Разлад

                РАЗЛАД
                рассказ

- Тебе не кажется, что мы слишком рано пришли  в театр – обратилась к Кэтрин  её подруга. - Почти никого нет.
- Ну и что. Зато не надо будет пробираться к своим местам, когда другие рассядутся. Я это ненавижу. И, кроме того, можно будет какое-то время спокойно поговорить друг с другом.   
- Да, это, пожалуй, единственная возможность так вот вместе вырваться куда-то.   
- Кэтрин,  ты что нибудь получаешь от Майкла?  Как долго продлится его творческая поездка в Чикаго?
- Я бы и сама хотела знать как долго. Он стал посылать мне странные эсэмески. О своих метафизических фантазиях, предчувствиях. Я не могу понять, то ли он завёл там, в Чикаго, какую-то шлюху и принимает меня за дурочку, то ли он с ума спятил от одиночества и с ним действительно что-то не в порядке.
- А что говорит Ирэн?
- Он мне написал, например, недавно...
Впрочем, ты спрашиваешь об Ирэн?
- Да, но ты начала говорить о чём-то другом, извини, я тебя перебила.
- Ирэн ничего не говорит. Она всегда готова
 скорее оправдать своего сыночка, чем меня. Он не зря обожает свою мамочку. Я её даже ревную к нему.
- Глупости, Кэтрин.
- Хм...ты бы посмотрела какая это любовная парочка, когда они вместе. А к его приезду она всегда так наряжается и красится, что рядом с ней я чувствую себя замухрышкой. Ты не поверишь, но однажды, начитавшись чего-то там о физиогномике, я попросила его хорошенько наморщить лоб и что ты думаешь? У него на лбу появилась чёткая буква «М» - мать.
Напрасно ты смеёшься.
- Ты ему намекала насчёт развода? Ты думаешь - он что-то уже решил?
- Он ничего не решает. Сегодня он мне говорит одно, только чтобы затащить меня в постель, а завтра – сидит такой мрачный, что даже его мать не решается к нему подойти. Я не знаю, что делать.  Махнула на всё рукой. Как идёт, так пусть и идёт. Становлюсь понемногу фаталисткой.  Трудно с Майклом. В постели он безумный, просто изматывает меня. И вдруг исчезает в длительные поездки и как будто забывает обо мне. Очевидно, я его не удовлетворяю.
- Может быть, тебе обратиться  к врачу.
- Пусть он обращается. Это он ненормальный, а не я.  Не знаю, не знаю. Я вроде и замужем и не замужем.   
- Скажи ему, что ты ждёшь ребёнка.
- Во-первых, это ничего не даст, – ответила Кэтрин, перейдя на шёпот. - А во-вторых, я и сама не знаю, что мне делать. Фрэнк требует, чтобы я развелась с Майклом и была только с ним. Но Фрэнк не лучше Майкла. А, - добавила она со вздохом, - все мужчины одинаковы, поэтому я не тороплюсь с разводом. Одно дело, когда мы встречаемся как любовники, а другое дело -  жить вместе и видеть друг друга постоянно. Со временем будет, как с Майклом. Я в этом уверена. Я уже устала от всей этой неискренности. Мужчины только и делают, что врут и выкручиваются.
К дочке рядом: - «Сюзанна, не мотай ногой».
-Я уже не знаю, хочу ли я быть с ним. В последнее время мы так редко видимся. Его поездки ещё больше отдалили нас друг от друга.
«Сюзанна! – я кому сказала- не мотай ногой».
- Мне скучно.
- Потерпи ещё немного, скоро начнётся спектакль. Ты же взрослая девочка, как тебе не стыдно! На, возьми бинокль, посмотри вокруг.
Сюзанна повертела бинокль туда-сюда, а когда ей это надоело, она навела бинокль на мать.
- Мама, мама – закричала она, а у тебя волос из уха растёт.
