана подделкой по воле вашего младшего братца, - кивнул Алан. - Как ему и это удалось провернуть? Я говорю «и это», потому что ему удивительно многое удаётся провернуть.

   Он закипал.

- Как же так?

- В моём доме и правда не жалуют эльфов. И я готов подтвердить — мой брат в пылу азарта собирался отдать жизни двоих из них Алисе. Мисс Стардаст, если быть точнее.

- Так вы признаёте это?

- Я признаю это, и не только это, но и то, что отношение к Алисе в моём… В доме моего брата было не… Было чудовищным.

   Люциус поражённо развёл руками, а затем суетливо зажёг сигарету.

- Очередная уловка, - Алан остыл и вновь стал похож на самого себя. - Это заявление, как и любые другие доказательства суд отвергнет.

- Нет, - Либэот заскучал. - Мы сбились с пути. Я хотел бы продолжить свой рассказ.

- Продолжайте, - Стардаст сидела чуть поодаль, слегка в тени. Её лицо напоминало старинный портрет, жестоко смотрящий на проходимцев, тыкавших в него пальцем в музее. Она выглядела судьёй или королевой, позволяющей виновному произнести одно-другое лишнее слово.

   ...Имя эльфа, посетившего дом семьи Либэот и отца Винсента, названо не было. Каждый называл его как-то по своему, и юный мальчишка Ви, как звали его сёстры, не мог запомнить и одного из этих имён. Но что он помнил точно — так это то, как обе сестры были увлечены этим авантюристом. Он рассказывал абсурдные истории, смеялся, играл на музыкальных инструментах и пел. Его внешность была крайне привлекательна. Но он был не Шут у трона Короля. Вернее, даже если он и был Шут, то точно не он вышел одураченным из этой игры. Дочери Либэот обожали его. Вместе с Савиль, ещё слегка тосковавшей о своём возлюбленном с Миангуду, он писал стихи, целые поэмы. Вместе с Жофэль рисовал и проводил часы в саду семейного, летнего особняка.

   Алиса слушала Либэота, его монотонный голос начинал исчезать, а взамен ему вступало в рассказ видение.

- А что будет, когда окончится лето? - спросила Жофэль твёрдым голосом, она и правда была прекрасной девушкой. - Ты уйдёшь, jofalor? Ты покинешь меня, leramen?

- Я буду с тобой всегда, о Жофэль! Я буду всегда…

   Две тени, сидевшие возле пруда, среди цветов, дрогнули. Тёплый ветер заставил всё вокруг задрожать. Алисе стало до ужаса холодно.

- Но лишь если ты сделаешь… Это…

- И что же он попросил? - нетерпеливо спросил Грэбэлл. У него кончились сигареты, а попросить ещё было не у кого, и его терпение так же иссякало.

- Он попросил мою сестру… Убить её сестру… И он дал ей нож.

   Молчание вернулось в комнату, наполнив её до потолка.

- И она сделала это, - утвердительно произнесла Алиса. - Она убила свою родную сестру.

- Так и было. Она ранила её, насколько мне известно, а потом забралась на крышу и…

   Жофэль держала на руках свою милую Савиль, она прижимала каменеющее тело к себе, желая согреть его, но только кровь перетекала с одной ночной рубашки на другую. Пути назад не было. Как и не было пути вперёд. Горячие слёзы не могли растопить лёд смерти, как горечь крови на ноже не могла унять жжение совести. Сожаление. Сомнение. И решение. Жофэль опустила сестру на пол, закрыв её глаза. У неё были такие красивые глаза — с длинными ресницами. И вот они закрылись, уже навсегда. Сестра… Её отражение… Такая же, как и она. Легко ли убить сестру? Легко ли решиться на это бессмысленное кровопролитие? Тот кто любил Савиль решился. И кровь не отмоется с его рук. Как и кровь на руках Жофэль, она уже начала застывать. Что же было потом? Холод ночи, холод страха, а затем и холод смерти. Жофэль распахнула свои объятья и ступила в пустоту.

   Она летела.

   Она держала руки так широко, как только могла.

   Невзлетевшая птица бэрдэмаж, не сын Талиостро, но магистр Вандер Череглед.

   Не император, а предатель, отдавший Вандемар на растерзание — Элнер или Элнэр, у такого как он всегда много имён.

   И Саирус, Сайрус, Сайрос...

   Он, расправив руки, закричал…

-  ...винтэглау должно хватить на некоторое время, а потом мы выдвинемся на восток, - он сам был химерой, такой же химерой, какой был Ламэр. Но он был куда умнее его. Он был плотнее и увереннее в себе. У него были золотые волосы. У него были угрюмые глаза. У него были твёрдые и тёплые руки. Он умел улыбаться.

- Так точно, - их было несколько в отряде, приближённом к командиру. Алиса помнила их лица, но не могла запомнить имён. Она помнила каждого, но не помнила ничего конкретного.

- А слушай, Алиса, а расскажи что-нибудь ещё. Ты же путешествуешь во времени!

- Да-да! Расскажи!

- Что ты видишь про меня, например, расскажи!

   Первая встреча с ним была внезапной — Алиса провалилась в сон, а затем обнаружила себя рядом с ним в пещере. Он вынул своё оружие — дубинку, искрившуюся на конце. Алиса засияла, как тогда в МИИЧО. Как тогда, в день, когда Магдайл вошёл в Эмеледайн, и она спела Эмеледайнскую последнюю песню… Или это был другой город?

   Он был резок, слегка чрезмерно самоуверен, но он всегда был рядом, когда что-то случалось. Он всегда был начеку, он всегда был рад помочь ей.

- Любовь к тебе довела меня до гибели. Как я этому рад, - сказал он тогда после очередного разговора о будущем. - Значит, завтра?

- Значит, завтра. Я не знаю, как это случилось. Никто не знает.

- И знаешь, вандемарец может скрыть всё, что угодно, если ему это потребуется. Помнишь, ты спрашивала об этом… Как его звали?

- О Ламэре?

- Да, о Ламэре. О его болезни. О их общей болезни…

- Конечно, я помню…

- Хмф… Знаешь, я тоже много чего скрываю.

- Каждый скрывает ровно столько, сколько способен скрыть.

- Вот как.

- Да…

- И ты ведь уйдёшь, как и раньше?

- М?

- Ты всегда ведь уходила.

- Каждый раз.

- И в этот тоже?

   Алиса тяжело вздохнула.

- Ты будешь скучать по мне? Хотя бы чуть-чуть. Будешь ли помнить о моей смерти?

- Я помню. Даже сейчас.

   Наверное, Алиса зря рассказала им о том, что смерть их героя запланирована на завтрашний вечер. Просто переговоры — и такой результат. Они не поверили ей. Нет, никто ей не верил. И только Дактерит, именем которой называли всех врачей после неё, борясь с вандемарской чумой, вспомнила о ней. Её лицо наполнилось слезами, но их не было видно под тем снаряжением, что было на ней.

   И каждый раз слёзы наступают тогда, когда становится слишком поздно.

- И после этого… - Алан был уверен, что разговор медленно течёт к личности Эльвентиуса Даркшейда. - Эльвентиус…

- Отец был не похож на себя. Я тоже стал непохож на себя. Я клялся, что не буду таким. Но я обманул моих сестёр… - Либэот скорбно вздохнул. - Я встретил девушку здесь, на Земле. Я много встречал таких… Я думаю, вы слышали о Мариин Лабэже. По теории моего брата — она мать Алисы.

   Люциус поперхнулся.

- Вернее, вариантов несколько. Но это один из них. Тот, в который сама Мари верит. И Эльвентиус пытается вплести меня, дабы его история звучала убедительна. Я не считаю это… Правильным. Ведь всё же у меня бы… Есть ребёнок здесь, на Земле… - иной отходил от темы на максимально безопасное для себя расстояние.

- И это не Алиса? - Грэбэлл выходил из себя.

- И Алиса это отдельный разговор. Я знаю, что скорее всего была совершена ошибка, по которой Алиса попала в приёмную семью. У неё был живой… Родственник. Манипуляции иных часто вызывают такие… Как сказать…

   Лицо Алана побагровело.

- И зачем вы пришли сюда? - спросил он ещё раз. Он много раз спрашивал это, много раз получал ответ, но ни один из них не устраивал его.

- Заявить о том, что я не отец Алисы, конечно же. Что я чужой ей.

- Испортить планы брата решили, да?

   Дикенсон опрокинул себя на спинку стула.

- Какая… Вы гадость! - пробурчал он. - У тебя есть сигарета, Люциус?

- Кончились.

- Досадно…

   Алиса привстала, чем привлекла внимание споривших.

- Вы должны сдать кровь, заполнить анкету и дать своё согласие, - сказала она механически чётко.

- Да, конечно… - Либэот закивал.

- Ты что-то поняла, чего мы не поняли? - уточнил Алан, хлопая ресницами.

- И ты тоже, - Стардаст быстро распределяла документы, ей оставалось лишь достать нужный аппарат. - Ты ведь и есть… Тот самый ребёнок.

   Алан стал белее бумаги, которую Алиса всучила ему.

- Как ты это поняла? С чего вдруг…

- Так и есть, Алан.

- Замолчите, Либэот! Алиса!?

- Я думаю, это не то, чего мы ожидали. И нам нужно как можно скорее расправиться с этим. Скоро и Даркшейд будет здесь.

- Али…

- Посмотри на него — ни грамма раскаяния. Он просто хотел перенести свою ответственность на другого. А внешне вы, правда, чем-то похожи.

- Но…

- Нам нужно спешить.

 Глава XXX
“Глубины Финорла”

   Те чувства, что Алиса испытывала, те видения, что шли для неё бесконечной кинолентой событий, научили, нет, заставили её прислушиваться к себе. Как только она поняла, что Винсент слишком хорошо рассказывает свою историю, то есть не первый раз, она заподозрила другое — первым слушателем мог быть его родной брат. На самом деле, это было не первое и не последнее её подозрение, но ей приходилось думать так быстро, что ни одно из других не сохранилось.

   Алан быстро отправил свою кровь в аппаратик, напоминавший пробирку из металла с причудливым узором на ней. Ещё быстрее было найдено подтверждение Алисиному подозрению. Дикенсон с отвращением смотрел на новоиспечённого отца, а Грэбэлл смог добыть сигареты у Морган, которая вместе с Мартином ворвалась в кабинет при первой же возможности.

- Так вы подслушивали! - возмутился Либэот.

- Об этом уговора не было! - кричал ему в ответ Фрай.

   Начиналась суматоха. Настоящая, опасная суматоха. И куда быстрее, чем до этого Алисе удалось уговорить Алана, предупредить Грэбэлла и, как всегда она это делала, ступить в разрезавший реальность золотистый свет.

   Правда, в этот раз, она была не одна.

   ...Алан вглядывался в ночное море, истерически смеясь.

- Так вот что, сестрёнка, мы ведь теперь родственники, верно? Как ты… Ты как наш «дядечка» Дяуршейд, верно? Ха-ха-ха… Что за фокусы с исчезновением? Мы что, в цирке? Где мы? Что это за берег?

- Тебе нужно успокоиться. А то, что случилось — просто очередная петля. Вернее, трещина. Я это так называю. Лучше телепортации… Но чаще всего уносит куда-то в прошлое.

- Так мы ещё и в прошлом!? А как же эффект бабочки!?

- Сейчас мы в настоящем. Это чувствуется. И бабочек тут нет. Мы в Алуоне. Это на Баионе… Далеко-далеко от Вантаро.

- Откуда ты знаешь?

   Дикенсон снова принял своё обычное обличье.

- Нэстиандр сказал.

- К-кто?

- Это голос Судьбы, который иногда разговаривает со мной. Ещё иногда объявляется Эльфийский Бог Времени, но очень-очень редко. Он расползается по стенам в виде щупалец и глаз.

- Ужас какой… Как хорошо, что всё же, мы с тобой не родственники. Иначе меня ждала бы та же участь…

- Спасибо.

- Нет, правда… Это же кошмарно!

- Да… Пойдём, нам нужно поговорить с солдатами, пока они нас не прикончили.

- Солда… Ого!

   Несколько десятков теней смотрели, с угрозой, на Алису и Алана. Факелы и свет свечей из множества окон освещали кирпичную стену, днём имеющую цвет песка, а ночью тёмную, словно камень.

- Нам стоит идти и представится, - произнесла Алиса. - Местные жители не так страшны, как кажутся на первый взгляд.

- Кто вы!? - самый смелый из алионцев вышел вперёд. - Говорите, неизвестные!

- Мы из Агентства! - Дикенсон затараторил на эхлоу, этот язык всегда давался ему легче остальных, а сегодняшние события наконец-то объяснили почему. - Они ведь говорят на эхлоу?

- Всё может быть, - пробормотала Стардаст, задумчиво всматриваясь в темноту.

   Солдат, до этого вышедший вперёд, подобрался к незваным гостям совсем близко. Он вытянул руку с факелом на максимально возможное расстояние, чтобы разглядеть лица неизвестных.

- Надо же! - воскликнул он на своём языке. - А вы вовсе не похожи на чудищ!

- Вы ожидали увидеть чудищ? - удивился Алан. Он не говорил на языке Алиона, это был один из редчайших языков Вандланеса.

- Он спрашивает вас, - вмешалась Алиса, которая благодаря недавней случайности стала понимать все языки. - Ожидали ли вы увидеть здесь чудищ, вместо обычных людей?

- Ха-ха-ха! Неет, нет! - алионец рассмеялся. - Нет! Просто думал, кто-то непорядочный посетил нас. Однако, вы, я вижу, достаточно приятны. У наших гостей есть имена? Отчего же вы не назвали их до приезда, мы могли бы куда лучше подготовиться…

- Понимаете ли…

   Алиса кратко объяснила причину, по которой они с Аланом внезапно оказались тут. Она была в меру строга, но достаточно вежлива, чтобы солдат, ничего не поняв из её речи, решил отвести её к местному правителю.

- Князь будет рад разобраться в вашем вопросе, уважаемая леди! - произнёс он. - Прошу вас и вашего спутника отправиться вслед за мной…

   Мрачный взгляд Алана бегал туда-сюда, пытаясь найти точку опоры, но не мог этого сделать.

- Так, что мы делаем?

- Мы идём за ним.

- Мы идём за ним, да? А потом?

- Да.

- А что потом?

- Идём.

- Нет, но что же мы будем делать потом?

- Ты всегда был так спокоен, почему же сейчас ты…

- Алиса! Не говори загадками!

- Извини, привычка.

- Это все иные так разговаривают?

- А ты сам не знаешь?

- Вот опять!

- Пойдем же! Он поведёт нас к князю, а тот…

- К Князю? Это об этом ты с ним договорилась!?

- Именно так.

- Безумие… Как ты…

- Не стой как столб!

- А вот теперь ты похожа на Морган…

- А ты на Мартина.

- Надеюсь, с ними ничего страшного не приключилось.

- Они справятся. Они же дома — на своей территории. Там действуют правила Агентства, и что бы не придумал самый хитрый иной… Люциус уже заранее узнает, как с этим обойтись.

   ...В чём Алиса была права, так это в том, что Люциус всегда мыслил заранее. Он обладал удивительной интуицией, и порою казалось, что всё, что случается с ним, он давно предусмотрел. Однако, не всё было так просто у него в голове.

   Как только в Агентство прибыли иные, Грэбэлл, несколько раз прокрутив в голове слова Алисы, случайно погрузился в воспоминания. Обычно эта доля туманных размышлений была отдана самой Алисе, но в этот раз Люциусу пришлось взять всё на себя.

   Ему вспомнилось то странное время, когда он был женат.

   Он познакомился с ней, когда ему было всего 17 лет. Он проживал тогда в интернате и усердно учился, ему нужно было много стараться, чтобы выбраться из той ситуации, в которую он попал. В 7 лет родители бросили его. Это был сложный момент, потому что, отчасти, они сделали добро ему, избавив его от себя и своих мучительных речей, но при этом умудрились оставить его чуть ли не на съедение детскому дому Чёрного Квартала. Пять лет, проведённых там, Люциус запомнил слишком хорошо. Ежедневно он молился всем возможным и невозможным богам и существам, чтобы они вырвали его из этого кромешного кошмара. И вот, когда ему было 12, его мечта осуществилась - Эльвентиус Даркшейд запретил любую связанную с сиротами деятельность, и Люциусу, пройдя долгий путь от мясобойни, на которой резали нэрлоков, до грязных полов квартальских таверн и баров, удалось вернуться в Лондон. Там он попал в интернат, в котором, однажды, повстречал Уила Старфилда. Тот нашкодили и родители поместили его туда на время для перевоспитания. Учёба давалась Люциусу нелегко. Он был человеком, совершенно потерянным во времени и пространстве. Ему приходилось учиться всему — языку, культуре, пониманию мира. Как это было невыносимо! Впрочем, всё было не так уж и плохо здесь, в родном Лондоне, до тех пор, пока не наступили 80-ые.

   Немного придя в себя, Люциус встретил её.

   Она звала себя Ребэкка Свон, хотя настоящее её имя было куда длиннее. Лифаон-Аринтио Февр Гебранион Анилопэр Хугэ Юст Ребэкка Свон Дэ Марио Арлиониум. Февр Арлиониум, хранительница куба Фротэрра, названного квэсалис. Жена Люциуса Грэбэлла, мать троих… Нет, кажется, всё куда сложнее, чем выглядит на первый взгляд. Стоит идти по порядку.

   Она звала себя Ребэкка Свон, хотя на самом деле родилась под одной из самых богатых и уважаемых фамилий Вантаро. Она училась вместе с Эльвентиусом Даркшейдом, и тот был тайно влюблён в неё, впрочем, длилось это недолго. Раскрытие чувств, ссоры, скандалы и роман, который то начинался, то угасал — вот что связывало этих двоих. Следом за ним, этим молодым и очень многообещающим молодым иным был нэрлок. Тот, кого Февр любила на самом деле. Тот, от кого Ребэкка рожала детей. Тёмный маг Энтариус, который не только имел проблемы с магическим советом, но и в целом был вынужден находиться в тени. Его отец был очень весомым судьёй, поэтому, возможно, бояться за свою жизнь как следует... Энтариус не боялся. Он вёл опасный образ жизни, во многих аспектах опасный. Он влюбил в себя эту стремящуюся к гуманизму иную из высшего света, он играл чувствами многих, он… Он даже смог однажды стать сильнейшим из тёмных, но не совсем честно. Личность Энтариуса требовала бы отдельного описания, но эти детали не так важны. Их Люциус не знал — он знал только то, что его возлюбленная была вынуждена порвать со всеми своими любовницами и бежать из мира иных, дабы обрести свободу.

   На самом деле, дочь Арлиониум бежала, потому что не хотела быть вечной игрушкой в руках семьи. Её брат, её сестра, родители — все твердили ей, что её дорога должна идти исключительно вверх через удачный, нужный семье брак. А она не хотела жить по указу, она хотела сама их издавать. И юный человек, который был в меру слеп, чтобы не замечать её изъянов, стал идеальной парой для неё.

   Когда Люциусу исполнилось 19 у него уже было двое детей и жена. Двухлетняя Сьюзи Свон и новорождённый Ленни Грэбэлл изредка, хотя Ребэкка делала всё, чтобы это случалось чаще, встречались с родным отцом Энтариусом. И, хоть сейчас их детский разум не мог понять, что происходит, Свон точно знала, что делала. Она хотела, чтобы все играли по её правилам — включая супруга. Она играла чувствами, играла личностями, она снова начала навещать Эльвентиуса…

   Когда Люциусу стукнуло 24, он узнал, что дети Ребэкки не имеют к нему никакого отношения.

   В 28 года он был вынужден мериться с тем, что уже трое, третьему ребёнку было пять лет,  знали, что он им никто. Сьюзи было двенадцать и, хоть она понимала больше других, она стремилась к контакту с человеком, которого несколько лет своей жизни считала родным. Она мечтала, чтобы опять в их доме воцарился мир — отец бы рисовал, Грэбэлл работал иллюстратором, мать бы проводила время с детьми, и все были бы счастливы. Однако, её брат Ленни понимал, что так быть не может. Он смотрел на младшего Ори-Нэла с некоторым опасением. У детей начали появляться магические способности — Ребэкка сама владела стихийной магией воздуха, а способности детей, учитывая их отцовские гены, были непредсказуемы. Сьюзи мерилась с тем, что вокруг неё всегда была вода и много страха, Ленни привыкал к огню, хотя, на самом деле, обладал силой ветра. Младший Ори-Нэл видел картинки, видения, которые сбивали его с толку. Все трое детей боялись мать и старательно игнорировали «отца».

   Но наступил момент, когда издевательские игры Свон подошли к своему логическому завершению.

- Я знаю, что делаю, Люциус, - её голос был крикуче-писклявым, когда она злилась. - Они хотят вменить мне связи с этим… Ублюдком…

- Он отец твоих детей, не так ли? - Люциус изредка вспоминал этот разговор. - Почему ты так ненавидишь его? Почему ты так ненавидишь всех, кто окружает тебя?

- Нет, Люциус, ты ошибаешься. Я говорю не о нём, а о НЁМ. Нападение! Они посчитали мою игру с ветром — нападением! Ха! Какая чушь… И что, что он весь вспыхивает, как спичка за секунды…

- Хм…

- Что ты мычишь!?

- Ты разожгла огонь, дала ему разгореться, и тут-то тебя и поймали.

- Выход прост — и ты его знаешь.

- Нет, не знаю.

- Придётся сделать кое-что ещё. Я поиграю в паиньку.

- И кто тебе поверит? Точно не я.

- А мы совершим взаимовыгодный обмен, мистер Грэбэлл. Уверяю, вы согласитесь. И не сможете мне отказать ни при каких условиях.

   Последующие события Люциус помнил крайне смутно. В его голове сохранилось лишь понимание — Ребэкка пошла на хитрость, и, несмотря на то, что её магическая сила иссякала, с помощью куба, отданного ей Энтариусом, смогла забеременеть в четвёртый раз. В этот раз ребёнок был от законного мужа. Это было сделано исключительно для суда — будущую мать судить было нельзя.

   В марте 1993 года Грэбэлл чётко решил для себя свою дальнейшую судьбу — он собирался развестись, провести экспертизы, и забрать себе новорождённого ребёнка. Это должен был быть мальчик, Стивен. Стивен Грэбэлл. Ребэкка подозревала нечто подобное и готовилась. Морально. Сил и здоровья у неё становилось всё меньше.

- Мама, но я очень хочу!

- Сьюзи, это же абсурд! Ну куда мы пойдём!

- Люциус проводит нас! Ну… Пожалуйста!

- Ты и про судебные ограничения знаешь… Малышка моя…

- Мам, я тоже хотел бы пойти.

- Ленни?

- Ори сказал что-то страшное про пожар, мама! А я и Ленни так устали, так устали…

- Я подумаю.

- НУ, МАМА!

- Хорошо! Хорошо! Мы пойдём в этот ваш торговый центр… Хотите потратить все наши деньги, да?

- Нет, но там есть одна игрушка!

- Сьюзи, там есть отличный книжный магазин…

   В этот день страшный пожар стал главной новостью всех газет и телеканалов. И именно в этот день родилось дело Ребэкки Свон.

- У тебя день рождения какого числа? - как-то невпопад спросил Люциус Алису.

- 3-его марта, - ответила Алиса задумчиво. - В день, когда ты издал какой-то указ, кажется?

- Да… Кажется, да…

   В этот день умерла Ребэкка и все её четверо детей. В этот день пожар сожрал жизни около 200 человек. И это было той самой точкой отсчёта существования Агентства.

   ...Алиса не привыкла праздновать католическое Рождество. Для неё в детстве очень многие праздники устраивали русские друзья Старфилда. Поэтому, когда Рождество наступило с 24 на 25 декабря, она даже не заметила этого. Ей было не до этого. Они с Аланом успели пообщаться с алуонским князем, после чего Алиса отправилась на Веон по его просьбе. И уже после веонского приключения, она, дело было 28 декабря по земному календарю, наконец-то погрузилась в глубины финорла.

   Под водой из мыслей из событий, она чувствовала себя такой же чужой, как и в мире иных, как и в квартире, в которой жила уже несколько лет. Ожидания, подорванные негативным опытом, переживания, сорванные и смятые в комок страха, и ощущение глубочайшего одиночества не оставляли её… Она верила, она мечтала, что однажды среди ужаса и мрака, среди постоянной борьбы появится луч света, который успокоит её, который не предаст её. Таким лучом света мог быть Люциус Грэбэлл, но его одного было мало. Не было доказательств извне — Алиса как учёный искала признаки жизни в космосе, но космос был жизнью, а признаки жизни — взаимностью. И пока что поиск был бессмысленным и разочаровывающим.

   Алан, лицо которого в воде приняло новый, оживлённый вид, приветствовал её, живо рассказывая о том, как за два дня он познакомился с местным дворцовым сбродом, как волновала его грядущая встреча с принцем, и как он встретил удивительного «сиреновидного» секретаря. Секретарь Оэло Лу, Оллу или Оливер, как он представился Алану, рассказал новоприбывшему человеку немного о иерархии финорла, и эту ценнейшую информацию Алан передал Алисе.

   Принц стоял на самом верху, он — правитель, который правит всеми и вся. Его слово и решение имеет последнее, важнейшее значение. Под ним стоит верхний свет, который, состоит из выходцев из высших семей, в том числе из правящей семьи. Далее следуют придворные и семьи приближённых к принцу.

   Министры, чиновники, секретари образуют совет, который может давать подсказки принцу. Принц волен не слушаться. Но, как все заверяли Алана, а потом и Алису, принц у финорла был добрейший и прелестнейший из всех. Он всегда слушал чужое мнение и старался править мудро и справедливо.

   Далее, под советом, находилось высшее общество — деятели культуры, особо богатые и образованные финорла. Напротив них, не менее важные, военные деятели. Далее средне-важные семьи и, наконец, нищие и обездоленные. Их, как уверял секретарь Оллу, становилось всё меньше и меньше.

- Он намекнул мне, что они не умирают, а становятся богаче, - усмехнулся Алан, он очень хорошо освоился в воде и двигался легко и плавно. Алисе же движение давалось труднее. - Куда ты опять уплываешь от меня!?

- Я не нарочно! - Стардаст ощущала, что вода вокруг неё была иной в сравнении с обычной, но пользоваться этим ей не удавалось. Она плыла, плыла плохо, вечно заваливаясь и сдвигаясь куда-то в сторону, постоянно находясь в горизонтальном положении.

- Ну, ничего. Освоишься. Ты так много чего уже… Слушай! Сегодня же! Это ведь… Они не давали мне видеться с принцем, потому что, якобы, ты вслушайся в формулировку - «не все из гостей прибыли для проведения встречи»!

- Ты такой болтливый, оказывается, совсем как Мартин.

- Ничего подобного. Просто я… Просто здесь… Знаешь, одна особа…

- Неужели, ты… Влюбился?

   Алан остановился, возмущённо взглянул на двигающуюся вперёд по несуществующему течению Алису, и закачал головой.

- Она прелестна, но и только…

- А звучит так, словно влюбился.

- У нас много дел. Пойдём, может наконец-то удастся добиться дипломатических успехов.

- Иди, а я поплыву следом.

- Это невежливо.

- Я буду стараться.

   Алан двинулся вперёд, и Алиса очень быстро оказалась позади. Одна. Посреди коридоров рыбьего замка.

   Стоит отдать должное, финорла, они же инелориз, они же «уиюрлэ» на их языке, имели утончённый эстетический вкус — во всём проявлялась их страсть к красоте. Они выбирали самые красивые подводные скалы, самые красивые ракушки и самые красивые кораллы. Они создавали удивительных форм архитектурные строения, они устанавливали везде удивительных масштабов витражные окна, созданные чуть ли не из жемчуга. Их манеры и движения были плавны, как движение воды, а звучание голосов напоминало пение соловья. Алисе вспоминался Вандемар с его холодностью и мрачным, зажатым в рамки нового времени традиционным устоем. Здесь всё было похоже, но совсем иначе — все выглядели действительно довольными своей жизнью. Слуги и приближённые к принцу постоянно говорили о чём-то, передвигаясь по замку, бледно-голубому порождению радужного камня, и выглядели совершенно спокойными. Алиса пыталась двигаться быстрее, но не могла. В её носу были зажаты тончайшие белые пластины, которые давали ей возможность дышать, но они так давили на её голову, что ей казалось, что она вот-вот утонет. Вода переворачивала её, заставляла кружиться на месте. Наконец, кто-то из местных обитателей обратил на неё своё вежливое внимание.

- Вам помочь? - нежный голос приблизился к ней. Многие финорла знали английский, но их речь была скорее похожа на оперное пение, чем на обычный разговорный тон. Этот представитель народа говорил на родном языке. Алиса понимала его, но тут роль играл выданный насильно переводящий инструмент. От него так болела голова… А ведь из-за случайности, Стардаст могла понимать всё сама. Но из-за случайности ли? - Я мог бы вам помочь… Вы в порядке?

   Алиса перестала двигаться и попыталась взглянуть наверх, туда, откуда исходил звук.

- Я просто совсем не умею плавать, - призналась она, так и не найдя глаз, в которые можно было бы посмотреть.

- Вижу, вам трудно… - произнёс неизвестный. - Я могу помочь. Я помогу вам. Позвольте…

   Его лёгкое прикосновение вернуло Алису в вертикальное положение. Она смогла разглядеть своего спасителя. Он был сильно больше её в размере — если бы они стояли на суше, она сказала бы, что он выше её, но тут, в воде, он был не только выше, но и… Шире. Очень пышный наряд, струящийся блестящими волнами ткани, и, быть может, плавники, сливавшиеся с ним в одно целое, создавали особое, удивительно очаровательное впечатление. Его лицо было вытянуто и слегка покрыто крупной чешуёй. Возле глаз, рта и двух ноздрей лицо становилось гладким и очень блестящим. Острые скулы, за которыми шевелились уши-бабочки, по два с каждой стороны — большое и маленькое в нём, значительного размера, были чуть темнее основного цвета чешуи. Невероятный цвет, какой бывает только у зимнего неба на рассвете — таким он предстал перед Алисой. Его «волосы», представлявшие из себя очередной плавник, были похожи чем-то на часть головы осьминога, лёгкое и плоское подобие ей. Два глаза — острых, вытянутых, глубоких и небесно-серьёзных, впились в Алису с жутким интересом. Она слегка испугалась, но этот испуг был совершенно естественным. Кажется, незнакомец почувствовал это. Его тело слегка звенело и будто пульсировало, но, быть может, это так болела Алисина голова. Незнакомец сложил ладони лодочкой возле своей талии. У него было по четыре пальца на каждой руке, скреплённых перепонкой, и нечто схожее с кристаллом возвышалось над чешуёй с тыльной стороны каждой ладони.

- Анулу Луиван, - произнёс он, слегка наклонив голову. - Вы ведь из наших новых гостей… Я слышал о вас.

- Уже? Но я ведь только…

- Да, слухи распространяются в воде ещё быстрее, чем на суше.

   Он очаровательно улыбнулся.

- Не хочу вас отвлекать, - Алиса попыталась сделать движение, но вновь чуть не опрокинула сама себя.

- Мне совсем не сложно, - Анулу осторожно придержал Алисину спину, и они вместе двинулись вперёд. - Я сам очень долго учился плавать.

- Вы тоже?

- Я до сих пор весьма медлителен… Это… Так непросто — научиться плавать.

   Алиса слегка улыбнулась. Её полуулыбка заставила Анулу глубоко вздохнуть.

- У людей и иных такие интересные лица, - сказал он задумчиво.

- А вас, наверное, считают красивым здесь, - в ответ пробормотала Алиса.

   Финорла слегка замялся. Его светлое лицо едва-едва покрылось розоватой тенью смущения.

- Сирены всегда красивы, пока вам неизвестно их истинное лицо, - его голос стал печальнее.

- Так значит, вы — сирена? - Стардаст терялась в догадках — этот подводный мир был ей ещё совершенно неизвестен.

- Лишь на половину. Я думаю, рано или поздно вам удастся освоиться здесь. Всё станет понятнее.

   Алиса смутилась, и смутилась куда сильнее, чем её новый знакомый, увидевший её улыбку.

- Вы умеете читать мысли?

   Луиван остановился.

- Нет. Почему вам так кажется?

- Вы… Вы говорите так, словно вы… Знаете, о чём я беспокоюсь.

- Ах, вы об этом… Я просто чувствую волнение. Наверное, дело в этом.

   Они снова начали двигаться.

- При плаванье в таком положении очень важно уметь держать спину, - говорил финорла. - Как только удастся удерживать себя, можно будет начинать двигаться. И лишь после этого учиться плавать на дальние дистанции.

- На дальние дистанции?

- Да. Ведь иногда нужно отправиться в другой город или просто куда-то ещё.

- Наверное, это очень сложно.

- Не так сложно, как кажется. Куда сложнее соответствовать представлениям об идеальном пловце.

   Алиса посмотрела на Анулу. Его лицо почти не двигалось, лишь иногда он улыбался. Обездвиженный, но живой и очень трепетный — такой его вид вводил её в ступор. Она ждала обмана, она ждала нападения, но вместо этого…

   Только вода. Вода, сама Алиса под водой, ещё вода и отражение воды в глазах случайного встречного. И среди этой воды, среди волнений и страхов, постепенно, как весной вишня, расцветают Глубины Финорла.

 Глава XXXI
“Вечность Веона”

    Его руки вели Алису до самого тронного зала. «Откуда он мог знать, куда мне нужно идти?» - проносилось в её голове эхом и журчаньем ручья.

- ...впрочем, - голос Алана, звучащий в отдалении, вернул Стардаст из размышлений обратно в подводный мир. - Она такой лишь кажется.

- Лишь кажется пугливой? - другой, менее высокий, но более певучий голос отвечал Алану на английском языке. - Это звучит интересно.

- Она через многое прошла…

- Вот как.

- Все мы прошли. Но её судьба куда трагичнее наших, дело в том…

- Ох! А вот и вы!

   Секретарь Оэло Лу, Оллу или просто Оливер представлял из себя что-то на подобии медузы с лицом, туловищем и конечностями.

- Ваше Величество, вы нашли Алису! - восторженно заметил секретарь. Алиса дрогнула, и нежная ладонь, ведшая её сюда, осторожно погладила её спину.

- Не стоит пережевать, - тихо произнёс Анулу. - Не стоит думать, и точно не стоит бояться…

- Ваше Величество! - подплыв к Алисе, секретарь замешкался. - А вы… Вы же… Да! Лию Араню… То есть… А-али-и-иса-а Ста-а-рд-даст! Вы из сторонников… Лу Эолл. Лю-ци… Люциуса Грэбэлла! Я ведь ничего не перепутал?

- Вы ничего не перепутали, секретарь Оэло, - принц продолжал говорить на языке финорла. - Но вам стоит потренироваться в исполнении языка наших гостей. Я думаю, это не будет лишним.

- Да, конечно, Ваше Величество, вы правы! Тем более, если нам предстоит дальнейшее сотрудничество… Я должен… Конечно же… Вы уже знакомы с Аланом? Он тоже представитель Аноу… Аг-г-ент… Организации, которую представляют наши гости.

- Алан Дикенсон из Агентства, - Его Величество продолжал едва удерживать спину Алисы. - Да, теперь я могу сказать, что мы знакомы. Приятно, что вы оба наградили нас своим визитом. Это очень приятно.

- Ваше Величество…

   Секретарь на мгновение задумался, и Анулу Луиван обернулся к Алисе.

- Простите, если я был слишком… - успел произнести принц тихо, отпуская её спину. - Я не хотел вас напугать или обидеть.

- Всё в порядке, - Алиса начала отплывать куда-то в сторону.

   Алан успел подхватить её, последовав примеру принца.

- И как ты всё успеваешь? - спросил он, отведя её в сторону. - Уже и с принцем познакомилась…

- Это он сам, - ответила Алиса. - Он просто нашёл меня.

- Вот как! Подобрал и притащил, хочешь сказать?

- Вроде того.

- Я очень сомневаюсь…

- И я тоже.

- Надо бы переговорить с Грэбэллом…

- Кстати, а вы так и не рассказали нам! - Оэло восторженно захлопотал ладонями. - Вы ведь к нам прямиком с Веона, так ведь?

- С Веона, - подтвердила Алиса.

- Это прекрасно, - улыбнулся принц. - Вы могли бы рассказать нам… Хотя, вы, наверное, устали с дороги, и вам стоило бы отдохнуть прежде чем…

- Ваше Величество! Отдыхать можно и рассказывая!

- Я не считаю так, секретарь Оэло.

- А что скажет Алиса?

    Оливер выглядел очень неловко — он изо всех сил старался вести себя по правилам, одновременно с этим хорошо показать себя в качестве секретаря и, определённо, хотел удивить принца своими познаниями о гостях, однако, он слишком сильно суетился, суета выдавала в нём волнение и неуверенность, и принц это чувствовал.

- Никого не слушайте, - сказал Анулу вслед словам секретаря. - Вы должны отдыхать, если устали.

- Я вряд ли стану менее уставшая после отдыха, - Стардаст усмехнулась, чем вызвала робкое одобрение со стороны принца. - Поэтому, я думаю, я могла бы рассказать вам что-то о Веоне, что-то о Вандемаре, быть может, если вы захотите, что-то о Тёмном Квартале или об Агентстве. Я так же могу рассказать вам о Лорде Дэйрисе Магдайле, о Лондоне или о чём вы захотите, при условии, что я об этом знаю.

- Как же они тебя… - поразился Алан. - Надо тоже побывать в плену у иных, чтобы научиться так складно говорить.

- Говорите о том, о чём хотите говорить, - принц был непоколебимо гостеприимен. - Мы будем рады услышать любой ваш рассказ.

   ...Алуон встретил агентов достаточно дружелюбно, но не столь дружелюбно, как встретил их позже принц финорла.

   Князь, который посреди ночи не спал, а пировал, был достаточно смущён, чтобы заподозрить что-то неладное в этом случайном визите, но после небольшой беседы взбодрился и представил агентов гостям.

   Среди обычного люда, который часто бывал на княжеских празднованиях, были и более титулованные особы. Например, ярый поклонник земных традиций — герцог Люмок Хайвес. Он путешествовал исключительно в сопровождении верного слуги Шеора Дронелла, везде и всегда мечтал походить на Наполеона, чем смутил Алана, ведь одет герцог был в древнеримское одеяние и, скорее, был вылитый Гай Юлий Цезарь. Впрочем, Люмок был совершенно уверен в своей правоте и своём неиссякаемом величии. Его слуга был чуть более разумен, однако, не мог ничего сделать со своим владыкой. Правда, Алиса, по воле случая, смогла.

- Знаете, я уверен, что Наполеон был великий человек, - герцога было не остановить, подобные хвалебные речи он произносил ежечасно. - Он, наверняка, ведь люди до сих пор вспоминают его, был необычайной личностью! Уверен, что он завоевал не мало земель. И был победителем всех страшнейших правителей! Наполеон, определённо, был таким победителем, которого...

- Дэйрис Магдайл был таким победителем, а потом, словно Наполеон, потерпел неудачу. Хотя, знаете, конец его ждал скорее древнеримский, нежели французский, - поддерживала беседу Стардаст, впрочем, без особого интереса.

- Вот как? Ах, знаете, как мне не хватало такой простой беседы. Все сразу же бросаются осуждать меня, обсуждать меня, а вы так холодны ко мне, что мне, право, становится даже неловко… Шеор, прошу тебя, принеси мне ещё этого прекрасного алуонского…

- Вы запутались в себе.

- Именно! Именно! О, как вы понимаете меня! Никто так не понимал меня… Ах, если бы моя жена…

- Ваша жена?

- У меня нет жены, но я так хотел бы иметь…

- Вам, в вашем положении, нужна не жена, а собака.

- Со… А зачем мне, прошу, собака? Попрошу вас, ведь я — герцог!

- Вы думаете, что у Наполеона не было собаки? Верного друга, который помогал бы ему?

   Алиса не знала ничего о собаках Наполеона, она просто устала и пыталась избавиться от герцога, но это было не так просто, как ей показалось сначала.

- Собаку… А вы правы! Собаку! Шеор, собаку!

- Но, мой господин…

- Собаку! Да!

- Ваш род проклят, мой господин, неужели вы не помните, собака…

- Ах-ах! Какие собаки!? Ах, какие собаки!? Проклят, говоришь? Опять шутишь надо мной, мерзавец? Я хочу собаку!

- Но, мой господин, это ведь я буду вынужден следить за ней, будить её по утрам… А мне ведь уже досталось сегодня от вас утром.

- Ну-ну! Вздумал будить меня… А я спал!

- Но вы просили меня, мой господин…

- Соврал о том, что войска уж под Опрыллом!

- Я подумал, что это разбудит вас, мой господин!

- Наглец! Мерзавец!

- Мой господин, ваш напиток…

   В момент словесной перепалки Алисе удалось сбежать. Этот комичный эпизод привёл секретаря Оливера в восторг, принц же воздержался от комментариев. Он начинал выглядеть слегка утомлённым. Это утомление могло перерасти в гнев или, быть может, им и являлось. Анулу уточнил откуда прибыл герцог на Алуон, а затем, загадочно кивнув, шепнул что-то одному из стоявших неподалёку солдат. Тот мгновенно уплыл в неизвестном направлении.

   Алуон показался Алисе крайне милым местом — итальянские, иудейские, древнегреческие мотивы сплелись тут в единое целое. Город, весь из белого камня, из светлого кирпича, в котором каждый знает с десяток песен и поёт их — чудное место. Впрочем, задерживаться там Алиса не стала. Она стала свидетельницей одного разговора между князем и его ближайшими поданными, как позже выяснилось, его старшими братом и сестрой.

- Мы должны срочно послать кого-то на Веон!

- Да, но кого и зачем?

- Ты князь, братец, ты должен понимать важность общения с другими цивилизациями, тем более обитающими в иных измерениях.

- Но… Кого можем мы послать? От нас? От арлионского народа…

   Стардаст не стала предлагать свою помощь сразу, хоть подобные идеи и родились в её голове. Она решила подождать. И буквально через полчаса её позвали к князю. Тот всё расспрашивал её о Вандемаре и вандемарцах, о значимости контактах между иными и прочими… И, в итоге, попросил её об одолжении:

- Представьте наш народ на встрече с веонскими послами! Вам это не составит труда, а я отблагодарю вас, щедро отблагодарю, поверьте мне, - князь, имя которого было Юлу Алуно был блондином высокого роста, правый глаз его отсутствовал, а живо играющее стареющее лицо напоминало подозрительное лицо киношного злодея. - Тем более, как я понимаю, для вас важна встреча с нашими соседями финорла…

   Алиса недолго думала — она получила возможность выступить в качестве представителя Агентства в ещё одном месте и решила воспользоваться ей незамедлительно.

   Принц нахмурился.

- Вы так старательно ищите союзников, - произнёс он. - Зачем? Обычно так поступают тогда, когда готовятся к войне.

- Любая война для нас заранее проиграна, - вмешался Алан.

- Оттого ещё страннее кажется тот факт, что вы из шкуры вон вылазите, чтобы обрести союзников, - Анулу напрягся. - Вам с вашим обаянием… С вашими знаниями… Зачем вам так стараться?

- Боюсь, мало кто считает, - Стардаст замялась, потому что вопрос о союзниках изначально был для неё вопросом с подвохом. Ей показалось, что принц настроен агрессивно… Он же, как начинало выясняться, был просто в растерянности. - Мало кто из иных… Считает нас достойными своего внимания. А если внимание и оказывается, то та позиция, которую занимает Люциус Грэбэлл, оказывается неприемлема для тех, кто его оказал.

- Как странно… - протянул принц. - Вы кажетесь очень интересной…

- Они оценивают не её, - Алан начинал нервничать. - Тем более они, наоборот, хотят её захватить в плен, а…

- В плен? Мы этого не допустим.

- Интересно, и как вы…

- Финорла нейтральная территория, и мы не союзничаем, например, с Вантаро. Нам нет смысла выполнять их просьбы, если речь идёт о них.

- Да, вы невероятно проницательны, именно о них речь и идёт.

- Надеюсь, на Веоне к вам отнеслись более…

   Анулу Луиван взглянул на Алису, и та, не отвечая, кивнула.

- Я могу продолжать? - спросила она.

- Конечно.

- Благодарю…

   ...Магия энергий, пронизывающая пространство, используется многими прочими цивилизациями иначе, нежели в измерении Вандланес. Там, где магии нет места, рождается технология. Техника, прогресс, несущий народы в космос — всё это являлось неотъемлемой частью жизни веонцев. Синяя планета, смесь Урана с Нептуном, имеющая твердь, завораживала и притягивала даже сквозь окна космического корабля. Издалека, при подлёте, она казалась холодной, но вблизи, уже после посадки, оказалась стабильно прохладной.

   Вечность Веона — капля кислорода среди огня, островок земли среди океана. Почему-то именно так описывался Веон вандемарцами. Они, к слову, повстречались Алисе, всё так же, случайно, как и она им. Ламэр глядел на неё с некоторым презрением, а Сара с определённой, уже сформировавшейся яростью. Хелен же, была рада видеть свою давнюю подругу.

- Вы преследуете нас? - хмыкнул Ламэр, проходя мимо.

- У вашего брата, кажется, сейчас улучшилось здоровье, - крикнула Алиса, но ответа не последовало. - Какой грубиян!

- На себя бы посмотрела, - следуя примеру вандемарского принца, Сара быстро обошла Алису.

- А я просто рада тебя видеть, Элис! - Хелен согрела Стардаст в тёплых, дружеских объятьях. - Какими судьбами?

- Я здесь из Алуона.

- М?

- Это там, где Вантаро, но значительно подальше.

- Среди иных… Поняла. С поручением?

- Ровно так же, как и вы.

- Ровно так же, как и этот Даркшейд, да?

- А он здесь!?

- Был, по-крайней мере, если я ничего не перепутала. А что такое? Думаешь, сцапает тебя?

- Я бежала от него, а в итоге сама же пришла ему в руки…

- Не бойся, веонцы славятся своим нейтралитетом.

- Кому нужен нейтралитет, если перед глазами миллион-другой золотых монет?

- Это из песни?

- Из поэмы. Или баллады… Вроде того.

- Один из твоих умерших дружков пел? О… Ну не дуйся ты так! Я не нарочно. Я вообще вот подумываю покинуть свою службу…

- Надоела наука?

- Надоели идиоты и их глупые, взрывоопасные затеи.

- Тогда тебе прямиком к нам — в Агентство.

- К вам? А ты здорово у них прижилась, раз так говоришь.

- Не знаю. Может быть…

- Так, сейчас должен подойти один из этих… Веонцев…

- Послов?

- О, тут другая система. Сначала — досмотр.

- Вот как.

- Ага. Не серчай Элис, но мне пора. Может быть, ещё увидимся. Была бы рада.

- Да…

- Ага! Ну ладно, бывай.

   Киприс последовала за скрывшимся в металлических коридорах Сарой и Ламэром, и Алиса осталась одна.

- Если они только что прибыли… - бормотала она вслух. - Откуда им знать…

- Дело в том, что они пытались пройти проверку ещё вчера, - слева от Алисы и вправду возник обещанный Хелен веонец. - У них возникли затруднения. Дело в том, что наши аппараты наносят некий ущерб сущности их правителя… Нигленм имеет проблемы со здоровьем, которые вынуждают его…

- Он, наверное, очень грозен, этот Нигленм, - Алиса сочиняла свою позицию на ходу, но, в итоге, приняла решение быть просто собой. - Я видела его только тогда, когда он был болен и в капсуле. Он спал вечным сном. Это место, где он был, было единственным моим убежищем на всём Вандемаре. И я много говорила вслух… Должно быть, если Нигленм слышал меня, у меня было бы много неприятностей, если бы…

- Что такого можно было сказать спящему правителю, что вызвало бы столько проблем?

- Я просто жаловалась, но любая слабость, показанная окружающим — это мишень.

- Мишень? Понимаю.

   Веонец был весь с головы до ног голубого цвета — его кожа была плотной, по текстуре напоминая отполированный камень, а одежда, наоборот, очень воздушна.

- Вы похожи на облако, - призналась Алиса, когда посол повёл её через коридор на досмотр.

- Вы так считаете? - он улыбнулся.

- Конечно. Очень похожи.

   Досмотр представлял из себя простое прохождение через почти человеческие металлические арки и поднятие рук над головой.

- Вы допущены в залу, - сказал веонец, когда Алису пустили далее. - Войдите в лифт вместе с Нораем, он тот, кто проведёт вас далее.

   Алиса была спокойна, хотя на самом деле не до конца понимала почему. Она всегда волновалась, когда находилась где-то одна. На Веоне ей тоже было не по себе, но, видимо, вероятная опасность в виде поимки Даркшейдом привела её к полному душевному опустошению.

   Лифт был прозрачным, но ничего особенного не было видно сквозь прозрачные стены — только лишь изредка прерывавшие постоянность металла синие огоньки стеклянных вкраплений.

   Посол был спокоен.

   Внизу, где, как Алисе показалось, эхом раздавались недовольство Сары, лесть Эльвентиуса Даркшейда и вандемарское молчание принца Ламэра, события стали разворачиваться с невиданной скоростью.

   Алисе задавали вопросы — один за другим. Она отвечала, пока ей просвечивали глаз. Потом вопросы прекратились. Посол, ведший её, одобрительно кивал головой. Его большие, по-настоящему инопланетные глаза, залитые синевой, сияли от удовольствия.

- Вы допущены в залу, - сказал он, подводя Алису к очередному лифту. - Удачи вам.

- А что я должна буду сделать? - спросила Стардаст, пока двери лифта ещё были открыты.

- Вы сможете задать один вопрос нашему эноиму, - ответил Норай, и прозрачные двери захлопнулись.

   Зал был тёмным, и Алиса с трудом разглядела в нём двоих веонцев. Они стаяли друг напротив друга, а между ними был огромный камень. Монумент напоминал лестницу, состоящую лишь из одной ступени с каждой стороны.

- Вам нужно пройти вглубь, - произнёс один из веонцев. - Он дал нам ответ, что ждёт вас.

   В том зале, который открывался из предыдущего, было ещё темнее. Алиса передвигалась на ощупь и чувствовала, что её реальность вновь наполняется сном, а сон видениями. Ей было уже неважно где она, кто она и зачем. Ей становилось невыносимо, ей вновь хотелось куда-нибудь сбежать — на волю или просто сбежать. Просто избавиться от надоедливой суеты. И в тёмной тишине покоев эноима Веона это чувство не давало ей покоя.

   Огромное пространство с тёмными стенами, закругляющимися к потолку, и если приглядеться на стенах закорючки, буквы какого-то неизвестного языка, а сами стены пульсируют небольшим сиянием. Место, вызывающее такое знакомое чувство…

- Я рад встретить гостя, достойного разговора со мной, - произнёс громкий, гулкий голос. - Я давно не видел подобного…

- Вы… Вы напоминаете мне кого-то. Обычно вы не зовёте никого к себе. Почему же сейчас…

- Ты расскажешь это другим, а я передам третьим. Ты пришла от народа Арлиона, верно ведь?

- И от народа всей Земли.

- Вот как, значит…

- Я не знаю зачем, на самом деле, но я пришла сказать… Народ Арлиона хотел, чтобы вы знали, о его существовании, и что…

- Да… Да… А чего же хотел народ Земли?

   Алиса не знала, чего хотел народ всей Земли. Она стояла и думала, и молчала. А стены стали постепенно наливаться светло-голубым цветом. Всё ярче пылал огонь неизвестных слов, неизвестных букв или иероглифов… И громче звучали воспоминания, заполоняющие голову несчастной Алисы.

- Я знаю, я знаю, - говорил эноим. - Я знаю, зачем ты здесь. Ты хочешь союза!

- Я хочу… Я не знаю, чего я на самом деле хочу…

   Алисе показалось, что её рассказ начинает напоминать абсурдную телевизионную комедию или сказку о Волшебнике из Изумрудного… Или о Волшебнике из страны Оз. Откуда-то оттуда. Она решила говорить короче — её разговор с эноимом затронул такие темы, как Вандемар, Вантаро и Агентство. Алиса так же услышала об Акадоне, но это имя было упомянуто лишь однажды.

- Прошлая версия тебя была менее удачлива, она уничтожила сама себя, а ты куда более жизнеспособна. Акадон был бы счастлив увидеть это, как любой отец радуется счастью своих детей. Как каждый Бог или правитель радует их своими дарами...

   И Алиса получила подарок от эноима — в мире Веона, существующем под водой, в мире искусственного неба и выдуманных обличий, где всё похоже на Землю, существует множество автоматов, выдающих жителям Веона недоступные в обычной жизни радости. Можно выловить коллекционную фигурку или медаль, можно получить искусственную копию живого существа, можно…

   Эноим дал Алисе выбор — он был готов выполнить любое её желание или предоставить всё судьбе, и она предпочла достать случайный дар. Шарики, напоминавшие прыгучие мячики, в которых хранились души, и лишь один из них станет принадлежать ей, Алисе, сыпались вниз, с потолка, на котором уже отчётливо виднелось огромное Око. Алиса протянула руку и поймала один, достаточно тяжёлый, шарик.

- Как интересно… Этот шар рождает иллюзоров, копию или уникальность любого объекта, о котором ты только подумаешь...

   Мысли Алисы были не на месте, поэтому первое, что пришло и не ушло из её головы оказалось не тем, что хотелось бы получить в подарок. Впрочем, рождённая случайно копия Эльвентиуса Даркшейда, оказалась крайне дружелюбной.

- У меня ведь должно быть имя, не так ли? - всё твердил иллюзор, весь путь от эноима до корабля. - Ты ведь знаешь обо мне всё! А я имею лишь дурной характер, и ничего, совершенно ничегошеньки о себе не помню!

   В руках у Алисы был странный предмет, о происхождении которого она не помнила. Она зацепила его за левый карман брюк, рядом с маленьким компьютером Агентства, напоминавшем по виду не менее странный металлический брелок. Эноим говорил что-то вроде: «...истинная суть его откроется тебе тогда, когда твои силы и память будут в твоих руках. И тогда ты сможешь принять мой подарок… Он явится пред тобой, где бы ни был до этого...»

- И куда мне деваться? Ты дала мне жизнь, а теперь я вынужден…

- А отправляйся-ка ты… - Алиса приходила в себя. - На Вандемар!

- Вандемар? Хм… Почему именно туда?

- Не знаю. Ты мог бы сойти за местного… Твои глаза…

- Ах, ты об этом… Единственное, что отличает меня от любого другого существа — эти странные полосы на радужке… Хотя нет, если бы ты настояла, я получил бы репродуктивную функцию и тогда…

- Это был бы сущий кошмар… Представить страшно… Впрочем… У Эльвентуиса Даркшейда имеются дети.

- У кого?

- У того, чьей копией ты случайно стал…

- Так может я просто возьму его имя и…

- Нет!

- Почему же нет?

- Так нельзя. Ты ведь лишь копия его! Лишь копия… И сначала ты был очень маленькой копией. Лишь потом тебя увеличили… Мне даже привиделись те салоны, те магазины, где такое обычно делают… Удивительно похоже на Японию…

- Копия или нет, мне нужно имя!

- Мини-Эльвентиус Даркшейд… Надо же! Я только множу проблемы…

- А я их решу! Только дай мне имя и назначение!

- Почему именно я?

- Меня тебе подарили!

- Но я спешу обратно… Уже скоро придёт корабль…

- И почему эноим решил подарить тебе столько всего!?

- Он говорил что-то о постоянстве и непостоянстве времени… Кажется, он просто хочет устроить заварушку.

- Вот как.

- На моём месте…

- На твоём месте не мог быть никто другой! Так не бывает!

- В любом случае, всё уже так, как есть, и я…

- Дай мне имя!

- Да дам я, дам я тебе имя! Успокойся… Эл… Хм…

- Хм? Что, вот уже и твой корабль… Так и оставишь меня здесь?

- Элминиди! Это же хорошее имя?

- С ударением на первую «и»… Красиво… Элминиди… И куда же мне направляться?

- Направляйся на Вандемар!

- И зачем?

- Делай что-нибудь…

- И что, например?

- Как ты похож на свой оригинал! Такой же заносчивый и… А давай ты поможешь нам строить козни против Даркшейда?

- С удовольствием! Тогда — на Вандемар!

- Прощай!

- Прощай… Ты что, больше не собираешься со мной встречаться? Что за пессимизм?

   Алисин рассказ кончался ровно там, где произошла встреча с принцем. Он внимательно слушал её, и пока Алан и секретарь Оэло размышляли, чем может обернуться случайный подарок эноима, принц на что-то решался.

- Сердечно благодарим вас за рассказ, - Оливер собирался проводить гостей до их комнат, чтобы потом вернуться к тронному залу и…

- Как удивительно, - перебил его Анулу. - И вы не считали себя достойной подобного подарка? Вы постарались избавиться от него?

- Стоило мне представить что будет, если они встретятся… Копия и оригинал… Как любое желание делать что-либо испарилось…

- Вам просто нужен отдых.

- Может быть…

- И достойные союзники.

- Вы ведь нам в этом поможете? - украдкой спросил Алан.

- Я думаю, нам будет о чём поговорить с вами, Алиса, - не слыша его продолжал принц. - У нас много удивительных мест, которые я мог бы показать вам. Коралловые рифы, глубокие проливы, города… Много мест для отдыха, и здесь никто не потревожит вас своими авантюрами. Делать подарки — это хорошо, но бросать свою ответственность на других…

- Вы тоже думаете, что он…

- Я не говорю, что эноим Веона нарочно «подарил» вам свою ответственность, но я осуждаю любой подобный поступок.

- Все говорят, что вы очень добрый и щедрый правитель.

- Вы не верите в это?

- Я всегда готова поверить. Просто пока что я…

- Алиса, мне кажется, нам пора, - Алан подплыл к Стардаст, но его тут же одёрнул секретарь.

- Пусть поговорят, если хотят говорить, - прошептал он, уводя его в сторону. - Я думаю, лучше я сделаю то, что считаю нужным — отведу вас в комнаты, а потом и её, но отдельно. Если принц задумал что-то — его невозможно переубедить. Наверное, он просто хочет побеседовать…

   Оставшись наедине с принцем, Алиса почувствовала себя очень уязвимой. Как если бы Нигленм помнил, что она говорила ему, как если бы кто-нибудь ударил её в самое сердце.

- Я не буду вредить вам, в этом нет моего интереса… Напротив… - Анулу говорил медленно и немного печально. - Хотите, я могу научить вас плавать?

- В этом нет нужды.

- Не бойтесь меня. Я не Эльвентиус Да-акшейд.

- Я слишком много раз переставала бояться и думала, что что-то имеет значение. Вот только у слов, у обещаний, и даже у ощущений не было смысла.

- Вас слишком много раз предавали. Но я не собираюсь этого делать. Я, быть может, слегка чрезмерно обеспокоен вами…

- В таком случае нам обоим стоит успокоиться.

- Это верно.

- Всё кажется таким бессмысленным…

- Бессмысленно ещё не равно опасно. И лишь тот, кто действительно хотел обмануть вас с самого начала, обманет вас. Иной же…

   Слова принца тянулись тёплой рекой среди леса Алисиных мыслей, и её уже начинало клонить в сон. Мысль шла за мыслей, передавая одну и ту же идею. «Даже если в его мыслях и нет ничего дурного, мне точно нужно помнить о том, что сирены...» - но так и прервалась, на полуслове.

 Глава XXXII
“Принц”

   Алиса уже давно выросла из того возраста, когда девочки мечтают выйти замуж за принца. Она выросла и из другого состояния — состояния влюблённости в каждого встречного, показавшегося хоть чуть милым. Многие свои слабые черты, вроде воздушности и фантазий о том и о сём, она в себе искореняла. Однако, почему-то, оказавшись под водой, она вновь наполнилась всем тем, что столько лет вытрясывала вон из организма.

   Есть что-то щекотливо приятное в том, чтобы мечтать о великой любви. Особенно, когда рядом есть принц, у которого большие и добрые глаза. Но память вбрасывает всё новые и новые подробности старых оплошностей, старых псевдо-влюблённостей, и после этого мечтать становится труднее.

    В какой-то момент начинается избегание — избегание мыслей, избегание объектам мыслей, избегание чувства и волнений. Оно не приводит ни к чему, кроме ещё большего внутреннего истощения. Любовь истощает, любовь и даже псевдо-любовь убивают. И что остаётся после этого? Выйти к страху, столкнуться с ним и обнаружить, например, презрение. Или злой умысел. Или, даже, тревожное выжидание. Быть может, полную отстранённость… Алиса ожидала увидеть всё, что угодно, всё, что способно было бы освежить её сознание, оторвать от глупых, щекотящих голову, мыслей. Но чем больше и усерднее она всматривалась, тем меньше находила спасительного воздуха, и всё глубже погружалась под воду.

   Анулу Луиван часто отвечал на её изучающие взгляды улыбкой. Алиса старательно избегала его, затем встречала, а после и вовсе решила ничего не делать. Она убедила себя в полной ничтожности и неинтересности с точки зрения любви, и в этой уверенности пошла дальше. Вот только далеко уйти ей не удалось.

- Ваше Величество хотел бы вас видеть, - Аиэлла Олуиалу, одна из советников, перехватила Стардаст в коридоре. - Он говорит, что это очень-очень важно. Он так же просил проводить вас, чтобы вам было проще до него добраться.

- Вот как, - пробормотала Алиса. - И о чём пойдёт речь?

- Он не сказал. Но дело требует срочности. Прошу вас, не надо медлить. Я проведу вас. Наш Принц не должен знать.

   Стоит сказать, что розово-бардовая советница была всегда крайне холодна к Алисе. Алан постоянно вертелся возле неё, но она едва обращала на него внимание. Погружённая вся в себя и при этом углублённая в свою работу, она превозносила Принца до самых небес, считая его чуть ли не святым. Был ли в этом какой-то злой умысел, Алиса не могла сказать, но её определённо настораживали манеры этой стальной леди. Поэтому, встретившись с ней в коридоре, Стардаст ни чуть не обрадовалась, а, наоборот, только сильнее напряглась. «О чём мы можем говорить?» - спрашивала она себя раз за разом, приближаясь к залу, в котором должен был состояться разговор.

   И, правда, о чём можно было ещё говорить? Алан уже сообщил достаточно, Алиса тоже сказала своё слово, и теперь ожидалось слово с поверхности, из Агентства. О чём можно ещё поговорить? О красотах глубин, которые Принц сам показывал гостям, не скрывая некоторого раздражения от настырных вопросов оживившегося Алана? О них сказано было уже не мало самим Принцем.

   О чём же ещё?

   О чём они ещё не говорили?

   Алиса вплыла в зал чуть быстрее, чем ожидала, из-за толчка в спину. Кажется, Аиэлла не планировала долго возиться с ней и просто втолкнула её внутрь. Что-же, она не обязана быть такой же дипломатически подготовленной, как правитель финорла, но от этого её поведение не становится менее неприятным.

- Прошу прощения, - крикнула Алиса, перевернувшись на спину и бороздя просторы бесконечного помещения, - Мне сказали, что вы хотели поговорить со мной!

- Так и есть, - ответил чуть более взволнованный, но не менее монотонный голос Принца.

   Голова Алисы уткнулась в что-то очень мягкое.

- Могу ли я помочь вам? - Анулу протянул свою руку, чтобы Алиса взялась за неё.

   Тело Анулу было очень мягким, словно тесто, и растекалось по воде, постоянно двигаясь. Алисе чудилось, что Принц сам словно вода, которая случайно затекла в крайне эластичный сосуд.

- Я… Я попробую сама! - Стардаст сделала рывок, который не помог ей обрести вертикальное положение. Она лишь сильнее уткнулась в витиеватые одежды правителя.

   Рука Принца аккуратно коснулась Алисиной спины, и та сразу же выпрямилась.

- Простите, - Стардаст взглянула в лицо Анулу, пытаясь изучить негодование, вызванное её неловкостью. Но негодования в нём не было. - Я совершенно не умею плавать, хотя мне казалось, что получаться стало лучше.

- В этом нет ничего страшного, - Принц снова начинал улыбаться. - Я не вижу в этом никакой проблемы…

- Вы хотели поговорить со мной?

- Да. Именно поэтому я попросил… Кажется, она была не так вежлива к вам, как я хотел бы…

- Возможно, она просто очень занята, поэтому…

- Нет. Она просто не признаёт людей за разумных существ. Она — сирена. Жестокая и грубая.

- Вот как…

- Не все сирены так обходительны, многие и очень многие лишь изредка ведут себя вежливо, а чаще всего просто накладывают на всех свои чары…

   Анулу замялся. Он глубоко вздохнул, и его рыбьи-кошачьи зрачки резко расширились.

- Вам… Нравится… Здесь? - спросил он с трудом, выдыхая на каждом слове.

- Здесь очень красиво, - ответила Алиса, имея в виду зал. - Но очень пусто…

- Этот зал предназначен для ежегодных медитаций сирен. В последние годы это редко случается… Сирен осталось так немного.

- Должно быть, это очень грустно.

- Вовсе нет. Просто это дух нового времени… Новое время приходит и разрушает старое, но это не значит, что это плохо. Порой новое приносит в нашу жизнь что-то лучшее, лучше прежнего.

- Жаль, что это не всегда так.

   Принц отчаянно закивал, а затем замер. Его молчание сливалось с молчанием воды.

- Мы о многом говорили, - произнёс он наконец, тревожно задрожав. - Но я так и не сказал тебе главного…

   Его голос спешил и трепетал, что было совсем на него не похоже.

- Возможно, это будет звучать очень глупо…

   Луиван тихо рассмеялся.

- Я знаю одно место близко к поверхности, - вдруг он снова взял себя в руки. - Я мог бы показать его тебе… Скоро закат. Он очень красив в той местности.

- Но я же совсем не умею плавать… - Алиса сбилась с мысли, которая крутилась вокруг неё, и поддалась нервной суете.

- Но я умею.

   Кажется, Принц пытался сохранить увядающие остатки дипломатического приличия, но удавалось ему это с трудом.

- И как же…

- Ты можешь поплыть на моей спине!

   Это переставало быть похоже на деловой разговор. Алисина голова затрещала от детского волнения, а сердце приготовилось к адской боли, которая преследовала его ежесекундно.

- Только если ты хочешь, - произнёс Анулу, и его голос эхом скрылся в воде.

   Поддаться чувству и дать своё согласие, или броситься в объятья к страху, который в миг задушит любую чистую и наивную мысль?

   У Алисы не было выбора. Не могло быть выбора. Она погрязла в борьбе за свободу, в которой пока что лидировал Даркшейд, и в борьбе с самой собой, в которой начала выигрывать её «старая», прошлая версия. И эта версия неё готова была рисовать, готова была верить. Верить в ту же любовь, в те же порывы и чувства…

   Когда-то, может быть, в другой жизни, кто-то спросил бы её, почему, отчего в ней так много страха. И она ответила бы что-то о тех, кто внушил в неё этот страх. Она бы избавилась от него, лишь чтобы стать заложницей иного страха. Но сейчас всё было по-другому. Алиса отдавала себе отчёт в том, что её действия могут иметь сокрушительное значение для неё самой. Суды, проигранные из-за Мортона; Юфберия, предавшая её из-за Мангера… Обманщик Магдайл, обманщик Старфилд, обманщик Пол Рид. Там много имён, так много примеров обмана — и вывод из этого всего один. Единственный выход, который Алиса нашла.

   Если что-то происходило уже сотни раз, то нет ничего страшного в том, что это случится вновь. Она уже готова столкнуться с этим, она уже готова бороться и биться. А, вдруг, удастся что-то новое раскопать среди грязи прошлых историй? А, вдруг, что-то новое раскроется пышным бутоном событий и поведёт её вперёд в мир спокойствия и счастья? А, вдруг…

   Алиса неслась вперёд, куда-то за горизонт, вцепившись в плечи, а затем в спину, периодически случайна задевая шею, Принца, и в сердце её бушевал настоящий ураган, настоящее цунами поднималось до самого неба и обрушивалось вниз шумной волной страха, тревоги и такой скрытой, но такой тяжёлой радости.

   Когда она в последний раз была так свободна? Так безумна? Так счастлива в своём безумии? Так безумна в своей свободе? И так свободна от любых видений, от любых мыслей извне?

   Быть может, это был тот самый первый момент, когда… Впервые она…

   ...Среди воды был длинный, уходящий под самую поверхность столб камня, тончайшая скала, разраставшаяся к верху в небольшую площадку, на которой могли бы поместиться двое или чуть больше людей.

   Анулу осторожно помог Алисе взобраться на камень, а потом скрылся под водой. Через мгновение две его руки показались над гладью воды. С крохотной скалы, на которой оказалась Алиса, был виден бескрайний океан. От этой точки до суши было бесконечное количество времени и море одиночество. Кругом лишь вода, и ничего кроме воды. Руки Луивана из рыбьих обратились в человечьи. Но Стардаст не сразу заметила это — она так долго и тщательно вглядывалась в блестящее зеркало океана, что сама чуть не растаяла в нём.

   Анулу вынырнул из воды, с плеском опрокинув себя на камень.

   Как ожившая статуя из Британского или иного музея, смотрящая прямо Алисе в глаза, а через них в душу, Принц Финорла, обращённый на воздухе в человека, трепетал и смеялся.

- Если бы только знали эти глупые советники, если бы только могли представить себе секретари… Ах, будь я на их месте, я бы с ума сходил от скуки! Я с самого детства вожу их за нос, и никто из них, никто, ни один из них и не догадывается, что я…

- Что вы смотрите на закат?

- ...закат! О, не только закаты, но и рассветы встречал я здесь, на этой унылой скале. Я всегда смотрел вдаль, вот там, взгляни же, там рождается и умирает день! Каждый день! Целый день! Подумай только, Алиса!

   Принц подпрыгнул, рукой указывая в сторону горизонта. Он случайно коснулся Алисы своим телом, и на мгновение она смогла услышать, как бьётся самое большое из его сердец.

