Упавшие капли-8

проживать
Самое большое разочарование наступает, когда узнаешь, что реально ничего в жизни ты  контролировать не можешь. Именно тогда наступает зрелость.
В юности тебе кажется, что все в твоих руках.
Но это не так. Ты проживаешь. И это все, что тебе подвластно.

***
порывы последовательного человека
Ускориться. Замедлиться. Отложить.
Уехать к теплому морю. Зависнуть в сугробе.
Написать. Стереть до последнего знака.
Бежать из дома. Свернуться калачиком на диване –   
чтобы плед, 18°С, тусклый светильник,
но лучше – пятирожковая люстра.
Мартини. Заменить на кислый испанский кофе.
Позвать: Приди уже наконец.
Не приходи никогда.

***
4 мая
Каждую весну случается май. Он приходит, как бы ты от него не отворачивался.
До мая 2012 года я была невинной – до смерти самых любимых людей мы все дети.
И неважно, сколько часов своего студенчества провел ты в Библиотеке иностранной литературы за чтением Шопенгауэра: «Жизнь есть то, чего не должно бы быть, – зло, и переход в ничто есть единственное благо жизни»… Ночной звонок от мамы со словами «нет больше нашей Ленки» сметает любые теории.
И никакой Реквием – Брамса ли или Кшиштофа Пендерецкого – не сильнее воя, выползающего из глубин тела, лежащего после этого звонка на полу.

***
данко
Он горит и трепещет. Несет свое пламенное сердце Данко. Мечтая передать свой огонь. 
А зажигать… нечего. Все легкоплавкие материалы предусмотрительно уничтожили. Сделали сердца платиновыми.
Пожара не будет. И азарт предвкушавшейся битвы выходит из груди.
Но пусть разочарование не разрушит пылкого юношу.
Он говорит платиновому сердцу «будь».
Пусть все мы будем сегодня.

***
Жизнь утомительна по своей сути.
Вечное ожидание – предстоящего события, потом переживание этого события, ожидание следующего…
Но и расстаться со всем этим… Не то чтобы жалко, хотя да, немного жаль – вдруг что пропустишь. Бывает ведь и забавно (иногда). И страшно, не без того. Хотя когда вываливаешься в это тотальное молчаливое одиночество, оно сравни небытию. В этот момент чувствуешь, как это просто – отгородиться, уйти, не быть.

***
сгоревшие эмоции
Когда эмоции отношений сгорают и окончательно становятся прошлым, начинаешь скучать уже не по человеку, с которым они были связаны, а по самим эмоциям.

***
Рассветное
Ранним утром, на границе сна и яви, случаются самые сокрушительные обвалы памяти. Блок, выставленный против воспоминаний, рушится именно в это зыбкое время.
Сегодня впервые позволила себе вспомнить K. Не так, поверхностно, как иногда бывает днем – место напомнит, или запах, или словечко любимое. Тогда просто чирк – будто палец слегка порезал, – поморщишься, отмахнешься и побежишь дальше. А тут вдруг вспомнилось все: руки, лицо, улыбка. И размякла, провалилась. А ведь была уверена, что срок давно вышел. Разве только в памяти картинка осталась. А оно, оказывается, все это время в теле жило. Спряталось под ребрами, обернулось льняными обвязками, как у египетской мумии, но чуть бинт размотался – и затопило. И как же много этого чувства. На сколько всего его могло хватить…
Отжалела, снова упаковала, затолкала поглубже. До следующего предрассветного часа.

***
литературный штамп
Просто я ужасно скучаю.
Банальность. Литературный штамп, с которым так яростно сражаются на занятиях по творческому письму.
И ждать я тоже не люблю. Хотя и очень в этом преуспела.

***
нырнуть в себя
Ныряешь в себя, как в алкоголь.
Заботы пожирают дни. Постоянный бег, ночью – усталое забытье. Но точно знаешь (внутренний хронометр постукивает) – скоро ты сбежишь, чтобы напиться одиночеством. Хотя бы на одну ночь, до первых петухов. Там, за меловым кругом, останется прорва обязанностей и твоя способность решать ворох бытовых проблем. Там ты сосредоточен, остер и пунктуален. Очерченный же круг заполнит печаль, слагаемая из разных кирпичиков прошлого, но по сути – первобытная тоска по себе самому. И возможность погрузиться в тишину и собственную никчемность.

***
клеймо
Когда я иду с кем-нибудь нашей дорогой, мне всегда горько. И даже стыдно. Мне кажется, я предаю тебя. Будто на этом месте есть клеймо. Особенно остро, когда не просто идешь, а когда знакомишь человека с местом. Так нередко бывает – человек приехал издалека, или просто до сих пор не бывал – город-то большой. И когда я начинаю рассказывать об этой улице или вот этом необычном доме, мне становится неловко. Когда заходим в кафе, где мы с тобой сиживали, я боюсь указывать на твои любимые блюда. И сама могу отважиться только на твое латте, но давлюсь его пенкой, она становится жженной. Чудится, что стены помнят нас и в любой момент готовы вывести предателя на чистую воду. А поскольку я водила тебя по своим любимым местам, я не в силах от них отказаться. Я продолжаю их любить. Но моя любовь – как пенка. И этот привкус уже никогда не исчезнет.

***
неспроста
Все время мечешься от мысли, что все в твоей жизни совершенно случайно. До четких указаний, что все было неспроста.

***
Розово–серое
Чувство вины складывается из ошибок, досадных мелких и непоправимых крупных, разного рода недосмотров, вольных или невольных. Оно копится, жиреет и в итоге становится огромным, как недавняя луна суперлуния, таким же переливчатым розово-серым.
Я знаю психологические наработки избавления от него, но не хочу их использовать.
Это чувство мобилизует меня. Заставляет действовать, помогать, выпрыгивая из штанов.
Оно борется с малодушным желанием отсидеться, назойливо шепча: если не ты, то кто.

***
Сожаления
Очередной приступ сожаления – почему сложилось так, а не иначе, и сколько здесь моей вины или вин, купирую уговором: в следующий раз. Возможно, я исправлю все в следующий раз. А если этой следующей жизни не будет, то какая собственно разница, как закончится, если все равно закончится.
Смешно только, что бег продолжается. Планируешь купить новое кресло, в котором будет уютно свернуться. Под ироничное: «может, хватит уже мельтешить?». Мысли-компрессы. Холодно-горячо.
«Скажите спасибо вашему внутреннему Наблюдателю, который провел с вами все занятие», – любит говорить Лена после заключительной шавасаны. И точно, наблюдает, как спорят рациональное трезвое и нечто нутряное, животное, близкое к телу.

***
привет
Радуешься людям, которым ничего от тебя не нужно – помощи, заботы, денег. Твоих чувств и вовлеченности в их проблемы. Которым просто интересно иногда знать, жив ли ты. Они говорят тебе «привет». И этот привет кружит над тобой, разглаживает морщины. Его необязательная природа пробуждает улыбку. И когда участливый прохожий в насквозь продуваемом осеннем парке снова спросит: «Извините, что-то случилось? У вас такое лицо…», ты вытянешь из памяти это невесомое участие и, на этот раз почти не соврав, ответишь: «Спасибо, все в порядке, это я на минуту задумалась».