- Всё, больше я тебя никуда не беру – возмутилась Кэтрин, вырвав бинокль из рук дочери. - Ни на какие спектакли. Никогда. Будешь в это время спать дома, как все малыши. Хватит. Я думала, что у меня уже взрослая дочь и ошиблась.
- Мама, мамочка, - взмолилась Сюзанна, - я больше не буду.
- Уйди от  меня, не подлизывайся. Слышать о тебе больше не хочу.
- Ну и пусть, - разозлилась Сюзанна. Папа приедет и я буду с папой ходить в театр. А он найдёт мне другую маму...

Тем временем в Чикаго, женщине по имени Маргарет, приснился сон о её бывшем женихе.
Из всего сна ей запомнился только финал. Её жених стоит согнувшись у открытого окна и, повернув голову налево, что-то внимательно рассматривает за раскрытым окном.   Через какое-то время она подходит  и встаёт у другого открытого окна рядом. Всё, что она успевает увидеть - это громадную, извивающуюся в траве змею.  И вдруг её обеспокоило, что Сэм (так звали жениха) всё ещё стоит согнувшись у окна и не шевелится. И тогда до неё дошло, что он мёртв. Его укусила та самая змея, которая теперь, извиваясь, быстро уползала по траве всё дальше и дальше от окна. 
Маргарет ненавидела своего бывшего жениха. И проснувшись после очередного  сна о нём, сказала злорадно вслух: «Так тебе и надо, подлец». Иначе, как подлецом она его и не называла, когда кто-то из знакомых упоминал его имя. «Он - из редких мерзавцев» - неизменно уточняла она.
Как странно складывались у них отношения.  Она почти вырвала у него согласие жениться. На какие только женские ухищрения не шла, чтобы убедить его, что она и есть та самая женщина, которая более всего ему нужна. Наверное, это всё же было ошибкой.  Уже тогда надо было всполошиться и задуматься, когда однажды, в самый пик их экстаза, вдруг зазвонил его мобильник на столе, и он, как ни в чём ни бывало, бросил её на постели и продефилировал голый к телефону. Тогда это лишь слегка задело её самолюбие и даже возмутило, но он, вернувшись, извинился, сославшись на то, что ждал этого очень важного звонка и не мог не ответить. И всё опять пошло своим чередом.  Он тогда любовными ласками так заморочил ей голову, что она почти забыла об этом эпизоде. Но на этом всё не закончилось. Во время беседы с представителем компании, которая занималась организацией свадеб, он, возмущённый громадными расходами, затеял с ним драку, да так, что тот попал в больницу с многочисленными синяками и кровоподтёками.   Вытаскивала она его из тюрьмы под залог, который оплатила её мать. Она тогда получила от матери хорошую взбучку и, в свою очередь, закатила скандал ему.  Многое намекало на то, что ей с ним не ужиться, но она гнала от себя этот «негатив», мёртвой хваткой держась за цель выйти за него замуж. Там будет видно, успокаивала она себя. Семья, глядишь, и переделает его. На это она очень надеялась. Но произошло то, чего она меньше всего ожидала. В момент церковного обряда, он вдруг сказал, что он, видите ли, ещё не готов к семейной жизни, и на глазах у всех, бросив ей едва внятное «Прости», исчез в дверях церкви. У неё был после этого нервный срыв. Мать настояла, чтобы она прошла сеансы психотерапии. Но это ничего не дало и она, толком не успокоившись, возненавидела мужчин так сильно, что мысль о замужестве уже больше не приходила ей в голову.

За окном светлело всё стремительней. Взглянув на часы, Маргарет всполошилась, стала суетиться, но успокоилась, напомнив себе, что сегодня выходной и ничего особенного она не наметила сделать в течение дня – так, всего лишь зайти в большой обувный магазин в центре и поискать себе что-нибудь новенькое на выход. Торопиться было незачем.