   В этот момент Алиса не почувствовала ничего необычного, лишь лёгкое тепло наполнило её тело. Может быть оттого, что истинная любовь не так помпезна и ярка, как многим хотелось бы. Она робка, она тиха и даже скромна, во многих своих первичных проявлениях она и вовсе строга…

   Быть может, в этот момент, Алиса тоже хотела бы вспрыгнуть, глядя вдаль…

   Но она не могла.

   И она тихо, совсем беззвучно, наблюдала за безумной радостью совсем далёкого от людей, но настолько близкого к ней существа.

- Как мне нравится твоя унылость! - Лоб Принца коснулся её лба. - Твоя строгость и твоя вечная задумчивость… Ах, если бы ты могла открыть мне хоть часть своих мыслей, я бы… Как был бы я счастлив…

   Стардаст с трудом улыбнулась. Улыбка её была скована отчаянием и тревогой.

- Ах, если бы…

   Принц отпрянул от неё и прислонился к выступающей части камня.

- Если бы я только мог…

   Он трясся и дрожал, а ветер раздувал его одежды, заставляя его казаться всё больше и больше.

   Алиса дотронулась до взмывающей в небо ткани, и та медленно стала опускаться, пока, наконец, не прижалась к камню.

- Так странно… - Стардаст сбросила с лица напряжённую улыбку, и на нём прояснилось лёгкое удовольствие. - Думаю, раньше я бы не решилась… Это ведь так глупо и наивно, наверное — вот так...

- Это совсем не глупо! - Принц встрепенулся, и его кудрявые золотые волосы, особо сияющие в лучах заходящего солнца, расправились на ветру, словно парус или птичьи крылья. - А даже если и глупо… Ах, ах, ах… Я совершенно не умею говорить о… Если бы я только мог! Это всё было бы куда… Куда… Красивее!

- Кто-то когда-то сказал, что о некоторых вещах невозможно говорить. Глупый был человек… Если ему было не с кем поговорить, это вовсе не значило...

- Алиса?

- Ваше Величество?

- Нет… Алиса!

- Что же вы хотели сказать?

   Анулу положил свою прохладную ладонь на руку своей спутнице, согласившейся разделить с ним этот мимолётный вечер и опустил взгляд.

- Я понял, что я влюблён в вас в тот момент, когда… - его губы затряслись. - Разве это моя вина? Разве мог я поступить иначе? Вы, наверное, злитесь… Все мои поданные обозлятся… Но что могу я сделать!? Если вдруг посреди тишины раздался голос… Если вдруг, а хотя, я, должно быть, должен был быть осторожнее, ведь принцам нельзя просто так… С другой стороны…

   Свободной рукой Алиса дотронулась до трясущегося лица молодого иного, и тот вновь посмотрел на неё. Его светлые глаза наполнились болезненным блеском.

- Можете ли вы меня простить за то, что я не сказал этого сразу? Что я таился… Что я пытался… Я следовал за вами тенью… Я изучал… Помните, я послал вас к художнику. Это был я! Я много лет живу под двумя именами, я пытался узнать вас, я пытался узнать о вас...

- Мне не за что вас прощать, потому что вы не совершили ничего дурного.

- Правда? Неужели… Неужели, Алиса?

- Это так странно… Я думала, что боюсь, но я вижу, Ваше Величество, что я боюсь не меньше вас. Вернее, вы боитесь даже больше…

- Должна ли любовь рождать страх? Ню… Уэа фолю уоа, но если я… Ты должна сказать мне, когда я зайду слишком далеко, когда я скажу слишком много глупостей. Но почему же ты молчишь? Почему же ты не останавливаешь меня? Если чей-то принц сошёл с ума, ты вовсе не обязана следовать за ним… Я никогда не умел и не научусь говорить о л… О чувствах. Меня всего выворачивает от одной лишь мысли… Я весь раздуваюсь, словно рыба… Шипастая рыба, уауре… Ты можешь сколько угодно не хотеть прикасаться к ней, но она всё равно заставит тебя и вспухнет, как огромный пузырь! Ох…

   Алиса тихо рассмеялась.

- Ты смеёшься? - Принц взглянул на неё с сомнением.

- На самом деле, я тоже не умею, - она смеялась всё громче, и сама не понимала почему. - Просто мне кажется, что это… Так… Мило?

- Мило?

- Да! Мило… Среди ужаса найти что-то… Такое…

   Анулу улыбнулся.

- Значит, нам обоим тяжело, - заключил он. - Значит, мы должны действовать не так, как другие.

- Не так как другие? - Алиса перестала смеяться, её лицо обрело задумчиво-усталое выражение.

- Мы должны сами придумать слова…

- Или не придумывать их вовсе.

- Или молчать, как тот мудрый глупец сказал кому-то… Ты снова смеёшься… Я не видел тебя такой до этого.

- Закат, и в правду, очень красивый!

- Да, очень, очень красивый.

- Но не настолько красивый, как ты, - два голоса, не сговариваясь, заговорили в унисон.

   Это же абсурд! Это же полный абсурд!

   Но если… Если это всё ещё не прекратилось, если не разразился гром средь бела неба, средь моря, средь этого океана слёз из прошлого, то может быть, может быть, может быть так и нужно? Может быть, можно? Может быть…

   Алиса перестала искать отговорки у себя в голове. Она позволила себе утонуть. И море приняло её в свои прохладные объятия.

 Глава XXXIII
“Призраки прошлого”

- Влюбилась, влюбилась, эта дурочка, кажется, влюбилась! - твердил назойливый мальчишка из параллели. - Влюбилась в каменную статую из музея, вот ведь дуура!

   Алиса старалась избегать его, но он всегда и везде находил её. Лишь спустя год он замолчал, но лишь для того, чтобы запеть новую песню.

- Папонька Старфилд небось тебя всю уже залюбил до смерти, да? Или пьёт твой папочка-звезда, а? Let me be your mistery, а?

   Год от года таких голосов становилось всё больше, пока наконец не возник новый, заглушающий некоторые из них.

- Если они и научились говорить, это ещё совсем не значит, что ты должна оценивать их первые, бессмысленные, безграмотные речи, лёфолю.

   Анулу рассеял своим присутствием некоторые призраки прошлого, став новым призраком, но уже призраком настоящего. Защитником или хранителем рассудка, быть может?

   В любом из случаев, ему очень хорошо удавалась эта роль.

 Глава XXXIV
“В Миангуду!”

   Люциус смотрел на Алису очень пристально, не скрывая любопытства.

- Значит, ты успела посетить Веон…

- Да.

- Изучить обстановку в Глубинах…

- И это тоже.

- Влюбить в себя принца…

- Это не входило в планы, но оказалось тоже очень даже неплохо.

- Выяснить, что одна из советников секретарей устроила заговор, попутно чуть не сведя с ума Алана…?

- Да! Она — сирена, которая была знакома с матерью принца, и…

- ...и твой новый возлюбленный нашёл способ?

- О, да, это самое лучшее — он нашёл способ избавить нас хотя бы от одной из нападок Даркшейда.

- Великолепно! Феноменально! И всё это за каких-то… Два с половиной месяца?

- Чуть меньше.

- Чуть меньше… Ты поражаешь меня, Алиса! А что его мамочка?

- Мать принца? Она бесследно исчезла.

- А отец? У него же должны быть хоть какие-то живые родственники…

- Его отец на суше является князем Алуонским…

- Ооо… Ты превзошла мои ожидания… Ты… Ты ведь помогла ему ещё до того, как…

- Да. Всё сложилось крайне удачно. Под водой князь Алуона является чем-то вроде министра обороны или генерала… На самом деле, у них с принцем очень сложная семейная история… Впрочем, это не так важно сейчас…

- Важно то, что мы выдвигаемся в Миангуду.

- Именно! Но ты так и не сказал с какой целью?

- Кое-что выведать. Кажется, я начинаю догадываться, что так сильно интересует иных в твоём новом знакомом… Нам двоим многое предстоит узнать, Алиса… Осторожность, маскировка, быть может, даже шантаж и прочие преступления… Мартин будет ошиваться там некоторое время, потом мы присоединимся к нему и...

- Боюсь, господа, я не могу отправить вас туда одних, - Анулу появился в дверях внезапно, но очень плавно — на суше и под водой он двигался одинаково элегантно.

- Вы что, следили за нами? - поразился Грэбэлл.

- Нет, что вы… Просто прогуливался и решил заглянуть, и этот момент оказался весьма удачным.

- Ваше Величество… Не видел вас в вашем «водном» обличье, но на суше… Знаете, вы похожи и, как по мне, весьма похожи на одного британского артиста родом из Брикстона… Впрочем, я могу ошибаться…

- Я пока плохо разбираюсь в земной культуре. Но я сочту это комплиментом в мою сторону. Алиса, будешь ли ты против, если я последую на Миангуду вместе с вами?

- Я совершенно не против, - Стардаст стала более открытой и весёлой в последнее время.

- Не будет ли это излишним? - Грэбэлл исполнил страшную гримасу, означавшую: «Да, это будет крайне лишним».

- Я хотел бы уведомить весь высший свет, прибывающий на острове, что Алиса рано или поздно станет моей невестой. Я думаю, это будет полезным знанием для них.

-  Но ведь прошло всего лишь два или менее чем два с половиной месяца, с того момента, Как…

- Это очень малый срок, но я, как правитель, не имею возможности молчать. Я должен говорить о планах, о свадьбах, даже если до них ещё пройдут месяцы или годы… Я должен защищать свою... Любовь... Перед общественностью. И я буду это делать, какие бы аргументы не пришлось мне использовать.

- Какая прелесть…

   Люциус сменил временный гнев на милость.

- Может быть, вы будете хорошим компаньоном…

- Очень даже, - согласилась Алиса. - Его Величество умеет врать, когда это нужно, и воровать ценнейшие книги из государственных архивов.

- Так вот откуда взялась эта кни…

   Анулу с интересом посмотрел на Алису.

- Книга? Вы оба, наверное, говорите о том странном предмете, который я вынул из найденных в осколках кораблей коллекции… Этот разрубленный по кусочкам свиток, да? - спросил он учтиво.

- Именно так, - ответила она.

- Да, это было не так просто, как мне хотелось бы, но это было, - улыбнулся Принц.

- Значит, вы можете стать хорошим помощником в подобных делах! - подытожил глава Агентства. - Готовьтесь, ведь нас ждёт непростое дельце на этом острове, на этом Миангуду…

   ...План Грэбэлла был весьма прост, хоть и сформировался он не сразу. На самом деле, решающую роль сыграла книга, которую Алиса добыла из коллекции финорла. В ней говорилось о неком источнике, «подобном тем, что Магдайл захватывал перед тем, как впервые омрачить существование империи». Учитывая некоторую взволнованность общества иных по поводу возвращения Магдайла и недавние события, участником которых стал Люциус, поездка на Миангуду имела не просто философский характер.

   Люциус, как и Алиса, крайне продуктивно провёл то время, что было отдано ему на растерзание. Совершенно случайно, во время одной из вылазок в Квартал, один из младших агентов узнал удивительное. Оказывается, далеко не все жители Тёмного Квартала поддерживают политику Эльвентиуса Даркшейда. И это дало начало новой кампании Грэбэлла.

   Помимо этого начало нарастать напряжение в сфере науки — The Silence, пришедшая из Америки, оказалась под диким контролем и надзором британских органов власти. С чего бы вдруг? Неужели что-то начало меняться?

- Может быть, Люциус и прав? Спешка. В этой истории существует некая спешка, - размышляла Алиса вслух. - А мы ведь только узнаём друг-друга...

- Мы только начали узнавать друг-друга, - согласился Анулу. - Но я уже рад думать о чем-то, я могу сделать для тебя. Разве это плохо? Мы много времени провели вместе. Я уже могу тебе доверять.

- Под водой время исчисляется иначе? Я очень рада тому, как всё идёт… Но я боюсь. Я очень многого боюсь. Разве, будь мы в других условиях… Не выглядело бы это всё иначе? Есть в этом что-то… Странное?

- Отчасти. Но ты так же должна помнить о том, что мы… Что я... Знаешь, принцам не дают времени поговорить с теми невестами, что предложены им. Волей или неволей, но нужно давать согласие на то, в чём ты… Не уверен? Сомневаешься? Ошибаешься? Я счастлив иметь возможность поговорить с тобой…  Услышать тебя! Узнать тебя! А ещё ты умеешь слушать. И ты прекрасная спутница… Ты тоже смотришь на закат и рассвет с интересом, как я. Ты позволяешь утешить тебя, когда тебе горестно…

   Стардаст взглянула на возлюбленного с горьким сочувствием.

- Ты ведь тоже ищешь меньшее, чем когда-то искала, и радуешься этой мелочи, находя её… - продолжал он. - Так же, как и я. Нужно ли нам беспокоиться? Нужно ли метаться? Я думаю, мы оба должны просто идти вперёд. Тем более, что впереди нас ждёт вечность.

   Принц очаровательно улыбнулся.

- Я ведь… так… Люблю… - его лицо искривилось, а потом снова выпрямилось. - Тебя. Видишь, уже почти могу… Выговорить с первого раза… Ах, ах, ах…

- Не стоит так сильно волноваться, - произнесла Алиса, беря его за руку, повторяя его же слова, сказанные чуть ранее. - Впереди нас ждёт вечность.

- Не стоит волноваться, - согласился Грэбэлл, нагнавший влюблённых. - Алиса, если ты позволишь, я украду твоего кавалера на несколько минут? А ты как раз успеешь добраться до этой… Обители, да?

- Конечно! - Стардаст рванула вперёд.

- Может объясните мне, почему мы ведём себя не как все гости этого замечательного острова? - обратился Грэбэлл к принцу.

   И правда, вместо того, чтобы отправиться в высоченную красную пагоду, одной из основ своих упирающихся прямо берег Святого озера, именно на неё был похож Сумон Альтуума, гостиница, где все высшие иные проводили свои отпуска, агенты двигались вглубь рынка прибрежной деревеньки Суан Дуан. Миан Дуан, что находился на соседнем берегу и прилегал к заветной гостинице, оставался всё дальше за спинами путешественников. Кругом же был настоящий, древний японский рынок. По-крайней мере такие ассоциации нашёл бы каждый, хоть как-то знакомый с азиатской культурой, хоть Суан Дуан больше походил на китайскую торговую деревню, расположенную на берегу гавани, впадающей в Святое озеро. Тонкости культур всегда были доступны немногим, а когда переплетаются древние культуры разных измерений, тонкости становятся почти незримыми не только для взгляда обывателя, но и даже для профессионала.

- Все взбираются на гору! - Люциус помахал рукой куда-то назад. - Туда! А мы?

- Алиса считает, что это будет верным решением, - Анулу был совершенно спокоен. - Я доверяю её предчувствию.

- Доверяете? А она бросила вас, стоило мне только попросить её об этом.

- Она просто отошла в сторону. Или вы считаете, что это смертельно?

   Луиван усмехнулся.

- В этом нет ничего такого. И она ничего не имела в виду.

- А вы лучше, чем я о вас думал.

- Рад, что я превосхожу ваши ожидания. Так о чём вы хотели поговорить, Лу Эолл?

- Это вы меня так называете на своём языке? Сущее издевательство. А у Алисы имечко какое?

- Лию Араню.

- Очаровательно… Так вот, Ваше Величество, я хотел бы спросить у вас кое о чём.

- О чём?

- Дайте мне время рассказать вам суть вопроса, и, пожалуйста, не теряйте из виду Алису. Она чуть отошла от нас, бежит впереди, и я переживаю, что…

- Я не потеряю её из виду.

- Чудесно. Тогда приступим к делу…

   На самом деле, на земле сарауров Люциус собирался говорить не о работе. О ней он мог бы переговорить с Мартином, которому, кстати, послали гонца с координатами будущего убежища агентов, или с Алисой. Говорить он хотел о другом. Совершенно о другом.

- Вы мне не доверяете, - сказал принц, перебивая недоговоренную Грэбэллом фразу. Его гладкое лицо не дёргалось и не меняло своего выражения. - Я это чувствую.

- Увы, я слишком много кому доверял. Своим родителям, например. И они научили меня этого не делать. Я противился, как и любой ребёнок, их наставлениям. Но в итоге пришёл к тому, что… Они были правы. Во всём, - Люциус замедлил шаг и помрачнел.

- Ваши родители?

- Они были из иных. Она — представительница какой-то говорящей фамилии, богатой семьи. Таких семей среди иных… Пруд пруди. А он — выходец расы дэмос. Кажется, он был что-то вроде волшебника или консультанта. У них это распространено.

- Дэмос… Да, я слышал. Но не разу не встречался с ними.

- А я, к сожалению своему, встречался.

- Всё было так плохо?

- Не уверен, является ли это отличительной чертой этого вида иных, но родительские данные у моего отца отсутствовали. Его другие люди звали Питер, а мою мать Бэлла. Хотя их имена совсем другие.

- Они жили среди людей?

- Зачем-то да. Моё детство прошло в диких скитаниях, но я был среди других, которые были подобны мне. Среди людей. А потом, когда мне исполнилось семь лет, этим двум иным перестала быть интересной та игра, что они затеяли, и они бросили меня в Чёрный Квартал. Тот, что находится под Тёмным.

- Это так жестоко.

- И я выбрался из тьмы, чтобы вновь обрести человеческий облик. И я пообещал себе, что никто и никогда не сможет сделать подобного с другими. А они продолжали. И продолжают. Те же нэрлоки, страдающие у их ног… А дэмос и ангелос? У нас в языке есть похожие слова, но они совершенно… Не имеют связи с ними. Я думаю, и не только я, что мы пошли отчасти по пути Вандемара. Ведь и там была магия однажды. А потом случился технологический прогресс…

- Земля — технически развитое измерение?

- Я этого не говорил. Впрочем… Это смешно. Не будем об этом сейчас. Даже те, что стоят у власти, стали замечать необходимость контроля. Сейчас началось сближение нашего, британского, и нового российского правительства. На самом деле, в последние годы, тепло сменило холод, тем более, что у наших народов одна Королева. Она наша, но и к русским имеет прямое отношение. Так вот, это сближение Лондона и Москвы, частью которого я успел стать, позволяет нам вернуться к теме контроля. Иные против. А я за. И вы понимаете, что когда среди всего кошмара, что творится у нас, в нашей людской, и без того непростой, жизни, появляется какой-то иной с благими намерениями…

- Вы пытаетесь объяснить, почему вы подозреваете меня? Не стоит. Я и так знаю.

- Нет. Нет, Ваше Величество. Я пытаюсь объяснить другое. Алиса, как и я, столкнулась с чередой крайне чудовищных…

- Но мне нет смысла вредить ей.

- Вы не первый, кто так говорит.

- Вам нужно, чтобы я сделал что-то?

- Нет. Дослушайте меня до конца.

- Хорошо, конечно… Я выслушаю вас в любом случае, ведь ваш гнев… Тем более, что ваш гнев — это гнев обеспокоенного отца.

- Отца?

- Вы ведь, отец Алисы.

- Я не имею к ней никакого родственного отношения.

- Быть может я слегка поспешил…

- Вы поспешили с выводами.

- ...может быть, вы сами ещё этого не знаете.

- Вернёмся к моему… К моим… История с Алисой — это прецедент невероятного масштаба. Её буквально хотят выкрасть… И я, к сожалению, не сразу смог…

- Вы чувствуете себя виноватым?

- Я виноват перед ней, потому что я упустил слишком много времени. Но действовать решительно и рубить головы я не мог… Но теперь!

- Чего же вы хотите от меня?

- Перестаньте пытаться захватить её, как крепость. Я не потерплю, чтобы вы навредили ей таким образом. Был среди иных один, а может и не один, что обещал её безопасность… И что в итоге? Сколько в ней ещё сил, чтобы бороться? Я должен пресекать любое… Я сделаю всё, чтобы… Прекратите играть!

- Я не играю.

- Вот как...

- А, как её отец, вы, и только вы, желаете ей счастья.

- Я желаю ей счастья, но я не её отец! Если бы вы видели, в каких ситуациях я познакомился с другими из своих ближайших агентов, то, наверное, тоже подумали, что…

- В статусе моей невесты, Алиса станет недоступна для Даркшейдов.

- Какой ценой? Ценой плена под водой?

- Никакого плена.

- Откуда мне знать? Цена слишком высока… А риск!

- Позвольте мне проявить себя с лучшей стороны.

- Я не собираюсь делать вид, что…

- Вы ведь искренне были рады, когда узнали, что её сердце смогло обрести что-то нежное для себя?

- Почему вы так спокойны? Я чувствую себя истеричным глупцом… Да, я был… Я желаю ей счастья, поймите! Если вы будете счастливы вместе, какая мне разница… Но если вы!

- А вот и обитель! - Алиса обернулась, после чего спорившие мгновенно замолкли. - Это гостевой дом под названием Хасуан!

- Прелестно, - кивнул Грэбэлл. - Не думайте, что наш разговор окончен.

- Что вы…

   Из белого дома, каркас которого составляло величественное тёмное дерево, а стены которого были сотканы из тончайшей водрослевой бумаги, вышел слуга, тоже в белом. Белое одеяние, будто кимоно с незримым узором. Слуга поклонился гостям. У него была чёрная шапочка на голове, напоминавшая небольшую гору, а обе руки были сложены за спину.

- Страна Чудес… Как должна выглядеть твоя Страна Чудес? - пробежало в голове знакомым мотивом.

   Алиса вспомнила запах сливового пирога. Её голова начинала кружиться, будто что-то чрезвычайно важное скрывалось в прошлом этого места.

- Госпожа Сурако-Хаду отлучилась по делам, господа, но она скоро вернётся. Чем могу я помочь вам? - все сурауры имели рыбий взгляд и вздёрнутые маленькие носы.

- Мы хотели бы, - Принц, одетый в белое одеяние, сильно отличающееся от одеянии слуги, более воздушное и расшитое жемчугом, сложил руки одна в другую на уровне груди. - Стать гостями госпожи…

- Гостями!? - слуга замер в приятном изумлении. - О! Какая честь! К нам так редко приезжают гости…

   Слуга ещё раз поклонился, сделал несколько шагов назад, в дом, крикнул что-то на местом языке, и заулыбался.

- «Миангуду» на языке сарауров значит «Двигаться по пути ветра», - сообщил Анулу своим спутникам. - Ночью здесь прохладно и свежо… А это здание выходит прямиком к берегу…

- Одна из комнат стоит в двух шагах от воды! - Слуга вернулся к новоиспечённым гостям. - Надеюсь, вам понравится гостить в нашей обители…

- Эта комната, - глаза финорла загорелись интересом. - Могли ли бы вы предложить её мне и моей…

   Он запнулся.

- Спутнице?

- О! Если гости того желают! Но спать придётся на полу, нижние комнаты имеют традиционный стиль, если вы…

- Как в Японии, - заключил Грэбэлл, перебив слугу. - Я был там однажды, потому что один из моих агентов оттуда. Был. Так давно это всё случилось…

- А вы, господин? - слуга посмотрел на Грэбэлла.

- Проследите, пожалуйста, за тем, чтобы наш друг, который немного запоздал, нашёл нас. Он такой… Как бы вам сказать — взбалмошный молодой человек, вы его сразу узнаете. Мы послали за ним, но вдруг…

- Конечно, Господин!

- А при входе в здание обувь нужно снять?

- Нет, что вы!

   Люциус почувствовал себя неловко. Слуга убежал куда-то в лабиринт рыночных домов.

- А вы разбираетесь в местных традициях, Ваше Величество?

- Ничуть не больше вашего.

- Восхитительно…

   Алиса растерянно улыбнулась.

- Здесь такое странное чувство создаётся, - сказала она, входя в дом. - Почти все носят пучки и одежду, напоминающую земную. А кажется, как-будто всё это… Так неестественно. Тут что-то не так!

- Эти земли, - Анулу начал входить вслед за Алисой. - Были созданы как дар финорла много лет тому назад…

- Вы так грустно говорите об этом, словно случилась какая-то катастрофа, - усмехнулся Люциус, толкая принца и проходя вперёд.

- Так и было.

   Женщина-слуга в белоснежном одеянии поклонилась гостям в пол.

- Так и было? - Грэбэлл удивился.

- Вы рассказали мне историю своей трагедии, а я хотел бы рассказать вам…

   Алиса увидела проход, ведущий наружу, но уже к озеру. Она аккуратно вышла, сделав это максимально тихо и незаметно для окружающих. Голоса говоривших доносились до неё, пока она стояла в сантиметрах от воды, наблюдая за тем, как лёгкий ветер гнал воду озера к горным берегам и обратно. Огромное красное сооружение смотрелось дико и искусственно, как бесформенная опухоль на здоровом теле. Чёрные крыши, красные стены — красиво, но отчего-то так омерзительно и грязно...

   Мысли о падении давно покинули её, но тревога, неизменная тревога, каждый раз находила новый повод, чтобы вернуться.

   И даже лёгкий ветер, разбавлявший негромкий разговор шумом воды, становился новой целью беспокойства.

- ...а потом Миангуду обернулись против нас. Этот народ предал нас и стал пособником тех, кто приходил с суши, чтобы грабить наши подводные земли.

- Значит, вы хорошо знаете, что это такое — вмешательство иных… Я хотел бы извиниться…

- Я хорошо это знаю ещё и оттого, что я пережил это сам.

- АЛИСА! - голос Мартина ворвался в тревожное спокойствие обители громом среди ясного неба. — Живая и не у Даркшейда! Чудеса!

   Алиса обернулась, чтобы взглянуть на Фрая, но увидела не только его радостное лицо. Рядом с ним стояла женщина. Невысокая, типичная сараурка, на голове которой вместо пучка было пышное, но геометрически правильное каре.

- Госпожа, гости, - служанка заговорила на родном языке, а потом вновь перешла на английский. - Они ждали вас!

- А почему вы мне сразу не сказали, что вы такая важная личность? - Мартин, облачённый в местные одежды для маскировки, выглядел чуть более растерянней, чем обычно.

- Откуда могла я знать, - голос Сурако-Хаду был низковато-пронзительным, а лицо очень задумчивым. - Что вы — мой гость? Что должна я… Мы не встречались с вами до этого?

   Госпожа обратилась к Алисе, вернувшейся в здание.

- Я не знаю, - призналась Стардаст.

- Такое знакомое лицо… - Госпожа нахмурилась, её брови, две запятых на ровном лбе, слегка изогнулись. - Мне кажется, что однажды вы могли спасти мою жизнь. Или я ошибаюсь. В любом из раскладов — я рада приветствовать вас в моём доме. Пусть он и вам послужит надёжной крышей над головой. Я могу предложить вам комнаты…

- Возле воды, - настаивал Принц.

- Вы хотите жить возле воды? Но там может быть сыро и холодно.

- Я жил в воде всю свою жизнь…

- Ах! Вы из народа финорла…

- Слово «финорла» уже значит народ.

- Простите мою неосторожную глупость, я не должна была… Прошу, если вы хотите — эта комната будет вашей.

- Моя спутница, - несмотря на косой взгляд Грэбэлла, начал Анулу.

- Комната просторна, мы принесём ещё одно одеяло, чтобы вы, - Госпожа заинтересованно смотрела на Алису, которая мало понимала её интерес. - Чтобы вам было комфортно…

- Так записка про Принца это не шутка? - невпопад и очень громко спросил Мартин.

   Слуги, которых стало много, и которые после прибытия Госпожи заспешили туда-сюда, нося что-то из комнаты в комнату, остановились и обратили взор на гостей.

- Про Принца финорла, - уточнил Фрай, глядя на Люциуса с надеждой.

- Это не шутка, - кивнул глава Агентства. - Но я не думаю, что стоило бы...

- Какая честь выпала нам сегодня! - Сурако восторженно подняла руки к потолку. - Я сразу заподозрила в вас…

   Резко она остановилась.

- А вы, быть значит… - Алиса глядела на говорящую с недоумением. - Вы будущая названная принцесса?

- Скорее всего так, - согласилась Стардаст. - Но это ещё не совсем определённый вопрос, потому что…

- Я понимаю… - Сурако заулыбалась. - Надеюсь, я вас не утомила… Сегодняшний день принесли ветра, хороший день, как я вижу! Я так счастлива видеть всех вас… Что же. Давайте я помогу вам, вы, наверняка, устали с дороги…

 Глава XXXV
“Древние обещания”

- Один обещал вернуться, а другой обещал заколдовать его, чтобы тот мучился после того, как вновь воскреснет.

   Уже стемнело, и на берегу Святого озера правда становилось прохладно. Анулу уснул почти мгновенно, а Алиса выбралась из своего одеяла, похожего больше на спальник, и села возле воды. Её голову терзала мысль, но она никак не могла сформировать её. Сурако появилась внезапно.

- ...если я составлю вам компанию? - голос её дрожал, но не от холода. - Будете ли вы против?

- Что вы…

   Сам собой разговор зашёл о том, чем живёт сейчас мир иных.

- Значит, все ждут катастрофы, но ничего не делают, чтобы избавиться от неё? - Госпожа уныло вздохнула. - Так похоже на них…

- Магдайл…

   От запретного имени сараурка дрогнула.

- Он и Блейзаар спорили, вечно спорили… - Алиса тихо засмеялась. - Так странно…

- Вы говорите так, словно знали их, - с сомнением произнесла Сурако.

- Отчасти, - Стардаст задумалась. - Так и есть. Но если взглянуть с другой стороны…

   Перед её глазами, словно страницы книги, летали воспоминания, но ни одно из них не могло быть полноценным ответом на заданный вопрос.

- Вы не уверены, что знали их? Или вы…

- Я была среди снов и видений, вот и всё.

- Мой отец был почитателем Блейзаара…

   Госпожа стала невыносимо печальна.

- Он говорил, что знает каждую частичку души покинувшего нэрлоков Бога. Он говорил, что видит в нём… Что видит себя…

- Я не думаю, что Блейзаар или Магдайл были такими великими, как их рисуют. На самом деле, они хоть и обещали, но ни одно из их обещаний так и не было выполнено.

   Внезапная вспышка - Либэрилл в огне. Безумный бал, протекающий параллельно трагедии...

- Я подарил тебе эту погибель! Возьми же мой дар!

- Но я не просила об этом!

   Ещё одна. Вспышка, и чёрный, чумной город, серая реальность Магдайловского будня...

- Ты хотела, чтобы он был твоим… Возьми его!

   Отрубленная голова, падающая к Алисиным ногам.

   Араурэ Мао'ра, как же она могла забыть о нём… Так мимолётно всё, что осталось в прошлом, и так холодно и больно сжимается сердце от любой мысли об этом… Славный путешественник, почти что пират, который из любой ситуации выходил так виртуозно! Его длинный чёрный волос, собранный в конский хвост, хлестал обаятельное лицо, на котором шрамом постоянной ухмылки на смуглой коже застыл азарт. Усики, бородка — уверенность в своём совершенстве. Как быстро потерялся он в памяти. Как быстро оказался забыт…

- И ты не боишься смерти? - Алиса вжалась в спину своего товарища, боясь свалиться с мчащейся на всех парах лошади.

- Я видел её столько раз, - смеялся молодой авантюрист. - Я столько раз был у него в руках, у этого Бога Смерти! И что? Судьба ведёт меня.

- А если она приведёт тебя к концу?

- Что же, я буду рад погибнуть, тем более, если придётся сделать это для такой милой дамы, как вы, Алисар!

   Как из болезненной бледной руки Магдайла на мрамор, со звоном, упало кольцо, так бессмысленно и беспощадно упала с плеч голова Араурэ. Повешенный, затем растерзанный… Да, Лорд негодовал только от мысли, что его Алисар может…

   Выказать неповиновение.

- Какой ценой? Ценой плена…? - ворвался в воспоминание голос Грэбэлла.

   Алиса прекрасно слышала их с принцем спор, но ничего не сказала. Она старалась не вмешиваться в те дела, которые были напрямую с ней связаны, чтобы вновь не угодить в поток бесконечных, бессмысленных размышлений ни о чём.

   Араурэ Мао'ра… Как же так случилось? Как же так?

   А Саирус?

   А как же тот гений, что создал систему, без которой нельзя представить любой компьютер современного Вандемара? Его голос так и замер, стал голосом-уведомителем, голосом системы… Как он бился с королём… Не буквально, но очень даже серьёзно. Оба чувствовали, тогда вандемарцы ещё умели и могли это делать. Оба улыбались. А затем червь-пожиратель был повержен. И Алису никто из них больше не видел никогда.

   От чего же всё тёплое забывается? Оттого, что холод смерти забирает из сердца всё, что было даровано другими?

   Как много смертей, и каждый раз всё заново — новое лицо, новый голос, новая история, очевидный конец…

- А этот начальный король так и не женился, - Хелен рассмеялась. - Отчего так, а, Элис? Всю жизнь посвятил ожиданию кого-то… Он победил, пережил нападение этого… Того, что пустыню тут наделал, зверя этого… А потом всю жизнь прожил как-то… Глупо, что-ли?

   И не вернуть, не прожить все те сотни тысяч жизней, разбитых за спиной путешественницы во времени. Что сделано — то позади. То, что в прошлом — то недоступно. И откуда в Алисе взялось столько сил, чтобы глядя на Анулу… Её сердце, видимо, отчаянно хотело биться. Только кто победит в новой борьбе? Чьи обещания останутся неизменными?

- «…и каждый вечер, каждый закат встречал он на балконах, ожидая...» Ты слышишь, Элис? Он явно был готов пожертвовать всем, чтобы…

- Мне плевать на город! Мне плевать на то, что будет с моим народом! Но если это навредит ей… Я обещал ей! Я клялся ей! Я не могу не исполнить моих обещаний… Я...

- Но Саирус, ведь...

- Уничтожьте корабль. Я сделаю это, если ты не сделаешь. Я стану тем, кого проклял столько раз… Ты что, не слушаешь меня!?

   И вновь рассыпается, вновь разрушается всё то, что было создано ничем иным, как любовью. Один неверный шаг — всё позади, всё забыть, оно не вернётся.

   Улыбаться.

   Верить.

   Доверяться кому-то.

   Жить.

   Пока внутри памяти, сгорая, пылая, умирая… Продолжают играть свои роли их голоса.

   Сколько их было?

   Почему они являлись?

   Почему она их так интересовала?

   Зачем всё это, если придётся снова забыть?

- Принцесса? Вы в порядке? - Сурако осторожно наклонилась к Алисе. - Что с вами? Вы… Плачете?

   Закрыть руками глаза, лицо и душу… Забыться и перестать думать… Сколько раз можно переживать эту боль? Сколько раз падать, глубоко, на самое дно, вспоминая…

   Руки Анулу легли на слёзы и на её руки так плавно, что Алиса почти не заметила этого. Лишь когда она захотела поднять голову, она обнаружила, что оказалась в плену тёплых объятий.

- Ты так скорбишь, - бормотал принц едва слышно. - Такая преданность… Так много горя и боли… Если я смогу избавить тебя хоть от капли этого моря злобы…

   И то, как бились его сердца, в такой же, в подобной её борьбе, и то, как раздувало одежды дыхание…

- Собирается гроза! Вам лучше вернуться в комнаты!

- С нами всё будет хорошо, не бойтесь, Госпожа…

   И то, как бил в набат гром, и то, как капли ложились ласковой плёнкой на кожу…

   Бесконечность огорчений, прерываемая обвинениями.

- ...но почему? - прорезался голос среди слёз. - Почему? Почему? Почему? Почему их слова так ранят, а обещания… Зачем они преследуют меня, если они не имеют смысла? Зачем? За что? Когда же кончится всё это!? Никогда? Навсегда… Навсегда… Почему они всегда… Они ведь знают, сколько осталось… Сколько я не успела… Спасти...

- Потому, что им всё равно, - отвечал принц. - А твоё сердце бьётся за все их сердца — и страдает столько же…

   Алиса покачивалась в ритме своего нестихающего горя, а дождь всё усиливался.

   Сурако стояла внутри дома, но не сводила взгляд с берега озера. В своих мыслях она была не одна.

- Я был неправ в своих выводах, - закуривая сигарету, промычал Грэбэлл. - Госпожа, вы не против, что я курю?

- Вы в своём праве.

   Что сделать, чтобы среди смерти родилась жизнь? Чтобы после ядерного обстрела в поле поднялись новые колоски?

- Они никогда не изменятся, Алиса.

- Почему… Ну почему!?

- Им всё неважно… Им не важна твоя боль… Им важны лишь игры, в которые они играют, их правила и законы.

- Как же избавиться от этого!? Я больше не хочу… Я больше не могу… Я не хочу вспоминать!

   Вода блестела под Луной, выглядывающей из грозовых туч. Ветер бил по ней, вызывая мельчайшие волны.

- Никто не в праве отнять у тебя то, что было с тобой. Все твои воспоминания, вся та любовь, что осталась в них… Ты в праве помнить. Ты в праве ненавидеть. Ты можешь делать всё, что захочешь…

   Алиса взглянула в лицо того, кто пробудил в ней умершую много раз любовь. В лунном свете его искривившиеся черты выглядели ещё ужаснее. Но ей не было страшно. Его тепло избавляло её от страха, оставляя лишь лёгкую печаль...

- Сирены всегда красивы, пока вам неизвестно их истинное лицо…

   И если он был готов, даже не зная об этом, а может быть осознанно, открыть себя ей, приняв её прошлое, не пытался избавить её от него, не пытался ничего исправить, то может быть…

   Может быть…

   И ей очень хотелось в это верить.

   Может быть, в этот раз древние обещания будут окончательно неправы.

   И, может быть…

   Может быть…

   Истинная, искренняя любовь на самом деле и значит провал чьих-то прошлых, гнусных, тяжёлых, древних обещаний. Провал, за которым следует принятие. И если один принимает второго, а второй первого, то может быть…

   Может быть…

   Алиса наконец сможет быть счастлива.

 Глава XXXVI
“Вереница праздников — истинных и ложных”

    Свежесть, прибывающая с ветром каждое утро, наполнялась свинцом и запахом гари лишь в одном месте на Миангуду.

   Если бы не один из снов, Алиса никогда бы не оказалась там. После недолгих исследований, Люциус признал, что соваться туда не стоит. А Сурако лишь подтвердила сложившееся в группе агентов мнение о Сумоне Альтуума своим загадочным молчанием на тему «чужой деревни», находившейся на противоположном береге. Местные звали друг-друга «суракцами», а чужих обзывали «альгуумцами». Разделение на две группы (синих, «своих» и красных, «чужих») становилось всё более и более очевидным с каждым часом.

   Особенно заметен раскол на Миангуду стал тогда, когда в Обитель, случилось это на следующий день после того, как агенты заселились в свои комнаты, заявился некий посланник. Его одежды разительно отличались от местных «монашеских» роб не только цветом, но и формой. Если все вокруг и в правду выглядели немного как священники, то он определённо был жестоким самураем из враждебного племени. Чёрно-красный костюмом, болезненно-бледный лицом, он грубо отшвырнул одну из служек, чем вызвал гнев не только Госпожи, но и гостей. Люциус, спокойно куривший в общем зале, вскочил с места и подбежал к наглецу, чтобы тот не смел тронуть ещё кого-нибудь.

- Я с посланием к Господину Люциусу Грэбэллу! - произнёс посол. - Это важнейшее донесение от самого Альгуномона из Владений его…

- Было бы важным, явился бы сам! - оскорблённый поведением незваного гостя, отрезал Люциус, начиная выпихивать посла наружу. - Вас здесь не ждут!

- Проклятые красные! - крикнул один из слуг, помогавший подняться упавшей женщине. - Когда же уже ваш Господин задохнётся от своего величия!? Не устали ли пировать на наших костях?

- Глупцы! - посол не стал бороться с Люциусом, видимо, хоть и не зная в лицо того, кому он нёс послание, но подозревая в нём одного из гостей, и стремительно отступил.

- Это новости! - Сурако, бегавшая за льдом в подвал, упала на колени перед служкой, которую никак не могли поставить на ноги. - Вы были уверены, что они не узнают! А они уже давно всё выведали! Новости… Какие ужасные… Новости…

   О личности Альгуномона Сурако молчала, как и прочие. Видимо, его имя было почти настолько же запретным, как имя Магдайла и прочих проклятых. Но Алису никак не оставляло чувство некоторой особой, осмысленной недосказанности. Тем более, Госпожа всё время крутилась возле неё. И дело тут не в том, что все вокруг считали её названной Принцессой, что бы это не значило. Дело было в том, что той действительно казалось, что они уже когда-то встречались.

   И это могло бы оказаться обычной случайностью.

   Но обычных случайностей в жизни Алисы не было, поэтому, стоило ей углубиться в мысли о причинах островного раскола, как её посетило видение. Это было не одно из тех видений, что захватывало её посреди полного нервного здоровья где-нибудь на встрече, как это частенько случалось в плену у Даркшейда или на Вандемаре, а другое, более тяжёлое и энергоёмкое.

   Днём второго марта Алиса задремала у себя в комнате, и за то не очень короткое время, что она спала, ей привидился проливающий свет на историю Миангуду сюжет.

   ...Алиса увидела Бларис — бесконечное поле, посреди которого росло тысячелетнее дерево. Под ним часто проводил часы свои Блейзаар, Бог повелитель нэвортов, нэрлоков и прочих им подобным. Бог-предатель, который бросил свой народ. Бог, покорённый тёмным лордом. Под деревом существовала элегантная система ручьёв, в которой даже обитали водяные змеи и сомы. Несколько кустов, высокой травы — вот всё, что было возле дерево помимо почвы, разрушаемой водой. Уютное, отчасти, лишь отчасти, потому что незавершённое, измерение очередного забытого божества. Алиса бывала тут в снах и видениях, но в этот раз она была не гостьей божественного мира — она была наблюдателем. Немым и невидимым наблюдателем, на глазах которого всё пошло прахом. Сначала исчезла трава — вместе с ветром, поднявшим пылевую бурю, исчезло всё живое, и даже великое дерево потеряло свою крону. Следом засохли ручьи. Почва стала рушиться, обнажая толстые корни. Обычно туманно-облачное звёздное небо стало серым и безжизненным. Молния ударила в ствол, после чего тянущиеся в бесконечную пустоту корни исчезли. Исчезло всё, что Блейзаар называл своей страной чудес. Исчез и он. Как исчезают другие забытые Боги.

   Посреди моря появился остров, внутри которого огромное озеро перерастало в лагуну, выходящую к большой воде. Горы, осторожно усеянные редким лесом, спускались к берегам. И у этих берегов появилось первое поселение. Оно выросло и захватило соседний берег, соединив части острова мостом. Затем начали расти огромные здания — многоэтажные то ли  храмы, усыпальницы Богов, то ли жилые дворы, дома великих. Одно из них было среди гор, высоко над ними возвысилось бирюзово-нифритовое полу-азиатское подобие китайской пагоды. Другое было сильно южнее и ниже — в точке, видимой с каждого берега, одинаково далёкой от каждого из них — плоский, уходящий в гору храм родился как напоминание о чём-то духовном. Очень быстро он стал заброшен, как и первое, горное строение.

   Кажется, эти постройки были здесь лишь ради истории.

   Но кто строил их?

   Кто воздвигал Миангуду из ничего?

   Неужто Блейзаар нашёл своё новое убежище средь скал и воды тут, на Миангуду?

- По легенде, - картинки сменяли одна другую, и вот Алиса видела уже детскую, в которой мать сидела над детьми, читая им древний свиток. - Наш остров создала Морская Богиня. Она полюбила смертного и даровала ему эти земли в знак вечной любви…

- Она не могла быть с ним, мамочка? Почему? - девочка с короткими, фигурно подстриженными волосами сидела на кровати, расположенной достаточно далеко от пола. К ровной платформе даже были приставлены ступеньки для большего удобства девочки.

- Наверное, это связано с каким-то проклятием! - мальчик, точная её копия, обладавший светлыми, длинными волосами суетливо ёрзал по полу. - Мамочка, наверняка же было какое-то проклятье?

- Альгуномон, угомонись! Нельзя говорить о зле, иначе можно навлечь его на себя!

   Раздвижная дверь из бумаги двинулась в сторону.

- Отец!

   Дети восторженно закричали что-то на языке сурауров. Должно быть, это было какое-то особое непереводимое приветствие.

   Блейзаар, чуть более земной и облачённый в непривычные одежды, вошёл в комнату неторопливо. Алиса испуганно дрогнула, хоть и понимала, что увидеть её он не может. Его лицо было полно скорби и некоторого отчаяния.

- Матушка рассказывает вам о Морской Богине? - спросил он без интереса.

- Мамочка говорила нам о проклятье! - закричал Альгуномон.

- Альгуномон! - расстроенно воскликнула мать. - Сколько раз я говорила тебе, что...

- Ваша матушка сама пришла из вод, она была сиреной, но отреклась от своего морского начала ради вас. Она осталась здесь с вами… Можно ли назвать это проклятьем? Исполнение чужой воли вопреки своим желаниям? - перебил её Блейзаар.

- Но, отец…

- Перестань, Альгуномон. Ты не ценишь то, что есть у тебя.

- Я же просто играю! Я же ребёнок, а дети всегда…

- Я никогда не играл, когда был ребёнком.

- Значит ты не был им, вот и всё!

- Нет, сын мой. Прошу тебя, будь благоразумен и…

   Искусственные речи, искусственная семья… Вот Блейзаар уже стоит в своих покоях возле статуй самого себя. Молится ли он? Говорит ли с кем-то? С самим ли собой?

   За спиной его появляются знакомые Алисе глаза. Их много, в некоторых из них зрачки двоятся. Это брат Блейзаара, Эльфийский Бог Времени Эвалон Арлистоу. Он явно разгневан. Они говорят друг с другом, но Алиса не слышит слов. Только лицо земного Блейзаара становится всё мрачнее.

- Предателям нет места в моём сердце! - наконец громом врывается голос Эльфийского Бога.

- Будто оно было у тебя… Будто оно есть у тебя! - отвечает ему Бог нэрлоков, склоняя голову.

   И свет потухает.

   И вновь зажигается свет.

   Всё та же комната, те же статуи, всё тот же унылый Блейзаар, облачённый в земные одежды. Он стоит на коленях и печально молится кому-то. Себе ли? Брату ли? О чём молит он? Среди неразборчивой молитвы слышится один и тот же набор звуков. Алиса не может расслышать.

   Сзади, за спиной молящегося, открывается дверь. Сын входит в покои отца, трепеща.

- Сурако сказала… - голос его дрожит. - Что вы, отец… Опять молитесь. А я не могу понять отчего. Неужто и правда что-то есть такое, что омрачает нашу жизнь? Земли наши богаты, как богат и наш народ. Нет войн на острове нашем. Нет болезней и смерти, тоже, нет. Жизнь долга и счастлива для всех. Чего же вы просите у Богов? Вы сами учили меня с сестрой не просить лишнего. Или есть всё-же что-то, о чём вы молчите, не говорите нам с сестрой? Мать тоже молчит. А я не могу избавиться от чувства тревоги за вас… За всех нас!

- ...Альгуномон, - твёрдо и холодно начал Блейзаар. - Лицо моего проклятья, вот кто ты…

   Сын теряет дар речи, а отец встаёт, оборачиваясь на него.

- Я сам желал этого врагу моему, что заточил меня в теле своём. И что получил я? Я обещал, что забуду о ней… Но могу ли я забыть о том, что было так прекрасно? Она была так добра ко мне… Ах, если бы ты знал… Тебе не понять… Нет, не понять… Ты лишь отражение одной из теней этого эльфийского мальчишки! Подумать только, его мать услышала злого духа! Она впустила его в своё чрево, отдав ему ещё не родившегося сына… Она мстила мужу, захватившему её, за плен. И в итоге сама погибла, обретя на смерть миллионы других. Знакома ли тебе эта история?

- Вы… Отец, вы говорите о Лорде…

- О Магдайле. Что, ты дрожишь при упоминании его имени, Альгуномон? Чем же ты лучше других, что боятся своей собственной тени?

- Отец… Что вы скрываете от меня?

- Это то, что может разрушить мой мир, построенный для вас.

- Вы говорите загадками.

   Алиса двинулась в сторону, но случайно наскочила на какой-то табурет. Её незримое другим падение снесло с полки небольшую статуэтку. Кажется это была одна из четырёх статуэток, означающих земную семью Блейзаара.

- Я искал её в других, как и он искал её. Он погиб. А я остался свободен. Но я проклял его, чтобы, когда он вернётся, возрождение его было омрачено проклятьем. Я клял его, чтобы он стал нэрлоком или одним из схожих им…

- Отец!

   Альгуномон поднял упавшую статуэтку. Это было деревянное изображение его матери.

- Отец! Я не понимаю вас!

- Ты сам пришёл говорить со мной…

   Алиса почувствовала небольшое, но постепенно нарастающее в ней чувство злобы. Боги часто решали вмешиваться в жизнь простых смертных от скуки или для того, чтобы воплотить какие-то свои мечтания, но Бог, который обвиняет свои же творения в своей неудовлетворенности, это что-то, что она никак не могла понять. Конечно же, Блейзаар говорил о ней, об Алисар, нарушившей жизнь Лорда Магдайла, а затем и его существование приведшей к новому, полному суеты и страданий этапу.

- Неужели ты не готов услышать правду?

   Голос уже не Бога, но все ещё Блейзаара, был полон дикой обиды и жалости к самому себе. Алисе хотелось как можно скорее покинуть это видение, но оно продолжалось.

- Я готов, Отец! Но я лишь хотел…

- Так знай же, что твой отец нарушил клятву, которую дал другим… Которую хранил и верно чтил как спасение своё… И на род наш, в действительности, падёт проклятье.

- Так значит, это правда? Тревога моя не беспочвенна? Что же то была за клятва? Неужели нельзя ничего сделать? И как быть с сестрой? Если она тоже станет жертвой этого проклятья...

- О чём ты говоришь? - Блейзаар громко рассмеялся. - Ох! Как ты глуп. При чём тут ты и твоя сестра!? Они не отнимут вас у меня, ведь вы никогда не были так важны...

- Так что же ты сделал, мерзавец? - тон молодого Альгуномона переменился так стремительно, что его отец сам слегка удивился.

- Я так и не смог разлюбить другую, ту, что я поклялся забыть, обретя в жёны твою мать.

   Альгуномон переменился в лице, и черты его стали походить на черты Дэйриса Магдайла в ранней молодости.

- Предатель! Все эти годы ты был предателем!

- Не смей так разговаривать с отцом! То, что мой мир падёт, не значит, что я позволю тебе...

- Как смеешь ты говорить о чести!? О, безумный! Если ты обещал Высшим… А как же святыня? Как же Великая Богиня Моря? Как же Белоснежная Водяная Змея?

- Нет их — всё выдумка. Декорация для того мира, что будет отнят у меня...

- Их нет?

- Нет. И не было никогда.

- ...а что же тогда правда во всём этом?

- То, что я буду наказан. Это единственное, что меня беспокоит…

- Чем же ты будешь наказан?

- Дэйрисом Магдайлом, вот кем!

- Лордом Магдайлом…

- Уже не так дрожишь, произнося сие имя, да?

- Отец… Хотя нет… Я отказываюсь считать тебя отцом…

- Отказываешься? Какой храбрец? Что же ты хочешь сказать мне? Осуждай меня! Пинай меня! Убивай меня! Я же всего лишь твой создатель, неблагодарное существо!

- Ты был строг ко мне… Всегда бессмысленно строг. Теперь я понимаю почему…

- Так уязвлён поруганной честью твоей матери, которую никто никогда не любил? Нет измены в одной лишь мысли о другой!

- ...если ты сам собой наказан возвращением тёмного лорда, то ты, должно быть, помнишь о том, что, по одной из версий его жизнеописания, он, до того, как впустить в себя зло, убил своего отца.

- Не в таком порядке, но ты прав. Почему ты так смотришь на меня? Неужели ты думаешь, что одолеешь Бога? Что такое случилось в глазах твоих, Альгуномон?

- Если ты сам наградил меня тем, что связал меня с ним, то и я не буду стоять в стороне… Я исполню своё предназначение.

- БРАТ! НЕТ!

   И тут, к счастью Алисы, видение приняло более обрывистую форму. Она была благодарна, очень благодарна за то, что ей не придётся лицезреть произошедшее далее в ужасающих деталях. Она уже видела достаточно. И, кажется, её наконец-то пожалел тот незримый кто-то, кто впускал в её сознание все эти обрывки прошлого.

   Сурако ворвалась в комнату, она подслушивала разговор брата с отцом, ровно в тот момент, когда её брат, обезумевший от гнева, вытащил из ножен свой длинный, острый меч…

   Голова Магдайла, катившаяся к ногам Алисы, была ничуть не лучше головы несчастного, забытого Араурэ Мао'ра — смерть одинакова по отношению ко всем, она уродует и без того уродливые души. Голова Блейзаара, отлетающая в сторону, окрашивая тёмные стены покоев в красные тона, была ничуть не лучше других голов, оторванных, отрезанных под эгидой освобождения иных от грязи нэрлоков. Не было среди всех этих смертей победоносного, светлого смысла, были лишь кровь и траур. Но что же значит это повторение старых историй?

   Значит, что Магдайл уже успел вернуться, но не так, как все ожидали. Он стал... Иллюзором, словно Элминиди…

   Элминиди! Неужели он правда существует на Вандемаре? Нет, сейчас не до него.

   Значит, планы иных проиграны с самого начала! Тени Магдайла уже давно среди них, дожидаются момента, чтобы напасть! Или не напасть. Судьба Алисы тоже была другой когда-то раньше, в другом измерении и в другой жизни. Но теперь она идёт… Более успешно? Не направлена на самоуничтожение, что бы это не значило. Значит… А что всё это значит?

   Огонь обуял всё, что когда-то было единым. Деревня, разросшаяся на два острова, мост, соединявший берега, семья, любящая отца-предателя — всё рухнуло вмиг. Судьба Блариса повторилась на Миангуду.

   И лишь бездыханные тела…

   Нет, они все ещё дышат!

   Два тела, истерзанные Альгуномоном, которые Алиса увидела среди огня. Если она — наблюдатель, то сделать она ничего не может. Отчаяние, заполоняющее душу… Но уронить статуэтку с полки она была способна. Значит ли это?

   Алиса протянула руки к двум, когда-то живым и счастливым, и медленно, очень медленно, начала двигаться в сторону берега.

   Неужели это горит Обитель?

   Неужели её отстроили заново, возродили из пепла?

   А Альгуномон? Неужели он построил этот кроваво-красный дворец зла?

   Вот и берег Святого Озера. Есть ли в нём хоть часть той святости, о которой лгал Блейзаар?

   У одного тела нет рук и ног, а другое словно разрезано пополам… Лишив их конечностей, Альгуномон превзошёл Магдайла — тот не пробовал на вкус плоть своего отца, тот лишь убил, жестоко убил…

   Кто же эти двое? Лица не узнать.

   И лишь на одном, залитом кровью, блестящей отражением огня кровью, мерещатся черты Сурако…

   ...Сурако разбудила Алису. Она выглядела крайне обеспокоенно.

- Все ушли кто куда, а вы остались. Они готовятся к чему-то важному. Словно, что-то должно случиться.

   Она говорила спокойно, очень спокойно, а Алиса с трудом держала на себе маску спокойствия.

- Знаете, вы, всё же, простите меня, Принцесса, что я…

   Осознание ворвалось в рассудок быстрее, чем Сурако окончила фразу.

- Вы потеряли так много крови, как же вам удалось выжить? - спросила Стардаст, но Госпожа совершенно не изменилась в лице.

- Святое Озеро спасло меня… И Морская Богиня. Я видела её лицо. Я поняла, почему мне показалось, что вы спасли меня, Принцесса. У вас её лицо. Лицо Богини. Я хотела извиниться, потому что…

   Ровная речь прервалась.

- Откуда вы узнали?

- Я не знаю. Мне привиделось это во сне…

- Вы видели всё?

- Я думаю, что достаточно.

- Мать безумна, прибывает в забытье, но она жива, как и я. Боги помиловали нас, чего нельзя сказать о нём…

- О вашем брате?

- Не называйте его так. Су гудо умро су монно ур мимон… Мой брат убил моих мать и отца… Он умер для меня в ту же ночь, а то, что осталось от него… Он смертельно болен и ищет исцеления. Ему доложили, что финорла…

- Он знает, что Принц здесь?

- Нет. Он знает лишь о Мастере Грэбэлле. Он знает лишь то, что ему доносят его друзья-вантарцы. Семья Даркшейдов.

- Всё же, нам стоит быть осторожнее…

- Мои слуги следуют за вашими друзьями, вам нет нужды бояться. После того нежданного и омерзительного визита я позвала солдат. Они маскируются, но они следят за нашей общей безопасностью.

- Это хорошо…

- Принцесса, если вам плохо, я могу позвать лекаря.

- Нет, я в порядке…

   Госпожа кивнула и встала, её одежды чуть сползли и обнажили надплечье — в том месте, где должна была кончаться спина и начинаться рука к телу прилегала искусно вырезанная имитация плечевого сустава.

- Значит ваши руки и ноги… Это… Это протезы?

- Я жива, и это то, чему я благодарна…

   Сурако снова кивнула и улыбнулась.

- У вас лицо Богини. Я знаю, это хороший знак для всех нас…

   Она вышла, оставив Алису наедине со своими мыслями. Но долго оставаться одной та не захотела. Она переоделась в местную походную одежду и пошла на рынок.

   Среди одинаковых домиков достаточно сильно выделялся один — маленький, но очень крепкий. Его Алиса заметила ещё по пути в Обитель, когда Люциус спорил с Анулу. Ей хотелось зайти туда, чтобы поздороваться с хозяином или хозяйкой. Странное желание. Неосуществимое на тот момент — спорившие не дали бы ей отправиться туда. Но теперь оно внезапно напомнило о себе.

   Алиса быстро оказалась у нужного места, потому что шла довольно быстро. Нервность ходьбы отражала нервность её мыслей.

   Дом был на невысоких сваях и попасть внутрь можно было лишь встав на колени и наклонившись. Алиса так и сделала, скоро очутившись в маленьком, но аккуратном и красивом пространстве.

- Здравствуйте, - сказала она, увидев одинокую старушку, не имевшую конечностей. Она сидела в одной единственной комнате на большой, расшитой узорами подушке.

- Пришла в гости… Небось ты пришла от Госпожи? Али нет?

- От Госпожи?

- Госпожа кормит меня, - лицо старушки двигалось криво. - Она добрая, наша Госпожа. Не знаю, отчего она так мила ко мне. Нищие никогда никому не нравились… Мне-то уж подавно.

- Вам удобно жить здесь? - спросила Алиса, не понимая цель своего визита. - Ваш дом такой маленький.

- В самый раз, деточка, в самый раз… Ах, если бы я снова смогла бы видеть, я бы увидела тебя и сказала бы тебе, какая ты красивая.

- Вы слепы?

- Не вижу и почти ничего не слышу. Но тебя я понимаю. Ты пришла к старухе за благословением, и она даст его тебе. Я ведь не простая старушка, я когда-то была избрана Богом!

- Богом?

- Да, очень добрым… Нет, очень злым Богом… Он наказал меня за то, что я перестала верить в него… Он отправил меня сюда. Ах, я так жду встречи с ним…

- Неужели вы…

- Я когда-то видела удивительное существо — Великого Водного Змея. Морского Змея… Ты пришла за благословением, значит ты пришла туда, куда нужно!

- Простите, что я…

- Прощаешься? Не извиняйся. Уходи с гордо поднятой головой, потому что никогда не знаешь, что ждёт тебя впереди. Какой враг подстерегает? Кто приютит тебя? Так много ждёт тебя… Благодарность лучше извинений.

- В таком случае, спасибо, что приютили меня на это мгновение.

- Ну ступай, спасибо, что навестил старушку. Пусть будет светел твой путь, мальчик...

   «Вот, что имела в виду Сурако, говоря про безумие и забытье матери. Удивительно, что обе они выжили...» - думала Алиса, ступая по деревне, прочь от маленького дома. В какой-то момент она остановилась у самого берега. «И ведь, наверняка, никто из этих людей не знает о том, почему Госпожа посещает её… И о том, что случилось здесь… Они живут в страхе и ненависти, а там, наверху, постоянно пируют...»

   В логове Альгуномона и правда всегда царил праздник. Ложный праздник. Праздник смерти на крови и костях погибших. Но истинную цену этого праздника Алисе только предстояло узнать. Она побродила по деревне, а когда стало темнеть, вернулась в Обитель. Там на неё вновь напал сон. Она укуталась в своё одеяло. Другие так и не пришли. Удивительно, что им удалось разминуться, Миангуду не такой большой островок. Но в любом случае, сон побеждал Алису, ведя её в новые, чудовищные тайные края Миангуду…

   ...Первичная мысль о том, что смерть не красит даже убийцу, оказалась не совсем верна. Её заменила вторая — она гласила чуть иначе: «Хоть убиенный жертва рока, но убиение несёт с собою освобождение для тех, кого он мучил.» Эта мысль пришла не сама собой, она вышла из вод финорла вместе с страшными имперцами Аидайла, огромного материка, соседствующего с Миангуду. Они принесли свою добычу — тела убитых морских жителей и ещё живых рабов-нэрлоков — выставляя её как ценнейший товар перед ещё большим чудовищем, чем они.

- Хотите сказать, вы принесли мне горы трупов убийц? - смеялся Альгуномон. - Не верю.

- Мы все слышали, что вы… - один из имперских рыцарей, чуть высшего звания, чем другие, подошёл вплотную к сарауру. - ...подаёте невероятные деликатесы своим гостям, и, быть может, мы могли бы поспособствовать...

   Алисе сделалось дурно. Воспоминание провалилось под пол, с треском уронив её в новое место. Вместо просторного, пустого зала перед ней возникло замкнутое, тесное и неприятное помещение. Лестница, ведущая вниз, с которой Алиса смотрела на заполненный водой пол, скрипела и качалась под ногами, хотя выглядела более чем устойчиво. Что-то тряслось и кипело. Что-то стонало… Под водой маленький каменный колизей, уходящий «трибунами» в деревянные стены, какая-то бесконечная воронка подводных полок из камня. Камень, вода, камень… Грубое, холодное нечто — порождение этого страшного места, этого дома-убийцы.

   Сзади послышались голоса.

- Сколько из них вам удалось поймать? - неразборчивое название, присвоенное неким им, пролетело мимо Алисиных ушей, но она могла, и почти догадалась, о ком идёт речь.

- К сожалению, сегодня один выродок сирен сбежал прямо из котла.

- Очередная ошибка. Сколько ещё раз я должен буду ругать тебя за невнимательность?

- Господин, он откусил руку нашему товарищу!

- Это что, тот самый, который выжил после масляной ванны?

- Да. Подрос, но остался таким же прытким…

- Удивительно. Я думал, раскалённое масло, принесённое под воду в закрытых котлах, убивает каждого, прикоснувшегося к нему… Насколько я помню, он целиком был погружён в котёл. Как же он выжил?

- Бог знает этих сирен, Господин.

- Так что же по поводу улова?

- Две юные матки, ничего особенного.

- И к чему ты принёс эти скудные новости? Ты даже не стараешься обрадовать меня…

   Шаги заглушили невнятный разговор, и Алиса осталась наедине с неприятным, очень болезненным осознанием — перед ней, под лестницей, в воде среди камня лежат ещё только зарождающиеся в икринках финорла.

   Но ни один из них не вырастет из них в самостоятельную, взрослую особь. Это сотни тысяч трупов, стоящих в очереди за смертью.

   Разве такое может быть возможно в обществе высших, как они сами называют себя? Такая жестокость? Такое надругательство над природой — искусственность инкубатора, несущего одну единственную цель… Казнить. Принести в жертву голодному высшему обществу. Впрочем, нэрлоков как казнили, так и продолжают казнить. Впрочем, похищать, убивать, брать в рабство или просто для плотских утех других представителей «негодных» рас и народов всё ещё принято. И традиция потребления, вне зависимости от морали, не покидает иных Вантаро и прочих, схожих с ними… А ведь потом, отведав за столом в любимом, курортном Миангуду парочку-другую недоразвитых, нерождённых младенцев, они пойдут в залы советов кричать о гуманности, о проклятом Грэбэлле-мучителе.

    Как же вырваться из этого сна? В голову возвращается крик Джэхуэ, гибнущего под ударами электрических молний. Крик убиенного, крик забытого и брошенного родным братом, который чуть ли не на руках носит его мучительницу. Крик боли и отчаяния, проедающих дыру в сердце, оставляющий навечно калекой его услышавшего… Как развидеть? Как расслышать его? И больше никогда не погружаться в ужас, который никто кроме Алисы не чтит таковым.

   Ведь люди тоже когда-то считали одних лучше других, и ничего хорошего из этого не вышло. Так почему же те, что считают себя выше людей, не понимают? Почему так безнаказанно играют с чужими судьбами, считая, что так и должно быть? Быть может оттого, что им правда кажется, что они правы?

   Но это ещё не конец видения.

   Оно продолжается, оно мутирует, привнося детали, которые так не хотелось бы видеть и знать. Которые режут острее мощного удара оружия, сражающего рукой сына отца… Ведение продолжается. Как повар любуется новым блюдом, привнося микроскопические изменения, так и оно вносит всё больше, оставляя после себя такое чудовищное послевкусие, что кажется можно умереть от одной только мысли, что всё это навсегда останется безнаказанным.

   Под основными банкетными залами и комнатами гостей существует, помимо комнаты с «инкубатором» ещё одно помещение. Оно больше в размерах, полностью отрезано от внешнего мира, и по предназначению своему является клеткой. Внутри — оформленные с явным уклоном в местные мотивы деревянные стены с вставками из бумаги, формирующие отдельные комнаты. В комнатах годами томятся финорла, которые до конкретного детского возраста растятся в иллюзии какой-то особой жизни, в конце которой, после назначенной даты, они проходят через великий путь посвящения. За главной дверью скрывается их новая, открытая, взрослая жизнь. Только это очередная ложь.

   Ложь, которая создаёт насыщенный эмоцией и верой момент. Ведь в особый день с разницей в 10-12 лет случится «чудо».

   И выращенный в деревянной клетке на убой ребёнок финорла с надеждой войдёт в дверь, за которой его ждёт терзающая муками смерть. И бесконечно красивый своим отливом окрас его чешуи, на которой фиолетовым блеском прошлась полоса цвета, станет очередным развлечением какого-нибудь богача…

- Какой интересный раскрас, - промолвит Даркшейд, отрезая кусок излюбленного блюда, не задумываясь ни о чём. - Взгляните, как переливается!

   И продолжится праздник лжи, праздник ложного благополучия и благотворения иных, что видят прежде правды своё личное удовольствие. И вновь Альгуномон встретит своих гостей, расскажет им новые сказки о чудесных животных, обитающих где-то на Миангуду, мясо которых так вкусно и полезно, а так же невероятно разнообразно…

   И не будет этому конца…

   И убивающий финорла Альгуномон наберётся наглости и смелости искать помощи у их Принца…

   Но только не в этот раз…

- Алиса, ты очень долго спала, - Мартин смотрел на неё с укором, его лицо в лучах восходящего солнца выглядело ещё жизнерадостнее обычного. И эта радость жизни, радость простого существования, радость борьбы за свободу — всё это не клеилось с предыдущей картинкой погибели и вечных мук. - И тебе это, конечно, простительно. Но между прочим, Госпожа Сурако вместе со слугами сегодня готовит праздничный обед. Она говорит, что составит невероятную композицию из мяса местных животных...

- Так значит, они и правда существуют, - Алиса спешно села в одеяле.

- Конечно! Они существуют и обитают недалеко от деревни. Удивительно, но этот вид обитает только на воле, и уход за ними производится первоклассный...

- И ты видел их?

- Кого их? А… Животных? Конечно! Алиса, какая ты странная сегодня… Они такие… Как фиолетовые страусы небольшого размера, только у них голова фламинго и чешуя под перьями… Удивительные твари! И вкусные… Наверное. Не пробовал пока, но пахнет замечательно. Ты бы видела с каким безумным уважением Сурако и её подданные относятся к ним… Я поражён.

- Уважение, говоришь… Да, в местной культуре принято с уважением относится к тем, от кого ты получаешь кров или пищу…

- Да… Кстати, бывал я в отеле-гостинице этого Альгуношмона, о котором говорить не принято. Там эти чудовища тоже есть…

- Чудовища?

- Да! Эти страусы-туканы, что ни рыба, ни мясо, а и то, и другое. Они там огромные! Вооот такие… Их показывают иногда. У них, правда, среди фиолетового пробивается красный окрас…

   Стардаст встала, проигнорировав Фрая, который хотел её остановить. Ему было велено не выпускать её из комнаты внутрь общей гостевой и столовой комнат. Однако, Алиса рвалась наружу, и Мартин решил ей не мешать.

   Она вышла, встав вплотную к воде. Взгляд её скользил по водной глади, ища отражение ненавистного Сумон Альгуума. Однако...

- А! Этот… Сгорел вчера. Ты спала уже. Удивительное дело...

- У тебя всё удивительно.

- Конечно. Все местные в восторге. Но, только не ты. Отчего такая скорбь на лице?

- Значит, теперь ничего нельзя будет доказать. Пожар унёс с собой всё...

- Альгуномона тоже, кстати. Сурако вся светится от… Я бы не назвал это радостью, она, скорее как-будто освободилась от чего-то.

- И зачем же тогда знать правду? Огонь унесёт с собой всё… Как тот пожар, что унёс с собой преступления Ребэкки Свон… А кто унесёт с собой мою память?

- У тебя ведь день рождения, чёрт подери, Алиса! О чём ты думаешь вообще?

   Алиса обернулась. Фрай смотрел на неё в полном недоумении. Кажется, за то время, что он гостил в уже несуществующем Сумоне Альгуума, ему удалось встретиться и познакомиться с  Госпожой Сурако. Быть может, она не раскрывала ему своей личности, но…

- Всё, что нам нужно — это любовь, - сказала Стардаст, вернувшись к изучению озера. - Знаешь, может быть, это и к лучшему. Освобождение от того проклятья, что было заложено здесь как динамит, который вот-вот… Правда, мне кажется, Альгуномон не мог сгореть вместе со своей лачугой. Как и Даркшейд не мог…

- Ну… Живым ещё никто не видел… После этого… А если и увидят, я думаю, это ненадолго.

