Дайте миру шанс Часть 2 Проект Пополит 2

Есть люди, есть гибриды, а есть те, кто был за стеной. Это какая-то особая каста. Их уважают, их боятся, их ценят. Охранники силовой стены – почти небожители. Теперь и Лорейн относилась к этой категории. Слава ей льстила, этого не стоит отрицать. Ее узнавали, брали автографы, звали на интервью. Засыпали письмами, сообщениями и подарками. Она - единственная выжившая из всей группы после месяцев скитаний среди гибридов вернулась за силовую стену живой и невредимой. Эта новость облетела весь мир.

 Словом, гордость у человека всегда накормлена. Особенно, после тяжелых испытаний. Лишь она знала – это не ее заслуга. Более того, как только она говорила правду, встречала такой поток недоумения и возмущений, что уже начинала думать, что ее вскоре упекут в психушку. Всем проще было поверить в ее чудесные способности, которые спасли от гибели (которые, кстати, не наблюдались ни внешне, ни анализами и приборами), чем в разумного гибрида.

Фрэдчел был человеком. В этом она теперь была уверена. Все его действия виделись ей наполненными смыслом. Мысли назойливо роились в голове. Она должна во всем разбираться, пусть и придется складывать картину по мелким пазлам. Теперь для нее это стало делом чести. В интересах собственного ребенка. Ради будущего.

Дни шли, время бежало, а она остановилась. Прошлое не отпускало ее, прошлое засосало ее в воронку времени. Она застряла в нем с головой и не могла теперь выпутаться. Прошлое похоронило ее в себе вместе со своими тайнами. Было ощущение, будто она бежала, бежала, разогналась что есть сил, а когда остановилась, то поняла, что пробежала пункт назначения даже не заметив этого.

 Она едва  смогла дождаться тот день, когда выйдет на работу. Медиа у них, конечно, было маленькое (вещательный канал и сайт), аудитория – скромная, но авторитет – на самом высоком уровне.  Это они первыми начали трансляцию прямого эфира, подтянули к силовой стене оперативные службы, тщетно пытаясь ее вытащить. У редактора даже  получилось заставить ОССУ направить группу разведывательных дронов на террриторию гибридов. Редактор, как профессионал в своей профессии, делал ударение на не на слово «мертвая», а на приставке «условно», силясь ее вытащить пусть не из мертвецов, а хотя бы из условных. По частям, но нашли всех, рассчитывали найти и ее труп. Она же тем временем влюблялась в свою смерть. Она готовилась остаться с гибридом или там умереть, а получилось совсем наоборот. Фрэдчел убит, Майкл – на грани смерти. Она принесла смерть своим любимым. Да это, черт побери, диагноз. Она все больше привязывалась к Фрэдчелу. Теперь нет смысла скрывать это от самой себя. Он всегда видел в ней женщину, боялся, что вонь его разлагающейся кожи не перебьет запах крови. Поэтому притащил Майкла, а она то рассказывала ему о какой-то любви... Гибриды изначально были созданы совершенными.  Предполагал ли он, что когда она увидит в нем мужчину, то не удержится? Что теперь гадать, она не удержалась. Теперь у нее есть шанс доказать всем, что гибриды не такие, как мы о них думаем, она способна во всем разобраться, пусть и с доказательствами пока не густо.

Коллеги знали об ее идее и в тайне посмеивались. Пусть считают ее сумасшедшей, им виднее. С некоторых пор она начала замечать, что мир разделен на два лагеря – на тех, кто открыто ненавидит гибридов и тех, кто тайно им сочувствует. Порой не всегда ненависть возникает у тех, кто от них пострадал, как раз-таки, как правило, наоборот. И в этом противостоянии не было равновесия – мнения постоянно смещались. Всегда находились новые доказательства как у защитников гибридов, так и у их противников.

