Что будет через двадцать лет

      Жуткую историю с крольчатами совсем вытеснила огромная посылка с красивым постельным бельём, красной икрой, красной рыбой и дальневосточными деликатесными консервами «Снатка». Её прислали Люда с Мишей. Таких гостинцев в посёлке ни у кого не было, и родители поделились ими с соседями. Но больше всего родных умилило первое семейное фото втроём, где папка Мишка держал на руках махонький кукольный свёрток одеяльца с бантом, а рядом улыбалась счастливая мамка Люда. На второй фотокарточке Олька уже сидела и пыталась разгрызть пластмассового попугая.
      Коротенькое же письмо обещало о приезде с малышкой в гости. И чтобы быстрее скоротать время до их приезда, Алёнка и Иринка решили срисовать Олькино фото и повесить его в рамочку. На рамочку надо было собрать четыре палочки от мороженого. Для этого девчонки выпросили у отца по девять копеек и побежали в магазин совмещать полезное с приятным. Пломбир в бумажных стаканчиках им очень нравился!
      Алёнка и Иринка подошли к магазину, когда он был ещё закрыт на обед. Перед ним собралась очередь. Её дополнили нагрянувшие цыгане. Ромалы тоже покупали здесь продукты, неплохо успевая что-нибудь своровать, из-за чего у них с продавщицей случались жуткие перепалки, и она не желала видеть в магазине цыганей, особенно их детей. Цыганкам же было плевать на её требования, и воровство нет-нет, да и случалось, заканчиваясь по поговорочке: не пойман – не вор! На сей раз кочевые мужики опять выкупили пивной ларёк и ковшами пили пиво, предлагая угощаться обозлившихся на них местных пивохлёстов.
- Тебе делать нечего что ли?! – наезжали алкаши на продавца пива.
- Да мне туман по полю, как это пиво продать! – беспечно отмахивался он.
      Зато цыган щедро протягивал недовольным полный ковш пива и от души предлагал, сверкая белозубой улыбкой в кучерявой смоляной бороде: 
- На, пей! Угощаю! Ну иди же, пей! 
- «Иди», знаешь куда?! – огрызались выпивохи и гордо отворачивались, давясь слюнями. В зной холодненького пивка хотелось очень!
- О, как им тошно и от злости противно! – позлорадствовала Алёнка.
- Хорошо, что наш папка не пьяница, - взирала на муки алкоголиков Иринка.
      Похохатывая над мужиками, цыганки гортанно переговаривались на своём языке и вели себя так, будто в посёлке жили всю жизнь. Они курами расселись на крыльце, придя последними, а влезли вперёд тех, кто пришёл первым. Спорить с ними никому не хотелось. Местные тётки лишь молча скрипели зубами и понадёжнее припрятывали деньги. Тут ещё принесло кучерявого цыганёнка лет семи, и он принялся сновать по толпе очереди и ко всем приставать:
- Дай денег, скажу, что будет через двадцать лет!
      У народа навострились уши, но денег было жалко. О рублях и речи быть не могло, а копейки бдительнее зажались в сумках и в кошельках, чтобы черномазый бесёнок их не стащил. А он всё бегал и уговаривал:
- Ну дайте денег! Честное слово, скажу, что будет через двадцать лет!
      Тёток уже начало распирать страшное любопытство. В будущее заглянуть очень хотелось! Ведь цыганёнок всё-таки.
- Наврёшь ведь и не подпрыгнешь! – с сомнением бросила ему одна тётка.
- Ей-богу, не навру! Точно скажу, что будет через двадцать лет! – с такой серьёзной физиономией заверил цыганёнок, что в его ладошку влетело сразу несколько денежек от любопытных простофиль. Тётка при этом кинула свой пятачок и с оправданием произнесла:
- На, уж. Кто тебя знает? Глаголет же устами младенца истина.
      А мужик пивохлёст пригрозил ему, кинув в грязную ладошку три копейки:
- Наврёшь, суккин сын, уши откручу!