   Мартин зазвучал очень серьёзно.

- Пусть это будет маленькой победой в большой войне за справедливость, - сказал он.

- Пусть, - согласилась Алиса.

   Сзади раздался тихий хохот.

- Признавайся, девочка, это твоих рук дело? - Люциус, как обычно, курил. - Я уверен, делать нам здесь больше нечего… Про источники я узнал — о  них тут ничего не знают. А подглядывать, подслушивать, мухлевать… Больше негде. Отпразднуем твой день рождения, как тут принято, с размахом и…

- ...и займёмся чем-то еще? - Фрай замялся. - Я бы предпочёл остаться в командировке.

- И ты, Мартин? Остаётся только мне найти себе какую-нибудь влюблённость, - Грэбэлл смеялся. - Что, Алиса, не ты? Однако… Интересно… Предлагаю после посетить подводный мир твоего Принца. Я там ещё не был…

- Сначала всё равно праздник, - Мартин решил увести Алису в те самые столовую и гостевую комнаты, чтобы избавиться от общества Грэбэлла. - Праздник, коллега!

   Обеденная зала была с высоким потолком и интересными узорами на стенах, конечно, соблюдался и традиционный полу-азиатский стиль. Но лишних предметов в декоре не было — исключительная практичность. И с таким же отсутствием лишнего Сурако и слуги накрывали на праздничный манер невысокий длинный стол.

- Мы и подарки подготовили, - Мартин уже крутился возле Госпожи, но говорил с именинницей, стоявшей поодаль, хотя только что был рядом с ней. - Наконец-то кусочек адекватности среди нашего беспорядка!

   Истинный праздник, которого у Алисы, быть может, за всю прошедшую жизнь так и не случилось, надвигался со страшной, обезоруживающей силой. Страшные картинки, будоражащие сознание, затухали, оставляя шрамы на и без того измученной памяти… И, неожиданно, небрежное напоминание, оживившее затухающее пламя… Анулу, улыбчивый и нежный, приобнял Алису, и на правой его руке она заметила незначительный ожог.

Глава XXXVII
“Слепая Сирена”

   ...Советник Оэло Лу говорил с Алисой не так надменно, как прочие. Новость о том, что Его Высочество и Величество Принц Анулу Луиван считает её названной принцессой, то есть своей будущей супругой, его не расстроила. Напротив, он слегка взбодрился. Может быть, конечно, на него повлияло то, что его сестра, пытавшаяся устроить переворот, была заключена под стражу и будоражила всё общество, но он не разделял её взглядов, поэтому это было маловероятно. Вероятнее всего ему очень хотелось сблизиться с Принцем, и, если для этого нужно было стать другом его невесты, Оллу был готов это сделать.

- Понимаете, традиции предполагают… - продолжал он свою речь. - Дарение… Преподнесение даров фолюэла-а! И, так как, ваш избранник является принцем… Вы, и только Вы должны сделать эти подарки!

- Вы повторяетесь, Оливер, - Стардаст уже отпустила мысль о том, что её возлюбленный неизвестным образом стал поджигателем, и её тревожило совсем другое. - Тем более, я уже сделала эти… Дары-подарки. А вы всё говорите и говорите о них! Но вы так и не сказали главного. Это — требование совета? Это то, что они хотят взамен на разрешение?

- Не совсем. Это необходимость. Но… Я думаю, это показывает им вашу… Уверенность? Есть и другое требование...

- Тогда давайте я просто сделаю это! Исполню их требование и...

- Нет! Вы должны послушать меня сначала, потому что я…

   Алиса, и правда, уже сделала несколько подарков Анулу. Он сопротивлялся, потому что ему была противна мысль о соблюдении тех традиций, что навязывались советом. Совет сначала принял невесту принца, а потом передумал. Повлияло на это, отчасти, как казалось Алисе, мнение Аиэллы Олуиалу, которое учитывалось несмотря на её заключение, а так же неопределённость роли дающего благословение со стороны жениха. Мать, истинная Принцесса Финорла, отсутствовала, а отец не считался достаточно высокопоставленным, чтобы играть эту роль… И пока Принц пытался биться с возникшими препятствиями, Алиса решила действовать как требовали другие.

- Ты… - Анулу застыл, увидев в её руках связку из водорослей. - Неужели ты… Зачем?

- Я принесла тебе ту подвеску, которую ты мне показывал… То есть… Когда я и художник-финорла по имени Даниэль Эледан… Я принесла её тебе! - Алиса разворачивала подарок, который состоял из нэлаюра, небольшого, но длинного камня на цепочке, который вплетается в головные плавники или щупальца, афо, большой жемчужины, вкладываемой между особыми, средними складками в живот и олюур, похожее на корону украшение с отверстиями, устанавливаемое в горло и «напоминающее о вечной любви». - И другие предметы тоже!

- Ты потратила так много времени, сил и денег… Нет, я благодарен, но я… Тебе не стоило так стараться… Какая огромная жемчужина… Откуда она у тебя?

- Оливер сказал, где обычно добывают эти…

- И ты направилась туда!? Ты подвергла себя опасности!? Чтобы достать эту… Это возмутительно!

- Там не было ничего опасного!

- Не было!? Это одно из самых опасных мест!

- Может быть, для финорла, но мне удалось всё сделать и совершенно не пострадать!

- Это прекрасно, но прошу, не делай так больше! Я очень обеспокоен за тебя.

   Совет получил желаемое, но выдвинул новые условия.

- ...до тех пор, пока она не будет найдена, живой или мёртвой, мы ничего не сможем сделать! Вернее, совет не сможет дать вам разрешение на брак! - заключил советник Оллу.

- Я поняла вас!

- Чудесно… Вы выглядите очень решительно.

- Да… Если у Принца будут вопросы, вы ведь ответите на них?

- Конечно!

- Вот и прекрасно!

- А что вы собираетесь сделать!?

   Планы рождались и умирали у Алисы в голове примерно с космической скоростью. Люциус был очень близок к её мышлению, его разум трудился по похожим техническим картам. Однако, стоило ему по срочным делам умчаться прочь из подводного мира, как Алисина голова придумала что-то новое и куда более безумное. Она решила найти потерявшуюся сирену.

   Отчасти это было связано с желанием восстановить справедливость — видения из Миангуду всё никак не давали ей покоя, а с другой стороны она очень хотела обрадовать своего возлюбленного, не подозревая, что куда большей радостью для него было бы её собственное спокойствие. Она никому не сказала куда направляется и, несмотря на то, что плавала она неважно, не без помощи некоторых магических, а по мнению иных немагических, она же была немагична, средств, Алиса оказалась ровно там, где последний раз видели Луэ'эл.

   Принцесса Финорла, истинная правительница Арюлан Уиюрлэ, то есть подводного мира, последняя из сирен финорласса, чистая по крови, и мать Анулу Луивана, она исчезла в день, когда под воду спустился военный поход Ангуира, рыцаря Короля Меидорна…

   Алиса бродила среди неясных скал. Место, на котором сейчас цвёл риф, был когда-то городом. Недостроенным городом. И тут всё было словно на суше — возможность двигаться, стоять, не всплывая в открытый жидкий космос. И видения, вырывавшиеся из серых камней, воспоминания, которые хранила в себе вода. Но не те, к которым Алиса готовила себя. Совсем другие. Более свежие воспоминания.

   ...Даниэль Эледан представлял из себя длинное, но не пышное, а очень собранное и зажатое существо. Из его головы росли щупальца разной длинны, их разделял хребет плавника, проходящий посередине черепа; надбровные дуги были массивны, а уши — крылья мотылька. Он весь с верха до низу был покрыт чешуёй, и лишь в нескольких местах его тела, в сгибах рук и ног, присутствовали перемычки перепончатой ткани плавников. По три пальца на каждой руке, не считая четвёртого отростка, недвижимого и каменного, ловко держали подобие кистей, которыми подводный художник расписывал свитки. Он так же неплохо обходился с камнем — его считали лучшим из специалистов-творцов в Глубинах Финорла. Отличало от других жителей подводного мира его не только мастерство, но и уродливый по мнению местного народа вид — его кривые зубы, формирующий страшный оскал при любой попытке улыбнуться, большие жёлтые глаза и затупленный нос вызывали самые неприятные ассоциации у окружающих. Его голос был слегка занудный, слегка глухой и какой-то несчастный, а движения тряслись непереносимой дрожью и откалывались от тела, как кусок камня откалывается от рабочей поверхности, над которой кропотливо усердствует художник. Чешуя Эледана выглядела словно обгоревшей, потёкшей, словно воск, и замершей в самом странном для неё положении. Она переливалась различными цветами, и стоило Даниэлю занервничать, как он весь покрывался цветными пятнами. От любых прочих волнений он раздувался, как рыба фугу, и отчего-то никто из королевского окружения не видел в нём тех черт, присущих Принцу, которые почти сразу стали заметны Алисе.

   Художник, к которому посылали её, всегда нервно вздрагивал при каждой, даже самой ожидаемой, встрече. Он говорил с ней, но говорил только на языке финорла, говорил низко и протяжно. Так же он задавал престранные вопросы… Алиса знала одного или даже нескольких художников, последний из которых произвёл на неё неизгладимое впечатление. Ничего хорошего от общения с Даниэлем она не ждала и даже игнорировала те детали, что выдавали в уродливом художнике прекрасного Принца Сирен, но потом он сам во всём признался, и Алисе стало сильно легче.

   В один из дней, когда Анулу вызывал Даниэля для презентации нового свитка, Алиса умудрилась заговорить с ними обоими, однако, очень скоро Принц забрал желанное произведение подводного искусства, и они двое, художник и названная принцесса, остались наедине.

- Иллюзии, - смеялась Стардаст. - Знавала я одного гения иллюзий…

- Был ли он раскрыт? - уточнил Эледан, перед тем, как говорить что-то иное.

- Конечно, как и каждый гений, увлёкшийся игрой.

- Всё-же, я вас не всегда понимаю. Во дворе уже поговаривают о вашей странной увлечённости…

   Анулу в облике Даниэля замкнулся в себе, очевидно чувствуя трепет.

- Так хорошо, что мне не придётся выбирать, - сказала Алиса.

- Выбирать? - Принц гениально играл роль придворного художника.

- Если бы передо мной стоял выбор, я бы не справилась, и просто… Ушла бы.

- Вы бросили бы Принца?

- Я бросила бы всё, потому что однажды… Передо мной уже стоял такой выбор… И оба, что так сильно требовали моего решения, остались ни с чём…

- Ваше прошлое так пленительно туманно.

- Хотя, это не было однажды. Дважды, быть может…

- У вас есть столько преимуществ перед соперницами…

- Почему же это?

- Принц очевидно дорожит вами, и вы можете рассказать ему много историй, - Эледан улыбнулся. - Он тоже, быть может, расскажет вам парочку-другую…

- Вы — оптимист, Даниэль.

- Лишь в той мере, на которую способно моё сознание, принцесса...

   Улыбка, которая грела ей душу, растаяла — вокруг вновь показался заброшенный, яркий риф. И правда, как хорошо было то, что ей не придётся делать выбор, срываясь из крайности в крайность, из эпохи в эпоху, чтобы потом опять оказаться в одиночестве, наедине с памятью, разящей своими стрелами куда точнее, чем кто-либо другой…

- Сколько из них вам удалось поймать?

   Память. Стереть её — и не будет мучений...

- К сожалению, сегодня один выродок сирен сбежал прямо из котла.

- Очередная ошибка. Сколько ещё раз я должен буду ругать тебя за невнимательность?

   Память… Ведь кто-то должен помнить, иначе все забудут.

- Господин, он откусил руку нашему товарищу!

- Это что, тот самый, который выжил после масляной ванны?

- Да. Подрос, но остался таким же прытким…

   И если она не забудет, быть может, те кто виновен наконец-то понесут заслуженное наказание...

   Так началось новое видение.

   Это был первый раз, когда Алиса отчётливо для самой себя понимала, что делает это нарочно — нарочно погружается в омут чужой памяти, чтобы увидеть, услышать и пережить нечто ужасное. Ей нужны были ответы, и она была готова получить их, даже если это будет для неё так же больно, как и в предыдущие разы.

   Но в этот раз оказалось больнее.

   Как бы не привыкало тело человека к ударам, рано или поздно найдётся тот, кто ударит, прервав цепочку видимой защищённости, ударит в самое сердце, сорвав с шрама корку заживлённой кожи… И этот удар Алиса сделала сама.

   ...Луэ'эл была прекрасна. Истинная сирена, такая, чей голос поднимал бы шторм и топил бы корабли, сводя с курса сотни тысяч умов, порождая безумие. Но, в отличии от сестёр своих, Луэ'эл была в глубине своей души добра. Она полюбила мальчишку, певшего дерзкие напевы на западном побережье Баиона, и, достигнув совершеннолетия и исполнив традиционную песнь сирен, загадав в нём воссоединиться с любимым, стала любящей супругой молодого князя. Она даровала ему возможность обрести новый, подводный вид — он становился тёмным подобием осьминога, имеющим вполне человеческие руки, ноги и лицо в дополнении к абсолютно морским конечностям. И оба они были счастливы. Принцесса Финорла не должна была выбирать себе в супруги сухопутного иного, но она сделала это. И счастье её было бесконечным…

   Принцесса выбрала место, в котором решила возвести подводный город. Дворцы, сады — она мечтала о таком месте, что позволит ей и её любимому жить множество лет в спокойствии и благополучии… Она хотела назвать этот ланлан, то есть город на языке финорла, Луиван, что значило — торжественный. Однако, у её супруга были другие планы. Он мечтал о детях, чему Луэ'эл противилась.

   В один из вечеров, когда спор зашёл слишком далеко, она вырвалась из объятий князя Алуона, пытавшегося успокоить свою супругу, и уплыла в ночь. Она вернулась не сразу, а лишь тогда, когда обнаружила, что потеряла одну из своих чешуек. Но было уже слишком поздно — чешуйка сирены оказалась в руках алуонца, она позволила ему осуществить задуманное. Будто морской конёк он вынашивал своё потомство и даже продолжал свои военные авантюры, но лишь в виде отдалённого от боёв командира.

   Финорла подвергались нападкам со всех стороны — искатели сокровищ придумывали всё новые и новые способы получать желанное богатство, отнимая священные реликвии у рыбьего народа. И, хоть оборонная мощь Глубин нарастала, многие из искателей наживы были весьма образованными вояками, что приводило лишь к большему кровопролитию.

   Недоношенный, маленький, такого размера, как подрощенные Альгуномоном на убой икринки, появился на свет Анулу Луиван. Он родился в момент затишья, когда его отец сумел предотвратить военные провокации, а его мать возвела вместе с сильнейшими из магов защитный барьер.

   Сначала мать не признавала единственного сына — она избегала мужа, делавшего всё возможное для того, чтобы крохотный комочек выжил, и даже несколько раз пугала его грядущей расправой над младенцем. Однако, шло время, и Луэ'эл полюбила своего ребёнка. Как любая иная мать, потерявшаяся в отчаянии и страхе, она, долго борясь с собой, нашла единственный верный для себя путь к воссоединению с родным существом. И муж её наконец обрёл покой…

   Пока не наступил день, когда древняя скрижаль рассвета покинула храм ланлана Арю'у в руках проворного бэрдэмаж Аинэза Талиостро, храм города, под которым строился Луиван…

- Что за спешка? Куда ты направляешься? - спрашивала прекрасная сирена своего супруга, пока сын отвлечённо гонялся за небольшой стайкой рыб.

- Любовь моя, это всего-лишь очередная мелочь, незначительная проверка, я должен убедиться, что всё хорошо! - Юлу Алуно, имевший под водой имя Элуёуа Алуолэ, врал, зная, что ложь его рано или поздно раскроется. - Я должен быть там.

- Если это так просто, то отчего?

- Для надёжности. Я не могу позволить, чтобы что-то пошло не так.

- Я слышала, что реликвию украли из храма.

- Вора поймают — он не может быть так опасен…

- Хочешь стать тем героем, что вернёт её? Тебе так нужно внимание моего народа? Но я не отпускаю тебя… Не могу отпустить… Я тревожусь. Я чувствую что-то…

- Моя милая, я должен…

- Если я позволю тебе… Что, если я больше не увижу тебя?

- Не говори глупостей, всё не так серьёзно. Я хочу поймать этого вора, вот и всего! Да, быть может, это не так незначительно для всех нас, но…

- Обещай, что вернёшься живым и невредимым.

- Я обещаю тебе.

   Последние слова, последние объятия, последняя встреча — он уплывёт, чтобы остановить вора, но вернётся без глаза. Молния поразит его, когда он будет пытаться достать до улетающей птицы, несясь по волнам следом за ним, за Талиостро, мнимым отцом Вандера Черегледа, за украденной реликвией… Но волны, высотой выше неба, остановят триумф похитителя — закрывающийся портал, в котором навеки застрянет он, станет его могилой… И лишь изредка с потолков ЛАПИРа будут течь волны, в которых едва различимое, переломанное тело будет молить о пощаде… Скрижаль вернётся на место, в храм…

   Беда же придёт откуда её не ждали.

   Под воду спустился военный поход Ангуира, рыцаря Короля Меидорна…

   Раскалённое масло обрушилось на головы сирен.

   Военные не брали пленных — они уничтожали и взрослых, и детей. Всех, кто казался им недостаточно ценным. Они разоряли жилища, вынося всё ценное и даже безделушки, казавшиеся им забавными. Луэ'эл пыталась спрятать сына за собой, потому что не успевала сбежать — то, что служило раньше защитой, тот великий барьер, стал нерушимой западнёй. Но Ангуир, выйдя из толп своих солдат, вырвал его из рук сирены.

   Она кричала. Она оцарапала лица солдат, она кусала их плоть, пытаясь вырваться, но они лишь сильнее сжимали её в тисках. Новое оружие иных с суши было сильнее подводной магии. Она рвалась наружу, она не думала о себе. В мыслях её было одно — тот первенец, от которого она сначала отказалась. Она слишком много времени потеряла, борясь с чувствами внутри себя, она уже почти потеряла его однажды и не могла позволить…

   Её тело перестало двигаться, когда её маленького мальчика погрузили целиком в кипящий котёл. Ослеплённая гневом и горем, оглушённая собственным криком, она не знала, что Анулу останется в живых. Солдаты легко скрутили её и понесли на поверхность — она стала главным трофеем Рыцаря, спустившегося под воду, чтобы грабить и убивать. Она не помнила и не знала, что было с ней, что ждало её дальше. Она не боялась смерти, потому что уже умерла тогда, когда её сына забрали, на её глазах погрузив его в убивающую смесь...

- К сожалению, сегодня один выродок сирен сбежал прямо из котла.

- Это что, тот самый, который выжил после масляной ванны?

- Да. Подрос, но остался таким же прытким…

   Она не знала и не могла знать, что он вырастет, играя вечно две роли — роль художника, выставляя своё изуродованное тело на показ, и роль Принца, красота которого, не менее естественная, чем уродство. И она точно не знала, что искать её направится та, кого прочие называют невестой её сына.

   ...Алиса долго собиралась с мыслями. Её дальнейший путь был ей известен — он лежал через море к берегам Аидайла, самого большого материка Вандланеса, о котором никто с Вантаро никогда не сообщал ни Грэбэллу, ни прочим. Ей нужно было попасть на остров Ангрэ, подаренный Ангуиру за верную службу. Из Рыцаря тот стал Графом. Оставалось совсем немного — придумать как осуществить план по спасению сирены и остаться незамеченной. Маскировка! Но какая?

- Ты гениально двигаешь круг, чертишь заклинание! Не хватает лишь небольшого наставления…

   Конечно! Универсальная система меленот, датеор магический, которым она владела в совершенстве — если она смогла однажды обмануть величайшего мага, то и других смогла бы. Но как? Если, по мнению иных, Алиса не умеет, не может, не имеет никакого отношения к магии, если, по мнению Магдайла, она лишь сосуд… Времени на веру в себя и свои силы не было, нужно было действовать и как можно быстрее. Не факт, что сирена, которая готова была отдать жизнь за сына, ещё жива. Но если жива, то нельзя было терять ни минуты.

   Круг, несколько движений…

   Вода возле Алисы начала шевелиться, и она почувствовала, что снова плывёт.

   Зеркальное отражение, мелькнувшее среди блеска воды, показало ей её новый облик — рыжая, длинноволосая и кудрявая, похожая на бродячую музыкантку или целителя, она была готова ступить в блестящий золотом проход, чтобы очутиться прямо у цели, у заветных ворот замка, построенном на одинокой скале, именуемой островом. Нужно было ещё раз всё обдумать, несколько раз перебрав всё в голове. Вдох, выдох… И шаг. Готовность. Уверенность. И страх.

   ...Люциус топтался возле гримёрки знаменитой певицы, не зная куда себя деть. Только что он просидел целую пресс-конференцию ради пятиминутной встречи, которая всё никак не состоится. И чувства его всё более напоминали не смятение, а стыд.

- К чему? - думал он вслух. - Ведь это такая глупость… Как это поможет мне в той ситуации, что сложилась в Квартале? Нет… Дикость! Я трачу свою время зря… Вот Алиса — она никогда не тратит время зря… Хотя, у неё и выбора-то нет. Если бы она могла, то наверняка бы провела своё время как-то иначе… А я? А что же я?

- Я вам не мешаю? - женщина чуть старше Грэбэлла высунула своё нежное лицо в щелочку между дверью и стеной. - И, давайте сразу, я вас знаю?

- Дело в том, что я… - Люциус немного растерялся.

- Ах! Я вас помню — такое унылое лицо нельзя не запомнить. Хотя, есть в вас что-то этакое… Вы мне не задали ни одного вопроса! Какой из вас после этого журналист? - смеялась певица, её имя было Рэйчел Лонгблю, она однажды пела на общем концерте вместе с Уильямом Старфилдом. - Помню я одного такого… Так зачем я вам? Вы ведь обо мне сейчас говорили сами с собой, я ничего не перепутала?

   Дверь распахнулась, а за ней высокая, тонкая и грациозная, одетая в чёрное платье, она. Её кудряшки, остриженные в аккуратное каре, делали голову похожей на шар, а напряжённые брови, утыкающиеся вместе с ресницами в треугольные чёрные очки, добавляли шару таинственности. Чокер, освобождённые плечи, на которых лишь несколько чёрных лент, продолжение платья, и накидка-сетка — свободная, женственная и такая холодная внутри, она жаждала мужского внимания. Грэбэлл же был слишком молчалив.

- Что? Даже не похвалите мой наряд? Зачем же вы пришли ко мне? К гримёрке? Могли бы просто плюнуть мне в спину, развернуться и уйти, так нет же!

- Я здесь из-за вашей сестры.

- Из-за Марии?

- Марты-Марии, если быть точным.

- Да, моя Марта-Мария… И что она натворила? Сестра-близняшка, вроде бы уже взрослая, а нет, смотрите, приходится отдуваться за неё. Я в школе всегда была отличницей, а вот она…

- Я получил письмо от неё. В нём было…

- Содержание чужих писем, особенно женских, обращённых к мужчинам, я знать не хочу. И вам не советую раскидываться подробностями…

- Там было написано, если опустить подробности: «Если у вас есть информация, которая может помочь в поисках, обратитесь к моей сестре Рейчэл.»

- Ах… Так вы по ЭТОМУ вопросу…

   Брови певицы перестали хмуриться.

- Знаете, мужем моей сестрички был сам Люк Элберг. Слышали о таком?

- Впервые, сегодня.

- Нахал! Он был знаменитейшим художником… Он погиб в 93-ьем.

- Ровно тогда же, когда исчезла дочь вашей сестры, Элизабет?

- А вы внимательно читали письмо моей сестры. Так кто же вы? Вы знаете моё имя, а я ваше нет. Нехорошо получается.

- Меня зовут Люциус Грэбэлл.

   Женщина неприлично ахнула, а затем, зажав в левой подмышке чёрный прямоугольный клатч, жестом указала направление, по которому собиралась отправиться.

- ЛЮЦИУС ГРЭБЭЛЛ? - её голос изменился и стал более весёлым. - А я думала, что вы урод. А вы очень даже симпатичный. Нам к лифту, а потом я вас довезу, если вы не против…

- Куда? - проигнорировав первую часть восторженной речи, Люциус вызвал негодование собеседницы.

- Вот вы, мужчины, совершенно не умеете принимать комплименты!

- Я на работе.

- Я тоже. Но это не отменяет факта, что…

- Так, куда?

- К моей сестричке. У нас с ней назначена встреча… 17:09! Ох, а я опаздываю. Мы! Мы опаздываем. Взгляните, какие часы у меня на правом запястье. Красивые, правда? Как думаете, кто мне их подарил?

   Лифт раскрыл свои двери, впустив внутрь двух малознакомых друг-другу людей. Люциус, скучая, предположил, что часы подарил певице какой-то молодой и богатый любовник.

- Как бы не так! - возразила она. - Глупости! Это я сама себе купила.

- Сама?

- Сама.

- Должно быть, очень грустно.

- Кому? Часам? Они были в восторге, когда я примеряла их. Тикали с такой силой, что…

- Нет, я не об этом. Должно быть, очень грустно дарить самой себе подарки.

- Вам тоже, должно быть, очень грустно и одиноко, особенно учитывая тот факт, что ни одна женщина до сих пор не обратила на вас внимание. Вот и возитесь со своим Даркшейдом, а могли бы…

- Я ищу справедливости, только и всего.

- Говорите прямо как моя Марта… Моя Мария… Она тоже постоянно твердит: «Я не остановлюсь, пока справедливость не восторжествует!» А вы могли бы подружиться…

   Люциус вздохнул. Он опять подумал об Алисе: «Я мог бы сделать куда больше, если бы знал как. Для таких как я. Для таких, как она… Где она сейчас? Наверняка ведь что-нибудь опять придумала и...»

   …Среди гостей Графа, на приём которого Алису пустили без лишних вопросов, различимы были несколько групп: богатые, очень богатые, влиятельные и крайне влиятельные. И представители некоторых из них были знакомы Алисе не по наслышке.

   Эльвентиус Даркшейд с обмотанной рукой стоял рядом с Альгуномоном, который был цел и невредим, правда, побрит почти на лысо. С ними общалась, кажется, супруга Графа. Она трепетала, восторгалась и безумно кивала на каждое их слово. Быть может, они обсуждали пожар на Миангуду, а, может быть, что-то другое. Алиса не вслушивалась. Она боялась быть замеченной, поэтому действовала исключительно по плану. А он был прост — найти сирену, освободить сирену.

   «Удивительно, как одно зло притягивает другое к себе...» - подумала Алиса.

   Среди множества залов замка был и тот, что был похож на зал театральный или оперный. Множество мест, балконы, занавес, за которым таилось нечто — именно сюда предчувствие вело Стардаст. Сначала она находилась внизу, между рядами, но потом, когда народ собрался, и Граф с именитыми гостями расселись в партере, внезапно решила подняться наверх. Она пропихивалась между наряженными, накрашенными дамами, а они надменно ахали и охали. Кажется, Алису воспринимали как шута или побирающуюся бродяжку, но ей это было только на руку. Оказавшись на самом высоком балконе, она обратила своё внимание на люстру — толстая громадина была в двух шагах от неё. Нужно было лишь разбежаться и…

- Присядьте, - потребовала старая дама. - Выступление вот-вот начнётся.

- Как скажете, Госпожа, - кивая, Алиса села на указанное место. Никого, кроме неё и старушки здесь не было. - А кто будет выступать, Госпожа?

- Как кто? Сирена.

- Си… Сирена?

   Алиса прекрасно понимала, что где-то здесь должна быть та самая узница, за которой она пришла, но подтверждение этого факта из чужих уст изумило её.

- Сирена, конечно же. А кто же ещё? Ах, какой голос у неё… Зачарованное пение существа из глубин… В моей молодости…

   Старая дева принялась рассказывать, но Алиса не слушала её, а лишь делала участливый вид. Она рассматривала сцену, думая о том, как удачнее можно было бы подобраться к ней. Нужно было использовать люстру! Но появившиеся возле сцены стражники расстроили Алисины первичные планы. Основной план дополняла люстра, вот только самой сирены пока не было видно. Что если она счастлива тут, в плену? Глупость, конечно, но вдруг…

   Занавес открылся под всеобщие аплодисменты. Старуха замолчала и принялась изучать сцену с помощью своего карманного бинокля.

   Заиграл оркестр. Музыка была громкая, она заливала зал, не давая услышать ни своего дыхания, ни сердцебиения. Грозное, опасное звучание. Алиса, пользуясь тем, что старуха увлечённо изучает сцену через бинокль, встала с места и, перелетев через ограждение, оказалась на люстре. Та даже не качнулась, настолько тяжёлой и твёрдой она была. Теперь угол обзора стал шире, и Алиса наконец увидела сирену.

   Истощённая, но при этом не менее величественная фигура возвышалась над водой, для которой, судя по всему, был создан специальный резервуар, встроенный в сцену. За ней оркестр, а за оркестром огромные ракушки — одна похожая на ракушку-гребешок, а другая на трубчатую спираль. Свет, переливающиеся жемчугом стены, и некоторые из украшений, украденных из под воды.

   Алиса с трудом осознавала, что находится не во сне. Она нагнулась, всматриваясь в сцену, ожидая. Её сердце стучало быстро, но музыка была слишком громкой, отчего Алисе казалось, что её сердце если не замерло, то точно не движется так быстро, как могло бы.

   И вот музыка начала стихать, нежнейшая фигура, похожая на статую из камня, подняла голову вверх — бледное лицо, на котором было не различить ни глаз, ни рта. Сирена начинала петь. Пение её было тихим, глухим и несчастным. Молчание, растянутое в песню, отчаяние, выпущенное в звук… Она не пела, а скорее бормотала.

   Внутри Алисы что-то разбилось. Она хотела дождаться удачного случая, выждать момент, но сердце, стук которого вновь стал ей слышен, решило иначе. Алиса начала петь. Она вторила словам сирены, добавляя некоторые фразы от себя. Если сирена говорила о боли, то Алиса вторила ей, говоря об утешении. Если о страхе — то о спасении, если о заточении — то о свободе.

   Сирена распевалась, и голос её звучал всё увереннее. Она начинала слышать. Слушать. Искать источник звука. Получался разговор, выглядевший для окружающих как пение. Недоступный язык сирен поддавался Алисе, хотя никакого осознанного понимания его в неё не было.

- Кто ты, сестра моя?

- Я та, кто пришла спасти тебя.

- Где ты, сестра моя?

- Я здесь, я у самого потолка.

- Что ты хочешь сделать, сестра моя?

- Я здесь, чтобы спасти тебя. Спасти тебя!

- Как сможешь ты, сестра моя?

- Я найду способ, я освобожу тебя!

   Стремительность — Принцесса Финорла, истинная правительница, расцветала на глазах. Она снова слышала, она снова дышала. Её лик обрёл светлые очертания, губы, глаза выделились на фоне блестящей кожи. Она подняла руки над головой, и её пальцы зазвенели волнением. Скорость — и Граф в восторге подбегает к музыкантам, крича что-то о чуде. Гости аплодируют, а Алиса возвращается на балкон. Вовремя, ведь старая дева уже отложила бинокль.

- Подумать только! Как запела! - говорит она. - Слышала, ты ведь слышала?

   Алиса не отвечает ей и бежит вниз.

   Действовать стремительнее других, потому что это настоящее. Это не прошлое, влияние на которое так мимолётно и туманно. Волнение, закрывающее глаза, слёзы, сбивающие столку.

   Что сказать? Что сказать? Что сказать?

   Алиса уже внизу, среди гостей. Она приближается к партеру. Она оббегает Эльвентиуса. Она взлетает вверх по лестнице на сцену… Она обращается к Графу.

- Вы слышали, как запела она? Вы слышали, о, Господин?

- Кто это? - возмущается жена. - Что за проходимка?

- О, не велите зла, Господин! - Алиса падает на колени, и не её рыжие волосы падают на лицо. - Я знаю, я знаю как освободить дух этой певуньи!

- Не слушай её, - Графиня негодует. - Кто вообще пустил этот сброд…

- Отойди, дай мне выслушать её, - Ангуир заинтересованно разглядывает девицу, появившуюся из ниоткуда. - Многие говорили мне, что могут исцелить её недуг… Уж лекарь направляется к нам с Миангуду… Один из последних он, кто обещал вернуть ей радость, но вижу я…

- Я знаю! Знаю! - Алиса вскочила на ноги. - Позвольте мне отвести её к пруду, что за замком! Ей нужно, ей необходимо побывать у воды…

- Не слушайте её, - кто-то из солдат, охранявших сцену, но отчего-то пропустивших незваную гостью, обращается к своему хозяину. - Все мы знаем, что стоит сирене оказаться на свежем воздухе в воде, как к ней вернётся её сила!

- Лишь если исполнит она песню свою в воде, глядя на заходящее Солнце, - продолжала Алиса. - Лишь тогда сможете вы любоваться ею и далее! Ибо умирает она!

   Сирена, слушающая Алису, нарочито подтверждая её слова, траурно опустила руки и голову, дав им свободно повиснуть.

- Но отчего же, - Граф бросился к своему единственному сокровищу. - Отчего же она пела так хорошо сейчас?

   Изуродованное его лицо, несшее на себе отпечаток былых сражений, обратилось к Алисе. И так очень складно объяснила ему, что она знает, украла из моря, секрет всех сирен. Рассказ её был спутанным, мутным и настолько лживым, что любой вопрос мог сразу же разрушить создающуюся на глазах гостей легенду, но, к счастью, Ангуир был настолько счастлив услышать о том, что его любимую игрушку можно починить, что отбросил все тени сомнения. Он приказал страже проследить за сиреной и девицей, в лицо которой уже мучительно вглядывался Даркшейд, чтобы те могли оказаться в пруду. Когда это было сделано, Алиса придумала ещё одну хитрость.

- Неужто вам трудно обернуться? Две девы будут перед вами нагие! - крикнула она, и солдаты покачали головами. - Смотреть хотите, какие вы…

   Солдаты растерянно пожимали плечами, но Алиса была неуклонна.

- Не будете слушаться меня, не смогу помочь я вашему Графу! А как будет злиться он на вас…

- Что вы, конечно, делайте, что надо! Но кабы не сбежали вы…

- Куда могут сбежать две девы из пруда?

- Но…

- Всю ночь будем мы здесь! У вас будет возможность проверить в любой момент.

- И правда… Правду молвите…

- Так отвернитесь же!

- Хорошо… Но! Не сносить тебе головы, девчонка, коли чего не того удумаешь!

   Луэ'эл смотрела на Алису слепыми глазами, не видя, но ощущая её присутствие. Она готова была следовать любому приказу, потому что чувствовала в ней себе подобную. Алиса запела, и сирена начала петь вместе с ней.

- Что делаешь теперь, сестра моя?

- Ты должна громко петь!

- Громко петь? Я могу! Я могу петь, сестра моя! Я буду петь, заглушать любой шум! Что же делать будешь ты?

- Я дам нам возможность сбежать. Будь готова только любой облик принять…

- Готова! Всегда я готова, сестра, о, сестра! Как долго ждала я тебя.

   Сирена пела, а Алиса, нервно подёргиваясь, водила руками круги. Одно неловкое движение и всё пошло бы прахом — тем более Эльвентиус Даркшейд, который был чуть более чувствителен к магическим чарам, чем другие, уже обратил на неё своё внимание, а значит подозревал её в чём-то или…

   Жёлтый, золотистый свет пронзил пруд, в котором по колено в воде стояли двое. Две девы, ищущие свободы.

- Готовься принять облик любой! - крикнула Алиса, открывая портал.

   Сирена вмиг переменилась, её человеческое обличье было не менее прекрасно морского. Она продолжала петь, и её идеальное лицо светилось от надежды. Длинные, карие волосы, качались сами по себе, словно был где-то рядом ветра. Но ветра не было.

- Впереди нас ждёт вечность, - пропела сирена, утопая в свете.

   Алиса сбросила с себя маскировку — последний шаг, и всё осуществится...



Глава XXXVIII
“Прошлое, ожившее в сегодняшнем дне”

   Прохлада, исходящая от воды, приводила в себя, давая возможность отдышаться. Здесь, в этом странном белокаменном порту, все были взволнованны. Кажется, какой-то корабль должен был прийти ещё час или около того назад, но потерялся или опаздывал, вызывая бурное негодование толпы.

- Там был мой сын!

- И мой тоже, храни их Богиня!

- А что если опять наступит клич сирен, и буря потопит корабли?

- Не говорите глупостей, женщины! Идите домой!

- Ах, мой милый, как жду я твоего возвращения! Мой суженный…

   Толпа становилась всё больше, и стражники, вызванные разобраться с собравшимися, переставали справляться. Алиса задумалась — это место не было ей знакомо.

- Этот ветер… - заговорила Луэ'эл тихо. - Я помню его… Ты привела нас точно туда, где каждая молодая сирена проходит своё посвящение. Наверное, это неспроста.

- Сирена? - случайный прохожий обернулся на говорившую. - Быть не может, так вы…

   Принцесса Финорла очаровательно улыбнулась. Её лицо выглядело уставшим, но при этом не потеряло своей красоты, а тёмно-каштановые, струящиеся волнами на смугловатую кожу волосы сияли здоровьем. Удивительно, как сирены умеют завораживать окружающих своим внешним видом, даже когда внутри них творится сущий ад.

- Я привела её, чтобы она исполнила вифаноула, - заявила Принцесса. - Она молода, но уже достаточна отважна, чтобы столкнуться со своей судьбой и исполнить предназначение, данное ей морем.

- Неужто вы здесь, чтобы опять топить корабли? - из толпы выделилась молодая девушка, будущая мать, одетая в более пышные и богатые одежды, нежели другие. Она отличалась от прочих утончённостью и светлотой взора, кажется, она была не из местных. - Мой супруг, принц Авгеор, должен вернуться из плавания сегодня. Его не было дома уже около полугода… Я не считаю, что это подходящий момент, чтобы…

- Но жив ли Король Дорефандур? - перебила её Луэ'эл. - Он дал клятву, как отец его, и отец его отца, и отцы отцов их тоже.

- Живее и здоровее, чем вам хотелось бы, сирена, - усмехнулся старик, до этого обративший внимание на парочку незнакомок. - Что же, что правда — то правда. Клятва была дана. Кто мы, чтобы нарушать закон согласия? Кто мы для того, чтобы нарушать договорённости, которые старше нас всех вместе взятых? Принцесса, вам придётся провести их во дворец. Иначе Его Высочество Авгеор…

- Проклятье падёт на того, кто нарушит слово, данное сиреной, - произнесла Принцесса Аидайльского королевства Меандор. - И наш город, наш замок Меандорн вновь примет гостей. Но помните — на вашей совести будет кровь тех, кто погибнет по вашей просьбе.

- Мы здесь не для того, чтобы убивать, - возмутилась Алиса.

- Если на руках вашего супруга и прочих морских странников нет крови финорла, нет позолоты украденных сокровищ, то чего же вы боитесь? А быть этого и не может, ибо иначе это считалось бы объявлением кровной войны моему народу, - Луэ'эл не видела девушку, нёсшую в себе продолжение королевского рода, но чувствовала, что та была не из тех приятных правительниц, обожаемых народом, она была словно копией жены короля Дорефандура — злобная и мстительная.

- С чего вы взяли, что я боюсь? Я лишь желаю, чтобы скорее домой вернулся мой, да и не только мой, чтобы домой вернулись наши моряки. Только и всего. Я проведу вас… Следуйте за мной. Но знайте…

- Ева-Ова, с кем это вы говорите? - спускаясь вниз по каменной лестнице, шедшей вплотную к стене, огибающей гору, крикнула женщина. Она была одета в королевский наряд и, очевидно, являлась Королевой — об этом свидетельствовали не только свита, преследовавшая её, но и значительных размеров золотая корона. - Что это за чужеземки?

- Это сирены, Мать-Королева… - покорно склонив голову отвечала принцесса.

- Сирены!? - лицо женщины искривилось. - Как… Дважды за жизнь мою я увижу этих… Отродий моря…

- Вы злы, Ваше Королевское Величество, - заметила сирена. - Но знайте, мы здесь не для того, чтобы рушить вашу жизнь… Тем более, вы сами знаете, как всё устроено, если говорите, что видели сирену раньше.

- Видела? Я предпочла бы забыть… - Королева покраснела от ярости. - Кто пустил их в гавань? Кто, я спрашиваю?

- Древний закон, - сказала Ева-Ова. - Древний закон, Матушка…

- Ах…

   Королева отчаянно всхлипнула, но не заплакала.

- Тогда… Что-же… Идите за нами. Вы будете гостями у нас, но не думайте, что замок это теперь ваш дом. Я ждала чего-то подобного, но чтобы сирены…

   Колонна из поданных, правительниц и двух, вернее одной сирены и одной Алисы, двинулась вверх по лестнице. Вид с неё открывался невероятный — бескрайний океан, отражающий в себе бесконечное небо… Сердце Алисы тряслось от ужаса, ведь она надеялась завершить побег из графского угодья чуть иначе. Однако, спасённая ей Принцесса Финорла была непоколебима.

- Я так горда, что смогу помочь тебе в этом деле, - говорила она на языке сирен, чуть более певучем, чем язык финорла. - Быть с кем-то при исполнении вифаноула — огромная честь для меня. Я не могла и желать о большем, тем более, что ты моя спасительница...

- Но я не сирена! - прошептала Алиса испуганно.

- Значит будешь ею, - ответила Луэ'эл. - Ты спасла меня, ты говорила со мной на языке сирен…

- Но я всего лишь человек!

- Я вижу в тебе сестру, и как бы ты не боялась этого, но в тебе есть то, что иные называют в нас, девах моря, глубинной мощью волн. Боги и Богини пытались отнять эту силу у нас, но не смогли. Разбуди её в себе, дай ей наполнить всё вокруг… И тогда…

- Говорите о чём угодно, но только не на своём языке, - Королева яростно обернулась на незваных гостей. - Я исполню этот договор, что заключили предки, но не думайте, что я дам вам владеть собой…

- Вы относитесь к нам с недостаточным уважением, - сирена рассердилась. - Или вы хотите таким образом накликать беду на себя и свой народ?

- Никак нет, но я не намерена терпеть…

   Луэ'эл взяла Алису за руку.

- Я расскажу тебе, что нужно делать.

   Сначала, пред тем, как войти в тронный зал, каждая сирена обращается к своим живым и погибшим сёстрам как к мудрым советницам.

- Чем больше сирен откликнется на твой зов, тем сильнее будет твой голос, когда ты предстанешь пред Величием Моря. Войдя, ты почувствуешь их присутствие.

- Чем дальше ты будешь продвигаться по залу, тем сложнее тебе будет петь, кликать Величие.

- Но когда ты доберёшься до балкона, закруглённого посередине, и выйдешь на него, тебе станет легче. Ты почувствуешь силу.

   Разные голоса говорили с Алисой ещё до того, как они вместе с королевскими особами и прислугой приблизились к замку. Идти нужно было долго — вверх и вверх по лестнице. Но ощущение дрожи, какой-то привязанности к месту, в Алисе проснулось уже сейчас. Каждый раз, когда она оказывалась в таких ситуациях, она думала о том, что это всё необычайно ужасно. Это всё, мир сирен, не имел к ней, если мыслить логически, никакого отношения. Однако, со временем она смерилась, что оказывается там, где должна быть, и исполняет ту волю, те просьбы и мольбы, о которых даже не догадывается сама. Тем более, у неё была просьба с которой можно было обратиться к чему-то великому, а её почти жених был родом из сирен. Сколько бы не было в ней сопротивления, с каждым шагом оно становилось всё меньше и меньше. Всё естественнее и понятнее становилось всё вокруг неё.

- Потому, что ты — проводник. Сосуд! Набираешь в себя воду, и потом можешь фонтаном превратить её в…

   Всем и всегда казалось, что Алиса бестолковая тень родителей. Неродных, неродителей. Даже иные, которые сначала имели какой-то план по присвоению потерянной Алисы, так считали. Все так считали. И она сама. Но сейчас, ступая вверх, приближаясь к месту, с которого вниз, в воду, бросали, словно тяжеленные камни, сирены свои мольбы, она чувствовала себя иначе. Словно воин, несущий тяжёлый меч за спиной, который должен пронзить всемирное зло, развеять, уничтожить его, она шла туда, куда и не думала идти… И об этом уже знали другие, даже не видящие этого… Отчего?

   ...Анулу и сам не знал отчего так разболелась его голова. Такое бывало лишь раз, и то по его вине. Но тогда он, совершенно не подумав, чуть не попался в капкан морских разбойников, рыбачивших неподалёку от его излюбленной скалы. И тогда, несмотря на ушибы, он мог передвигаться, думать, существовать. Но сейчас он не мог не то что двигаться, даже дышать ему было трудно. Сердца давили на него, как тяжеленная глыба льда, через которую невозможно пробраться к поверхности. Его помутневшее сознание билось в неясных конвульсиях… Он уже успел уладить дела с советом - быть может, на руку сыграло временное перемирие с отцом, быть может Алисино очарование наконец-то подействовало на кого-то помимо него, но, в любом случае, места тревогам и беспокойству не было в его голове. Однако, он чувствовал себя даже чуть хуже, чем когда его погрузили в кипящее масло. Что же такое творилось?

   Отец несколько раз поднимался в его покои, уточняя его самочувствия. Он выглядел растерянным и, в один из визитов, принцу показалось, что тот плакал. Что же такое творилось в княжеском дворце? Или за пределами?

- ...Алиса? - внезапно Анулу смог сесть, и окружающие его слуги радостно вздохнули с облегчением. - Где она? Где моя Алиса?

- На прогулке, - соврал Юлу Алуно, не по наслышке знавший темперамент будущей невестки. - Она же так любит гулять…

- Она лю… - принц скорчился и упал на мягкие подушки. - Она постоянно находит какие-то неприятности или… Это они… Находят её…

- Мы пошлём стражу, - продолжал врать отец сыну. - Она непременно вернётся… Только не вздумай умирать от горя.

- Я вовсе не горюю…

- Вот и чудесно! Вы слышали? Но, всё же, в чём причина твоего недуга? Она неизвестна ни одному из наших алуонских врачей!

- Мне она так же неизвестна… В голове полный беспорядок творится!

- Ох, со мной бывало такое, когда твоя мать… Когда Принцесса Финорла пела свои песни… Уничтожающий манёвр, гениальное оружие — ослепляет и оглушает, а потом остаётся такое ужасное ощущение внутри…

- Но она не может петь сейчас… И я не думаю, что это хоть как-либо связано…

- В таком случае, всё, что мы можем сделать, это позволить тебе отдохнуть. Мой сын должен быть здоров.

   ...Люциус разочарованно выдохнул. Мигрень усиливалась, а закурить в присутствии этой Марты-Марии он не мог.

- ...и я, знаете, думала, что вы, Люциус, просто ненавидите иных, жаждете их смерти. Я думала так и, поэтому, в 93-ьем не пошла к вам. Я была уверена, что вы просто чудовищны, если честно, - она была точной копией сестры, только лицо её было строго, а волосы длинны и прямы, хоть и слегка волнисты. - Я прогадала, потому что оказывается всё, что я думала о вас, можно отнести не к Люциусу Грэбэллу, нет, это я уже поняла, а к Эльвентиусу Даркшейду. Так получилось, что я и мой муж… Что мы были связаны… А сестра и до сих пор там выступает, но немного тайно. Мы были связаны с Тёмным Кварталом, с иными… Я не могла пойти к такому человеку, который ненавидит иных и хочет убить каждого из них…

- Но всё же, вы отправили мне письмо, - вставить слово между двумя её словами было трудно, но у Люциуса наконец-то получилось.

- Я же говорю! - женщина отвлеклась от духовки, из которой доставала яблочный пирог. - Так, почти готово. Остаются только сливки, да и посыпать сахарной пудрой… Так вот! Я говорю вам… Вы уже пробовали сендвич с тунцом?

- Восхитительный.

- Правда? Я так старалась… Приятно… Так вот, я говорю вам, в тысячный раз говорю, не отправляла я вам это дурацкое… Что там вообще было?

- Там было вот это.

   Люциус достал из пиджака бумагу, на которой было написано: «Меня зовут Марта-Мария Лонгблю. Фамилия — мой псевдоним, взятый после смерти моего мужа-художника и похищения дочери, моей крохи — Элизабет. Лиза — новорождённый ребёнок, которого отняли у меня в 1993 году. Если у вас есть информация, которая может помочь в поисках, обратитесь к моей сестре Рейчэл.»

- Да, почерк мой… Я писала такие, но очень давно… Значит, кто-то нашёл и отправил вам, вот и всё, - Марта изучала лист бумаги, нахмурив брови и слегка надув губы. - А у вас есть информация, которая может помочь в поисках?

- Я буду честен с вами, Марта-Ма…

- Можно просто Мария.

- Мария… Я буду честен, потому что я, хоть и умею врать, но делаю это в редких, исключительных случаях.

- Впервые встречаю честного мужчину.

- Вам смешно?

- Да, простите… У вас такое лицо…

- У меня нет данных о вашей дочери. И о муже вашем тоже нет ничего. Но! Мне известно многое о том, что происходило в 1993 году. Например, я вовлечён в расследование дела Ребэкки Свон, которое связано с пожаром в Вест-сайд молле. Это дело имеет для меня личное значение, потому что в пожаре погиб мой ребёнок, его мать и её дети…

- Мой муж тоже погиб в этом пожаре. Совпадение ли…

- Совпадение? В таком роде дел не бывает совпадений.

- Люк Элберг, знаете такого?

- Ваша сестра говорила мне о нём…

- Его имя красуется на памятной табличке… И имя Ребэкки Свон тоже. Я помню…

- Вот видите, нам есть о чём поговорить. Есть в какой сфере посотрудничать… Вы ведь подрабатываете детективом в Квартале?

- Хотите знать про переворот? Вы — одно из самых желанных лиц на пост Мастера Южного, почти всего Центрального и даже части Северного Квартала. Я могу помочь вам, но, давайте, сперва, вы поможете мне.

- Чем смогу!

   Грэбэлл чувствовал, что почти выполнил свою цель — заполучил нового союзника, но голова его продолжала неистово болеть…

   ...Толпа, образовавшаяся у пристани, была огромна. Слух о том, что прибыли сирены, заставил людей выбежать на улицу. Толпа шумела, но звуки окружающего мира были заглушены для Алисы. Она слышала голоса. Видения, которые не затуманивали взор, а лишь томились в ушных раковинах, рассказывая что-то.

   Одна сирена плакала, потому что её младенца растерзали захватчики — они приплыли с востока на огромных кораблях и, увидев скалы, а на них русалок, двинулись вперёд. Их не остановили ни крики, ни мольбы, ни даже бой, в котором погибло большинство морских дев. Они с силой выдрали с шеи сирены её украшение из жемчуга, а затем забрали её на пару часов на свой корабль, чтобы потом избавиться от неё, выбросив измученную деву за борт.

   Другая с яростью называла имена тех, кто сжёг дом её возлюбленного, обитавшего на суше. Она знала его много лет, она выходила к нему на берег и даже принимала земное обличье. Они любили друг-друга, но об этом узнали другие иные. И тогда они уничтожили всё, что было дорого сирене. Они пытались поймать её, но она сбежала.

   Третья требовала справедливости, четвёртая возмездия, пятая…

   Голосов было так много, что они перебивали друг-друга, сбиваясь, смешиваясь в один неразборчивый, но вечно нарастающий гул, смысл которого был един.

   Алиса не знала, сколько голосов слышат обычно сирены, восходящие в замок для того, чтобы петь. Она не была сиреной. Но она точно знала, что то количество молящих, говорящих с ней было достаточно велико. Быть может, и видения находили её так часто оттого, что она была единственная, кто готов был их услышать. Выслушать, понять и отгоревать...

   Залы, которые оставались позади, были все похожи друг на друга — каменные, украшенные красно-жёлтыми, а иногда и оранжевыми флагами, полные золотых украшений и серебряных изделий. В последнем из них, который считался малым тронным залом, и выходил на тот самый балкон, помимо трона и нескольких пышных скамеек не было ничего. Были лишь Король и его двое гостей. Они, увидев входящих, прекратили разговор. На лице Дорефандура возникло с трудом сдерживаемое волнение. Лица его гостей были так же омрачены тревогой, но, в отличии от его лица, они были знакомы Алисе.

   Альгуномон и Эльвентиус Дракшейд повествовали о том, как была украдена графская сирена.

   Что если они узнают её?

   Что?

- Она была совсем не похожа на этих, - ухмыльнулся Даркшейд. - Эти какие-то другие… Но, в любом случае, я думаю, это будет интересно.

- А она уже начала петь? - язвил выходец с Миангуду, детище которого сгинуло в огне буквально несколько дней назад. - Я слышал, что по традиции, она должна петь.

- Сначала неслышно, а лишь потом громче, мой друг.

- Ах, так вот почему я не слышу…

   Оба иных, хоть и были встревожены, но с неугасающим восторгом продолжали шутить. Слепые, глухие и абсолютно абстрагированные от реальности. Они не узнали Алису. А она сделала вид, что не знала их. Голоса захватывали её, и она чувствовала, как ей становилось тяжелее двигаться.

   Она продвигалась вперёд по залу, пересекая его, в ширину он был куда свободнее, и в обычном своём состоянии она прошла бы его за одно мгновение, но время тянулось, словно карамель, застывающая в самый ненужный момент.

   Алиса ничего не слышала и переставала видеть, но её голос начинал быть слышен окружающим. Она чувствовала что-то внутри и вне себя, но по своему собственному мнению ничего не делала. Всё делалось за неё, само собой.

- Взгляните! Это же вода! - вскрикнула Эва-Ова. - Вокруг неё! Это левитирующие капли воды! Боги! О, Богиня, спаси нас!

- А сама она светится, - заметила Королева. - Что-то грядёт, и я не рада, уже не рада, что пустила их…

   Двигаться становилось проще, всё тело обрело какую-то небывалую лёгкость. Алиса плыла и управляла каждым своим движением. Удивительно, как легко ей удавалось улавливать волны энергий, растворяться в них и…

   И, касаясь иных, дарить себе что-то новое.

   Какой подарок на этот раз?

   Новая магическая система? А есть ли толк? Она не способна…

   От пения сирен кружилась голова, и лёгкость перетекла в медлительность. Алиса не видела, что оказалась уже у порога, разделявшего зал и балкон.

   Снаружи, куда так тянули её голоса, потянуло холодом. Влажность и сырость наполнили воздух, а небо, ясное небо, покрылось тёмной мглой.

- Смешно! - Альгуномон медленно следовал за Королём, решившим подойти к супруге и невестке. - Сейчас ударит гром, да? Знаю я этих сирен… У каждой руки по плечи в крови…

   Резко он изменил маршрут и подбежал к открытому окну, высовываясь из него.

- Погодка-то поплохела, - он продолжал смеяться. - А может и мне поплохеет, а?

   Эльвентиус пожал плечами.

   Гром ударил мощным взрывом где-то вдали, и молнии забегали по помрачневшему небосклону. Шум дождя приближался.

- Сейчас разгуляется буря, - Луэ'эл, окружённая врагами своего народа, была спокойна как никогда. Слепая, она чувствовала каждый Алисин шаг, каждый слог её пения. - Она всё делает правильно, какая молодец…

- А корабли, а как же наши корабли!? - юная дева схватилась за голову.

- Если они не виновны, они не пострадают, - заверила её сирена.

   Король тяжело вздохнул.

- Нельзя доверять сиренам. Нельзя…

   Альгуномон смеялся, и его смех всё труднее был различим на фоне нарастающего крика. Была ли это песня? Была ли молитва? Алиса не слышала её и того, что творилось вокруг неё. Она вспоминала всех, кто так или иначе погиб у неё на глазах. И каждая смерть вспыхивала яркой картинкой, отражалась в её голосе.

- Уничтожить корабль!

   Оставшиеся позади, забытые или навечно запечатанные в прошлом, мертвецы вставали в ряд, протяжно моля. О чём? О справедливости ли? О мести ли? Сколько было их, убитых, нечаянно, ни за что, просто ради смеха или довольствия? Сколько было среди них тех, кто отдал жизнь за другого, когда спасение было так близко? Сколько было среди них тех, кого Алиса любила? Каждый. Сколько из них уцелело? Ни одного. И все они, и все те, кто плавал в воде, но погиб в руках иных с суши, встали, чтобы спеть свою песнь.

   Ветер усиливался.

   И виновники многих из смертей были здесь, позади, совсем рядом. Они стояли, кто-то из них смеялся, кто-то боялся… Один из них высунулся из окна.

   Ветер с силой ударил, очередная вспышка молнии, и гром вырвал, разорвал, разбил почти все окна во дворце, лишь некоторые оставив целыми.

- Как может говорить о крови тот, чьи руки в крови? - вырвавшись из транса, спросила Алиса, обратив свой вопрос к Альгуномону.

- Мои руки чисты! - сказал тот, отходя от окна. Он был уверен, что волна воздуха не затронула его, не навредила, но очень скоро он понял, что вслед за ним, ровно по его шагам, разливаются по полу капли крови. - Мои руки…

   По локоть красные, ровно по локоть.

- Что ты такое? - его тон сменился. Он больше не смеялся.

   Алиса сделала шаг вперёд. Воздух обнял её, подгоняя. Впереди вечность, впереди невероятная сила, от которой трясёт сознание. Что же это?

   Позади остались голоса и крики, позади Король с Королевой, позади Луэ'эл…

   А впереди…

   Что впереди, там, где бушуют волны? Там, где толпа молится, глядя вдаль. Там, уже не за горизонтом, три корабля.

- Так было в тот день, когда я давала свою клятву! - песнь Принцессы Финорла эхом доносилась до Алисы. - Говори с ним! Он здесь! Он слышит! Величие Морей, Великий Дух!

   Но рядом никого не было. Волосы Алисы плавали в образовавшейся вокруг неё сфере из золотистых капель, свет от неё двигался вперёд, разрезая тьму. Но никого не было. Там, за балконом, никого не было.

О, юная Сирена, в свой путь ступившая,
Я вижу, слышу голос твой,
Но о чём, крича, молишь ты, вопрошая?
Откуда в голосе боль?

   Позади смерть, впереди жизнь. Или наоборот?

Куда зовёшь, в который год?
Я вижу среди тьмы твой свет,
Века все напролёт,
В тебе горит. Каков ответ?

   Каков ответ?

   Алиса не могла говорить, хотя на самом деле могла и говорила — кричала, пела, молила. Внутри себя она не чувствовала ничего, кроме волнения. Снаружи она выглядела уверенной. Что она могла попросить? Для себя? Для других? Справедливости? Но какой? И как просить о ней так, чтобы быть услышанной?

Я вижу знаков много… Ты
Среди космических вселенных,
Не один Бог, смерти цветы,
И сотни тысяч пленных…

   С кем она говорила сейчас? Как назывался этот кто-то в другой культуре? У каждого Бога есть не одно, а сразу несколько имён. Так ли это было важно сейчас?

Миллионы слёз, и никого наказанного.
С собой ты их несёшь,
Так много недосказанного…
Ты просишь, ты меня зовёшь?

   Кажется, ей был знаком этот голос. Голос Судьбы. Но Судьба — лишь наблюдатель. Или это не он? Другой? Но кто же?

   Алиса почувствовала, как её руки начинают неметь. Наконец-то она увидела, позднее всех, уже выбежавших на балкон — три корабля. Вокруг кораблей росли огромные волны.

- Будьте милостивы к ним! - кричала Ева-Ова. - Не дайте им погибнуть!

   Чувство сожаления развеялось одной картинкой — тысячи ещё нерождённых, но уже приговорённых к смерти. Нэрлоки ли? Финорла ли? Вандемарцы ли? Если те, кто убивает без чувства сожаления, просит о сочувствии, о помощи, о помиловании, нужно ли их слушать? Особенно когда их жертвы сотнями встают за спиной, утопая в песне, полной горя.

- Там мой сын! - голос Королевы дрожал.

- Если он не тронул золота, если руки его не коснулись и капли крови, - Луэ'эл холодна, как никогда. - То он будет жить. Если справедливость существует ещё на свете…

   Так чей же это был голос? Голос справедливости?

Убить?
Или спасти?
Чего же хочешь ты?

- Отпустите их, они невиновны!

Чего?
Среди той тьмы…

- За что вы так жестоки с нами?

Чего?
Скорей проси!

   Алиса боролась с голосом, захватившим её, потому что он говорил странные, непонятные для неё вещи. Она просила, мысленно, заполняя сознание лишь одной фразой, не сбиваясь, не отвлекаясь, и свет вокруг неё светил всё ярче, всё теплее…

   Огромная воронка, в которую сгинули корабли.

   Грохот грома, вспышки молний…

   И волны, волны, без конца и края растущие то тут, то там…

- Если он не тронул золота, если руки его не коснулись и капли крови…

- Почему вы так жестоки к нам? Как вы можете дать им утонуть?!

   Головная боль стихла. Море успокоилось. Солнце выглянуло из-за туч.

- За что!? За что!? ЗА ЧТО!?

   На успокоившейся морской глади не было и следа от бури, но и ни следа от кораблей.

   Алиса отошла от края балкона.

- Ты так долго боролась с ним, - Луэ'эл подошла к Алисе. - Так долго!

- Разве? Мне показалось, что это заняло мгновение…

- Часы борьбы всегда кажутся мгновением, когда она кончается. О чём же ты просила, сестра?

- Я просила…

   Стардаст задумалась, глядя в глаза сирены.

   Бледно-белые, они обретали цвет.

   Они снова начинали видеть.

- Я попросила чтобы те, кто виноват, но не обрёл своего наказания… Чтобы их жертвы были отомщены...

- Как благородно… И столько боли в тебе… Удивительно. А ответ на просьбу! Он был положителен к тебе… Значит, ты всё сделала правильно… И я вижу тебя. Впервые вижу тебя… Как ты прекрасна, девочка моя… Как много боли мы все вынесли…

   Королевские особы бежали вниз. Одна фигура на фоне моря, один уцелевший среди сотен других. Он плыл к берегу, маленькой точкой двигаясь к причалу.

- А я думала, что совсем потеряю веру в люд земной, - улыбнулась Луэ'эл. - Но нет. Посмотри-ка!

- Они растерзают его, - испуганно пробормотала Алиса.

- Не позволим. Мы уйдём отсюда. Прямо сейчас. И понесём его с собой…

   Сирена подняла руки к небу.

- Мы вернёмся домой или туда, где нас ждут. Мы морской волной обрушимся на них… Ох, как давно я не была дома! Я так давно…

   Её радость сменилась тоской и волнением.

- А что если…

   Она замолчала, опуская руки.

- Нам пора, - резко произнесла Луэ'эл, вновь подняв руки к небу.

   При всей её усталости и слабости она оставалась верна себе — холодная, расчётливая, строгая и мощная. Ведь именно такой и должна быть последняя из чистокровных сирен.

Глава XXXIX
“Всё что им нужно — это любовь”

   ...Люциус стал замечать за собой странности. Такое было с ним только в те тёмные его годы, когда он был без ума влюблён в почти погубившую его иную.

   Мария помогала ему не так давно, но казалось, что они знали друг-друга годами. Они идеально продумывали свои маршруты в Квартал, и ни разу не попались. Они понимали друг-друга с полуслова, и планы их строились гениально и просто, а главное быстро. Работать вместе им было так легко, что в какой-то момент Люциус задумался о том, чтобы позвать Мари работать в Агентство. Новые люди нужны были всегда. Тем более, только что пришедшей американке не помешала бы напарница или старшая подруга, быть может. Хотя, нет, она достаточно хорошо справляется. Профессионал во всех научных и технических вопросах. Мари могла бы помогать главе Агентства, то есть ему самому… А ведь прошло не так много времени. Что же это такое творилось между ними?

   Оба были уже слишком взрослыми людьми, чтобы верить в любовь с первого взгляда, а тем  более со второго. Оба слишком много боли оставили позади… Тем не менее, именно эта боль и связывала их друг с другом. Когда-то Люциус работал иллюстратором, а муж Мари был художником. Оба они кровью связаны с пожаром, устроенным иными. Оба хотят найти правду… Оба ищут справедливости… Но разве это повод влюбляться?

- И иногда я думаю, - она сидела за столом, перебирая очередную горстку старых газет, добытых во время последней вылазки. - Вот что буду я делать, когда я достигну того, что так хочу? Я представляю, что найду дочь. Но она ведь уже не маленькая новорождённая девочка, которой я её запомнила. Я видела её лишь миг, а через миг я потеряла её навсегда. Кем она выросла? И выросла ли? Ха, а если я… Если мне не понравится то, во что она выросла? Хорошо делать, не думая о последствиях своих действий.

- Алиса всегда думает, - Хелен бесцеремонно вошла в кабинет Люциуса. - Шеф, у меня есть новости.

- Сколько раз я говорил тебе, что ты не должна так называть меня!? - под тихий смех Марии Люциус вскочил с места. - Сегодня уже… Где мой календарь? Уже 15 апреля! А ты всё ещё не услышала меня!

- А как мне ещё обращаться к начальству? Вы не «Принц Его Величество Ламэр» и не «просто Сара», «Мастером» вас не назовёшь, мы не среди иных. Так как? «Босс»? Не подходит, вы говорили. «Учитель»? Какой из вас учитель? Да и вообще, называться учителем с большой буквы мало кто сможет, я таких не встречала пока-что… Достойных, я имею в виду. «Мистер Грэбэлл»?

- Да, так лучше… Но тоже… Угловато… Так что ты хотела сказать мне, Хелен? Какие новости?

   Марта-Мария, которая после начала общения с Люциусом стала зваться просто «Мария», а иногда и вовсе «Мари» или «мэм», продолжала тихо смеяться, умиляясь немного наигранному возмущению своего «начальника». Среди серьёзных расследований есть место шутке потому, что они настолько серьёзны, что рассудок перестает справляться и ищет что-то менее серьёзное, а потом, находя, смеётся.

- Мистер Грэбэлл, - Киприс светилась от счастья, ведь наконец-то, впервые за всю карьеру, она имела возможность работать наравне с, а то и вовсе над, остальными. - Вы дали мне доступ к системе данных, связанной с ДНК. И я решила привнести кое-что… У вас в системе был один старый запрос, я расширила категорию выборки, чтобы…

- У вас там так принято? - поражённо развёл руками Грэбэлл, хотя прекрасно понимал, о чём говорит Хелен, он просто хотел скорее всё узнать и вернуться к работе. - Короче? Ты можешь говорить ко-ро-че?

- Есть совпадения.

- Совпадения?

- Вы же просили короче, Мистер…

- Какие совпадения!?

- Совпадения! Совпадения по поиску!

- Поиску, который… ДНК? Ты хочешь сказать, что у нас есть совпадения по базе данных?

- ДА! Именно это я и хотела сказать… Британцы, тоже мне!

   Мари встревоженно отложила бумаги, внутри неё загорелся опасный огонёк надежды. Ей стало одновременно грустно и куда более смешно, чем до этого.

- А вас там не ценили, - заметила она, поднимаясь с места и направляясь к говорящим. - Там, откуда вы ушли. Что это была за организация такая?

- Вся Америка — та организация, из которой я ушла. Им не нравился цвет моей кожи, - усмехнулась Хелен. - И оттого мои знания им были… Недоступны?

- Какой вселенский идиотизм! Одни отрезают другим хвосты, потому что те красиво блестят, запрещают это, а потом всё равно режут, а третьи…

- Кстати, что там в Москве?

- Всё то же, что и всегда. Они готовы к сотрудничеству, я посылаю им бумаги, мы обмениваемся данными… С ними проще всего — они знают чего хотят, чего не хотят и где могут позволить себе пойти на уступки. Достойные союзники, но достойны ли мы?

- А я бы поехала по обмену в Москву, Мистер…

- Пока что, Хелен, ты поедешь вместе со мной к главному компьютеру, изучать результаты совпадений.

- И я, - Мари взяла Люциуса под руку. - Я тоже заинтересованное лицо.

- Я думал, ты тоже хочешь сказать, что жаждешь поехать в Москву, - Грэбэлл смутился.

- Я бы поехала в Петербург, у меня там есть знакомый, - улыбнулась женщина. - Но, отставить разговоры, перейдём к делу, да?

   Алан, который выбрался из всех командировок живой и невредимый, отчаянно жаловался Тэрри-Уильямс на свои неудачные амурные похождения. Она слушала его, давала какие-то советы, иногда они состояли из простого вздыхания и покачивания головой, а сама увлечённо думала о чём-то своём.

- ...а тот иной из театра, - внезапно вставила она. - Который жениться на тебе хотел?

- Мерзкая история, - отрезал Дикенсон. - Я не из числа тех, кем он там меня возомнил, к моему глубокому счастью.

- Обидел его видать ты знатно своим отказом, - Морган рассмеялась. - С тех пор я что-то не видела ничего о нём в наших чудесных папочках...

- Его убили, прямо на сцене — выстрелом из зала. А ведь я его предупреждал…

- А что по поводу той сирены?

- Её брат…

- Так значит всё-таки не она, а брат?

- Прекрати! Это не смешно.

- Ты такой милый, когда злишься, Алан. Ладно, я больше не буду так с тобой…

   Хелен подошла к компьютеру, который был чуть в стороне от компьютерного островка, за которым вели беседу Дикенсон и Уильямс. Она ловко, словно все годы со своего совершеннолетия проработала не в The Silence, а в Агентстве, ввела нужные пароли, и экран выдал необходимую информацию. На толстом, зелёно-чёрном экране высветилось большое количество белых цифр.

- Вот! - она указала пальцем на два номера. - Видите, они в списке раньше всех идут. Совпадения.

- А по какому из дел? - уточнил Люциус.

- По… Так, одно по второму и два по первому… Интересно, а как это получилось?

- Такого быть не может, - крикнула Морган, отвлёкшаяся от беседы с Аланом. - Это же два разных дела.

- А мы сейчас расшифруем коды, то есть цифры эти, и всё узнаем… А лучше сразу напечатать, так быстрее будет, да, Мистер?

- Прекрати.

