Бабыкай 1. Жеребёнок

   Неужели ушёл-таки, меня не разбудив!
   Я прислушался к звукам из приоткрытого окна, выходившего прямо во двор. Вчера перед сном специально приотворил его, чтобы слышать всё. Точно. Только в 2 руки доится Зойка. Жик-жик, жик-жик. Когда в четыре руки дойка, тогда звуки накладываются друг на друга и слышится жиижиик-жиижиик, жиижиик-жиижиик ! Значит эбекей* одна доит корову. Обычно бабыкай жалеет её и всегда старается помочь в дойке. Потому что у нее все время болит левая рука. Она так и говорит «Гарип сул кул!»*.  Это когда я был маленький, она побежала во время грозы за мной, чтобы быстрее завести в дом и упала на левую руку. Вот она с тех пор и болит. Но у бабыкая не очень получается доить. Я специально засекал- эбекей мою алюминиевую кружку наполняет с восьми «жииик»ов, а бабыкай только с двенадцати. Может у бабыкая еще сильнее болит рука, просто он не говорит?

    На ходу надеваю трико, футболку, хватаю кружку и, зацепив кончиками пальцев кеды, в 5 прыжков пересекаю двор и осторожно заглядываю в загон. Так и есть! Эбекей, широко расставив ноги, одна восседает на низеньком стульчике рядом с Зойкой и выдаивает небогатое утреннее молоко.
   
   У Зойки рога привязаны веревкой к здоровенному гвоздю, вбитому в забор загона. Эбекей никогда так не делает, это бабыкай, потому что так положено по его одному ему ведомым правилам. Значит, он привязал и ушел. Зойка, пытаясь разжалобить, смотрит на меня влажным левым глазом, чуть прикрытым длиннющими рыжими ресницами. Но мне не до этого.
- Здравствуй эбекей! А бабыкай…?
- Здравствуй. Иди спи. Рано ещё!

   Это она злится, что я собрался с бабыкаем уезжать. А с ней не остаюсь и из-за этого переживает. Ей бы хотелось, чтобы я с ней побольше был. А еще лучше все время. Когда я приезжал на весенние каникулы, то решил помочь ей и в доме помыть полы. С утра было жарко натоплено,  я попросил завязать мне платок на голову, чтобы пот в глаза не попадал.
- По пиратски, - сказал я и попытался объяснить как это должно быть.
- Это не по пиратски. Это по моему!, ответила эбекей и завязала мне свой белый платок узлом назад.
Действительно. Это совсем старые бабушки завязывают платок под подбородком и накрывают им всю спину. Гайша-эби*, живущая в конце улицы недалеко от родника, так делает. А моя эбекей она совсем не старая. И платок повязан узлом назад. Как выйдет на крыльцо, как  звонким голосом крикнет:
-Исламгали-и-и!
Сразу все понятно становится. Даже куры, клюющие во дворе, разбегаются. Лишь петух остается и смотрит как то глупо в никуда, высоко задрав шею.
Тогда посмотрела она на меня в платке и грустным голосом сказала:
- Эээх, родился бы ты лучше вот чернобровой девочкой, все время со мной рядом был бы.
Я - девочка!!!! Ужас какой. Как она могла тогда так подумать?
Нет уж! Спать я сейчас не пойду. Я протянул кружку, а сам, замерзнув от утренней сырости, кутаюсь в старый полевой плащ бабыкая. 8 «жиик» ов. Кружка возвращается мне, покрытая белой пенной кепкой и я усаживаюсь на край ванны, служащей яслями для Зойки. Вкусное же молоко  в начале лета! Это осенью травы мало, корова не брезгует и полынью, молоко начинает горчить. Зимой, если подкладывать в ясли кукурузный силос с фермы, оно кислит. Весной , после отёла, бабыкай подкармливает корову свеклой и молоко становится сладковатым. А сейчас оно просто вкусное. Жаль хлеба не взял.

