Здравствуй и прощай

          За окном шумел дождь, стучал по дискам железных крыш, выдавая монотонную мелодию. Крупные капли его бились в  оконные стёкла. «Осень – холод и сырость. В такую погоду ещё спать бы и спать. Но труба зовёт! Пора. И будильник уже дважды прозвенел…»  Костя нехотя встал, сунул ноги в новые тапки  и пошлёпал в ванную. На душе было так же хмуро, как сейчас за окном.  Дождь… Константин снова вспомнил её. Вернее, он не забывал её вовсе. Она незримо присутствовала рядом с ним все эти годы во всех его делах и не хотела уходить. В голове снова крутились ставшие привычными мысли.
      «Почти десять лет прошло, а я до сих пор не могу её забыть. Ну, почему? Что в ней такого, чего нет в других?» – спрашивал он себя.
 И внутренний голос спокойно отвечал ему: «Всё. Всё в ней не такое…»
Они с  Викторией  Лежнёвой учились вместе с пятого класса. «Худенькая, светловолосая девочка с большими голубыми глазами,  робкая, без заметного прилежания в учёбе, так, ничего особенного, – вспоминал в тысячный раз он, – а потом, когда в десятый пришли…
Утро в тот, первый день сентября, выдалось такое же хмурое, хорошо, что ещё не было дождя. Но приподнятое настроение создавали букеты цветов, которые несли в руках школьники. И тут я случайно выхватил глазами из толпы изящную девушку с букетом астр в руках.  Увидел и просто прирос к земле. Мне  показалось, что она плывёт по воздуху, в форменном платьице, в ажурном белом фартуке и с большим кипенно-белым бантом в волосах, собранных в хвост.

          – Ты чего застыл, Костян? – подтолкнул меня Димка, – Это ж Лежнёва, не узнал, что ли?

          –  Не узнал, – вышел я из ступора, – ничего себе, наши девчонки выросли!

Я каждый день ждал её у входа в школу, а завидев издали делал вид, что только что подошёл.

          –  Привет, Лежнёва, –   радостно говорил я.

          – Здравствуй, – отвечала она, – здравствуй и прощай.

        «Прощай? Ну уж нет, – думал я, напевая про себя «для меня нет тебя прекрасней…».
Эту модную пластинку с песнями Юрия Антонова я загонял «до дыр», разучивая её на гитаре.

«Но я верю, что день настанет,
И в глазах твоих лёд растает.
Летним зноем вдруг станет стужа,
И пойму, что тебе я нужен», – вдохновенно пел я, с надрывной ноткой грусти в голосе.

 Я  сразу, тогда ещё, понял, что конкретно «попал», потому что просто не мог не смотреть в её сторону. Она, как магнит, притягивала мои взгляды. С каждым днём я находил в ней всё больше привлекательного, волнующего, неповторимого.  Я влюбился! Словно в глубокий омут нырнул, из которого и сейчас ещё не вынырнул. Не могу». Костя вышел в коридор, надел плащ и уставился на зонт: брать или не брать? А мысли о ней не давали сосредоточиться.

      «Так. Размечтался. Пошевеливайся, на работу можешь опоздать», – скомандовал себе Костя и, захлопнув дверь, поспешил на улицу.
Дождь разошёлся и стучал по зонту, выбивая какой-то джазовый мотивчик.
Ему вспомнился другой дождь, сильный, майский… В том году весна обрушилась на город совсем нежданно. Уже в апреле стояла неимоверная жара. А молодая травка и свежая зелёная листва осветили весь город необычным светом. Девочки-старшеклассницы в лёгких блузочках и коротеньких юбочках порхали по пролётам школьных лестниц, как необыкновенные бабочки, заставляя сердца мальчишек биться с утроенной силой.

      «Откуда мы тогда возвращались? Ах, да! С днюхи Верки Мотовой, её подружки. Тогда ещё я напросился к Вике в провожатые. На дне рождения я только раз осмелился пригласить её на танец, и у меня земля буквально ушла из-под ног. Я нёс какую-то околесицу, старался быть остроумным и оригинальным, бесконечно шутил и радовался, когда она смеялась над моими приколами, что-то шептал ей на ушко, а голова кружилась от её улыбающихся губ, от подрагивающих ресниц, от её запаха и нежной тёплой руки. И вот мы идём  с вечеринки,  и вдруг просто ниоткуда этот дождь! Мы с ней бегом в подъезд дома, что оказался на пути. Вымокли, конечно, чуть-чуть, она в лёгком платьице, я – в тонкой тенниске.  Я стряхивал капли с её волос и целовал её мокрое лицо. Губы её пахли земляникой, а волосы мятой… В тот миг только одного просил я у Господа: «молю тебя, пусть этот дождь не кончается, пусть льёт  как можно дольше». Я просил Бога, а нежная мелодия нашего танца кружила в моей голове. Я был счастлив!
 Мы стали встречаться, как же  я любил её! Всю, всю до последней клеточки.  Её тело манило меня сказочной красотой. Вся она такая нежная, тоненькая, послушная в моих объятиях просто пьянила, как вино. Я с ума сходил от любви и от желания.
 