   Клавиши быстро застучали своим обычным, немного скрипящим, механическим стуком. Принтер присоединился к ним, и, буквально через мгновение, в очаровательных тёмных руках Хелен были два готовых ответа.

- Итак! - начала читать она, наслаждаясь, впервые, своей необходимостью. - Дело Алисы Стардаст — совпадение ДНК по анкетам… Так… Номер такой-то, это неважно, в расшифровке «отец» - Люциус Грэбэлл. И ещё номер другой, «мать» - Марта-Мария Лонгблю!

   ...Алиса стала лучше двигаться в воде, но это было не так важно, потому что большее время воссоединившееся королевско-княжеское семейство проводило в Алуонской столице. Именно там, где Анулу был вынужден каждый год проводить некоторое время, чтобы продолжать являться наследником своего отца. Именно там, где в его покои зачастил отец, который чаще всего игнорировал его присутствие. Именно там, куда волны принесли их — Алису и Луэ'эл. А вместе с ними и единственного выжившего моряка. Того самого, что пережил пение сирен. Он вернулся сюда, потому что отплыл вместе с людьми короля Дорефандура именно отсюда… Его возвращения давно ждала мать, верившая, что её сестра с Меандорских земель так же помолиться за сына. Сестра, обычная торговка, которая часто бывала в порту… Что было бы с ней, если бы утратившие любимого сына и мужа королевские особы узнали о её связи с выжившим моряком? Но она переместилась вдаль от них, правда не сюда, к Князю, а прямиком к сестре в гости, и алуонская мать была вне себя от счастья. Как был счастлив и Князь, увидевший сначала своего покорного слугу — моряка. А потом уровень счастья зашкалил окончательно.

   Анулу ругал Алису, но недолго. Он был обеспокоен, но возвращение матери, тем более крайне лояльно и очень даже положительно относящейся к его названной невесте, взбудоражило его. Это была тёплая встреча, во время которой Алиса хотела, как обычно, почувствовать себя ненужной — но ей не дали этого сделать.

- Моя спасительница, - бормотала Принцесса, укутывая в семейные объятья Алису. - А ведь теперь я вижу, что не совсем сестра ты мне… И всё-же, всё-же такая же, как и я… Как и я…

   Хелен подпрыгнула на месте.

- Как это так вы не вносили себя в список проверяемых? И кто вы после этого, Мистер!?

- Это было бы абсурдно, учитывая, что я не мог… Я и подумать не мог… Это невозможно! Нет, невозможно!

- Вот только результаты тестов ДНК говорят об обратном, Ми-и-и-стер!

- Этого не может быть! Этого… А как ты объяснишь присутствие в них Марии?

- А это лучше пусть объяснят иные!

- Иные!?

   Люциус затрясся, то ли от злобы, то ли от страха, то ли от нервного возбуждения.

- Иные… Пиют… Конечно же! Это очень даже на него похоже! Иные часто делают заказы… Магического толка… Они… Они просят осуществить их… Ох, но если это он! - тараторил он, ища в карманах сигареты.

- О чём ты? - Мария, в отличии от него, была совершенно спокойна, по-крайней мере внешне, даже холодна и безразлична. - О ком говоришь? Будто есть у них список помощников в этих запрещённых по их же законам делах?

- Именно! Именно список! И он там чуть ли не на первом месте… - Грэбэлл продолжал искать сигареты. - Ох, я-то его знаю… Паршивый, мерзкий, мелочный… Продажный!

- А откуда вы с ним так знакомы? - усмехнулась Хелен. - Знаете друг-друга через Даркшейдов, да?

- Он — мой отец, - отрезал Люциус, найдя наконец-то пачку сигарет, которая, при ближайшем рассмотрении, оказалась пустой. - К сожалению, моя биография…

- Повезло тебе с родителями, - выдохнула Киприс. - Отец работает супер-крутым абы кем…

- Если бы он при этом был бы отцом, - вздохнул мужчина, опуская руки. - К сожалению… Но нет, мне нужно увидеть Алису, мы вместе должны к нему явиться. Она хорошо общается с иными, а если он — мой отец, вернее… Если я — её… То…

- Это будет семейного рода встреча, - закивала Лонгблю. - Так странно… А я там как затесалась?

- Вот это мы и должны выяснить. С Алисой, - Люциус резко оживился. - Я отправляюсь на Миангу… Нет! В Глубины Финорла! Я должен с ней поговорить…

- А как же я? - Мария схватила его за рукав. - Мне тоже хотелось бы узнать некоторые подробности…

- Пиют не допустит. Может быть, стоит явиться к нему в гости чуть заранее… Но… Но! Финорла буду счастливы тебя увидеть. Они такие дружелюбные… Почти все…

- Не то слово, - закричал Алан. - Особенно те, которые пытаются тебя убить!

   ...Закат был виден сегодня чуть чётче обычного. Анулу вырвался из каменной клетки, которую его отец считал дворцом, и вырвал из неё вслед за собой свою избранницу. Они вместе с Алисой отплыли от берега к большим скалам. Анулу был большой знаток скал, на которых можно укрыться.

- ...меня это чуть не сгубило, - улыбаясь, рассказывал он. - Такая глупость… Мать волновалась бы, если бы знала. Но она не знала. Она тогда была не здесь… А ты тоже заставила меня поволноваться… Значит ты пела, как сирена?

- Чистая случайность! - Стардаст смотрела на то, как отражается солнце в глазах рыбьего принца. - Но Принцесса… Твоя матушка сказала, что… Она не считает это случайностью, если говорить короче.

- И я согласен с ней в этом. Ты пела — ты потопила корабли!

- Я не думаю, что сделала это нарочно, напротив…

- А я ни в чём тебя не обвиняю. Ты просила справедливости — она свершилась. И я чувствую, что в тебе теперь куда больше сил, чем до этого. Больше возможностей для их использования. Всё-же, ты тоже сирена, хоть и не полностью.

   Он был доволен и счастлив, словно ребёнок.

- Ах, я, кажется, снова задумался не о том, - смеялся Анулу. - В голову лезут такие глупые мысли… Глупейшие! Что если я раскрою всем себя, как художника? Мой ближайший слуга с ума сойдёт от стыда, сколько раз он задирал меня, чтобы, увидев в ином, королевском обличье, восхвалять и… Я бы посмотрел на его лицо… Но стоит ли рисковать?

- Рано или поздно всё обретает целостность, - задумчиво пробормотала Алиса. - А это правда, что во дворце есть тайный источник? Вроде того, что Люциус хотел искать на Миангуду?

- Люциус Грэбэлл? - зрачки Принца расширились. -Источник в моём дворце? Хм… А Грэбэлл, этот Грэбэлл… Он наведается к нам в гости, я чувствую. Уже завтра. Утром, я думаю…

- Не хочешь отвечать?

- Почему же? Хочу. Неужто новость о визите тебя совершенно не увлекает?

- Мне есть что ему рассказать, и, раз он собирается нас посетить, то и ему тоже есть, что сказать мне. Чего же в этом увлекательного?

- Я знаю чуть больше вашего, наверное, поэтому я… Так увлечён… А источники… Да, у нас есть один… Одно место… Магическое место… Солнце скоро уже скроется.

- Иногда ты очень скрытен.

- Ты тоже. Но это необходимо — есть секреты, которые никто не должен знать. Некоторые носят маски, а снимая, хранят их в строжайшем секрете... Вот если все узнают, что я — это художник, которого все… Что он — это и есть я…

- Маски… Значит, у тебя есть и ещё одно обличье, которое ты скрываешь?

- Несколько, быть может. Сирены…

- И что же в них такого ужасного?

- Ничего ужасного, просто некоторые вещи тебе рано знать. Я думаю так, и так делаю, ровно так, как и думаю…

- Вот как!

- Именно так. Ты ведь тоже не рассказываешь мне о своих снах… А я хотел бы узнать, что мучает тебя по ночам. Ночью ты плачешь… И я слышу это сквозь стены.

- Правда? Я не замечала…

- Последнее время всё чаще.

- Что я вижу во снах?

- Да, что ты видишь во снах?

   Принц приподнялся на локтях, вглядываясь вглубь любимых глаз.

- Наверное, - Алиса неловко улыбнулась. - То же, что заставило тебя отправиться во время пожара в…

   Анулу смутился, но продолжал улыбаться.

- Прошлое и настоящее, значит? - промолвил он, и глаза его слегка сузились, щурясь.

- Очень часто то, что произошло, когда никто не был оплакан, наверное, так, - продолжала отвечать на вопрос Алиса. - Очень много горя… И много ответов на вопросы… А иногда, я сама оказываюсь там…

- Вот как… И ты видела пожар?

- Не совсем, я видела то, что было до… Что было им спрятано в итоге.

- Хм…

   Его чистое и лучезарное лицо слегка помрачнело.

- Ты подозреваешь, что я могу быть к этому причастен? - спросил он с заметным холодом в голосе.

- Нет, - сразу же ответила Алиса, отчего её собеседник смутился. - Я опираюсь на факты. А факты говорят, что у тебя правой руке был небольшой ожог. И всё. Что уж это значит — я не знаю. Может, мне и не нужно знать. Чем больше знаешь, тем хуже спишь.

- Поэтому ты плачешь по ночам?

- Я не плачу по ночам. И тем более во сне.

- Но я слышал…

- У тебя отличный слух. Ну… И, может быть, нам обоим есть что скрывать… О чём недоговаривать… И что слушать по ночам...

- Не подумай, что я специально… Я просто не совсем понимаю… Я не хочу ссориться с тобой, и я не думаю, что мы должны ссориться сейчас.

- Это не похоже на спор.

- В этом я с тобой согласен.

- А Солнце уже скрылось!

   Алиса привстала.

- Как мимолётен день, - сказала она, и Анулу молча согласился с ней.

   Он был обеспокоен, но не мог никуда деть своё беспокойство — узнать причину, развернуть его или потушить. Алиса тоже много о чём тревожилась, но привыкла к подобному, отчего просто плыла вперёд по своей тревоге, не замечая её. Анулу не привык тревожиться. Он пытался достучаться до Алисы, но она встала и молча смотрела в темнеющую даль.

- Я думаю, - сказала она наконец. - Нам нужно признать, что мы оба не готовы быть открытыми. У тебя вызывают восторг вещи, которые я считаю бытовыми. В разных случаях. К этому нужно привыкнуть — и мне, и тебе.

- Я не всегда восторжен, - Анулу полностью залез на скалу, чтобы встать вровень с Алисой. - Тебе так только кажется.

- Ты ждёшь Грэбэлла.

- А ты нет?

- Нет, я не жду его так, как это делаешь ты. Я думаю, всё ещё слишком шатко, чтобы…

   Она остановилась и посмотрела на принца, который принял томно-печальный вид.

- Я так рад, что мы можем говорить, - сказал он тихо. - Это так прекрасно, быть в чём-то несогласным друг с другом… Иметь возможность это обнаружить и изучать…

   Алиса Стардаст в очередной раз поняла, насколько далеки они друг от друга. В последний раз это случалось всё чаще. Что же это? Две реальности, параллельные друг-другу, встретились, чтобы… Чтобы, что?

- Я привыкну, - Анулу снова улыбнулся. - Я уже почти привык. Я очень доволен…

- Мне казалось, ты будешь злиться.

- Нисколько. Я лишь слегка чрезмерно обеспокоен, только и всего. Но это добавляет столько живости… Разбавляет обычный ход… Ветер дует холодный, ты можешь замёрзнуть. Пора возвращаться.

   Весь путь назад он казался ей строгим, жестоким и даже опасным, сродни Даркшейду, Магдайлу, Мангеру и прочим. Однако, стоило ей вновь увидеть его лицо, как эти беспокойства рассеялись. Она думала, что он думает о чём-то, что-то решает для себя, но в это время он не думал не о чём серьёзном и просто наслаждался её компанией.

- Так странно, - сказала Алиса, глядя на утопающую в тьме ночи линию горизонта с каменного балкона Алуонской столицы. - Иметь возможность говорить и быть услышанным…

   И Анулу, не теряя улыбки, согласился с ней.

- Мы не привыкли быть людьми, - произнёс он. - Мы просто отвыкли быть счастливыми. Вечный поиск зла стоит прекратить. Или искать его в другом месте, а не в сердцах друг-друга. Пора спать. Завтра будет непростой день. Спокойной ночи.

   Принц приобнял Алису, а потом отпустил, и молча поплёлся к двери, которая входила с балкона в его покои. Балкон был длинный и просторный, ограждённый от внешнего мира колоннами и каменной крышей. Он напоминал Алисе те балконы, на которых она стояла вместе с Магдайлом, обсуждая что-то. Каждое слово как штык, каждая мысль как орудие… И так трудно разоружить себя после этого… Сейчас же обязательно появится кто-то, вскрикнет что-то из серии: «Как можно быть такой наивной!?» Нельзя быть в безопасности, потому что её просто не существует.

- Спокойной ночи, любовь моя, и пусть будет ласков твой сон.

   И лежать, глядя в потолок, в этой чужой, незнакомой комнате, так же мучительно и невероятно опасно. Кажется, там, за дверью, опять ходит Даркшейд, который ждёт момента, когда можно будет ворваться, чтобы вытащить её полусонную наружу. Или опять Нокердаст учинит какой-то скандал посреди ночи, только из-за того, что нашла где-то в доме новую игрушку, которую Алиса ценой жизни и спокойствия прятала. Или…

   Завтра снова наступит рассвет. И весь кошмар рассеется в свете восходящих лучей… Лишь бы дожить, дотянуть до рассвета. Ложиться спать, когда небо уже светло — неужели это единственный выход спастись? Спастись от ночи, от ночного ужаса, от кошмара, который следует за тобой, где бы ты ни был...

   Неужели она плачет по ночам? Неужели это так хорошо заметно? Все эти годы никто не обращал внимание. Все привыкли и просто…

   Алиса села на мягкой постели. Рядом с ней, на великолепной тумбе, Луэ'эл оставила ей небольшой кусочек от вечернего фруктового пирога, чтобы она могла перекусить ночью. Принцесса Финорла имела загадочные, но очень милые причуды.

   Привыкнуть, нужно привыкнуть.

   Или отвыкнуть?

   Алиса дотронулась до лица, пытаясь нащупать слёзы, которые так сильно мешали спать Анулу, но не нашла их. Пальцы были мокрыми насквозь, но это было так привычно, что совершенно не замечалось.

- Должно быть, - подумала она. - Со мной просто что-то не так… Я просто что-то не понимаю… Но почему?

- Плакала ночью? Какая чушь! Ты кто — ребёнок, или озеро, чтобы плакать?

- А озёра плачут ночью?

- Ты — звезда! Маленькая звезда! Так сияй же, чёрт тебя возьми! Оправдай хоть одну надежду в моей жизни.

- А звёзды, они что, не плачут?

- Должно быть, - продолжала думать Алиса, проваливаясь в сон. - У них не принято плакать, как у вандемарцев… Вандемар — такое странное и опустошающее место…

   …И Алисе даже приснилось что-то, но очень несвязное и пустое.

- Я поняла кое-что, - сказала она утром, когда увидела Анулу, одетого в свои парадные королевско-княжеские одежды. - Наверное, у нас с тобой совершенно разные нормы… Традиции, наверное, так. Мы оба привыкли к чему-то своему, и оно сталкивается друг с другом...

- Нет-нет, - улыбнулся он. - Просто ты отвыкла от человечности…

- Ты так думаешь?

- Я знаю, что ты плачешь, и пытаюсь найти причину, потому что я не могу просто так жить, зная, что тебе плохо. А ты отвыкла от этого. Никто… Никто не заботится… Не заботился… Давно никто не делал такого для тебя, а я ведь даже не успел ничего сделать. Я просто… Не могу не замечать. Понимаешь?

   Алиса задумчиво шла вниз по лестнице, чтобы внизу встретить Люциуса, приезда которого Анулу так ждал. Но гость был не один — с ним была какая-то незнакомая ей женщина. Вернее, почти незнакомая — она была похожа на женщину, которая один раз пела вместе с Уильямом Старфилдом. У них был общий концерт, это был жуткий кошмар, ведь они так кричали друг на друга, что трещали стены гримёрок, а потом выходили на сцену и делали вид, что всё прекрасно. Посреди этого взрослого недоразумения, Алиса умудрилась удариться. Ей было больно, и она с трудом сдерживала слёзы.

- Хватит притворятся, - сказала Нокердаст. - Если хочешь хныкать, иди хнычь в другом месте! В детском доме, например. Там все хнычут!

   Плакать — это плохо. Плакать — это опасно. А ещё опаснее, когда это кто-то замечает.

- Эй, девочка, ты чего? Что случилось?

   И эта женщина, один в один похожая на ту, что стояла сейчас вместе с Люциусом, подошла к ней. И сделала что-то, но было трудно вспомнить что именно. И Алиса перестала плакать после этого.

   Анулу шёл рядом с Алисой, но не касался её. Ему хотелось взять её за руку, но он не решался, не хотел её тревожить. И тогда она сама взяла его за руку.

- А вот и вы, - Луэ'эл выскочила откуда-то так резко, что Люциус слегка вздрогнул. - Я рада, что вижу новых гостей в этом старом дворце… Скоро нас всех ждёт большое торжество. Это так приятно… Очень пугающе, но приятно... Вы, ведь, Люциус Грэбэлл, верно?

- Я — да, - Грэбэлл вопросительно посмотрел на Стардаст, ожидая от неё какого-то неясного ей ответа, и она молча кивнула. - А это — Мария Лонгблю, она… У нас есть некоторые… Это сложно описать так коротко, но… Знаете, всё так сложно…

- Понимаю, - Луэ'эл улыбнулась. - Ваша дочь будет прекрасной невестой, вы, должно быть, переживаете, поэтому я и решила сказать об этом. Всё будет просто замечательно.

   Раньше Люциус вскрикнул бы что-то, начал бы противиться словам сирены, но теперь не было никого, кроме Алисы, которая, кстати, молчала, кто не знал бы очевидного. Что-то было между ними — кровная ли связь, магия ли, но это чувствовалось и понималось не только финорла, но и техникой. Удивительное время настало для Люциуса Грэбэлла — он стал отцом.

   Луэ'эл увлекла за собой Грэбэлла, чтобы увести вглубь зала и поговорить о чём-то очень важном, и Анулу последовал за ней, чтобы помочь. Его отец уже был там, он, вместе с братом и сестрой, накрывал на стол.

- Никогда не видела, чтобы высшие чины себя так вели, - произнесла наконец Мария. - Так просто. Иные все такие разные… И никогда раньше не видела финорла. Тем более на суше. Такие они… Сразу видно — счастливые.

- Счастливые, но совсем недавно. Их семья воссоединилась, поэтому они так счастливы, - ответила ей Алиса, не совсем понимавшая почему незнакомка так тщательно изучает её взглядом. - У вас знакомое лицо.

- Правда? - внутри сердца Лонгблю творилось что-то чудовищное, оно рвалось или зарывалось под землю, но точно не было спокойно, в отличии от её лица. - Вы можете путать меня с сестрой, мы близняшки… А она знаменитая певица.

- Может быть, - согласилась Стардаст. - Вчера Анулу сказал мне, что знает что-то, чего я не знаю. И, как я вижу, его мать тоже знает что-то, чего я не знаю. А вы?

- Я тоже не знаю, - лицо Марии засияло улыбкой. - Я… Ищу кое-кого уже много лет. И машины Грэбэлла считают, что этот человек — это ты.

   Резкая смена официального тона на более дружественный застала Алису врасплох.

- «Машины Грэбэлла»? Звучит страшно, - она рассмеялась.

- Я не знаю как иначе сказать. Эта американка, Киприс. Она с ними управляется на раз-два.

- Хелен уже в Агентстве? Как хорошо… Она отличный специалист, но совершенно потерянный.

- Все мы отчасти потеряшки.

- Может быть, не отчасти.

- Да, очень может быть.

- А кого именно вы искали?

- Я искала дочь, а ты на неё… Похожа. Странно, ведь я не могу знать. Впрочем, я хоть и… Это всё тест ДНК, который выдал тот компьютер… Всё так запутано для меня.

- Дочь?

- Да, маленькую девочку… Хотя, она уже не маленькая. Ей двадцать лет, и я так была обеспокоена тем, что… А разве это важно, что я говорю? Ты стоишь и слушаешь…

- Мне интересно узнать.

- Правда?

- Да.

- В таком случае, я буду говорить… Но долго. Очень долго. Ты, правда, хочешь послушать?

- Это ведь как-то связано со мной, верно? Значит, мне тоже нужно знать.

   Мария рассмеялась. Они вместе с Алисой отошли в сторону — туда, куда вели арки, в небольшое подобие сада среди каменных стен.

- Знаешь, я так ждала её рождения. Я думала, что это будет самый счастливый день в моей жизни. Но всё обернулось немного не так, как я хотела бы. Совсем не так, - Лонгблю уткнулась взглядом в искусственный ручеёк, в котором отражалось спокойное лицо Алисы.

- Случилось что-то плохое? - спросила она, и её отражение расплылось из-за брызг.

- Случилось, - Мария достала случайно уроненный ею камешек из воды. - Они отняли её у меня. Мою маленькую Элизабет. Лизу. Элизу. Бэтт. Я так и не определилась с именем, если честно…

- Как они могли?

- Просто, как и всегда — больница была недалеко от места, где произошёл мартовский пожар… В Вест-сайд молле. Погибло около 200 человек или даже больше…

- Но какое отношение это имеет к вам?

- Прямое — мой муж был там…

- Но… Это же простая больница, откуда иные…

- Они часто берут людских детей для усыновления. Нелегально. Они… Воруют их, оставляя родителей с новостями о гибели или… Но со мной они просчитались — они сказали, что меня даже не было в их клинике. Ха!

- Усыновления… Нелегальные усыновления…

   Алиса задумалась.

- Это может и явно связано с тобой тоже, - продолжала Лонгблю. - Третье марта — страшный день.

- Мой день рождения.

- Правда?

- И, судя по тому, что сказали «машины Грэбэлла»… Всё связано. Я родилась третьего марта, а вы потеряли дочь третьего марта. Люциус тоже кого-то потерял в этом пожаре… И вы. Но как это может быть связано с ДНК?

- Некто Пеиют…

- Пэют?

- Пиют Рэадган Гарбэлло, последнее с ударением на первую «а»! - Люциус отчаянно искал место для того, чтобы покурить, и случайно наткнулся на сад. - Первое с ударением на «ю». Второе с «э». Он меня долго этому учил.

- Пиют Рэадган Гарбэлло, - повторила Алиса. - Звучит… Знакомо?

- Он — великий и ужасный адепт самой запретной магии, - Грэбэлл закурил сигарету. - Страшный. Кошмарный.

- Он — его отец, - добавила Мария, которая при виде Люциуса стала более нежной, что, конечно же, заметила Алиса. - И, если считать новые данные адекватными — твой дедушка.

- Мы пытались узнать о нём у этого приближённого к Арвианскому из Чёрного Квартала… Это так же связано с нашим возрастающим влиянием на Кварталы, мы можем оттяпать себе кусочек… Так вот, Фриери сказал, что Пиюта больше нет там, где он был всегда, - Люциус начал ходить кругами, то и дело перешагивая ручеёк. - Но! Он сказал, где нам его искать. Есть такое место… Иллендорский университет высших или каких-то там искусств, где «царит свет и добро»…

- Зло спряталось в обители добра? - ухмыльнулась Стардаст.

- Почти. Там лежат великие архивы, которые, кстати, пригодились бы нам, но нам их не дадут… Мы попробуем снова, но… Так вот — у него есть лазейка. Он удивительный маг, по своей сути. Удивительный. Он принимает облик белого, светлого чудотворца и….

   Люуицс замер.

- Но не каждого «светлого» пустят внутрь Иллендорских архивов, - он скорчил страшную гримасу. - А вдруг за светлым скрывается тёмный? Они проверяют. Они просвечивают, просматривают, трогают и дают потрогать разные артефакты… Они проверяют каждого, и, насколько мне известно, обмануть их не удавалось ещё никому.

- Или же обман до сих пор не был раскрыт, - сказала Мария. - Ты никогда не узнаешь, до тех пор пока не будешь уверен наверняка.

- Да, именно это я и хотел сказать, - закивал Люциус. - Так вот… Предлагаю выдвинуться сегодня, прямо сейчас.

- Как невежливо, - Луэ'эл возникла из-за спины Грэбэлла так же внезапно, как и он сам, когда вторгся в разговор Алисы и Марии. - Нет, не думайте, что я обижаюсь. Я смеюсь. Мне весело! Только пришли, а уже сразу сбежали. Тем более, вы уже услышали главное — союз считается советом единственным вероятным, поэтому… Наша Названная Принцесса может быть спокойна.

- Я хотел бы поехать с вами, - Анулу, подобно матери, резко возник из неоткуда. - Я буду полезным спутником — Принц это всегда удачный помощник.

- Что-же, - Глава Агентства пожал плечами. - Не думаю, что у меня есть выбор…

- Это уже можно назвать семейной поездкой? Ха-ха, какой расклад! - рассмеялась Лонгблю. - Как интересно складывается пазл! Уверена, ещё месяц-другой назад…

   Она взглянула на строгого Принца и перестала смеяться, тогда он одобрительно улыбнулся и процитировал какое-то древнее писание:

- «...и тогда он сказал: всё, что им нужно — это любовь, ведь ты никогда не знаешь, что может быть с тобой завтра, но знаешь, что было с тобой вчера, и сегодня согреет тебя сильнее, если будет рядом тот, кого можно будет полюбить в ответ...»

  И всем стало спокойнее. Отчего-то им всем стало спокойнее.

Глава XXXX
“По следам неуловимого Пиюта”

   Нельзя сказать точно, можно лишь предположить, что творилось в голове у Пиюта, когда он выбирал своё убежище. Так же невозможно представить, чтобы он — Великий и Ужасный — советовался по поводу этого с кем-то из иных. Не то чтобы он жаловал дэмос и рассказывал своим братьям по крови хоть что-то, а тут какой-то лавочник из Чёрного Квартала знает все его секреты и радостно делится ими…

    Фриери, обладавший не только значительным влиянием, но и длинным именем из 11 слов, уже много лет торговал самыми дорогими, труднодоступными и порой даже запретными магическими товарами, прикрываясь расположением Нэйдалона Арвианского. Его длинные рыжие волосы, длинный, снующий по чужим делам нос и злые глаза во время последней встречи с Люциусом изобразили из себя подобие дружелюбия. Хотя нет, скорее терпимости. С трудом держащейся маски терпимости. Быть может, интересы Агентства и Чёрного Квартала стали совпадать настолько, что Артурэ Фриери снизошёл до чистосердечных признаний. Либо же, что более вероятно, это было своеобразным планом самого Пиюта. Впрочем…

   Южная Рания, материк, существование которого тщательно скрывалось, оказался куда милее Вантаро, где все иные уже рождались с брезгливо-яростным взглядом на человечество. Магический центр, величие которого не признаётся, но используется — вот так можно было описать Южную Ранию. Алиса бы описала её немного по-другому — полная полей и высокого неба страна, где каждый светлый что-то скрывает.

   Что тайны здесь имеются и хранятся не менее тщательно, чем в обоих Кварталах, стало понятно почти сразу, когда на улочках Иллендоры забегали загадочные люди в серых одеяниях.

- Стражи, - предположил Грэбэлл. - Когда я суечусь у Даркшейда под носом, всегда происходит нечто подобное.

- Магические стражи, - добавила Мария, крайне естественно смотрящаяся в антураже белокаменного города. - Что-то вроде шпионов или солдат, пробирающихся в толпу и маскирующихся под них.

- На Эштафоте тоже есть негласные следящие, - заметила Алиса, которую Анулу вёл под руку. - Я думаю, всё дело в нас.

- Конечно, - согласился Люциус, доставший и нёсший в руках сигарету. - Даже курить в их присутствии как-то страшно.

- Смешной ты, - Лонгблю рассмеялась. Она надела особый наряд — псевдо-паломнический, многослойный и с капюшоном, который растекался вниз по плечам, имитируя настоящий платой или шарф.

- Паломники бывают разные, - вмешался в разговор задумчивый и молчаливый Анулу. - Есть немые ведьмы, которые всегда носят чёрное и молчат. Они дают клятву молчать. И всю следуют этой клятве. Взамен они получают знания, которые могут передавать другим, но лишь с помощью своих мыслей.

- Познавательно, - Грэбэлл всё-таки не выдержал и закурил. - Откуда такие познания?

- У нас обширная библиотека, - оживился Принц. - Большая коллекция, а так же я изучал и переводил многие свитки. Древние и современные. Иногда в голове остаётся что-то из них, а что-то приходится держать в ней насильно.

- Древние свитки… Кстати, о них — видите там за домами высокое нечто? Это, если я не ошибаюсь, Иллендорский институт. Бывал там однажды. Нас выгнали, - Глава Агентства слегка побаивался финорла, даже несмотря на всё его дружелюбие.

- Но вас пустили! - восхитилась Мари. - Боюсь, не каждый из нас сможет войти.

   Она смотрела на Алису, которая была чуть более спокойна обычного. После того, как она прошла испытание сирен в ней правда что-то поменялось, например, ей стало легче контролировать вездесущие ведения. Может быть, она смогла бы вызвать их сама, по своей воле, по мере надобности, но это ещё предстояло выяснить.

- Ах! - Грэбэлл замер. - А вот та самая площадь. Видите эту витающую в небе бесформенную прелесть? Это то, что движет умами миллионов.

- Как вам не стыдно, - случайный прохожий бросил в сторону говорившего презрительный взгляд. - Иллендора — святыня, дарованная нам Богами! Она — гарантия света! Она то, что упадёт на головы грешников тогда, когда зло поселится здесь… И она до сих пор в небе, видите?

- Значит, недостаточно грешников в вашем городе, - Люциус нарочно огрызался, потому что не хотел долгих разговоров с незнакомыми и бессмысленными для дела иными.

- Ох, как вы грубы! - другая прохожая, какая-то полная почти пожилая женщина остановилась, хотя уверенно шла вперёд. - Мы приходим сюда, чтобы молиться, а вы разводите грязь! Как не стыдно!?

- Он здесь, чтобы искупить свой грех, - вмешалась Алиса, тонко чувствующая что и когда нужно говорить. - Неужели не видите, как он груб и жесток?

   Иные переглянулись. На их лицах появилась тень смущения и даже стыда.

- Я верю, что это место поможет ему, - продолжала говорить Стардаст, чувствуя, что нащупала верную тактику разговора. - Вы так не считаете?

- Что вы, - женщина сжалилась быстрее незнакомого мужчина. - Кончено же, Иллендора открыта всем, кто ищет исцеления…

   Она готова была откланяться, но Анулу остановил её своим вопрошающим взглядом.

- Вы тут все что-ли больны? - незнакомка испугалась.

- По ним видно, - прохожий решил не вступать в дальнейшие дискуссии и скрылся. Женщина последовала его примеру.

- Город дураков, - резюмировал Грэбэлл.

- Ты и правда груб, - Мари продолжала смеяться. - А штуковина-то красивая.

- Это подделка, - с уверенностью историка заявил Анулу. - Я читал о легенде, повествовавшей примерно следующее: «Боги явили Южной Рании чудо, но то чудо было не в пойманном спутнике света, источающем святость и извергающим из себя фонтан воды. То была лишь печать, скрепляющая договорённости. Истинное чудо снизошло не на Иллендору, а в Ндор, там под центром города раскрылась пещера. Источник...» Я переврал половину текста, но я очень старался.

- Вот как… - Лонгблю тяжело вздохнула. - Значит, они поклоняются не тому?

- Ложные идолы, - Люциус купался в сигаретном дыме. - Всё как всегда — иные не видят истины, а лишь строят свои догадки на её счёт.

- Нам нужно к ней? - уточнила Алиса, которая увлечённо наблюдала за водопадом, падающим в ограждённый ступенькой центр площади. - Выглядит как красивый фонтан.

- Нет, нам чуть далее, - Грэбэлл указал на высокое здание. - В Институт.

- Но не к ней?

- Не в этот раз.

- Было бы интересно взглянуть поближе…

- Там толпы фанатиков, видишь?

- Если быть вежливыми, ничего не случится.

- Хочешь сказать, что я…

- Нет. Ты совсем не груб. Хотя, иногда можешь быть таким. Если не хотите, я пойду одна, а потом догоню вас.

- Ну уж нет.

   Люциус докурил и стал упорно стирать оставшийся в пальцах окурок сигареты.

- Пойдём вместе. Уж не знаю что в ней такого важного, но ты всегда хорошо чувствуешь ситуацию. Если считаешь, что нужно идти — значит, нужно пойти туда.

   Ступени, вереница бесконечных ступеней, для кого-то сидений, для кого-то препятствий пред великим. Чем ниже они спускались, тем тяжелее по ним было идти. И вот, наконец, она, та, что названа Иллендорой.

   Много молящихся, но в некотором отдалении от воды. Кто-то полностью одет в балахоны, кто-то лишь слегка завёрнут в что-то, кто-то богат, кто-то беден, стар и млад — все они преклонили головы свои перед чудом, которое им не являлось.

- Вода холодная, - сказала Алиса. - Даже не знаю, зачем я хотела подойти.

- Видимо, убедиться, что это просто пустышка, - Люциус был встревоженно зол. - Пойдём?

- Да. Тут делать нечего…

   До Иллендорского института оставалось несколько шагов, но они дались Алисе с ещё большим трудом. Что-то манило её к этому памятнику, к этой святой не святыне. Ей хотелось запечатлеть её в деталях, словно… Словно вечное её существование подходило к логическому своему завершению.

   Ещё одна лестница, ведшая к воротам. А у входа их уже ждали. Вернее, не всех их.

- Стойте! - перед первой ступенью возник молодой человек в белом. - Я Бэглос! Именем Великого Хранителя Саура, стойте!

   Люциус остановился вслед за Марией, которая одёрнула его. Анулу же, благодаря своим плавным движениям, встал, словно и не двигался вовсе. Шедшая поодаль от всех Алиса внимательно посмотрела на Бэглоса.

- Лишь тот, чьё сердце чисто пройдёт далее. Нет ли следов от чёрной магии в сердцах ваших? - хранитель очень серьёзно воспринимал своё предназначение. - Зрим или незрим вам сей барьер, но пройдя его, вы ощутите свет его… Ступайте на лестницу по-очереди.

- Как думаешь, он не мог сказать это всё без предисловий? - Грэбэлл взглянул на Мари, которая внезапно забеспокоилась.

- Не думаю, в конце-концов, это его работа…

   Анулу быстро сделал шаг вперёд, какой-то не свойственной ему жёсткостью было наполнено это движение.

- Вы достойны войти, - сказал Бэглос.

- Благодарю, - Принц отошёл немного в сторону.

- Другие, прошу…

   Алиса быстро оказалась на «другой» стороне, но ощутила невесомость и одновременно с этим тяжесть барьера. Что-то вязкое, похожее на воду, но такое мимолётное и мгновенно рассеивающееся.

   Люциус неуверенно шагнул и тоже очутился на лестнице. Лишь у Марии возникли проблемы.

- Тут словно стена, - сказала она, попытавшись сделать шаг. - Значит, моё сердце не так чисто, как хотелось бы?

   Хранитель ступеней неодобрительно закачал головой.

- В вас кроются следы запретной магии, - авторитетно заявил он. - Являлись ли вы виновницей того или нет, но путь вам закрыт.

- Что же, прогуляюсь пока по городу, - Лонгблю пожала плечами. - Значит, не судьба.

- Встретимся возле того перекрёстка, помнишь? - Грэбэлл был крайне озадачен.

- Лучше у Иллендоры, её видно издалека.

- Как скажешь… Мы быстро, поверь. С нами долго сюсюкаться никто не будет. Может нас и вовсе не пустят…

- Не беспокойтесь обо мне, Мистер Грэбэлл, я ведь долгое время прожила и без вас.

   Мари рассмеялась, и, хоть шутка её слегка задела Люциуса, и она заметила это, ничего больше не сказала. Закутавшись в свой капюшон, она пошла вглубь города, изучать его потаённые места. Глава Агентства ещё несколько раз оборачивался, чтобы посмотреть в её сторону, пока, наконец, её не перестало быть видно. Лестница была длинная, но не длиннее той, что предшествовала ей.

   Белые, массивные ворота, открывавшиеся наружу, охраняли несколько волшебников, облачённых в боевые одеяния. Они были слегка похожи на стражей, бродивших следом за Грэбэллом и его шайкой, но лишь незримо — то ли очертания, то ли внутренняя их составляющая были идентичны, глазом почти никаких схожеств не было видно. Зато очень хорошо было видно лица встречающих. И некоторые лица были слишком хорошо знакомы Люциусу и Алисе.

- Чёрт его подери, - прошептал Грэбэлл. - Даркшейд!

- А с ним и Альгуномон, - пробормотал Анулу, челюсти которого с клацаньем сжались.

- И две женщины, - Алиса выглядела так же спокойно, как и до этого. - Интересная парочка… Вернее, квартет. Куда более интересный.

- Добро пожаловать, - одна из женщин, заинтересовавших Алису, заговорила первой. Она стояла справа, за порогом Института. Высокая, облачённая во всё белое, блондинка с приторно улыбчивым лицом. - Любой ступающий к нам гость — счастье для нас.

   «Ах, неужели!» - хотел сказать Люциус, но не сказал. Им овладевала какая-то немыслимая до этого ярость. Может быть, дело было в приближающейся встрече с отцом, а может в тесте ДНК, которые он нехотя игнорировал. Сначала ответы — потом вопросы. Вот только всё-таки что-то было с ним не так, скованность и холодность отступили, дав место чему-то невразумительному.

- Какая встреча, - Эльвентиус выглядел по-настоящему радостным. Он давно не видел Алису. Хотя она видела его, и не раз. - О, а вы, должно быть…

   Взгляд Эльвентиуса пал на брошь, которую Анулу заботливо поместил на самое видное место своих одежд. И тот это сразу же заметил.

- Анулу Луиван, Наследный Принц Финорла, - заявил он. - А это — моя невеста, Названная Принцесса Финорла, Лию Араню. Она же Алиса Стардаст, дочь…

   Грэбэлл толкнул Принца в бок, чем вызвал всеобщее внимание.

- Комары, - только и смог сказать Люциус, и это глупое, натянутое оправдание всех устроило.

- Ваша… Невеста… - слегка придя в себя после услышанного и увиденного, Эльвентиус наконец-то посмотрел в сторону Алисы. - Как мило, что моя племянница… А мы ведь даже и не знали… Она вам не сказала.

- Мир полон сюрпризов, - кивнула Стардаст, словно сбрасывая с себя чужие взгляды. - Никогда не знаешь, что ждёт тебя завтра.

   Альгуномон согласился с ней, улыбнувшись. Новый план Даркшейда был знатно испорчен, но ни он, ни игравший в этом главную роль сураур не подали и виду.

- Так милы, Ваше Высочество, - вторая женщина, более приземистая и округлая, одетая в тёмные одежды и похожая чем-то на мать Магдайла, смуглую и кудрявую нэраондарку, выбивалась из общей картины чистоты и святости. - Так вы милы… Я думаю, вы будете прекрасно править…

- Мои родители ещё живы, поэтому править будут они, - прервал её восхищённый монолог Анулу. - Но то дела финорла, вас они едва ли касаются.

- Конечно…

   Она скривила недовольную гримасу, но женщина в белом её одёрнула.

- Я не представила вам себя. Вы — знакомы друг с другом. Я с вами — нет, - речь её была странной. - Я — Жэа. Советница магистра. А это наш специалист по проверкам — Баритт. Она нейтральная ведьма, тяготеющая к свету.

   Грэбэлл закатил глаза.

- Вам что-то не нравится, Мистер Грэбэлл?

- Всё-таки, вы знаете, как меня зовут, милейшая. К чему тогда эти речи? У нас есть дела, и у вас есть дела. Если мы все соберёмся, то сэкономим кучу времени.

- Тогда, давайте же пройдём в встречающий зал. Там вы сможете пройти ещё одну проверку.

- Естественно.

   Чувство защищённости было внутри Алисы чуть сильнее страха и отчаяния, поэтому она очень хорошо себя показывала — ровно так, как почти всегда показывают себя настоящие принцессы. Она была в меру строга, в меру элегантна и шла под руку с женихом, к которому была всё так же в меру мила и нежна.

- Этот шар, - Баритт, расставившая пятерых гостей в центре зала возле каменного круга, достала из своей мантии прозрачную сферу. - Он не покажет, если вы творили своими руками зло или были вовлечены в него, ведь то уже показал барьер… Истинная чернь, которую умело прячут, станет явной всем нам благодаря ему.

- А этого раньше не было, - Грэбэлл перестал звучать злобно, а стал привычно тревожно-строгим.

- Нововведения, - Альгуномон, стоящий рядом с ним омерзительно ухмыльнулся. - Это ведь так прекрасно, верно? Всё не стоит на месте. Мир не стоит на месте.

- Но мы стоим, - Алиса посмотрела на свои ноги. - Стоим на одном и том же месте.

   Анулу улыбнулся её словам.

- И не двигаемся, - добавил он.

   Даркшейд, стоящий левее Альгуномона и замыкавший образовавшийся полукруг, с отвращением вздохнул. Мало того, что планы его рушились, так и разговоры теперь строились исключительно так, как он привык их строить — из скрытых упрёков и насмешек. Вот только смеялись теперь над ним самим.

- Я передам вам шар, - ведьма протянула сферу Алисе. - И вы передадите её далее. Но, перед тем, как спешно избавиться от него, вы ответите на наши вопросы.

   Жэа, отлучавшаяся по неясной причине, вернулась. Наряд её слегка изменился — покрывавший голову капюшон был снят.

- Алиса Стардаст, - обратилась она к замыкавшей полукруг с правой стороны. - Что вы чувствуете в этом шаре? Может быть, видите что-то?

   Шар на ощупь был похож на барьер, пройденный ранее. Пустой, но наполненный чем-то громоздким, прозрачный, но осязаемый и затянутый внутри какой-то бледной плёнкой белого тумана.

- Нет, - он был холодным, но Алиса держала его уверенно и без всяких трудностей.

- Ничего не чувствуете?

- Вы обращаетесь к ней не должным образом, - вмешался Анулу. - Она не просто ваша гостья, она представитель королевской семьи.

- Она — племянница этого господина, - движением руки указав на Эльвентиуса, советница магистра продолжала говорить. - Пленённая другим господином. Я не могу относится к ней иначе.

- Вы не уважаете её статус, - лицо Принца обрело суровые черты. - Вы не уважаете так же меня и мой народ, если говорите с ней без должного уважения. Она в первую очередь невеста Наследного Принца, а потом уже чья-то или не чья-то родственница.

- Простите меня, но я буду говорить так, как считаю нужным…

   Жэа наклонила голову в знак то ли покорности, то ли неповиновения.

- В таком случае, я не буду говорить с вами. И она не будет.

- Кто вы такой, чтобы управлять ею?

- Он — Принц, - вмешалась Алиса, продолжавшая держать шар. - И он мой будущий супруг. То, как вы ведёте себя — неприемлимо.

   Советница поклонилась, скрестив руки на груди.

- Мне очень жаль, - сказала она. - Мне очень жаль… Простите мне мою…

   И замолчала.

- Каждый должен держать шар? - уточнила Стардаст.

- Да, - ведьма, слегка побледневшая во время разговора об уважении и неуважении, подошла к Алисе. - И вы уже показали нам свою чистоту. И свою честность. Ваше стремление к идеалом и соблюдение традиций вызывает уважение, Ваше Высочество…

   Грэбэлл траурно вздохнул.

- Теперь вы, Ваше Величество, - обращаясь уже к Анулу, Баритт старательно преклоняла свою голову. - Прошу вас…

   Анулу Луиван взял шар в руки. Его лицо не изменилось — всё такое же недовольное происходящим. Не дрогнуло. Как не дрогнул и он сам. Хотя внутри него всё сжалось.

   Алиса захотела узнать, что происходит с шаром, когда его держат, и, лишь подумав об этом, смогла увидеть, как из рук Анулу к шару бегут сотни маленьких полу-прозрачных шариков бардового цвета. Они мчались из того места, где обычно бывает сердце. В случае Принца Финорла — сердца. Но тот не менял свой цвет. Цепочка движения прерывалась.

- Вы… Чисты… - Жэа явно была недовольна. - Ваше… Величество… Кхм… Вы не чувствуете ничего… Колющего? Режущего? Жгучего?

- Нет.

   Внутри него всё горело, а голова раскалывалась на части, но он не мог показать это. Нет, он скрывал это. Понимал, что делает это достаточно хорошо — спрятать свои чувства и реакции можно было в художника или в другую ходячую автономную маску, о которой он так ничего и не сказал Алисе. Но в данный момент ему было важнее не спрятаться и остаться незамеченным, а чтобы Алиса ничего не смогла понять.

- Что же… Значит, моё предчувствие подвело меня, - советница была явно разочарована. - От вас исходит странное… Тёмное… Чудовищное…

- Я — сирена. Сирены бывают… Разными, - перебил её Принц.

- Ещё раз простите меня, Ваше Величество…

   Шар снова оказался в руках ведьмы. Грэбэлл пережил его присутствие куда лучше Анулу, который ещё долго боролся с огнём внутри себя. Даркшейд показал средний результат — шар слегка окрасился в цвет ржавчины, но светлейшие не обратили на это должного внимания.

- Когда им удобно, они ничего не видят, - произнёс Люциус, обращаясь к Принцу.

- Если хотят быть слепыми, - отвечал ему в пол голоса Анулу. - Боги могут исполнить их просьбу.

   И только Альгуномон не смог пройти дальше.

   Его руки, на которых всё ещё виднелись застывшие раны, зашипели, стоило ему лишь прикоснуться к сфере. Как только она оказалась у него, то сразу же залилась кровью — внутри и снаружи. Альгуномон был полон зла, но, что главное, не смог это скрыть так хорошо, как другие. Отчего покинул здание Института.

   Даркшейд был в глубокой скорби.

- Как жаль, ведь я была уверена в нём, - Жэа говорила, и чем дольше она говорила, тем страннее казалась. - Позвольте, я провожу Баритт. Шару нужен отдых. Я позову следующего мастера… Это переводчик… Он всё расскажет. Прошу меня простить…

   Судя по всему, не только планы Эльвентиуса рушились под аплодисменты Судьбы.

- Глупость, - Грэбэлл дождался, пока светлые иные исчезнут из поля видимости. - Что это вообще был за шар? И почему вас они тут оставили?

- Это погрешность, - Даркшейд собрался с силами, но не смог выдать обыденного высокомерия. - Допустимая, но погрешность. И если я смогу выстоять следующее испытание, то я…

- Как на Веоне. Сплошные проверки… Неясные и беспощадные, - Алиса взяла Анулу за руку, отчего тот дёрнулся. - Или как на той планете… На Энтане. Туда стоит наведаться вновь, потому что там было что-то такое… Что-то, что я не до конца поняла. И там тоже ко всему относились с недоверием.

- Проверять, не значит соблюдать правила, - Принц улыбался, хотя ему это было трудно. - До меня доходили слухи, что Нэвэр, главный магистр Института, влюблён в Жэа, свою помощницу. Смешно, правда?

- Нарушение святых законов не повод для шуток…

   Появление переводчика заставило всех замолчать.

- Даже для вас, Ваше Превосходительство, я не могу сделать исключения… - он был чуть выше Грэбэлла, такой же худой и жилистый, но при этом седой и куда более неприятный. - Господа, я здесь для того, чтобы читать заклятие. Имя моё Лаэдорн, я уничтожитель тьмы. Я много знаю о ней. Те, чья кровь была осквернена злобой дурных намерений и чёрных ритуалов, особенно ритуалов дэмос, вскричит и явит себя миру с моими словами… Так будьте же готовы… Я начинаю говорить.

   Грэбэлл и Алиса переглянулись. Оба они, если всё было верно, имели хоть какое-то, но отношение к ненавистным иным дэмос. При этом оба они не давали повода для беспокойств — защитные артефакты и барьеры не видели в них угрозы. Но что же будет с ними сейчас?

   Текст, который произносил переводчик, звучал ужасно неверно — Люциус это знал, потому что его отец порой читал такие заклинания при нём. Это было невыносимо. Но куда более невыносимо было слушать это ужасное прочтение, этот безумный акцент и искорёженный текст.

- Аниус тар дан маганад, дариуон хай аранматэ, издн… - Лаэдорн хмурился и разглядывал присутствующих. Только один из них выглядел нехорошо. И это был никто иной, как Эльвентиус Даркшейд. - Вам плохо?

- Слегка не по себе…

   Он выглядел жалко — его скрутило, лицо побледнело и задрожало, а тело стало напоминать вешалку для одежды. В такие моменты Алиса всегда жалела его. Она не могла не жалеть. Она видела то, что могло бы быть в нём максимально искренним — зажатое внутри светлое чувство. И каждый раз сама себя прерывала, останавливала и не давала себе долго переживать. «Заботиться нужно о живых, а в нём всё уже мёртво...» - думала она. И эта мысль была одной из тех мыслей, что позволила ей выжить в его плену.

- Вы читаете текст неверно, - вмешался Грэбэлл. - Быть может поэтому все мы до сих пор стоим на месте целыми и невредимыми.

- Позвольте, вы хотите сказать, что сомневаетесь в моей компетенции!? Уважаемый…

- Никакой я не «Уважаемый» и не «Мистер». И я не сомневаюсь, что кромсать всё направо и налево вы можете весьма профессионально. Но читать тексты — нет.

- Что же, вы считаете, что сможете лучше меня…

- Конечно смогу! Ещё как смогу!

- Какой цирк, - Даркшейд бросил в сторону Люциуса осуждающий взгляд. - Вы сегодня явно в ударе…

   Эльвентиус и представить не мог в каком ударе находился его злейший враг. Ему было не до этого сейчас, ведь он чувствовал неприятное жжение уже даже после того, как Лаэдорн перестал читать свои тёмные молитвы. И, несмотря на уверенность в никчёмности противника, Даркшейд всё же переживал, что от слов Люциуса ему станет ещё хуже.

- Вы читали то заклинание, что считается заклятием горя. Оно открывает сокрытое от чужих глаз, часто используется для уличения в предательстве или каком-то потайном колдовстве… Так вот… Если быть точнее, то звучать оно должно так, - Грэбэлл переводил взгляд с одного иного на другого. - Aneirus tare den magnedro, uion haiy arant mane…

   Алиса почти не следила за происходящим, потому что мысли её были заняты поиском хотя бы мнимого присутствия Пиюта. Но ничего, кроме загадочных полос чужих воспоминаний, не было рядом. Только какие-то далёкие голоса твердили о чаше, осквернённой крови и плоти на непонятном языке, и смысл их слов доходил до Алисы в виде тихого невнятного шёпота.

- ...izdent ou of hairdenouten.

- Исщздэнт оув оуф хааа-ааа-ирд-эноут-эн!

   Лицо Эльвентиуса кривилось, а рот сам по себе шипел, кричал и цеплялся зубами за губы. Тело иного дёргалось и извивалось.

- Результат на лицо, - обращаясь к Лаэдорну, Грэбэлл сдержанно улыбался. - Так что вы теперь скажете, мастер?

- Как странно… - только и смог сказать уничтожитель тьмы. - Вы… Вы имели дело с дэмос когда-то?

- Один из них считался моим отцом, - Люциус перестал улыбаться. - Ах, да! Ещё парочку слов — ach ast cheszi!

- Ахсшц… Прекратите!

   Эльвентиус упал на колени. Его колотило то ли от жара, то ли от злости.

- Значит, вы тоже, - Жэа вернулась в самый неподходящий момент. - Как это грустно…

- Вы не выглядите особо расстроенной, - пока Лаэдорн пытался привести в себя упавшего на пол Даркшейда и увести его прочь, Люциус продолжал блистать. - Скорее, напротив.

- То, что вы прошли проверки — ничего не значит. Волей магистра я не допускаю вас ни в читальные залы, ни в архивы, ни куда либо ещё.

- Меня лично?

- Всех вас.

- А какое отношение финорла имеют ко мне?

- Такого его решение.

- Но ведь попробовать войти в архивы может каждый, - вмешалась Алиса. - Насколько мне известно, лишь избранный пройдёт в них, но каждый вошедший…

- Замолчите! Я сказала вам, что вы не желанные гости здесь, так идите же прочь!

   Анулу хотел было выйти вперёд, но Алиса остановила его.

- Мы уйдём, не бойтесь, - сказала она. - Но вместе с нами уйдет кое-что ещё.

- Ничего важного не может покинуть нас. Ничто не важно, пока вы здесь. Прошу вас, иначе мне придётся самой…

   Стардаст закачала головой.

- Вы долго не решались, видимо. Ждали момента, когда можно будет нас в чём-то уличить… Так странно, но ваши идеалы оказались проигрышными, слабее наших. Но я думаю, что вам действительно стоит нас прогнать. И Мари тоже. Всех вместе, - она действовала по обычной тактике иных — улыбалась и делала вежливый вид. - Я так же думаю, что это гениальный дипломатический ход. Очень продуманный.

- Благодарю.

   Жэа искренне, как и многие прочие иные, верила в легенду, рассказанную Даркшейдом и Либэотом — девочка из их семьи попала под влияние людей, нет, даже не так, была украдена много лет назад, с трудом найдена, и её всё ещё держат в заложниках. Образ мученицы был на руку Эльвентиусу и давал множество возможностей — от преимуществ в судах, до частичного обеления репутации. Поэтому называть Алису принцессой или обращаться к ней как-то иначе, лишая её статуса великой жертвы тирании Грэбэлла, помощница магистра не могла. Но и дальше этой легенды она не могла посмотреть. Она не видела лжи и подтекста, впутывая себя в большие проблемы.

- Она бродила по городу, но мы нашли её. Она будет ждать вас возле лестницы. Прощайте.

   Вереница лестниц и дверей, захлопывающихся за спиной, ветер, гонящий куда-то вперёд, прохладой своей повторяющий холодный приём в Иллендорском институте, всё это производило на Алису впечатление, схожее с тем, что было получено чуть ранее от взгляда на великую святыню.

   Ощущение мимолётности и увядания.

   Последний миг.

   Окончание жизни.

   А что будет потом?

   Погода на улице обещала желать лучшего — поднялся ветер, а тучи заполнили небосклон как непослушные, кучерявые барашки заполняют свежие поля, толкаясь, бодаясь и толпясь. И воздух, гнавший наружу, слился с этим обилием преддверия грозы.

- А вот и вы, - полу-платок, полу-капюшон Мари развевался как флаг, а лицо её было наполнено переживаниями. - Думала, они меня убьют или бросят куда-то. А всё оказалось куда проще…

- Вы уйдете отсюда, - стражи, державшие её под руки, выглядели грозно и опасно, хотя причин для этого не было. - Прямо сейчас.

   Гонение, устроенное почти что театрально, на показ, было ничем иным, как простой формальностью. Если бы иные на самом деле хотели бы избавиться от Грэбэлла, они бы сделали это, не дав ему даже отправиться в Южную Ранию. Если бы им были важны реальные действия, а не политические спектакли, то всё было бы иначе. Однако…

- Мы уходим, но мы уходим с гордостью, - Лонгблю говорила то ли остававшимся позади стражам, то ли своим спутникам, то ли вовсе говорила сама с собой. - А они так и останутся со своими фальшивыми улыбками на лицах… Я так устала от этого, от этих иных, от их вседозволенности… Ах, если бы…

   Анулу спешил покинуть Иллендору, хотя спешки со стороны принимающей стороны, на самом деле желавшей как можно скорее избавиться от назойливых посетителей, в виде каких-либо попыток ускорить процесс выгона не было. Спешка была внутри самого Принца Финорла, она разгоралась со страшной скоростью, поражая всё больше частей его спокойного, в меру спокойного сознания.

- Что-то я в последнее время, - то ли отвечая Марии, то ли начиная свой собственный монолог произнёс Люциус. - Стал совсем на себя прошлого не похож. Возвращаюсь во времена, когда я сходил с ума… Впрочем, быть может, я и до сих пор не совсем в порядке.

- Все мы, Люциус, все мы… - Лонгблю поправляла постоянно уносимый ветром капюшон. - А ведь подумать только, случилось столько всего важного за последние месяцы. И всё кажется, что мало. Всё мало. Всё нам этого мало…

   Алиса остановилась, а группа её спутников двинулась вперёд.

   Здесь, на небольшом пригорке, между домов можно было снова увидеть Иллендору.

   Загадочный свято-несвятой артефакт, подаренный или ложный.

- Значит, она должна упасть на головы грешников или что-то вроде того, - сама не зная почему, Алиса подобно Люциусу и Марии заговорила сама с собой. - Но она не движется. Или лишь кажется, что она движется. Ведь, если бы… Если бы Боги и правда следили бы за тем, что происходит, они бы сделали что-нибудь? Не все ведь подобно Блейзаару прячутся и обманывают своих собственных детей… Она кажется такой невесомой, но при этом шаткой. Неужели она правда может сдвинуться с места?

   И к Алисиному удивлению Иллендора, за которой она так пристально наблюдала, действительно двинулась — она полетела вниз.

Глава XXXXI
“Семейные ценности”

- То есть вы уничтожили древнюю реликвию? - Морган пила утренний кофе, хотя утренним его можно было назвать с натяжкой. - И вас даже не поймали? Не попытались вас как-то привлечь за это?

- Они-то тут причём? - Хелен была довольна возвращению начальства, но больше радовалась встрече с Алисой. - Я уверена, что иные сами как обычно что-то натворили, а повесили на других. Это как с вандемарцами.

- Даже если они и сделали что-то, то это что-то вряд ли было такой силы, что уничтожило древнюю Ил-лен-дору, - Алан ходил туда сюда, размышляя вслух. - Вот наш Мартин так и сгинул на Миангуду, но ему же за это ничего не было. А он вносит прямое вмешательство в жизнь острова. Женился. Между прочим.

- Какой быстрый! А на свадьбу не позвал, - Люциус развёл руками. - Молодец какой.

- У них не принято, вернее, там всё не совсем так, он прислал какую-то телеграмму или вроде того, - Ликенсон сбился с мысли. - На самом деле там речь не совсем о женитьбе, скорее какие-то внутренние формальности… Не будем уходить от темы. Утром я плохо соображаю, а сейчас вообще ночь… Вернулись рано, принесли новостей…

- Вот я тоже так считаю, - согласилась Уильямс. - Дали бы поспать людям… Ещё этот пришёл… Как его?

- А, этот иной в платьице, - Киприс рассмеялась. - Да, он вас в кабинете ждёт. В твоём кабинете, босс.

- Чудно, - Грэбэлл не стал спорить с сонной американкой. - А как он выглядел?

- В длинной такой одежде, какой-то весь надуто-пушистый что-ли. С крыльями и рогами. А ещё у него глаза золотые.

- Золотые?

- Светятся так. Ну я не знаю как сказать точнее… Сказал, что дело внеочередной важности или что-то такое. А мы и так тут уже… Ох! Опять зеваю. В общем… Иди и разберись с ним… А мы снова подремлем…

- Пустили иного и так просто? - Лонгблю поразилась.

- Может быть, он не оставил им выбора, - Анулу поморщился. - Я чувствую что-то неладное здесь.

   Он очень устал после путешествия в Иллендору и обратно, тем более, что завершилось оно перемещением сквозь пространство с помощью магии, но чувствительность свою не потерял.

- Алиса, как ты думаешь? - Принц обратился к Стардаст, которая внимательно изучала одну дверь кабинета под номером 555.

- Я думаю, что Пиют решил найти нас, - сказала она. - Это больше всего похоже на него, как мне кажется.

   Люциус поперхнулся воздухом.

- Зачем ему это? - с трудом спросил он, снова ища свои спасительные сигареты. - Нет, даже если мы и искали его, то… Он любит создавать трудности, а не решать их, зачем…

- Это очень остроумно, - Луиван печально улыбнулся. - Вы искали его, а он сам решил найти вас в ответ…

- Если это так, то мы сейчас пойдём и вытрясем из него все нужные ответы, - Мария оживилась. - Правда! Пусть ответит наконец, почему вышло так или иначе. Я же чёрт подери имею право знать, например, почему ДНК тест показал достаточно… Необычный, скажу так, результат. Если я мать, то мой муж должен быть отцом, верно ведь? Но у нас всё совсем иначе. И, хоть я наконец-то избавилась от страха того, что моя дочь…

   Она запнулась, а затем продолжила говорить, но уже чуть менее бодро.

- ...Что она может быть не такой, как мне хотелось бы видеть её. Хоть я и не боюсь этого больше, но я хотела бы знать почему всё складывается так, как складывается, - лицо Лонгблю выражало негодование и смятение и, отчего-то, напоминало выражение лица Алана.

- Нам всем было бы полезно это узнать, - Морган отставила в сторону кружку. - Но… Как я понимаю… Дел есть много и без этого. Давайте разделим свои силы. Пока в кабинете Грэбэлла будет идти «семейная» встреча, мы с Аланом пойдём и встретим консультанта из Москвы. Хелен?

- Если Его Величество не будет против, - начала американка, но увидев недовольный взгляд Принца на мгновение замолчала. - Как сложно бывает найти подходящее обращение, а я ведь даже не задумывалась раньше об этом… В общем, нужно пройтись по магазинам, некоторые из них работают ночью в Лондоне, а некоторые находятся не совсем в нём. Если бы вы составили мне компанию, то…

- Я бы с удовольствием взглянул на Лондон, - ответил ей Луиван, не дав говорить до конца.

   Он посмотрел на Алису, ожидая одобрения своего решения.

- Распределение сил — это разумно, - сказала она. - Тем более в нашем случае.

- В таком случае… - Алан медленно поплёлся к выходу с площадки.

- Алан, вы ведь собирались спать? - Грэбэлл, не нашедший сигарет, язвительно улыбнулся.

- Полчаса или около того у нас было до того, как продолжить работать, - пробормотал Дикенсон. - А вы это время у нас украли.

   Разделяться на части не всегда хорошо. Иногда, разделение равно погибели. Так случилось с Магдайлом, например. Ему отрубили голову. Саирус тоже разделился на части, как личность — он проклинал императора Элнэра, обрёкшего Вандемар на многолетнюю кровопролитную войну, ведь во время решающий переговоров тот уничтожил свой корабль. Элнэр думал, что договорённости, которые обещали ему, будут исполнены. Саирус думал, что никогда не поступит подобным образом. И оба они ошиблись. Мангер думал, что Алиса никогда не покинет его, как сделала это Ребэкка Свон. Нэтрикс Авенгаум думал, что помочь Даркшейдам за небольшое вознаграждение в виде убивающего его кровь вещества будет просто и составит трудностей. Нэвэр, главный магистр Иллендоры, думал, что преступления иных всегда будут святы, а Иллендора послужит дополнительной защитой для них. Но мир поменялся. И разделение, порой, стало просто необходимо, ведь ты не сможешь сделать несколько дел, не посмотрев на всё с двух или более сторон.

   Пиют и правда был в кабинете Люциуса Грэбэлла. Его визит не был связан ни с Иллендорой, ни с тем, что искали. Это был, как ни странно, совершенно обычный деловой визит, вызванный, скорее надобностью, чем желанием увидеть сына. Хотя, на подсознательном уровне, и в этом он сам себе отдавал отчёт, Пиют чувствовал и то, что его ищут, и то, что сам он был бы не прочь взглянуть на этого человека, существование которого было порождено им. Нет, он не ненавидел его, хотя мог бы — та женщина, что считалась матерью Люциуса, взяла его в рабство в качестве фамильяра или диковинной зверушки. Торговля живыми телами была запрещена, но кто скажет что-то в защиту дэмос? Никто. Пиюта одолевала неприятная привязанность, боязливая и придирчивая. Он много раз хотел избавиться от «потомка», но каждый раз не смел поднять на его руку. Убить, уничтожить, развоплотить — нет, он не мог этого сделать. И другим не дал бы сделать ничего дурного. Загадочный тип был этот Пиют, его воздушные одежды напоминали то ли облака, то ли ещё что-то, а сам он выглядел громоздко и тяжело. Оксюморон — летающая тяжесть. Таким он был. И Люциус был очень похож на него, ровно в той же мере, сколько отличался от него.

- Вам стоило бы взглянуть на лица этих пижонов из МИИЧО, - торжественно произнёс Пиют, сидевший спиной к двери на одном из хозяйских стульев. - А заголовки? Вы читали заголовки? «Чистка в учебных кругах», «Грэбэлл взялся за цензуру» и, моё любимое, «Работа с юными иными прекращена как дань празднованию лицемерия Агентства»…

   Он развернулся, и его пристальный, но при этом вечно бегающий взгляд, пронзил вошедших. Будь он человеком, состояние его глаз диагностировали бы как нистагм, но движения глазных яблок его были плавнее, да и сам он не был человеком.

- Как вас много, - дэмос расплылся в стороны, и если раньше казалось, что он сидит на стуле, то теперь он определённо лежал в нём. - Я ожидал чуть меньшего. Или большего. Как поживает мой мальчик?

   Люциус молча обошёл визитёра, чтобы занять своё место с другой стороны стола.

- Я задам только один вопрос, - Лонгблю стало невыносимо находиться в помещении, то ли взгляд дэмоса так повлиял на неё, то ли нервы давали о себе знать. - Как так получилось, что мне закрыт путь во все светлые местечки?

- Я думал вы спросите о дочери, - Пиют ухмыльнулся, и лицо его сделалось почти точной копией лица Люциуса, разве что светлые короткие волосы, постоянно находившиеся в плавном движении, мешали полноте образа. - А вы решительно хотите сбежать.

- Вы мне очень неприятны, - Мария вела себя достаточно странно для самой себя, она хотела уйти, но стояла на месте, при этом плечо её слегка загораживало Алису. - Вы излучаете угрозу и что-то ещё.

- Что-то ещё! Стоять рядом с этим очаровательным сиреном, скажу так, вы не боялись. А он будет страшнее меня и в разы. Представьте себе, что будет, если его обидеть или разозлить. Наверняка разойдётся так, что… Или подожжёт что-нибудь. Чувствую, что у этого малого есть некая страсть к пиромании. Я его понимаю. Всё время жить под водой. Это же просто… Невыносимо… И хватит загораживать девочку, вы её этим не спасёте. Если хотите идти — идите. Если нет, то… - он тараторил, при этом выговаривая каждое слово в достаточной мере чётко, и речь его, хоть и пестрила недовольством, но не вызвала присущее подобным речам омерзение. - Хотя, лучше я вам сначала отвечу. Кое-кто кое-когда заказал кое-что у кое-кого, и я помог ему. А вы стали пешкой в этой истории. Случайной, я бы сказал. Когда обретёте истинную себя всё поймёте. Так чего же вы не уходите?

- Ты как всегда многословен, - Люциус нашёл в столе одну единственную завалявшуюся сигарету и закурил.

- А ты, мальчик мой, сердишься, да? - Пиют развернулся к сыну, сделав оборот в 180 градусов. - А я пришёл к тебе за помощью, знаешь ли.

- Кости ломит или зрение упало? Могу посоветовать хороший санаторий. Или дом престарелых.

- Нет-нет, я не старею. Я вряд ли вообще когда-либо умру, в отличии от тебя. Век человека короток. Короче моего. И если быть кратким, то я хотел бы получить… Как сказать… Говорят, что вы оказываете некоторую помощь… Вот ей, например. Племяшка Даркшейда. Политическое убежище. Понимаете меня, Грэбэлл?

- Не уверен, что смогу организовать его для тебя.

- А мне не нужно место, мне нужна лишь бумага. Глупая бюрократия, сам понимаешь.

- Мари, ты можешь…

- Я уже, - Лонгблю успела научиться заполнять парочку документов, и была крайне полезна в этом вопросе, особенно ночью, когда в полупустом Агентстве мало кто мог составить необходимую бумагу. - Подумать только… А мы за вами в саму Иллендору наведались.

- И кто меня сдал? - Пиют снова развернулся, но в этот раз не к собеседнице, а к Алисе.

- Фриери, - голос Люциуса звучал скверно, хотя сам разговор выглядел крайне опрятно.

- А я уж думал Нэйдалон Арвианский… - дэмос продолжал смотреть на девушку, облокотившуюся о дверь. - Чего стоишь у входа? Боишься, что я на тебя брошусь? Но я не Эльвентиус Даркшейд.

- Что за газета у вас в руках? - ответила вопросом на вопрос Алиса.

- О, это… Моя газета. Личная. И её не пишет какая-нибудь Дарк или… Шэр. В ней собрано всё самое главное. И, что самое важное, она никогда не врёт. Говорит только сухие факты. Вот, например: «Революция в Рубте переросла в затяжное напряжённое противостояние почти что в центре Вантаро, что недопустимо. Что-то нужно делать, но никто пока не может решить что конкретно. Ситуация накаляется.» Или! «Эльфы разгромили очередной отряд орсов и скоро вторгнутся, полномасштабно имеется в виду, на территорию Орсиниума. Операция по внедрению агента из совета прошла ой как удачно...» Досадно, конечно, милое было местечко. Дикое. Привлекательное. А если говорить о дикостях, вот ещё один заголовок: «Ухудшение на Эштафоте грозит очередным затяжным эльфийским конфликтом. Эмаронисские эльфы Уирланда хлопают в ладоши — их королевство обрело уверенность в завтрашнем дне на фоне новостей из соседних государств...» Две эльфийские войны, а они «обрели уверенность»…

- Интересная вещица.

- О! Тут ещё есть и из космических пространств. «Визит Нигленма в США откладывается по невыясненным причинам.» И… «Если вы забыли о даре Веона, не беспокойтесь, визит на Энтан освежит вашу память. Исторические трагедии Вандемара слышны в раскопках имперцев.» Однако…

- Если бы такая газета была у нас, нам не потребовались бы архивы…

- А вот тут вы ошибаетесь, юная леди. Я смог создать фантомную книжицу в Иллендоре, и именно благодаря ней работает эта газета!

- А нас оттуда выгнали, - Мария бросила в сторону дэмоса разъярённый взгляд.

