Вор

       Смеркалось… Природа погружалась в синий мир. Я любовался пейзажем. Тут послышался какой-то хруст. Оказалось, что я наступил на росток. Это была чёрная смородина. Бабушка собиралась её пересадить, поскольку она проросла на краю грядки. Но, провинившись, я решил сделать это сам.
        Наверное, стоило было сбегать за лопатой, но задача показалась слишком простой для того, чтобы задействовать садовые инструменты. Найдя выбранное бабушкой место, я засучил рукава и принялся за работу.
        Вскоре ямка была готова. И я уже собирался опустить в неё корни растения, как вдруг заметил в рыхлой почве что-то блестящее.
«Золото!» – проскользнуло в мыслях, и руки потянулись к земле. Через миг у меня на ладони лежал золотой крестик на цепочке.
        «Боже мой! Да ведь это же мамин!» – соскочило с губ, и, не веря своим глазам, я стал рассматривать найденное.
        Крестик, явно, был очень старым. Я бы даже сказал, старинным. Темнело, однако мне удалось разглядеть на нём большое количество мелких царапин. Слева он был немного изогнут.
«Мамин. Однозначно», – подытожил я, обратив внимание также на цепочку. Как и мамина, она, похоже, была новой.
Мы приехали на дачу на прошлой неделе. Потеря обнаружилась в пути. Стояла жара. На маме было лёгкое свободное платье. Ещё в городе её укусил комар, и, убив негодяя, она поймала себя на мысли, что на шее нет цепочки.
Крестик был семейной реликвией. Мама свято верила в то, что он оберегал от бед, поэтому ужасно расстроилась и вообще восприняла эту новость как настоящую трагедию.
Дома она не могла оставить крестик, поскольку никогда его не снимала. К тому же, точно помнила, что он был на ней перед отходом. Но, на всякий случай, мама позвонила своей лучшей подруге. Когда мы уезжали, тётя Марина часто жила у нас, поскольку нужно было ухаживать за цветами. Обыскав всю квартиру, она перезвонила сказать, что крестик не нашла. Из этого всего вытекал вывод: он потерялся в дороге. Десять дней назад у мамы был День рождения. В честь юбилея, тётя Марина подарила ей новую цепочку. По всей вероятности, она оказалась некачественной и разорвалась.
«Стоп! Получается, это всё же не мамин!» – произнёс я вслух. Действительно, по логике цепочка должна была быть испорченной, но казалась безупречной.
Однако уже через секунду я понял, что с выводами поторопился. Цепочка, на самом деле, была цела, а вот замочек сломался. «Господи… Ну как это могло оказаться здесь?!» – не переставал удивляться я.
На лужайке возле дома было несколько шумно. Бабушка и мама сидели на лавке. А моя младшая сестра Люба показывала им танец, который она сочинила с подругами. Её забавное визжание доносилось до каждого уголка участка.
Похоже, я сошёл с ума. Но разве это главная проблема? Вовсе нет. Дело в том, что если я всё расскажу, мне просто не поверят! Поэтому придётся с этим жить. Молчать… Когда я был помладше, часто воровал. Мог стащить игрушку из детсада или взять без спросу перочинный ножик друга. Случалось, прятал даже деньги. А у мамы своровал часы. Да, я давно изменился. Однако мама мне по-прежнему не доверяла. По крайней мере, я так чувствовал. 
Ночью разразилась гроза. Молнии одна за другой заливали комнату тревожным электрическим цветом, который коварно просачивался сквозь ставни. Небеса взрывались, а по крыше колотил сильнейший ливень.
        Всё это было более, чем кстати. Я и без того не спал. Мучился от угрызения совести, несмотря на то, что ничего дурного и не сделал. За стенкой пробудилась Люба. Я слышал, как её убаюкивает мама: «Засыпай, мой ангелочек, засыпай…. Всё хорошо. Ты здесь в полной безопасности».
Под утро я осознал, что чёрную смородину так и не пересадил. Даже не знаю почему, но счёл необходимым поскорее закончить начатое. Воображение у меня разгорелось. Было даже страшно вылезти из кровати. Создалось впечатление, что в саду властвует нечистая сила. И, если хотя бы высуну нос, она закопает меня в землю, как мамин крестик. 