Яичница с беконом, кофе, сладкая булочка с корицей. Через час она уже наводила вовсю марафет, когда вдруг раздался звонок в дверь. Ну конечно, это была соседская малышка, как она и предполагала. В последнее время, после того, как она предложила любопытной малышке под смущённый взгляд её мамы, зайти к ней, та стала часто приходить, и Маргарет теперь всегда запасалась чем-нибудь вкусненьким для неё.
Вот и сейчас, малышка уставилась на неё любопытными чёрными, как сливы, глазёнками, пока она пудрила нос.
- А мне мама тоже... попу  пудрит  – заявила она вдруг.   
Малышка всегда веселит её,  одно её присутствие действует на душу не хуже чаплиновских фильмов.
Но всё, с макияжем закончено. Лучший лифчик надет, гольф натянут  и красиво подчёркивает выпуклые достоинства груди. Джинсы пришлось надевать лёжа, иначе их не натянуть. Натянула  всё же. Малышка, похоже, была недовольна тем, что «спектакль» закончился и пора возвращаться домой. Правда, с шоколадкой в руке и ласковым поцелуем в щёчку.

В магазине она ничего подходящего для себя не нашла и, решив возвращаться домой, пошла к автобусной остановке. Автобус был набит людьми и её прижали почти вплотную к тому, кто стоял к ней спиной.  Они и вышли вместе из автобуса. Он быстрым шагом прошёл вперёд, но она догнала его. Окликнула. Он обернулся и недоумённо посмотрел на неё. «Да он симпатичный, однако» - мелькнуло у неё в голове. «Извините, - обратилась она к нему, но я запачкала вашу рубашку помадой. Теперь вас жена убьёт».
- Не убьёт - бросил он ей, улыбнувшись. - Она живёт в другом городе. В Чикаго я приехал по делам. К тому же, моя жена меня выгнала.
- Как это выгнала?
- Очень просто. Взяла и выгнала.
- Так просто взяла и выгнала?
- Да, так просто взяла и выгнала.
- За что же она с вами так обошлась? Ой, извините, - смутилась она. - Это не моё дело.
Она повернулась, чтобы уйти.
- А как вас зовут?  – крикнул он ей вслед.
- Маргарет – обернулась она на ходу.
- Маргарет! - позвал он её.
Она замешкалась на минуту, словно рассуждая стоит ей отзываться или нет, но всё же подошла к нему.
- Маргарет, а вы не могли бы пройтись со мной? Ну хотя бы один-два квартала.  Мне сейчас так тоскливо и одиноко. Ну как, - он замялся немного, подыскивая сравнение, - как бездомному псу, мимо которого раводушно идут прохожие.   
- Ну ладно – согласилась она. - Пройдусь немного с вами, раз уж вы такой несчастный пёс. А вас как зовут?
- Майкл.
- Всё же интересно, Майкл, почему с вами так обошлась супруга?
- Не знаю. Обозвала меня сексуальным маньяком и неудачником и выставила. Но так бывало уже не раз.
Ничего, вот закончу здесь все дела, вернусь и мы опять найдём с ней общий язык. Моя семья – дело святое. Что бы там ни происходило между нами.
- А хотите я теперь провожу вас и мы будем квиты? – предложил Майкл, когда они подошли к дому, в котором он жил. - Вы меня проводили , а я вас.
Она улыбнулась и добавила, тут же стерев улыбку с лица: «Обычно от остановки автобуса я еду домой на такси. Я живу в довольно опасном районе. Можно сказать, в самом опасном районе Чикаго».
- Тем более. А где вы живёте, Маргарет, если только эта информация не проходит у вас под грифом «секретно» - пошутил он.
- В Инглвуд.
- О, я хорошо знаю этот район. Я там провёл детство и юность. Меня там, я думаю, некоторые помнят до сих пор. Улицу, где я жил, называли «районом перестрелок». Каких только банд там не было. Но наша была грозой этого района. Мы дрались постоянно, а ещё носились вовсю на мотоциклах. То, что это раздражало других, нас только заводило, тонизировало сильнее алкоголя.
- Но ведь это возмутительно!
