Забвение

Шестнадцать лет назад мой первый крик сотряс древние стены замка моих предков. Я не помню ничего, кроме бесконечных коридоров, мрачных залов, тесных лестничных маршей и узких бойниц. Тогда мне казалось, что Замок – это и есть весь Мир.

Когда любопытство заставило меня открыть запретную дверь и выйти на один из многочисленных балконов, я увидел необъятный простор горной долины, поросшей густым еловым лесом. Аккуратные домики с островерхими крышами сбегали к кристально чистому горному озеру, подле которого расположилась наша семейная твердыня. Долго я посещал в тайне ото всех этот уголок душевного ликования. Особенно я любил это делать по ночам, когда Полярная звезда подмигивала мне, напоминая маяк, что служил путеводным светом, указывающим кораблям путь в мрачной Бездне Времён.

Но долго мои ночные бдения не могли оставаться незамеченными. Однажды я не слишком плотно притворил дверь, что вызвало любопытство у проходящего мимо слуги. Он меня застиг врасплох, заломил руки и повёл к отцу. Ему мой поступок очень не понравился, и он сделал всё возможное, дабы оградить меня от контактов с внешним миром.

Долгие годы я слонялся по замку, пытаясь забыться в мечтах о далёких странах и сказочных городах из оникса и берилла, с колоннами из розового мрамора с прожилками, с золотыми куполами и серебряными шпилями храмов и дворцов, где в тени оливковых рощ и аллей белых кипарисов журчат хрустальные ручьи и звенят прохладные источники. В этом мне помогали книги из замковой библиотеки. Я любил листать пыльные фолианты при тусклом свете свечи, сидя у древних надгробий со стёршимися надписями в глубоких склепах.

Шли годы, и мой голос погрубел, я вытянулся. Мои мечты приобрели новые очертания: теперь я видел в горной долине славный город Келон, что стоял на берегу озера Тар, откуда брала своё начало величественная Браа. Я гулял по его мощёным изумрудами улицам при свете полной луны и глядел с его башен на стоявшее в зените созвездие Лебедя. Но порой я тосковал по солнечному свету и теплу. Вечно занавешенные окна в замковых галереях притягивали мой взгляд каждый раз, когда я проходил мимо.

Но я знал, что мне не суждено будет радоваться солнцу и свободе, пока деревья мне заменяют потемневшие от времени гранитные колонны, а друзей – черепа из треснувших саркофагов. В эти минуты грусти и тоски, я принимал экзотические наркотики, чьи рецепты были описаны в трудах допотопных алхимиков. О! Что я видел под их дурманом! Неописуемые просторы Вселенной, описанные в мерзком «Гермесе Трисмегисте», пляски богов в ониксовой твердыне на Вершине Мира и дикие игрища нежити в подземельях Мемфиса. Вновь и вновь, раз за разом я погружался в мир грёз и фантазий, каждый раз приоткрывая полог, за которым лежат невероятные эфирные бездны и движутся в этом иррациональном пространстве Внешние Сферы.

Однажды в горной твердыне появилась юная девушка, которая назвалась моей кузиной. Мы быстро подружились, ведь это был единственный человек, что захотел внимать моим песням и верить грёзам! Мы вместе предавались мечтам в глубоких казематах и склепах, вместе летали через невероятные пространства под дурманом самодельных зелий. А однажды, услышав о том, что я желаю больше всего на свете, предложила бежать. Мы бежали в ближайшую безлунную ночь. Лето было в самом разгаре, и терпкий горячий аромат хвои и медовых трав кружил мою голову, унося обратно в мир грёз.

Созвездие Лебедя было в зените. Я заворожёно слушал рассказы кузины о древних, древнее Вавилона и храмов Мемфиса городах и странах, где жили вечно молодые и счастливые люди. Поведала мне она и о том, что когда-то этот замок был построен на руинах акрополя некогда великого Келона, чей король властвовал на всех землях от истока до дельты тихой Браа. О том, что некогда сюда стекались купцы с соседних земель и привозили на своих слонах и верблюдах драгоценные камни и красивые мягкие ткани, чтобы увидеть удивительные мостовые, вымощенные изумрудами и послушать звон источников в оливковых рощах. Я спросил кузину, когда был построен так любимый мной по ночным грёзам Келон. Она ответила, что это было слишком давно, ибо уже тогда, когда царица Савская принесла Соломону дары с далёкого Офира, чудесный город у истока Браа много тысяч лет лежал в руинах, а в окрестных горах обитали лишь демоны. Я был поражён её выдержке, ведь она ещё цитировала мне самые древние фрагменты «Гермеса Трисмегиста», которые её автор, безумный эллин Теофил Родосский переписал из папирусов, которые он нашёл в Лабиринте Мемфиса.

Несколько часов спустя мы встретили рассвет у озера, откуда некогда вытекала царственная Браа. Перламутровый туман стелился по ртутной глади; большие камни, поросшие мхом, словно горные великаны, прятались в нём. Кузина рассказала, что эти камни помнят величественный храм, посвящённый Каин-дале, чей купол был покрыт замечательными картинами, инкрустированными лазуритом и аметистом. После мы вошли в городок. Интересно, думал я, снятся ли его жителям сны про прекрасный город Келон, который принимал путников из всех уголков нашего Мира: от Лемурии до Гипербореи, от Атлантиды до Лезеи?

Но в этом тихом городке с домами, будто сошедшими со средневековых миниатюр, мы были слишком мало. Нас поймали хмурые солдаты и вернули в замок. Горю моему не было предела, ведь ту, кто так внимательно слушал мои песни и мечтал о тех временах, когда Мир был бесстыдно молодым, забрали от меня. И снова депрессия стала подкатывать к горлу, и всё чаще я, глядя в пустые глазницы черепов, задумывался о смерти. Ведь никому не пожелаешь той жизни, что была у меня. Безумие с каждым днём всё крепчало, и я уже не мог отличить мечту от яви.

Скоро. Скоро всё это закончится. И мне уже будет всё равно, что ждёт меня там, за Порогом. Но я знаю одно: забвение лучше, чем безумие. Поэтому сейчас я готовлю особенно сильную дозу наркотика, дабы моя смерть прошла легко. Прощайте.