 В длинном рабочем коридоре Лорейн поймала несколько сочувственных взглядов. Может, ей показалось? Несколько человек особо близко знали Майкла, от имени коллектива даже прислали цветы в палату. Она вошла в свой кабинет – ничего не изменилось, даже куртка висела на спинке кресла. Включила компьютер, электронная почта завалена письмами.  Лорейн решила начать розыск сразу, пока еще свежи воспоминания. Корочка журналиста могла открыть для нее некоторые двери. Она начала с самого простого – Фрэдчел Кан. Кто он и что о нем известно из открытых источников. Оказалось, он действительно был генетиком, и совсем не простым, некоторые файлы были засекречены, но кое-что она выудила, даже узнала, где он жил. Дом, принадлежавший Фрэдчелу Кану, находился в другом городе, там, скорей всего, уже новые жильцы, но может что-нибудь сохранилось в нем от старых хозяев. Или в хламе они могли найти что-то их удивившее или заинтересовавшее. В любом случае надо там побывать и все увидеть собственными глазами.

 В лице редактора она нашла поддержку, он хотел, чтобы она вплотную занялась этим материалом. Он освободил ее от планерок, разборок с авторами и героями публикаций, интриг с издателями и визитов. Поездку, он конечно, одобрил. Лорейн села за руль. Мотор завелся с пол-оборота, но навык езды слегка забылся. Ей предстоял неблизкий путь, но она радовалась, что сама поведет машину. Управление отвлечет ее от мыслей - лавируя среди сумасшедшего дневного потока, как-то не до ностальгии. 

Дом Фрэдчела Кана стоял на отшибе. В том месте, где дорога делала развилку на север и юг. Если идти прямо по тротуару, то сразу упираешься в покосившееся крыльцо. Дальше тротуара не было и забор огибал заросший земельный участок. Дом был большой, двухэтажный, заштукатуренный, с небольшой верандой и белыми кукольными ставнями, но давным-давно уже облез, штукатурка местами обнажилась до кирпича, и дом имел вид совсем неухоженный, как и участок. Выглядел он заброшенным. Пробитые куски шифера свисали с крыши, густая листва разросшихся деревьев закрывала окна. Поломанные доски забора, покосившиеся и сгнившие, вели к дорожке, которая никогда не подметалась, и вся заросла сорной травой.

С этим домом было что-то не то. Он производил жуткое впечатление, как и его хозяин. Футбольный мяч, залетевший под крыльцо и тот остался нетронутым, и покрылся грязью безвозвратно, похоже, даже смелые уличные мальчишки решили не рисковать. Если от одного вида все холодело внутри, то по ночам вряд ли кто-то приближался к дому. Даже сейчас казалось, что того и гляди, из окна выглянет привидение. Лорейн поднялась на крыльцо – дверь была открыта. Она достала фотографию из сумки, еще раз внимательно рассмотрела ее. Там на фотографии для Фрэдчела ведь были родные люди. Они была ему нужнее, чем ей, но он все равно отдал. Теперь она понимала, он отдал ее не ей, он отдал ее своему ребенку, чтобы он знал своего отца, помнил о нем.

Войдя внутрь она к своему удивлению обнаружила, что дом был вполне обжитым. Впрочем, какое-то имущество могло сохраниться от хозяина, не так уж много времени прошло.

Каково же было ее изумление, когда она обнаружила, что на плите вовсю кипел чайник, бурлила кастрюля с какой-то похлебкой, шкварчала сковорода с яичницей. Лорейн неторопливо подошла к столу, открыла лежащий на нем блокнот.

- Что вам нужно? – раздался за ее спиной недовольный мужской голос, - кто позволил вам рыться в моих вещах?

- Ваши вещи? Разве это не дом Фрэдчела Кана? – произнесла она, оборачиваясь.

- Фрэдчел Кан - это я, - пристально смотрел на нее незнакомец, нервно сжимая в руках брелок вызова полиции.

- Вы? - ошеломленно произнесла она, - кто же тогда… она осеклась и замолчала, фотография выскользнула из рук.

Настоящий Фрэдчел Кан, прищурившись, подслеповато смотрел на нее из-под очков. Он, похоже, привык так смотреть на людей, и от этой привычки кожа под глазами была усеяна морщинами. Лорейн решив, что судя по всему, он собирается нажать на кнопку, пояснила:
- Прошу вас, не вызывайте полицию, я перепутала вас с совершенно другим человеком.

- Вы же та девушка! Журналистка. Я узнал вас. Что привело вас ко мне?

