Начальница

- Иди!
- Сама иди! Она меня съест!
- Пожует и выплюнет! Монстра нашла! Нет, Оля, сама натворила – сама и разгребай!
Альбина Михайловна закрыла папку с очередным делом и прислушалась. Так, кажется, ее выход. Иначе дебаты под дверью ее кабинета закончатся нескоро, а дел еще невпроворот.
Она скинула с ног туфли, прошла на цыпочках к двери, и распахнула ее. Плотоядно улыбнувшись и поиграв бровью, спросила:
- Девочки, вы ко мне? Что-то случилось?
И, разглядывая растерянные лица, чуть не фыркнула. Каждый раз одно и то же! Каменеют, как кролики перед удавом. Вон, Елизавета пятнами пошла, а Оля глаза в пол и, кажется, реветь собралась. Э, нет! Только этого сейчас и не хватало!
- Лиза, принеси-ка мне отчет за прошлый квартал. Хочу цифры сверить. А ты, Оля, зайди на минуту!
Альбина потеснилась, пропуская в кабинет Ольгу, глаза которой все-таки, похоже, уже были на мокром месте. Взгляд по коридору, молниеносный процесс испарения тех, кто пришел поглазеть на зрелище, и легкая улыбка в сторону Лизы:
- Иди. Разберемся.
- Альбина Михайловна, вы ее только сильно не ругайте. Там пару экспертиз не успели подшить в дело. Вот и получилось… Это я виновата. – Лиза шептала, теребя в руках пояс от нового платья.
- Заступница! Я тебя услышала. – Альбина шагнула назад в кабинет, обернулась и подмигнула Елизавете. – Красивое! Молодец, что прислушалась. Еще бы макияж тебе и очки на линзы сменить.
Лиза робко улыбнулась и кивнула.
- Я вчера с Катей в магазин ходила. За косметикой.
- Нашла с кем! Всю зарплату там оставила?
- Почти. Но она сказала, что это разовая акция, потом только докупать, если что-то закончится.
- Показала, как пользоваться? Что-то не вижу.
- Нет. У нее кот заболел. Пришлось в клинику везти. Поэтому мы по-быстрому. Сегодня договорились встретиться. Будет мне мастер-класс устраивать.
- Ладно. Иди. И про отчет не забудь.
- Я мигом!
- Мигом не надо. Я немножко покричу сейчас и лучше, если никто этого, кроме Оли не услышит. Проследи там.
Лиза кивнула и унеслась, а Альбина выдохнула и закрыла дверь в кабинет.
Ну, понеслась!
- Ольга! Салфетки на столе. Да, вот эта красивая коробка. Приведи себя в порядок! Ты не дома на диване. Сопли, слезы и прочие подробности – потом. Не в моем кабинете и вообще не на работе. А сейчас объясни мне, почему такое безобразие в твоих бумажках? Там черт ногу сломит!
- Альбина Михайловна, я… - Ольга дернула кончик очередного бумажного платка, торчащего из коробки.
- Знаю, что ты! Кто еще-то? Продолжение будет? Почему я должна тратить свое время на то, чтобы тебя успокаивать? Мне заняться больше нечем? Личные проблемы дело нужное, конечно, но подробности семейной жизни нужно оставлять за порогом офиса, ты поняла меня?
Ольга вздрогнула и рывком натянула рукав пиджака на запястье.
Альбина прищурилась. Значит, не ошиблась. Ох, уж эта молодежь… Она обошла стол, пройдя за спиной Ольги, села и нашарила ногой туфли. Привет, каторга!
Альбина всегда была маленького роста, а после рождения Инночки поправилась так, что пришлось менять весь гардероб.
- Колобок, колобок, я тебя съем! – фыркала она каждый раз, глядя на себя в зеркало. – Как жить-то теперь, а? И раньше метр с кепкой в прыжке, а теперь вообще шарик на ножках. Никакой солидности!
Посоветовавшись с подругой, которая была известным в городе стилистом, Альбина взвыла, но встала на каблуки.