Слава богу, на улице оказалось светлее, чем я ожидал. Совсем скоро первые лучи летнего солнца должны были озарить верхушки высоких сосен в лесу, где мы осенью собирали грибы.
Не прошло и десяти минут, как я выполнил свою миссию. Наверное, адреналин.
        Внезапно на крыльце дома появилась бабушка. Я увидел её совершенно случайно, поскольку входная дверь открывалась без скрипа. Обычно она вставала рано, однако позже, чем сейчас. Хотя я мог и ошибаться.
Посмотрев на небо, которое очистилось от громоздких туч, бабушка направилась к умывальнику. Он висел возле сарая, в шаге от меня. К счастью, за роскошным кустом крыжовника, который мама называла «колючей проволокой», я был точно за кулисами. 
«Надо обогнуть участок, а потом неслышно пробраться в дом», – наметил я план и уже приготовился его реализовать, как поскользнулся на мокрой траве. Рядом со мной в земле имелось углубление. После сильного дождя в нём скопилось много влаги, из-за чего образовалась довольно глубокая лужа. Туда я, собственно, и полетел.
        – Ой! Кто здесь?! – вскрикнула бабушка, взявшись за сердце. Зрение могло её подвести, но слух – никогда. К тому же посадка была грандиозной.
        «Чёрт! Да что за место проклятое?! Сплошные ямы и сюрпризы!»  – проворчал я, принимая ванну. Однако нужно было как-то выкручиваться.
        – Э… Бабу-уль! Это я! Артём! – поспешил успокоить я бабушку, пытаясь выбраться на сушу. 
        – О-ох… А я уж думала, что вор крадётся!
При слове «вор» меня аж передёрнуло.
        – Артёмушка! Что же ты там делаешь в такую рань?
        – Прости, что напугал! Гроза была! Мне не спалось. Ворочался, ворочался, а после вспомнил, что ты хотела смородину пересадить. Решил помочь. А ты не слышала, как громыхало?
– Да… Пару раз здорово ударило. Но я так вчера устала, что мне было всё равно.
        Подойдя поближе, бабушка окинула мою работу взглядом хозяйки.
– Молодец! Отлично получилось, – похвалила она меня.
«Ладно. Пронесло», – утешил я себя.
Следующий день тянулся бесконечно. Мне было тяжело, и с каждым часом становилось хуже.
Вечером мы с бабушкой развели костёр.
– Ой, ну где же девчонки? – произнесла она, имея в виду маму с Любой.
До вчерашнего события я обожал костёр. Он был для меня символом тёплой красоты. Однако этот костёр казался каким-то жутким и вообще ассоциировался с адом. Я бы предпочёл уйти, но было неудобно оставлять бабушку одну.
        – Бабуль… А ты веришь в нечистую силу? – вырвалось у меня.
        – Конечно. Она существует. Ты знаешь… Моя бабка ведь вообще была ведьмой, – тут же откликнулась она.
        Так в попытке себя успокоить, я всё усугубил.
Внезапно за спиной послышался шорох. Видимо, нервы у меня расшатались по-настоящему. Воображение вмиг нарисовало чудовище, и я даже побоялся оглянуться.
        – Наталья! – воскликнула бабушка.
        Я вздрогнул.
        – Мы вас заждались! А где наш ангелочек?
        Мама села рядом со мной и произнесла:
        – Любу уложила спать.
– Ну вот! А как же костёр? Она ведь так его любит… – расстроилась бабушка.
– Да кукла потерялась у неё. Запищала, расплакалась, – неожиданно добавила мама.
        Признаться, я не вникал в их разговор. Но последняя фраза поразила меня, как ядовитая стрела.
– Какую? – спросил я.
– У неё только одна. Альбина. Большая такая… Кудри, светлый сарафан. Тётя Марина подарила, – проговорила мама.
– А на чердаке её не может быть? – снова задал я вопрос. 
– Ну сейчас туда только и карабкаться. Завтра там поищем, – ответила мама, глядя мне в глаза.
        Её взгляд был каким-то подозрительным. Я в нём прочитал: «А что ты встрепенулся? Откуда такой интерес? Может, вздумал алиби себе создать?» Вполне возможно, что я это придумал на фоне стресса и недосыпа. Кукла мне уж точно была ни к чему, что мама не могла не понимать. Однако я предпочёл перестраховаться:
– Ну… Я к тому, что… М…Мало ли увижу. Просто это… Забыл, как она выглядит, – запинаясь, протараторил я.