Только теперь она заметила, что это точно был Фрэдчел Кан с фотографии. Только весьма постаревший – сухой, сгорбленный, глаза какие-то блеклые, острые скулы, старчески сжатый рот, очки. Кажется, даже та-же рубашка. Гибрид просто убил их, этих несчастных, а, может, пустил на опыты жену и дочь, этого, ни о чем не подозревающего ученого, а она придумала, что это была его семья. Фрэдчел Кан неторопливо поднял фотографию с пола, мельком взглянул на нее, и протянул ей.

-  Эта фотография…. Получается, на ней вы, - грустно заключила она почти со слезами. Она отвернула фотографию от себя с тоской, опять прочитав эту трогательную  надпись: «Мы всегда будем вместе, мой любимый Фрэдчел Кан!». Про себя она отметила, что как-то равнодушно настоящий Фрэдчел к ней отнесся.
 
- Это очень старая фотография. Ее сделали еще до строительства стены. Где вы нашли ее? – заинтересовался он. Как же она упустила тот факт, что физические данные гибрида не соответствовали его возрасту.

- Вероятно, там же, где вы ее оставили. На барже.

- В эпицентре?  – громко вскрикнул он, - она не могла там уцелеть.

- Там не уцелели люди,  – слова застряли у нее в горле, но Лорейн с усилием продолжила, - но, как видите, фотография осталась.

- Тогда вы нашли мои исследовательские дневники, – тут, впервые за все время, отреагировав на услышанное, он подошел к ней вплотную, - это фотография была вложена между страниц. Я точно помню.

Почему-то его реакция настораживала. Она понемногу стала отходить от шока и  лихорадочно соображать: он сказал «эпицентр». Это был эпицентр? Неужели тот эпицентр, который никак не могут найти? Он разыгрывает ее?

- Записи не должны попасть к гибридам? - спросила она, пусть и понимала, насколько некорректный это вопрос.

- В них есть некоторая научная ценность,  но их надо прочитать и осмыслить, вряд ли найдется гибрид, на это способный, -  он замолчал, снял очки и протер их платком. Впрочем, она понимала, разумный гибрид – что может быть ужаснее? Молчание затягивалось, но ей надо было узнать главное.

- Я понимаю, что неуместно, но мне бы хотелось узнать о вашей семье.
- Они все погибли, -  произнес он так спокойно и сухо, как будто не чувствовал утраты.

Сдерживая слезы, она отвернулась. Как можно было так заблуждаться? Просто какой-то кошмарный сон. Она была в бреду, что поверила в невозможное. Однако, чтобы не показаться невоспитанной, она продолжила:
 
       - Я крайне сожалею.

- Пусть это прозвучит кощунственно, но я радуюсь тому, что они погибли, а не остались живы…. В том качестве, в каком бы они могли остаться живы, – резко ответил он, но Лорейн отчетливо услышала неискренние нотки в его голосе.

- Возможно, когда-нибудь нашелся бы способ их спасти.

Ему точно не понравилось  ее возражение.

- Несмотря на то, вы провели так много неприятного времени с монстрами, вы надеетесь, что не все потеряно? – при этих словах на старом лице Фрэдчела появилась весьма неприятная улыбка.

        -  Отчасти вы правы, - грустно подтвердила она.

         -  Речь – вот великий подвиг человечества. Вершина его интеллекта. Речь позволяет нам находиться в социуме и участвовать в его деятельности. Способность общаться, договариваться и делиться переживаниями определяет уровень развития цивилизации, независимо от масштаба изобретений и количества открытий. Главным признаком их деградации является утрата именно этой способности.

- Они вполне могут изъясняться. Жестами, мимикой, звуками. Мы много о них не знаем.

Но Фрэдчел сразу понял ее намерения и пресек ее умозаключения на корню:
- Если бы у меня с гибридами случился подобный неприятный случай, как у вас, воспоминаний я наверняка хотел бы избежать.

Лорейн вполне отдавала себе отчет, что реагирует совершенно не так, как следовало бы после пережитого. Понимая, что Фрэдчел Кан весьма недоволен ее расспросами, она решила не искушать судьбу и, скупо попрощавшись, быстро вышла во двор.