- С выпускного не носила эти колодки! Два раза в год по праздникам. И за что мне такое наказание?
- За все хорошее! – Анна, подруга Альбины, покатывалась со смеху, глядя, как подруга пытается танцевать твист перед зеркалом. - Алька, перестань ныть! Я ж тебя знаю! Через неделю будешь бегать как лось на этих ходулях. Можно было и поменьше каблук-то. Зачем тебе такая шпилька?
- Затем, что так у меня хоть какие-то ноги видно! Не морочь мне голову, лучше снимай мерки! Мне нужен новый костюм. Нет, лучше два. Один розовый!
- Господи, что за блажь?! На кого ты будешь похожа?!
- На кого-на кого? Это стратегический наряд. Понимать надо!
Альбина знала, о чем говорит. Когда она, словно дредноут, вплывала в зал суда в своем новом роскошном розовом наряде, дар речи теряли все, начиная от прокурора и кончая подзащитными. Молчали и даже не пытались смеяться только те, кто знал, кто такая Альбина Михайловна Шац. О ее способностях ходили легенды. Эта кругленькая, миловидная женщина в процессе становилась настоящей акулой и горе было тому, что, посмеиваясь, не желал принимать ее всерьез. Кто будет считаться с оппонентом, если у того на голове овин из невозможных кудряшек, а на ногах красные шпильки? Разве можно принимать всерьез такое? Альбина точно знала, что – нет. Поэтому беззастенчиво использовала этот прием раз за разом, особенно веселясь тогда, когда в процессе попадался новый судья или прокурор.
- Женщина должна быть загадкой! – твердила она своим помощникам. – Мотайте на ус, девицы! Тьфу, ты! Усов не надо! Неприлично это, когда у девушки усы растут! Увижу – будете бедные! Нечего позорить честь конторы и мою седую голову. Держите себя в порядке! А вам, мальчики, должно быть понятно, что женщину нужно оценивать не по тому, как она выглядит, а по уму, который она сочтет нужным вам продемонстрировать. И не только в зале суда. Ясно? Вот и молодцы! Идите, работайте!
Свое бюро Альбина Михайловна держала в ежовых рукавицах. Да и как по-другому? Адвокатов в городе было «как собак», по ее собственному выражению.
- А мы должны быть лучшими! – гремела она, глядя на перепуганных своих помощников.
Правда, перепуганными они оставались недолго. Максимум недели две, после того, как приходили в контору. По молчаливому согласию те, кто работал с Альбиной давно, даже виду не показывали, как на самом деле обстоят дела в бюро. Альбина отлично знала, что давно уже существует тотализатор, на котором делаются ставки на то, сколько продержится тот или иной новенький. Даже сама иногда участвовала в нем, грозно шикая каждый раз на тех, кто пытался пошутить на тему «матери всея адвокатуры».
- Ты до моих годов дорасти, а потом я на тебя полюбуюсь!
Что ее за глаза называют «мать-Альбиной», она, конечно, знала. Как знала и то, что все эти мальчики и девочки, которые приходят на стажировку и иногда остаются работать, рано или поздно станут ее конкурентами. Она любила на досуге почитывать Макиавелли и предпочитала, что друзей, что врагов держать перед глазами и как можно ближе.
Насчет возраста Альбина лукавила. Ей не было еще и пятидесяти. Но те, кто знал ее историю, а таких было немного, ведь ведая все и обо всех, в свое личное пространство она допускала только избранных, были уверены – такого груза хватило бы на десятерых. И кто-то жалел ее, кто-то считал совершенно ненормальной, а кто-то просто уважал, глядя на то, как эта женщина справляется с тем, что отмерила ей судьба.
