Вероломство - 2. 3

Марфа бежала непонятно куда. У неё перед глазами стоял не дремучий лес, а убитая Евдокия, со стрелой торчащей из головы и кровью вытекающей из её бледного рта. Она не слышала треск веточек под её босыми ногами, не чувствовала как они кололи ей стопы. Вокруг была одна темнота ночная. Ей было душно, не чем дышать было — хотя на улице было холодно, воздух обжигал все внутри.

- Господи, за что? Господи, за что ты так?! - Марфа взмолилась безответным небесам. Девица неслась через лес и утирала бесконечно льющиеся слезы. От них её щеки стали таким же оттенком кровавого красного как множественные ранки и царапины по всему её телу. Руки, ноги, стопы, плечи, щеки. - Господи!

Куда же ей бежать? Настасья сказала что-то про монастырь, но Марфа совсем забыла и уже наверное была от него слишком далеко. Тогда куда? Взглянув на право, она углядела среди деревьев огни домов вдалеке. В город! Нужно в город.

Остановившись перед небольшим ручьем, Марфа повернулась в сторону города. Да, она видела его! Там был её дом, её семья и друзья. Надо идти обратно в город, а потом…

Зашагав вперед, она впервые обратила внимание на свое окружение, она впервые прислушалась ко всем звукам и шорохам. Почему-то ей внезапно показалось, что за ней следят. Будто её спину испепеляет вражеский взгляд, от которого невозможно скрыться. У неё по коже пошли колючие мурашки, а волосы на шее аж дыбом встали. - Кто здесь? - крикнула она, оборачиваясь во все стороны. - А ну выходи! Покажи себя не медля! Эй!

Когда она услышала глубокое рычание, у Марфы волосы все дыбом стали. Застыв на месте, она с ужасом глядела как у неё на пути встал огромный белый волк с кровавыми глазами. Тот самый, что гнался за ними до этого. Он нашел её.

Марфа рванула вперед, и волк дернулся за нею. Перепрыгивая через ручей, она мчалась без оглядки через кусты и ветви, едва прикрывая лицо чтобы защитить от колючек. Волк гнался позади, двигаясь не как зверь, а как охотник выслеживающий свою добычу — тщательно и беспрерывно. Он никогда не отставал, как бы Марфа не старалась увернуться или не бросалась в него: волк даже не замечал те камни, что она в него бросила, хотя от них остались кровавые следы. Это не он одичал, а Марфа.

Бесконечно мчась вперед, она вдруг, в попытке запутать зверя, свернула влево в густые кусты. Волк увидел её и побежал туда же. Там оказался небольшой обрыв, с которого они оба скатились вниз в небольшое ущелье, наполненное мохнатыми камнями и старыми острыми палками. Марфа, не ожидавшая увидеть там обрыв, скатилась вниз с такой скоростью и неловкостью, что нечаянно подвернула ногу и ударилась об камень коленом. Больно приземлившись в ущелье, она попыталась встать и побежать дальше, но боль в ноге была слишком велика. Она повалилась на землю лицом вниз.

- А-ай!

Подвернутая нога уже начала опухать; Марфа еще раз попыталась встать, но ей снова было слишком больно и она повалилась назад. Волк, спустившийся в ущелье вместе с ней, уже больше не ходил вокруг да около, не высматривал и не выслеживал добычу. Теперь она лежала прямо перед ним, как на тарелочке. Жадно облизнувшись, волк побежал прямо на Марфу. Облокачиваясь на мокрую землю, она отползала назад от стремительно приближающегося зверя.

Его глаза жадно пылали, его клыки обтекали длинными слюнями, его когти вытянулись чтобы пронзить ей сердце — волк мощным прыжком оттолкнулся от земли. Он повис в воздухе: белоснежная шерсть была испачканная высыхающей кровью, остроконечные уши легли назад, волчья пасть скривилась в чудовищном рычании когда зверь потянулся к её открытому горлу.

- Не-ет! Не-ет! Мама-а! - Марфа знала, что больше ей от него не убежать. Скрутившись в клубочек, поджав под себя руки-ноги, она прикрыла лицо руками. Её глаза закрылись. Она ждала смерть. Ждала когда эти ужасные клыки вонзятся ей в тело и растерзают его. Больше её не будет. Не будет. Не будет.