- Сейчас я и сам так думаю, а тогда всё воспринималось по-другому.  Жили мы все вместе в одном большом лофте. Как-то приехал совершенно неожиданно мой отец. Меня он не застал. Но квартира невероятно шокировала его. Голые пары повсюду почти синхронно занимаются... ну вы понимаете чем. Пахло очень нехорошо да ещё к тому же всё было густо перемешано с наркотиками. В общем, отец поговорил со мной грубо по-мужски и заставил уехать с ним в Нью Йорк.  Там у него наметилась хорошая работа и он собирался обосноваться в Нью Йорке надолго. Там я и познакомился с будущей женой.
- С той самой, которая вас выгнала? Как же это случилось, что девушка вашей мечты выгнала вас?
- Да, такое себе неожиданное продолжение «Ромео и Джульетты». Представьте себе, что Ромео и Джульетта остались живы и вот то, что предложила им жизнь там, где остановилось перо Шекспира. Романтичная парочка повзрослела, наметились разногласия, потом разногласия обострились вовсю и наша Джульетта после очередной бурной ссоры выгнала из дома своего некогда обожаемого Ромео.  Если бы я собрался делать фильм на эту тему, то я бы пригласил на роль Ромео  кого-то вроде Марчелло Мастроянни, а на роль сварливой Джульетты – Софи Лорен. Было бы что посмотреть. Такая себе, эротически-нежная романтика отношений, приправленная острым перцем взаимных обид и скандалов. Типично итальянская кухня любви.
- Да вы, Майкл,  фантазёр и сочинитель, – засмеялась Маргарет.
- Вот мы и пришли – сказала она. - Они постояли у парадного. Разговор оборвался и никак не налаживался.   Его пальцы коснулись её руки, сплелись с её пальцами. Она и не пыталась расплести их. Поцеловала его и долго не отнимала губ, а потом потянула  за собой в полумглу парадного...

Тишина в квартире дробилась на пылкие междометия, страстный шёпот, стон и любовные реплики.
- Э, э... потише...кто здесь сексуальный маньяк?
- Давно не была ни с кем, соскучилась.  А можно ещё раз? - шепнула ему на ухо.
- Нельзя пока... и вообще, как говорится: тише едешь – дальше будешь.
- А я не хочу тихо, - сказала она, склонившись над ним.
- Приятно очень  – пробормотал он.
- А кто сказал «потише»?!  Ты же и сказал. Вот тихо и лежи. Стонать можно. Чем громче тем лучше. Вот так, как сейчас...
Рассветное солнце заливало комнату. Майкл проснулся, зажмурился от ярких утренних лучей.  Когда открыл глаза, то обнаружил себя в совершенно незнакомой комнате и какое-то время соображал, где он находится. Повернул голову. На постели, кроме него, не было никого.  Он посидел на краю кровати, восстанавливая в памяти вчерашнее. На столе лежала  записка от Маргарет. «Меня несколько дней не будет. На кухне завтрак. Ключи оставь у соседки. Можешь оставить у неё и свой номер телефона. Прощай. Как нибудь встретимся».
Зазвонил его мобильник. Это была Кэтрин.
- Привет! Что я делаю? Работаю, - сказал он, уставясь на смятую простыню и сосредоточенно собираясь с мыслями. - Где, где, - бросил раздражённо. -  Ты же знаешь, где. Я же тебе говорил, что снял комнату для работы. Да, работаю над большим проектом, беру интервью, набрасываю сценарий. Когда вернусь в семейное стойло? Не знаю, ты сама виновата.   Хорошо, хорошо, ты права. Как всегда. Довольна? Когда я буду дома? ... Э... завтра вечером.  Постараюсь, во всяком случае...

В самолёте, которым он летел в Нью Йорк, было много свободных мест. Он занял пустующее кресло у иллюминатора. Достал кассету с разными интервью, которые он провёл за это время в Чикаго.  Надо было выбрать из них самые выразительные. Одно остановило его внимание.