А отмерено ей было немало. Начиная с того, что маленькую Альбину нашли в трехлетнем возрасте в запертой квартире, где она двое суток оставалась одна, ни разу даже не пикнув от того, что хотела есть и пить. Мама Али вышла на минутку за хлебом в соседний магазин и нашли ее только через полтора года. Точнее то, что от нее осталось. Тот, кто с нею это сотворил, получил пожизненный срок, но кому от этого стало легче? Уж точно не Альбине. Спасла ее собака, которую мама Али подобрала перед рождением дочери на улице. Просто дворняжка, мелкая и страшная, как смертный грех. Чем уж она так приглянулась Алиной матери, что та решила забрать ее домой? Но факт оставался фактом. Мушка выла и лаяла сутки напролет, пока сосед, который никак не мог уснуть после смены, с пьяных глаз не выбил дверь, рассчитывая объяснить матери Али, что все, даже собаки, должны себя вести культурно, и не нашел девочку. Протрезвев от увиденного, дядя Слава вызвал участкового и взял на руки Алю, которая уже не могла даже плакать, а только тихонько всхлипывала, обняв его за шею.
- Маленькая ты моя! Натерпелась! Не реви! Я тут!
Именно дядя Слава, с помощью вездесущих соседок, которые, как известно, знают всегда и все, нашел Альбининого отца и объяснил ему что к чему, когда девочку забрали.
- Ты мужик или кто? Дочь твоя в детский дом пойдет! Как ты спать после этого будешь? – тряс он безвольно трясущего головой Михаила.
Но, тот и не думал отказываться от ребенка. О рождении Альбины он попросту ничего не знал. С бывшей женой он поссорился из-за какого-то пустяка, а потом умотал в экспедицию, где его ждали раскопки, тайны меотов и прочие интересные вещи, которые были куда важнее, конечно, чем выяснение отношений с малопонятным женским полом. Отец Альбины был прекрасным специалистом, ученым, но в жизни не разбирался совершенно, предпочитая просто плыть по течению, занимаясь любимым делом. Поэтому, воспитание Альбины было доверено бабушке.
Тамара Ивановна, которая была этой самой бабушкой, смерив взглядом худую, глазастую и отнюдь не перепуганную ее грозным видом, девчонку, пробасила:
- Послал Бог подарочек! И что мне с тобой делать?
Вопрос был риторическим. Что делать с такими малявками Тамара Ивановна знала отлично. Отмыв до «скрипа и блеска» сначала весьма возражающую против экзекуции Альбину, а потом Мушку, и накормив их манной кашей, которую девочка не выносила даже на дух, она постановила:
- Моя порода! Голосили так, что соседи прибежали! А это значит, что характер есть. Будем воспитывать!
Воспитанием Али она занялась с таким рвением, что даже Михаил, который обычно предпочитал не перечить матери, робко поинтересовался:
- Мам, а не много ли нагрузки получается? Она все-таки еще маленькая…
- Нормально! – отрезала Тамара Ивановна и продолжила таскать внучку по кружкам и секциям, параллельно научив ее читать и каждый выходные устраивая «выходы в свет». Весь месяц был расписан по часам. Тут гимнастика, а тут преподаватель, который готовил Альбину к поступлению в музыкальную школу. Кукольный театр, зоопарк, а позже консерватория и музеи. Альбина росла разносторонне развитым ребенком. В сад она не ходила. Бабушка, которая была известным в городе скульптором, наняла себе в помощь няню и занималась внучкой сама.
- Зина, у меня муза поимела совесть! Займись сегодня Альбиной.
Расписание, составленное Тамарой, не подлежало обсуждению и дородная Зинаида, которая жила в соседнем подъезде, появлялась на пороге через пятнадцать минут после звонка и принимала из рук Тамары список дел, намеченных на день, и сумку с продуктами.
- Проследи, чтобы она съела фрукты. Ребенку нужны витамины!
Альбина церемонно целовала бабушку в щечку и отбывала исполнять «повинность».
Со стороны это выглядело несколько странно, но на деле оказалось лучшим, что судьба могла подарить Але после ухода матери. С виду суровая и неприступная, Тамара любила внучку так, что поражалась сама себе. Ведь к сыну таких эмоций она никогда не испытывала.
- Правильно говорят, что внуки – это первые дети! - твердила она подругам.