   Эбекей закончила доить и, развязав Зойку, пустила её во двор. Вслед за ней выбежали гурьбой бараны и овцы, с заднего сарая важно пришел выпущенный эбекей бычок и вылез по частям из тумана. Я на всякий случай взял палку. Этот бычок в прошлом году еще теленком меня гонял, а сейчас вон какой здоровый стал!
Интересная штука – туман. Сейчас-то, в начале лета, он редкий гость, лишь  у речки, в низине  нашей улицы ненароком бывает, а вот в августе накрывает густой ватой все Бишинды. Мой двоюродный братишка Фанир ездил с родителями к родственникам в Киргизию и говорит, что там кушал сахарную вату. Говорит что эта вещь белая как вата и сладкая как сахар. Не совсем понимаю, как вата может быть сладкой, но я представил сразу сладкий туман. Ого-го можно было бы как полакомиться. Стоишь себе и кушаешь ртом! Без ложки! А потом раз- и появляется голова бычка. Ты ему в ладошке дашь сладкое, он поест и исчезает дальше, мимо тебя проходят только части его тела - шея, потом впалый бок с густой шерстью и напоследок бычий хвост хлестнет тебя по лицу чтобы не зевал. Туман-невидимка!
Я в 105-й раз, начиная со вчерашнего дня, подошел к стоявшей в центре двора арбе* и начал повторять название лежавших на ней частей упряжи: дилбегэ (вожжи), камыт (хомут), дуга, ынгерчак (седло), тшоу (веревка для пут), аркалык (чересседельник).  Йоганне (уздечку) бабыкай забрал с собой на ферму, чтобы привести лошадь.  Вчера же с ним договорились, что утром он меня разбудит и мы вместе пойдем на ферму за Сары-бия*. Я ему еще сказал:
- Ишек алдына Сарыга атланып керсам – мин ин бахетле малай булыр идем! (Если я въеду во двор верхом на Сары-бия - то стал бы самым счастливым мальчиком!)

   Вчера он улыбнулся про себя на это, а сегодня не взял  меня на ферму. Я сегодня весь день не буду с ним разговаривать. Пусть он увидит, что мне очень-очень надо и очень-очень  хочется все свои новости рассказать, но от обиды я не буду этого делать. И его не буду слушать. Конечно если по делу я все-все сделаю – подать дугу, подержать вожжи, слезть с арбы и идти пешком в гору, но разговаривать не буду. Ну ладно. Не целый день, а до обеда. Все таки я сильно по нему соскучился и хочется одеть его пропахшую кислым потом кепку. Но уж полдня я буду молчать.

   Послышались щелчки кнута. Это пастух, собирая стадо с дальнего конца, от кладбища,  вел его по нашей улице, чтобы потом свернуть на  переулок и выйти на большую улицу. Соседи с нашего конца улицы - Вали-абый, Зиля-апа* подстегивали свою живность навстречу стаду и уже поравнялись с нами. Красивое стадо деревенское – все коровы, быки и телки  разноцветные, не то что в совхозе. Там все одинаковые – черные с белыми пятнами. Или все светло-желтые как наша Сары-бия. Или красные как сурик, которым дедушка красил крышу сарая.  И кажется что даже идут они с фермы  строем друг за другом как то обреченно, низко свесив голову. Вот у нас Зойка – красная со светлым хвостом и огромным белым пятном на левом боку. У Василя-апа белая с подпалинами цвета вафельного стаканчика из-под мороженого. У нашего соседа напротив Арслангали-бабая * и корова и бычок красивого коричневого “пушистого” цвета.

  Я бодро начал подгонять Зойку, бычка и овец. Вали-абый отстал, но присоединились Амина-апа, потом Слу-апа и мы влили всю скотину нашего конца улицы в общее стадо. Сон уже окончательно прошел, я помог пастухам по переулку довести стадо на соседнюю, большую улицу нашей деревни.

   Наша деревня Югары Бишинды (Верхние Бишинды). Но мне больше нравится другое название – Урта Бишинды (Центральные или Средние) Бишинды. Не какие то там просто Верхние, а самые что ни на есть центральные. Ведь за нижним концом большой улицы есть Нижние Бишинды, за верхним её концом - Новые Бишинды, а если пройти по Птичьей улице за деревню сразу увидишь Каран Бишинды.  А еще рядом есть Имангулово, Юкале Чишма, Мулла Камыш, Куюк. А в дубняке за Каран Бишиндами была раньше деревня Тугыз Каран. Папа говорит, что сейчас на её месте лишь одичавшие яблони да остатки печек видны.
   На главной улице и сельсовет и магазин и почта и клуб  и проход к зернотоку. Есть еще наша улица. Почему то ее называют Ар;ак*. Имеют в виду что на задах большой улицы наверное. Ещё есть Птичья улица, Козья улица, кладбищенская улица. Есть 2 фермы. Пруд есть еще на дальнем, нижнем конце деревни. Раньше и на нашем конце пруд был, большой такой, но остались лишь земляной вал плотины, очертания берегов и всегда густая, сочная трава на бывшем дне. В деревне три стада выводят пастись. Это кроме совхозных.  Одно с нашей улицы и еще 2 с большой.