Это был Эд Радзовский, очень пожилой мужчина, который, как оказалось, вполне вписывался в проект его фильма о старых американцах.
«Вчера был на похоронах друга, - начал Радзовский, -  и вы знаете...э... забыл как вас зовут. Ах, да, Майкл. А вы откуда родом, Майкл, откуда-то из Европы? Из Шотландии. Ага, предки из Шотландии. Да, так вот, я был вчера на похоронах друга. Всё так прилично и сурово-скучно, как всегда в таких случаях, а он, знаете ли, был ещё тот весельчак. Остроумен был невероятно. Веселил нас всех нередко до колик в животе. Дерево мог бы рассмешить, честное слово.  Да, да. Ну мы с друзьями и решили прихватить с собой на кладбище всё, что могло потешить беднягу там, в другом мире.  Его любовница пожертвовала свои трусики и лифчик и бросила их в могилу под насмешливое «пусть и там не забывает обо мне». Я лично бросил туда ещё его любимые сладкие пончики и бутылочку любимого вина. Кто знает (слышен смех) - вдруг пригодится на том свете. И всё это мы проделали к изумлению пастора и к возмущению благопристойных родственников покойного. Прямо, как в древние времена. Правда, пришлось при этом обойтись без любимого «его величеством» коня и без его наложниц, которых, как вы знаете, убивали  и бросали в могилу по такому случаю.
Ещё я бросил туда  фотографии из его домашнего архива. Фото малыша и довольно интересного юноши. Помню,  что когда он был молод, то от девок просто отбою не было. Я в то время с ним встречался едва ли не каждый день. Мы с ним порой даже дамами обменивались. Смеётесь?! Да, так вот о чём я подумал, Майкл. И мысль об этом меня всего прямо потрясла до основания, когда пришла на ум.  Я понял, что смерти не надо бояться хотя бы потому, что мы уже неоднократно умирали в этой жизни. Просто мы не отдавали себе в этом отчёта. Ну подумайте сами. Вот смотрите, Майкл. Сначала в нас умер малыш, который наивными глазёнками так упорно вглядывался в только что открытый им мир. Если бы этот малыш, который так тихо и незаметно скончался в тебе, посмотрел бы на тебя юношу, он решил бы что его по какой-то причине  довольно назойливо, но почему-то нежно  рассматривает совершенно незнакомый ему дядя. Не так ли? Но вот умирает в тебе вслед за малышом славный юноша. Просто внезапно отдаёт концы да так быстро, что ты не успеваешь толком-то и освоиться  с молодостью, которая только вчера определяла твой внешний облик. Скромные похороны этого юноши в тебе проходят также незаметно как и предыдущие, без какого-то там реквиема или надмогильной риторики. Постепенно твоё лицо, пережившее столько внутренних смертей, преображается почти до неузнаваемости, как под ножом изуродавшего тебя вшивого специалиста по пластической хирургии.  Оно покрывается глубокими морщинами. Мешки под глазами, чёрт бы их побрал, становятся всё заметнее. Голова седеет всё больше, число внутренних похорон увеличивается и даже как будто убыстряется. И вот ты уже никак не можешь соотнести себя, старика, который недовольно смотрит на своё отражение в зеркале,  с теми «покойниками», которых ты никак не можешь толком забыть: чудного малыша, славного юноши, делового джентельмена и т.д. и т.п. В конце концов, что остаётся от всего этого, Майкл? - Ничего. Накануне твоих, теперь уже окончательных похорон, остаются лишь смутные воспоминания о  погребённых в тебе твоих многочисленных «Я».  «Финита ля комедия», как говорят в таких случаях итальянцы». Он вздохнул и закончил на той же "весёлой" ноте: "Что вам сказать? Радости, которые нам перепадают от жизни - это всего лишь отсроченная грусть"...

Когда Майкл зашёл в свою нью йоркскую квартиру, дочь с разбега повисла на нём, обвила ногами: «Папочка, папочка, как я соскучилась по тебе!»