Впрочем, моё невнятное объяснение, наоборот, наводило на мысли об очередной краже.
Ночь была ещё страшнее предыдущей. Мне снились два кошмара, которые чередовались между собой. Сначала я пересаживал крыжовник («колючую проволоку») и, копая яму, находил в земле Любину куклу. «Вытащи её, Артём! Я поиграть хочу!» – слышался детский голосок. А затем чья-то гигантская рука беспощадно бросала меня в огонь. Последний сон сопровождался бесовским хохотом, от которого ¬¬¬в жилах стыла кровь.
К следующему вечеру я был, что называется, готовым. «Это Бог меня наказывает за давние проделки… Нет. Скорее дьявол насмехается над моей слабостью, из-за которой я поддавался соблазну. Нет. Если бы дачей завладела именно нечистая сила, то пропала бы не кукла, а, например, икона», – теснились мысли в голове.
Сидя на качели около дома, я наблюдал за мамой и бабушкой. Они беседовали с нашей соседкой, которая только что приехала. Вернее, это была не беседа, а лекция. Тётю Раю мало интересовало то, что говорили люди, но её все обожали. Дело в том, что она была наделена даром красноречия. Складно говорила, обладала приятным голосом, чудесной энергетикой... Вот её и слушали часами.
Тут ко мне подбежала Люба.
– Я тоже хочу! – воскликнула она, и, приподняв малышку, я усадил её рядом с собой.
– Слушай… А давай раскачаемся? – предложила девчонка, и её голубые глаза загорелись задором. Однако мне было не до веселья.
– О-ой… Извини-и… Ты не в настроении, да? – заботливо спросила она.
Пожалуй, самым сложным в моей ситуации было скрывать состояние души. Особенно от Любы. Она была удивительно чуткой… И вообще святой. Наверное, рановато было делать выводы о том, какой Люба человек, поскольку ей минуло только девять. Тем не менее, она уже прошла немало испытаний.
        Люба жила в приюте, пока её не забрала моя мама, которая всегда мечтала не только о сыне, но и о дочери. Год назад настоящие родители Любы один за другим ушли в мир иной. Несмотря на случившееся, она осталась очень доброй.
        Возможно думала, что обладает меньшими правами, нежели я, поскольку была приёмышем. Но если это обстоятельство и влияло на её поведение, то незначительно. Во всяком случае, так мне подсказывала интуиция. Я искренне считал Любашу своей родной сестрой и даже в чём-то брал с неё пример. Она была ангелом.
– Поделись… Нельзя же всё держать в себе, – уверенно, но при этом как-то без давления произнесла Люба.
«Ладно… Всё равно нет больше сил это скрывать. К тому же точку невозврата ты уже прошёл», – промелькнуло в мыслях, и я сдался:
– Люба, мамин крестик у меня! Я нашёл его в земле, когда пересаживал смородину! Его как будто кто-то закопал! И это точно мамин! Вот он!
Вынув из кармана крестик, я протянул его сестре и соскочил с качели.
– Что мне делать, Люба? Как он мог там оказаться?! Мама в жизни не поверит, если ей скажу, как именно его нашёл! Ты знаешь, каким я был в твоём возрасте… Подворовывал.
Последнее слово я произнёс с печальным смехом и глянул в сторону, где были мама с бабушкой. Они всё также наслаждались речью местного оратора.
Мне казалось, что Люба беспрерывно за мной наблюдает. Однако, обернувшись, обнаружил, что это не так. Она сидела на качели с опущенным взглядом, сжав в ладонях крестик. Белый занавес волос скрывал лицо. Одна из босоножек упала на траву, а ей как будто было всё равно. Всхлип…
– Любочка! Ты плачешь что ли?! – забеспокоившись, я подбежал к сестре.
Видимо, моё эмоциональное признание заставило её паниковать. «Ну, ты и дурак, Артём... Довёл до слёз ребёнка! Может быть ещё поведаешь теорию о фокусах нечистой силы?» – ругал я самого себя.
– Прости, Любаш. Я напугал тебя? Извини! Ну, накипело за три дня.
– Мне очень важно, чтобы мама доверяла… А тут история такая, – продолжил я, взяв сестру за плечи.
