Никуда. История Кнайты. Гл. 8

Глава 8. Разоблачение планетиста.
 Вот только не начинай опять, ладно! – попросила Плойт, но на всякий случай активировала заклятие записи голоса. Слушай, куда это вы ходили? – спросил Флейм. Не твоё дело! – ответила с ложным гневом Плойт и прошла мимо него, она хотела раззадорить его, чтобы он сказал что-то, достойное наказания. Флейм пошёл следом. «Я предложил своим друзьям делать ставки, - начал он, - с какой попытки Кнайта сдаст вступительный экзамен». Много хороших бойцов сдали вступительный экзамен не с первой попытки, - пыталась усмирить Флейма Кнайта. «Я предположил, что с шестой, - продолжил, игнорируя фразу Кнайты, Флейм, - а мои друзья сказали, что вообще не сдашь! Так и будешь помощником мойщика посуды всю жизнь! Под стать своим сородичам со Второго Валькириона!» За что ты так не любишь Второй Валькирион? – взъелась якобы обиженная Кнайта. «За то, что он всегда шёл по следам Первого, - пояснил Флейм, - это даже по названию ясно. На Втором Валькирионе живут отбросы, а жители Первого - почти что истинная раса». Пошли! – приказала Плойт и Кнайта поняла, что нужные слова они записали. Подруги открыли портал в столовую, и присели за столик.
 И что теперь? – поинтересовалась Кнайта. Зайдём к Цезарю, сообщим, - решила Плойт. «Ты уверена, что он действительно из тайного общества сторонников планетарного превосходства? – уточнила Кнайта, - а то Цезарь не любит, когда его тревожат напрасно». "Простые токсики, когда кого-то дразнят, не приплетают политические контры планет, - пояснила Плойт и решительно встала со стула, - тем более в таком контексте". Обе подруги направились в сторону кабинета Цезаря.
 Кабинет Цезаря находился в уголке базы, в котором простые солдаты обычно не бывали. Это было крыло командования. Кабинет Цезаря, как самого главного начальника базы, находился по центру этого крыла. Кнайта и Плойт подошли к красивой деревянной двери с сайдингом и постучали. «Кто? – послышался голос Цезаря, - зачем?» Мы предполагаем, что на нашей базе есть планетист, - сообщила Плойт после глубокого вздоха. «Зря мы бьём тревогу, - подумала Кнайта, - нам несладко придётся, если подозрения окажутся напрасными. Это засчитают за ложный донос, за такое можно серьёзное наказание получить». Дверь открыл Цезарь. Он сначала на секунду сморщился, будто не ожидал увидеть здесь Плойт. «Проходи… те, - произнёс он, сразу не заметив Кнайту, - это очень серьёзные обвинения, я не приму их, если у вас нет доказательств». У нас есть запись голоса, которая сойдёт за них, - сообщила Плойт. Хорошо, показывайте вашу запись, - разрешил Цезарь. Он сидел, положив ноги на стол, и пил вино из чайного стакана. Плойт прислонила пальцы к вискам, после чего начала воспроизводиться запись голоса прямо из её памяти. Но она включила не то! Цезарь услышал диалог Флейма с друзьями в столовой. Плойт отключилась на время воспроизведения записи, её сознание было полностью погружено в воспоминания. Ах, мы, кажется, не то запустили, - извинилась Кнайта и попыталась расшевелить Плойт. Та не реагировала. Ничего страшного, я уже заинтересован, - произнёс загадочно Цезарь, можно было понять, что он недоволен и заинтересован одновременно. Как ябеды в первом классе! – воскликнул он, но затем запись дошла до момента, где Фокс спрашивает, сколько лет было Флейму, когда тот потерял бумаги. Да тысяч пятнадцать, - произнесла бессознательная Плойт голосом Флейма. Когда Цезарь услышал дату, он взбудоражился и сотворил портал около рта. Это было вместо телефона. Кажется, мы накрыли планетиста! – сообщил он, а затем сотворил портал около уха. «Невозможно, - послышался поражённый до глубины души старческий голос с того конца провода, - после того, как секретарь министра социологии спрятал документы, мы потеряли доказательства, а министр и его коллеги залегли на дно!» Юноша их потерял, а не спрятал! – сообщил Цезарь. «Но какого чёрта вы мне звоните? – разозлился старец, - какая разница, потерял он их или спрятал, важно, что все планетисты как исчезли!» Я вычислил этого юношу! – сообщил Цезарь. После этого Плойт очнулась. Что он сказал? – спросила взволнованно она. Что же, я так полагаю, вы услышали в речи Флейма наклонности планетиста? – поинтересовался Цезарь, прокручивая в руках ручку. Да, мы зря донесли вам? – спросила испуганно Плойт. «Если бы вы донесли на него за простую дискриминацию по планетному признаку, чистили бы потатосы втроём, - сообщил Цезарь, - вы за бессмысленный донос, он за оскорбления и неподобающие для солдата Света наклонности. Да только, благодаря вам мы раскрыли дело многолетней давности, и теперь у моего знакомого появилась зацепка в раскрытии дела планетистов в правительстве». Благодаря нам их раскроют? – обрадовалась Кнайта. «Раскроют только одного неудачника, насчёт остальных не знаю, - проговорил Цезарь, - Кнайта, оставь нас». Валькирия удивлённо вышла из комнаты. Но она, хоть и отошла на скамейку метрах в десяти от двери, сотворила под ухом портал, ведущий под стол Цезаря, чтобы подслушивать. Ей было очень стыдно, но дико интересно, и, к счастью или несчастью, интерес победил. «Сейчас они, наверное, будут обсуждать какие-то секретные аспекты борьбы с планетистами!» - подумала Кнайта.