   Вот и сейчас  стоя на перекрестке большой улицы и нашего переулка я видел одновременно 2 стада – одно, наше, пылило уходя, а  другое приближалось с нижнего конца Большой улицы .
Тут из ворот двора дома , стоящего на перекрестке, появился подросток , худой-прехудой, с копной  волос и удивленно уставился на меня:
- О! Линар!  Салям! Ты заблудился что ли в такую рань и перепутал Туймазы с Бишиндами?
Это мой двоюродный брат Ильдар. Я ему ответил, стараясь быть очень солидным:
- Здравствуй Ильдар-абый. Вот, скотину бабыкая в стадо отправил. А то пропадут еще, надо приглядывать все-таки.
- Скотина ладно. Не потеряется, как бы ты сам не потерялся - на вашей улице вон какой туман.
Он все думает, что я маленький и меня за ручку водить надо. Обидно конечно.
- Нуууу, потеряюсь! Не потеряюсь! Я вот на ферму за лошадью сейчас пойду.
- Ой, свистишь. Молоко сосать что ли?
- Это тебе молоко сосать надо, а я запрягу её в арбу, наберу еды и поеду трактористов кормить.
Согнувшись, Ильдар-абый долго и как-то беззвучно хохотал. Так-то он добрый,  зимой кролика давал мне погладить и покормить. Но если старших нет никого рядом,  он начинает строить из себя взрослого.  Его старшие родные братья Фаниль-абый как раз в армии, а Дамир абый наверное уже с их отцом, Фанис – жизнеем*, на посевной работает.
Я стал разглядывал этот дом, стоявший под высоченным тополем.  Это дом моего другого дедушки, отца папы, Мирхажян-бабыкая. Он умер когда я был маленький, наверное 5 лет назад, может больше. Вот Монтаха – эбекей я плохо помню. А Мирхажян-бабыкая хорошо. Бывший завфермы и председатель колхоза, лошадник, герой войны, разведчик, гвардеец, весельчак и балагур задорно играл со мной в шахматы, поплевывая в основания катушек от ниток, служивших нам фигурами, неожиданно приезжал к нам на квартиру в город, то с новой скалкой, то еще с каким гостинцем и упорно отказывался посещать туалет в квартире  бегая, подхрамывая на раненую ногу, в лесопосадку.
Потом в этом доме стали жить старшая сестра папы Гульназира-тутки* с мужем, тремя сыновьями и дочкой Гульфирой.

- Ладно. Мне с тобой некогда, меня ждут!,
сказал я брату, смотревшему на меня раскрасневшимися улыбающимися глазами и пошел вниз по переулку.
- Смотри, вожжи с оглоблями не перепутай,
не удержался Ильдар-абый вслед. Сам-то, кроме мотороллера не знает ничего.
Я молча шел и тут услышал:
- Усканем*, зайди в дом, согрейся, холодно же.
Вот! Я же говорил что он добрый.
- Нет, спасибо, я добегу. Передавай привет Гульназира-апа и Гульфире.

  Я уже шагал мимо огорода и вспоминал, как раньше вместо дощатого забора стоял плетень и Мирхажян-бабыкай подновлял его подпирая короткими жердями и меняя ивовые прутья.
Дошел до моста через речку и , попрыгав на нем, убедился в его крепости. Это Амир купере*. Раньше мост был деревянный, мы с Айдаром залазили под него, по мосту проезжали машины и нас, сидящих внизу,  от грохота, скрипа и ощущения неминуемого развала моста одолевал страх, а мы этот страх побеждали. А сейчас мост из толстенных железных труб и сидя под ним можно спокойно рыбачить. Это если рыба есть. Но её, по-моему, никогда здесь не бывает. Даже если есть, какая-то чашка всю её съедает. Так мне Фаниль-абый говорил.

   Здесь внизу туман еще висел как тюль у бабушки на окнах. Приближаясь к повороту на наш конец улицы я все вглядывался вперед – не ведет ли бабыкай с фермы Сары-бия. Но дальше тополя, стоявшего между мной и фермой, видно ничего не было.
   