Альбина любовь бабушки принимала поначалу осторожно, а потом, поняв, что ее никто и никуда больше не отдаст, привязалась к ней всем своим существом, которому так не хватало материнской ласки. Маму она помнила уже смутно и нет-нет, да и называла Тамару матерью. Та возражала. Повесив один портрет бывшей невестки над кроваткой девочки, а второй поставив на стол, за которым Альбина занималась, Тамара твердила:
- Вот твоя мама. Хорошая была женщина! И очень тебя любила! А я твоя бабушка, детка. И тоже тебя люблю. Но, мама есть мама! И ты должна помнить, поняла меня?
Аля кивала, но про себя, шепотом, все равно называла Тамару «второй мамой».
Выбор профессии для Альбины не стоял. Она еще в седьмом классе объявила Тамаре, что будет адвокатом. К тому времени она осилила уже почти всю дедову библиотеку и знала, чего хочет.
- Только не уголовные дела, детка.
- Почему?
- Потому, что ты рано или поздно начнешь проецировать свое прошлое на настоящее. Выбирай другую специализацию и вперед.
Слегла Тамара, когда Альбина училась на втором курсе.
- Не нужны тебе мои горшки, детка. Живи своей жизнью! Я старуха крепкая, еще неизвестно, сколько проваляюсь, а тебе жить! Есть же сиделки! – гнала Тамара от себя внучку.
Но не зря же Альбина характером пошла в бабку. Никого из чужих она к Тамаре не подпустила. Отмахнувшись от ее воркотни, сказала, как отрезала:
- Не морочь мне голову! Я сама! Хочешь, чтобы мне полегче было – не зуди! Ты мне не родная, что ли? Кому я тебя сбагрить должна? Сама бы так сделала? То-то!
Следующие пять лет для Альбины превратились в настоящие гонки с препятствиями. А ну-ка все успеть? И учеба, и работа, и бабушка, да еще и отец со своими проблемами, который неожиданно для всех женился во второй раз. У его жены было двое детей от первого брака и голова, которая витала в облаках настолько, что Альбина поняла – если она не присмотрит за этим «прекрасным» семейством, то неизвестно, чем вся эта история любви закончится. Махнув рукой на отца и его благоверную, Альбина забрала детей, которые в общем-то были совсем не против того, чтобы пожить в относительном покое и комфорте. С матерью они теперь встречались по выходным, а жили в большой квартире Тамары, которая воспряла духом, после того, как Альбина сунула ей блокнот в руки и приказала:
- Сделай так, как мне. Бабуль, нужно четкое расписание занятий и понимание того, куда бежать, когда и зачем.
Воспользовавшись своими связями, Тамара устроила детей в детский сад поблизости и заявила:
- Пусть я лежачая, но заниматься с этими шкетами смогу!
В итоге в школу Маша с Ваней, как звали сводных брата и сестру Альбины, пошли настолько подготовленными, что учительница качала головой:
- Им в первом классе делать нечего. Можно сразу во второй.
Альбина, внимательно выслушав педагога, попросила Тамару снизить интенсивность занятий.
- Бабуль, слишком умные – тоже перебор.
- Да ладно! А тебе это как-то не мешало! Хорошо, я поняла.
Альбина, видя, как энергично Тамара занимается внуками, подкинутыми ей судьбой, даже в страшном сне боялась представить, что будет, если детей заберу-таки родители. Поэтому, когда отец пришел к ней с разговором насчет переезда, Альбина отрезала сразу:
- Поезжайте! Кто вас держит? Только дети останутся здесь.
- Почему?
- Ты же взрослый человек, папа. Сам подумай! Вы ими уже почти пять лет не занимаетесь. Они живут здесь, учатся здесь, в безопасности чувствуют себя тоже здесь.
- Но, они мои дети… - бледная, похожая на капризного эльфа Милочка, мать двойняшек, попыталась было вмешаться в разговор.
- Людмила, погодите минутку. – Альбина вышла из комнаты и вернулась с двумя листами бумаги в руках. – Вот!
- Что это?