Потом - Москва, поступление в универ.  Дважды звонил ей, но никто  не ответил. Хмурые мысли мучили меня: «Так, по-моему, я забыт. Как быстро, однако. Унижаться не стану, подумаешь, принцесса», – мучился я от ревности и внезапной злости.

Дурак! Если бы я знал тогда, что её мама попала в больницу и Вика дежурит возле неё. Ведь их было только двое в семье. Не знал и не удосужился узнать.  Обиду свою лелеял. Сдал экзамены и с лёгким сердцем уехал на море к бабушке. Хотя какое там "лёгкое сердце"?! Злился ещё сильнее день ото дня и менял девушек без разбора, ведь они приехали к морю, на этот солнечный берег как раз за такими развлечениями.  Весь сгорая от нетерпения, вернулся домой.

          – Меня никто не спрашивал? – поинтересовался у мамы.

          – Друзья интересовались, Сергей и Дима, спрашивали, когда приедешь, – ответила мама.

          – И всё?

          – Всё. Ну, расскажи, как там, весело было? Бабуля как?

    «Значит, никто не спрашивал...  Не нужен, выходит. Ну, и ладно», – решил досадливо тогда я, думая, что в течение месяца легко забуду её.  Не забыл... Почти десять лет прошло… "

Воспоминания отступили при виде большой буквы «М» .
 А, вот и метро! И поезд уже въезжает на станцию. Костя зашёл в вагон, вяло скользнул  взглядом по лицам пассажиров, торопливо занимавших места. Всё как всегда, люди озабоченные или просто сонные, добирают время сна. Костя развернул газету, собираясь скоротать время за чтением и вдруг, как удар молнии. В другом конце ещё свободного вагона сидела она! Это точно была она!!! Костя просто задохнулся от неожиданности. Впервые за десять лет он увидел её, ту, о которой думал днём и ночью.
       «Она совсем не изменилась, та же  милая еле уловимая улыбка, тот же шёлк волос, спадающий на плечи. О чём-то задумалась, в себя смотрит …»,– думал он, торопливо пробираясь к ней.

          – Привет! – улыбнулся виновато.

Сердце сжалось в  изболевшейся груди от радости и  волнения.

          – Здравствуй, – подняв на него, ставшие ещё синее глаза, ответила она.

На лице усталое равнодушие, или только показное? Брови немного приподнялись от неожиданности.

          –  Откуда ты здесь? Неужели живёшь где-то рядом?

          –  Нет, по делам приезжала. Живу на Васильевском,– изо всей силы скрывая волнение, ответила она.
 
          –  Ого! А как же… ну, вообще я очень рад тебя видеть. Ты замужем?

Не утерпел, всё-таки, спросил с какой-то надеждой.

          –  Да.

Ответила мягко, по – дружески.

"Но вообще-то она всегда "держала удар". По её лицу ничего не прочитаешь. Но я же помню, какая она страстная и любящая была, когда мы оставались вдвоём. А здесь полно посторонних. Как бы я хотел, чтобы мы с ней сейчас здесь вдвоём остались..."

          –  Дети?

          – Есть. Сын. Девять лет. А ты?– с показным равнодушием спросила она.

В голове Вики вспыхнули воспоминания последнего школьного года. Именно тогда, весной, они с Костей полюбили друг друга.
"О! Как сладко было! Я не забыла ничего: ни нежных его губ, оставлявших поцелуи на моём теле, ни прикосновения его рук, гладивших меня везде, ни первой нашей близости, после которой я "улетела" к звёздам, сквозь облака. И вдруг странная тишина, после его приезда из Москвы. Именно тогда, когда его глаза, его руки и его помощь так были нужны, он вдруг забыл обо мне. Может как-то догадался, что я  жду малыша и не захотел связывать себя ответственностью? А я очень ждала его, чтобы хотя бы пожаловаться, как мне сейчас тяжело. Но вместо того, чтобы позвонить или прийти, он укатил к морю...  а мне - похороны мамы,  переезд на другую квартиру (Надо же на что-то жить с малышом). Рождение сына, трудные,  самые трудные два года и всё без него...и, наконец, замужество, после которого воспоминания о Косте всё реже и вот, когда душа успокоилась и почти уже не болит, зачем эта встреча? Боже, Боже, всего около 10 лет прошло, а я как-будто сто лет его не видела!"

Вика вздрогнула, услышав его ответ:

          – Не женат.  И детей нет. Как здорово, что мы встретились! А я, понимаешь, на метро почти не езжу, просто машина на профилактике. А помнишь…

          – Нет, не надо, Костя. Я ничего не помню, – ему послышалась в её голосе усталость.

          – Жаль. Хочешь, посидим где-нибудь, повспоминаем? Можно прямо сегодня, я отличное кафе знаю, – вопросительно смотрел он на неё, – Вика, ты прости меня, пожалуйста…

          – Поздно, Костя. Слишком поздно. Я выхожу, прощай,– наклонившись, пряча набежавшую слезу, она прошла к выходу слегка задев его своим плечом.
 
Костя стоял, растерянно теребя газету, и просил Всевышнего: "Пусть она будет здорова и счастлива! Пусть будет счастлива..."