- Плохо старались, - Пиют рассмеялся. - Девочка из вас самый смышлёный персонаж. Хоть и очень боится. На меня похожа. Это интересно. Я никогда не задумывался над надобностью в репрезентации себя в следующих поколениях, да и Люциус слишком далёк от меня… Но с тобой, девочка, всё совсем по-другому получилось… Видения, путешествия сквозь червоточины золотых разрывов бытия…

- Бумажку получишь когда ответишь на вопросы, - пока дэмос отвлёкся, Грэбэлл успел собраться с мыслями. - А у нас их немало.

- Ох, знаю я все твои вопросы, мальчик мой…

   Люциус вопросительно поднял бровь, но его собеседник не отреагировал на это.

- Вы все желаете знать, как так вышло, что вышло так, как есть. А я знаю ответ, но не имею права разглашать что-то приватное, таковы магические законы печатей, которые накладывались на меня, когда…

   Грэбэлл стукнул отца по ноге.

- Подстольная борьба. Я понял. Так низко… - Пиют перестал улыбаться. - Мне был сделан заказ. Но не один. Сразу два. Женщина желала, чтобы ребёнок её имел другого отца. И мужчина, который желал отцом ребёнка стать. Или родственником. Не так важно. Удивительно, но истории были связаны. Очень тесно связаны. Между собой и со мной. Женщина несла в себе ребёнка, который был по крови связан с моей. И я не мог лишить свою кровь радости стать отцом. Однако, договор есть договор — родитель ребёнка должен смениться. Тогда я решил переменить мать. Но на кого? Удачно подвернулся второй контракт — нужно было просто найти женщину в роду горе-просителя. И тогда, спустя парочку сопутствующих ритуалов, родился ребёнок. Но всё пошло не совсем так… Пожары, какие-то убийства, усыновления… Слегка просчитался.

- Слегка!? - Мария вскочила с места.

- Будьте спокойны и не кричите на меня, вы здесь только потому, что мне взбрело в голову, что я не могу делать зла этому человечишке, поэтому ведите себя достойно! Если бы не я, вы были бы мертвы.

- А мой муж?

- Какой муж? Ах, этот фантомный образ… Впрочем… Вы вспомните сами, когда удастся нащупать прошлое. Таков магический закон.

- Магический закон или нет, я всё равно не понимаю…

- Вот — ваша дочь. Вот — ваш мужчина, как я понимаю вы близки, хоть и недавно. С генетической точки зрения это гениальный союз. С моей точки зрения — сомнительный. Все союзы сомнительны, особенно когда в них фигурирует магия. Моя магия. Но я его одобряю. Бумагу?

- Не дам, - Люциус держал в руках подписанный документ, изучая выражение лица отца. - Ты изменился с последней нашей встречи.

- Да и ты вырос, буду честен, - дэмос злобно рассмеялся. - Плюсом я могу назвать одно -  в тебе для меня появился толк, помимо этих бумажек…

- Неужели?

- Я может и не смог стать отцом, но я мог бы стать…

   Пиют расстроенно вздохнул и замолчал.

- Он всегда был похож на летающую капусту? - осторожно подкравшись к Люциусу со пины, Алиса задала мучивший её вопрос. Грэбэлл растерянно улыбнулся. - Твой отец похож на капусту. Мой дедушка похож на капусту!

- Никакая я не капуста!

- А кто же?

- Я… Я самый разыскиваемый и самый… О, кстати об этом. К вам направляется кое-кто, кого я видеть не желал бы. Бумагу?

- ...и правда похож, - Люциус ухмыльнулся. - А я и не замечал.

- Бумагу! Дай мне её, иначе я отберу её силой, а не хотелось бы тебя поранить, знаешь ли…

- Прошу.

   Пиют радостно изучил документ, после чего встал и, не прощаясь, исчез, пройдя сквозь стену.

- Это в его стиле, да? - Лонгблю закачала головой. - Мерзавец.

- Не будем так критичны, - голос Грэбэлла сменился на более спокойный и даже слегка жалостливый. - Всё же, он ничего плохого не сделал сегодня.

- Что это с тобой? - Мария удивлённо улыбнулась. - Алиса, ты погляди — тебе с твоим взглядом на мир только семейным психологом и работать.

- Не сказала бы, - Стардаст тихо рассмеялась. - Щёлкать по носу Эльвентиусу Даркшейду я долго не смогу…

   Грэбэлл выбросил потушенный окурок в мусорное ведро. Он посмотрел на Алису с нескрываемым восторгом.

- Знаешь, что-то щёлкнуло во мне. Наверное, это из-за тебя. Я посмотрел на него с другой стороны… - начал он, искренне радуясь чему-то.

- И увидел в нём капусту? - Мари не смогла сдержать смех.

- Нет. Я увидел то, что годами не замечал. Если убрать всю ту шелуху обвинений и споров, жестокости и внутренних конфликтов, которая скрывает его нутро, можно обнаружить, что, быть может, не так плохо он ко мне и относится. Я зря боялся этой встречи. Но вот она состоялась… Хорошо, что прошлое осталось позади. Но, может быть… Встреча с прошлым была мне на пользу.

- А сейчас состоится ещё одна.

   В дверь, прервав восторженный монолог, без стука вошла женщина.

   Мрачная, невысокая и худая, всем видом своим дававшая понять, что вышла она из высшего общества иных, Бэлла Штронг являла собой идеальное сочетание всей выбеленной и выгороженной мерзости. Её идеальный пучок коричневых волос, томный взгляд серых глаз выделяли её из семейства, частью которой она являлась — все там были блондины. Но не она. Подобно далёкой, но крайне близкой своей покойной сестре, она была брюнеткой.

- Стоило вернуться из короткой командировки, как к нам зачастили иные, - Люциус медленно встал со стула и задвинул его в стол. - И если чьи-то мотивы я могу понять, то… Матушка, вас-то как сюда занесло? Я не видел вас с того самого дня, когда вы бросили меня в Чёрном квартале.

   Женщина молча села, не дожидаясь приглашения. Идея Грэбэлла выдернуть из под неё стул и не допустить долгих разговоров потерпела крах.

- Я здесь не для того, чтобы ворошить прошлое. Я слышала об Иллендоре. Должна была быть там сегодня, но не срослось. У вас тут был один гость, но я не успела к нему. Он в розыске. Явился в истинном своём обличье, такая редкость. И мы сразу же узнали об этом. И я пришла. Но опоздала.

   Кто такие «мы» и кто такой «гость» Бэлла не уточняла. Как и не уточняла то, почему осталась, если цель её визита уплыла из под её носа.

- Кто вы? - Алиса выбралась из-за спины Грэбэлла, чтобы изучить иную.

- О, милая девушка, это вы, - Штронг радостно улыбнулась. - Ах, такая прелесть. Как рада, что вы в добром здравии. Я за вас так переживаю. Все мы. Ещё и эти слухи о скорой женитьбе… Угнетают, так сказать. Мы боимся неверной кандидатуры.

- Мой жених — Принц Финорла, - Стардаст ещё не определилась с тактикой ведения диалога, как пожаловали новые гости. - Вам это тоже будет полезно знать. Заходите.

   Винсент Либэот и его племянник Люрик Рен Джус пожаловали со своими делами, но наткнулись на присутствие третьей персоны в кабинете. И речь не только о Бэлле, но и о Марии, от взгляда на которую по телу Либэота пошли мурашки.

- Удивительное совпадение, - Лонгблю вздохнула. - И всё это в день, когда…

- Иллендора покинула нас! Такой траур на моей душе! - мимика и вскрикивания Бэллы Штронг напоминали Алисе её приёмную мать так сильно, что в какой-то момент начала забывать, кто сидит перед ней, и удивлялась обсуждениям дел иных с человеком, так вроде-бы далёким от этого. - Но я верю, что всё обернётся так, как нужно…

- В Южной Рании неспокойно сейчас, - Люрик был научен тому, как ласкать чужие уши и говорить нужные слова куда лучше Алисы, которую считал двоюродной сестрой, ведь для неё это было способом выживания, а для него стилем жизни. - Я слышал, что возможны смены в правлении… Даже говорят о том, чтобы свергнуть магистра.

- Верховного магистра! Как быстро всё меняется, - иная дотронулась рукой до лба. - Я в смятении. Такой траур на моей душе… Такой траур!

- Зачем же вы все пришли, траурные вы мои? - Люциус взял себя в руки, хотя это было ему сложно. - Что вы хотите от нас?

- Мы? Нашу сестрёнку обратно, - весь в отца, Рен Джус выглядел особенно дерзко, когда впутывался в какие-то истории, связанные с политикой иных. - Такая малость, скажите. Вы ведь держите её в заложниках!

   Мария подошла к Алисе, и снова её плечо было впереди, она словно заслоняла, не нарочно, даже не думая об этом, свою родную дочь. Она давно ждала момента, когда опасности встанут перед ней, а разговоры о возвращении иным украденного у неё ребёнка только усилили этот пыл. Пыл, который нарастал постепенно, но в течении суток заполонил её сознание.

- В заложниках держали её вы, - уверенно, хоть и не зная деталей, сказала Лонгблю.

- Такое ошибочное суждение не имеет право на существование, - Винсент наконец-то вышел из транса и затараторил похлеще своего племянника и даже Пиюта. - Такая наглость обвинять защитников в нападении, жертву в насилии… Нет, Савиль, вы совершенно не правы.

- Это вы не правы, ведь моё имя — Марта-Мария Лонгблю!

   Несмотря на то, что Мари бойко отвечала на нападки, на самом деле внутри неё развернулось нечто ещё более новое. Новая волна беспокойства и новые открытия присоединились к пылу ненависти матери.

- Я не знаю с чего вы решили, что я ношу другое имя, вы ведь видите меня в первый раз так близко! Даже если я и видела вас со стороны, это не значит, что…

   Люциус взял её за руку, после чего она успокоилась. Алиса же оказалась ограждена от неприятный визитёров.

- Споры тут бессмысленны, - сказал Грэбэлл, тоже ощутив что-то новое в себе от своих же действий.

- Конечно, ведь мы правы! - Люрик не сдавался. - Алиса, они ведь обманывают тебя, неужели ты не понимаешь?

- Траур! Траур в душе!

   Ситуация выглядело абсурдно. Впрочем, не будь тут Люциуса и Марии, Алиса чувствовала себя куда хуже. И, если бы Иллендора не упала, всё это было бы цирком, но страшным и несущим в себе опасность. Сейчас же это были пустые угрозы ради угроз, не имеющие смысла. Мир поменялся. Расположение сил переменилось. Что-то большое, куда более значимое нежели этот спор случилось в кабинете 555. Точно нельзя было сказать что конкретно, пока что это было вне зоны видимости. Однако, сразу стало понятно одно — в мире иных расцветают конфликты, в высшем обществе разногласия, а в Квартале недовольство правителем. Иллюзию превосходства нужно было разрушить вслед за камнем, упавшем с неба в Южной Рании. Потому что глупцы, пляшущие на балах, сбрасывая с каблуков древние и более свежие кости, сами себя завели в тупик — вмешаются Боги, а даже если не вмешаются, их величие перестало быть таковым, и ценность мнимой связи, не доказанной для них, родителя и ребёнка, оказалась сильнее их злобных изречений.

Глава XXXXII
“Лебедев Вал”

   Он был крайне взбудоражен произошедшим, и его волновала даже не потеря этой глупой фунтовой монеты, а сам факт столкновения с злейшим врагом своего народа.

- Это же были Даркшейды? Вернее, Либэот и его племянник? - спросил он у сопровождавших его Алана и Морган.

- Именно так, папаша нашего Дикенсона, как выяснилось, - усмехнулась Терри-Уильямс. - А что такое?

- Интересно вы тут устроились… - произнёс Лебедев, представлявший собой не только славянских финорла, но и большую угрозу всякому порядку. - Лондон… Да, я даже представить не мог, что они у вас под носом снуют туда-сюда эти Даркшейды.

   Вал Лебедев, которого чаще звали по фамилии, чем по имени, а иногда и вовсе целиком, но наоборот, был высокий, массивный, но худощавый молодой человек с вытянутым лицом. Его карие волосы, беспорядочно лезшие то в глаза, то в рот, отдалённо напоминали по длине причёску Грэбэлла, но были прямее и куда менее послушнее. Зато глаза у Вала были всегда холодно-спокойные, как вода северных морей, но с бирюзовым отливом.

- У нас подобное было бы невозможно, я это имел в виду. Народ у нас боевой, я думаю, они бы далеко не ушли, - Лебедев очаровательно ухмыльнулся. - Да, им бы не поздоровилось. Но ничего. Мы же здесь именно для этого, верно?

   Алан улыбнулся. Гость из России радовал глаз — воспитанный, в меру уверенный в себе и слегка даже наглый, с прелестным мнением и очаровательной диковатостью в глазах.

- А правда, что Максим Ардин из Союза сбежал только потому, что хотел больших возможностей для себя и своих проектов, а не потому, что ему было там плохо? - Морган пыталась поддержать разговор хоть как-то, но каждый её вопрос был чересчур глубоким.

- Трудно сказать, что он имел в виду, когда в 1949, если не ошибаюсь, всё бросил и уехал. Да, Элсоветлаб был и оставался долгое время не самым сказочным местом. Но то, что происходило в стенах электронных советских лабораторий ничто в сравнении с тем, что делали The Silence в Америке, а Die Stille, их продолжение и аналог, так сказать, в Европе. Филиал безумия и жестокости. Понятное дело, что Die Stille долго не выдержали и пали, но пока падали много вреда нанесли. Ардин просто повёл себя как дурак. И умер как дурак. И осталось от него что? Ничего. Ничего… Но мы-то поведём себя полезнее… Красиво у вас тут! Всё белое такое…

- А у вас не так?

- Нет, у нас всё тоже белое… Правда, часто приходится перекрашивать. Постоянно какие-то загрязнения случаются. Всякие.

- Всякие?

- Нет, не подумайте, крови не так много. А вот какие-нибудь задымления…

- Вот мы и пришли. Сейчас найдём Люциуса, и он…

   Вот только Уильямс не знала, что после того как помимо Пиюта Агентство посетили ещё трое, голова главы слегка устала.

- А мне ещё ваши турникеты понравились, - Лебедев был в ударе, впрочем, как и обычно. - Я как раз вспомнил одну историю, которая приключилась со мной в столичном метро…

- Мартина бы сюда, вы бы поладили, - вздохнул Алан.

- Что-то вы всё время вздыхаешь, друг мой, ты не болен случайно? У вас тут теплее, чем у нас, но я в прошлый раз, когда приезжал с дипломатами, промёрз насквозь в этом дурацком отеле. Мы к премьеру вашему приезжали. К Майкрофту Холмсу. Это же угораздило его родителей назвать его так! И он сам молодец — стал символом Великобритании во всех смыслах этого слова…

   Люциус вышел из кабинета слегка пошатываясь и заливая пол кровью.

- О! - Вал вздрогнул. - А я-то думаю, почему они так быстро бежали…

- Всё в целом в порядке, - Грэбэлл медленно шёл по направлению к мостику, ведь там всегда имелась небольшая аптечка. - Просто мне ничего не видно за рукой, а она, видите ли, пытается остановить кровотечение…

- Это вы их или они вас?

- А? На самом деле силы были равны.

- Вот как… Вот как… Ну ничего… В следующий раз я им тоже дам, что есть силы. Поймут, что такое север… Вам помочь?

- Если можно. Тут должна быть аптечка.

   Алан и Морган, впавшие в лёгкий ступор, почти сразу же бросились помогать иностранцу искать аптечку, а Люциус приземлился на заботливо заранее кем-то забытый складной стул.

- На самом деле, это так странно знакомо… Как он назвал меня? - Лонгблю выплыла из кабинета 555 в сопровождении Алисы. - Это имя…

- Савиль, - Стардаст вела её под руку, хотя видимых повреждений на Марии не было. - Это имя сестры Винсента Либэота. Старшей. Насколько мне известно, Эльвентиус её не застал.

- Не застал? Она что… Погибла?

- Её убили. Это достаточно сложная, долгая семейная драма. Всё как обычно.

- Это имя… Оно вызывает во мне странное чувство… Ещё одно. Как много их стало в последнее время!

- А вот и аптечка! - Лебедев восторженно вытащил ящичек с эмблемой из под небольшого чемоданчика. - Ну что, сейчас будем вас латать, товарищ Грэбэлл!

- Какое-то проклятье, - Люциус наконец смог убрать руку от лица. - То я «сэр», то уже «мистер», то «шэф» или «босс», а теперь и вовсе «товарищ»…

- Товарищем быть лучше всего, - Вал искусно оперировал бинтами, пластырями и антисептиком. - Товарищей много. И все они готовы придти на помощь. Вот и всё. Некоторое время походите так, а потом мы эту тампонаду снимем… Прелестно вышло, очаровательно.

- Боги! - Мария, которую Алиса аккуратно вела в обход другим пострадавшим в ходе разговора с иными, заметила Люциуса, который в разных местах приобрёл багровый оттенок.

- Всё-таки он ударил меня, - отвечая на крик, Грэбэлл был весьма спокоен. - Ничего серьёзного!

- Какой кошмар! Какой лютый кошмар! - Лонгблю хотела броситься к раненному, но Алиса не дала ей этого сделать. - Ах… Колет в боку…

- Он и тебя задел, - Стардаст выглядела совсем не удивлённой, а, напротив, слегка разочарованной банальностью произошедшего. То, как по-разному могут распускать руки члены семейства Даркшейдов, она знала не по наслышке. - Думаю, это была намеренная провокация.

- Провокация? - Лебедев подхватил Марию, чтобы увести её куда-нибудь. - Ох, а вы, милейшая, оставляете после себя такое приятное впечатление. А вы, женщина, не вырывайтесь. Мы вас всех вылечим. А этих гадов… Нет, всё-таки прелестнейшее существо. Как вас зовут?

- Алиса.

- Алиса! Ох… Наша девочка! Прелестно! Просто восхитительно.

   Алан незаметно подкрался к иностранцу, чтобы увести Мари куда-нибудь подальше и разобраться с её травмами без чрезмерно активного помощника.

- Знаете, у вас слегка знакомое лицо… Отчего-то… - Вал прищурился и полностью переключился на Алису, поэтому Дикенсону не составило труда вызволить Лонгблю из крепких объятий. - Вы случайно не… Так-так-так… Алиса… Алиса из Лондона, но с русским именем… А! Точно! Этот пройдоха Старфилд! Он же… Ваш отец?

- Он считался им, - Морган с настороженностью наблюдала за прыжками Лебедева. - Вернее, то, что он был приёмным отцом, отцом его не делает, а учитывая недавно обнаруженные факты…

- А это даже и хорошо, - Лебедев улыбнулся и взял Алису за руки. - У вас тяжёлая судьба, но очень хорошо, что не связанная с этими… Ну с некоторыми из не самых приятных личностей… Или связанная? Я хотел сказать, что… Всё у вас будет хорошо, дорогая Алиса. Это как тост прозвучало, да?

- Может быть, - Стардаст улыбнулась. Тёплое ощущение чего-то светлого, всегда дарящее надежду, настигло её откуда-то из детских воспоминаний. - Я плохо разбираюсь в тостах… Разве что в тех, что подают на завтрак.

- Ахаха! Какая шутка! Нет, английский юмор — мой любимый юмор. Хотя, я столько знаю наших анекдотов! Вот, взять, например, тот, что про колбасу…

   Анекдот про колбасу был прерван на полуслове — Хелен вбежала на площадку в лёгкой, но с трудом сдерживаемой панике.

- Так быстро всё собрала? - удивилась Мария, которую Алан заботливо усадил на ещё один раскладной стул. - Надо же…

- А вот и нет, - Киприс бросила беглый, изучающий незнакомца взгляд на Лебедева, а затем взглянула на Алису. - Сразу попрошу меня ни в чём не обвинять. Я ничего… Вернее, он всё сделал сам.

   Стардаст сначала была готова испугаться, заволноваться, но потом вежливо отпустила руки очарованного ею Вала. Речь шла, не скорее всего, а точно об Анулу. Он был очень вспыльчив, хотя вспыльчивость эта проявлялась не так, как у прочих. В творческие и не очень порывы он нырял с головой, ведь привык находиться под водой. «Что такого он мог сделать, что даже Хелен испугалась?» - Алиса терялась в догадках.

   Анулу вошёл медленно, как и всегда, но чуть более бодрее обычного. Прикупленный лёгкий наряд, а так же большое количество пакетов, не вызвали в Алисе тревоги.

- Очень симпатично, - сказала она, подходя к Принцу. - Городской стиль…

- Я похож на жителя Лондона? - спросил он оживлённо. - Хотя бы чуть-чуть?

- Жители Лондона очень и очень разные.

- Но всё же?

- Возможно. У тебя слишком строгий вид — чужой. Не такой, как тут. У многих иных подобный вид.

- Хм…

- А они ведь живут на суше. Я думаю, всё-таки, тебе не очень привычно без воды. Хоть ты и бывал на Алуоне, но…

- Всегда ищешь как меня подбодрить. Отговорки и смыслы. Я так это лю… Да. Подумать, передумать и ещё раз подумать… А что по поводу волос?

- Самое страшное, - голос Хелен, повествующий агентам свою траурную историю, донёсся до ушей Алисы. - Что мы вдвоём не смогли его остановить. Я и этот парикмахер. Бедный, он ведь вообще был не при чём. А этому монарху вздумалось… Вот так всегда — кому-то вздумалось и… Полетели головы с плеч.

- Я даже никого не казнил, - возмутился Анулу. - Более того, это вынужденная мера. Маскировка и… Я ведь должен как-то проявить себя… С новой стороны.

- У вас слишком много сторон, Ваше Сумасшествие!

- Правда?

   Алиса не сразу заметила о чём все говорят. Её взгляд уткнулся в чёрные блестящие пуговицы лёгкого весеннего пальто. Цвет пальто напоминал асфальт или непогожее небо. Отвлекающий цвет. Возвращающий к обыденности и засасывающий в неё. Однако, стоило её отвлечься, хоть это было и нелегко, от наряда, как новые детали бросились в глаза.

- Он подстригся! - Люциус взмахнул руками, чуть не задев свою голову. - Из всего, что он мог бы сделать — это самое невинное. Хелен, ты просто зануда.

- Я не зануда, я консерватор. В некоторых вопросах. Сказали идти по делу, значит мы идём по делу… А он! - Киприс упёрла руки в бока. - А вдруг ему запрещено себя так вести? И что я потом буду говорить его ма… Как её там? Королеве? «Почему мой сын вернулся без уха, но с пирсингом и морем татуировок?» Что мне её ответить? «Понимаете, он просто самодур!» И каре это… Это ужасно короткое каре! Он схватил ножницы и отрезал большую часть своих волос, а когда мы успели среагировать, то было уже слишком поздно и пришлось спасать ситуацию...

   Элегантное, но не менее волнисто-кудрявое от этого каре подчёркивало острые черты лица, возводя в культ рыбий взгляд и серьёзную нахмуренность. Анулу шёл новый образ, хотя он выбивался из привычного. Всё, что покидает рамки привычного, пугает. Но Алиса не была напугана. В неё подобные перемены вживляли какое-то определённое количество неиссякаемого оптимизма и восторга. Тем более, то «ужасно короткое каре», как успела обозвать причёску Принца Хелен, почти доходило до плеч. Растрёпанный, приобретя чёлку, Анулу стал выглядеть куда более приземлённо. Протест? Был ли это протест против чего-то или просто шалость?

- ...а потом он потребовал его покрасить!

   Стардаст дёрнулась. Смена цвета обошла её внимание стороной, хотя она уже некоторое время пристально изучала локоны Анулу.

- Теперь он весь в чёрном! А пальто купил серое. Для контраста. Чёрные волосы, чёрные брюки, чёрная рубашка, чёрный галстук…

   Хелен не останавливалась. А Лебедев Вал, до этого так же активно что-то говоривший, молчал, открыв рот. Анулу заметил это и вопросительно посмотрел на незнакомого ему человека, после чего тот принял более сдержанный вид.

- Понимаете, я наслышан о вас, - голос Лебедева слегка дрожал. - Такая честь… Кто бы знал, что вы будете в Лондоне. Я бы привёз что-то… Что-то… О вас так много говорят в последнее время… И! О! Я слышал о вашей матери, что она в великолепном расположении духа. Это же прекрасно!

- Вы из северных финорла? - Принц изучал русского консультанта особенно тщательно. Всю ночь все друг-друга изучали, и Алису это стало слегка утомлять — детали сами собой исчезали и появлялись, сменяя друг-друга, но Анулу был ещё бодр.

- О! Да! Я из славянских северных финорла, но я уже много-много лет живу на суше… Я из русалов. Возможно, это название слегка чересчур самонадеянно мы присвоили себе, но…

- Каждый имеет на это право, в этом нет ничего дурного.

- Ох… А вы страшнее, чем я думал. И дело не в смене стиля, хотя я и прошлого вашего не застал… Вам идёт. Вы… Излучаете… Переменчивость и какую-то… Непостоянность?

   Алиса посмотрела на Лебедева, пытаясь понять где он рассмотрел непостоянность и изменчивость в Анулу, ведь тот казался ей идеалом стабильности. Вал дрогнул и снова глупо заулыбался.

- Вы, должно быть, как-то связаны друг с другом… Ах! Как же я сразу не понял! - его охватили ужас и смущение. - Вы же… Ох! Дурная моя голова… Совсем я уже… Совсем… Вы прекрасная пара! Очаровательная. А как вам идёт пальто, Ваше Высочество!

- Так, всё! - Морган вышла из себя. - Прекращаем весь этот гогот, восторженный или испуганный. У нас много дел. Хелен, где вещи, которые ты купила?

- В машине. Но я кое-что не успела, потому что…

- Тогда живо за работу! Анулу можешь оставить здесь. Он тебе уже знатно помог… А мы перейдём к важным переговорам… Да, товарищ Лебедев?

   Лебедев собрал остаток воли в кулак и сдержанно кивнул.

- Чудно…

- Это ещё не всё, что случилось, - Хелен ретировалась, так и не рассказав важную часть истории, поэтому Анулу решил рассказать всё сам. - Я обзавёлся недвижимостью. Я нашёл чудесную студию! Мастерскую и музей каких-то искусств. Тут, вроде бы, недалеко. И квартиру. Чудесное жильё, тебе понравится, Алиса…

   Сознание Алисы чуть помрачнело — усталость и переизбыток событий сыграли свою роль. Всё закружилось, завертелось, и вокруг остались только чужие голоса.

- Не тот ли музей, что напротив нас?

- Может быть и тот… Люциус, я не могу быть уверен. У вас много музеев в округе?

- В Лондоне полным полно музеев.

- Но я купил конкретный. Я могу разобраться в этом чуть позже… Напротив него стоит великолепный дом — на последнем этаже квартира, которую я так же приобрёл. Это будет свадебный подарок. Или просто подарок. Не мало ли для свадебного?

- Может быть вы переборщили?

- Мария, это мы с тобой переборщили, когда решили, что в нашем возрасте нормально драться с какими-то…

- Они первые на нас набросились. Что я могла сделать? Этот мальчонка весь бок мне помял… Правый… Хотя сам был ой как не прав!

- Три комнаты, гостиная, перетекающая в столовую и кухню, прихожая, две ванных комнаты… И великолепный вид из окна! Ох, видели бы вы эти окна! Алиса, тебе понравится! Это будет прекрасно!

- Знаете, так приятно видеть счастливых людей! Обязательно приезжайте в Москву, у нас там тоже очень красиво. Или в Петербург.

- Петербург! Ох, как я давно не была там…

- Мари!

- Что? Я просто придаюсь приятным воспоминаниям.

   И слова, слова, слова, заполняющие голову, мешающие видеть и даже слышать. Поток бесконечного человеческого сознания, переливающийся через край...

- Ты устала?

   Рука на плече, заботливо подползающая к уху, чтобы закрыть его.

- В этом нет ничего страшного. Я запомню всё, что нужно, и смогу пересказать тебе.

   И ощущение спокойствия.

   Стабильности?

   Земли под ногами.

   «Почему он подумал, что Анулу переменчивый? Он очень даже обыкновенный и одинаковый… Или в этом и есть его обычное состояние — в изменениях?»

   Столько мыслей в голове.

   Столько мыслей вне головы...

   А над самой головой с шумом и гулом разливается девятый вал.

Глава XXXXIII
“Что рассказал Лебедев”

- Девятый! Девятый!

- Слышу тебя, восьмой!

- Беги сюда, чёрт тебя…

   Американские учения выглядели как никогда комично. Вместо командиров и генералов за всем наблюдали пришельцы.

- Если они так и будут обучать своих солдат, у них ничего не получится, - Нигленм был необычайно недоволен, хотя по его ровному неизменному лицу это было не видно. - А мы не можем отдавать им своих. Наши планы провальны.

- Сара говорит, - Ламэр обращался к старшему брату с опаской, ведь помнил то, что было с ним в детстве, нападение и его последствия. - Она много чего знает о людях и…

- Она врёт, чтобы заполучить твоё расположение.

- Но, всё же, ты позволяешь это! Если бы она и правда была так опасна, как ты думаешь…

- Ты внёс Стардаст в список врагов Вандемара, а она была бы нам куда полезнее в качестве союзника. Если британцы решат отправиться к нам, не забудь вынести её оттуда, иначе, я боюсь, мы потеряем её. Система автоматически её уничтожит.

- Ты неизменен, брат. Ты был таким всегда…

- Я лишь следую тому, что необходимо. Как только это перестаёт быть необходимым, я меняю маршрут. Сара — бесполезна. Стардаст — могла бы быть полезна. Американские солдаты — безнадёжны.

- Мы научим их, - стоящий поодаль вандемарский генерал подошёл к правителю. - Мы уже поняли несколько их слабых мест.

- Но так и не нашли сильных… - Нигленм посмотрел на него с явной неприязнью. - Мы попусту тратим время. А оно дорого. Дороже этих…

- Девятый, какого чёрта ты творишь!?

- Восьмой! Восьмой, я…

   Генерал отчитался о своей работе и скрылся из виду.

- Сара говорит, - не теряя надежду быть услышанным, Ламэр продолжал раз за разом осаждать Нигленма. - ...что американцам наша сила была бы так же полезна, как и им наша.

- Значит, у них есть какой-то враг? И мы обязаны будем помочь им? Ты считаешь это выгодным?

- Я думаю, что Сара…

- Мне кажется это нелепым. Тем более, если их враг настолько могуч, что им нужна наша помощь, значит у этого врага точно имеется одна-другая пара ушей…

- Ты считаешь, что Сара не права?

- Я считаю, что ты потерял свою и без этого пустую голову. Но я ещё нет. И я не позволю тебе совершить очередной десяток ошибок, Ламэр.

   ...И опасения Нигленма по поводу той политической игры, в которую Сара хотела втянуть Вандемар, были оправданы. Как и мысли о том, что «враг», против которого предположительно нужна помощь, достаточно силён и прозорлив — Лебедев в красках рассказал британцам о полученной от «своих» людей информации, в которой содержались подробности возможного союзничества людей и пришельцев. Опасное сближение Вандемара и США грозило очередным обострением, которое, учитывая массивное вмешательство иных в жизнь землян, могло быть хоть и не фатальным, но критическим. И избежать его углубления или предотвратить полностью стало новой общей целью Агентства, которое во многом представляло позицию британского правительства, и России.

- Вандемар — не те, с кем лучше строить союзы. Они преследуют исключительно свои цели, и они не всегда понятны сначала, - Хелен достаточное время провела работая на The Silnence, и часть этого времени пробыла на Вандемаре, поэтому слова Вала не удивили её. Ничуть не удивили. - Они могут рассказывать о том, что что-то важно, а потом передумывать, перекладывать, откладывать и переделывать всё, чтобы в итоге получить желаемое. Они не говорят прямо, чтобы их нельзя было обвинить во лжи. Но их молчание… За ним таится большая опасность.

- И американцы считают, что им удастся выжать из подобных «партнёров» что-то, что поможет им? - Морган курила и смеялась, прерываясь для того, чтобы отдышаться. - Я, может быть, и не самая умная из людей и вообще зануда, но… Это же идиотизм.

- Они считают, что «идиотизм» - это позиция Агентства, - Лебедев выглядел чуть более серьёзно, чем должен был бы, отчего становился смешным. - Им кажется, что наше мнение, которое совпадает с вашим, повторюсь, опасно и губительно. «Как можно считать, что иные и вандемарцы вмешиваются в жизнь простых людей?» А мы отвечаем им: «А как можно думать иначе?» И тут наши позиции расходятся.

- Но ты из озэрэс, в той или иной степени, - Алан, долго молчавший, решил наконец-то сказать тревожившую его мысль.

- В той самой степени, мой дорогой Алан, - Вал закивал. - Но я не вторгаюсь в чужую жизнь. Я живу своей жизнью. И я отношусь к другим людям и иным так, как должен относится каждый. Пока мне или другим не наносится вред — я остаюсь в стороне. Какое мне дело? У нас в России есть такая пословица: «Не лезь со своим уставом в чужой монастырь.»

- Такое ощущение, что пока мы тут сидим и размышляем неясно о чём, вы впереди планеты всей идёте, - Уильямс неприлично захихикала. - Правда! Я не шучу! Хотя, у меня, правда, уже истеричное состояние от твоего рассказа.

- Мы просто привыкли к тому, что кому-то в голову лезут странные мысли об «освобождении», «спасении», «вторжении» и прочих видах вмешательства в нашу жизнь. И научились различать опасное от безопасного. А вы… - русский гость развёл руками. - Вы верите, что союзы, которые вы организуете, вас спасут. А мы привыкли, что договорённости нарушаются.

- Кстати, о вандемарцах! - Хелен встала, подняв предварительно в воздух указательный палец левой руки. - Если я ничего не путаю, у меня был какой-то документ в закромах… Сейчас посмотрю. Там было что-то про «вторжения».

- Даже если американцам это и выгодно, - Люциус был напряжён и сосредоточен как никогда и, даже несмотря на ранение, полностью направил свой мысленный процесс на анализ новой информации. - Какой толк от этой непонятной военной пере-недо-готовки вандемарцам?

- Они раньше были большой империей, шэф, - отозвалась Киприс, сбежавшая к своему рабочему месту. - И проиграли в большой-большой войне. Несколько раз. Я думаю, они были бы не прочь взять себе пару-троечку колоний…

- Колонии — это про США, Хелен, - Морган вздохнула. - А вандемарцам, мне кажется, они не нужны. Иначе, с их вооружением, они бы давно захватили десяток-другой планет.

- Ламэр — слабак, и совет не хотел, чтобы он был Королём. Есть ещё этот… Как его… В башнях сидит. Кстати о нём… Был бы полезен. У него архивов… И зуб на всё нынешнее правительство Вандемара. И на США скорее всего уже тоже имеется. Один раз он опубликовал какой-то супер секретный указ, после чего «мягкосердечный» Ламэр решил, что такой товарищ ему не нужен.

- И что в итоге?

- Так и сидит в своих башнях. Бедолага! Если выйдет наружу, его схватят.

- Вот как…

   Терри-Уильямс докурила сигарету и заскучала.

- Значит, мы точно можем сказать, что наша цель — Вандемар. Самая близкая из целей на данный момент, - Грэбэлл нахмурился. - И этот… Всё же, как его звали?

- Эдан Нау!

- Эдан Нау…

   Алиса проснулась ото сна, в котором находилась, несмотря на то, что сопротивляться ему ей было легче обычного, и сразу же вклинилась в диалог.

- Я слышала это имя, когда была на Вандемаре, - она звучала резко и холодно, как какой-то робот или говорящий компьютер. - Эдан Нау допрашивался несколько раз из-за его докладах об эмоциях вандемарцев. Он сначала был учёным и предполагал, что постоянное воздействие гормонов на сознание не так необходимо, как кажется «руководству». Его открытие доказала эту теорию. Но достигнув желаемого, выведя теорию и доказав её, Эдан Нау перестал быть учёным. Он стал угрозой для совета и Ламэра, который, хоть и не был фактическим правителем, но должен был им стать. Сначала его просто попросили прекратить. Потом выдворили вон из королевских лабораторий. Затем начали преследовать. Эдан создал башни, как отдельное государство внутри Вандемара, используя лазейки в законе. Так как на Вандемаре когда-то было много разных сообществ, все правители беспрекословно сохраняли в законах пункт о независимых образованиях. Будь то святилища, храмы или просто общины. И никто не имел права вторгаться в ЭАДАС, в башни, которые подходили под описание таких мест. Сначала он выходил наружу, чтобы повествовать о своих открытиях обычному вандемарскому люду. Лозунги, какие-то новые публикации, включающие в себя открытие сокрытых указов и так далее… Всё это очень быстро кончилось. Допрос, ещё один, разговоры о публичной казни — Эдан засел в своей крепости, руководя другими башнями дистанционно. Он так же сменил имя, чтобы не быть частью королевской системы отслеживания. Королевский компьютер ослеп, потерял его из поля зрения. И Эдан Нау продолжал свои разоблачения — он рассказывал о скрытой жестокости, о том, что глава совета, требующий нравственности, распускает руки и занимается не тем, чем должен был бы заниматься, учитывая свой высокий пост и возраст. Он стал своего рода журналистом. Но на Вандемаре нет журналистов. Поэтому он… Шпион? Предатель? У него есть доступ ко всем архивам Вандемара, он хочет лучшего для своей родной планеты — разрешить вандемарцам чувствовать, носить более открытые костюмы, которые не закрывают шею и руки, например… Но он находится в постоянной опасности. Я думаю, особенно сейчас, когда слабый Ламэр сменился сильным Нигленмом. Я видела его, когда он был ещё в капсуле. Уснувший, почти неживой… О, это было так давно и так недавно…

   Лебедев с удовольствием слушал Алису, хотя остальным её слова лишь добавляли тревоги.

- Как прелестно, что я связался с вами, - Вал был в меру рад и в меру очарован. - Столько полезных данных… Ещё один возможный союзник. Настоящий. Не то что этот псевдо-союз США и… Кстати, по поводу союзников.

   То, что Великобритания и Россия пошли на встречу друг другу вызвало переполох в мировом сообществе. Особенно сейчас, после того в 2011 году Россия погрузилась в глубокую, но почти незримую, гражданскую войну. Все были уверены, что это выведет сильного игрока с мировой арене, позволив освободить место не только для иных, но и для других государств. Однако, всё, как обычно, получилось не так, как планировалось изначально.

   Родэ Айрауз Урндэлл был почти никудышным иным, средним магом без особых достижений. То, что в своём измерении он был ничтожеством, было очевидно. Поэтому, перебравшись в другое, он решил воспользоваться своими преимуществами.

   Колдун среди других колдунов, тем более такой небрежный и глупый как Родэ, оставался бы ненужным и бездарным всю жизнь. Но колдун среди людей…

   Попытка узурпировать власть не особенно удалась. Президент Родинов Артур, как обозвал себя иной Айрауз, вызвал массу недовольства в обществе. И, хоть многие иные и даже люди, давно желавшие посеять хаос конкретно в России, были в восторге, большинство такой переворот в собственной жизни не приняло.

   Федор Волк, который много лет отлично справлялся со своими обязанностями не только на посту президента, но и в качестве главы отряда вероводов, лидировал на выборах. Его кандидатура была единственной приемлемой для разнообразных слоёв общества, своим правлением он объединил страну. Стихли враждующие между собой кланы, новое сошлось со старым в продолжительном компромиссе, и жизнь стала налаживаться… Но!

   В последний момент в политическую гонку ворвался неизвестный до этого кандидат и с помощью обмана и магических манипуляций победил. Он был самоуверен и считал, что этого никто не заметит.

   Это заметили.

   Война, которая была не совсем зрима обычным людям, проходила через магические потасовки, то и дело выливавшиеся в огромные столкновения. Пока люди боролись с «терроризмом», одарённые боролись с иными. И в итоге и те, и те победили, хотя это было тяжело и отстаивание суверенитета и собственной правды далось нелегко.

   Новые выборы прошли уже без участия в них любимца народа. Раненный во время сражений, он ушёл на пенсию, но не оставил народ без приемников. Вернее, приемниц.

   Старшая дочь Федора, Вера Волк, стала главой вероводов, мощных воевод, со времён Ивана Грозного защищавших людей от вторжений иных. Сильнейшая из волшебниц, она повела за собой людей и, являясь ветераном минувшей войны, была не только подходящей кандидатурой, но и соответствующим лидером, в котором нуждался отряд. Вероводы, которые во времена её отца назывались «воеводами», стали всё чаще называть себя «вераволковцами». Влияние Веры было значительно.

   Евгения Волк, средняя дочь Федора, решила попробовать свои силы в политике. Она с детства наблюдала за тем, как её отец занимается теми или иными государственными делами, и многому научилась. Не умея колдовать, как мать и сестра, и не имея возможности отдаться творчеству, как младший брат, она выбрала свой путь заранее. Но уверенности в своей победе не имела. «Моя жизнь — это моя страна, и я сделаю всё, что смогу для неё, даже если это будет значит вести дела в отдалении от политики.» - это её высказывание растиражировали местные и зарубежные СМИ, словно это было что-то из ряда вон выходящее. Достойная дочь своего отца, Евгения победила на выборах.

   Тут-то и началась новая страница в жизни России.

- Понимаете ли, ваш Майкрофт Холмс случайно оказался с дипломатическим визитов в Екатеринбурге именно в тот момент, когда ситуация особенно обострилась. Он же тоже своего рода волшебник. И он участвовал в нескольких боях. ДА! И, что самое главное, он поймал Артура Родинова, чем очень нам помог, - Лебедев довольно улыбнулся. - Хороший он человек. И политик неплохой. Он выстроил очень чёткую позицию, особенно увидев то, что случилось у нас. «Иные должны быть ограждены от людей в той мере, в которая будет избрана правительством, учитывая нормы, законы, а так же без ущемления прав людей или иных, которые не нарушают правопорядок, укажет границы и исключит излишнее воздействие на жизнь землян.» - это его слова. Гениально! И мы многим опытом успели обменяться с ним… Что же касается Агентства…

   Помимо вероводов и стражей, которые по своей функции отличались от боевых магов и защитников тем, что занимались изучением уже открытых проходов между измерениями и контролем проходящих через них, в России были и другие организации, так или иначе связанные с иными.

   Например, Потайной отдел, который изначально считался только органом надзора над Электронными советскими лабораториями в Норильске, превратился в изучающий всех иных — озэрес, пришельцев, мутантов, сохранив своё историческое название. Элсоветлаб, переросший в ЛЕВ, то есть Лаборатории Единства Воли, расположился изначально во Владивостоке, но потом распространился по всей стране. Стражи и вероводы так же постоянно то меняли названия, то уходили в тень… Но в итоге все они стояли на страже мира  и спокойствия обычных граждан.

- У нас есть некоторые подозрения про внутренних… Врагов. Всё-же, кто-то помог иному проникнуть в страну и устроить войну. Мы разбираемся с этим. Усердно. Но это не так важно в контексте нашего разговора. Мы предлагаем вам открыть два представительства Агентства в России — при посольстве Великобритании в Москве и, отдельно, в Санкт-Петербурге. Вы могли бы помочь нам модернизировать Потайной отдел и разобраться кое с чем ещё, - наконец, Лебедев перешёл к конкретным предложениям. - Так же нам было бы приятно обменяться очередным пакетом информации и архивов. И, о! Мы могли бы помочь с генетическими вопросами. Наши учёные и ваши учёные… Но нужно избавиться от американских The Silence. Мы могли бы занять их место. Так же, но это уже больше вопросы правительств, мы предлагаем облегчить торговлю и обучение по обмену, устроить ответные совместные учения рано или поздно… Дипломатическая солидарность в общемировых вопросах, естественно… Ах, да! Королева сообщила, что мы могли бы обменяться не только знаниями, но и некоторыми древними реликвиями…

- Слышал об этом, - Грэбэлл кивнул. - Что же… Предложения хорошие. Мы можем предоставить информацию и технологии, вы мощную поддержку по любым вопросам. Архивы, магия, какие-то ещё внутренние договорённости… Это будет отличная сделка. Кстати, кто-то у нас хотел ехать в Петербург?

   Мария вздрогнула и улыбнулась.

- Ну и ночка… - пробормотал Алан. - Я сейчас принесу документы, чтобы всё это закрепить. Мы же о чём-то умудрились договориться, верно?

- Именно так, мой друг, - Вал кивнул и заулыбался. - Вот приедете к нам, я вам такой приём устрою… В той гостинице, которую мы подготовили для вашего приезда, отличный ресторан.

- Не успели пригласить, как уже приготовили всё? - удивился Люциус.

- А как же? Нужно уметь встречать гостей.

   Почеркушки на бумаге, дополнительные рассуждения о том, что нужно и ненужно, всё это прошло вне внимания Анулу. Он внимательно слушал Лебедева, анализировал его слова не меньше Грэбэлла, но больше беспокоился не об этом.

   Алиса, которая сидела рядом с ним, куда-то провалилась, из этого места очень редко возвращалась в реальность. Его это напрягало. «Наверное, это и значит любить, - думал он, - постоянно волноваться и беспокоиться о ком-то...»

   Когда все формальности кончились, русский гость решил рассказать ещё кое о чём, а именно обсудить перспективные направления общей работы — Вантаро, точнее иных, которые скрывали наличие других материков и других иных, а так же Энтан, который явно скрывал что-то, прикрываясь раскопками и экспедициями. Он долго говорил, каждый раз заново начиная разговор с новой точки.

- Да, наш Институт Тайны переживает за упущенную возможность приобщиться к другим культурам, - говорил Вал, задумчиво щурясь. - Представьте себе, лишать магическую школу возможности изучать чужие древности… Какая наглость! А у вас, я слышал, прошла хорошенькая чистка в МИИЧО… Я поэтому и упомянул про Потайной отдел. У некоторых наших не в почёте учения и изучения, им бы лишь поправить кого-то и направить куда-то для своей личной выгоды. У иных же, наоборот, все школы в почёте. Постоянные контакты налево и направо. Та же Юфберия, например, что только не творит...

- Кстати, ты так и не рассказала, что было в Юфберии, - Морган прервала Лебедева, который и без того уже заканчивал свой рассказ, но никак не мог остановиться.

- Вы же видели общую картину? Делали исследование? - Стардаст с удивлением посмотрела на Уильямс. Она снова проснулась, но в этот раз не по своей воле.

- Не думаю, что там что-то детально было видно, иначе я бы помнила.

- Но…

- Я думаю, всем нам было бы полезно узнать.

- Разве это всё ещё важно? Тем более сейчас?

- То, что мы понеслись делать что-то другое, не означает, что нам не нужно этого знать. Точнее, мы думали, что знаем всё… Но история Лебедева напомнила мне и…

   Люциус остановил Морган, начавшую путаться в своих собственных словах.

- Это как история с той бумагой, что показывает Эльвентиуса с плохой стороны. Она есть. Но дальше не идёт, как бы я не старался, например. Наши доводы суды не принимают, мы постоянно куда-то несёмся, пытаясь вырваться вперёд, но упускаем многое из виду, толкаем себя назад…

   Он стал более мрачным, хотя видимой причины для этого не было.

- Да и ситуация изменилась, верно? У нас не было многих деталей, многих частей истории… Мы не могли разобраться, постоянно носились из стороны в сторону, теряя данные. А сейчас самое время собрать всё. Архивы, слова, информацию… И мы делаем это. Возможно, раз мы взялись изучать разную информацию, твои слова будут не лишними. Они в любом случае будут, просто сейчас это было бы…

   Алиса с удивлением смотрела на Грэбэлла. Кажется, он боялся, что она не захочет говорить. Или… Думал ли он, что ей нечего сказать? Боялся ли, что она забыла? Почему все так осторожно обходили эту тему всё время? И почему решили говорить сейчас? «Есть ли что сказать? Нет, ей нечего сказать. Так она и ответит…» - все думали так, кроме Анулу, который едва ли понимал о чём идёт речь, и Лебедева, который воспринимал Алису чуть иначе, чем остальные, с большим трепетом что-ли и особой задумчивостью. «Алиса откажется говорить или скажет, что уже всё сказала, или ей будет нечего, нечего, совсем нечего сказать...»

    Но на самом деле ей было, что сказать. И она начала говорить, хоть и не до конца понимала зачем.

Глава XXXXIV
“Скрытое прошлое”

   Вернувшись с Вандемара, Алиса долго не могла прийти в себя. Не то чтобы она была в себе, когда улетала туда или когда находилась там, но в стенах Юфберии она не чувствовала себя собой ещё больше, чем до или после этого.

   Высокие, возвышенные над обычным миром величественные каменные стены, длинные коридоры, округлые потолки, такие далёкие и холодные, каждый кабинет как торжественный зал, а каждый учебный зал как огромное здание — всё тут было большим и страшным, но не от размера, а от своей бессмысленной помпезности, за которой скрывались лишь высокомерие и кощунство. Холодность и безразличие как вечные спутники каждого входящего и выходящего. Косые взгляды, постоянные насмешки, скрытые за маской приличия. Иные умеют красиво говорить. Им необходимо красиво говорить, чтобы скрывать некрасивые поступки, а поступать иначе они не умеют и не хотят. И если некоторые люди кажутся отстранёнными не от холодности, а от бессилия, то здесь, в мире иных и в Юфберии в частности, всё, что кажется чем-то, им и является, хотя делает вид, что лучше этого. Выше. Сильнее. Мудрее.

   Нэтрикс, который клялся в верности семье Даркшейдов и Алисе в частности, очень скоро растаял в ежедневной суете Юфберии. У него были занятия, ученики и заботы, которые были важнее Алисы. Тем более, они появились задолго до неё, чем заслужили особое отношение к себе. Да, отношение к себе нужно заслужить. Трудиться, стараться, биться и умирать ради того, чтобы на тебя обратили внимание. Иронично то, как иные стали относиться к Алисе тогда, когда она спряталась за стенами Агентства — героиня, которая была украдена, пленница и святая мученица, она стала для них новым символом борьбы. Она, та самая Алиса, которую они уничтожали взглядами и словами, надеясь избавиться от неё. Как странен этот мир и его правила.

   Первые занятия оказались схожими с теми, что проходили в МИИЧО. Какие-то попытки описать основы всего мироздания, провальные по сути своей с самого начала, обретали форму бездельного шатания по залам в поисках соприкосновения энергий с поверхностью, какие-то исторические занятия превращались в споры и фарс. Мангер вёл историю и старательно тестировал новых учеников, пытаясь добиться от них чего-то особенного, а слова Алисы, видевшей историю своими глазами, его угнетали. Радовали, а затем угнетали. Как бы не хотел этот змей заполучить её, спрятать в клетку или, что хуже, завладеть ею другим способом, у него это не получалось. Это будоражило его, но и отпугивало одновременно. Тем более, в его жизни был уже эпизод, связанный с юной ученицей, который чуть не закончился для него потерей работы и места в обществе.

   Алиса познакомилась с группой иных, вместе с которой ходила на занятия. Система классов и курсов в Юфберии существовала в отрыве от реальности, как и многое другое. Чем больше у тебя было сданных на отлично экзаменов, тем больше сложных классов ты мог брать. Даже если экзамен был подделан, а ты не представлял из себя ничего особенного, ты мог добраться до вершины, просто дёргая за нужные ниточки. Курсы же набирали преподаватели, желавшие углубиться в изучение конкретных магических направлений с такими же фанатиками, как и они. Поступать на такие курсы можно было из любого класса — хоть из первого, хоть из последнего, но брали на них лишь тех, кто был угоден набиравшему мастеру той или иной магии. Учитывая всё это, Алиса не могла назвать своих новых знакомых однокурсниками или одноклассниками — они просто пересекались на большинстве базовых уроков.

   Их было несколько.

   Оливия, она же Опал, Даркнайт была высокой иной с бледной кожей и большими глазами. Она была слегка похожа на Алису — потерянная, вечно задумчивая, с великими целями позади. Но между ними было различие, которое в итоге стало решающим в их дальнейшем разрыве.

- Я принадлежу к великому роду. Наше влияние на общество высоко, - говорила Оливия, постоянно держащая свои пышные волосы под полным и тотальным контролем. - Я принадлежу семье.

   Алиса не принадлежала никому, даже самой себе, что говорить о семьях. Кланы, семейные планы, позволяющие распоряжаться судьбами членов семьи так, как заблагорассудится главе или главам — всё это проходило мимо Алисиного сознания. Она считала, что семья должна быть такой системой, в которой каждый любит другого и заботиться о нём не через силу и не из-за какой-то своей выгоды. Искренне. Иные забыли про то, что такое искренность. Они могли лишь искренне ненавидеть, и то эта ненависть была фальшивкой — истинную ярость не скроешь за маской приличия.

- Значит, если семья решит, что тебе нужно что-то сделать, ты сделаешь это? - Стардаст смотрела на Опал с сомнением.

- Конечно, - та кивала, повинуясь семейным правилам.

- Даже если это будет стоить тебе жизни?

   Наверное, этот вопрос был задан неправильно. Нет, не в такой формулировке. Алиса была готова отдать жизнь и отдавала её — когда сквозь земли Вандемара громадный червь путешествовал в поисках чего-то жизненно ему необходимого, она смогла рискнуть собой и броситься в бой, несмотря на то, что силы были не равны. Было это во сне или нет, она повторила бы это — тем более, её действия были успешны. Умереть ради того, кого любишь и ценишь готов был и Араурэ Мао'ра, и Энфариот, «начальный» король, на глазах которого Алиса бросилась на червя, и даже Саирус. Саирус… Он повёл себя не так хорошо, как другие — он не умер в отчаянной схватке, отдав свою жизнь за кого-то, он разрушил одно, чтобы построить другое, но и то разрушил. Он не был идеальным примером. Нет. Никогда не мог бы стать тоже, потому что страдал химеризмом. Но он переступил через себя, чтобы спасти единственное, что когда либо стало ценным для него. И тоже отдал жизнь за то, что любил. Отдать жизнь во благо другого это дело чести. Но отдавать жизнь кому-то на растерзание лишь потому, что те связаны с тобой кровью и никакой иной связи с тобой не имеют… Что это, если не преступление?

- ...они ведь не любят тебя. Ни братья, ни родители. Ты сама говорила мне много раз, как они далеки от тебя. Даже кто-то из школы стал тебе ближе, чем они. Помнишь, ты говорила мне?

- Алиса, когда вопрос стоит о титуле…

- Титул? Расположение общества? Люди отвыкли от этого, наверное. Я думаю, если кто-то предаст себя и других ради каких-то символических наград, никто не обрадуется.
 
   Да, и именно поэтому Саирус так и остался спорной фигурой вандемарской истории. Он не собрал тех титулов, что мог бы собрать, если бы был чуть более прозорливее. Он не был жесток тогда, когда это было ненужно, но был жесток тогда, когда остальные думали, что могут быть милосердны. Саирус отдал себя и всё своё будущее ради чего-то эфемерного. Кто помнит о любви и чести, когда на кону стоит мирный договор, обвивающий цепи рабства возле твоей шеи? Ведь выбор был прост — уничтожить себя, отдав на растерзание врагу, или добровольно подписать себе смертный приговор.

- Я считаю, - Оливия не сдавалась. - Что ты просто не понимаешь как это прекрасно найти своё место в обществе.

   В гнилом, лживом обществе.

- Выйти замуж за кого-нибудь значительного… Представь себе какого это! Став женой советника или перспективного молодого лорда, ты получишь не только богатство и власть, но и уважение со стороны других. Имя. Имя, которое нужно будет не дать запятнать!

   Алиса и правда не могла понять. Она не понимала почему все вокруг неё врут. Она не понимала, отчего ей не дают заниматься той практической магией, которой заняты все здесь. Откуда пошла молва о том, что она немагична, а значит должна вернуться к семье. Начинало казаться, что вся эта игра в обучение была лишь отвлекающим манёвром для того, чтобы затянуть её в ловушку, отдать на растерзание Даркшейду, чтобы тот решал, как дальше ей жить, за кого выходить замуж и кому повиноваться. Алиса не понимала, как и зачем Авенгаум травит своё и без того страдающее тело едкими веществами, добытыми где-то в Чёрном Квартале.

- Он доведёт себя до такого состояния, что помочь сможет только клиника Госпожи Уфлер, - брезгливо твердил Мангер. - А это не то место, в котором ты хочешь оказаться, утоляя боль какими-то мерзкими порошками.

- А что в этой клинике плохого? - Алиса продолжала не понимать.

- Для тех, кто является посетителями — ничего. Наоборот. Кормления, постоянная забота и уход… А вот для тех, кто является пищей…

   Нэрлок ухмыльнулся.

- Иногда мне кажется, что ты слишком многое хочешь знать, Алиса. Я не могу позволить тебе стать умнее себя.

   Мангер опасно сближался с ней, начиная очередную игру, как все иные делали, завидев неподалёку человека. Игра, где силы не равны. Не равны. Опять не равны. Да, он был старше неё и по возрасту и по статусу, но это не мешало ему считать себя в меру перспективным наставником, а затем или уже сразу спутником, которого общество приняло бы как её супруга.

   Иные выкачивали из человечество всё, что только могли. Те, кто не мог по законам иных питаться за счёт других, находил жертв среди людей. Те, кто мечтал главенствовать и править, но не мог позволить поднять руку на слабого иного, спускался к людям и играл ими. Мангеру же не нужно было ничего делать, всё сделали за него, и жертва сама подобралась к нему, не желая того.

   Но так же быстро и отдалилась.

   В Юфберии существовала отдельная комната, имевшая множество названий, которая внутри была по форме восьмиугольником, а снаружи лишь дверью. Она просто вклинивалась в стену, являясь фантомом. Иллюзией. Нет, она была чем-то особенным. Безымянная комната была местом, где любые мысли воплощались в реальность. Управлять ей могли немногие, а полностью контролировать происходящее умели лишь единицы. И Мангер был её хранителем. Он охранял её, он проводил в ней дополнительные занятия для тех, кто хотел познать Безымянную комнату. И он же привёл туда Алису, потому что это было единственным местом, где никто не мог помешать ему.

   Никто, кроме самой Алисы.

   Она быстро сумела освоиться в новом замкнутом помещении, быстро сообразила, что намерения Фэльюта не так хороши, как кажутся. И в какой-то момент вырвалась наружу из Безымянной комнаты, а следом за ней полетели листы бумаги, на которых были написаны воспоминания.

   Да, Мангера можно было бы пожалеть — он боролся с собой, но побеждал сам себя, раз за разом выводя на бумаге какие-то чудовищные признания. Кем был он, чтобы просить о жалости? После одного из балов, в ночь, когда каждый из учеников и учителей имеет право расположиться в любом, даже самом отдалённом уголке Юфберии, он попытался напасть на Алису, привлечь её блеском своего хвоста. Это не удалось. А вот учитель танцев, издевавшейся над Алисой, был куда менее сообразителен — его жизнь оборвалась, закончилась, став пищей для голодного нэрлока.

   Алиса изучала строение нэрлоков в качестве своей первой исследовательской работы. По сути этой работой должно было стать изучение Вандемара, но что-то не срослось. Пришлось начинать заново. Её манекеном стал Эдвэан Даркнайт, средний брат Оливии. Он уже завершал обучение в Юфберии, поэтому для всех был чем-то вроде примера или даже идола. Общение с ним приблизило Алису к пониманию бессмысленности иных. Эдвэан настойчиво добивался от неё взаимности, намекая на чувства, на титулы, на какие-то общие цели. Он несколько раз водил Алису в Чёрный Квартал через чёрные норы, а потом она научилась находить их сама. Превосходить её хоть в чём-то было невозможно, она обучалась и давала отпор. Кукла из неё была никакая. Тогда Эдвэан ушёл, сделав выбор в пользу одной из Алисиных знакомых, имя и характер которой стоили того.

   Алису это расстроило.

   Она всегда переживала, когда её обманывали. Каждый бы переживал. Но когда это происходило всё чаще, затрагивая одни и те же душевные нити, сопротивляться этому, оправдывать это, скрываться от этого было всё сложнее и сложнее. А потом Алиса перестала переживать. Она смерилась. Она начала плакать во сне, потому что наяву не давала себе возможности сделать это. У неё не было времени на слабость.

   Мангер завалил её на экзамене, который она написала на отлично. Юфберия избавилась от неё, отдав её в руки дяди. В руки Даркшейда.

   И ад, которым казалась Юфберия, сменился на настоящий.

   ...Люрик с назойливой периодичностью врывался в ровную мелодию, которую Алиса играла на пианино, стоявшем в гостиной. Её песни были вызывающими — она цитировала то, что пели когда-то выступавшие против Эльвентиуса или далёкие отрицатели Магдайла. Она пела на древних языках, сбивая с толку гостей, будущих женихов, которые, увидев её во всей красе, уходили, захлопывая дверь.

- Если ты ещё раз… - Даркшейд был определённо зол, когда говорил это. - Я спущу тебя с лестницы так, что ты…

   Он угрожал, но угрозы его Алису не пугали. Она уже видела на что он способен. Она уже летела вниз с лестницы, она оказывалась перед летящей на неё дверью, от которой невозможно увернуться, она ездила по полу, пытаясь выпутать из своих волос его руки и руки его жены. Она уже видела всё, чем он грозился. И ей не было страшно. Не было страшно в том смысле, что она знала, что с ней будет. Всегда знала. Поэтому бояться было сложно — когда ты видишь что-то постоянно, когда постоянно это испытываешь, ты вырабатываешь иммунитет и привыкаешь ко всему.

   Поэтому она всегда играла. Всегда пела. Она выражала своё недовольство так. И остановить её было сложно. Нет, почти невозможно. Как бы не пытался её «братец» испортить музыку, нажимая на не те клавиши, как бы не пытались другие… Нет, всё было тщетно. Всё было бессмысленно. Она была сильнее их. И громче. Поэтому всегда продолжала играть.

   Как бы не пытался Даркшейд помешать Грэбэллу, как бы не пытались другие иные…

   Нет.

   Музыка продолжала играть.

- ...и этот племянник императора, одного из. В итоге он стал мужем Оливии, а его дядя выздоровел и… Глупая история. У них должен был родиться ребёнок какое-то время назад. Или ещё не настало это время? Не могу сказать точно, - Алиса рассказывала свою историю в трансе, погружаясь в детали, которые сама забыла. - О, а её старший брат, Макиаш Даркнайт был одним из противников Даркшейда. Но они подружились, кажется. Так странно. А потом мне удалось сбежать… Не помню точно почему. То ли дело было в том слуге-нэрлоке, которого они убили, то ли… Что-то стряслось, после чего дверь была открыла или…

   Сидящие вокруг неё молчали.

- И я прибежала сюда. Сначала домой, потом сюда. Очень странно это всё… Кажется, что прошло так много времени… А это ведь было так недавно.

   Грэбэлл, уже продолжительное время сидевший закрыв лицо рукой, закачал головой.

- Это чудовищно, - произнёс он, и слова его не описывали всех тех чувств, что пылали в нём.

- Представь себе, после этого ты даже не успел сделать её пропуск, - Морган выглядела опустошённой. - Что она могла подумать о тебе? Да о всех нас? Очередная уловка и игра… Чёртовы иные, доберусь я до вас!

- Такое горе… - Лебедев слился со стенами, потеряв былой пыл.

- Но это ведь кончилось, а это главное, - Хелен смотрела на Алису с состраданием. - И мы им не позволим это повторить. Они ещё узнают, что будет, когда...

   Было ли это утешением? То, что все поняли, все поверили в то, что было сказано? Конечно. Но так ли это было важно? Конечно, важно. Тишина в душе и ожидание бури… Нет, Алиса не могла так сразу успокоиться. А могли ли остальные?

- Знаешь, - Алан держал сигарету в руках, но не мог поднести её ко рту. - Я не удивлюсь, если при следующей нашей встречи кто-нибудь из нас возьмёт и убьёт его. Я, например.

- Я думаю, у Даркшейда много долгов, - Мария, каменная и стальная, почти не двигалась и не дышала. - Ты будешь не единственным, кто...

   И все эти слова, все эти фразы, полные боли и злости, не могли вернуть время вспять. Нет, не могли. И точно не могли сравниться с тем, что творилось с Анулу. Его лицо приобрело совершенно чудовищные очертания.

   Он выглядел так, как выглядел в день, когда сгорел Сумон Альгуума.

Часть 6
«Древние»

Глава XXXXV
“Кто прячется в Тэльфе?”

   Всё пошло не так.

   Всё с самого начала пошло не так.

   Ламэр ошибся, потому что был ослеплён. И эта ошибка чуть не стоила Алисе жизни.

   ...Алиса хорошо бегала. Она научилась бегать так хорошо, потому что боялась. Чем страшнее ей было, тем быстрее она бежала. Удивительно, но это так.

- Меня зовут Ильвануа Ларамат, - один из встречавших вандемарцев говорил на английском лучше остальных. - Я буду вашим проводником. Правила прохождения границ слегка изменились.

   Как странно — каждый проходит проверку отдельно. Почти что Веон. Почти что…

   Но что-то не так.

   Ошибка.

   Да, ошибка.

   Нелепость, которая может стоить жизни.

- Куда мы едем? - Алиса с интересом наблюдала за тем, как движется капсула. Это было что-то вроде поезда, соединявшего пункты. Тот, что оставался позади был в столице, а тот, в который её вели, в Тэльфе. Она знала, куда её ведут, но хотела знать зачем. Поэтому спрашивала. Сначала — куда, и лишь потом зачем. Иначе нельзя. Иначе не ответят… А в глаза уже бросается синяя полоса. Берег моря. Почему её ведут проверять возле моря?

- Это лишь ежедневная проверка, - Ильвануа не ответил на заданный вопрос, но Алиса поняла, что ничего хорошего её не ожидает.

   ...Прохождение проверки вызвало в Люциусе протест. Он ещё не знал, что у его девочки проблемы. На самом деле, «его девочка» была в очень опасном положении. Его девочкой она стала не так давно, но разве это имело значение? Новые чувства и переживания сначала казались неестественными, но чем чаще они появлялись, чем чаще возникали, тем проще их было переносить и тем быстрее они начали приниматься как свои.

- Каждый отдельно, да? - Грэбэлл никогда не бунтовал открыто, даже если всё нутро его кричало о бунте. Он был достаточно умён, чтобы сдерживать эмоции во благо играм рассудка. - Это новые правила, которые установил Ламэр?

- Его Величество хочет большей безопасности для своих людей, разве это плохо? А его брат, как вы выразились, Ламэр, лишь помогает этому.

- Молча поддакивая, конечно… Конечно… Я вас понял. Что-нибудь спросите?

- Мы пройдёмся с вами по обычному списку вопросов, Мисье Грэбэлл.

- Как только с моей фамилией не обходятся… Ладно, что уж…

   И как бы он не пытался скрыть своё волнение за язвительными ухмылками, оно только росло. И рано или поздно должно было вырваться на свободу.

   ...Аивантэ Робваунау.

   Видимо, ей всю жизнь придётся запоминать имена мертвецов, повторяя их, мысленно пытаясь избавиться от них, забыть, уничтожить.

   Аивантэ сомневался в целесообразности уничтожения будущей принцессы финорла. За это и поплатился.

   Аивантэ Робваунау. Какое интересное имя. У вандемарцев очень красивый язык. Если бы они использовали его лишь во благо, а не во вред самим же себе, о, тогда бы он был ещё красивее.

   ...Анулу дрожал, но не от холода. Не от страха. Даже ненависть не волновала его тело сейчас. Столько мыслей, столько энергии, столько желаний. Он не остыл с момента, когда обрёл очертания чудовища. Он всегда им был, ведь сирены глубоко внутри себя всё же морские монстры, раздирающие крики которых топят корабли. Он не мог избавиться от этого, как бы сильно ему не хотелось. Но он не остыл. Нет, в нём всё ещё бушевал огонь, пожирающий всё на своём пути. Не остыл, но окаменел. Не остыл, но отбросил всё в сторону, чтобы исключить глупости. Исключить глупости. Если бы он мог поговорить с Алисой, ему стало бы легче. Ему стало бы легче, если бы ей стало чуть более спокойно. Но о каком спокойствии можно говорить, когда её до сих пор терзают воспоминания о том, что…

   Она говорила о платьях. Когда она говорила о них, от холода в её голосе чешуйки на его спине шевелились. Хоть этого и не было видно, хоть и огонь продолжал бушевать в нём, но он был спокоен как камень, оттого, что был абсолютно бессилен. Находился в отчаянии. Когда этот Кэрол Джэрол, с трудом пробившийся в светское общество, издевался над ней, как и все прочие, лишь подражая им, вышивая уродливые узоры на праздничных платьях, приговаривая: «Какая прелестная птица попала в клетку к Даркшейдам, даже не верится...» Когда она пересказывала это, а он слушал. Когда сердца его готовы были остановится. Всё это время он выражал немыслимое спокойствие, а душа его дрожала. Дрожала, но не от холода. Не от страха. А от осознания, что помочь ей, спасти её от тех ужасов, что тревожили её по ночам, возвращаясь и днём, и вечером, принося всё больше страданий. Он не может. Он не способен. Может лишь понять. Принять. И отпустить. Выслушать и ужаснуться. Смотря в её глаза, почувствовать опустошение, и в опустошении этом всё, что он может — это предложить временное утешение в своих объятьях. Ах, если бы он только мог сделать больше! Тогда он снова смог бы спокойно дышать, не чувствуя этой невыносимой дрожи.

   Но дело было не в том, что он, как эгоист, жаждал спокойствия. Оно было в нём, оно выражалось его лицами, ведь у него их было много, тот же художник спокойно писал свои картины и заполнял свитки, делая вид, что всё хорошо, пока внутри него, внутри Анулу творился шторм, топящий корабли. Алиса ведь смогла запеть, как сирена. Она столько всего смогла, но это не позволило ей освободиться. И позволит ли что-то? Хоть что-то? Утолить эту вечную жажду? Возможно ли убить боль, что проникла в кровь и разнеслась через клапаны сердца по всему человеческому организму?

   Анулу дрожал и не знал ответов на свои собственные вопросы, но он решительно надеялся в грядущем разговоре выразить своё сочувствие так, чтобы ей стало хоть чуточку легче. Чтобы она смогла, как и он, вздохнуть, хотя бы раз, без дрожи.