- Это расписание занятий ваших детей. Вам нужно будет четко следовать ему и найти там, куда вы переедете, хотя бы подобие тех секций, в которых занимаются сейчас дети. У Вани проблемы со спиной, поэтому нужны занятия в бассейне и правильный тренер по единоборствам. Нужно укреплять мышечный каркас. А у Маши прекрасные способности к языкам. К тем двум, которые она учит сейчас, девочка мечтает присоединить испанский. Постарайтесь это сделать. И танцы! Бросать их будет просто преступлением. Она дышит этим, понимаете?
Мила повертела в руках листок и потянулась за вторым:
- А это что?
- А это список того, что нужно для занятий. Костюмы, экипировка, учебники и прочее.
- Но почему это так дорого? – пробежав глазами по цифрам, ахнула Мила.
- А сейчас все недешево. Дети занимаются частично бесплатно, но никто не отменял сопутствующие траты. Пока их несет Тамара Ивановна, но если уж вы решили, что сами будете занимать детьми... Нужно будет постараться найти бесплатные кружки там, куда вы собрались переезжать. В Анапу, кажется?
- Да… - Мила переглянулась с мужем и вернула оба листа, исписанных убористым почерком Тамары, Альбине. – Я думаю, что пока лучше будет оставить все как есть.
Края губ Али дрогнули, но улыбка так и не родилась. Результат беседы был настолько предсказуем, что никакого удовлетворения она не почувствовала. А только в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что в ее жизни когда-то появилась Тамара.
Отец Альбины вместе с женой уехал через пару недель, а дети остались. Теперь два раза в год Альбина отвозила их на каникулы в город у моря и пару дней бродила по бесконечным песчаным пляжам. Кормила лебедей зимой, и купалась на мелководье летом.
Именно там, в Анапе, Альбина познакомилась со своим будущим мужем.
На тот момент она уже открыла свое дело, но пока еще только делала робкие шаги на новом поприще. Нервы на пределе, проблем выше крыши, а тут еще очередные каникулы у детей подоспели. Альбина, поразмыслив, решила, что гори оно все, тем более, что крупных дел в производстве у нее на тот момент не было, а мелочь могла и подождать. Сидя в самолете, она мечтала о том, как пройдется по пляжу, а потом, продрогнув на ветру, купит в любимом кафе булочку, кофе и найдет «своих» лебедей.
Стая эта прилетала осенью на центральный пляж Анапы каждый год. Кто-то из птиц был пугливым, а кто-то наглым до невозможности. Именно с таким пернатым воевала за свой шарф Аля, когда услышала за спиной голос:
- Девушка, милая, вы так красиво ругаетесь, что я аж заслушался! Это великолепно! Так костерить птицу используя латынь – это просто чудо!
Альбина выдрала все-таки у нахального лебедя конец шарфа, сердито отряхнулась и пробурчала:
- Грамотных развелось… Вы юрист или врач?
- Почему только так?
- А кто еще в наше время поймет те выражения, которые я использовала? На родном-то ругаться нельзя. Тут же дети!
- Я – врач. Стоматолог. А вы?
- А я второе.
- Юрист, стало быть.
- Ага.
- Зачем птичке ваш шарф понадобился?
- Мимо булки промахнулась. Нет, ну какова наглость, а? Чуть не съел меня!
Альбина рассмеялась, убирая с лица непослушные пряди, которые трепал ветер. Стрижку она сделала перед самым отъездом и еще не успела привыкнуть к челке, которая все время лезла в глаза.
- Вы не замерзли? Что-то нос у вас подозрительно алого оттенка.
- На свой посмотрите! – огрызнулась Альбина, но тут же прикусила язык. Чего это она? Человек к ней по-хорошему, а она зубами клацает… Распустилась!
- Похоже, что и мой тоже скоро отвалится от холода. Идем греться и пить кофе? Я знаю отличную кофейню на набережной.
Альбина, поразмыслив немного, подозвала Ваню с Машей:
- Мария, Иван, познакомьтесь…
- Геннадий Валентинович, — очень серьезно пожал руку Ване новый знакомый и поднял глаза на Алю. – Идем? Пирожные там тоже отменные.
Полгода спустя Геннадий перебрался в Москву к жене, а еще через несколько лет Альбина родила Инночку.