Опять вспомнилась обида на бабыкая. Вот эти бабыкаи почему думают что нам , мальчишкам, лучше спать, чем на ферму идти за лошадью. Я бы на ферме еще на черного как ночь жеребца, на котором ездит наш сосед агроном Фаим-абый, посмотрел.  Вот это ого-го конь, чуть что – встает на дыбы. Неожиданно вышел на дорогу Миндияр-бабай. Тоже наверное своего внука Зайтуна не разбудил, а сам пошел куда-то. Минидияр-бабай он добрый. А некоторые встречаются - проскочишь мимо  не поздоровавшись, а у него откуда только прыть появляется, только ведь шел еле-еле шаркая галошами, одетыми  жару на белые шерстяные носки, а он сзади уже подскочил, за ухо схватил тебя пальцами, которые железней самых железных плоскогубц и выговаривает шипящим голосом “Син кем малае?*”.  Ухо потом болит весь день.  Но я один раз только так попался в прошлом году у магазина, пока ждали когда хлеб с центральной усадьбы совхоза привезут. А Айдар вообще старается близко не подходить, говорит “Огреют еще палкой”. Ему однажды досталось за то что его старший брат Масалим к кому то в огород заглянул безнаказанно.
-Исанме* Миндияр-абый,- здороваюсь я.
Лишь кивком головы отвечает бабай. Наверное не выспался. Или переживает что внука не разбудил. То то же. Я вот со своим бабыкаем точно полдня разговаривать не буду.

   У нас в деревне к своему дедушке всегда так обращаются - бабыкай. Да и в соседних деревнях и в городе тоже. А к бабушке – эбекей. У друга моего Алмаза в деревне в Татарии, недалеко о нас, тоже к своему дедушке обращются бабыкай. А вот к папе приезжал из Мелеуза его друг, Ильдар-абый с сыном Мансуром, так Мансур рассказывая про своего дедушку называл его “Оло атай*”.  А Роза-апа рассказывала что в Казани, где учился её жених Гилем-абый,  к дедушке некоторые обращаются “дэу ати*” или “зур атей*”. А еще у нас в городе  некоторые говорят “карт атей*”. Но мне так совсем не нравится. Даже Мирхажян-бабыкай хоть и умер, но стариком совсем не был, в телегу на ходу мог запрыгнуть, хоть и нога была на войне ранена. А "зур атей" я говорю Нуриахмат-абзыкаю*, самому старшему брату папы. Так у нас принято обращаться к  старшему, уважаемому родственнику своего отца.

   Улица просыпалась. Начали щипать траву стайки гусей, петух , выпущенный из курятника, забрался на забор и кричал об уже давно вывалившемся солнце, Василя-апа вела теленка на поляну к бывшему колхозному саду.

   Я уже подходил к нашему дому, как из тумана на дальнем конце улицы, у родника, появилась сутуловатая фигура бабыкая, ведущего Сары-бия. Наконец-то! Мне захотелось вприпрыжку побежать навстречу, но помня о своем  обещании самому себе, я старался быть неторопливым.
Бабыкай все оглядывался назад, а Сары-бия, предчувствуя жаркий день, уже махала головой, будто отгоняя невидимых мух.
Вдруг из тумана выбежал мелким шагом белый жеребенок, ткнулся к Сары-бия, отпрыгнул от неё, еще раз отпрыгнул от  зашипевшей на него гусыни, защищавшей гусят, гусак расправил крылья и, налетая на жеребенка, стал громко кричать, за ним разволновались утки, которых только что выгнала сосед на улицу, потом петухи со всех дворов разом стали предупреждать об опасности, гуси рядом со мной тоже загоготали. Улица переполнилась гвалтом.
Догадка озарила меня и понесла навстречу.
 - Бабыкаааай!- кричал я и гуси шарахались от меня
 - Бабыкаай!, - а он махал руками и просил не кричать.
 - Бабыкаааай! , 
А где то справа слышалось возмущение эбекей : -Тщщщщщщщ! Тауш*! 
 - Бабыкай! Сарыны; колыны баааар!* -громко сообщал я ему.