 Прости меня! – послышались два голоса одновременно. «Знаешь, я сама виновата в том, что была отстающей ученицей, - произнесла горестно Плойт, - честно, я сама признаю, что моя вина в этом тоже есть». «Здесь нет ничьей вины, - успокоил Цезарь, - кроме вины обстоятельств. Понимаешь, нас разлучила не моя и не твоя ошибка, а просто обстоятельства». «Я никогда не просила тебя оставить карьеру ради меня, - произнесла Плойт, но затем осеклась, - не считая того дня». «Ты была в сильном гневе и испуге, после стольких лет это не считается смертным грехом, - проговорил Цезарь, - я тоже серьёзно обидел тебя, когда выбрал карьеру и ушёл. Понимаешь, я был юн и поглощён этим обучением. Как не погрузиться в карьеру, когда становишься сержантом в тринадцать тысяч? У меня было много стремлений и целей, которые, по мере того, как меня повышали, становились всё более масштабными, и в один день вытеснили тебя». «А я была поглощена тобой и из-за этого не могла нормально учиться, - пояснила Плойт, - поэтому я и тянула тебя назад! Я ведь сдала экзамен уже после того, когда мы поссорились». «Да, незадолго перед этим мы подобрали Кнайту, - вспомнил Цезарь, - она даже не застала нас парой». Ты предлагаешь мириться и начать всё сначала? – задала главный вопрос Плойт. «Честно говоря, да, - сознался Цезарь, - прости меня ещё раз». И ты меня прости! – обрадовалась Плойт и обняла возлюбленного. «Знаешь, десять тысяч лет прошло, - проговорил Цезарь, - мы ведь больше не будем мелкими подростками, гуляющими по лугу». Будем легендарными воинами, которые спина к спине гасят орды демонов, - решила Плойт.
 Прошло несколько дней… Настал день экзамена Кнайты! Она встала в шесть утра, хоть до экзамена и оставалось четыре часа, валькирия больше не могла спать от волнения. Она встала, умылась, обошла кухню, прошла среди спящих поваров. Она прощается с этой частью базы, и скоро станет учеником!
 Кнайта с одновременной радостью и неуверенностью вошла в ангар, в котором проходил вступительный экзамен для стрелков. Большинство учеников прибыли добровольцами из города, лишь она одна выросла на базе. Цезарь стоял около стены, он лично собирался оценивать будущих учеников. Кнайта волновалась, руки её немного дрожали, а сердце с каждым выдохом проваливалось в холодную пустоту. Когда сердце Кнайты в очередной раз провалилось, она подошла к полоске, около которой было написано её имя. Рядом, около других полосок, были написаны имена остальных учеников.
 Каждый ученик встал перед вытянутым помещением, как в тире. На дальнем его конце стояли мишени в виде демонов, но стрелять в них до начала экзамена не разрешалось. Мишени были подвязаны к шарнирам на потолке проволоками, а, значит, они скорее всего будут двигаться. К тому же полоски с именами находились не на полу, а на экранах.
 «Итак, задание, - объявил после минуты ожидания Цезарь, - вы не можете стоять на экранах с вашими именами дольше трёх секунд, сходить с них нельзя, можно только прыгать. Трюки в воздухе разрешаются, но я сомневаюсь, что это кому-то потребуется. Ваша цель – перебить все шесть мишеней-демонов на своей дорожке. Если хоть одна из мишеней дойдёт до вас, вы провалите экзамен. От расстояния от последней мишени до вас в момент победы зависит ваш балл. Начали!»
 Кнайта немного испугалась сигнала Цезаря и на секунду отвлеклась. За это время один ученик уже успел подбить первую мишень. Шесть демонов полетели на маленькую валькирию. Она уже умела сотворять шаровые молнии, ведь этому заклинанию учили валькирий с раннего детства на случай, если ребёнку придётся сражаться, а такие случаи бывали. Только за счёт шаровых молний победить и требовалось. Когда мишени начали двигаться, Кнайта, только по необходимости, взяла волю в кулак, подавила волнение и сконцентрировалась.