Что-то огромное и тяжелое повалилось на неё сверху, что-то покрытое длинной шерстью. Но боли никакой не было. Неужели ей повезло так быстро умереть, не мучаясь?

Чувствуя странную тяжесть на себе и в отсутствие какой-либо боли, Марфа не могла не посмотреть что произошло. Первое, что она увидела это два огромных красных глаза, уставившихся прямо на неё. В них едва было видно её отражение. Второй вещью, что Марфа увидела, оказалась длинная стрела торчащая из шеи громадного волка, повалившегося поверх девицы. Его пасть, клыки, язык — все покрылось липкой кровью, вытекающей на белоснежную грудь и лапы. Волк был совершенно неподвижен, теплый, но тяжелый как камень. Его убили. Прикончили.

- Господи…, - оцепеневшая от ужаса девица с трудом сумела выговорить. Она не могла оторвать от волка взгляд, невольно уставившись глубоко в его мертвые глаза. В них уже ничего не пылало. - Господи…Помогите! Помогите кто-нибудь! Помогите мне! - Сперва, её голос был совсем слаб, но страх очень быстро превозмог боль и усталость. Хотя в лес в такое время ночи мало кто ходил, Марфа все же надеялась что её отчаянные крики будут услышаны.

- Помогите! Ау-у! Кто-нибудь, помогите мне, помогите мне!

Она попыталась спихнуть с себя мертвого волка, но зверь действительно был массивным, и Марфа, с её подвернутой ногой и ударенным коленом, не могла освободиться. - Кто-нибудь, помогите! Господи, не дай мне умереть здесь в одиночестве.

- Даже не думай о смерти! - неожиданно возразил ей совершенно незнакомый мужской голос. Марфа сразу же перестала кричать, дико и торопливо оглядываясь по сторонам в попытке понять кому он принадлежит. - Кто здесь? - она в конце концов спросила, пытаясь отползти назад. Многопудовый волчий труп не дал и с места сдвинуться. Любой на неё сможет напасть, а она даже убежать не сумеет. - А ну покажись. Ну же!

Кто-то посмеялся. - Чего же ты, девица, так испугалася? Я ж тебе плохого не сделаю. - Из глубины листвы, раздвигая перед собой тонкие зеленые веточки, вышел юноша с боевым луком в руках и колчаном наполненным стрелами на спине. Толстый пояс из кожи, обхватывающий его темную свиту, был обвешен всякими маленькими вещами: нож, кресало, кошелечек.

- А откуда мне знать, друг ты мне или недруг, - буркнула Марфа в ответ, с великим подозрением разглядывая внезапно появившегося молодца. Он, поцепив на спину лук, перешел на её сторону ущелья и, закатив рукава, сумел спихнуть с Марфы дохлого волка, который с глухим стуком скатился на землю. Более не придавленная сверху, девица глубоко вдохнула приятный лесной воздух, улыбаясь свободе дышать. Потом, она слегка пошевельнулась и у неё снова заболела нога, как бы напоминая о себе. Увидев как её лицо сморщилось от резкой боли, юноша присел на корточки.

Прежде чем Марфа смогла его остановить, он потянулся к ней и беззастенчиво дотронулся до её щиколотки. Девица сразу же постаралась вывернуться, но он ей не дал. - Руки убери. Как ты смеешь до меня дотрагиваться? - она возмущенно потребовала, пытаясь рубахой прикрыть ногу. Юноша с луком вздохнул, хотя продолжал усмехаться. - У тебя болит нога. Я хочу на неё посмотреть чтобы помочь тебе, - объяснил он. Несмотря на наглость, в его взгляде было что-то успокаивающее, что не могло не подействовать на Марфу. - А ты разве сможешь чем-то помочь? - она пробурчала себе под нос.