   Я подбежал к бабыкаю, повис у него на шее и от взволнованности даже  поцеловал в колючую небритую щёку. Он улыбался морщинками уголков глаз, потом закинул меня на Сары-бия и я увидел все. Гусей, уток, теленка, поверх забора увидел эбекей, увидел как вышла из своей калитки на шум Мукарама-апа.  Как Фирдаус-абый вышел заводить свой КАМАЗ. А Хайбрасуль-абый поехал на своем странном тракторе. Но главным для меня был жеребенок – тонконогий, большеухий, смешной, такой же светлой масти, что и его мать. Я не сводил с него глаз, но он не обращал на меня никакого внимания. Лопатки лошади подо мной ходили ходуном, я переваливался с бока на бок прямо на ходу. Повод был в руках бабыкая и я, чтобы не свалиться,  держался за веревку гриву.  Мне казалось, что мы несемся с большущей скоростью и удивлялся - чего это бабыкай не бежит. Мой торжественный въезд во двор верхом состоялся! Чуть подвела проволока, которая стягивала верха столбов калитки. Из-за этой проволоки пришлось почти лечь на лошадь и выглядело, будто я кланяюсь петуху, сидящему на заборе. Но я почувствовал себя настоящим джигитом!

   Во дворе я натаскал для жеребенка в арбу сена, нарвал молодой, еще не потемневшей зелени крапивы, принес тайком  из клети в ведре  сначала комбикорм, потом пшеницу, приготовленную на помол. Добавил угощение вынесенными из сеней дома двумя толстенными ломтями белого хлеба. Но жеребенок пугался, а Сары-бия со спокойствием и неумолимостью утреннего солнца все это съела.  Куцые грива и хвостик делали жеребенка особенно трогательным и смешным, а сам он был похож на легкое весеннее белоснежное облако и я решил назвать его Болыт*.
* Бабыкай   - дедушка, татарск.
* Эбекей    - бабушка, татарск.
* Гарип сул кул - больная (до инвалидности) левая рука, татарск.
* Эби       - пожилая женщина, бабушка, татарск.
* Арба      - телега, башкирск., татарск.
* Сары-бия  - кобыла желтой масти (сары- желтое, бия - кобыла), татарск.
* Абый, апа - дядя, тетя, татарск.
* Бабай     - пожилой мужчина, дедушка, татарск.
* Аржак     - вроятно от "арт як" - задняя сторона, татарск.
* Жизней    - муж старшей родственницы, татарск.
* Тутки     - тетя, старшая родственница, татарск. 
* Купер     - мост, татарск., башкирск.
* Усканем   - обращение к младшему родственнику, букв. - "растущий", татарск.
* * Бабыкай   - дедушка, татарск.
* ;бекей    - бабушка, татарск.
* Гарип сул кул - больная (до инвалидности) левая рука, татарск.
* ;би       - пожилая женщина, бабушка, татарск.
* Арба      - телега, башкирск., татарск.
* Сары-бия  - кобыла желтой масти (сары- желтое, бия - кобыла), татарск.
* Абый, апа - дядя, тетя, татарск.
* Бабай     - пожилой мужчина, дедушка, татарск.
* Ар;ак     - вроятно от "арт як" - задняя сторона, татарск.
* ;изней    - муж старшей родственницы, татарск.
* Тутки     - тетя, старшая родственница, татарск. 
* Уск;нем   - обращение к младшему родственнику, букв. - "растущий", татарск.
* Г;лн;зира тутки бел;н Г;лфирага салям ит - Передай привет тете Гульназире и
  Гульфире,татарск.
* Ис;нме    - приветствие при встрече. Букв. - " как жив?", татарск.
* Оло атай  - дедушка, букв. - большой, старший отец, башкирск.
* дэу ;ти, зур ;тей - дедушка, букв. - старший отец, большой отец, татарск.
* Карт ;тей - дедушка, букв. - старый отец, татарск.
* Абзыкай   - дядя, дядюшка, обращение к уважаемому близкому старшему
  родственнику, татарск.
* Тауш      - шум, здесь - предупреждение о недопустимости шума, татарск.
* Сарыны; колыны баааар! - У Сары-бия есть жеребенок, татарск.
* Болыт     - облако, башкирск., татарск..
* Син кем малае? - Ты чей сын?, татарск.
* Исанме    - приветствие при встрече. Букв. - " как жив?", татарск.
* Оло атай  - дедушка, букв. - большой, старший отец, башкирск.
* дэу ати, зур атей - дедушка, букв. - старший отец, большой отец, татарск.
* Карт атей - дедушка, букв. - старый отец, татарск.
* Абзыкай   - дядя, дядюшка, обращение к уважаемому близкому старшему
  родственнику, татарск.
* Тауш      - шум, здесь - предупреждение о недопустимости шума, татарск.
* Сарынын колыны баааар! - У Сары-бия есть жеребенок, татарск.
* Болыт     - облако, башкирск., татарск..