      Цыганки засмеялись, а цыган со смехом крикнул мальчишке:
- Ухтылла туке! Яв дарик! (Довольно тебе! Иди сюда!)
      Но мальчишка уже прилично насшибал денег и отбежал в сторонку, толкая их в карман штанов.
- Можно было бы ему дать копеечку, да на мороженое не хватит, - даже разгорелась Иринка любопытством.
- Интересно, что он набрешет, - с любопытством бросила ей Алёнка в том же невольном желании узнать - что же будет через двадцать лет? Больно уж мальчишка был серьёзным. И, соглашаясь с нею, Иринка отозвалась:
- Сейчас посмотрим.
      Цыганёнок тем временем отбежал подальше от толпы, неожиданно спустил штаны и, показывая свой перед, весело крикнул:
- Сейчас вот такой, а через двадцать лет будет во-оот такой! – и он широко развёл руки в стороны.
- Ой!!! – мгновенно захлопнули сёстры лица руками и отвернулись так, что долбанулись лбами и чуть не разлетелись в разные стороны!
      Народ и цыгане взорвались диким хохотом и над выкидоном озорника, и над близняшками! А лихоманец кинулся драпать в табор, на бегу надёргивая штаны. За ним никто не погнался. Он же не обманул, а сказал всё, что должно случиться через двадцать лет. Алёнке же и Иринке сделалось так стыдно, словно штаны сняли с них! Тогда Алёнка живо вспомнила заученное ругательство цыганки и, указывая на озорника, крикнула ему вслед:
- Бэнг тут тэ лэл!
- Бэнг тут тэ лэл! - подхватила за ней Иринка, тоже указывая на него пальцем.
- Смотри, они по-нашему говорят! - в изумлении ахнули цыгане и загалдели по-своему.
- Это Северянкины дочки! – узнала сестрёнок цыганка, которую учила вязать Маша. И кочевницы хором пристали к ним:
- Девочки, вы говорите по-цыгански? У вас в роду есть цыгане? Вы такие одинаковые! Вы…
      Дальше Алёнка и Иринка не стали их слушать, без слов драпанув домой не хуже, чем удирал от толпы обобранных ротозеев черномазый сорванец!
      Магазин открылся. В его холодильнике стояло мороженое. Но рамочка для рисунка с Олькой отложилась на неизвестный срок. Надо было выждать время для того, чтобы улеглись страсти цыганей. Они не укладывались долго. При встречах с кочевниками в магазине сёстры постоянно чувствовали на себе их любопытные взгляды, хоть цыгане их ничем и не трогали. Может быть не трогали, потому что уважали их щедрых родителей, которые за всю жизнь не оставили пустой ни одной просящей руки. Да и скандалов цыгане старались избегать. Посёлок отлично кормил их подаянием.
      Единственное громогласное ЧП было, когда молодая цыганка влюбилась в местного парня, и барон здорово наказал её битьём цепей. Влюблённый примчался разбираться в табор с участковым, да оба так схлопотали теми же цепями, что чуть не половину табора арестовали и увезли в участок. Тогда, видимо, барон выкупил свой народ за кругленькую сумму. Молодую же цыганку куда-то вывезли из табора, а несостоявшийся жених и оперативник долго лечили побои. 
      Всё это Северянке рассказали цыганки-подружки. Они уже хорошо вязали и плели своим детям и мужикам даже безрукавки, между вязанием чаёвничая под тенистыми яблонями с Машей. Как-то Алёнка и Иринка хотели выйти во двор, и вспомнившая хохму с ними возле магазина цыганка с лукавой улыбочкой сказала им:
- Через двадцать лет будете красивыми невестами!..
      Сёстры не дослушали вещунью, сейчас же исчезнув в доме с её чёрных проницательных глаз. Они знали, что о них неустанно молятся их родители и их крёстные, и это было надёжнее любого гадания. С цыганами же было просто интересно, хоть и страшновато.

продолжение следует.......................