– Н… Нет, – перебила меня Люба.
– Что?.. – не разобрал я.
        – Крестик… Мамин крестик… Это я его взяла! И закопала! – Пробормотала она, и я оцепенел.
        Повисшие в пространстве слова подтверждали моё сумасшествие, поскольку Люба не могла совершить такой поступок. С другой стороны, они, наоборот, свидетельствовали о том, что я был в здравом уме, поскольку о нечистой силе можно было забыть. Впрочем, она могла овладеть душой ангела…
        «Немедленно возьми себя в руки! И разберись!» – не подвёл меня самоконтроль.
Люба перестала плакать и спросила:
        – Помнишь, десять дней назад к нам домой приходила тётя Марина?
        – Да, – не сразу отозвался я.
        – Мы вместе ужинали…
        – Так.
        – Тётя Марина всё вспоминала свою лучшую ученицу, которая погибла.
        – Я помню. Эта была годовщина. Поэтому они и говорили о ней.
        – Да, и… И мама сказала… Что Бог хороших забирает рано! – произнесла она и тут же разрыдалась.
        Я инстинктивно захотел её обнять, но не успел. С лихорадочной поспешностью она произнесла:
        – Я поняла, что речь идёт о смерти! И стало очень страшно! Меня все считают хорошей! Называют ангелочком! И я решила, что раз это правда, значит скоро умру! А мне так нравится жить… У меня есть вы! Я люблю бегать, смотреть мультики, играть с Альбиной...
        На пару секунд её речь остановилась. У меня в горле вспыхнул ком. Образ Любы и так был беспримерно трогательным, но теперь он почему-то вызвал жалость. Тем временем, она продолжила:
        – Я подумала, что если стану хуже, то дольше проживу. Поэтому сделала плохо… Когда мы вышли из дома, мама вспомнила, что забыла книжку и попросила меня за ней сбегать. Помнишь?
        – Да.
        – Когда я поднималась на второй этаж, увидела на лестнице её крестик. У цепочки сломался замочек. Я спрятала всё в карман, а, когда приехали на дачу, закопала в землю.
Наступило безмолвие. Признаюсь, сначала у меня был шок. Затем возникло сразу столько мыслей, что я запросто мог сказать лишнее, в силу чего хранил молчание.
«Сгоняй в дом за платком. Остальное позже», – скомандовал разум.
  – Так. Давай-ка снимем очки, – молвил я по возвращении.
        – Представляешь, как мне стало страшно, когда ты пересадил смородину?
        – Представляю, – сухо ответил я. – А уж как мне стало страшно... 
Наверное, я должен был быть счастлив, убедившись в том, что не безумен. Однако в голове вертелось «бог хороших забирает рано». До того момента мне не доводилось слышать это выражение.
– Ну-у… Что вы там притихли? – раздался неподалёку хрипловатый голос.
Я оглянулся. Мама с бабушкой приближались к нам. Люба по-прежнему сидела на качели напротив меня, опустив голову. Поэтому она их не увидела.
        – Что случилось? – строго спросила мама, заметив, что Люба была чем-то расстроена.
        – Э… Да она по кукле всё скучает… – сочинил я.
        – По кукле? Ха-ха-ха, глупышка! На, держи! – восторженно проговорила мама и неожиданно достала из-за спины Альбину.
        – А! Мама! Где ты её нашла?! – обрадовалась Люба и, схватив куклу обеими руками, крепко прижала её к себе.
– Тётя Рая привезла. Ты ж её Алисе поиграть дала! – смеясь, произнесла мама.
        Алиса была дочерью тёти Раи и, как мы ещё её называли, «дачной подружкой» Любаши.
– Спаси-ибо! Точно! Как Алиска?!
– Нормально. Тётя Рая сказала, что она приедет послезавтра с папой.
– Здорово! Поиграем!
На следующий день мы рассказали маме правду. Она, конечно, была буквально ошеломлена поступком Любы, последствия которого могли быть и хуже.
        Действительно, я вообще чуть рассудком не повредился. Однако мы понимали мотив её необычного преступления. Как это ни парадоксально, но получалось, что в нём не было злого умысла. Виной всему стали детская восприимчивость и, вероятно, первые нотки юношеского максимализма. Мы не перестали видеть в Любе ангела, но предпочли обращаться к ней только по имени.