   ...Ночь спускалась на Вандемар, и от вечерних «обычных» проверок не осталось и следа. Алиса бежала по берегу, отдаляясь от Тэльфа, сама не зная цель своего побега. Сбежать и выжить? Да. Но надвигается шторм, ужасное бедствие, от которого весь город, и без того похожий на стеклянную пробирку, закрывается дополнительным щитом. Уцелеть в этой воде, уплыть куда-то Алиса вряд ли смогла бы. Она могла бы спеть что-нибудь трагичное на одном из языков иных или вандемарцев даже, но что это поменяло бы?

   Капитан. Хорошая должность. Кажется, он был военным. Всем военным на Вандемаре вводят особые гормоны, чтобы они были результативнее. Это объяснило бы поведение капитана Аиназа Анво, ослушавшегося пришедшего сверху приказа и застрелившего одного из пограничников в порыве гнева.

- Стой ты, упрямая дева, тебе всё равно не выжить в грозе!

   Горе-капитан, уверенно считающий, что жертва остановится, испугавшись погибели, наверняка думал, что Алиса услышит его крик, повернётся и ринется к нему, ловя собой пули или что-бы то ни было вместо патронов в его модной космической пушке. Но она бежала, а за спиной её оставался Тэльф, единственное безопасное место во время грозы.

- Ты ведь всё равно умрёшь, так почему же ты не дашь правосудию свершиться!?

   Какое странное ощущение — чья-то ошибка ведёт к перестрелке, хотя гость, которого до этого обозвали второпях врагом, им уже не является — повтор или цитата какой-то иной, прошедшей давно истории. Было ли это когда-то? И в чьё тело тогда врезались пули?

   Это было не так важно.

   Что было более важно — ветер становился сильнее.

   Ветер становился сильнее, а впереди виднелось нечто белое, будто каменные руины среди инопланетных скал и подобия леса.

   Ветер уже не доносил истерических криков, и Алиса отчего-то на мгновение задумалась о кричавшем на неё не так давно орсе. Жив ли он? Жив ли его отец? Или вновь разрушительная сила судьбы заставит её зазубрить имена погибших?

   Внутри было тихо, сухо и очень темно. Конечно, он наводнения и огромных волн это мнимое безопасным убежище не спасёт. Нет, от волн оно не скроет… Хотя?

   Огромные волны.

   Такие же, как когда бэрдэмаж Талиостро украл древнюю скрижаль света у финорла.

   Как давно это было?

   Как было это?

   И было ли?

   Шум моря врезался в сознание остриём осознания — волна уже упала, а за ней вслед упала ещё одна, но ни одна из них не коснулась этих руин. Алиса была внутри них, в каком-то высоком коридоре, замыкавшемся в самом себе. Она смотрела туда, откуда часть ночного света пробиралась внутрь — незримый барьер отделял её от воды.

   Спасительное убежище.

   Как часто удаётся вот так удачливо попасть в безопасное место?

   А как часто не удаётся?

   Всё же, отбрасывая все прочие сомнительные мысли, Алиса пришла к такому мнению: ей всегда удавалось спастись, как бы трудно это не было.

   ...Город гудел.

   Громче гудел только королевский дворец. Гудела и голова Люциуса Грэбэлла.

- Что вы хотите этим сказать? - он выглядел по-английски элегантно и выверено, хотя действовал наобум. - Вы хотите сказать, что вы…

- То, что система потеряла её, ещё не значит, что что-то чудовищное случилось, - Ламэр с трудом держал лицо, принимая уже третью по счёту запредельную, но всё ещё недостаточно смертельную, дозу успокоительного внутривенно. - Возможно, она просто… Просто…

   Он прекрасно знал, что случилось. Что должно было случиться и могло бы случиться, если бы он не убрал её из списков вовремя. Вандемарцы жестокий, но не кровожадный, а очень строгий народ. Если нужно убить, значит это будет сделано. Через секунду. И никакие обстоятельства не будут помехой.

- Её не могли убить, вы понимаете это или нет? - Ламэр выдавал сам себя, но ничего не мог с собою поделать. Общение с Сарой развратило его сознание, избавив от ненужных дипломатических навыков.

   Рэкс послушно выполнял приказы принца, понимая, что даже если тот остановится, то он сам приблизит его к гибели. Отравит. Всё же, нужно было ещё раз повысить дозу блокаторов. Повысить. Ещё и ещё раз, раз за разом уничтожая себя и других. Следить за количеством капель, попадающих в катетер, или углубиться в себя и свою ненависть? Следить. Вынужден. Но как хорошо было бы хоть раз ошибиться.

- Ошибка, которая унесёт жизнь — недопустима, - Анулу, одетый по военной вандемарской моде, выглядел абсолютной копией одного из великих правителей. Краска, которую с таким восторгом он заставил нанести на свои волосы, за ночь переживаний и скитаний слезла, и вновь он стоял перед всеми в своём благородном блонде. Холодный и непоколебимый. Дрожащий изнутри. - И вы, как никто иной, должны понимать это.

- Мой брат встревожен, но это не тревога убийцы, - Нигленм был уверен в себе и происходящем, слепо веруя в то, что всё идёт так, как надо, даже когда факты говорили об обратном. - Его личная жизнь… Слегка… Не будем говорить об этом. Поговорим лучше об исчезнувшей. Алиса. Я помню её голос. Она говорила со мной, когда я находился в криокамере. Она говорила… Так много слов её я смог запомнить…

   Анулу вёл переговоры, ощущая некоторую связность с местными существами, будто на половину оказываясь дома в тот момент, когда они говорили с ним. Знакомые лица, знакомая, но скрытая отчего-то, мимика. Что-то было не так. И не только то, что Алиса пропала. Что-то ещё. Что-то ещё… Но что?

   Почему этот вопрос всегда возникает в самом напряжённом месте?

   ...Алиса очнулась от движения воздуха. Она задремала, и ночь растаяла сама собой, унеся с собой смертоносные волны. И вдруг что-то задвигалось возле неё, будто невиданный визитёр решил посетить белоснежные древние руины, нарушив её и без того чуткий сон.

- Алиса!? - голос этот был ей знаком. Слишком сильно знаком.

   Стардаст напряглась, пытаясь нащупать руками какой-нибудь предмет, который можно было бы использовать для самообороны, но ничего не нашла. Она была в тупике — во всех смыслах этого слова — и ничего не было вокруг неё. Ничего, кроме него.

   Свет зажёгся резко, слегка ослепив её.

- А я и не думал, что встречу тебя вновь, создательница, -  Элминиди был как никогда бодр и всё ещё был вылитой копией Даркшейда, хотя, одетый по местной моде, идеально подходил на роль какого-нибудь проходного вандемарца. - Ты слишком пессимистично попрощалась со мной, и в мою душу закралось сомнения. Я начал думать и, о, даже убедил себя в том, что эта первая встреча будет для нас и последней. Как хорошо, что я ошибся.

- Как хорошо, что ты — это ты, - Алиса щурилась, избегая света фонаря, который был встроен в костюм Элминиди. - Так как идут дела на Вандемаре?

- Чудовищно! Ах, если бы ты знала… ЭАДАС в ужасном положении, день со дня туда ворвутся солдаты правительства и тогда… О! А ты слышала о Эшаварэ Вандар и её верном супруге Ауниуме Бекторе? Эти двое шьют великолепные костюмы с открытыми плечами, запястьями и даже… Ты меня вообще слушаешь?

   Алиса туманно улыбалась, испытывая скорее облегчение, чем радость, но надеясь на лучшее. Как интересно сложился пазл — она сама сделала своего спасителя. Элминиди помнил о ней и помнил хорошее. Необычно. Очень необычно. Но крайне мило и крайне полезно, особенно в сложившейся ситуации.

- Так вот, если ты всё ещё слушаешь меня то… Погоди, а как ты вообще тут оказалась? Эти руины — тайный проход к башням… Если правительские псы узнают, то…

- Не переживай, я тут случайно. Видишь ли, меня хотели убить…

- Боги милостивые! А тебя за что!?

- Разве у вандемарцев есть Боги?

- Когда-то были. О, я бы рассказал тебе эту интереснейшую историю прямо в музее, но что-то мне подсказывает, что твоё нынешнее положение не позволит нам…

- А вы совсем не похожи.

- Кто мы? И если не похожи, то с кем?

- Ты и тот, чьей копией ты являешься. Ты совсем другой получился.

- Я просто ничего не знал о том, кем должен стать. До поры, до времени, а потом было уже поздно что-то менять…

- Ты что-то узнал о Даркшейде?

   Алиса наконец-то набралась сил, чтобы встать на ноги.

- Я? Узнал, конечно же, узнал, и сейчас я тебе расскажу, видишь ли, - Элминиди помог Алисе встать, протянув руку, а затем решил поведать ей всё-таки одну значительную историю, ослабляя фонарик, отчего в коридоре стало значительно темнее, но свет больше не резал по глазам, поэтому можно было не щуриться. - Этот Эльвентиус страшный проказник. Как и его старший брат. Как его… Забыл. Короче говоря, пока они оба были молоды… У них ещё был средний брат, но он сошёл с ума из-за какого-то бредового артефакта или… В общем, их осталось двое.

- Три брата решили втроём сходить на море, поднялась волна и вот их стало двое… - Алиса неприлично захихикала.

- Какая-то считалочка, да? Так вот… Суть в том, что какова не была бы причина, но этот старший… Или средний? Братья Эльвентиуса сильно подпортили репутацию их фамилии, тем самым вызвав сложности для него самого, а учитывая слухи об убийствах, что творились в их доме… - Элминиди запыхался. - Всё, что ему нужно — это улучшить своё положение в обществе. Он берёт и женится на самой тихой тихоне из респектабельной семьи. Она рожает детей. У них образцовый брак… Всё счастливы, репутация восстановлена… Но вдруг!

- Это интересная мысль, - Алиса перебила рассказчика, одновременно дав ему время набрать воздух в грудь и создавая движение для дальнейшего рассказа. - Значит, опять дело в статусе, титулах и положении в обществе?

- Именно, именно так! Вот — он женился. Вот — уже отец. Потом снова отец, потом снова… Жизнь налаживается и, прикрываясь своей семейной идиллией, он начинает делать то, что хочет, а именно то, что он и его семья умеет лучше всего — творить зло.

- И откуда такие глубокие познания?

- Я, между прочим, его точная копия. Или тень. Или копья… Я не мог не узнать — ЭАДАС собирает отличненький такой архив на всех иных и вандемарцев. Он бы вам очень пригодился бы. Кстати, я говорил с Нау об этом всевозможно возможном сотрудничестве, он даже согласился, что мы могли бы, но обстоятельства не позволяют нам… Так, я отвлёкся. Если возвращаться к теме — Эльвентиус творит, что хочет, например, пытаясь заполучить любовь некой Ребэкки что-ли Свон, выдумывая с ней совместных детей и… Попадается. Убийство очередной любовницы или любовника, я не вдавался в подробности, но дело было крайне гадостным, заставляет общественность волноваться. А вдруг Мастер Тёмного Квартала не так хорош, как им казалось? Вдруг он не только убийца и манипулятор, но и мужеложец? Я понимаю их гнев, но если бы они в первую очередь занялись бы его персоной, а не слухами о его тех или иных проступках и том, как это было или не было, то пользы от их недовольства было бы больше. Скрыть это дело было сложно… Кажется, всё-таки речь шла о юноше из состоятельной семьи. Он убил его и обесчестил. Вернее, сначала обесчести… В деле не так важны подробности, как последствия — скрыть это дело было невероятно непросто. Эльвентиус понимает, что жить так, как ему хочется, творя абы что абы с кем беспрепятственно уже не удастся. Он огорчён. Бедолага. А ещё и Грэбэлл то и дело наступает на хвост, напоминая о больном деле любименькой Ребэкки. И тут он решает обелить себя за счёт наследников. Они, правда, уже свои дела воротят, и спасти его от суда народа не могут. Сначала нужно обелять их, а это отдельная работа… Тут и слухи о его изменах и безобразиях доходят до жены и… Он вспоминает, что у его сына может быть ребёнок на стороне, которого можно удачно пристроить в выгодный брак. Смекаешь, какая схема дальше родилась в его голове?

- Такой ты говорливый, Эл.

- Уже просто две буквы? Отлично, мы идём на сближение.

- Может быть так...

- Опять таки, рассказ. Схема была проста как день — женить этого чужого ребёнка на ком-нибудь достаточно «чистеньком», чтобы очистить свою репутацию. Легко ведь, да? А тут ещё этого некого ребёнка объявили украденным и вообще мучеником-пленником. Представляешь какая прекрасная возможность обелить себя? Восхитительная. Интересно, правда, что думает этот несчастный…

- Я — этот несчастный ребёнок. Но я не имею отношения к брату Эльвентиуса. Вернее, кажется, имею, но не такую прямую, как может показаться.

- Ууу, это уже ты Эдану расскажешь. Он любитель таких историй. Он вообще-то один из тех, кто претендует на трон… В нём 11 видов крови или… Так, я что-то совсем заболтался. А ты? Что ты-то тут забыла, милая Алиса? Кто там тебя хотел убить?

   Алиса рассмеялась.

- Нет, правда, чего смешного? Ты тут практически труп на ножках, а я… Я даже не знаю от кого тебя надо прятать, если честно.

- Я тебе расскажу. Но чуть более короче.

- Короче чем… Это ты хочешь сказать, что я был недостаточно краток?

   Элминиди приподнял левую бровь.

- Очень даже достаточно. Достаточно-предостаточно.

- Тогда что не так?

- Я не могу сказать точно, кто хочет моей смерти. Список слишком велик, я думаю, и мне не известны некоторые позиции. Но что я могу сказать точно, так это то, что тот, кто за мной гнался, носит имя Аиназ Анво.

- Аиназ Анво, говоришь? Не встречал. Я вообще плохо разбираюсь в тэльфийцах… Хотя… Хотя! Кое-что я знаю наверняка, моя Алиса.

- Что же?

- Я знаю как тебе помочь.

- Чудесно.

- Нужно выдать тебя замуж за какого-нибудь могущественного иного, чтобы Даркшейд потерял любую возможность…

- Но, у меня уже есть жених, а от текущих опасностей брак вряд ли спасёт.

- Жених? Не знал, не знал… Красивый хоть?

- Он принц.

- Этого уже предостаточно, чтобы сбить Даркшейда с пути. Представляю его лицо, когда…

- Он попытается признать брак недействительным, ведь подобный брак накладывает дипломатические защиты.

- О! Гениальный ход! Но… Надо обдумать как сделать так, чтобы никто не смог это обжаловать… Вот если бы твоя мать объявилась и признала бы брак…

- Это можно устроить, но…

- Прекрасно! Просто расчудесно! Ух, как обрадуется Эдан, когда я расскажу ему…

- Но это может не случится, если меня убьют здесь, на Вандемаре.

- А… С чего бы-то это вдруг они…

- Меня внесли в список.

- О Боги!

- Опять они?

- Те самые, да. Древние Вандемарские Боги… Ух-ох-ох… А тут я тоже знаю, что делать!

- Правда?

- Да-да! Ахаха! Я — голова.

- Говори же!

- Я просто представлю тебя новым солдатом и всё.

- Так просто? А как же система обнаружения?

- О, королевский компьютер легко обмануть. Тем более, что перед тобой работник башен. И близкий сообщник Эдана Нау. Просто выдадим тебя за… Точно! Это же гениально!

- Что ты такое задумал?

- Ахэанцы — северяне Вандемара очень похожи на тебя. Вернее, ты на них. А Тэльфом сейчас распоряжается один из них. Последний, вернее. Остальных истребили. Но не тебя! Мы придумаем тебе имя и… О! Я буду в роли тебя. Нарекаю тебя… Кхм… Хм? Лисарн. Прекрасное имя для доблестного воина.

- Какие помпезные речи. Всё же ты похож на оригинал.

- Хоть чем-то! Ура.

- Было бы чему радоваться.

- Ну да, соглашусь с тобой в этом… Так вот, товарищ Лисарн, я принесу тебе военную форму. В ней ты будешь выглядеть как молоденький солдат. Ты говоришь по-вандемарски?

- Я думаю… Скорее да, чем нет.

- Прекрасно. Одну минуту, и мы всё устроим. Гениальный план! Гениальный!

- Но почему ты так уверен, что они не узнают меня?

   Элминиди начал пританцовывая водить пальцами по одной из белых стен тусклого коридора руин.

- О! Систему легко обмануть — назовись иным именем, и компьютер не сможет тебя сопоставить с тобой же.

- Надо же!

- Такая мелочь, а приятно. Для нас, я имею в виду. Сейчас принесу доспехи…

- Доспехи? Ты говоришь терминами какого-то средневековья, а не технологического Вандемара.

- Музей, Алиса, музей! Завтра обязательно приходи в местный музей, я тебе такое расскажу…

- Но почему ты уверен…

- Я уверен!

- Почему ты уверен, что все поверят в то, что я…

   Элминиди отвлёкся от стены и посмотрел Алисе в глаза. В полумраке он выглядел чертовски похожим на Эльвентиуса, даже несмотря на свою отличающуюся от него мимику. Алису это настораживало. Разум играл с ней злые шутки — ей начинало казаться, что перед ней находится сам Даркшейд, а не его дружелюбная копия. Видела бы она сейчас Анулу… Впрочем, эта встреча её ещё предстояла.

- Облики, схожие межд другом, есть суть опасной игры разума, - словно чувствуя причину Алисиного смятения, процитировал неизвестного автора Элминиди. - Некто Акадон написал. Кажется. Сомневаюсь. Так вот, милочка — Тэльфом правит последний из этих самых севернян, он наших мнений и, о, поверь мне, будет чертовски рад увидеть представителя своего народа.

- Последний? - тревога внутри Алисы нарастала.

- Других истребили. Это была чудовищная пора… На Вандемаре почти всегда так. Расскажу как-нибудь, а пока… Доспехи! Доспехи для рыцаря!

   В стене раскрылся проход, явно замаскированный под древние двери. Он вёл туда, где таилось сердце башен, в мир ЭАДАС, государство внутри государство, в который Алисе ещё предстояло войти. Но не сейчас. Не сейчас. Сейчас время ещё не настало.

   ...Сейчас было даже хуже, чем раньше. Хелен распирало от тревоги и неуверенности в себе. Разве могла она быть предсказательницей или кем-то вроде путешественника во времени, как Алиса? Разве могла чувствовать что-то? Она знала точно, что Алиса жива. Чувствовала наверняка. Но могла ли поделиться своими тревогами на этот счёт?

- Ведь всегда есть кто-то, кто поможет в такой ситуации, - наконец сказала она, неустанно всматриваясь в лицо отчаявшегося Грэбэлла.

- Кто? Ну скажи мне!? Кто, если не мы? Кто, если мы здесь, чёрт бы побрал этот Вандемар, а она… Она — там! - Люциус то вскакивал, начиная ходить вокруг да около, то обратно садился на место, замирая подобно статуе.

- Должен же тут быть свой собственный Люциус Грэбэлл, если Эльвентиус Даркшейд уже имеется в виде этих двух… - голос Киприс задрожал, и она замолчала.

   Она говорила не о Ламэре и Нигленме. Она говорила о нём и о Саре. И от мысли о ней все внутренности её содрогались.

   ...Утро уже переходило в день, когда молодого Лисарна привели в строй. Ему выпала честь попасть под пристальный взор восходящего монарха Нигленма. Тот резко объявился в Тэльфе с рабочим визитом, но так же внезапно исчез, произнеся парочку-тройку речей о необходимости и важности миссии военных на Вандемаре. Мэр Тэльфа, если можно его так назвать, так же присутствовал при этом военном-учебном построении. Он был внимателен к персоне правителя, но куда больший интерес вызывал в нём явившийся из ниоткуда новобранец. Даже капитан городского военного созыва Анво обратил внимание на северные черты прибывшего. Отмороженный, замкнутый в себе, молчаливый…

   На самом деле, миссия по внедрению Алисы в строй местных военных была почти что провалена. Если бы Ламэр, который на самом деле должен был прибыть в Тэльф этим утром, не переборщил с успокаивающими препаратами, то тотчас узнал бы в неком Лисарне ту самую пропавшую Алису. Нигленм мог бы узнать Алису по голосу, ведь его он слышал много раз, но Лисарн покорно молчал, не раскрывая своей личности. В конце концов компьютер мог бы обойти эту глупую ловушку со сменой имени, ведь Эдан Нау проворачивал подобное не раз, и искусственный интеллект наверняка знал, как быть в подобных случаях. Но ничего из этого не случилось, даже несмотря на то, что шансы были крайне высоки.

- Я — Элор Оахэ, - правитель Тэльфа смотрел на Лисарна с трудом скрываемым интересом. - А вы, Лисарн, прибыли к нам издалека? Говорят, вас нашли где-то на островах… Среди руин?

- Быть может и так, - капитан Анво изучал Лисарна, пытаясь понять, кого же ему напоминает этот рекрут. - Быть может и так… В любом случае, работа не ждёт. Служба впереди.

- Как прикажете.

   Вандемарский казался Алисе весьма певучим языком. Когда она говорила на нём, пытаясь подражать окружающим, её речь звучала как песня. И сильно отличалась от обычной для неё манеры разговора — ещё один фактор, приближающий спасение.

   ...Анулу провёл всё утро в бегах. Пока Ламэр пытался понять, была ли хоть доля его вины в том, что случилась, Сара оказалась не при у дел. Она скучала. А когда Сара Джонс скучала, она направлялась туда, куда глаза глядят. И так сложилось, что в этот день, 21 апреля 2013 года, её глаза посмотрели в сторону Луивана.

- Вы столь скромны, когда говорите, - начала она беседовать с ним, делая вид, что это обыденный разговор, из вежливости затеянный ей. - А вы ведь правитель и выше многих из нас.

- Мой рост не имеет отношения к вам, - Анулу был раздражён. Он пытался найти Алису, но шутка со сменой имени и ему испортила зрение — магический запрос был искажён, ведь искомого объекта, называвшегося бы Алиса Стардаст перед вандемарцами, нигде не было.

- О что вы, я говорю о вашем уме.

- Умерьте свои ожидания. Я не поддамся вашим мерзким манипуляциям.

- Я не хотела оскорбить вас…

   Разговор не клеился. То ли чары Сары стали развеиваться, то ли работали они лишь на Ламэре, но, так или иначе, очаровать принца финорла ей не удалось.

- Прошу вас, оставьте меня…

- Она ваша невеста, так ведь? Поэтому вы так обеспокоены?

- Я просил вас, но вы не слышите меня. Стоит ли мне проявить грубость?

- Она вас недостойна, как по мне. Мелочная землянка, зачем вам такая?

   Анулу застыл, испытывая с трудом сдерживаемое желание ударить Сару по голове чем-нибудь тяжёлым. Были бы у него под рукой морские ракушки, он бы разошёлся ни на шутку, но, увы.

- Я не заинтересован в вас, - отрезал он, пытаясь ретироваться.

- А я заинтересована в вас, - Сара не умела сдавать позиции даже тогда, когда это было нужно. - И я считаю, что вы…

   Луиван понял, что если подобные разговоры будут продолжаться, его терпение выйдет из берегов, и тогда не только Тэльф пострадает от повторяющихся раз за разом бурь, нет, весь Вандемар покроется слоем губительной для местной фауны воды. Была ли это та самая вода, что текла на Земле или в глубинах финорла, сказать он не мог, но факт оставался фактом — катастрофа была неизбежна в случае оставлении самого себя в компании подобных личностей, поэтому Анулу исчез. Быстро, магическим перекрёстыванием пространства растворившись в воздухе, он обрёл свободу. Но не покой. Для того, чтобы обрести покой, нужно было отыскать Алису.

   ...Алисе показалось, что музей Тэльфа чем-то похож на другой, тот, в котором она уже однажды была во время прошлого своего визита на Вандемар. Был ли это тот самый музей? Быть может. Она не помнила наверняка. История, рассказанная Элором Оахэ натолкнула её на поход в музей. Вернее говоря, Элминиди приглашал её в музей, и, после того разговора с правителем Тэльфа, она с уверенностью решила, что именно сюда ей нужно попасть.

   Охранники нужны везде, но не каждый солдат с упоением будет часами стоять в музее, поэтому выбить необходимый патрулирующий маршрут было легче простого.

   Алисе везло. Странно, как часто она начала думать об этом. Как бы тяжело ей ни было, ей везло. Она побеждала там, где другие сдавались, теряя больше, чем кто-либо из прочих способен был потерять, но держа свой узенький плот жизни на ходу, пуская его в новые океанские дали судьбы.

   Элор Оахэ рассказал ей о своём детстве. Счастливом времени, оборвавшемся так скоро, как только это возможно.

   Его рассказ был похож на песню не только потому, что вандемарский сам собой складывался в мелодичные пения, но и потому, что ахэанцы любили петь и танцевать, это было сутью их культуры, разрушенной другими вандемарцами.

Восход сходит на землю из дальних вершин,
Снова поселение встаёт поутру.
Никто из нас никогда не будет один,
Никому из нас не быть одному.

Любви полон свет лучей, сходящих на нас,
Нас ждёт работа на поле и в наших домах.
Это будет обычная жизнь без прикрас,
Среди пустоши на невысоких холмах.

Стоит дню пролететь, поднимается сон,
Но до времени сна будет пир.
Праздник, пенья и танцев резон,
Для всех тех, кто остался живым.

Кто с охоты вернулся, кто с полей возвратился,
Кто растил день и ночь молодых -
Каждый песни поёт, каждый в танец несётся,
Пока нет в нашем крае чужих.

Стоит острому взору пронестись над долиной,
Как увидит народ наш конец -
Из столицы страны зла и мрака унылой
Едет в наши края злой гонец.

Будь же проклят тот час, когда зло, вновь ликуя,
Уничтожит последний наш дом -
Шкуру стен соскребёт, без жилья оставляя,
Прерывая всех песнь унисон.

Будет проклят наш враг, ведь даже оказавшись в смятении,
Наш народ не забудет о том,
Каких песен и танцев был полон в цветении
Наш прекрасный, любимый наш дом.

   Вспоминать неоплаканных, утешать неутешенных — кажется, в этом была жизнь Алисы, её предназначение. Ещё одна история, полная несправедливости и боли, полная криков и слёз. Можно ли пережить эти страдания в одиночку? Последний из ахэанцев был принесён в дар одному полководцу ради смеха, рос в мучениях и лишениях, ведь прочие вандемарцы не любят танцевать и петь, они носят холодные, каменные маски, не выражая эмоций, не поднимая голоса свои ни в песне, ни в крике. Он вырос, но не оставил привычек своих, как не оставил бы их каждый, кто верит в свою правоту. И однажды, увидев в Алисе, в Лисарне нечто родное, он вновь смог спеть песню — последнюю песню, написанную его племенем, умирающем в агонии горящего огня и смерти искренности слияния душ.

   Музей был холодным и одиноким местом, кусочком земли среди бушующих волн моря отчаяния. Как много воды. Но ведь вода — это эмоции. Значит много эмоций. И негде скрыться от них, нет руин Алидэя рядом, чтобы спрятаться в них. Алидэй. Ещё одна трагедия, укрытая в веках. Такая же, как трагедия падающих городов-близнецов пред космическим червём. Такая же, как смерть Саируса.

   Впрочем, другой Саирус, маг-иной, всё ещё был жив.

   Всё так мимолётно и смешно, когда смотришь на происходящее со стороны. Ирония судьбы такова — один мёртв и не оплакан, другой жив и даже ненавистен многим.

   А Алиса вынуждена слушать всё это, погружаясь в забытье, ныряя с головой в воспоминания, которые ей не принадлежат, пытаясь разобраться в том, кто и за что казнил кого-то, по кому льёт она свои слёзы.

   Лисарн стоит и караулит драгоценные осколки былых лет, спрятанные за стеклом от вредного воздуха, представленные на обозрения вандемарцам. Но посетителей нет. Не пользуется популярностью древняя история Вандемара. Как может она быть интересной, если нет ничего, связывающего её с настоящим?

   ...Люциус перестал бояться ровно в тот момент, когда наконец-то высказал всё, что думал. Чего бояться, если все карты раскрыты?

- Вы убили её, потому что не сумели вовремя избавиться от какого-то дурацкого списка! - его голос, обвинительный до сего момента, вдруг стал дрожать и дёргаться, подобно душевному состоянию Анулу, стоявшему неподалёку.

- Это сильные слова, Мистер Грэбэлл, - Нигленм был непоколебим, как обычно. - Я думаю, вам стоит обратить их кое-кому другому. Тому, кто в отличии от меня, умеет слушать и отвечать. Я предпочитаю действовать лишь в крайних случаях — подобные споры не моя стихия. Но его. Сэр Даркшейд?

   Внутри Хелен всё опять перевернулось. Что это был за день? Даже поход с Анулу по парикмахерским был менее нервным, хотя дался ей с большим трудом. Теперь же угрозы были куда серьёзнее, чем мнимая ярость какой-то далёкой сирены-матери. Явление куда более жуткое, чем злость, есть ужас и кошмар, есть отсутствие чести и совести.

   И Эльвентиус Даркшейд явил себя всем в той самой свойственной ему манере, смеясь и поднимаясь над всеми от своего смеха. И никто, абсолютно никто, даже компьютер, не заметил лишних полос на радужках его глаз.

   ...Эта история из прошлого не была похожа на другие. Алиса была среди иных, но не среди современных их версий, а среди древних. Время не меняло их привычек, и, кажется, пристрастия иных к экспедициям оставались неизменными. Традиция устраивать экспедиции в чужие миры чем-то напоминала колониальную политику империальной Британии, вот только современная Британия отошла от этой политики, осознав её коварство, чётко почувствовали это и западные "партнёры", когда Африканско-азиатский союз принял резолюцию о "возвращении домой". Культурное наследие, когда-то силой вывезенное, украденное ради размещения в европейских музеях, было решено вернуть. Тяжёлое решение, ведь опустевшие музеи, годами строившие свой успех на чужом богатстве, могли стать ненужными, неинтересными, но взамен непродуктивному выкачиванию выгоды из других культур, пришло новое веяние - признание своей истории, углубление в себя и ещё большее отдаление от "привычного" мира. Мигрирующие выставки, рост благополучия стран когда-то третьего мира, а уже почти что равного первому, объединение в противовес вмешательству иных, размышления о собственных, внутренних целях, а не псевдо-благотворительное думание о чужих интересах. Неплохо иногда по-настоящему подумать о других, в том смысле, чтобы оставить их в покое. Именно в 2010 году наметилось сближение двух миров - западного (в лице Великобритании) и запретного и табуированного (в лице России и её союзников). Сближение чуть замедлилось из-за событий 2011 года, но сейчас развернулось в полную силу. И это чудовищное для некоторых изменение порядков отразилось на мировоззрении людей - иные, которые отправляются в экспедицию для сбора культурного кода древнего Вандемара, выглядели дико. А ведь ещё несколько веков назад на Земле такое поведение было нормой.

- ...нам нужны их кристаллы, - говорила руководитель экспедиции, некая выпускница Юфберии. - По нашим предсказаниям они исчезнут в будущем, но для наших целей эти энерговместительные магические проводники пригодятся. Нельзя оставлять их на растерзание этим нелюдям. Тем более, что они сами их потеряют.

   Как интересно слышать термин "нелюдь" от иных. Такая мерзостная уверенность в своём превосходстве, в правильности своих неверных путей... Алиса смотрела на них сквозь призму человеческого осознания - не все иные такие бесчеловечные, ровно же как и люди не все жестоки и глупы в своей же жестокости, но изменение и приход к адекватности возможен только через глубинное внутреннее переосмысление жизни. Когда один поймёт, другой прислушается, а третий сделает выбор, от таких как Даркшейд не останется и следа.

- Наши магические источники и их целостность сейчас превыше всего, и вы сами знаете почему, - продолжала глава экспедиции. Её смуглое лицо говорило о нэраондарском происхождении, но мировоззрение было явно вантарским. - Источники — это то, о чём нам стоит думать прямо сейчас.

   Алиса тоже думала о магических источниках, ведь контроль над ними во время угрозы возвращения Магдайла первостепенная задача. Именно их осквернение принесло ему победу в первый раз. Если в этом видении Алисе удастся узнать судьбу вандемарских кристаллов, наверняка украденных в ходе экспедиции, то и судьбу магических источников будет выяснить проще простого. И это даст Агентству ещё одно преимущество в борьбе за правду. Но это потом. Сейчас нужно подождать и дать этой истории развернуться, притвориться участником экспедиции...

   Притворство есть суть истинной внутренней составляющей иных.

   Притворство их ключ к успеху и путь к разрушению самих себя.

   Знакомая человечеству история. Но человечество перебороло её, хоть и не до конца, ради своего будущего. Готовы ли иные на такие жертвы? Нет, вряд-ли готовы, иначе они бы не вторгались, ища жертв и слуг среди людей. Иначе они бы уже изменились.

   Видимо, их время освобождения ещё не началось. Скоро всё сделают за них, и это будет куда болезненнее и тяжелее, чем если бы это делалось добровольно ради самих себя.

   Самих себя...

- Мы пойдём через леса, потому что это то, откуда эти аборигены не ждут нападения. Мы проберёмся в их лагерь… Наверное чего-то больше шалашей из шкур и соломы ждать не придётся. Они тут дикие... - руководитель ухмыльнулась, и в ухмылке этой была вся надменность иных.

   Древний Вандемар сильно отличался от современной своей копии. Не только облик планеты, более живой и цветущий, но и вид самих вандемарцев был иным. Их лица выражали молчаливое, но очень эмоциональное движение чувств - постоянные смены гримас, выражение обеспокоенности, радости, замешательства, даже гнева. И всё было прекрасно в этих лицах, ведь они жили и испытывали полный спектр эмоций. В них не было той глупости и примитивности, которую вешали на них иные, отравившиеся в экспедицию, их простота и искренность не означали тупости и ограниченности - развитие Вандемара шло планомерно и активно. Вместо палаточного лагеря недоразвитого племени иные повстречали большой город, вымощенный из камня, стоящий на берегу моря.

   Кто прячется за этими стенами древнего Тэльфа?

   Что за кристаллы скрываются глубоко в камне?

   Куда деть эти вопросы, как найти на них ответ, не утонув в видении, что всё сильнее затягивает в себя, не оставляя возможности выбраться.

   Как порой трудно избавиться от плавности и тягучести воспоминаний, видений и путешествий вне времени и измерений. Сначала всё идёт медленно, раскрывая каждую секунду длинной минуты, а потом превращается в безумную смесь безвремения и скорости.

   Вот он лагерь экспедиции, вот он город из камня, вот они вандемарцы, которые спасают Алису от огромных насекомых, которыми кишит неприступный лес, вот он некто, что выделяется из толпы и обращает своё внимание на Алису и говорит с ней, вот коридоры, сотканные из тьмы и сырости, вот они каменные врата, за которыми...

   Вот они - камни-кристаллы, витающие над глубинным колодцем, творящем винтэглау во благо детей своего главенствующего Бога. А вот энергия, ими излучаемая, от которой воздух тяжелеет и окрашивается в голубой цвет.

   И вот молитвы, пение и слова, которые восхваляют кристаллы и Бога, их даровавшего.

   Вот только кому-то необходимо это богатство. Изъять. Украсть. Не уничтожить, а вытащить для самих себя, вырвать с корнем, создав открытую рану.

   А вот и то нападение, что позволит осуществить задуманное. Оно обернётся очередным концом, оборванной нитью судьбы...

   ...Откуда она знала куда бежать?

   Откуда могла знать?

   Вёл ли её надоедливо-заботливый голос судьбы или чей-то чужой голос?

   Алиса хорошо умела бегать, но тяжелее всего бежать от самой себя.

   Перед глазами вспышки и взрывы, а за спиной такие же бегущие как она. Но они бегут за ней, а она от них - непримиримое противостояние.

   Но они бегут не ради других, а ради себя.

   Они бегут, чтобы в какой-то момент оступиться.

   Ради самих ли себя?

   Сметая других.

   Впереди озеро, тёмное и глубокое, пожирающее землю своей чернотой.

   Ещё одно святое место, место где концентрируется божественная энергия.

   У Вандемара когда-то были свои Боги, которых сменили божества, а затем и вовсе лживые, мнимые лики-обломки военной славы незримых, уже не незаменимых правителей.

- Откройся и скажи!

   Алиса редко впадала в настоящие истерики, скорее никогда, чем когда-либо. Ей было несвойственно требовать и молить о чём-то, ударяя кулаком по стене и ногой о землю. И сейчас она не истерила - рассудок всегда стоял выше эмоций. Она лишь пыталась сделать хоть что-то во спасение Вандемара, его последних возможных кристаллов. Пока технологический прогресс не убил последнего Бога, пока не была украдена и разорена последняя святыня...

- Почему и ради чего существовать, плача по тому, что было сотни лет назад, если можно не допустить его разрушения...

- Уничтожить корабль!

- Но, Саирус...

- Уничтожить. Я не позволю им сделать это за меня.

- Но!

- И да, последствия будут ужасными, но у нас нет выбора - мы вынуждены выбирать между ужасным и чудовищным.

   Крики, прерываемые голосами, утопающие в тишине — очередная обыденность для Алисиной головы. Но среди обыденного возникло новое. Всё те же слова, но говорит их уже кто-то другой. Иной. И звучат они скорее нежно, чем требовательно.
- Какой должна быть твоя Страна Чудес?

- Точно не такой, как Миангуду, где пролилось столько невинной крови, и точно не такой, как Вандемар, проигравший столько раз самому себе! Неужели ты ничего не хочешь сделать для них, для тех, кто вверил себя тебе? Ты как лже-Блейзаар уничтожить их из-за своих обид или ради своего удовольствия? Неужели?

   Кому поклонялся Вандемар Алиса не знала, но скоро должна была узнать.

   Узреть суть.

   Она была уверена,

   Ведь голос этот она уже слышала однажды.

   Или дважды?

   Сотни тысяч глаз устремились на неё из тьмы, обнажая время.

   И Бог, что уже был известен ей, сделал свой шаг, от которого движение света вырвалось из тьмы воды и потревожило её гладь. Эвалон Арлистоу во всём своём эльфийском величии и ужасе, старший брат ложного Бога змей, по какой-то космической случайности обитал не только в измерении Вандланес. Он не только оберегал Алису и следовал за ней, но и существовал параллельно самому себе в множестве мест, доступных и недоступных другим Богам и смертным. С одной стороны странно и непонятно, но с другой, что ещё делать Богу Времени кроме того, как путешествовать вне времени во благо себя и других? Других и себя. Спасти и успокоить. Единая цель его мироздания.

   Объяснить, что они сами могут...

   Самих себя.

   Мы сами можем.

   Только мы можем.

   Самих себя.

   Ещё одна вспышка, несущая в себе силу света, и вандемарец, назвавшийся Ламар, узреет всю мощь своего Бога, дабы стать святым и священным служителем воли его.

   Ламар.

   Ламар, создавший храм имени Его.

   Ламар, который несмотря на юность и слабость свою вёл за собой свой народ, живущий в крепости.

   Ламар, который увидев бегущую от окруживших её выживших в лесу членов экспедиции Алису, бросился за ней.

   Ламар, чья мудрость превосходила мудрость многих божеств.

   Ламар, который не сдал древний город предшественник Тэльфа захватчикам с Сабриана и стоял до конца.

   Ламар, который унёс с собой последний кристалл, разломив его на три части, дабы пройти сквозь время и пространство вместе с ним, не потеряв магическую силу.

   Ламар, который в водах отстроил копию источника вечной магии Вандемара.

   Ламар, давший себе и последователем своим шанс жить дальше, продолжая свою светлую миссию.

   Светлую ли?

   Тёмную ли?

   Верную добру божественную миссию.

   Ламарийский народ, который прозван был финорла и вандэр и расколот надвое на многие века, не знающий о связи своей.

   И последний святой его, последний кристалл его, так и существующий по сей день в глубинах финорла.

   Зовущий и манящий к себе.

   ...Музей перестал быть скучным. Хотя, Алиса никогда не была среди скучающих в нём посетителей. Она была Лисарном, то есть притворялась солдатом, и видела и слышала что-то, что ни она, ни Лисарн, если бы он был бы настоящим вандемарцем, ни кто-либо другой не должен был слышать. И видеть. И ощущать.

   Новая точка маршрута ясна - возвращение в воду, под её волнующуюся гладь, дабы раскрыть секреты, покоящиеся в ней. Но как достичь её? Как добраться до неё? Особенно теперь, в таком положении, когда каждый случайный шаг в сторону равен смерти и разоблачению.

   И вот оно случилось.

   Капитан Анво подошёл со спины и схватил её за плечо, грубым рывком разворачивая к себе.

- Я так и думал, что ты найдёшь способ выжить в этом шторме. Но в этот раз я не дам тебе и шанса убежать, никчёмная... - голос его пылал обидой и злобой.

- Я не понимаю, о чём вы говорите, - но Алиса была неподвластна его ярости, она продолжала думать, решать и сочинять свою историю, не только чтобы спасти себя, но и для того, чтобы, в последствии, спасти других.

- Не понимаешь? О! Конечно-конечно, не понимаешь!

- Если вы имеете что-то против меня, то можете вызвать меня на дуэль.

- Дуэль? О! Я поступлю лучше! Я брошу тебя к этим воякам подземелий, что прячутся внизу, под городами, а когда они убьют тебя, я выброшу твоё тело в океан, чтобы никто и не подумал узнать, что случилось с тобой...

   Тяжёлая рука на плече, тянущая вниз, на самое дно, и отчётливое осознание - впереди чуть больше беготни и везения, чем планировалось изначально.

   ...Ещё одна часть жизни вандемарцев, о которой не упоминалось ранее. Упоминалось ли? Незаконные подземные миры, где деньги и кровь льются рекой, растворяясь во лжи и лицемерии. Те, кто выступают против агрессии, здесь платят за то, чтобы узреть бои. Те, кто яро кричит о святости и чистоте (нет открытым одеяниям) отдаются извращённым страстям с теми, кого до этого обвиняли в разврате. Те, кто продают себя за гроши, поднимают головы вверх, вглядываясь в тьму металлических потолков, ища где-то хоть тень, хоть отголосок эха ушедшего Бога. Но его не нет здесь. Спасения нет здесь.

   Но здесь была Алиса.

   А перед ней был разъярённый зверь.

   Практически экзамен в МИИЧО, если не экзамен у Мангера. Неравенство сил очевидно.

   Но вновь свет разорвёт тьму - ей очень везёт - и её внутренняя сила превосходит тех, кто пытается её уничтожить.

   Как предательски глупо смотрятся среди трибун Ламэр и Сара.

   Как смешно и страшно вновь засиять, как звезда, рассыпаясь на тысячи кусочков, мгновенно остывая и превращаясь в пыль. И все же, она Алиса Стардаст. Звёздная пыль по признанию своему. Звёздная пыль, что проникает в лёгкие и отравляет каждого, кто встретится с ней, светом. Мощью боли и сострадания к ближнему своему. Мощью знания и применения его в качестве оружия против тех, кто посмел забыть...

   И здесь уже нет врага её, накачанного гармонами сверх меры бывшего солдата.

   Здесь дуэль на берегу моря, наперегонки с волнами дуэль.

   И здесь громкий шум, протяжный звук, кричащий о тревоге, сливающийся со стоном волн. И здесь компьютер, взломанный ради того, чтобы остановить безумие. Поддаётся ли он? Может ли компьютер поддаваться? А может ли поддаваться такой компьютер, в котором до сих пор заперта частица создателя? Может ли? Если он всегда хотел спасти её, то может быть...

   Она тащит тело отключившегося капитана обратно в город, хотя может позволить ему покрыться морской солью и растаять.

   Она могла прекратить бороться, но боролась до конца. Всегда. И сейчас тоже.

   И Элор Оахэ сам выносит её из списка опасных для Вандемара существ, подлежащих уничтожению, он считает это ошибкой.

   И Ламэр, и Нигленм находят её. В этот сокрушительный, судьбоносный момент оба выглядели так, словно ничего дурного не произошло.

   И Грэбэлл, кричащий с Хелен в унисон. Простая человеческая любовь.

   И строятся, и умирают миры внутри всех них, тех, кто способен ещё был чувствовать и жить.

   И Анулу, профиль которого, блонд которого, одеяния которого заставили задуматься - не Саирус ли стоит пред ней? Не древний Ламар ли? Или, быть может, сам Лорд Магдайл? Двоится в глазах.

   И тёплые объятья, не способные заглушить боль.

   И слёзы, слёзы, слёзы, слёзы без конца.

   И ночь, спускающаяся вниз на Вандемар.

   И принц, шепчущий ей что-то на ухо, чтобы усыпить, чтобы забрать её боль.

   И сама она, выходящая на балкон королевского дворца, чтобы закричать: "Где же ты проклятый Эмихэрон, когда ты так нужен!? Где ты уничтожитель? Где ты спаситель?" Кричать, чтобы не получить ответа. Как и всегда.

   Падающая звезда, пронизывающая небосклон своими молитвами. Снова кричит. Снова взывает. Немой крик раздаётся гулом вибраций...

   Но в этот раз тот, кого зовут услышит её. И ответит громогласный шёпот его:

- Следуй на Энтан и освободи меня.

Глава XXXXVI
“Вандемарская башня падает”

   Когда грохот голосов и переживаний начал развеиваться, было уже утро следующего дня. Время порой бывает не на стороне бегущего.

   Алиса проснулась, пытаясь определить своё местоположение не открывая глаз. Это было не так легко, как ей хотелось бы — прохлада воздуха не была похожа на родную прохладу Лондонских дождливых деньков, но и на любую другую походила с трудом. Кажется, было в этой прохладе что-то морское, подводное. Неужели она на берегу? Если так, то где шум волн? А если не так, то почему у неё такое ощущение, словно где-то рядом течёт вода? Неужели потоп? Значит, Тэльф? Или Тэльф не всегда равен потопу?

   Новая волна мыслей влилась в голову с тихим всхлипом, бултыхаясь и волнуясь. Нужно было открывать глаза, чтобы осмотреться. А так не хотелось этого делать — вчерашнее вчера измотало её и вымотало последние силы из её тела, отчего любые желания стали какими-то ненужными и бессмысленными, особенно учитывая тот факт, что она не знала, где находится.

   Но могла бы подозревать, если бы на это были силы.

   Правда, их, как уже было сказано, не было.

- Кажется, я стал на шаг ближе к обнаружении причины, по которой ты плачешь по ночам, - голос звучал откуда-то сверху, и, хоть местоположение его носителя вызывало вопросы, личность его Алисе была хорошо знакома. - Или даже на два.

- Два шага для финорла, но один большой рывок для всего Вандемара, - с трудом произнесла Алиса и улыбнулась от своего остроумия. - Значит, я всё ещё тут.

- Тут. Но это понятие растяжимое, - он не ходил по комнате, а стоял на месте, иначе были бы слышны его шаги. Алиса слушала, надеясь, что всё поймёт с закрытыми глазами. Но иногда их всё же приходится открывать. - Ты могла бы рассказать мне, что случилось вчера?

- А что именно тебя интересует? - наконец-то глаза были открыты. В помещении, где Алиса лежит на кровати, очень и очень светло. Вандемарское, космическое утро схоже с любым другим, но отличается от него своей холодностью и отстранённостью. - Кажется, что за вчера прошла целая жизнь.

- Вот как… Хорошо, что она прошла, а не ушла навсегда, такое тоже могло случиться, - Анулу стоял у противоположной стены. Интересно, что постели вандемарцы всегда приделывают к стенам. - Компьютер считает твоё состояние удовлетворительным, но я в этом сильно сомневаюсь.

- То есть, таким сложным способом ты просто хочешь спросить как у меня дела?

- Именно.

- Косноязычие иных… И зачем только всё это?

- О чём ты?

- Если ты хочешь сказать о чём-то, просто скажи об этом. Можно не вести бессмысленных бесед…

   Анулу на мгновение задумался.

- Всё, что угодно?

- Да, просто говори то, что думаешь.

   Он нахмурился.

   Некоторое время помолчал.

- Это кажется мне слегка невежливым, - наконец заявил он.

- Просто ты принц, а все принцы говорят так, словно… И меня тоже этому научили!

- Да… Значит, тебе всегда тяжело говорить со мной?

- О, нет. Совсем нет… Вернее…

- Хорошо.

- Так, что ты хотел сказать?

   Анулу ухмыльнулся. Отчего-то простые разговоры вызывали в нём дикий восторг. Не то чтобы финорла всегда молчали, напротив, говорили и очень даже бодро, но, судя по всему, во всех этих разговорах не было ничего, кроме воды. Той самой воды, что окружала Принца в его королевстве. Наверное, так или иначе, каждое высшее общество в какой-то момент становится таким — раздутым и бестолковым. Но, стоит отдать должное, такого безумного построения предложений ради донесения до слушателя самой простой мысли Алиса не встречала нигде, кроме как в речи иных и им подобных.

- Я хочу их убить, - наконец сказал финорла, будто бы ожидая наказания за собственные слова.

- Не ты один, - Алиса привстала на локтях от неожиданности, но вставать на ноги всё ещё не решалась, ей хотелось побыть хоть какое-то время на одном месте.

- Тебя это не удивляет? - лицо Анулу исказилось гримасой, состоящей из смеси ужаса, восторга и таинственной заинтригованности. - Я думал, тебя это оскорбит.

- Я не из высших кругов иных, - Стардаст снова улыбнулась. - Да и ты, явно, не знаешь толк в оскорблениях.

- Мать была бы в гневе, я думаю.

- Но я не твоя мать.

- Это прекрасно… И никто не в силах остановить нас… Чудесно. Просто чудесно.

   Анулу резко посмотрел влево — там, на месте ещё одной стены, был проём, выходящий на балкон.

- Погода стоит отличная, хотя вчера был дождь. Я немного переволновался…

- Так вот, что это было!

- Сирена, волнующая море… А у тебя были сомнения?

- Нет, просто… Скажем так, это вызвало некоторые сложности.

- Алиса…

   Вновь облик Анулу стал двоится — то ли он, то ли уже Саирус, то ли ещё кто-то стоял перед Алисой, обращаясь к ней по имени и глядя в глаза. От подобного внимания, направленного на неё единственную, всегда было жутко. Сердце словно сжималось на мгновение, а потом ускорялось, ожидая беды. Однако, взгляд Анулу вызвал немного другой ужас — более нежный и, скорее, приятный, но не менее тяжёлый от этого. Любое сильное переживание может показаться невыносимым, даже и, о, особенно, любовь.

- Я уже говорил, что мне нра-а-вится говорить с тобой обо всём? - как и всегда, он слегка спотыкался о слова, вызывавшие в нём волнения, но уже чуть меньше обычного.

- Постоянно! Ты постоянно об этом говоришь!

   Алиса наконец нашла в себе силы вскочить с кровати. Анулу не ожидал этого и дёрнулся, но за ним и слева от него были стены, поэтому никакого манёвра он не совершил.

- Ты злишься?

- Вовсе нет.

- Ты так резко вспрыгнула на ноги.

- Нам нужно спешить. Есть ещё одно дело, которое не закончено.

- Дело?

- Пойдём. Нам нужно спешить! Пока в башни не ворвались эти…

   Алиса суетливо подошла к двери, но потом обернулась на Анулу.

- Это же больничный корпус?

   Он молча кивнул.

- И как ты смог проникнуть сюда?

   Снова вздрогнул, но уже менее заметно.

- Залез через окно.

   Говорить то, что думаешь, и то, что на самом деле было, бывает сложно. Но Анулу очень быстро учился.

   ...Капиторн. Некая смесь города и декорации, ведь, по сути, никто не жил в нём по-настоящему. Большие, красивые небоскрёбы не шли ни в какое сравнение с огромными, умопомрачительными башнями ЭАДАС, обитатели которых официальной властью не учитывались. Декорации из районов, являвшихся лишь развлекательными домиками для богачей, были созданы ещё до самого явления Эдана Нау. Скорее, это он был лишним тут, в этом бестолковом пристанище безобразия и дорогих напитков.

   Но, несмотря ни на что, именно тут он был. И именно тут его скоро могло не стать.

   Путь от Вандарна к Капиторну был быстр. С помощью капсулы, ещё вчера чуть не принёсшей ей смерть, они оба — он и она — направлялись к цели. И цель двигалась к ним сама. Взаимное движение, начавшееся ещё вчера в момент лже-явления Даркшейда. Движение навстречу друг другу...

   Отчего-то умные мысли приходят тогда, когда их не ждут. Как некоторые гости, незваные и нежеланные. А когда они нужны — и вовсе исчезают. Как помощь, необходимая порой невероятно…

   И парочка умных мыслей пришла к Алисе в её головную Страну Чудес на чай, ещё раз подчеркнув абсурдность творящегося вокруг, именно тогда, когда никто их не ждал. Особенно сама Алиса.

   Иринэлл Вандар на самом деле был ловушкой, это очевидно. Все его исследования и псевдо-научные работы обманчиво влекли своей якобы значимостью, однако — ведения в музее рассказали Алисе куда больше. Следовательно напрашивается вывод — почти всё, что творят иные по типу Даркшейда не имеет реального веса, а лишь является напускным туманом, скрывающим истинные махинации.

   Винсент Либэот врал. Общеизвестный факт. Но больше того, он врал тогда, когда говорил о своей матери. Не просто так рассказ этот, в котором фигурировали сёстры, показался Алисе неестественным и чересчур вымученным.

- Я хотел дать тебе имя Анна, в честь моей матери Аннарэит, - говорил Винсент однажды.

   Вот только тогда, когда голос его так искренне дрожал, он называл уже совсем другое имя.  Анабайл. Могло ли это быть формой одного и того же имени? Или же это были два разных имени? Или даже две разных матери одного Либэота? Стоит как-нибудь поднять этот вопрос на одном из заседаний в кругу Агентства, но не сейчас.

   И, опять таки, об именах. То количество имён, что было названо семьёй Даркшейдов и Либэотов, а так же немного Джусов и прочих, во время их первой встречи с Алисой, наводило на ещё один путь размышлений — либо кто-то врёт, что естественно в случае иных, да так, что путает остальных, либо «потерянная» девочка была не одна.

   Впрочем… Не время строить теории.

   Сейчас нужно заниматься делами — вот-вот ЭАДАС откроет свои двери, но лишь для того, чтобы их закрыть и уже навсегда. Главное в суетном беспорядке будня не забыть и не перелгать истину тех слов, что были уже сказаны когда-то. Иначе планы сорвутся, как и двери слетят с петель. Сажают ли на Вандемаре двери на петли?

   Что-же, отложим мысли в сторону.

   Анулу, как казалось, был спокоен. И, как бы Алисе не казалось, как бы не мучили её сомнения и страхи, между ними двумя всё было хорошо.

   По-крайней мере, там им обоим казалось.

   Казалось, думалось, виделось — мир мыслей разбился о встречу с реальностью. Капиторн готов был встретить незваных гостей с распростёртыми объятьями. Что бы это ни значило…

- Venlar alren delo’u vand’ermen venleram, - читала Алиса вслух, разглядывая бледноватые плакаты, развешанные на станции. - Если перевести, то получится что-то вроде… «Не бойся говорить то, что чувствуешь» или «говори то, что на самом деле происходит с тобой или с окружающими».

- То, что ты сказала мне сегодня, - заметил Анулу.

- Похоже!

- Этот плакат наклеен поверх стекла?

- Да, кажется, до этого здесь была какая-то реклама.

- Их борьба заметна.

   Анулу вздохнул, прищуриваясь.

- Я не люблю политические игры, хотя, наверное, должен был бы любить. Однажды мне придётся стать полноправным правителем и мыслить более масштабно… Я делаю многое, как мне кажется, но нечто вроде одержимости Ламэра и его брата… Мне это недоступно.

   Его размышление звучало печально.

- Я мог бы быть куда более… Безголов. Каждый раз, когда я сталкиваюсь с подобным, я… Чувствую сочувствие.

   После недолгого анализа поверхности Алиса смогла понять, что скрывалось за плакатом, созданным руками жителей башен ЭАДАС — изображение молодой вандемарки в закрытом элегантном костюме. Оно слегка просвечивало сквозь наклейку, потому что под стеклом, его закрывавшем, была рамка из светодиодов.

- У меня в голове слишком много мыслей, которые я не понимаю, - продолжал говорить Анулу, с тревогой поглядывая на Алису. - Очень часто я начинаю злиться тогда, когда сочувствие и траур покидают меня. Иногда я могу быть способен на странные поступки… Но никогда я не могу понять тех, кто поступает так, как…

- Как вандемарцы?

- Как вандемарцы. Хотя, надо сказать, вина так же лежит и на этой женщине, что водится с ними. Как можно, забыв о безопасности, отдаваться полностью неясным играм? Я не понимаю их.

- Раньше они не были такими.

- Ты так уверена в этом?

- Я видела сама.

- Правда?

   Алиса отвлеклась от разглядывания плакатов.

- Я много чего вижу. Особенно то, что другим незаметно — это я вижу лучше всего, - она посмотрела на Анулу, лицо которого то бледнело, то слегка розовело.

- И ты видишь, куда нам нужно двигаться дальше? - спросил он, задумчиво улыбнувшись.

- Это тоже.

- Тогда, нам нужно идти?

- Конечно. Просто, мне показалось, что собрать дополнительную информацию будет очень полезно.

- Я согласен с тобой.

   Впереди — высокие небоскрёбы, а над ними огромные махины, растущие выше неба. Сзади — длинные извилистые пути. Остаётся только сделать шаг, последний и решительный. Как интересно и тревожно бывает сделать то, что на самом деле голова уже давно решила сделать.

   ...Среди тёмных коридоров вандемарских трущоб,
   Зарытых под землю не только под Капиторном,
   Была распространена речь высоких особ -
   Говорили тут медленно, певучим тоном.

   Под землёй томился ни один поэт,
   Очень много талантов скрылось во мраке...
   Но существование их было сведено на нет -
   Кто может творить в грязи, но во фраке?

   Умные, красивые и высокие разговоры…
   Миллион порушенных судеб существ -
   В трущобах селились не только воры,
   Но для всех обитателей других не было мест.

   Очень просто было попасть в «подземелье»,
   Даже если до этого родиться «на поверхности».
   Ибо семьи Элвандэустонов умение
   Было навязывание и избегание ответственности.

   Кто-то виновен, значит будет виноват.
   Но только не тот, кто виновен на самом деле.
   И получит наказание в сто крат
   Те, кто скрыться от него не сумели.

   Эдан Нау родился среди трущоб
   В семье учёных, брошенных на растерзание.
   Украден был, всё пошло на самотёк...
   И стал сам учёным, началось состязание.

   Сын своих родителей, он искал истину,
   Совсем не то, что хотели от него короли.
   Пробить сумел он незнания стену,
   Но понять его всё равно не смогли.

   В бега он подался, свои башни возвёл…
   Но нет счастья ему даже в этом убежище -
   Мир Вандемара прогнил, царит произвол,
   И договорённости все — только посмешище.

   Наступит день и замки слетят с дверей,
   Ибо терпение Нигленма не бесконечно.
   Но к башням два гостя спешат скорей,
   Они поступят куда человечнее.

   ...Алисе казалось, что всё тут, в этом мистическом двоемирье подземного Капиторна, пело и звучало этим пением хоть тихо, но очень уверенно и совсем не по-вандемарски. Вернее, по-вандемарски, но не так современно. Время будто замерло здесь, остановив технологический прогресс, оставив его на поверхности, или и вовсе пошло вспять.

- Очень похоже на Тёмный Квартал, только вместо викторианских зданий здесь космические подземелья и трущобы, - она говорила с Анулу, боясь потеряться в собственных мыслях и подземных лабиринтах, хотя на самом деле просто говорила мысли вслух.

- Здесь очень темно, - заметил Анулу. - Под водой всегда светлее.

- Разве? А как же глубины, которые находятся в сотнях метрах под водой? Или… Пещеры?

- Да, там темно. Но под водой я вижу лучше, чем просто в темноте. Под водой всегда есть кто-то, кто отражает свет.

- Хм…

- Материалы здесь не такие, как на поверхности. Эти металлические стены такие тяжёлые и глухие.

- Возможно, это потому, что…

   Недовольное шипение заставило Алису прерваться на полуслове.

- Вы ещё кто такие!? - вандемарка, что удивительно, ведь вандемарок всегда было меньше, чем вандемарцев, достаточно взрослая и уже стареющая, что было видно по её морщинистому лицу, возникла возле одной из низких полукруглых чёрных дверей. Она стояла согнувшись, щурясь и недовольно потирая ладони. - Таких как вы здесь не ждут.

- Мы по важному делу, - Анулу умел сохранять лицо в сложных ситуациях, правда, это не мешало ему потом уничтожать всё на своём пути, но некоторой сдержанностью, присущей лишь истинным дипломатам, он обладал в должной мере, чтобы избегать некоторых обострений.

- Важное дело? У служителей королевского режима есть важное дело? Интересно, что же вы пришли делать? Неужели, наконец-то вернёте нам тепло? Или запустите винтэглау по трубам, чтобы мы могли нормально существовать? Я не говорю ни о чём, что могло бы быть более приемлемо для нас… Но посмотрите на то, как живёт дворец — разве мы просим многого? - её голос немного дрожал, но не от страха, его в ней не осталось, а от усталости и злости.

- Вы путаете нас с кем-то, кем мы не являемся, - Принц Финорла старался нащупать безопасную тему, которая могла бы перевести разговор в мирное русло, но это было невозможно. - Мы здесь не для того, чтобы...

- Да что вы говорите!? - но пожилая вандемарка не сдавала позиций. Алиса наконец-то смогла определить её возраст по манере её разговора — более молодые вандемарцы говорили чуть менее эмоционально, если вообще можно было говорить об эмоциях в случае вандемарцев. - Приходите, топчитесь здесь, а потом, потом вы уходите обратно к своему начальству, чтобы доложить о том, что…

- Мы идём в Башни, чтобы предупредить Эдана Нау, - расчёт сработал верно, стоило Алисе выгадать момент, чтобы её слова ударили во время и громко, как лицо незнакомки переменилось. Она замолчала. - Но мы не можем войти… Через парадный вход.

- И поэтому вы спустились сюда? - лицо женщины, слабо меняющееся, стало выражать почти незримое сочувствие. - Вы явно не из тех ванде, за которых я вас приняла. Прошу прощения за мою предыдущую грубость.

- У вас есть причины, чтобы злиться, - Анулу задумчиво сделал шаг назад, вербально и невербально передавая инициативу разговора Алисе.

- Вы не могли бы, - ей не нужно было много говорить, чтобы убедить вандемарку. Одного их присутствия было достаточно, чтобы понять — они пришли сюда не по просьбе правителей, по-крайней мере раньше никто не вёл себя так вежливо и растерянно одновременно, пытаясь попасть в Башни.

- Я покажу вам. Идите за мной.

   ...Утро началось с того, что Хелен потащила Люциуса на прогулку. Он не сильно сопротивлялся, ведь находиться в одном помещении с Эльвентиусом Даркшейдом, даже ненастоящим, было для него пыткой.

- А это бывший музей, сейчас там административное здание. Другой музей чуть подальше, там ещё есть экспонаты и вот это всё, - афроамериканка явно хорошо знала местность. - И ещё есть неплохое такое местечко… Но ходить туда не советуют.

- Почему это? - Грэбэлл старался быть одновременно внимательным, в меру подозрительным, спокойным и незаметным, и удавалось ему это плохо.

- Ну… Это небезопасно. Спускаться вниз, тем более без карточек…

- Карточек?

- Тут всё не так, как на Земле. Даже не знаю, с чего начать объяснять. Чтобы пойти куда-то, нужно иметь допуск. А чтобы доказать то, что допуск существует, нужно иметь при себе специальную намагниченную пластиковую карту.

- Иначе будет так же, как с Алисой?

- Иначе будет так же, как с Алисой. Или хуже.

- А ваша подруга, Сара?

- Сара? Она мне давно уже не подруга, босс.

- Она же везде ходит без пропусков?

- Она спит с Ламэром или, по-крайней мере, достаточно близка к нему, чтобы мочь нажимать на кнопочки королевского компьютера в режиме «всё дозволено».

- Что же… Что же… Не мне её судить. Пусть это сделают сами вандемарцы, когда придёт подходящий момент. А он наступит. Они здесь… Нигленм, в особенности… Очень не любят, когда их правила нарушают. А она нарушает все правила, думая, что если ей удаётся это, то последствий не будет. Смешно. Смешно… Думаю, пока что меня волнует вот что — первостепенно меня беспокоит состояние Алисы, но повлиять на него мы не можем… Но визит Даркшейда — вот то, что сводит меня с ума. Как узнал? Откуда? И зачем он… Он ведь даже… Это было совершенно бессмысленно.

- Чёрт его знает этого вашего Даркшейда… Он тип ещё более нелогичный, чем Сара. И от этого куда менее предсказуемый.

- И, вероятно, крайне глупый, - голос Элминиди заставил говоривших подпрыгнуть на месте. - Не бойтесь, друзья, я не тот, за кого вы меня принимаете. Я из Башен. Меня зовут Элминиди. Это долгая история, но я уже захватил ваши вещи, поэтому, пока мы идём, могу рассказать вам её во всех подробностях.

   Люциус с минуту помолчал. Если бы у него были с собой очки, он обязательно бы их поправил разок-другой, но их не было.

- Ладно, - сказал он наконец. - Кем бы ты ни был… Не думаю, что у нас есть выбор.

- А наша Стардаст? Её ты тоже с собой прихватил? - растерянность Киприс перерастала в гнев.

- Она ушла сама вместе со своим принцем, уже некоторое время назад. Если мы поспешим, то, захватив с собой Элора Оахэ… Мы успеем проделать всю операцию до вечера.

- Но сначала… Нужно же…

   Хелен сбилась с мысли.

- Пойдём, он всё расскажет, - Люциус осторожно похлопал Хелен по плечу. - Исходя из моего опыта, такие авантюры лучше творить не в одиночку.

   “И когда только ты стал верить в авантюры?” - спросил сам себя Грэбэлл. И правда, ведь года два назад он никогда бы не поступил так, как поступал теперь ежеминутно.

   ...Белизна металлов, пластин и блеск вечно мерцающих огоньков рано или поздно надоел бы каждому. Эдану повезло, потому что он привык к жизни, в которой любая чистота, включающая в себя наличие источника постоянного света, это привилегия, которую иногда не получить и за всю свою жизнь. Даже, если работать. Даже, если жить больше ста лет. Поэтому он долго, очень долго спокойно относился к бездушности его собственных башен. Они были статичны, стерильны и в меру пусты. В них не было уюта. Даже в родных ему трущобах был уют — среди тьмы, грязи, нищеты и болезней. Мог ли быть уют в темнице, которую он сам построил для себя для того, чтобы избежать настоящей?

   У него были последователи. Сам он не искал их, он искал истину, но чем больше других начинали искать вместе с ним, тем чаще он начинал задумываться о том, что вместе они могут найти истину быстрее. Ему было непривычно слышать согласие вместо холодного негодования, он часто искал предателей среди своего окружения, но так ни разу не нашёл. Находили другие — их глаза были куда зорче.

   Эдану было тяжело поверить в предательство, быть может, поэтому он и не видел его, хотя, на самом деле, предатели просто не успевали добраться до него.

   Ровно до того момента, как в игру вступил Нигленм.

   Эдан Нау видел его несколько раз мельком, когда ещё работал среди королевских учёных. Он был высокий, широковатый, постоянно в волнистых, многослойных робах, вечно задумчивый и отдалённый. В нём не было угрозы в тот момент. Когда же она появилась?

   Скорее всего его болезнь повлияла на него или же камера, что спасала его все годы, отравила его сознание, так или иначе, Эдан не мог сделать заключение без личной консультации, Нигленм оказался куда большей проблемой, чем Ламэр.

   Ламэр был марионеткой в руках совета, чем создавал много проблем. Время от времени он начинал считать себя самостоятельной единицей, внося нелогичные коррективы в планы, что сбивало всех с толку. Временами пытался уничтожить себя или наследника, которого так жаждали получить от него приближённые к правительству. Он был хаотичен, глуп и слишком самолюбив. Но Нигленм… Нигленм поставил всё и всех на свои места. Почти всё и всех, с Ламэром ему тоже было непросто. Нигленм представлял из себя все современные вандемарские идеалы — холодность, жестокость, необратимость. Нигленм решил внимательней взглянуть на проблему башен ЭАДАС.

   Его имя не выходило из головы, и начинало казаться, что каждая мысль начинается с него. Эдан Нау правда был сильно озабочен выдумкой нового правителя. Тот решил взглянуть на все дела, которые связаны с ЭАДАС. На все! Это вызывало в Эдане одновременно восторг и негодование. Внезапно оказалось, что не только башни представляли угрозу для безэмоциональности Вандемара, но и заключали сомнительные сделки с другими планетами. Иногда вредили им без предупреждения. Сабриан, самый заклятый враг Вандемара, с незапамятных времён имевших территориальные и прочие необоснованные претензии в его сторону, вдруг оказался… Возможным союзником? Способом давления?

   Эдан не сделал ничего незаконного. Он просто добывал и изучал информацию. Разве её должны были скрывать? Сначала всё было чуть более невинно — наука, медицина. Затем искусство. История. Политика. Тут всё пошло немного не так, как хотелось правителям правителей Вандемара. Скандалы, тайны, мелкие и большие возмутительные проступки… Особой растратой средств не пахло, но эксплуатация населения в различных, в том числе военных целях…

   Вряд ли Эдана можно было назвать пацифистом.

   Он любил Вандемар, он понимал, что Вандемар всегда находился в опасности и оттого наращивал свою мощь. Но ему казалось, он убеждён был в том, что тупое накачивание солдат гормонами не приведёт ни к чему хорошему. Такой солдат ничего не даст в случае настоящего конфликта — он превратиться в чудовище, разбросает десяток другой врагов. И что потом? Умрёт от истощения. Каков смысл в таком солдате? Не говоря уже о моральной стороне вопроса. У солдата может быть семья. Может быть, потому что вандемарская система жизни была развалена из-за таких вандемарцев как Ламэр. Может быть, потому что реальных отношений, общения и любви на Вандемаре не было уже давно. Нет эмоций, нет чувств, значит нет искренности и желаний. Только система, которая говорит тебе, что делать, а что нет.