О том, что Инна «солнечный» ребенок, родители узнали далеко не сразу. Отклонения были поначалу настолько незначительны на первый взгляд, что даже Гена, как медик, не сразу заметил, что с дочерью что-то не так. А когда вердикт, вынесенный врачами, набатом прозвучал, разделив их жизнь на до и после, сказал:
- А какая разница? Нашей девочкой она от этого быть не перестанет, ведь так?
Альбина, уткнувшись носом в кудряшки спящей дочери, дыша ее запахом, молча взяла мужа за руку. О чем еще говорить? Все уже было сказано.
Тамары к тому времени уже не стало. Она ушла тихо, в своей манере, стараясь никого не обеспокоить. Уснула и не проснулась. Альбина оплакала ее, поставила памятник и каждый год несколько раз ездила на кладбище для того, чтобы отчитаться о своей жизни и сказать «спасибо!», вложив в это слово всю свою безграничную любовь к этой потрясающей женщине.
Инночка же росла без бабушек. Мать Геннадия, узнав о том, что ребенок родился особенным, наотрез отказалась знакомиться с внучкой.
- Это не наша девочка. Ничего общего! У нас в семье таких не было!
Альбина, случайно услышав этот разговор свекрови с мужем, запретила той появляться в своем доме.
- Помощь любая от меня ей, если понадобится, – пожалуйста! Но видеть твою мать в нашем доме я больше не хочу! Ты меня понимаешь?
- Лучше, чем ты думаешь.
Мила, узнав обо всем, предложила забрать детей, но Альбина, посадив перед собой Машу с Ваней, спросила:
- Где вы хотите жить?
Вопрос был риторическим. Дети остались в Москве и стали для Альбины просто незаменимыми помощниками. Конечно, они жили собственной жизнью, продолжая заниматься своими делами и все так же следуя расписанию, которое теперь уже составляли сами. Но Инночку они любили, проводили с ней все время, которое оставалось от занятий, и Альбина знала – случись что с ней или с Геннадием, ее ребенок не останется один.
Глядя как растет дочь, Альбина нет-нет, а думала о том, как сложилась бы ее жизнь, будь Инна здорова.
Другая женщина озлобилась бы, виня весь мир в том, что ее ребенку никогда не испытать того, что положено было сверстникам, но только не Аля. Странным образом ее привязанность к дочери трансформировалась в заботу обо всех молодых девушках, которые попадали в окружение Альбины. Все те, кто приходил работать в бюро, со временем понимали, что прозвище начальнице дали не зря. И любая проблема, которая могла бы быть решена хоть каким-то способом, становилась для Альбины задачей номер один, там, где дело касалось ее сотрудников.
Вот и сейчас, глядя, как Оля пытается спрятать гематому на запястье, Альбина покачала головой. Как маленькие!
- За звездочкой уже послала его?
Ольга вздрогнула и подняла глаза на начальницу:
- Кого?
- Того, кто тебя «любил» так нежно. Начнешь врать, что ударилась – уволю без выходного пособия.
- Нет пока. – Оля вздохнула и оставила в покое рукав пиджака.
- Любишь его?
- Очень. Но жить с ним не буду.
- Что так?
- Нельзя прощать такое.
- Ух, ты! Откуда такая мудрость?
- Отец маму бил.
- Долго?
- Сколько я себя помню. Говорили, что все это ради меня. Мама терпела и замазывала синяки, а папа ее «учил». Не знаю, как ее, а меня он выучил очень хорошо. Теперь я знаю, что конца этому не бывает. А значит и прощать такое нельзя. Вот только…
- Что?
- Мы знакомы с детства. Я Сергея знаю столько же, сколько и себя. Он никогда жестоким не был.
- Что не поделили?
- Глупость какая-то. Игра…
- Он играет?
- Да. Не так давно пристрастился. Сидит за компьютером ночи напролет. А тут свет отключили. Он сначала ругался, а, когда я сказала, что это не норма, так переживать из-за какой-то игры, схватил меня за руки. Тряс как грушу и орал, что я ничего не понимаю. Я его никогда таким не видела.
