Быля и Бублик

   
   Июльское утро. Солнышко только выкатилось из – за бугров и осветило посёлок Паршино.
   Хата Были. Хозяин в спортивных чёрных брюках с обнажённым, тощим торсом, в тряпичной кепке и в галошах под мать твою, мать…, мать… с превеликим усилием рубит ствол берёзы на чурки, чтобы попариться вечерком в бане и выпарить вчерашний перебор со сливовым самогоном  и ожесточёнными спорами с соседом и кумом Бубликом о жизни.
   Быля тяжело вздыхает, поднимает трясущимися руками молот и со всей оставшейся силы шарахает по колуну, чтоб вогнать его в дерево, но силушку выпотрошила вчерашняя гулянка.
   Быля готовится бросить это мучительное занятие, зайти в дом и отлежаться на кровати до тех пор, пока обессиленный организм наберётся вдохновения, а ещё представить себя молодым, здоровым и загипнотизировать словами: я крепкий и силушки у меня через край.
- Кум, - слышит он.
   Возле забора стоит сосед Бублик. Богатырь В красных с белыми и голубыми полосками трусах, ковбойской шляпе, на босу ногу.
- Заходи, - рокочет он и лихо сплёвывает. - Похмелимся маленько, а вечерком под веничек крапивной с кваском и чайком с медком.
   Быля бросает топор и юркает через дыру во двор кума. Взявшись за руки, идут на кухню и садятся за стол.
- Пойдёшь на похороны? – спрашивает Бублик.
- Нет. У меня после Афганистана похороны — вот тут, - он стучит правым кулаком по лбу. – Навиделся. Траурная музыка   в ушах и вереницы гробов носятся с вечера до утра. Один раз себя в гробу видел. Не уснул, пока литру самогона не выпил.
 - Так это Афганистан. А сегодня хоронят геройского пацана, который погиб в Мариуполе. Себя взорвал и нациков. Смелый паря был.
-  Мёртвые везде одинаковы, где бы они не погибали. Ни впереди ни сзади гроба не ходят.
- Так – то оно так, но помянуть геройского парня стоит. За нас свою жизнь отдал. За Россию. Ты как?
-Я кум конечно за Россию, она меня выкормила и воспитала, выучила, много хорошего сделали, но дело такое, что, как мне кажется, мы сейчас погружаемся в пещерный век.
- Это почему в пещерный век, - вспыхивает Бублик.
   Он человек сильно нервный и на любое непонравившееся слово реагирует болезненно и бурно особенно в похмелье. Если Бублик высказывает своё слово, его не интересует к месту оно или нет. Главное – высказаться и руки распустить.
- А посмотри внимательно на наш посёлок. У нас же не посёлок, а бомбоубежище. Посельчане не в хатах живут, а в погребах и подвалах прячутся. Разве о такой России мы мечтали?
- Я тебе сейчас морду набью, - срывается Бублик. - Ты мать твою не за Россию, а против. Бомбоубежище. Это на время пока не опрокинем врагов наших. Против ты России.Это план такой.
- Ага. В подвалах и погребах сидеть пока не свиснут.Да откуда ты взял, что я против?
- Из твоего поведения и слова.
- Да не говорил я ничего такого.
- Я не глухой. Слышал. Ты враг России.
   Бублик распаляется и наносит первый удар.
   Хрясь.
   Быля слетает с табурета.
- Да какой же я враг России? – Взвивается Быля. -  Поросёнка советского держу, - быстро добавляет он,глядя на кулаки кума,-  которого мне батько оставил, корову от деда Митьки, русский он,- всё таже быстро,-правда,галоши с турецкого рынка. Баба купила, когда моталась за товаром по заграницам, но я в них даже за забор не выхожу. Управляюсь по хозяйству. Какой же я враг России?
- А такой!
- Да ты что сдурел?
   Он хочет ещё что – то сказать, но не успевает. Его настигает второй удар.
   Хрясь.
- Ты враг народа…
   Хрясь… ясь, ясь…
   Дело заканчивается стремительным побегом Были на четвереньках из кухни. Он исчезает в дыре забора.
   Бублик снимает ковбойскую шляпу, наливает самогон в двухсотграммовый стакан, глотает, крякает и облизывается. Он отходчив душой, жалеет, что побил Былю подходит к забору и кричит.
- Кум! Ты ж забыл самогон выпить. Заходи.
- Пошёл на хрен.
   Хрен, хрен, хрен…