   И в какой-то момент система сказала Эдану: «Прекрати.»

   Будь он идиотом, он сразу же начал бы закатывать истерики и требовать расследований. Жил бы он на Земле, одновременно с этим являясь идиотом, он начинал бы проводить параллели с прошлым, с какими-то карательными режимами, быть может. Но он не жил на Земле и, что точно, не был идиотом. Или был им, но не до конца.

   Эдан прекрасно понимал, что пока Вандемаром правит Ламэр или кто-то, кто управляет им, никакой реальной опасности для него быть не может. Ты не можешь называть тирана тираном, потому, что если ты можешь это делать, значит, перед тобой не тиран. Ты даже подумать об этом не можешь. Следовательно, если думать и делать можно хоть что-то, то дела не так плохи.

   И башни были примером. Неплохим, очень стойким примером.

   А потом появился Нигленм.

   Тиран? Отнюдь.

   Нигленма трудно отнести хоть к какому-нибудь типу правителей — он правил слишком мало и слишком часто менял свои преференции.

   Но, что самое печальное в этой истории, это всё было не так важно.

   Эдан понимал, что борется не за разрушение своего Вандемара, а за возможность жить на нём, ощущая всю прелесть этой жизни, не убивая себя бессмысленными блокаторами.

   Он был объявлен оппозиционным врагом, когда истинные предатели Вандемара процветали. Он был пойман на якобы воровстве информации. Его обещали выдать Сабриану и раньше, но Нигленм был первым, кто решился на это.

- Такой идиот, этот Нигленм, - бормотал Эдан Нау, полулёжа в своём белом кресле, похожем чем-то на ванну и наклоняющемся во все возможные стороны максимально глубоко. - Как можно за один шаг испортить столько работы… Столько трудов пустить в…

   Последнее время Эдан часто бормотал. Он понимал, что его ждёт. Башни будут разрушены, все, кто жил в них — убиты. Он, скорее всего, после суда, быть может, тоже. Но не смерть тревожила его. Нет! Смерть — лишь часть игры. А игра всегда начинается сначала. Если умрёт он, то обязательно будет тот, кто родится и разыграет партию заново. Как не потерять, не отдать грубияну Нигленму всё то, что много лет собиралось, разбиралось и изучалось им и его последователями? Как? Как?

   Если бы Эдан Нау был наивнее, то, конечно, не оказался был в таком положении. В таком затруднительном положении сложно оказаться, если ты наивен — ты просто не дотягиваешь до этого момента, ты погибаешь задолго до, заранее. Но, ох, если бы он был наивен и крайне, крайне везуч, то думал бы сейчас о том, как хорошо было бы, если бы кто-то пришёл и спас его. Просто так.

   И он, правда, не был наивен.

   Но отчего-то всё чаще думал именно так.

- К вам визитёры, - Илизо Ариви, вырвавшийся из королевской медицинской академии несколько лет назад для того, чтобы избежать мук блокаторов, выглядел сегодня улыбчивее обычного. Плохой знак. А визитёры — знак ещё более худший.

- Уже? - Эдан сразу же понял, что к чему. Последнее время он даже за камерами не следил так тщательно, как до этого. В этом не было смысла, ведь западня приближалась, а сделать он ничего не мог. И вот она зажала его в кольцо… В этом он не сомневался. - Пусть зайдут.

- Я так и думал.

   Впрочем, что-то всё-таки было не так. Он ожидал увидеть в глазах своего помощника страх, негодование. Нет, он даже удивлён был увидеть его живым. Значит, эти «визитёры» были не теми гостями, которых ждал Эдан Нау. Но кем же они были тогда? О чём так восхищённо докладывал Элминиди?

   Эдан решил не терять времени зря и запустил на своём компьютере одну из тех записей, что, собственно, и ввела его в затруднительное положение, выхода из которого не предвиделось. На ней один из королевских учёных беседовал на тему того, почему в популяции вандемарцев стали исчезать женские особи.

- ...не считаете ли вы странным, что именно в тот момент, когда началась эта война, резко уменьшилась пропорция женщин? Мы говорим и вверяем всем информацию о том, что это последствия войны. Дескать, именно потому, что мужской организм сильнее, он научился сам вынашивать и рожать, а женский эволюционно стал вымирать. Вот только исследования говорят об обратном. Истина, покрытая мраком, такова: «Тесты первых блокаторов показали уничтожительную, невероятно смертельную деятельность» Если переводить со старого языка на новый — мы сами стали уничтожать себя. Уверен, стоит прекратить запихивать в вандэ эти бессмысленные блокаторы настроений, эмоций и так далее, как выясниться, что большинство из нас развилось неверно.

- Нет, не считаю. Понимаете ли, ваши слова верны. Но лишь отчасти. Блокаторы оказались смертельны. Они дорабатывались. Они становились хуже. Но считать, что их нужно убрать, и мы справимся с нашими общественными проблемами — чистой воды провокация. Вы всех нас подставите таким образом.

- Почему же?

- Потому, что вы представите нас сумасшедшими идиотами. Мы не радикальные идиоты, какими покажемся из-за ваших выступлений. Это чушь, думать, что популяцию можно возродить просто так, представив, что половина её просто поменяет пол. На бумаге это будет выглядеть красиво. Но что мы получим в реальности? Сущий кошмар!

- Вы считаете, что я ошибаюсь? В чём же?

- Женщины вандемара так немногочислены не только из-за эволюционных и прочих проблем. Их ровно столько же, сколько и нас, но в высшем обществе они долго не задерживаются. Была жена, стала ненужна — где она оказывается? В трущобах. И, пусть наши организмы так многообразны, что могут спариваться хоть сами с собой, разве можно лишать вандемарцев счастья жить с любимыми жёнами, детьми, семьями?

- Как интересно вы это завернули...

- Интересно, жив ли он, - пробормотал Эдан чуть громче прежнего. - Я помню, я проверял, но уже не помню, что именно умудрился выведать… Информации так много…

   Визитёры, которые явно вошли, но отчего-то словно застыли, замерли и затихли. Эдану Нау не хотелось громкой кончины, но и такой тихой тоже не хотелось.

- Но почему они пытаются сделать это с Ламэром? - он поставил запись на паузу и медленно стал разворачиваться в своём невесомом кресле. - Принц не хотел жениться. А наследник нужен. Почему просто не вырастить в пробирке? Что заставляет взывать к плоти, от которой они сами хотели отказаться? Вопрос такой запутанный и сложный. Такой неоднозначный. Пока одни хотят доказать, что вандемарские мужчины тоже женщины, другие мучают несчастных химер, которые вообще способны на куда более большее, чем все мы. Те или этакие. Что же всех их заставляет вести себя так? Задушенные эмоции. Азарт. Жажда власти. То, чего быть бы не должно было, если бы блокаторы работали. А они не работают. Они никогда не работали. И если вы хотите сказать, что эта правда это то, за что я умру…

   Развернувшись, он увидел перед собой заинтересованные лица Алисы и Анулу. И, хоть оба они и носили королевские одежды, а именно космические доспехи дворцового образца, но отношения к тем «визитёрам», которых так ждал Эдан, не имели.

- ...я бы сказал, что это крайне глупо, у меня есть куда больше достижений. Вы всё испортили, - он не хотел звучать обиженным или оскорблённым, но удивлению его не было предела. - Я ожидал, что умру. А вы… Просто пришли и… Постойте… Я вас знаю! Я видел ваше лицо в списке… И вы всё ещё живы? Какая прелесть.

- О чём говорили эти двое? - Анулу абсолютно не понимал проблем вандемарцев, отчасти потому, что они создали половину из них сами и продолжали поддерживать, хотя стоило бы им отойти в сторону, и половина всех бед исчезла бы сама собой.

- Ах, друг мой, - Эдан с помощью своего любимого пульта запустил скрытое генетическое сканирование. - Они говорили о том, что происходит на самом деле в стенах этих дурацких королевских лабораторий. Чушь, а не наука. Вместо того, чтобы создавать искусственные источники винтэглау, эти гении решают выдуманные проблемы. Кто хочет взять в жёны безымянную нищенку? Нет, нужна лишь чистокровная королева. Таких нет. «Ах, женщины вырождаются!» Детей, даже с найденными жёнами, так же не имеется. Проблемы с рождаемостью… Тем временем безымянная мать в трущобах не знает чем кормить своих шестерых детей. «Ах, мы все умрём! Больше блокаторов, они помогут!» Тьфу!

   Алиса с трудом поняла, что так забавляло её в Эдане Нау. Он двигался так необычно для вандемарца — быстрее, живее и бессмысленнее. Он несколько раз потратил время на то, чтобы дотронуться до собственной брови, якобы поправляя её положение. Вандемарцы не делают лишних, а тем более, комичных движений. Впрочем, когда-то раньше делали. Давным давно. И Алиса лично знала несколько таких вандемарцев.

- Зачем же вы пришли сюда, если не расправиться со мной? - Эдан закинул левую ногу на правую. - Я ожидал других гостей, но вас приму куда любезнее.

- Мы здесь, чтобы спасти вас, - Анулу говорил вместо Алисы, потому что она имела слегка растерянный, туманный вид. Он не был уверен, видит ли она что-то помимо него и Эдана Нау, но не хотел уточнять.

- А ваша спутница не говорит? - Эдан широко улыбнулся. - И откуда эти наряды?

- Вы видели меня в списке, разве нет? - Алиса улыбнулась ему в ответ, но глаза её резко стали в сто крат несчастнее.

- Видел, видел… Не могу составить логическую цепочку, как ужасно. В последнее время я совсем… Расклеиваюсь. Теряю хватку. Смерть близится ко мне…

- Я бы так не сказала.

   Анулу посмотрел на Алису, и та ещё раз столкнулась с образом, от которого пыталась избавиться. Саурус здесь, Саурус там.

- Смерть вас не ждёт, это вы её ждёте. А она даже не думала к вам являться.

- Какая смешная шутка…

   Эдан усмехнулся. По-вандемарски, но очень живо.

- Хочешь ли ты сказать, имеет ли значения дата моей смерти? Хочешь ли обмануть меня, Алисар? - голос Магдайла перебивал Алису, но та всё равно решительно говорила, не слыша себя. - Алисар, Алисар, Алисар… Какая дрянная девчонка! И что только заставляет меня слушать тебя, ведь я уже давно мог бы оказаться свободнее… Придёт ли смерть за мной? Или это опять будешь ты? Снова ты? Как будто нет от тебя спасения…

- Хочешь сказать, что я… Поступил плохо? - Блейзаар, чья суть успела потухнуть после видений Миангуду, тоже не давал Алисе слышать себя. Как интересно — не знак ли это? Ей могло казаться когда-то, что эти двое, связанные навеки проклятьями, давали ей возможность поговорить с самой собой. Но теперь лишь перебивали, сбивали с толку. Было ли так всегда? - Всего лишь убил миллион с десятой своих верных верующих, что с того? Их продолжают убивать. Мой брат убивал и лично. Каждый Бог когда-нибудь до этого доходит.

- Не говори чуши, так не бывает.

- Я сам видел! Я сделал это своими собственными руками, так значит каждый…

   Алиса могла не слышать себя, но Анулу и, что самое важное, Эдан слышали каждое её слово. Она говорила спокойно, но очень скоро стало понятно, что за этим напускным спокойствием бушует отчаяние. Что-то в Эдане, что-то в Анулу, что-то во всём мире вокруг неё терзало её душу, напоминая о прошлом, которое она видела, о прошлом, которое она испытала на себе, и даже о прошлом, о котором она практически ничего не знала. Нити чужих судеб связывали её, сжимаясь, скручиваясь, сплетаясь в узкий, душащий кокон. Иногда так хочется спасти кого-то, но все твои аргументы, все твои попытки не дают никакого результата — человек так и пропадает, навсегда теряясь. И чувство вины… Ох, с большим трудом от него можно избавиться. Но чувство тоски, чувство печали… Как ты избавишься от скорби, когда она лишь нарастает? И как ты спасёшь кого-то, даже себя, если хочешь утонуть, сгинуть, спрыгнуть, разбиться, лишь бы не видеть, не слышать и не чувствовать эту скорбь?

   Алиса сначала боролась с желанием поверить в чудо. Потом с чудесами, но не теми, в которые она поверила. Затем боролась с другими… Не с теми, с кем боролась до этого, не с теми, с кем боролась всю свою жизнь раньше. Постоянно боролась, и не было никого, кто боролся бы с ней. А за неё? Кто поборолся бы за неё, если это потребовалось бы?

   И слабина, осложняющая борьбу, проявлялась ровно в тот момент, когда нужно было быть сильнее, когда счёт шёл на единицы. Единицы судеб, переплетённые между собой нитями душ. Единицы слёз, утраченные когда-то давным давно. Единицы, нули, единицы…

   Пока Элминиди и Грэбэлл помогают Киприс организовать небольшой-большой сбой в системе вандемарских компьютеров, Элор Оахэ стоит рядом, делая вид, что ничего не замечает и не видит. Компьютер же, послушно верит его словам. Ничего не происходит. Ничего не угрожает мировой безопасности.

   Пока Сара радостно вливает очередную каплю яда в напиток, который попросил у неё Ламэр, тот продолжает убеждать Нигленма в том, что она незаслуженно им отвергнута. «Брат, просто послушай меня!» Ничего не происходит. Ничего не угрожает мировой безопасности.

   Пока Алиса рассказывает Эдану Нау о положении вещей, Анулу стоит рядом и слушает, восхищаясь её красотой. Говорил ли кто-нибудь ей когда-то, что она некрасива? Отчего она так боится всего? Отчего так несчастна? Ничего не происходит. Происходит ли?

   Трущобы полыхают в огне, потому, что огонь — это самый действенный способ избавиться от улик.

- Что случилось с домом Альгуномона?

- Погиб в пожаре.

- Что случилось с Башнями ЭАДАС?

- Сгорели.

- А Эдан Нау?

- Эдан Нау...

   Раскрыть портал, помочь сообразить, что делать с техникой. Как много нужно успеть сделать за секунды. Но, к удивлению Алисы, в этот раз думать, делать и обгонять время ей пришлось не одной.

   Сбой системы произошёл как раз вовремя.

   Всё просчитано до секунды, но все просчитались.

   Нигленм был уверен, что к тому моменту, как они с братом договорят, одна из их проблем уже будет на полпути в тюрьму где-то на Сабриане.

   Но Ламэр стал задыхаться.

   Сара сделала вид, что не знает, как бутылёк с ядом оказался в её руке. И Нигленм сделал вид, что тоже не знает, ведь в этот раз он сам дал ей его. Просчитался, она не добавила сладкое себе в напиток. Добавила в напиток Ламэра. Как странно… Неужели и правда она?

   Пожары должны были мгновенно подняться вверх по башням, но что-то остановило их.

   Яркая вспышка. Внеочередная волна пробежалась по проводам, выводя электронику из строя.

   Ничего не происходит. Ничего не угрожает мировой безопасности.

   Уже нет, потому, что Башни упали.

   Уже нет, потому, что все обитатели их сбежали.

   Уже нет, потому, что Эдан Нау теперь на другой стороне.

   Всё уже случилось. Теперь его архивы восстановят и используют по назначению.

   В Агентстве.

   Под его тщательным руководством.

Глава XXXXVII
“Ежедневные архивы”

   В этот вечер «Хроники Квартала» вышли раньше обычного. Их принесли и положили кучкой в определённую специально под них квадратную металлическую корзину. Виктор-Джо Даунинг грустно вздохнул, увидев новые кричащие заголовки.

- Всё скоро поменяется, - уныло пробормотал он, кладя голову на свои распластавшиеся по барной стойке руки. - Квартал не будет прежним, Даркшейд падёт, а Кэрол Джэрол не будет счастлив. Не то, чтобы мы заслуживали хорошей жизни… Может, мы заслуживаем именно наказания? Но мне это определённо не нравится.

   Последнее время он часто говорил сам с собой.

   Сказывалась усталость.

   Ещё и этот вандемарец в Агентстве. Почему никто не додумался использовать его до такого, как это сделал Грэбэлл?

   Если бы только Джо знал ответ на свои вопросы! Но всё, что он мог, это постоянно задавать их, надеясь, что всё само собой изменится к лучшему.

   Ежедневные события, правда, на лучшее не намекали. Они кричали об угрозе.

   В одной из вчерашних газет, принесённых в «Скачущую блоху», заведение, принадлежавшее Даунингу, была описана крайне интересная история. Некого болтливого квартальца схватили и потащили было казнить. Он «пропагандировал» некие не те идеи, а именно говорил о нехватке воды в некоторых отдалённых частях Тёмного Квартала. Его сразу же посчитали приверженцем Агентства и отправили в тюрьму, но потом, со стыдом и даже без извинений, отпустили. Оказалось, про Люциуса Грэбэлла он слыхать не слыхал, а беседовал исключительно о бытовом, без каких либо положительных мнений на счёт этого «пропагандиста». Было ли это написано в «Хрониках» или ещё где-то, Джо не помнил. Но случай этот отчего-то впился острыми шипами в его нежную, уставшую память.

   Была и другая история, уже не описанная в газетах, но попавшая на обсуждение газетных издательств Квартала.

- Вы не имеете права обвинять нас в поддержке Грэбэлла лишь на основании неясных слов в наших статьях! Это же безумие! - кричал один какой-то то ли журналист, то ли просто газетный критик. - Вот в том-то единственном интервью с сбежавшим агентом такое написано, а его вы не трогаете!

- Она не пропагандист, а с вами вот непонятно!

- Да знаете что… Да знаете.. Вон они-то и вовсе опубликовали вздор про раздел Квартала и даже карту приложили!

   Шэр и Софи Дарк переглянулись. Они не переносили друг-друга, но в одном были согласны друг с другом — новости должны привлекать внимание. Кто-то там сказал, другой услышал, третий передал… Да, пусть они поступили не совсем верно, быть может, но внимание публики привлекли. Это ли не счастье для уличных газетёнок?

- А этот указ о запрете упоминания Агентства!? Как быть, если нужно оповестить об опасности?

- Я жду поправок по этому делу уже неделю… И тихо! Ничего!

- Ничего!? А вы слышали, что некоторые из нас поговаривают, что кто-то уже и вовсе исчез, был забран куда-то как раз из-за этого!?

   Эльвентиус Даркшейд и правда решил запретить упоминать Агентство в газетах, на сценах и даже просто во время общения. Но виной тому были не привязанные к этому слова о «направленной против иных ложной и агрессивной пропаганды агентов», а настоящие волнения в обществе. Мелкие и не очень, активно живущие своей и общественной жизнью квартальцы начинали выдвигать свои требования, требования от себя и своего окружения. Требования эти Даркшейд не поддерживал. А Грэбэлл вот… Вернее, открыто никакой конфронтации не было. До тех пор, пока не начались притеснения, так сказать, активистов. Тут, на руку Агентству с их политикой «недопустимого вмешательства иных в жизнь людей» сыграл и новоприбывший Эдан Нау. Оказалось, что среди иных квартала, квартальцев и ещё не граждан или просто посетителей, есть те, кто пострадал от губительного вмешательства семейства Даркшейдов в повседневную жизнь. И чем страннее казалась история с появлением, а затем похищением Агентством племянницы и любимой дочери, тем суровее становились правила жизни в Квартале. Эльвентиус не мог удержаться на месте, ему приходилось цепляться за стабильность своими длинными когтями, параллельно, конечно, задевая ни в чём невиновных квартальцев. Идеальный пример для Грэбэлла, а для Эдана Нау место для того, чтобы развернуться. А ему, чудом спасшемуся с Вандемара, было о чём поговорить с несчастными квартальцами.

- Ну вы же понимаете, что этот указ лишь очередная попытка узаконить уничтожение противников семьи Дэ. Кто не был с этим связан, так и будет себе упоминать агентов, а кто противился самому Э, тот, разумеется, и падёт смертью глупых.

- Смертью храбрых!

- И бедных. И незнаменитых.

- Но что же делать тем, кто может попасть под горячую руку Эльвентиуса Даркшейда? В гневе он страшен!

- Куда страшнее его «немые» стражи, они не разбираясь могут такого натворить…

- Отставить панику, господа! Ничего ведь ещё даже не успело случиться!

   Всё только начиналось, а в высшем обществе уже успел случиться раскол. Кто-то бежал в Чёрный Квартал сразу, даже заранее. Кто-то только начинал думать об этом. Кто-то заглядывался на Незримый Квартал, а кто-то, и вовсе, решил вернуться в обычные города обычных стран и материков. Тут, правда, всплывали другие особенности политического строения иных, наличие фракций, междоусобиц и прочего неприятного безобразия. Но это уже совсем другая история и другая проблема.

   Пока Грэбэлл начинал движение в сторону Квартала, там уже окончательно решили, что он победит, а поэтому стоит бежать.

   Эдан Нау потирал руки, желая разобраться в несправедливости, но куда больше его волновали не внутренние цели Агентства, не дела Квартала и даже не семейные дела Даркшейдов. Сначала ему нужно было разобраться с оборудованием, прихваченном с собой во время побега с Вандемара, а потом уже приступать к различным изысканиям. Так же требовалось пробежаться беглым взглядом по архивам. Он точно знал, что часть архивов заблокирована Сабрианом. Чтобы её освободить нужно либо отправиться к королевскому компьютеру Вандемара, ведь что сабрианский, что вандемарский архив построен по его модели, либо рваться к имперским андроидам, в каждом из которых спрятан заветный секретный чип. Но ни первое, ни второе было пока что невозможно.

   Многие агенты рвались помочь, но им доверяли только работу по распределению многочисленных обитателей разрушенных башен ЭАДАС. Кто-то из вандемарцев осел в Лондоне, но большинство вместе со специальными агентами-сопроводителями отправилось заграницу. Часть из вандемарцев смогла поучаствовать в Российско-Британском обмене специалистами, часть отправилась шпионить за The Silence в США, часть просто отправилась шпионить, а оставшиеся выполняли цели индивидуального назначения. Хоть американцы назвали бы агентов-вандемарцев шпионами, на самом деле те были скорее разведчиками, желавшими предотвратить всевозможные конфликты, нежели шпионами, жаждавшими найти информацию для их усугубления. Главный помощник Эдана Нау, которому тот безмерно доверял, решил отправиться помогать Марте-Марии Лонгблю в Петербург. И, по сути, Эдан остался один на один со своими машинами. Доверять кому-то из простых агентов он не хотел, а Грэбэлл и его круг были слишком заняты, чтобы отвлекать их по мелочам. Алан и Морган, например, вместе с Майкрофтом Холмсом и его приближёнными изучали возможное прибытие фанатиков культа Магдайла в Лондон.

   Истинное доверие Эдана Нау досталось Хелен Киприс. Случайно или заслужено, она сама сказать не могла. Хелен была в базах ЭАДАС, но не как «представитель королевской власти Ламэра или Нигленма», а как «бунтовщик в тени». Эдану она была симпатична не только как специалист, хотя он был в курсе, что её не заинтересует ни один мужчина на свете, будь он вандемарец или человек.

- Вот тут я бы поспорила, - как-то прервала его рассуждения Хелен. - Да, я искала отчего-то в женщинах то, чего не могла найти в мужчинах. Но чем больше я живу, чем дальше я наблюдаю за людьми и прочими… Тем больше я убеждаюсь, что проблема была вовсе не в женщинах и не в мужчинах. Просто я искала не то, что хотела на самом деле найти. И не в тех людях. Оттого и сложилось некоторое непонимание… Когда-то я была в этом убеждена, когда-то нет… Но теперь я вижу новые ориентиры для себя.

- Значит, - начал было Эдан, но Хелен сразу же его прервала.

- Я решила, что буду слушать своё сердце, а не то, что мне пытаются навязать то там, то тут. Где-то я недостаточно умна, так как родилась в теле чернокожей женщины, где-то чересчур несносна. Но я — это я. И другой мне не стать. А разговоры о любви — фи! Когда ты любишь по-настоящему, ты это понимаешь. И не надо себя уговаривать, что это любовь. Тут либо да, либо нет. Если есть сомнения — никакая это не любовь. Я больше ни в чём не намерена сомневаться. И навешивать на себя и других какие-то ярлыки.

- Значит, никаких рабочих романов?

- Ха-ха, ну уж нет.

- Слышала бы это Сара…

- Сара любит только одно — манипуляции. А кто уж попадётся ей под руку — я или Ламэр… Или ещё кто-нибудь… Ей нет разницы. Ей бы вбить кому-нибудь в голову что-нибудь этакое, разрушить и править этим разрушенным. Ей всё равно, на самом деле. На права, обязанности и тех, кого она мучает. Главное не попадаться в руки таким людям, иным, пришельцам даже, и всё будет хорошо.

- Хорошо сказано…

- А тебе, Эдан, я советую как-нибудь выглянуть на улицу — там полно красавиц. И таких, и этаких. Даже вандемарки найдутся, их в последнее время стало побольше. А ещё говорят, что русские девушки…

   Эдан смеялся, чем противоречил основе современного вандемарского общества. Он всегда был противоречив, но уверял всех, что именно в этой странной противоречивости и есть счастье. Если все мы станем как один, если не будем ничего чувствовать и понимать, кем же мы станем? Хелен когда-то думала, что работа в The Silence – предел её мечтаний. Она так о многом думала. А потом огляделась по сторонам и поняла, что всё совсем не так радужно, как ей казалось. Огляделась ещё, и мир её перевернулся. Поэтому, иногда стоит проверять свои мечты на соответствие реальности. Актуальны ли они хотя бы для вас?

   Мечты и грёзы Сурако были куда ближе к реальности, они скорее должны были бы называться планами, чем мечтами, но сама госпожа считала иначе.

- Я желаю, чтобы мы с тобой покинули Миангуду, - сказала она грядущему своему супругу. - Пока твои друзья там борются со злом, мы с тобой сидим и бездействуем.

- Но разве острову не нужна твоя защита? - Фрай смотрел на свою госпожу влюблёнными глазами. - Мне казалось, что…

- Мы поедем сразу же, как сможем, - отрезала Сурако. - Даже если ты будешь не согласен. Такова моя воля.

   Лицо Сурако принимало грозный вид тогда, когда она была уверена в чём-то или чего-то очень хотела. Глубоко внутри своей души она боялась, что её предложение отвергнут, что ей придётся бороться, оттого и становилась строже. Но Мартин был не из тех, кто отвергает своих близких, тем более, когда речь шла о той, что смогла захватить его одним лишь своим взглядом и до сих пор не отпускала. Как можно отказать тому, кого на самом деле любишь? Тем более, если желание это неопасно?

- Хелен! Это сигнал!

   Эдан Нау свалился со стула, обычного, человеческого, сделанного для офиса. К ним он совершенно ещё не привык.

- А как похож на писк микроволновки! - Хелен выбежала вниз на площадку, которая была заставлена огромным количеством внеземной техники.

- Чёрт подери тебя с твоими человеческими шутками! Я пытаюсь объяснить тебе что-то серьёзно, а начинаю смеяться! - Эдана завалило чем-то тяжёлым, и смех совершенно не помогал ему в этой ситуации.

- Да что тебе было нужно-то!?

- Ответь! Ответь!

- Кому?

- Это… Это с Веона! Чёрт, где же…

- Ты сначала разобрался бы в своих завалах, а потом бы звал гостей.

- Я не звал!

- А, так может мы их…

- Ответь! Хелен, ответь им!

- Да ответила я!

   Хелен смеялась, наблюдая за тем, как вандемарец с трудом выползает из под какого-то крайне важного аппарата.

- Если бы все вандемарцы были такими, как ты, - начала она, но потом подумала, что её речь может быть истолкована неверно, и замолчала.

- То? - Эдан спасся из плена и почти перестал смеяться.

- То они были бы людьми.

- Нет, они были бы морскими ламарийцами.

- О, ты всё об одном и том же!

- Я обладаю 11 видами крови, но он! Ох, как хорошо, что я сделал этот тест до того, как он ушёл...

- Он от тебя упрыгал обратно в свои глубины, ты знатно ему надоел! Представь себе — какой-то чудик...

- Я тебе так не нравлюсь, Хелен, да?

- ...взял и объявил, что вандемарцы и финорла это одно и то же!

- Но структура ДНК!

- Сам ты дура-ДНК! Кто так делает? Это совершенно недипломатично!

- Зато представь себе… Представь, каким он будет правителем для Вандемара… У него ведь все шансы есть! Он сядет на трон и это будет лучшим, что случалось с нами за… Ну, если захочет. Но если бы он захотел, он смог бы всё, и тогда...

- Судя по всему, он тебе нравится куда больше, чем я.

- Хелен!

- Ха!

- ХЕЛЕН! Прекрати!

- Ха-ха!

- Сейчас же прекрати смеяться!

- Ты бы видел своё лицо! О, Боги, я сейчас умру!

- Я сказал тебе, перестань!

   Эдан схватил Хелен за руки, отчего та засмеялась ещё громче прежнего. Передатчик, который скромно стоял на одном из громадных приборов, снова запищал.

- Энтанцы! - воскликнул Нау, отталкивая Кипирис в сторону.

- Тебе стоит поучиться как обращаться с женщинами! - Хелен легонько стукнула его по голове кулаком. - Ты женат на науке и своих приборчиках, а ещё заводишь непонятные разговоры! Дурак.

- Я не дурак!

- А кто? Кто сидел в своей башне столько лет… А если бы они не пришли за тобой? Если бы Алиса тебя не спасла, где бы ты был сейчас?

- Среди руин или… Энтан! Я даже подумать не мог. Это интересный поворот…

- Это те безумные пришельцы, которые так похожи на меня?

- Да-да, это они и…

- О, я точно к ним не поеду.

- Ты только послушай, что они пишут!

   Каждый день, один за другим, следовали одному и тому же плану — кто-то находит что-то новое, а кто-то обнаруживает, что потерял. И, если раньше побеждал, скажем, Даркшейд, то теперь всё переменилось. Должно быть, это начала торжествовать справедливость — она посчитала n-ное количество шансов и чудес, не отданных за годы, и начала возвращать законным владельцам. События сыпались одно на другое с такой скоростью, что общее собрание ближайших к Грэбэллу агентов, забылось почти мгновенно. Столько нового случилось, что потребовалось бы ещё десяток собраний для того, чтобы всё обсудить.

   И где-то в Глубинах Финорла Анулу был невероятно счастлив...

- ...ведь с тобой мы можем обо всём этом говорить.

Глава XXXXVIII
“Незримое”

      Глаза Луэ'эл бегали туда-сюда, пытаясь сконцентрироваться на одной точке, чтобы разговор тёк умеренно и спокойно, но ей никак не удавалось сосредоточиться.

- ...я не думаю, что я была ему той матерью, которая была нужна ему. Даже тогда, когда я ещё была здесь. А тем более, кем я могла быть, когда была далеко?

   Она не называла Аидайл и его острова никак иначе как «далеко», хотя в измерении Вандланес были куда более далёкие места.

- А кем был я? - Элуёуа Алуолэ смотрел на свою королеву, чувствуя такую же растерянность, как и она. - Чем, кроме унижения и страданий, одаривал я его все эти годы?

- Мы оба потеряли свой путь.

- Сначала мы потеряли друг-друга, а потом уже и всё прочее.

   Были ли это разговор с будущей невесткой, произошедший накануне, или новость о том, что вандемарцы и финорла есть один народ — ламарийцы, что повлияли на Луэ'эл, но, в любом случае, она, подобно утренней волне, отражающей в себе восходящее солнце, собиралась принести в привычную реальность что-то новое и свежее.

- Когда он открылся всем… Сколько храбрости было в нём! Подумай, сколько лет он страдал от того, что жил не своей жизнью? И наш мальчик, наш сын есть не только принц и художник, но так же и единственный хранитель ключей к источнику… Теперь он пропадает там ежечасно, а я так волнуюсь, ведь Алиса отправилась куда-то… Не могу пережить, что всё движется, я так отвыкла от такой стремительной жизни, - королева сирен наконец направила взор свой на любимого супруга, отчего тот сразу же приобрёл серьёзный и ответственный вид. - Я сделала всё, что могла, чтобы предупредить народ о грядущем торжестве. Не так важно, будет ли это большим или маленьким праздником. Все готовы, все чтут её, словно принцессу, ведь она и является ею для нас. Но мне постоянно кажется, что я могла бы сделать больше.

- Мы делаем ровно столько, сколько можем, и я не думаю, что мы сделаем лучше кому-либо, если будем убиваться из-за невозможности исправить весь мир одним только взглядом на него.

- Я понимаю… Я понимаю это, но Анулу…

- Мы не можем вернуть прошедшее, но мы можем привнести в будущее.

- Ты прав. И я должна найти в себе силы справиться с тем волнением, что бушует внутри меня… Алиса ведь держится ровно, ровнее многих других, а она так юна и ранима… Так почему же во мне нет столько духа? Она вечно движется по пути, который дарит ей судьба, спасая тех, кто нуждается в ней… А я? Что сделала я?

- Насколько я понял, Анулу отправил Алису отдыхать в Лондон. Он попросил её провести время, которое он потратит на источник, так, как ей хотелось бы.

- И ты думаешь, что она сможет посвятить это время себе? Это смешно.

- Разве в Лондоне есть что-то, что могло бы…

- В Лондоне есть Агентство. И нет, девочка не там. Она постоянно ищет — и отдых для неё это глубина поиска, она ныряет в воду, всё глубже и глубже, глубже и…

- ...И она найдёт то, что ищет. И без нас. Мы должны помочь там, где можем помочь, а не там, где мы абсолютно бесполезны.

- Конечно, конечно, но…

- Моя Королева…

- Не говори так. Не говори так!

- Но я лишь хотел…

    Луэ'эл заметила слабое движение в отдалении, сопровождавшееся блуждающим подводным блеском.

- Анулу! Поговори с нами, прошу…

    Анулу медленно вплыл в зал, где двое его родителей вели задушевные беседы, выглядя крайне измождённым и уставшим. Он не был настроен на долгие разговоры — всё то, что он хотел сказать, он уже сказал Алисе. С ней и только с ней он делился самым сокровенным. Он пришёл не за этим. Ему нужно было найти парочку-другую небольших ракушек, но если раньше сил и лиц ему хватало на то, чтобы делать это параллельно с основными занятиями, в которые он был погружён во время нахождения возле источника, то сейчас ему пришлось самому отправиться на поиски необходимых предметов.

- Я должна сказать тебе… Прошу, послушай меня...

   Уйти быстро и незаметно, как изначально Анулу хотелось, уже было невозможно. Следовательно, придётся говорить и слушать. Слушать и говорить. И это будет первый раз, когда обе стороны услышат друг-друга.

   ...В Лондоне была удивительно хорошая погода.

   Алиса не помнила, когда в последний раз с таким спокойствием рассекала по улочкам в поисках чего-то. Она не помнила так же, когда в последний раз читала газеты. Простые, людские газеты. Просто так, интереса ради изучая яркие картинки и громкие заголовки. Весна в Лондоне выглядела беззаботно, как и большинство прохожих.

   Нет, конечно, у всех этих плывущих куда-то по своим делам людей есть свои тревоги, они тонут под грузом невыносимой ответственности, но… Да, всегда найдётся одно-другое «но». Разве хоть кто-то из этих людей догадывался о той борьбе, что шла незаметно? Много лет спустя они скажут, что не могли и подумать, а если бы знали, то… Но история не терпит сослагательного наклонения. Сейчас есть только сейчас.

   Сейчас есть Алиса, которая заглянула в небольшую пекарню для того, чтобы схватить прогулочный сэндвич. И сейчас будет сэндвич. Но что будет это значить спустя много лет?

   Ничего, ведь некоторые вещи живы лишь в настоящем времени.

   И сэндвич пропадёт с такой же скоростью, с которой останутся позади Трафальгарская площадь и Темза, ведь его цель не в том, чтобы оставаться в этом мире надолго. Алиса тоже не собиралась оставаться — она плыла вперёд к своей неизвестной частично цели.

   Она ощущала, исследовала и пыталась понять — где-то тут пылает огонь, что раскроет ответы. Свет, что озарит её посреди тьмы. Но не в Тёмном же Квартале он будет, этот огонь, этот свет? Ничего хорошего не ждёт её там, особенно сейчас, когда Люциус борется с Даркшейдом в открытую, а полем сражения являются тёмные улочки Квартала. Нет, путь лежал дальше. Глубже.

   Эти кирпичные здания, уносящие каждого смотрящего на них в былые эпохи, являлись не только хорошим напоминанием о том, в какой именно временной период иные решили вторгнуться в жизнь землян, но и не менее хорошим показателем того, что время никогда не останавливается. Вот он — Чёрный Квартал. Попасть в него было не слишком трудно, но, быть может, дело в тех видениях, что посещали Алису, или в голосах Судьбы и прочих, быть может это они делали всё проще. Или труднее? Смотря с какой стороны посмотреть.

   Это кирпичные здания, с укором смотрящие вниз, что напоминают о прошлом. Но не только им живёт Чёрный Квартал.

   Созданный словно в отместку, будто пародия, ставшая чёрным отражением сути Эльвентиуса Даркшейда, он рос и процветал. Жизнь тут бурлила. Никаких ограничений — не тут идёт борьба. Да и будет ли она здесь? Те порядки, что Даркшейд решил ввести, многих не устраивали. Те порядки, что обещал привнести Грэбэлл, были куда привлекательнее. Тем более, у Люциуса отчего-то начала появляться репутация человека, с которым всегда можно договориться.

- Вот что бывает, когда заигрываешься в великого и ужасного единого правителя, - смеялся прохожий в разговоре с, наверное, другом. Он был слегка похож на бочку, и голос у него был соответствующий.

- Да-да, всегда придёт кто-нибудь умнее и ловче тебя. Он предложит запретный плод, и ты потеряешь всё-ха! Пора нашему старику отведать собственного яду! - отвечал товарищ, тонкий и высокий. - Интересно-интересно, что Арвианский скажет.

- Он разве не продал себя Империуму?

- Поговаривают, что передумал, и перепродал себя Гр-эээ-бэллу!

- Сплетни, сплетни! Толку с них? Магдайл всё никак не вернётся, а нам обещали…

   Подслушивать чужие разговоры это нехорошо и не всегда обязательно, но иногда случается так, что они проникают в голову и не выветриваются ровно до тех пор, пока тема разговора не станет понятна до мелочей.

- Магда-айл, это тот самый лорд, который…

- Да-да! Его пособников ловят в Лондоне, так говорят…

- Кто? Грэбэлл?

- А кто-ж его знает…

   Голоса отдалялись, Алиса становилась на шаг ближе к цели. И несмотря на то, что на их место приходили другие, цель неумолимо приближалась.

   Чёрный Квартал энергетически находился на уровень ниже Тёмного Квартала, его измерение было глубже и темнее. Оно было прочнее, но при этом обладало удивительным свойством — в нескольких местах оно было встроено в другое измерение. Ещё более глубокое.

   Алиса пересекла очередную улочку, заполненную толпами иных и десятком-другим торговых лавок, чтобы оказаться рядом со стеной, являвшейся границей между Чёрным Кварталом и всем тем, что им не являлось. Когда-то за ней находилось древнее озеро, внутри которого «жило зло», но чем она являлась сейчас было трудно сказать.

   Серые кирпичи, выложенные ровными линиями, сначала выглядели плотными, недвижимыми, но стоило Алисе прикоснуться к ним, как они стали пропадать. Казалось, словно они становятся дальше. Убегают.

   Слабое движение воздуха, словно ветерок пробежался в Алисиных волосах. Вдали, приближаясь к ней стремительно, прогремели слова:

- Следуй на Энтан и освободи меня.

   Стардаст обернулась на голос, но не увидела никого рядом с собой.

   Перемещение произошло быстро.

   ...Луэ’эл пыталась сконцентрироваться, но давалось ей это с трудом. Голос Анулу монотонно выдавал факт за фактом, периодически прерываясь на комментарии собеседников.

- ...и ты решил служить Империуму?

- Нет, я не дурак.

   Мать смотрела на сына с сомнением.

- Я лишь вылечил несколько его ран, а он оказался достаточно благодарен, чтобы рассказать мне о Северном Зелентиссе. И я не служу ему. И тем, кто обитает на Зелентиссе, тоже не служу. Я лишь собираю информацию. Мне не нужны помощники для того, чтобы пройти сквозь незримое, ведь однажды я уже побывал там.

Глава XXXXIX
“Знамения”

   Незримый Квартал чувствовался иначе, нежели Тёмный и Чёрный. Словно, Тёмный Квартал и даже его кривое отражение в виде Чёрного Квартала были созданы смертными иными ради блага таких же смертных, как и они. Речь шла не о конкретных примерах «блага», ведь те же иные, что построили кварталы, продолжали убивать и преследовать других таких же иных за хвосты или рога. Нет, речь шла не о гуманизме и взаимопонимании. Что-то на самом базовом уровне здесь было совсем другим. Воздух? Молекулы воздуха, молекулы кирпичей, из которых построены монструозные здания. Невероятная готика, перетекающая в привычный викторианский стиль. Всё вокруг вибрирует в унисон жужжащему напряжению.

   Для кого построен этот мир?

   Кто правит им? Кто кому подчиняется?

   Алиса следовала своему выдуманному маршруту, проходя путь, нарисованный тоненьким пунктиром по каменной дороге неизведанного, когда, вдруг, среди достаточно хорошо запланированной прогулки возникло препятствие.

   Чемодан с именной биркой.

   Алиса наклонилась над загадочным предметом, понимая, что если дотронется до него, то, возможно, пути назад для неё уже не будет. Но и разворачиваться и идти назад или бросать чемодан просто так на дороге, не уделяя ему должного влияния, было неправильно.

- Когда судьба даёт тебе знаки, - пробормотал голос за спиной. - Стоит хорошенько подумать над их трактовкой.

   ...Алиса очнулась собой и не собой одновременно. Впервые за всё время воспоминания началось не с прохода в другое время сквозь золотистые нити, связывающие мироздание воедино. Чемодан. В этот раз дверью послужила настоящая вещь. Это одновременно раздвигало горизонты и настораживало. Алиса словно находилась одновременно в независимом прошлом и в чьей-то памяти одновременно. Это было непохоже ни на первое, ни на второе.

   Но и на обычное видение это было непохоже.

   Словно всё смешалось воедино, создавая из прошлого и настоящего цельную историю, частью которой уже являлась и является, и определённо будет являться Алиса.

   Не наблюдатель.

   Не живущий внутри события фантом.

   Живая, цельная фигура.

   Она.

- Катерина, - грозный женский голос развеял туман сознания, скрывавший детали окружения.

   Высокие своды, уходящие прямиком в небо — нервюрные, звёздчатые или веерные? Ажурные панели и узоры — глухие, сотканные из камня, и переходные, вплетающие в свои узоры лучики из чистейшего стекла. Кажется, это храм? Или здание похожее на него. Глубокая готика, переплетённая с древними технологиями иных — и вот нечто новое, куда более полноценное и тёмное родилось из смешения двух культур.

- Катерин! Где вас носит?

   Голоса в голове умолкли, любые подсказки, любые советы, всё угасло, оставив Алису во тьме.

- Я здесь! - голос её звучал неизменным. Значит, она это всё-таки она. - Я иду!

- В клинике много тёмных коридоров, не блуждайте без присмотра. Вы можете попасться под руку кормящимся, наши гости бывают слегка бесцеремонны. Не хотелось бы лишиться вас так скоро. Прошу, следуйте за мной.

   Она была одета в светлый наряд, который можно было бы отнести к земной романской эпохе или чему-то среднему между ней и готикой. Очень скованная, скромная и медленная. Каждое движение её тела было выверено, каждое слово неслучайно. Лицо её закрывала повязка, на которую наезжало подобие медицинского чепчика. Ей было немного лет, но она выглядела достаточно солидно. Безымянная спутница вела Алису вглубь лабиринта витражей и каменных статуй, в самое сердце так называемой клиники.

   Немые стены, выкованные из ажурных рисунков, напоминавших сплетение цветков и их лепестков, а так же листья, дрожали и вибрировали. Величие этого места было однозначным. Но что скрывалось за ним?

   Где-то в отдалении слышалось пение хора. Кажется, оно раздавалось откуда-то сверху, с верхних этажей этого готического полу-храма. Хотя, вероятно, стены сами пели голосами прошлого или даже тёмного настоящего.

Немой квартал бездонных душ,
Так невоспитанно могущ.
Кормилец чьих-то блеклых нужд,
Он извивается как уж.

В стенах томятся угнетённых
Слуги и светлых, слуги тёмных,
Разносится их крик и стон -
Их госпожи кровавый трон.

   Пение сбивалось, начиная напоминать тихое мычание или жужжание вперемешку со слезами.

   Алиса шла, и будто одновременно несла в себе великие знания прошлого и настоящего, которые вместе строят будущее.

   Пред ней стояла дорога, иллюзорные знамения развевались над её головой, впереди был огромный путь, в конце которого наконец-то замаячила истинная цель и награда — освобождение. Ах, если бы это только было правдой!

И Госпожа им всем велит -
Построить чудный аппетит,
Но проклинает людоедство
Король, чьё спрятано наследство.

   Молчаливая спутница остановилась. Мир замер, но всего лишь на секунду. В огромном тёмном зале, увешенном свечами, с грохотом и скрипом отворилась огромная дверь.

   И Госпожа явила себя, мгновенно показав своё величие и строгость.

Глава XXXXX
“Клиника Госпожи Уфлер”

- Как долго мы ждали вас, - сухой женский голос поприветствовал гостью, звуча при этом крайне неприветливо. - Ещё одна звезда на нашем небосклоне… Надеюсь, вы знаете, какие знатные девицы входят из нашего благородного заведения…

- Конечно, Госпожа, - Алиса говорила не своими словами и словно не своей головой. Быть кем-то другим ей даже начинало нравиться — чувствовалась свобода от постоянно гнетущего чувства. Интересно, можно ли от него освободиться и в реальной жизни? - Это такая честь для меня…

- Хорошо говорите, неплохо сложены… - Уфлер была женщиной высокого роста, широкоплечей, похожей на большую шахматную фигуру или даже резные песочные часы. Платье её было пышным, как многоярусное здание смотрело на всех свысока. Голова была узкой, с острыми скулами и холодными, сжатыми губами. Нос был длинным, но достаточно тонким, чтобы казаться элегантным. Большие угрюмые глаза сопровождались массивными грубыми бровями, вечно хмурыми и недовольными. Причёска — удивительный пучок, из которого выглядывают ниточки чёлки, они прячутся за ушами. Вряд ли её можно было назвать писанной красавицей, но лицо её выглядело уверенно и крайне важно, отчего казалось, что было в ней нечто примечательное. - Я думаю…

   Голос её гремел, будто гром. Да, такая женщина может иметь и кровавый трон, и тысячу другую подчинённых слуг. Из-за её громадного силуэта выглянул силуэт чуть менее заметный, щуплый, мужской.

- Уфлейн, - обратилась к нему Госпожа. - Проведи девицу к новеньким кормилицам и объясни ей…

- Да, Г-госпожа…

   Рыжеватый, скромный и какой-то скомканный, Уфлейн не представлял из себя ничего особенного. Бледноват, нездорово нервен, абсолютно погружён в работу и в себя.

- Милейшая… Как вас з-зовут?

   Он обращался к Алисе, вернее Катерине, роль которой она играла.

- Катерин Окладт. Вы можете так же называть меня Катерина, - Алиса туго соображала. Ей не было понятно, как надо отвечать: скромно, нагло или…

- Катерин, прекрасное имя, но длинное… - Госпожа, имя которой Алиса помнила откуда-то точно не из уст присутствующих, недовольно завертела головой. - Кэйт? Нет. Слишком пусто, пустой звук… Вам нужно будет придумать себе новое имя, чтобы, если вдруг, вы могли бы сказать нашим кормящимся…

- Д-да, чтобы у наших высоких гостей не возникло бы сложностей с п-произношением…

- Какое имя вы избрали бы себе?

- Сара.

- Сара?

   Наверное, Госпожа Уфлер хотела спросить у девицы причину, по которой было выбрано именно это имя, но сдержалась. Алиса сама не знала причину. Что-то начинало медленно вертеться у неё в голове. Предчувствие ли? Ожидание ли? Какое-то очередное открытие ждало её. Оно с безумной скоростью надвигалось.

- Да будет так. А теперь — вперёд к работе. У нас много, очень много дел!

   ...Первые часы всё время начинало казаться, будто всё становится понятным. Да, вот за тем поворотом коридора, в другом готическом зале, именно там скрывается ответ на не названный вопрос. Только вот время шло, бежали минуты, а понимание и какой-то смысл так и не удавалось обрести.

   Алиса всегда искала смысл, хотя находился он не всегда.

   А был ли от этого толк?

   Благодаря достаточно простому и выверенному существованию служителей Клиники, Алисе удалось о многом подумать. О жизни в целом, о каких-то частных её эпизодах. Особое место занимали размышления об Анулу.

   Он ведь принц, верно? Значит, если он принц, а она уже почти его супруга… Нет, глупо думать о чём-то, что заведёт тебя в тупик. Лучше не думать, если мысли начинают толкать тебя к ещё более тяжёлым, чем уже есть, переживаниям, ведь ни к чему кроме больших расстройств это не приведёт. Вот только мысли эти возвращались, сделав большой, а потом и малый круг раздумий.

   Благо, порой от мыслей всё-таки приходилось отвлекаться.

   Жизнь Клиники навевала отчаяния. В этой жизни было не так много крови, сколько много печали и сырости. К по-настоящему больным Алису сначала не допускали. Сначала её вообще ни к чему не допускали — только требовали следить за более опытными кормилицами. Всё было достаточно просто, но от этого не становилось менее унылым. В больших, громадных залах были расставлены клетки. Они не были клетками целиком — между железными прутьями иногда появлялись тканевые или деревянные вставки. Своего рода комнаты, тесные и бессмысленные. В них проживали кормящие. Хотя, проживанием это можно было назвать с натяжкой. Несчастные, отловленные на улицах или каким-то другим образом попавшие сюда, уже не выходили в мир. Их откармливали самыми жирными кормами, чтобы потом подать в качестве живого блюда кормящимся… Эти «кормящиеся» были иными или чем-то вроде них, обладателями чудовищных обличий и бездонных желудков. Они болели, их лечили, а лечение включало в себя кормление самыми разными видами блюд…

   Жестокое безумие, которое отчего-то очень быстро Алисе наскучило. Она уже знала немного о пристрастиях иных, блюда Альгуномонского порядка ей были знакомы. Отвращения, страха она почти не испытывала. Или испытывала, но уже не могла почувствовать. Ею завладела невыносимая печаль.

   Не сочувствие, а печаль. Уже не жалость, а жуткое чувство опустошения.

   Затем, когда это случилось с ней, когда она перестала хоть как-то вглядываться в то видение, в котором находилась, ей дали наконец-то настоящую работу.

- Сара, смотри сюда, - одна из тех, за кем Алиса постоянно ходила, была любимицей Госпожи. Её должны были перевести в кормилицы гостей, чтобы, потом, выйдя за стены этого богоугодного заведения, она смогла стать завидной невестой. Ничего завидного в её судьбе Алиса не видела. - Смотри и слушай, как правильно это делается…

   Огромные тазы, похожие чем-то на лукошки, наполненные непонятно чем, не имели запаха, не имели формы и цвета — их содержимое и происхождение этого содержимого вызывало вопросы. Впрочем...

- Помни, Сара, твой кормящий должен очень хорошо питаться. Иначе…

- Да-да, конечно, я понимаю…

- Ты такая послушная, что аж удивление берёт… Откуда ты такая к нам пришла, а?

   Если те, кто составляет блюда для гостей — это живые существа меньшего порядка, то, должно быть, их кормят ещё более маленькие…

- Я надеюсь на тебя, - Питер Уфлейн, рыжие кудри которого порой наблюдаемые Алисой нервно вздрагивали, делал вид, что испытывает к ней какие-то чувства.

   Однако, все, кто окружали её в этом загадочном и по-настоящему мрачном месте, лишь играли. Каждый хотел овладеть преимуществом пред другим, каждый норовил сыграть в какую-то игру… Алиса всё это видела, чувствовала, но не понимала. Перед глазами её картинки сливались в единое тёмное панно.

   Тот, кого ей выдали в качестве первого кормящего, был худ, угрюм и отчего-то хорошо одет. Манеры его напоминали манеры светского поэта, а лицо походило на лица круга Даркшейда, не меньше. Каким образом он оказался в плену? Наверное, примерно так же, как нэрлоки кладут свою голову на плаху — просто неудачный день приводит их случайно и безумно сюда. Такова жизнь.

- Вы бледнеете, миледи, а не должны. Отчего вы так ранимы? - голос его слабел день ото дня. Час от часа?

   Сколько времени уже прошло?

   Алисе было нелегко.

   Её подопечный сначала просто не толстел, а потом и вовсе решил умереть с голоду.

- Жизнь не имеет смысла для меня теперь… Навеки я лишь пойманная в ловушку зверушка… Чьё-то развлечение…

- Не говорите так.

- Вы соврали, когда назвались Сарой. Я знаю, ваше имя Катерина. Зачем вы соврали?

- Вы задаёте так много вопросов для человека… Для иного, что близок к своему концу.

- Я просто хочу развеселить себя напоследок. Умирать голодной смертью так… Печально.

- Вы можете просто поесть.

- И стать чьим-то ужином? О, нет… Я не умру так. Я умру иначе. Муки мои войдут в анналы истории…

- Я хотела бы помочь вам, но вряд ли смогу.

- С вашей жалостью к несчастным? Ах, да вам нечего делать здесь. Как вы вообще здесь оказались, страдалица, а?

- А вы?

- Я? О… Какая грубость… Не быть вам господской служанкой…

- Я не служанка и не стремлюсь ею стать

- Конечно… Но кто же вы? Вы не похожи на других. Так кто же, Катерина? Или это имя вам тоже не принадлежит?

   Он бунтовал, Алиса уставала от этого бунта.

   Она уже видела столько бунтов и смертей, что просто не хотела переживать всё заново. Отчаяние, затем ложная надежда, потом провал и кончина, траур и содрогания…

   Уфлейн порой высказывался об этом поэте.

- Вы плохо с ним обходитесь. Привязали бы его и...

- Разве это не жестоко?

- Вы против жестокости, Ка-Катерин? Мда… Лучше, думаете, пусть его смерть будет от голода, нежели в зубах гостей… Глупое решение.

- Вовсе нет. Я стараюсь, просто он...

- Не толстеет. Мы заметили. Он говорлив…

- Он достаточно смышлён…

- Если бы он был в тумане бездумья, он бы молчал, верно? Значит, вы просто не справляетесь со своею работой. Г-госпожа будет в ярости, обещаю вам.

- Но он мог бы послужить нам иную…

- Службу? Какую?

- Он мог бы пойти вам на службу.

- Не глупите…

- Вы же сами говорили, что вам не помешал бы помощник.

- Я жаловался вам не затем, чтобы вы… И как вы себе это представляете? «Молодая дама спасает несчастного кормящего, вопреки всему и вся»? Ха!

   Тем не менее, благодаря Алисиным стараниям, неизвестного почти поэта удалось лишить участи медленной и голодной смерти — каким-то чудесным образом он оказался на службе у Уфлейна, Питера Уфлейна, который раскритиковал эту затею почти сразу же. Но, получив помощь, был рад. Правда, благодарности от него Алиса не услышала. Ни от него, ни от спасённого ей поэта. Отчего-то все к ней относились плохо и грубо, словно в ней было что-то не так. Даже те, кто был обязан ей жизнью.

   Вновь наступал час размышлений. Анулу, Агентство, Даркшейд и его затеи, прошлое и будущее, полное одиночество… Отсутствие мечт и мечтаний. О чём могла мечтать Алиса? О чём желать? Она вряд ли могла понять. Ей хотелось… Да, ей хотелось бы, чтобы все проблемы, окружающие её, сами собой разрешились. Вот это был удел её мечтаний. Она не могла думать, как прочие кормилицы. Эти дамы были молоды, как и она, быть может чуть моложе или порой чуть старше. Они знали, что после этого дикого и безумного мира бессмысленной жестокости их ждёт большой свет. Они верили, что смогут заполучить богатство и статус. Они знали, что смогут. Таков был итог — плата за службу. Некоторые клиенты, гости и прочие, кто пользовались услугами Госпожи Уфлер, сами предлагали девицам руку и сердце. Выгодные союзы заключались тут и там, там и тут…

   А Алиса, она же Катерин Окладт, не понимала отчего всеми правит равнодушие и жестокость.

   ...Наконец история, которая начинала повторять саму себя, начала двигаться к своему разрешению. Любимица Госпожи подошла к Алисе и заявила, что её ждёт особый гость, поэтому Алисе придётся заняться её работой. Алиса мало работала, а больше склонялась туда-сюда, имитируя процесс работы, но это не было особо заметно. Дополнять её работу, заполнять пустое место своими делами, было уже скорее грубостью, нежели подарком.

- Это крайне важный гость, он мой, понятно?

- Да.

- Отчего же тебе не завидно?

- А должно быть?

- Конечно!

   Алиса медленно качала головой в такт своих шагов.

   Ей всегда казалось, что наглая уверенность не доводит до добра.

- Это крайне важный гость, он мой, понятно? Отчего же тебе не завидно?

   Зависть, в самом простом и плохом понимании, тоже ничего хорошего не приносит — лишь разочарование и неудовлетворенность.

   Шаги стали звучать более глубоко. Сменился пол. Стал более… Красивым, чистым и полированным даже. Более громкими становились шаги.

   Алиса думала, как объяснит всем, включая Госпожу, как так вышло, что она пришла к званному гостю вместо той, кому ему обещали.

   Впрочем…

   Как только это выяснилось, ещё до того, как она вошла к нему, Госпожа, мирно стоящая подле закрытой плотными шторами обители, ухмыляясь сказала: «Нет гнуснее смерти той, кто хочет занять чужое место… Таким выскочкам нет места среди высших...» Алиса позволила себе с ней не согласиться. Если это был последний раз, когда она видит её, значит она имела право позволить себе наглость. Ответственности за эту наглость она бы не имела в любом из случаев — убьют ли её, поглотив вместо откормленного ужина, вырвут ли обратно в реальность, оставив в недоумении… В любом из всех возможных вариантов она не встретила бы Госпожу, не испытала на себе её гнев…

   Впрочем, никогда не стоит спешить с выводами.

   Комната была белая, словно стены в злосчастных лабораториях The Silence. Большой контраст с тёмной готикой — белое просторное ничего.

   Посреди комнаты стояло уже опустошённое блюдо. Что или кто было на нём до было неизвестно, да и вряд ли Алиса хотела бы знать. Над блюдом склонилась тёмная масса. Бесформенный кто-то. Тёмный, похожий на слизкое нечто, подобное желе. Или?

- Как смешно, - из центра неизвестной субстанции раздался голос. Чёткий и скрипучий. - Я вижу, что Госпожа решила пошутить над собой.

- Над собой? Не над вами? - Алиса сделала аккуратный шаг, чувствуя как плотно закрылись позади неё шторы. Волшебные печати — везде, в каждом миллиметре…

- Я не тот, над кем стоит смеяться.

- Я не сомневаюсь в этом.

- Хм…

   Масса двинулась чуть вперёд. Из тёмного неразборчивого на свет явилось подобие лица — замершее и молчаливое, холодное, похожее на статую маскообразное лицо.

- Я хочу знать ваше имя, - произнёс гость.
- Сара, - ответила Алиса, вежливо поклонившись.

- Сара? Я — Нодэак.

- Нодэак?

- Именно. Теперь, когда мы знакомы… Скажите мне, Сара, вы что-нибудь слышали о проклятых землях?

- Проклятых землях?

- Судьба распоряжается, а я делаю так, чтобы распоряжения были исполнены верно. Когда мир погибает, то становится проклятыми землями… Я прибыл в Клинику после того, как вкусил яд иных божеств и богов, уважения к которым не имею… Они проклинали прошлые земли, я лишь очищал следы…

- Вы были ранены ими?

- Не совсем. Пожиратель миров поедает мир, а то, что остаётся после него убирает Чистельщик. Работа тяжёлая и неблагодарная.

- И вас отравил тот мир, что погиб?

- Именно так. Имя ему было… А-адк… Акадон ли он был? Сложно вспомнить, ведь следы его последних часов я оставил позади… Как я был расстроен и неаккуратен… Хм…

   Тёмная субстанция замерла, хотя до этого была полна движения.

- Чувствую в тебе сочувствие. Откуда?

- М?

- Не похоже на ложь. Это странно.

- Я не совсем понимаю…

- Я тоже. Как странно… Откуда человеческая душа взялась тут, в этом убежище смерти и боли? Хм…

   Нодэак вновь зашевелился, но чуть менее активно.

- Когда ты выйдешь отсюда, не бойся о своей дальнейшей судьбе… Я уверяю тебя, всё будет достаточно благополучно.

   Алиса кивнула. До этого она не встречалась с кем-то бесформенным настолько, что этого кого-то вряд ли можно было назвать живым. Ей было слегка тревожно, но она уверенно убеждала себя в том, что рано или поздно это видение кончится. Всё кончается — плохое, хорошее, страшное и даже ужасное. Всё это оставляет свои шрамы, но рано или поздно…

   Когда Алиса вышла от гостя, забрав с собой пустое блюдо, Уфлер громко ахнула. Она не ожидала увидеть её живой. Впрочем, сюрпризы для Госпожи только начинались.

   После того, как произошла непонятная ошибка, Алису выгнали прочь от кормилиц и направили к сёстрам.

   Сёстры были кормилицами церкви, что правила Незримым Кварталом. Своё понимание веры, гнилостное и неясное, оправдывающее любой грех, требовало служителей церкви. Служителей, что исполняли бы любое таинство во благо всеобщего мрачного безумия. Сёстры помогали раненным, пели молитвы и всячески отличались от тех кормилиц, что занимались кормящими и кормящимися.

   Долго побыть среди светлых медицинских залов Алисе не удалось. Обеспокоенный, её поймал Питер Уфлейн.

- Это срочно. По поводу гостя, что…

   Он говорил обрывисто, тяжело и быстро дышал. Кажется, в качестве наказания его самого ненадолго отправили поиграть роль кормящего.

- Ты должна явиться к Госпоже. Прямо сейчас.

- Она сама изгнала меня сюда, разве не так?

- Да, но это не важно сейчас.

- Что случилось? Что-то ведь произошло, иначе…

- Он убил. Он разорвал её. Он…

   Голос его сбивался.

- Ты должна быть вместо неё. Он не принял её, он потребовал тебя.

- Чем я смогу помочь, я ведь ничего не умею?

- Он хотел поговорить с тобой. Именно с тобой.

- Как странно…

- Он был бы рад поговорить… Но только с тобой.

   «Анулу всегда рад поговорить.» - подумала Алиса, углубляясь в тьму Клиники.

   ...Нодэак оказался крайне разговорчив. Он ничего не делал, просто смирно сидел, слегка покачиваясь или двигаясь внутри себя. Алиса достаточно скоро узнала, что у него есть руки, поэтому, несмотря на всё видимое в нём движение, чаще всего был смирен. Постепенно он становился менее бесформенным, обретая отдалённо напоминающие что-то человеческое черты. Голос его становился бодрее, сам он дольше предавался разговорам.

   Это были простые разговоры о свете и тьме, о морали и аморальности. Простые, но сложные разговоры. О жизни и её смысле. О бессмысленности. О печали и боли. О счастье и его неуловимости. Обо всём, что тревожило душу существа, именовавшего себя Нодэак.

   Его манера разговаривать обо всём без конца, его размышления и задумчивость в какой-то момент стали слишком сильно напоминать Алисе об Анулу. Благо, она научила отвлекаться от своих истинных мыслей, впадая в бессмысленную череду глупых предложений.

   Я сижу. Тихо. Но голос говорит громко. Голос.

   Разве можно существовать так? В таком пространстве? Пустыми, глупыми словами изъясняя самому себе жизнь, лишившись истинных своих тревог и интересов? Нодэак тоже не понимал.

- Скоро я буду вылечен, - сказал он однажды. Алисе казалось, что их разговоры длятся вечно, но внезапно, с безумной скоростью они оборвались. - И я покину тебя. Но я не хотел бы этого. Ты уже отказалась отправиться со мной… Но я хочу попросить совета. Если ты не хочешь быть со мной, то позволь хотя бы своему совету отправиться в вечное странствование в моей компании.

- Совет? Что именно вас беспокоит?

- Бессмысленность бытия.

- Разве может простой совет подарить вам смысл?

- Я — Нодэак, вечный странник. Вечный хранитель знаний. Никто и ничто одновременно. Я потерял смысл. Раньше он был…

- Смысл?

- Да, смысл… Сара — это ведь не твоё имя, верно?

- Да, это так.

- И имя Катерин тоже.

- Вы не первый столь догадливый.

- Неужели? Хм… Так в чём же смысл скрывать своё имя? Я не скрывал своего от тебя.

- Меня зовут Алиса, но это ни о чём вам не скажет.

- Алисар… Хм.

- Если бы в сокрытии имени был смысл, я не назвала бы его. Это было бессмысленно. Просто так получилось, только и всего.

- Только и всего… Хм.

- Я не знаю, какой смысл нужен вам, поэтому вряд ли смогу дать полезны совет.

- Я столько всего попробовал делать, но ничто не дало результата.

- Неужели?

- Именно так… Откуда в тебе сомнения во мне?

- Это не сомнения.

- А что же?

- Усталость.

- Я утомил тебя, Алисар?

- Нет. Не знаю. Я устала от того, что вижу.

- И что же ты видишь?

- Жестокость, у которой нет смысла. Смерть, которая не несёт за собой ничего, кроме надобности. Кому-то нужно, чтобы другой умер — только и всего. Никакого сочувствия…

- Сочувствия? Ты испытала жалость ко мне, я знаю. Отчего же ты ждёшь это от других?

   Алиса встала, чтобы самовольно уйти. Резкое чувство в груди, чувство невыносимое, как печаль, но сильнее, охватило её.

- Вы когда-нибудь пытались спасти чужую жизнь ценой своей? - спросила Стардаст, глядя в недвижимое каменное лицо.

- Нет.

- Тогда вот вам мой совет — попробуйте.

- И в чём же смысл?

- В том, чтобы не допустить бессмысленную гибель.

- Хм… Хм! Это хороший совет, я приму его, но…

   Алиса не стала дослушивать.

   Состояние, в котором она пробыла ощущая себя другой, таяло.

- Куда же ты уходишь, Алисар? Отчего бросаешь меня? Откуда взялась эта строгость?

   Она молчала.

   Свет разрушал границы, уничтожал историю, только что рассказанную до конца.

   Что могла она ещё сказать тому, чьё сердце не бьётся? Как могла объяснить бесчувственному, потерявшему свой неживой смысл существу хоть что-то?

   Она уходила, и в этом было куда больше объяснения.

   «Обратите внимание на кого-то ещё, кроме себя, Чистельщик Нодэак. Быть может ваш смысл затерялся в вас не просто так...» - пронеслось мимо ушей. Её ли это был голос или чужой? Алиса не знала. Перед тем, как покинуть это видение или воспоминание, это что-то, что захватило её и отравило, она увидела, впрочем, лишь слегка заметила, как фигура Нодэака склоняется над чьим-то безжизненным телом.

   Разрушив себя, подарив жизнь другому, он исчез.

   Алиса обнаружила себя посреди неизвестного ей города, и смысл произошедшего с ней был ей всё так же не ясен. Но, в отличии от Нодэака, ей не у кого было спросить. Она стояла у входа в Незримый Квартал, но где-то далеко-далеко от места, откуда она вошла в него. Здесь было светло, где-то даже пели птицы…

   Отчего ей пришлось так жестоко охладеть в один миг? Быть может, от безразличия того, кто душил её своими разговорами?

   Анулу никогда так не делал.

   А где, впрочем, он? Точно не где-то рядом.

   Нужно разобраться и двигаться дальше.

   Двигаться, пока движение вновь что-то не прервёт.

   Алиса же должна была отдыхать, отчего же ей никогда это не удавалось?

Часть 7
«Ощущения надвигающегося конца»

Глава XXXXXI
“Легенда о рыцаре”

   Город носил имя Намелон, это выяснилось из разговоров прохожих. Оттуда же в голову Алисы влетело видение прошлого. Оно звучало песней. Отчего-то в последнее время их становилось так много. Они врывались, оставляя после себя тяжёлое и сложное ощущение…

Намелонский рыцарь, спаситель города,
О тебе сложили мы легенды да витражи,
Но исчез ты давно, исчез совсем молод был,
О судьбе своей нам расскажи!

Разве не был ты предан, не был оболган?
О тебе мы слагали молитвы…
Град когда-то врагом был разорван,
Не стихали смертельные битвы…

Ты один возжёг пламя, один встал пред ним,
Пред врагом своё сердце открыл!
Ты прогнал всё то зло, что считали чужим,
И огнём град чумной опалил…

Но пожар не стихал, да Король то прознал -
И герой превратился в злодея.
Хоть врага да мечом удалым он пронзал,
Защитить себя не сумел он…

   Что же это был за оболганный рыцарь? Кто его оболгал? За что обвинили его в пожаре, если он спас всех?

   Слишком много бессмысленных вопросов.

   Алиса всё равно это узнает, даже если не хочет.

   Всё чаще она стала задаваться вопросами чуть более осмысленными — в чём причина её страданий по поводу и без. Неужели ей никогда не вырваться из замкнутого круга? Кто и за что поместил ей в него?

   Возле старой церкви стояли монахи, а рядом с ними копошилась пятёрка детей. Они тоже пели.

Намелон, о Намелон,
К небу возвёл свои ты дома,
Намелон, герой Намелон...
Куда приведёт тебя судьба?

   Город выглядел абсолютно обычным. Если бы он был расположен на Земле, а не здесь, то был бы признан средневековым. Улочки, одни чуть пошире, другие чуть уже, преследующие одну и ту же цель — запутать, заставить странница заплутать… Однообразие и стабильность в лучшем их понимании.