- А потом?
- Потом прощения просил. Только я точно знаю, что повторения этого больше не хочу. Тем более, что…
Ольга осеклась и замолчала, опустив глаза.
Альбина хмыкнула, глядя, как ладонь Ольги накрыла живот, и порылась в ящике стола. Найдя ежедневник, она написала на листочке номер телефона и протянула девушке.
- Держи. Если что-то можно сделать еще, там помогут. И не таких как твой вытаскивали.
- Спасибо… - Ольга прочла название центра рядом с номером телефона и удивленно подняла брови. – А вы уверены?
- Конечно. Не бойся, они хоть и психиатры, но, когда это надо, анонимно работают. Это мои друзья, Оля и, если ты сошлешься на меня, сделают все в лучшем виде. Только, главное, чтобы твой муж этого захотел. Понимаешь?
- Я попробую. Спасибо!
Ольга поднялась, но у самой двери ее окликнула Альбина:
- И, Оленька…
- Что?
- Тебе лучше пока пожить в другом месте. Не нужны тебе эти нервы. А вот ребенку твоему будущему здоровая спокойная мама еще пригодится.
- Откуда вы…
- Ты за кого меня держишь? – Альбина со вздохом встала из-за стола. – Я же не вчера родилась. Иди! И разберись уже со своими бумажками, пожалуйста. Надеюсь теперь, когда семейные проблемы обрели какие-то, пусть и призрачное пока, решение, у тебя это получится?
- Да, конечно. Извините меня…
- Все мы люди, Оленька. И у каждого свои проблемы.
Ольга бросила ручку двери, за которую уже взялась было, и повернулась:
- А зачем вам чужие проблемы? Почему вы так делаете? Помогаете, советуете что-то? Меня вот всегда учили, что чужие проблемы – это не мое дело. Думать нужно в первую очередь о себе. О своих интересах. Так мама всегда говорила, да и отец тоже. А вы – другая…
- Такая же. – Альбина усмехнулась. - У меня очень шкурный интерес, девочка моя. Будет все в порядке у тебя на личном фронте и найдется тогда время думать о работе, так? Если голова другим занята, то на кой тебе те бумажки?
- Вы врете. – Ольга улыбнулась. – Простите, что я так резко, но вы же врете.
- Вру! Видишь? Даже не краснея вру. Хороший юрист должен это уметь. Так что учись. Слушай, иди уже, а? Мне тоже работать надо. Потом расскажешь, как все прошло.
- А правильно вас называют. Я думала – шутят.
- Я им покажу, охальникам! – Альбина погрозила кулаком в открывшуюся дверь.
Лиза, которая стояла в коридоре, держа наготове папку с отчетом, чуть не прыснула, но сдержалась.
- Ольга, я тебе замечания по последнему делу на столе оставила. Посмотри. Альбина Михайловна, там Потоцкий приехал. А еще у вас заседание через час.
- Я помню. Потоцкого ко мне через десять минут и займитесь уже делом, красавицы мои. Коня жалко.
- Какого коня? – Ольга обернулась.
- Который не валялся! – Лиза все-таки прыснула от смеха и, вручив папку начальнице, подтолкнула коллегу. – Пошли! Поработаем, что ли.
Альбина закрыла дверь в кабинет, набрала номер мужа и спросила:
- Как Инночка? А Ваня звонил? А Маша? Все хорошо? Вот и ладно. Да, в семь, как договаривались. Геннадий Валентинович, не морочь мне голову своими любовями. У меня рабочий день еще не закончился. Все, целую нежно! Привет!
Поправив рамку с фотографией дочери, стоявшую на столе, Альбина придвинула к себе очередную папку. До конца дня еще есть время, а список дел, намеченных на сегодня, пока длинный.
Глянув на фото Тамары, которое стояло рядом с портретом Инночки, Альбина кивнула каким-то своим мыслям:
- Живу я, мама Тома. Как умею, как получается, но живу. Спасибо тебе за науку! Спасибо…