Все же, несмотря на все правила приличия, девица разрешила ему довольно тщательно осмотреть её щиколотку и даже провести по ноге пальцами, правда от этого ей было очень больно. Юноша подумал, затем аккуратно отпустил опухшую ногу. - Наш лагерь неподалеку. Я сейчас туда отнесу. Там у нас есть очень хорошая припарка, после которой у тебя все как надо заживет. Попьешь, поешь, отдохнешь, - он ей, слегка нахмурившись, решительно заявил, перед тем как обхватить Марфу и понести у себя на руках, да причем с такой легкостью, будто она совсем ничего не весила.

- Отпусти меня сейчас же! Отпусти! Ты не спаситель, ты…ты…ты самый настоящий разбойник! - Марфа кричала, билась, дергала ногами, но юноша без всяких затруднений шел с ней по лесу, пока она в конце концов не успокоилась.

~~~

В ворота одного из боярских теремов, расположенных на склоне холма, поверх которого стоял царский кремль, настойчиво постучались. Привратник, старик с длинной неухоженной бородой, выбежал в просторный боярский двор со светильником и поспешил к вратам. Прежде чем открыть, привратник с опасением спросил: - Кто это наведывается к хозяину нашему? - Грозный голос ему сразу же ответил, - Открывай дверь, пес, именем царя-государя нашего. Живо открывай! - Старик не стал более задерживаться и как можно быстрее отворил высокие деревянные врата.

Как только привратник распахнул ворота, так во двор сразу же ворвался целый отряд опричников в черной форме, с саблями и факелами в руках. Они построились в два ряда и встали неподвижно. Проходя между ними, в длинной епанче накинутой поверх своего кафтана, последним во двор вошел Никита Басманов. Плавно шагая вперед, он встал перед порогом терема и внимательно осмотрел дом.

- Соберите всех кого найдете и приведите сюда, - приказал он, орлиным глазом созерцая каждый уголок, щель и доску перед собой. По его велению, один ряд разбежался в разные стороны. Вскоре поднялись возмущенные крики внезапно разбуженных домочадцев. Никита показал пальцем на привратника и его поставили перед ним на колени. - Хозяина зови, - он ему повелел. Под упором сурового взгляда головы гвардии, старик-привратник замахал трясущимися руками и закричал хриплым голосом.

- Боярин, выходи! Хозяин, тут к тебе от царя люди пришли! Выходи, боярин!

Свет загорелся в одном из верхних окон, после чего на гульбище вышел полуодетый боярин Матвеев. - С чего это ты вдруг ко мне пожаловал, Никита Даниилович, да еще так поздно ночью? - с заметной тревогой полюбопытствовал Матвеев, не ожидавший увидеть у себя во дворе столько опричников. Все придворные прекрасно понимали, что опричнина просто так никогда не приходила, тем более личная царская гвардия возглавленная Басмановым. - У меня для тебя, Андрей Сергеевич, очень важная весть, - Басманов ему ответил, в то время как опричники вытаскивали боярскую челядь во двор и ставили всех на колени. Некоторые рыдали от испуга, а другие, наоборот, молчали. Увидев это, Матвеев еще больше встревожился.

- С каких это пор опричная гвардия у нас заместо посыльных? - Он неудобно усмехнулся. Лицо Басманова оставалось каменным. - И что же это за весть такая? - Матвеев с опаской рассматривал его издалека, уцепившись обеими руками за край гульбища. Никита покачал головой. - Спускайся, Матвеев, и я тебе её скажу. Спускайся, а то сестру и жену твою уже ведут. - Мгновение спустя, двери терема раскрылись настежь и на порог вывели сначала боярыню Матвееву, а потом и старшую сестру боярина, их головы прикрыты поспешно наброшенными платками. Они не кричали и не рыдали как некоторые служанки, хотя постоянно старались вырваться из крепких рук опричников.

Увидев перед собой жену и сестру, Матвеев заметно побледнел и зашел обратно внутрь. Когда он появился на пороге терема, с мечом в руке, Басманов никак на это не ответил. - Ну говори, говори же свою весть! - потребовал боярин, нервно то отпуская, то сжимая пальцы на рукояти меча. Не сводя с него глаза, голова опричников зычным голосом отвечал ему, медленно кружа вокруг задержанных родственниц Матвеев.

