Поджигательница

Когда я была маленькая, я подожгла дом вместе с собой. Чудом выжила. Нет, я не играла тогда в Жанну Д’Арк или в Зою Космодемьянскую. В четыре годика я даже не знала ещё об их существовании. Зато я знала наизусть стихотворение Чуковского «Тараканище», которое мне каждый вечер перед сном читали попеременно, то мама, то папа. Благодаря этому, я не только не боялась никаких жуков, пауков, мух и прочих «тараканов», но и твердо знала, что их нужно нещадно у-ни-что-жать! Вот это знание, думаю, и явилось первопричиной моего поджога. Но обо всем по-порядку.
В детстве мои родители часто оставляли меня жить у бабушки, потому как в садик отдать не получилось – не было лишних мест.
И вот сижу, значит, я такая, лишний человечек, в деревенском доме, на кухне, у окна… Бабушка, по-видимому, куда-то ушла. Печка натоплена. В печи что-то вкусное готовиться. Воздух душистый и теплый. Дрова в печи потрескивают. Каплями по стеклу растекается летний дождик, а за окном слышится звенящая свирель птиц. И тут, вдруг, в стекло врезается огромная, жирная, черная муха! Ну и знаете, как это бывает, - мечется, бьется о невидимое препятствие, и жужжит что есть мочи, фу, аж противно!
"Убить гадину! Убить это отвратительное чудовище, возмутившее тихое и спокойное умиротворение деревенского утра!" – проносится в головке маленькой девочки.
Сказано – сделано! Но стоит отметить, девочку эту воспитывали на редкость чистоплотным и щепетильным ребенком. Поэтому она, то есть я, не стала голыми руками брать и давить на стекле раздражающе-жужжащее насекомое. Аккуратно оторвав клочок от лежачей на деревянной лавке газеты, я поймала муху этим обрывком и... расплющила ее. Затем несколько мгновений внимательно разглядывала итоги своего злодеяния. Вид черной кашицы распластанной плоти бедного насекомого на мятом газетном обрывке в итоге внушил мне такое отвращение, что просто выбросить его в мусорное ведро - был не вариант. Как истинный шпион и проказник, я решаюсь надежно замести следы преступления, то есть сжечь их – и тем стопроцентно скрыть сие смертоубийство!
Брезгливо, держа двумя пальчиками орудие преступления с размазанной вонючей жижицей на нем, и морща маленький носик от отвращения, я подхожу к печке и аккуратно, как это делала часто на моих глазах бабушка, приоткрываю заслонку. В лицо мне ударил жар от огня. В испуге, я второпях швыряю внутрь пламени легкий лоскуток, где огненная стихия тут же опаляет края бумаги, но...
Или газетный листок был слишком легкий… Или дух огня выдохнул откуда-то из утробы печи наружу свое жаркое дыхание... Так или иначе, но газетный обрывок, объятый пламенем, вылетел из печи обратно прямо мне под ноги, где валялась какая-то бумага, тресочки, щепа и прочий мусор для разжигания огня.
- Ах! К такому повороту событий ребенок в моем лице был явно не готов. Сейчас можно только гадать, почему я тогда сразу же не позвала на помощь, крича во все горло: «Пожар!», как это делают осознанные индивиды в подобных случаях… Или почему, например, не подбежала к ведру у входной двери, и зачерпнув алюминиевой кружкой колодезной воды, не стала тушить костер, разгоревшийся у подножия печи?
Нет. Мой детский и наивный мозг в ту минуту посчитал, почему-то, единственным выходом из сложившейся ситуации – сбежать в другую комнату и спрятаться под кроватью, сделав вид, что - «я не я и хата не моя».
Даже страшно представить, что случилось бы, если бы бабушка не вернулась из хлева, где доила корову, когда огонь уже подбирался к ситцевым занавескам у печки, за которыми аккуратной стопкой были сложены дрова, и не залила разыгравшееся пламя водой. Не прошло бы и часа, как огненное чудовище проглотило бы старенький деревянный дом вместе с глупой девочкой, забившейся от испуга под кровать. А на его пепелище осталось бы только развести руками и молвить, цитируя гениального Ованеса Туманяна:
«И неужели столько зла
Шальная муха принесла?»

P.S. Бабушка умерла, когда мне было уже 17 лет. Но после ее смерти я еще целый год чувствовала, будто ее душа неотступно следует за мной, куда бы я не пошла. Видно и на небесах она переживала - как бы я не учудила еще чего-нибудь в этом же духе. Бедная моя бабушка - я все-равно учудила. Но это уже совсем другая история.