   Алиса шла, не смотря себе под ноги, разглядывая старые здания. Ещё один храм предстал перед ней — часть камней, из которых были выложены его стены, казалась куда старше и темнее других. Словно обожжённые, исковерканные тем самым злодейским пожаром, уничтожившим судьбу доброго рыцаря, камни требовали от Алисиного взгляда изучения.

   Алиса изучала их, замедляя шаг.

   Вот только остановку её не ожидала случайная прохожая, нёсшаяся куда-то по своим обычным делам.

- Ох! Госпожа, простите мою грубость… - она была одета просто, отчего, наверное, разговаривала так покорно.

- Позвольте, никакая я не… Госпожа… - Алиса помогла ей подняться. - Вы не ушиблись?

- Нет-нет, благодарю вас за вашу доброту, миледи. Я должна была внимательнее смотреть по сторонам, а я…

- Вы куда-то спешите?

- Да. Я… Знаете, я в отчаянии.

- Что случилось?

   Сердце Алисы вновь погрузилось в переживания. Правда, в этот раз они не были для неё обузой. Отчего-то Клиника и Нодэак такой обузой были, а эта молодая женщина совсем нет.

- Понимаете, Лендэарские обычаи не позволят мне… АХ! Если бы я только могла открыться вам…

- Я не желаю вам зла, если бы я смогла помочь вам…

- Ах!

   Девушка огляделась.

- Если вы правда… Хотите помочь… О, миледи! Я буду обязана вам по гроб жизни! Но… Давайте говорить не здесь.

- Не здесь?

- Где-то, где нас не услышат злые языки.

- Конечно…

   Очередное путешествие началось, не дав закончиться другому. Алиса начинала привыкать к новому ритму жизни. Всё ускорялось. То замедлялось, то вырывалось вперёд, но явно движимо было к намеченной точке. Конкретная цель. Удивительно! Что же это такое? Пока увидеть не удаётся, не разобрать судьбоносный шифр… Остаётся только молча повиноваться судьбе.

   Неизвестная вела Алису узкими переулочками куда-то к самым бедным и старым домам. Она явно была из обычных, простых жителей Намелона. Возможно, самых несчастных и обездоленных.

- Если бы на вашем месте был кто-то другой, миледи, - наконец нарушила молчание неизвестная. - Я была бы уже мертва, я точно знаю это. Потому что… В высших над нами нет добра.

- Нет добра?

- Нет сочувствия и нет чувства чести. А… А в вас есть. И вы делитесь им с другими.

- Возможно, вы правы…

- Уверена, я не первая, кому вы помогли сегодня. Я чувствую… О, миледи, я так и не представилась вам… Я ношу имя Бердан, хотя раньше была известна под совсем другим именем...

   Место, в которое Бердан привела Алису, было самым простым двориком, расположившимся между четырьмя бедными домиками. Каждое из четырёх двухэтажных домиков было связано с другим протянутыми из окон нитями, завешанными тряпками и одеждой.

- Я живу здесь, у госпожи… В каморке под лестницей. Но скоро я выйду замуж за кузнеца… Ах, если вы бы знали, как я несчастна, вы бы не смотрели на меня такими глазами! - женщина закрыла лицо руками.

- Вы не хотите выходить замуж? - Алиса дотронулась до плеч Бердан, заметив, что наряд её успел измениться во время визита в Незримый Квартал. - Дело в этом?

- О, нет! Я люблю его, я люблю Октависа!

- В чём же тогда ваша беда?

- Раньше я была дочерью рода Матеош.

- Матеош?

- Вы явно прибыли издалека, миледи, раз не знаете имени моей проклятой семьи…

- Проклятой?

- Как вы добры… Выслушиваете меня… Переживаете… Откуда в вас столько добра?

- Я не знаю.

- Это такой честный ответ.

- Вы — Бердан Матеош?

- Никак нет… Стоило мне быть чуть вежливей и узнать имя моей спасительницы…

- Но я ведь даже не успела ещё вам помочь…

- Вы слушаете — а это уже неописуемая помощь.

- О… Я… К… Катерин Окладт.

- Катерин! Раньше я была дочерью семьи Матеош, великолепной наследницей рода… Все знали меня как красавицу Анализу…

- Что же произошло?

- Всё дело в том, что правила гласят…

   И Анализа, она же Бердан, поведала Алисе свою чудовищную историю.

   Она родилась у Лорда Верлонлада и Леди Берианны — была первым и единственным, долгожданным ребёнком. Её ждала судьба наследницы рода — родители её были немолоды, детей других не имели, а даже если бы чудом обрели ещё одну дочь…

- Это бы не повлияло на меня, на мой статус… Нет-нет, никак нет… Наследником считается лишь мальчик, сын, или старшая дочь, если сыновей в роду не имеется…

   Всё пошло не так, когда на свет появился Фаернод.

- Я сразу поняла, что нахожусь в опасности. Я потребовала от родителей, чтобы они не объявляли о рождении сына до того момента, как я выйду замуж. Тогда титул остался бы при мне, а брат в любом случае обрёл бы его… Оба мы были бы счастливы, но…

   У Анализы было множество поклонников, но лишь один был удостоен её внимания — Айр Эрентуш. Он был красив, романтичен, вспыльчив и очарователен. Бедный Лорд, каким его знали, смог бы заслужить уважение общества после свадьбы на титулованной невесте. Тогда оба они, попав в высшее общество, смогли бы обрести необходимый для жизни вес.

- За день до моей свадьбы, моя мать пред гостями объявила о десятилетнем сыне. Я стояла на лестнице, спускающейся со второго этажа в малую гостиную, ведущую одновременно к парадному входу, что был справа, и в сад… Я была в ужасе! Мой милый супруг не вынес этого.

- Он бросил вас?

- Нет-нет, не подумайте… Он был верен мне до последнего…

   На Айре висел непосильный долг — лишь став чуть более титулованным, он мог бы отдать его. Узнав, что невеста его потеряла титул, он побоялся стать ей обузой.

- Он убил себя.

- Какой ужас!

- Да… Покончил с собой… И со мной тоже, в некотором смысле. Я постриглась в монахини… Я и до сих пор служу в церкви, но чуть иначе. Я помогаю держать всё в чистоте… Как низко я пала!

   Где-то на дне жизни, куда упала Анализа, повстречался ей добрый человек. Октавис Манионис был кузнецом, которого все знали как когда-то тюремного пленника.

- Он самый честный и самый добрый мужчина из тех, кто встречался мне… Я люблю его, а он любит меня. Союз наш будет проклят, пусть-пусть, но мы будем счастливы… Только одно обстоятельство мешает мне.

- Какое же?

- Родители.

   Семья, отвернувшаяся от дочери, над судьбой которой они же и надругались, хотят избавить себя от дальнейшего позора.

- Они не дадут мне согласия на брак… А я не могу найти того, кто заключил бы наш брак… Рано или поздно об этом узнают — хоть я и отдалилась от церкви и могу теперь жить как мирянка, но имя моё… Мой брак с тем, кого считают отбросом общества, поругает честь родителей моих…

- Разве они не заслуживают этого? После того, что они сделали с вами…

- Ах, как вы добры ко мне, миледи Окладт… Увы… Я не могу найти того, кто мог бы…

- Они подговорили церковь? Разве такое возможно?

- Церковь — нет, но священнослужители боятся их гнева…

- Как я могу вам помочь?

- Если бы милейшая госпожа смогла бы найти священнослужителя, что мог бы…

- Я поняла вас. Я найду его. Я сделаю всё возможное…

- Я даже не знаю, чем вас отблагодарить!

- Позвольте мне сначала помочь вам, а потом уже настанет час благодарности.

   На дворе было 10 мая. Найдя себе временное жильё в одной из неплохих постоялых дворов Намелона, Алиса отправилась на поиски священника, который смог бы скрепить брак двух любящих сердец. Отчего-то эта миссия показалась ей чрезвычайно важной. Быть может, она сама была той, чьё существование висело на ниточке, и помогая другой, надеялась сама обрести помощь… Или, отчего-то, в лице Бердан она видела себя, всё ещё, но в этот раз речь шла о противостоянии против беспредела иных... На самом деле всё было проще внутри Алисы — ей наконец-то выдался шанс помочь кому-то, а не просто молча наблюдать за неизбежным концом, и она решила этим шансом воспользоваться. Тем более Бердан выглядела куда более благодарней того же поэта, оставшегося где-то в воспоминаниях проклятой Клиники...

   Целый день ушёл у неё на поиски — ничего. При словах о фамилии Матеош, каждый священник умолкал, уходил в себя и переставал вести переговоры. Даже монахини, клубившиеся подле алтарей, начинали перешёптываться. «Что же это за фамилия такая, - думала Алиса, прогуливаясь по вечернему Намелону, - на Даркшейдов отчего-то похожа, или я ошибаюсь?» Стардаст не ошибалась. Ночь с 10 на 11 число прошла для неё в глубоких сонных размышлениях о жизни. Скупой Нодэак, бесчувственная Уфлер, несчастный рыцарь и обездоленная Бердан — герои сна сменяли один другого, отыгрывая всё новые части сновидческой пьесы. Наконец, наступило утро.

   Поиски продолжились.

   Увы, число 11 оказалось несчастливым числом для Бердан. Она успокаивала Алису, которая основательно взялась за дело. Она благодарила её и просила не волноваться так сильно.

- В конце-концов… Вы уже проявили столько участия в моей судьбе… Это большее, на что я могла рассчитывать, поверьте мне!

   Ещё одна ночь минула, показав Алисе свои странные и надменные сны.

   Поиски продолжались.

   И — о чудо! - увенчались успехом.

- Бердан? Какое необычное имя, - слепой пилигрим, пришедший издалека, внимательно выслушал просьбу Алисы. - А жених точно любит её?

- Она в этом убеждена.

- В таком случае… Кхм… А то семейство Матеош имеет какое-то отношение? Отчего вы аж дважды упомянули это имя?

- Такова была просьба невесты.

- Вот как… Кхм… Я не местный человек, и путь мой лежит далеко. Думаю, даже если гнев и настигнет меня, я буду уже достаточно далеко, чтобы не стать его жертвой. Ха-ха. Кха… Сегодня ночью я ухожу из города. Когда угодно будет провести свадьбу?

- Я думаю, к вечеру мы управимся с приготовлениями.

- А место?

- Бердан говорила про старый обгорелый снаружи храм, что много лет стоял в руинах. Она служит в нём вечерами, прибирает после служб…

- Как вы участливы. Отчего ж? Я не вижу вас, но чувствую, что помимо доброго сердца вам сопутствует нелёгкий достаток.

- Я не знаю.

- Как интересно… Просто следуете за своим сердцем? Однако. Такого я давно не слыхал. Кха-ха! Да. Я согласен помочь вам в вашей авантюре.

- Благодарю вас! Чем я могла бы…

- Пусть служба моя будет подарком молодым. Кха-ха!

   Бердан была не в себе от счастья, когда взбудораженная Алиса ворвалась в дом, в котором она жила. Госпожа, которая приютила её, была не из тех богатых дам, что издеваются над бедными своими слугами, она была достаточно бедна и покладиста. Услышав радостную новость, она тотчас же бросилась готовить. Маленький, скромный, но всё же праздничный стол был новобрачным обеспечен. Одна из соседок, прачка, побежала к подруге швее… Наряд тоже был под присмотром. Алиса решила заняться цветами. Жениху сообщить решила сама Бердан, она раз сто поклонилась Алисе, а потом умчалась куда-то вглубь тихого городка.

   На рынке было шумно. Толпа не давала прохода, сначала нужно было аккуратно обойти торгашей, продававших свои товары с прилавков, затем юркнуть между покупателями… Алиса была так взволнованна, что удавалось ей это достаточно легко. Удивительно, как она умела сопереживать другим… Отчего так?

- Мама, мама, посмотри — это же принцесса! - детский голос остановил Алису. Маленькая девочка стояла возле прилавка, ломившегося от цветов. Рядом с прилавком, чуть дальше неё, стояла молодая девушка, в руках держащая корзину, так же полную цветов. - Смотри! Я узнала её! Помнишь? Рыбий принц! Она его невеста!

- Не говори глупостей, мелочь! - девушка шикнула на сестру. Покупателей возле отдалённого прилавка совсем не было. - А даже если она и принцесса, что с того? Разве какая-то принцесса обратит своё внимание на нас?

   Цветы.

   Алисе были нужны цветы — а полевые, коих у бедного семейство на прилавке было очень даже много, сгодились бы лучше всего.

- Простите…

- Принцесса! Мама, мама, смотри! Она пришла к нам!

- Что вам угодно?

- Я хотела бы купить цветы.

- Мама, мама!

   Девушка по молчаливому указу матери поднесла корзину к прилавку.

- Выбирайте.

- Как много цветов у вас…

- Мы каждый день собираем.

   Алиса оглядела прилавок — цветов было много, достаточно для одной свадьбы. Она так же посмотрела на девочку, которая всё это время не сводила с неё глаз. Мать прижала её к себе, но та всё равно не унималась.

- Мама! Принцесса!

- Да тише ты! Может быть, я могла бы подсказать вам… Зачем вам требуются цветы? Под каждый повод можно подобрать свою композицию.

- Это для свадьбы двух очень простых, но добрых людей.

- Вот как…

- Знаете, я думаю… Сколько мне заплатить вам за все эти цветы вместе?

- За все!?

- Да. Я думаю… Знаете, если бы смогли сделать букеты и принести их вечером к старому храму… Сколько мне заплатить вам, чтобы вы оказали мне такую услугу? Я буду очень благодарна вам, и, уверена, невеста будет рада гостям…

- О… О! Вы… Вы и правда… Я даже и не знаю…

   Алиса достала из своего кошелька две увесистые монеты.

- Прошу, сделайте так, чтобы на свадьбе, которая будет этим вечером у старого храма, чьи камни обгорели в старом пожаре, были цветы!

   Она положила их в руки изумлённой женщины. Ощущение спешки вдруг охватило её. Ощущение наблюдения со стороны…

- И… О! Могли бы вы передать невесте, что даже если я вдруг задержусь, я всем сердцем буду присутствовать на её свадьбе. Её зовут Бердан, она живёт… - Алиса вручила девушке монетку чуть поменьше. - У меня складывается такое чувство, что я могу оказаться занята, а это было бы очень нехорошо…

- Вы и правда принцесса? - спросила девушка скромно принимая монету. - Потому что вы не можете быть кем-то другим, вы просто сокровище. Неудивительно, что принц выбрал вас.

- Может быть, - Алиса пожала плечами. - А почему вам так кажется?

- Вы такая добрая и…

- А вот и она! - тяжёлый голос из толпы заставил Алису откланяться. Чья-то служанка заметила её. - Миледи, миледи, как здорово, что всё-таки вы сможете присутствовать на сегодняшнем приёме!

- На приёме? - служанка, странного вида пожилая женщина средних размеров, смотрела на Алису отчего-то рыбьими глазами так строго, что голос её начинал дрожать. - А… А разве я?

- Милая моя, конечно же вы должны быть на приёме сегодня! Принц Анулу послал меня, и я всему городу уже успела рассказать о визите принцессы… Какой-то кузнец, что раньше был рыцарем, сказал мне, что лучше всего поискать на рыночной площади. Гостье же нужно будет что-то покупать — и он оказался прав. Мои ему благодарности.

- Кузнец? И он был когда-то… Рыцарем?

- Да, он сжёг город. Но не будем об этом…

- Рыцарем… А как было его имя?

- Октавис что-ли, забудем об этом, моя миледи! Нам пора идти…

- Октавис… Рыцарь! Ну конечно! Как же могло обойтись без этого?

- О чём вы?

- Нет-нет, ничего… А куда вы меня ведёте?

- Я ваша служанка, я веду вас на приём, который организовывает семья Матеош в честь вашего прибытия. Сэр Даркшейд хотел приехать, чтобы попробовать объединиться с вами… Семейное торжество. Вроде того. Удивительно, что я всё-таки смогла вас найти!

   Рыбьи глаза служанки смешливо съёжились.

- Расскажите где же вы пропадали, я уже начала волноваться…

- Я… Это долгая история.

- Мне же так нравится с вами разговаривать обо всём на свете, поведайте мне…

   Алиса дрогнула.

   Нет, кажется, ей всё-таки показалось.

Глава XXXXXII
“Афера Даркшейда”

   Алиса всё-таки успела побывать на свадьбе, несмотря на странное стечение обстоятельств. Из своего неотпускного отпуска она отправилась в самое пекло событий, сперва слегка опешила, потом встала, отряхнулась и побежала вперёд. Ровно как и всегда.

- А когда миледи навестит нас с визитом, матушка?

- Скоро, сынок, скоро…

   Как оказалось, умнейший из всех умов родил гениальный план. Неудивительно, что он провалился. Удивительно то, как ему удалось провалиться несколько раз подряд. Обо всём по порядку.

   Эльвентиус Даркшейд никогда не был жадным в прямом смысле этого слова иным. Он был достаточно азартен, это верно, но особых перегибов с жадностью не имел. Хотя именно это проявлялось в нём сильнее всего. Жадность. Невозможность остановится. Отсутствие границ. Полное отсутствие понимания, когда можно взять больше, а когда это уже становится слишком рискованным.

   Сначала он пытался свести Алису, свою племянницу, с племянником императора. Одного из тех императоров, что правит на Вантаро. Мало того, что эта его затея потерпела крах, так ещё и племянник этот законным наследником или правителем так и не стал — дядя выздоровел.

   Следом шла череда из знатных и тёмных. Тоже мимо.

   Потом появился Альгуномон.

   Хорошая цель, выгодная. Это была бы хорошая сделка…

   Но тут на Эльвентиуса напала жадность. Азартная, полная безумной решимости. Он услышал, что богатый род из Намелона, связанный так или иначе своими делами с Незримым Кварталом, стремится как можно скорее женить сына, чтобы избавиться от каких-то незначительных проблем с репутацией. Ставки, выше которых ставить было бы глупо…

   Однако…

   Третий жених, которого Даркшейд подобрал своей племяннице — был родичем самого правителя Лендэара. Любимым племянником. С одним не вышло, с другим наверняка получится.

   Всё это Эльвентиус хотел провернуть, имея в виду, что Алиса уже помолвлена с Принцем Финорла.

   Всё это надеялся привести к ещё более новой афере…

   Но план посыпался.

   Всё началось с того, что он и Альгуномон посетили Лаона Верна Эрна Хилогота. Корона Вендальон была на нём уже некоторое время, как правитель Лендэарской земли он справлялся очень даже неплохо. То количество территорий, что было вверено ему, поражало воображение. У него имелся брат, счастливый в своём браке, и несносный племянник Гурио Дэо Акэнн, к которому приехал сватать Алису Эльвентиус. Не до конца ясна позиция Альгуномона, у которого из под носа пытались увести невесту, впрочем, быть может, его разум так же придумывал остроумные планы по поводу выхода из сложившейся ситуации.

   В пылу общения, Даркшейд предложил юному и горячему Гурио обойти обычные для лэндэарцев традиции…

   Тут-то и случилась трагедия.

- Он умер у меня на глазах, - повествовал неудачливый сваха. - Земля разверзлась, злые духи дэмос или чего-то иного, они вырвались к нам прямиком с Кваргельдэмона… Что сотворил я? А он? Я не знаю — они просто растерзали его… Хилогот решительно примкнул к Агентству теперь… Как низко он пал!

- Какой ужас! - Леди Матеош неприлично взвизгнула. - Вечно эти тёмные духи врываются и…

- Дорогая, будь учтивее пред гостями, - супруг одёрнул её. - Как всё-таки чудно, что вы оба уцелели…

- Но погиб юный наследник, - Альгуномон театрально вздохнул. - Такая потеря.

- Да, такая потеря…

   Алиса, сама того не зная, так же сыграла на руку разваливающим планы Даркшейда духам. О их существовании она и не догадывалась, ибо планы свои Эльвентиус разваливал без внешней помощи, однако…

- А вот и я! - Алиса радостно вошла в гостиную со стороны сада. - Вы бы знали на каком прекрасном торжестве я побывала…

   Даркшейд остолбенел. Его уже сильно уязвило присутствие на приёме непонятной служанки, которая, до его отбытия к уже покойному наследнику, успела потрепать ему нервы, а ту ещё и она — та самая Алиса — ворвалась в его радужные планы.

- На торжестве? - пробормотал он. - А… По какому поводу…

- Знаете, удивительная свадьба! Пилигрим объявит о ней на весь город! - Алиса заметила пианино и принялась играть с его клавишами. - Представьте себе, мало того, что у пары будет ребёнок — они назовут мальчика Окладт, так ещё и невеста имеет место быть из одной невероятно важной семьи. Кто бы мог подумать!

- Невеста? - Фаернод вздрогнул. Планы богатого семейства начинали разваливаться с таким же треском, с каким разваливались планы несравненного Даркшейда.

- Да! Был бы здесь мой Анулу… Он бы точно сказал что-нибудь…

- Анулу? Принц Финорла?

- Мой будущий муж, да!

   Молчаливые переглядывания были сами по себе уже достаточно нервными, а учитывая всё уже сказанное становились и вовсе травмоопасными.

- Ах… - Алиса резко бросилась от пианино к служанке. - Такое красивое торжество! Такое чувственное! И такое… Невозможно прекрасное. Свадьба ведь почти сорвалась.

- Неужели? - служанка закивала. - Значит, планы могли быть расстроены?

- Но они были спасены!

- И это ваших рук дело, миледи?

- Возможно.

- ДАРКШЕЙД! - возопил всё это время молча стоявший поодаль слуга семейства. - ВЫ ПРИВЕЛИ В НАШ ДОМ ПОГИБЕЛЬ! ВАША ПЛЕМЯННИЦА РАЗРУШИЛА…

   Служанка резко выпрямилась и отгородила Алису от надвигающейся на неё опасности.

- Попрошу вас отставить все эти наглые попытки, - внезапно служанка почти что перестала быть самой собой. Стардаст заинтересованно наблюдала за происходящим. - Вам не удастся ранить её или похитить, ведь...

   Тут-то Даркшейд и смекнул, что несостоявшуюся пока что невесту можно было бы и схватить, но…

- Я и есть Принц Финорла, Анулу Луиван! Да, вы можете сказать, что обернувшись служанкой я обманул вас… Так и есть. Однако сделал я это, желая защитить свою возлюбленную, а количество обмана, что вы уже совершили…

   ...Волны Баиона были ласковы, как ласкова была эта ночь. Несмотря на то, что Эльвентиус попытался преследовать Алису, притворившись Анулу, она не попалась на его уловку. Истинный финорла, который обладал магией превращений куда лучше Даркшейда, вышвырнул незваного гостя прочь из дворца. Порой реальность принимает комические очертания, особенно когда идёт накал страстей. Страшных, кошмарных страстей.

- ...и, наверное, после всего этого, я думаю, что после разговора со мной Нодэак всё-таки спас кого-то. В прошлом, я имею в виду. Это всё ведь было… Давно.

- Нодэак его звали?

- Да.

   Анулу устало улыбнулся.

- Возможно так оно и было, - произнёс он. - Даже скорее всего.

- Ты так уверен в этом? Почему? - Алиса склонилась над развалившимся на мягкой перине принцем.

- Я был спасён не однажды и не дважды, - лицо Луивана приняло статично-каменный вид. - И, быть может, им тоже я мог быть спасён… Хм… Когда ты произносишь его имя, я чувствую тепло. Как если бы это было какой-то памятью.

- Хочешь сказать, ты чувствуешь его память?

- Как если бы это было частью меня.

- Частью тебя?

- Не думай об этом слишком много. Это не так сложно и важно, как может показаться… Порой такое просто бывает. Не забивай себе голову… В любом случае, я очень рад снова видеть тебя. И говорить с тобой… Я уже говорил, как сильно я л…

- Постоянно. Ты постоянно об этом говоришь!

- Куда ты идёшь? Пора спать. Тебе не хватило приключений на сегодня?

- Луэ’эл просила поговорить с ней перед тем, как мы «отправимся ко сну».

- Ох… Я не знал.

- Я скоро вернусь.

   Алиса медленно считала ступени, опираясь левой рукой о белокаменную стену. Ей было приятно находиться здесь, рядом с Анулу, рядом с его семьёй, рядом с морем даже. Видимо, ужасы ею увиденные, обострили восприятие прекрасного. Из отчаянного непонимания, которое утопает в страданиях, внезапно стали появляться росточки надежды. Надежды ли? Или лишь ложного спокойствия? Вне зависимости от того, что происходило, Алиса начинала чувствовать свою некоторую защищённость лучше, и этого было более чем достаточно.

- Вы звали меня?

- Да, да… Сестра-не-сирена…

- Вы что-то хотели?

- Я подготовила для тебя подарок, к свадьбе. Но решила нужным отдать его тебе сейчас.

- Сейчас? Подарок?

- Ты выглядишь уставшей. Тяжело, наверное, тянуть на себе столько всего… Я так сочувствую тебе, но не знаю, что могу сделать… Посмотри — эти доспехи…

   Блестящие, лёгкие, похожие по цвету на отблеск луны в ночных волнах.

- Доспехи? Это такой дорогой подарок!

- Учитывая как часто ты… Я думаю, это было бы уместно. И, всё-таки, это обычай.

- Обычай… Как здорово… Доспехи — это отличный подарок. Спасибо.

- Рада услужить. Береги себя, Алиса. Прошу тебя от чистого сердца, не только как мать твоего жениха, но и просто как сирена. Если тебя не станет…

   Луэ’эл резко замолчала.

- Со мной всё будет хорошо, - Алиса сжимала в руках доспехи, чувствуя, как тяжелеют они в её руках. - В конце-концов, до сих пор же я как-то справлялась, верно? А теперь у меня будут доспехи. С ними я смогу пойти даже… На дракона!

Глава XXXXXIII
“Укротительница драконов”

Песня драконов, язык их певучий,
Любой разговор превращает в стихи -
Будь ты хоть странник, иль рыцарь могучий,
Услышишь однажды их ты…

Слова иных зазывают печали -
Их судебный народ почему-то решил
Назвать Алисой того, кто не знает,
Как Агентство вздыхает без сил...

Имя вдруг «Анна», фамилия… Впрочем,
Меняет игру свою Даркшейд.
И проигрыш его, хоть и срочен,
Для иных не так уж и страшен.

Эдан Нау изучает сообщения новые,
Иных советы вещают:
«Магдайл не пройдёт, отрубим мы головы...»
Ритуал ему обещают.

Веонцы, как кстати, пришли разбираться,
Магдайловцев в Лондоне море -
До ритуального камня им надо добраться,
Опять он им непокорен…

Что-то есть, что-то будет, Агентство решает
Обогнать, перегнать, остудить!
Тёмный Квартал ведь Грэбэлл освобождает,
С неподкупным желанием жить.

Если взять, например, все предметы, быть может,
Удастся взять верх над огнём.
И с ритуалом ведь кто-то поможет,
Закрыть для Магдайла наш дом.

   ...Путешествие в прошлое всегда требует особенной выдержки, особенно когда оно происходит внезапно. Это путешествие было запланировано, но всё равно вызывало некоторые сомнения в Алисе. Во-первых, помимо всего того, что уже успело случиться за последние недели, произошло ещё кое-что крайне занятное. Во-вторых, это «крайне занятное» было крайне удивительным. И, в-третьих, что-то подобное всегда вызывает подозрение, потому что случается редко и только в случае полного краха всего остального. У Агентства начали появляться новые союзники, такие как строящие новую Ранию, например, брат и сестра. О других правителях и владениях, которыми они правили, упоминать не стоит, ведь это не имеет отношения к конкретному моменту времени.

   Алиса глубоко погрузилась в изучение ритуала, который одновременно мог вернуть Магдайлу жизнь и заточить его навечно в далёком измерении. В каком именно порядке — пока было непонятно.

   На помощь ей пришли двое, как уже было сказано, брат и сестра. Он был старше неё, но она была строже него. Они оба занимались магией и предложили помочь с магическими перемещениями.

- Рания давно ждала этого… Мы устали жить в тени тех, кто недостоин стоять во главе света… - Лорд Энигур Мангейл, блондин с типичным для Рании лицом, был сыном старого-доброго рантийского советника. Сам Энигур был последователем Ндорского круга и очень много лет жаждал избавить родную страну от влияния ложных светлых. С момента падения Иллендоры он успел многое сделать, в том числе наладить некоторые дипломатические каналы. - Мы многое делали для того, чтобы избавиться от их натиска… Но что можем делать мы одни против Вантаро? Теперь, когда у нас есть союзники…

- Ты слишком много говоришь, братец. Хоть ты и стал новым магистром, это не значит, что нужно постоянно болтать! - Венеика была младше брата на четыре года, но отчего-то казалась старше. - Я давно имела связи с российскими магами… Миколаш Сербски, например, он доверенное лицо президента. Сам он не из России, он европейский специалист. Коля Сербский… Он, кажется, поляк? Что бы это не значило.

- Я понимаю, вы нам не совсем доверяете, особенно после того, что учудили наши предшественники… Но… Мы исключительно из самых лучших соображений хотим помочь вам.

- Возвращение Магдайла не нужно никому. Если и есть что-то, что объединит всё измерение Вандланэс, то это борьба против него.

- Сестра, вынужден с тобой не согласиться. Многие из иных на Вантаро, например, грезят его возвращением. Хотя им он нанёс больше всего вреда.

- Он противоречивая личность. Были эпохи, когда он нёс добро, правда, чередуя его с жестокостью. Нам стоит быть осторожными, когда мы говорим о нём — никогда не знаешь какая из его ипостасий окажется рядом.

- Ах, да, Алиса, мы не сказали вам — мы подозреваем, что Магдайл уже вернулся, но частично. Его частицы были разбросаны по миру и…

- Ты слишком много говоришь!

- Я? А сама-то ты!

- Что-ж… Попробуйте расслабиться, Алиса! Вы ведь и без нас, наверное, знаете, что делать? Верно?

   Алиса кивнула. Купель, что стояла в комнате, в которой она лежала на холодном прямоугольном камне, издавала лёгкий звон. Медленно, но верно, он становился громче, пока, наконец, не перебил все окружающие её звуки. «Как хорошо было бы смочь доверяться...» - подумала Алиса, и глаза её сами собой закрылись…

Песня драконов, язык их певучий,
Любой разговор превращает в стихи -
Будь ты хоть странник, иль рыцарь могучий,
Услышишь однажды их ты…

В землях чужих дракон обитает,
Холоден и тяжёл его взор.
Хозяина дракон ожидает,
И имя его — Энидор.

   Рано или поздно это должно было случиться — дракон, что хранил древнюю крепость и её секреты, жил на достаточно отдалённом от Вантаро материке Киуа, но рыцарей и желающих посягнуть на легендарные сокровища в целом было много даже среди жителей королевства, не говоря уже о приезжих. Но Энидор никогда бы не подумал, что это случится так, как это случилось.

   Годы тому назад пред крепостью возник юноша в доспехах, по-крайней мере так Энидору тогда показалось. Лёгкие, элегантные, эти доспехи не были похожи ни на одни из тех, что ему приходилось видеть. Не эльфийские, но очень тонкие и аккуратные. Кто был этот рыцарь? Безымянный, молчаливый Рыцарь. Он пришёл поговорить. И, хоть голос его был нежен, говорил он уверенно.

Подчинения не было в душе его,
Ибо древний дракон не хотел ни пред кем
Голову склонять. Всё равно одинок
Останется он во славу предкам…

   Энидор хорошо умел обманывать людей, эльфов, всех прочих иных, что попадались ему на глаза. Единственная, кто избежал его обмана, так как и без того была слепой, была лесная дриада, поселившаяся недалеко от старой крепости. Она часто наставляла рыцарей, что жаждали обуздать дракона, считала его своим другом. Энидора это мало устраивало.

   Особенно ему не понравилось то, что молодой рыцарь, явившийся говорить о чести, стал её любимцем.

- Он добр, я чувствую.

- Не говори чуши!

- А может быть ты хоть раз сможешь кому-то поверить…

- Никогда.

Рыцарь, что юн и голосом, и видом своим,
Явится к дракону, чтобы помочь.
Для него, конечно, он будет чужим,
Говорить будет не одну ночь.

Странным покажутся идеи его -
Помощь за помощь, вздор иль обман?
Дракон для сокровища своего
Готовит огромный капкан.

Просьба за просьбу? Ну чтож, хорошо.
Просит дракон об услуге.
Сделает так, чтоб его враг ушёл,
Рыцарь? Ему должен будет.

Правда, всё-же, хитр был дракон.
А рыцарь случайно простужен?
Не знает он истинный злобный закон,
Что рыцарю договор-то не нужен!

Нападение, драка, убийство дракона…
Сокровище, ясное дело.
Ему подлость рыцарская не знакома,
И говорит неумело.

Странное дело, но слово есть слово.
Поможет — быть может тогда…
Быть может, и правда, дракон будет добр.
Дракон ведь врёт не всегда.

   ...Алиса была расстроена до глубины души. Мало того, что этот глупый дракон посчитал её рыцарем, так ещё и решительно обманул. Защитить чужие регалии, чужое древнее место памяти — это одно. Совсем другое делать это, не зная истинных мотивов того, для кого ты это делаешь. С путешествием во времени тоже вышло неприятно — договор, специально заключённый за много лет до, оказался бестолковым занятием.

- Ты обещал не дать им завладеть пирамидой прошлого! Ты называл место, где этот маленький камень хранится, святыней святых!

- Определённо. Но разве я говорил, что сдержу своё слово?

- Предатель!

   Она молча шла, надеясь как можно быстрее добраться до портала, который отнёс бы её обратно в Лондон. С ранийцами говорить больше было не о чем, а Алиса уже достаточно устала, чтобы вести простые бестолковые светские беседы, поэтому…

   Ветер поднялся и чуть не сбил её с ног.

- Я не закончил говорить с тобой, глупый рыцарь, - Энидор, обратившийся наконец драконом, грациозно повис в воздухе, размахивая своими белоснежными крыльями. - Мне не понравилось то, как ты говоришь со мной.

- Будешь плохо себя вести, брошу в тебя камень!

- Камень? В дракона?

- Начнём с того, что я не рыцарь. Я — Алиса.

- Это уже стало мне ясно после того, как ты сказала это в первый раз.

- Хотя бы перестал называть меня юношей… В шлеме я, может быть, и выгляжу как рыцарь, но я — исследователь. Или герой, который пытается всё наладить? Да смысл мне с тобой разговаривать, ты же грубиян!

- Грубиян!?

   Дракон опустился на землю и превратился в укутанного в многослойные робы подозрительного почти волшебника или пилигрима. Откуда-то из под одежд он достал небольшое ожерелье.

- Ничего этот твой драконий камень не стоит, дашь мне его ещё раз — я выкину его снова. Ты всем его даёшь, а потом…

   Алиса прекратила возмущаться — всё равно это не имело смысла, она хотела просто обойти назойливого грубияна, который по совместительству был драконом, но тот остановил её, вытянув свободную руку.

- Что ты так смотришь на меня!?

- Этот камень — настоящий.

- Замечательно, спрячь его, пока другие рыцари не пришли.

Сражались плечо о плечо,
Человек и дракон.
Хотели драки ещё -
Уже всё равно.

Обман есть последнее слово,
Другого не надо после него.
Но что же надо дракону?
Что за камень в руке у него?

Истинная преданность? Откуда?
Энидор был на редкость хитр.
Но хитрость его ждала чуда,
Устала от предательства игр.

Как только явился ему рыцарь,
Однажды, затем явился опять,
Почувствовал дракон чувство жажды,
Он понял — ему не сбежать.

Отчего-то внимание или забота,
Быть может простые слова
Его завлекли, отнимая работу
Над сердцем за года, да года…

   И было бы всё просто, и было бы всё ясно, если бы в Алисе не было столько же недоверия, сколько таил в себе целый дракон. Энидор присягнул ей в своей верности, но она не поверила ему. Тогда он подарил ей реликвию, за которой она пришла к нему. Камень в форме пирамиды — звено времени. Доверия к дракону больше не стало, но цель путешествия была выполнена. Алиса хотела уходить, но Энидор не отпустил её.

- Почему ты теперь идёшь за мной следом?

- Разве я не достаточно выразил своё желание быть вашим слугой? Каждому рыцарю… Да и не рыцарю… Необходим фамильяр.

- Фамильяр?

- Фамильяр.

- Об этом мы не договаривались…

- Как минимум дракон может послужить неплохим транспортом.

- Не… А!

Глава XXXXXIV
“Магия крови”

   Полёты на драконах сменились куда более приземлёнными путешествиями.

   Несмотря на то, что Люциуса Грэбэлла всегда поражали удивительные способности Алисы невероятным образом поворачивать все ситуации в свою сторону, приручение дракона стало для него неожиданностью. Ещё большей неожиданностью для него стало обретение Голиафа.

- Мы были уверены, что он в США… - Хелен смотрела на Эдана Нау, поражённого не меньше её. - Вернее… Чёрт, да ты носила его как брелок столько времени!

- Внутри должны содержаться архивы, значительные архивы, и если я всё понимаю верно… - Нау с трудом верил в происходящее. - Это будет для нас… Отличной новостью.

- Дракон и Голиаф, не много ли для одного дня? - Люциус смеялся. - Подумать только...

- Не забываем про Даркшейда, - перебила его Киприс. - Эти дурацкие суды уже успели мне надоесть, хотя я не имею к ним практически никакого отношения. Столько всего! Надо же...

- Это достижения нашей совместной работы, - один из веонцев скромно кивал, глядя на огромный корабль, волшебным образом поместившийся на свободном пространстве площадки. - Великое начало для великого союза, отличное продолжение...

- Что скажешь, а? Стоишь и молчишь. Хотя, ты видела дракона… - Хелен повернулась к умолкшей Алисе.

- Даже не знаю, что для нас будет важнее — дракон или… - Грэбэлл курил и смеялся, смеялся и курил...

- Мы уверены, что имея в руках такой сильный артефакт, вы сможете… Это имеет большое значение, - не переставал веонец.

   Но для Алисы Голиаф не значил ничего, кроме воспоминаний.

- Уничтожьте корабль.

- Вы уверены?

- Я Саирус, солдат, кем ещё был я и не был? Если я говорю — уничтожить, значит…

   И Голиаф устоял. Все те разы, когда его пытались уничтожить. Все те разы, когда он считался потерянным. Всё то время, что он пробыл забытым в руках у кого-то вроде сабрианцев…

   Устояла ли Алиса?

   И сколько ей ещё предстоит выстоять до момента освобождения?

   ...Падение Даркшейда было настолько глубоким, что пришлось привлечь третью сторону для урегулирования конфликта.

   Нигленм щедро предложил Вандемар, как место переговоров, и обе стороны согласились на это предложение. Несмотря на то, что истинной причиной данного предложения было желание хоть как-то подправить свою репутацию — история с ложной Алисой-Анной крайне быстро была разбита вдребезги — и вандемарцы, и сам Даркшейд оказались в крайне неприятном положении. Заключать документы пришлось по-настоящему, ведь подготовить к ложным заключениям они не успели. Отчего-то всё шло не так.

   Каждый шаг — ошибка. Каждое слово — оскорбление. Проигрыш за проигрышем. Эльвентиус не привык к этому. Его это раздражало.

- А Алиса? Её нет с вами, мистер Грэбэлл?

- Со мной есть её будущий супруг, если вас это волнует. Девочка имеет право побыть в спокойствии подальше от…

- Это вы за неё решили?

- Нет, она сама.

- Что-то не верится.

- Привыкли вплетать её в самые дикие свои авантюры, чтобы затем использовать? А самому справиться уже нет сил?

- Не язвите, Люциус.

- Я просто задаю вам вопрос.

- А я просто вам на него отвечаю.

   Стремительно быстро часть Квартала, которая и до этого слегка сомневалась в своём правителе, перешла под руководство «чужих» сил. Чужими силами был никто иной как Грэбэлл с его псевдо-мирной организацией. Агентство успело открыть свои первые двери, создав в Тёмном Квартале маленький, но оплот защищённости и спокойствия. Оплот правосудия. Оплот безумия и жестокости, как считали некоторые.

   Большой проигрыш, большой куш — всё не может просто так взять и…

   …Это было крайне живописное место.

   Рантия сама по себе была красива, но учитывая эльфийскую страсть к псевдо-природным мотивам, становилась ещё более краше. Высокие древоподобные здания, вздымающиеся вверх и одновременно с этим достаточно приплюснутые — леса, поля, горы. Красивый пейзаж. Непостоянный, тревожный, волнующий, берущий за душу.

   Именно за эти его качества так обожал Мастер Дарэборн.

   Учитель, профессор, наставник…

   Он был не из эльфов, а из эллатских арлинцев, кажется. Ему местный климат шёл к лицу. Бледность, вытянутый лоб, померкшие от болезни глаза, усталость кожных покровов. Среди цветущих садов Рантии всё это выглядело даже интересно.

   Однако…

- Мы не единственные ученики, что последовали за ним сюда. Нас много. Очень много, Алиса. И вы даже не знаете насколько. Просто не всех он принимает… Магия крови — крайне тонкая и требовательная наука.

- Я здесь не для того, чтобы учиться.

- Вот как? Даже не верится. Зачем же вы прибыли в Рантию? Рантийские советники хотят от вас чего-то, а вы...

- Рантийские советники обитают в Рании, а она далеко отсюда.

- А? А! Вы смеётесь надо мной! Остроумная шутка.

- Я не шучу.

- Что вы, я поняла. На самом деле вы преследуете свои цели. Хотите добиться аудиенции и попросить что-то крайне личное?

- Нет, я хотела бы обсудить с ним одного человека. Эльвентиус Даркшейд вызывает в последнее время мою большую озабоченность… Мы думаем, что он...

- Даркшейд? Он убил бы его, если бы смог. Хотя, он всегда говорил, что поражать бегущие цели сложнее, чем стоящие… Не знаю, сможет ли он помочь вам...

   ...И если в этот раз ему повезло, что ему не стреляли в спину, это не значило, что день этот не был предначертан давным давно. Нападение — это всегда немного запланированное действие. Даже за секунду до ты уже думаешь, что будешь делать, а это и есть план, есть замысел.

   Эльвентиус юркнул куда-то следом за правителями, подло бежавшими, бросая свою державу в момент тяжелейшего раскола.

   Ах, если бы Алиса видела это!

   Впрочем, ей повезло избежать участи видеть, слышать и переживать всё в первых рядах.

   А Грэбэлла ждал ещё один приз, который, как и прошлый, тяжёлым боем он обязан будет взять. Когда на целую планету нападают, а дать ей отпор некому, ощущение несправедливости зашкаливает. А что это значит? Значит нужно защищаться.

   Хорошо, что документы уже были подписаны…

   А может, будут написаны ещё одни…

   …Мастер оказался крайне холоден.

   Его любимый ученик расстраивал его, но особого возмущения он не показывал.

   Алиса изучала поведение всех, кто кружился возле этого мастера кровавой магии. Кто, если не он, станет тем самым звеном, что соединит ритуал и Магдайла?

   Нужно было переманить его на свою сторону.

   Пусть все думают, что она снова отдыхает, снова не у дел, скрыта от чужих глаз, под защитой великого дракона и чего-то ещё.

   А она и правда немного отдохнёт, быть может.

   Хотя Орсиниум так близок, как можно отдыхать, помня о том, что творится в его пределах?

   ...Анулу был ранен, но отчего-то его багровое лицо выглядело куда более живо, чем бледное отражение Люциуса.

- Неужели вы решили умереть, принц?

- Я? Нет. А вы?

- Никак нет.

- Тогда что происходит?

- Вам отрубили часть руки?

- А вас судя по всему решили лишить позвоночника?

- Трудно сказать.

- Сейчас я оболью вас этим обезболивающим и...

- Не стоит. Я и сам справлюсь.

- Не уверен.

- Ничего страшного ещё не случилось, у нас всё ещё есть все шансы…

   …Поединок.

   Не первый и не последний.

   Самоуверенный ученик хочет направить на Алису свою смертоносную магию. Она не движется. Она не пытается хоть как-то опередить, предупредить его атаку.

- Посмотрите, сейчас он принесёт её в жертву ради вас!

- Ради меня? С чего он решил...

- Разве не так он сможет показать вам свою верность? Свою преданность?

   Винуэнт Дарэборн выпучивает глаза и смотрит на подобие арены сверху — зал, к которому выходил балкон, много раз видел смертоносные сражения самоуверенных и убеждённых в своей мощи волшебников.

- Я не позволю… - маленький кристалл круглой формы лопается в руке у мастера. - Я не позволю ему это сделать… Если это — мой ученик, значит как учитель я потерпел крах.

- У неё нет шансов, не переживайте! - твердила восхищённая девушка. - Он докажет всем, она и шанса не имеет, он победит её!

   ...Шансы на победу. Как удивительно малы они были, но как быстро возросли. Кто бы мог подумать, что брошенные, преданные вандемарцы оказались достаточно умны и бодры для того, чтобы под чужие приказания отражать атаки инопланетных захватчиков.

   Пули или лазер, взрывчатка или воздушная волна — не так важно, когда на кону стоят сотни, если не тысячи жизней.

- Из вас получился бы неплохой полководец, - заметил раненный Анулу. - Вам стоит подумать над сменой деятельности.

- Никогда! - отрезал Люциус. - Ни в коем случае! Никогда больше!

- А так похожи… Ха-ха!

- Вам смешно, а мне нет.

- Неужели нельзя перед смертью хотя бы посмеяться?

- А вы что, решили, всё-таки, умирать?

- Нет-нет, я просто шучу…

- Прекратите эти ваши шутки! Сейчас же!

- Какой полководец пропадает… В вас умирает полководец!

- Я сам тоже может быть умер внутри меня от болевого шока, если бы мог. А теперь вернёмся к делу…

   …Алиса не использовала атакующих заклинаний. Она просто, спустя дни, умудрилась успеть поговорить с мастером запретного таинства.

   Он рассказал ей истинную цену своего дара и уверил, что этот проклятый дар не будет использован ради услужению кому-то вроде Даркшейда.

   Он рассказал о сестре, которая кровью своей защитила его, плотью закрыв от нападавших на их дом солдат.

   Он поведал так же и проклятье, что Магдайл послал на всех освящённых кровью много веков назад.

   И о Маргории Паулос.

- Не каждый будет готов ждать возвращения любимого из восьмимесячной медитации, даже если все мысли его были только о любви… Только о ней…

   Болезнь его прогрессировала, силы покидали его, а кровавая магия превращалась в чёрные сгустки проклятий.

- Я знаю немного розовой магии, магии исцеления.

- Исцеления? Вы думаете, что меня можно исцелить? Как смело с вашей стороны.

- Я не знаю, но я могла бы попробовать.

- Спасение от проклятий через освящение? Нет, я не думаю...

- А мне кажется, что вы слишком бодро отказываетесь от предложения, учитывая как отчаянно вы хотели исцеления...

- Я не отказываюсь. Я сомневаюсь.

- Сомнения — это признак того, что вы всё ещё живы. Не сомневается только тот, кто уже умер.

- Вы снова о Даркшейде?

- Не только о нём.

- А о ком же?

- Магдайл не имел сомнений, это его и убило.

- Магдайл…

- Ему оторвали, отрезали голову ровно в тот момент, когда он слепо верил в свою непобедимость.

- На балу?

- На балу.

   Истинный светлый Бог крови Бавелсоу явил себя чрез тело единственного своего верного поклонника. Проклятье, наложенное Магдайлом, побеждено было нежностью и добротой слабой магии той, что никогда, наверное, не будет признана мощным волшебником. Таких, как она, одарённых способностью поглощать и изучать, переосмыслять, никогда не считают достаточно талантливыми, чтобы обучаться. Ей не нужен был учитель или наставник. Уже или ещё нет. Только высшие силы могли её хоть как-то наставить. Ей Винуэнт был обязан жизнью. Её принцу обещал верно служить.

   Но это случилось не сразу.

   Сначала бой.

   Отсутствие смерти.

   Немая защита, отражающая любой урон.

   И магия, которая не может повернуться против беззащитного. Именно такой её даровала Дарэборну сестра, именно таким когда-то был Бавелсоу.

- Учитель! За что! Я же всё сделал для вас!

- Будь ты проклят! Если ты — лучшее, что я смог воспитать, века должен я провести в плену раскаяний, творя что-то в искупление своих грехов! Я никогда не прощу нападения на слабого!

   Лес Рании медленно перетекал в зловещие скалы, отделяющие эльфов от орсов. Тут, на спокойной части границы, было прохладно и спокойно. Но там, чуть дальше… Там пылала война.

- Ещё один фамильяр? - Алиса растерянно бродила между деревьев, в поисках своего дракона, обещавшего ждать её в горах. - Что за месяц!

- Ещё один? - красновласый мастер удивлённо щурил ярко зелёные глаза. - Хотите сказать…

- У меня ещё есть знакомый дракон.

- Дракон!?

- И целый космический корабль. Древние технологии, древние воспоминания… Голиаф подарил мне интересную вещь. Осознание того, что когда-то случилось.

- Голиаф? Вандемарское ли творение?

- Да. Истинная чешуя света, подобие раковины или недоразвитого скелета — единственная в своём роде — ждала меня в нём. И не только она. Вы знаете, как свойственно старым вандемарским технологиям искать отражение в чём-то? Они требуют, чтобы у Голиафа было лицо. Мне было трудно, но…

- Лица всегда требуются высшим силам, чтобы творить свои чудеса.

- Но в этой истории всё было не совсем так… Мой выбор пал на того, кто первым пришёл в голову. Или это был выбор Голиафа? Теперь его лицом является давно погибший Джэхуэ. Не это было самым грустным для меня. Скорее то, как Саирус меня и самого себя обманул.

- Обманул?

- Он решил подарить мне что-то, что было бы для меня невероятно ценно. И спустя время, спустя время это оказалось несуществующей, уничтоженной много лет назад чешуёй… Чешуйка. Он уничтожил Вандемар тогда, ради того, чтобы подарить её мне.

- Разве это не щедрый подарок?

- Глупый, скорее. Я предпочла бы видеть его живым. Но тогда Вандемар проиграл...

   ...Vandemar nabat.

   Сколько раз над землями этими, разрываясь от криков, произнесены были эти слова?

   Край космических ламарийцев, истерзанный и брошенный умирать, выстоял.

   Что это значило в историческом плане? Ничего — очередная маленькая победа, которая не позволит отсрочить момент гибели. Что значило в масштабе одной истории? Всё.

   Анулу смеялся, глядя на строгое, уставшее лицо Люциуса Грэбэлла.

- Когда вы начинали, вы думали когда-нибудь, что всё вот так повернётся? Вы почти что королевских кровей… Учитывая сколько крови я потерял, сколько из неё сейчас на вас… Это же… Так… Смешно!

- Не разделаю ваших оптимистичных заявлений.

- Считаете, я — оптимист?

- Подумали бы об Алисе.

- Я думаю о ней ежесекундно.

- Ей понравились бы такие шутки?

- Она не допустила бы… Если бы она была здесь — её бы не было с нами. Она всегда в самом центре… В ловушке…

- А вы что скажете, дактерит?

   Магия крови оказалась бы так кстати сейчас… Впрочем, кто сказал, что помощь не придёт?

Глава XXXXXV
“Проклятый город”

    Ха'арон Ихарис вряд ли мог надеяться на такую помощь. Надежды его были разбиты — та жизнь, что с тяжестью лежала на нём, умерла, оставив лишь разбросанные по земле осколки руин.

   Как в древней, очень древней легенде, когда эльфийский лорд, попав в плен к орсам, потерял рассудок. Он был заключён магической печатью в маленьком поселении, никто не пытал его и не мучил. Его игнорировали, живя своей жизнью, женщины и дети. Мужчины, солдаты, в поселении не появлялись. Вернувшись из плена, вырвавшись в обменный десяток, лорд долго не мог прийти в себя. Он узрел во враге цивилизованное, разумное существо. Казни и пляски на костях в эльфийской Рании его больше не радовали. Преданный паж с его восторженными криками стал чужд. Мир его перевернулся. Он сам бежал к орсам, спасаясь от кошмара привычной ранее жизни. Много лет спустя на поле битвы он сразил своего юного  друга, когда-то пажа, а потом уже лорда.

- Я смотрел на вас с гордостью… Я верил в ваши идеалы… А вы… Вы предали всех нас...

- Нет. Я знаю, в это трудно поверить. Но мы, эльфы, предали сами себя.

   Невозможность поверить.

   Да.

   Он не мог поверить, что над ним наконец-то сжалились Боги.

   И правительница Вандема…

   Как прекрасна была она.

   Как прекрасна и недоступна была она…

   ...Июнь пронёсся со скоростью света. Куда-то мимо. Куда-то прочь.

   Алиса стала больше улыбаться, хотя причин для улыбок было немного. Становилось легче дышать. Конфликт вышел в активную, самую грозную фазу, а значит никто больше не притворяется. Когда никто больше не притворяется можно дышать.

   Вандемар обрёл новых правителей.

   Свадьба была красивой, с вандемарским размахом, хотя Сайриэль предпочёл бы потратить помпезность и всё празднество в целом на возведение разбитых зданий. Народ же жаждал победоносного окончания. Красивого торжества.

   Сайриэль. Какое он избрал для себя имя…

   После нападения сабрианцев он не снимал масок ни перед кем, кроме неё, и именем новым отгородился словно маской.

- Называй меня так, как называла до этого, хорошо? Это всё ещё я, всё ещё он…

   Анулу менялся, и перемены эти были ему к лицу. Да, слегка пострадал глаз, но он уже почти восстановился. Прочие раны всё ещё мучили его, но уже не так сильно, как до этого. Магия крови, магия любви и заботы, прочая магия — исцеляли его и дактериты, и прочие, прочие, прочие… Он вобрал в себя душу Сайруса, случайно или нарочно. Он сообщил Алисе, что помимо Нодэака, помнит ещё и его. Алиса не совсем понимала, что это значит. Ей было не так важно, что помнит Анулу. Его самочувствие было первостепенным.

- Одним из моих первых снов на Вандемаре был сон о проклятом городе, - он продолжал радоваться разговорам с ней, хотя теперь никто не мог отнять их у него. - Я видела место, которое считается купелью эльфийской чумы. Эльфийско-вандемарско… Это была чудовищная болезнь.

- Я бороздил архивы. Те, которые выдал тебе андроид-сабрианец. Всё ещё не могу понять, как тебе удалось…

- Это был простой визит вежливости, в ходе него оказалось, что у него отняли возможность любить. Я просто дала ему нужный чип… И взамен он отблагодарил меня подобным подарком.

- Неживое, что хочет ожить… Пустое, что хочет любить… А что же город? Я узнал многое из архивов, но не всё. О нём известно чудовищно мало.

- Дарэборн сказал, что если у нас была бы возможность найти чистейшую, самую защищённую кровь, то защищаться от воскресшего Магдайла будет проще. Я имею в виду, от той его части, что будет вызвана Эльвентиусом.

- Всё-таки он…

- Нельзя быть уверенным наверняка. Но… Этот город. В нём не было болезни.

- Не было? Почему же…

- Они победили чуму. Проклятый город выстоял её, а правитель его стал чистейшим из всех — его кровь могла бы послужить великим антидотом…

- Почему же тогда город вымер, и до сих пор земли вокруг него смердят порчей?

- Потому что Магдайл пришёл к стенам города, требуя спасения. Советница правителя привела его, чтобы тот смог стать непобедимым, испив кровь…

- Но он умер тогда, в тот раз смерть всё же настигла его?

- Да. Всё дело в том, что… Правитель выпустил самую злейшую чуму. Он вырвал своё сердце и избавился от крови, он заразил себя и весь город, чтобы не дать Магдайлу…

- Ужасное зрелище, должно быть.

- Мне удалось избежать прямой встречи с этим ужасом…

- Но сколько ужасов ты видела до этого?

- Я уже начала привыкать, мне кажется…

- Не уверен, что к этому можно привыкнуть.

- Так вот… Пока я бежала из города с сердцем правителя и последними каплями его крови…

- Вот почему так суетится этот магистр крови, да? Ты творишь своими руками легенды, Алиса.

- Разве? Это словно и не зависит у меня — если бы у меня был выбор, я бы просто сидела в углу и ничего не делала.

- Как только у тебя появляется свободное время, ты бежишь быстрее прежнего.

- Меня постоянно тянет куда-то… А я бы так хотела остановиться и просто постоять на месте… Закаты! Посмотреть на небо, на звёзды, на Солнце… Да даже на космос. Просто на воду или огонь. Но если где-то горит огонь, значит кто-то должен тушить пожар… А этот кто-то — это я.

- Орсов, по-крайней мере, спасать тебе больше не нужно. Это сделают вандемарские орудия.

- Бедные эльфы… Впрочем, они это заслужили. Но как бы мне хотелось, чтобы всё просто стало хорошо само по себе. Закрыть глаза, перелистать страницы, открыть и увидеть результат. Не биться за него… Я так устала… Мне кажется, я так устала…

- Конечно, ты устала. Столько ужасов ты видишь ежечасно…

- Кто-то мог бы справиться лучше меня...

- Если бы я увидел что-то подобное, я, наверное… Утонул бы в волнах.

- Утонул?

- Да. А ты ведь знаешь, я неплохо умею плавать.

   Взгляд Анулу, одновременно холодный, хрустальный и горящий, пронзал её насквозь, не давая запутаться в безумных и бесполезных мыслях.

- Если бы в самом начале Авенгаум сказал бы мне хоть часть из того, что со мной случилось, я бы вызвала полицию.

   Принц засмеялся.

- Тебе кажется, что ты могла бы поступать иначе и не быть собой. Но это ошибочное мнение. Оно обвиняет тебя, ещё больше калечит. А я люблю в тебе именно то, что ты пытаешься искоренить — ранимость и израненность. Признаки доброго сердца, признаки души. Ты никогда не станешь Даркшейдом, хоть вас и связывают какие-то узы… Так или иначе.

- Я — это более живая версия самой себя, мне так сказал Судьба.

- Вот как?

- Потому что я движусь, а не пытаюсь всё уничтожить.

- Вот как…

- Я бы предпочла просто жить, а не быть версией чего-то.

- Это нам ещё удастся, я уверен.

   Анулу не врал, когда говорил о том, что не выдержит своих собственных чувств и утонет в них, утопнет в болоте переживаний. Он ещё не знал, насколько был прав.

   Алиса всё чаще думала о том, как вместе с ним, она могла бы жить в Лондоне, вспоминала ту квартиру, что он купил, свою собственную и прочие простые вещи, которых она лишилась.

- Волшебство это красиво, но так утомительно…

   Проклятый город это Тёмный Квартал или столица вантарского государства?

   Проклятый потому, что его начали ненавидеть за то, что он встал за себя, когда остальные повально ложились в гробы?

   И если он проклят, кто снимет проклятье? Возможно ли это?

   ...Анулу имел глубокие связи с тьмой и светом, потому что играл роль часов равновесия. За Агентство были уже многие. Слишком многие. Это становилось по-настоящему опасно. Должен был грянуть бой. И этот бой стал бы последней главой огромной истории.

Глава XXXXXVI
“Губительность спешки”

      Энтан и сабрианцы взвыли, упустив своего главного пленника. Измотанный жизнью Пожиратель миров был теперь на стороне их врага. Он больше не был способен быть собой, он стал пустым смертным, никчёмным и обычным… Слова и мысли его не имели ценности для них. Для таких, как Хелен, они были ключевыми. Для таких, как Алиса, сам факт спасения был ценен.

- Так ты был большим червём? - Киприс не могла справиться с интересом, что пронзал её. - А теперь ты человек? Как так вышло?

- Если бы я мог сказать тебе… Моей мудрости не хватит, чтобы объяснить.

- А занудности?

- Занудности?

- Ты самый могущественный из тех, кого я знаю. И ты теперь на нашей стороне. Но ты такой невыносимый зануда!

- Я!?

- А кто, я что-ли?

   Хелен нашла себе новое увлечение. Это было даже неплохо. Но...

   Агентство стало слишком могущественным, и тогда магдайловцы решили напасть. Ещё раз. Ведь это был уже не первый раз, когда фанатики…

   ...Алиса суетилась, пытаясь избавиться от нарастающего чувства тревоги.

   Она спрыгнула, убегая, Боги укрыли её, но для мира она стала мертва. Как быстро и глупо. Как глупо и непонятно.

   Слишком много всего. Слишком много спешки. Скорее увидеть результат, пробежать мимо, закрыться, забыть, исчезнуть… Нельзя. Почему же нельзя? Почему нельзя просто обернуться ветром и всё поменять, а потом проснуться и увидеть, как прекрасен мир? Отчего так тяжело жить? Отчего же…

- Я научу тебя многому, когда настанет время. Как слышать себя и других, как не бояться молчания… Сейчас же у нас другая цель. - Эвалон Арлистоу вёл её за руку сквозь туман пустого времени. - Я знал одну смертную, что пожертвовала собой, чтобы остановить разрушения мира. Этой смертной не должна стать ты.

- Я уверен, что они вот-вот приведут сюда Магдайла, - твердил голос Дэстэни. - Ритуал не остановить, но мы можем сделать другое...

   И кристалл, подаренный Анулу.

   Вспышки света.

   Мысли, много мыслей, мысли без конца и края.

   Тёмный Бог разрушений, что когда-то обитал в Магдайле, хотел избрать себе нового героя, выбрав ослабшего и тоскующего финорла. Нападение, гибельные раны…

- Ты решил взять его и сделать частью себя, но почему ты позволил ему принимать решения? Воссоздать кристалл, создать его внутри себя… Это же безумие, Анулу!

- Я просто хотел помочь тебе, Алиса. Как мог я сопротивляться его попыткам…

   Боль, страх и одиночество.

   Проходить мимо тех, кто скорбит о тебе, делая вид, что тебя нет.

   Видеть нападение, чтобы игнорировать его, чтобы обходить и искать выход.

   Забыть о себе.

   О эмоциях.

   Прыжок.

   Побег.

   Постоянная суета.

   Даркшейд, который заочно пытается обвинить Люциуса Грэбэлла в убийстве.

   Проигрыш за проигрышем…

   И наконец-то хоть какая-то стабильность.

   ...Эдан Нау настраивал внезапно разговорившийся королевский компьютер. Кажется, после того, как все испытали примерно то, что Алиса испытывала почти каждый день — боль утраты — всё вокруг стало испытывать необычайную необходимость в жизни.

- Сейчас мы попробуем… Алиса, если что-то случится, я сразу же верну тебя…

   Хелен вжалась в кресло.

- А это точно будет безопасно? Мне уже хватило тех 270ми с чем-то часов её отсутствия.

   Нау кивнул.

   Сонный Ха'арон Ихарис, случайно ставший свидетелем запретной операции, медленно крутился в космическом кресле.

- Мы можем только верить в лучшее, что нам ещё остаётся? - сказал он. - Принцесса должна справиться…

- Алиса, если что-то пойдёт не так, то…

- Да-да, Нау не нуди!

- Эмихэрон, ты обещал, что сможешь…

   Болтовня ради болтовни.

   А впереди только тишина.

   Пройти сквозь поток иллюзий, чтобы обрести помощь. Разбить иллюзии — самое сложное, не поверить им — чуть проще, не дать себя поглотить…

Предсказание или пророчество повернулось,
Начался новый век, новая эпоха.
Прошлое могло захотеть, но вернулось -
Настал момент страшных утех.

Да, удалось избежать смертей, что прекрасно.
Был получен спасительный артефакт…
Но Магдайл снова ожил, неужели напрасно?
Ресницы дрожат с сердцем в такт.

Иллюзорный мир плох тем, что он лжёт,
Предлагая великое множество
Счастья, радости, получивший умрёт,
Не испытав угрызений совести.

Тоннель за тоннелем, всё фразы, слова…
Мир весь замер в ожидании проповеди -
Всех спасёшь или заболит голова..
Кем бы ни был, вперёд ты веди.

Обещания счастливого детства и молодости.
Отец, что любит тебя…
Всё это часть этой проклятой проповеди -
Обман не настигнет тебя.

Просыпаться в той комнате, где засыпал,
Засыпать, чтобы снова проснуться…
Круг иллюзий, но вот, кажется, он пропал…
Лик кристалла вмиг дрогнул. Разбиться?

Может ли он разбиться?

Глава XXXXXVII
“Сквозь измерения”

   Яркий свет, что пронзил небо, вызвал в Алисе волну восторга.

- Это она! Это Марвет! Его мать!

   Алиса рванула вниз к королевскому саду.

- Марвет?

- Марвет!

- Та, которую увезли из Нэраондара! Та, которую держали взаперти! Та, чьим повторением была сказочная Алисар… Я должна поговорить с ней! Она — лицо кристалла! Она — наше спасение! Я вернусь, я обязательно вернусь! Подождите, только подождите немного!

   Пустошь горела светом, и лучи его имитировали растительность, имитировали жизнь. Из бутона света вниз летела фигура. Женская фигура.

   Кто если не мать Магдайла могла остановить его?

   Логичное и простое завершение, простая победа — судьба и обязанности вернутся к тому, кому они на самом деле принадлежат, и древние обещания о спасении будут исполнены. Древние клятвы разорваны, древние слёзы выплаканы…

   Смуглая, кудрявая и невероятно прекрасная, она была дочерью песков. Когда-то в юности её выкрал эльфийский король. Император даже. Он правил не только эльфийскими землями. Он стал началом конца. А она лишь пыталась спастись…

   Глаза её раскрылись, пред собой увидев юную деву. Испуганную, измотанную, нёсшую всё это время чужую ношу на своих плечах.

- Больше не твоя, - произнесли губы, разорвав пагубную цепь. - Моя судьба — не твоя. Ступай же, Алисар… А я спою колыбельную, что спасёт…

   Открыть дверь для других Истинных Богов, чтобы они пришли и наконец-то привели в порядок свой мир — вот её цель. А в чём теперь цель Алисы?

   Цель в том, чтобы просто существовать.

Милое дитя, потерявшее мать,
Взгляни же в небо, о дитя!
Сможешь ли теперь ты понять,
Словам моим внять, о дитя!

Брошенный сын тьмы, что возрос,
Собирая проклятье и смуту,
Несчастный младенец, что возрос,
Творя не свою судьбу…

Отпусти чужую дочь, отпусти и забудь…
Кристалл тёмный, кристалл ложный свой.
Позволь миру жить, сам просто будь,
Это завет мой простой…

   ...Шелест документов эхом раздавался в маленьком кабинетике большого Агентства. Люциус несколько раз перепроверил стоящий возле стены красный степлер, после чего пронзил его лезвиями три тоненьких листочка.

- Очередная победа, - кивнул он. - Что-то ещё скажешь, Мари?

- Не сегодня, уже не сейчас. Как Алиса?

- Наша девочка? В порядке. Кажется, они с Анулу устраивают выставку.

- Выставку?

- У нас временное перемирие, ты помнишь? Каждый пытается жить, пока на то есть время. Хелен, например, и этот её Эмми-как-его-звали. Интересно, конечно, что из этого выйдет. Их ребёнку точно повезёт… Ха-ха! Да, я даже и не представлял, до чего докатится моя жизнь… Я не жалуюсь, я очень доволен. Все заняты своими делами, пока на то есть время... Даже Эдан Нау. Но он углубился в исправление своей несчастной планеты… Спасение ради спасения, он давно этого ждал...

- Я тоже кое-что для нас придумала. Что ты скажешь, если я сообщу тебе, что решила подарить тебе ребёнка?

   Люциус нахмурился, а затем неуверенно улыбнулся.

- Разве это не невозможно?

- Это уже почти случилось, поэтому… Возможно. Пока что всё возможно.

- Это будет… Интересно.

- Вот как.

- Очень даже. Ха-ха…

   ...Закат падал на её лицо, отчего она слегка щурилась. Анулу убирал волосы с её глаз, ветер постоянно путал их, вздымал, словно волны. Волны мятежной реки...

- Ты меня страшно напугала, когда умерла.

- Я знаю.

- Не делай так больше, хорошо?

- Я постараюсь.

- Мы с тобой будем просто наблюдать, просто жить и счастливо наслаждаться этой простотой… Потом ещё что-то случится, мы будем снова повторять свои собственные подвиги… Или не будем?

- Всё это будет потом.

- Не сейчас, сейчас закат. И разговор. Ты ведь помнишь, как я…

- Конечно. Мы будем смотреть

    А Лондон, всё тот же, такой же серый и унылый как раньше, но по-своему прекрасный, по-своему живой, родной, по-своему холодный и асфальтировано-жёсткий, слегка туманный и дождливый, стоял на Темзе.

   И конец стал началом, а начало концом, ибо теперь всё зависело не от простых смертных, а от тех, кто распоряжался миром над ними.

- Так странно чувствовать, что кто-то возьмётся спасать мир за нас…

- Алиса, это твоя заслуга, что это случилось.

- Ты так думаешь?

- Хочешь сказать, это не ты привела всех Богов обратно? А кто тогда?

- Акадон? Хотя я даже не знаю… Может быть и я. Я думаю, это не так важно.

- А что важно?

- Что я люблю тебя. А это очень много стоит.

- Конечно.

- Ты когда-нибудь был в океанариуме?

- А?

- А! Теперь я знаю, куда мы с тобой завтра пойдём.

- В… Океанариум?

- И на ярмарку. Ты слышал, что границы между мирами становятся слабее? Теперь мы будем жить в новом мире, который будет полон чудес и… А всё зло мы из него вытряхнем. Или уже… Или ещё вытря… А знаешь что?

- Что, Алиса?

- Я долго сомневалась, но в итоге решила — я всё-таки верю в чудеса.

- Это хорошо, так ведь?

- Не знаю. Но это тоже результат.

   Ветер становился сильнее.

- Давай закроем окно… Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

- Я не умею летать.

- Я знаю.

   Ветер приносил перемены, они дробились на сотни тысяч маленьких изменением, и жизнь продолжалась. Жизнь всегда продолжается.

   Как хорошо, что теперь её продолжение зависит от кого-то другого, а не от вынужденного играть судьбу избранного, человека.