 Кнайта выстрелила первый раз. Промах! Шесть мишеней и ни в одну она не попала! Выстрелила второй раз – промах! Ещё больше десяти выстрелов совершила Кнайта, но попал из них только один! Тем временем голограммическая шкала баллов над её головой преобразовалась из «10» в «9», а затем вообще в «8». Кнайта собралась и выстрелила в одну мишень, траекторию движения которой, она, казалось, вычислила. Девочка выстрелила чуть левее цели, но та подвинулась как раз под выстрел! Шкала баллов упала до «6». Проходной балл пять! – сообщил Цезарь какой-то хрупкой девочке, у которой баллы уже опустились до четырёх. Та, вздрагивая от досады, ушла. Кнайта собрала волю в кулак. Она понимала, что времени у неё почти нет. «Вот бы найти какой-то способ уничтожить все мишени разом!» - подумала она. После этого она засмотрелась на мишени, периодически тщетно стреляя по ним, и заметила, что они движутся по определённой траектории. Баллы Кнайты зависли на «5» и долгое время держались на данной отметке. Если бы оценка была выше, она бы уже упала раза три. Кнайта вспомнила, как мишени двигались до этого, и вспомнила, что они на долю секунды вставали в ряд. Она поняла, что до такого момента осталась четверть цикла движений. Мишени подошли совсем близко и встали в ряд в метре от Кнайты. Валькирия на пределе скорости сотворила шаровую молнию и кинула в четыре мишени! Послышался треск и скрежет, Кнайта моргнула от громкого хлопка, а когда обернулась, увидела, что все четыре мишени сбиты. При этом одна из них была сантиметрах в тридцати от неё. На голограммической шкале висела цифра «5». «Поздравляем, у вас оценка «5», - сообщил металлический голос, - пройдите к наблюдателю для получения документа на зачисление в ученики воина-мага». Кнайта, идущая вприпрыжку от счастья, подошла к Цезарю. Так держать, боец! – похвалил он. Кнайта увидела толпу учеников, собравшихся около дверей. Их была примерно половина, и у них не было документа, который получила Кнайта, была лишь бумага, на которой большими буквами написано: «Запись на пересдачу».
 Кнайта выбежала в коридор к Плойт. Сдала? – спросила старшая подруга. Сдала! – ответила младшая и показала документ. «Круто, тебе достался Карэгон в учителя, - воскликнула Плойт, - он воспитал немало хороших стрелков». Из зала вышел Цезарь. «Неплохо! – второй раз похвалил Кнайту он, - ты не самый лучший боец… но точно самый уникальный». Почему вы так решили? – удивилась Кнайта. «Ты одна задумалась о цикличной траектории движения мишеней, - пояснил командир, - остальные палили наперебой». На что это указывает? – спросила Кнайта. На то, что у тебя плохая меткость, но ты очень умна, - сообщил Цезарь. После этого он удалился в сторону своего кабинета.
 Слушай, Плойт, а ты веришь в любовь в двенадцать тысяч лет? – спросила Кнайта. Плойт на секунду замешкалась от такого вопроса, но потом поняла слишком плохо завуалированный намёк. Зачем ты подслушивала наш с Цезарем разговор? – спросила она. «Извини! – извинилась Кнайта, - как ты догадалась?». Все двенадцать тысяч лет твоей жизни тебе не взбредал в голову такой вопрос, а сейчас вдруг взбрёл, понятно, что на то была причина, - пояснила совершенно спокойно Плойт. Ну, так что насчёт Цезаря? – спросила Кнайта, поняв, что её не ругают. «Как бы тебе объяснить, - начала Плойт, - есть такое понятие, как выгорание. Это когда кто-то, кому нужно постоянно попадать в страшные ситуации, перестаёт считать их страшными. Вместо этого у детей и подростков возникает преждевременное взросление. Я бы не была такой умной и серьёзной, прости за гордость, не помотай меня жизнь, как Тузик грелку. Понятно, что любви в двенадцать тысяч лет не бывает, и малолетки просто понтуются, играют, чтобы показаться взрослыми и самостоятельными, хотя такими играми показывают обратное. Но мы с Цезарем потеряли семьи и родные миры. Хоть мне и двадцать две тысячи лет, психологически уже тысяч сорок! Поэтому у таких несчастных, как я и Цезарь, любовь в двенадцать тысяч лет вполне может быть». Получается, я тоже могу преждевременно психологически повзрослеть из-за тяжёлой судьбы? – поинтересовалась Кнайта, до сих пор ёрзая на месте от удачной сдачи экзамена. «Ты потеряла родной мир в несознательном возрасте, поэтому ты обычный ребёнок, - пояснила Плойт, - но точно я не уверена». Я помню своих родителей, свой дом, - сообщила Кнайта, в ней от мыслей о прошлом угасла радость успешного экзамена…