Злосчастный день любви. Где ты, Святой Валентин?

ЗЛОСЧАСТНЫЙ ДЕНЬ ЛЮБВИ

«Долой 14 февраля!» – такую открытку получила сегодня по вотсапу. «Русский день влюбленных  - 8 июля! Помни свои традиции»
А что делать, если влюбился 14 февраля, в тот самый день «окаянного» католика Валентина? Вычеркнуть этот день из календаря? А как же хваленая толерантность, уважение к традициям и вероисповеданиям других народов в нашей многонациональной стране? Где наше добродушие и человечность, любовь и вера? При этом, мы хотим, чтобы нас уважали, и не считали варварами. Как быть юным влюбленным, еще не создавшим семью – запретить дарить заморские розы 14 февраля, и ждать-дожидаться до 8 июля, дня супружеской любви и верности, с исконно русскими ромашками?

Чуть позже – еще один абсурд. Новая открытка от «острословов» с изображением Святого лика, шкуры убитого медведя, двух дядек с ружьем и пойманной рыбой - в пику чужеземному празднику:
«14 февраля - день Святого Трифона, покровителя охотников и рыболовов»

Во истину заставь дураков молиться… И чего только не придумают - будто католический святой покровительствовал только людям нетрадиционной сексуальной ориентации, и что не было его вовсе… Кому помешала красивая европейская традиция?

Вечером в архивах наткнулась на свой рассказ, написанный 15 лет назад, когда еще не было созданного по указке праздника «Семьи, любви и верности», и никто не подозревал о существовании замечательной легенды о муромских святых князя Петра и простолюдинки Февронии…, и не было никакой-такой русской традиции…
Влюбляйтесь и любите 365 дней в году!

ГДЕ ТЫ, СВЯТОЙ ВАЛЕНТИН…?

«День влюбленных» - был ее самым любимым праздником. Не затертый с советских времен праздник 8 марта с жалкими поникшими гвоздиками и открытками партийных работников, с пожеланиями «трудиться еще лучше и больше не только на работе, но и в семье», ибо на хрупких женских плечах лежит вся ответственность «за ячейку общества». Не милый когда-то сердцу Новый Год…
Ей нравился славный европейский обычай, когда даже маленькие дети пишут друг другу трогательные «валентинки» и дарят бесхитростные сувениры, а старики вытирают скупые слезы, вспоминая былое. И пусть ханжи уверяют, что в этот день попираются священные узы брака, влюбленные по всему миру все равно идут вместе, взявшись за руки, обнимаются и целуются прямо на улицах.
Не смотря ни на какие запреты, праздник пришел и в далекую Японию, и в Индию, и в Россию. Потому что люди любят…, любят вне зависимости от того, в какой стране они живут, от политических взглядов и наказов, религиозных предрассудков, от того, есть ли у них штамп в паспорте или нет.

В этот день Она, безнадежно замужняя, впервые увидела Его, безнадежно женатого…, и, хотя была несуеверной, сочла это знаком небес, а может подарком от самого Валентина. С тех пор чужеродный праздник стал не просто симпатичен, а вызывал какой-то священнодейственный трепет в душе.
Он скептически относился к ее чудачествам, но постепенно привык, запомнил дату (благо, о празднике теперь с утра 14 февраля трубили все средства массовой информации) и милостиво поздравлял по телефону. Почему бы ни доставить невинное удовольствие – ведь женщины любят дурацкие условности.
Порой им удавалось встретиться в этот день, посидеть рядышком где-нибудь в кафе, слегка прикоснуться друг другу, от чего голова шла кругом, и сердце выскакивало из груди.
Шли годы. Каждый из них по-прежнему жил своей жизнью… в своей семье. Их встречи становились все реже. Грустная статистика – два-три раза в год, чтобы отметить его или ее день рождения. Однако еще оставался один день - день влюбленных, ведь пресловутые «8 марта» и новогодний праздник уже давно были вычеркнуты из списка. Теперь Она цеплялась за Святого Валентина, как за спасительный талисман и надежду увидеться.
           К тринадцатой годовщине знакомства готовилась, как всегда, основательно. За несколько месяцев продумывала наряды, прическу, сувениры. Как всегда волновалась, вдруг забудет, несмотря на ее предусмотрительные полупрозрачные намеки, и услужливое напоминание   радио и телевидения.
Оснований для беспокойства было предостаточно. Редкие звонки с вопросом: «как дела, и как здоровье». Без теплоты и участия в голосе… В ответ Она тихо мямлила что-то невразумительное, боясь, что их разговор будет услышан сослуживцами.
Больше года Он не дарил цветов. Исключением не стал и день ее рождения. Дескать, «не хочу ставить в неловкое положение». Надо же, столько лет «ставил», и ничего…, а уж букет по такому случаю – всегда «вне подозрений», на фоне многочисленных веников от коллег.
Эти отговорки обижали во сто крат больше, чем само отсутствие цветов. Теперь живые розы, которые любила до умопомрачения, сменили открытки по электронной почте – дешево и сердито. После очередного дежурного вопроса, «как драгоценное…» Она сорвалась и в отчаянии произнесла страшное: «Не все ли тебе равно, я уже давно не верю, что ты меня любишь». Не потому, что не верила. Разве может женщина в это не верить? Произнесла, чтобы вырвать в ответ любой ценой желанное, столь редко произносимое «люблю».
Не вырвала, не услышала… Он, кажется, обиделся или сделал вид, что обиделся. Женская логика не понятна прямолинейному мужскому уму. Сколько раз Она пыталась объяснить, что женщина зачастую говорит не то, что думает, главное угадать, а вернее, почувствовать, когда действительно говорит то, что думает. Сколько раз говорила, что, когда женщина спрашивает мужчину, нравится ли ее платье, то вовсе не нужно узнать какое-то мнение…  Сердце хочет только восхищения…, а не объективной критики. Женская логика, женская логика… Клубок чувств и противоречий.
С тех пор звонки стали еще реже. Очередной День влюбленных обреченно приближался. «Учти, я настроен решительно», - неожиданно сказал Он за несколько дней до праздника, когда Она уже почти потеряла надежду, - «так хочется обнять и поцеловать тебя». От этих слов сердце вновь затрепетало. «Боже, что надеть, что подарить…», - металась Она, как в лихорадке. Святой Валентин, помоги!
  14 февраля Она была во всеоружии – с новой прической, в костюме, который возлюбленный еще ни разу не видел. Все было продумано до мелочей, начиная от украшений и колготок, кончая тем, что неподвластно взору. Ее глаза сияли так, что мимо пройти было невозможно, коллеги–мужчины с удивлением оборачивались вслед, будто видели впервые.
С раннего утра Она тоской поглядывала на предательски молчавший телефонный аппарат. Юные соседки по комнате принимали поздравления, наперебой трещали и обсуждали полученные подарки и предложения, с превосходством поглядывая в ее сторону. Что ж, время ушло, - с грустью думала несчастная, сгорбившись в углу.
        «Я помню, целую, обнимаю, но извини, дел невпроворот», - наконец, сказала телефонная трубка, - «давай перенесем на потом». И как захотелось вдруг закричать, заорать, завопить…, уговорить, упросить, убедить. Разве можно перенести праздник на потом, отменить новый год или весну, надо ловить каждое мгновение, ведь жизнь коротка! Но вокруг чужие глаза и уши…  с нескрываемым любопытством…
Тринадцатая годовщина оказалась-таки роковой, и одним праздником в ее жизни стало меньше.