- Царевич Юрий знать желает: готов ли ты, боярин Матвеев, поддержать его в его намерениях занять свое Богом данное место на престоле русском? Согласен ли ты, что царю-государю уже давно стоит не делами государственными увлекаться, а здоровьем своим заниматься? Сможешь ли ты, на благо Русского царства, на благо родины нашей, пойти против старого царя, ради того чтобы государством занялся умелый царевич?

С каждым словом, выражение на лице Матвеева становилось все отчаяннее и отчаяннее; когда Никита был уверен в каждом своем слове, будто саблей рубил по противнику, боярин был совершенно ошеломлен в своем молчании. Все во дворе, прислушавшиеся к тому что говорил голова гвардии, с ужасом на него уставились. Они просто не могли понять что он им предлагал, о чем он им толковал. Предать царя? Поддержать царевича? Для них это был как бред — нет, хуже!

Басманов снова встал лицом к лицу с Матвеевым. Боярин чувствовал как его пронзительный взгляд изучал каждое его движение или дыхание, в надежде извлечь из этого преждевременный ответ. - Я…, - начал он, заставив себя поднять голову и заглянуть Басманову в глаза. - Я никогда не поддерживал и не буду поддерживать царевича Юрия. Из него не выйдет хороший царь, такой как нужен нашему государству.

Матвеев был удивительно решителен в своих словах, несмотря на вооруженных до зубов опричников и на униженных родственниц. Потому что он верил в то что говорил: из Юрия выйдет плохой царь. Не царь, а тиран, слишком поглощенный в старых обидах, чтобы прозреть и понять все тонкости и трудности правления государством.

Даже если Басманова такой прямой ответ удивил, этого никто бы не узнал. Медлительно и подчеркнуто опуская руку на саблю, что висела на его бедре, он спокойно спросил: - То-есть ты, боярин Матвеев, отказываешься поддержать царевича Юрия как нового царя. Так?

Хотя его голос был равномерным, Матвеев услышал в нем вопрос от которого зависела не только его жизнь, но и жизнь всего его семейства — “Уверен?”. Он медленно кивнул. - Царевич Юрий не может быть царем и я его никогда в этом не поддержу.

После этого, Басманов быстро задействовал, словно и другого ответа он от него не ожидал, а потому уже знал заранее как поступит. - Всех родственниц Матвеев не медля на постриг отправляйте, - повернувшись к задержавших их опричникам повелел он. Жена с сестрой тотчас же начали кричать во весь голос, заплакав когда услышали к чему приговорены. Они тянулись к Матвееву, плача умоляли о помиловании, но их никто не слушал. Опричники схватили женщин и утащили со двора. Хотя он больше их не видел, Матвеев был вынужден дальше слушать их отчаянные вопли и крики, в то время как сам он стоял точно вкопанный.

- Раз уж боярин Матвеев царевича Юрия не поддерживает, то быть ему приговоренным к смертной казни, ибо он не видит собственное заблуждение и не признает истинного царя.
- Истинный царь это Василий Дмитриевич, а не царевич Юрий!

- Истинный царь понимает и прислушивается к своему народу, а не подавляет его надежды. Истинный царь знает с кем стоит полюбовно обходиться, а с кем не стоит. Раз уж царь Василий этого не понимает, то он не может более быть царем. - На мгновение, каменное лицо Басманова яростно вздрогнуло, как будто кипящее под кожей чувство на один краткий миг прорвалось наружу. Однако, это произошло слишком быстро, и все подумали что им всего лишь показалось.

Наконец-то от Матвеева отворачиваясь, Басманов зашагал к воротам. Он едва пошевелил рукой, как его опричники выхватили сабли и все сразу набросились на Матвеева. Какую бы преданность он не испытывал к старому царю, боярин не был четой бесстрашным воинам опричнины.

Вскоре, сабля вылетела из его руки. Один удар и голова Матвеева пала на землю, вместе с его обезглавленным телом. Слуги вырвались из рук опричников, чтобы броситься к истекающему кровью телу хозяина. Их истошные крики пронзили тишину беспокойной ночи, своим рыданием дотронувшись до сердца каждого кто их услышал, но было слишком поздно. Матвеева им уже больше никогда не вернуть.