- Любит тебя – улыбнулась  супруга и добавила, не скрывая досаду - Больше чем меня. Но что-то её любимый отец не очень торопится возвращаться в семью. Где был, Одиссей?  С какой царицей ночи переспал?
- Ни с кем я не переспал, – соврал, не моргнув глазом, Майкл. – Не начинай. Занят был. Работал, как проклятый. Сценарий сценарием, но надо было расписать роли для будущей передачи, встретиться со многими людьми, взять интервью. Всё это отсортировать. Ты что думаешь, что денежки приходят также быстро как уходят?
- Знаю я эти интервью - ухмыльнулась она.   
- Всё-то ты знаешь. Лучше бы мужа накормила. - Потянул носом – Ух, как вкусно у нас пахнет. Голодному человеку нельзя вдыхать долго и безнаказанно такой воздух. - Шагнул к ней: «Ну здравствуй, моя рассерженная Пенелопа. За твоими язвительными приветствиями забыл перво-наперво обнять тебя».
Она отстранилась. – Прежде всего, иди прими душ, смой с себя свои грехи и чужие запахи, а потом будут и объятия, дорогой муженёк.
Утром он, словно глубокий пьяница, пытался собраться с мыслями и разобраться в том, что произошло вчера. Глаза открывать не спешил. И вдруг, как будто бомбу сбросил кто-то на него спящего.
- Это что - один из твоих проектов, которыми ты кормишь меня, свою дурочку? – кричала, свесившись над ним жена.  Она швырнула на одеяло его мобильник. Он взял его. На экране мобильника красовался он, в чём мать родила, а рядом с ним, спящим, сидела на краю постели голая, выставив эфффектно все свои прелести, Маргарет.
- И как же зовут твою шлюху? Вы что уже расписаны с ней? У тебя другая семья?   – бомбардировала вопросами Кэтрин. - Есть дети? -
Она спародировала его «Работаю как проклятый». Конечно, как проклятый, надо ведь на две семьи работать. Кобель ты проклятый, вот ты кто.  Ненавижу ложь и лицемерие. И надо же, именно это завелось в моей семье.  Не зря говорят: «от чего бежишь – к тому и прибежишь».
- Убирайся – скомандовала она. -   Сейчас же. Это мой дом. Я тебе не твоя публичная девка. Убирайся или я вызову полицию. На двух стульях хотел усидеть. Считай, что один из них под тобой подломился. Убирайся, я кому сказала. - Она села у стола, заплакала. Он одевался и собирался под её плач и новый шквал упрёков и обвинений.
- Нет, нет – я не хочу чтобы мой папа уходил, - вмешалась разбуженная криками матери Сюзанна. - Не хочу, не хочу – запричитала она. - А ты злая, злая, ничего никому не прощаешь.
- Ну что ж, убирайтесь вместе. Можешь забрать её с собой.  Клянусь, что во время развода я не потребую от суда опеки над ней.      
На улице Майкл вынул свой злосчастный мобильник.
- Мама – это я. Я тебя не разбудил? Я звоню тебе с улицы, мама.
-Нас выгнали, меня и Сюзанну. Да, она здесь, рядом – сказал он, погладив по голове дочь. - Сюзанну за что? За то, что она слишком меня любит. Она нас выгнала обоих. Да нет, она вовсе не сучка, мама. В чём-то и я виноват. Я знаю, знаю, ты меня предупреждала.  Ты умница, мама, хотя ты о ней говорила мне много разного. Но мы об этом позже поговорим, хорошо? Так мы едем к тебе, мама.
Он оставил Сюзанну у матери и с первым же рейсом улетел обратно в Чикаго. Ему нужно было закончить там кое-какие дела и найти Маргарет, выяснить, за что она так подло с ним поступила. А ведь ночью шептала, что любит, даже очень любит. Впрочем, он теперь понимает, что она имела ввиду, когда сказала ему во время ночного разговора, что с определёнными актёрскими данными можно лгать другому с подкупающей искренностью.

Тот ночной разговор с Маргарет оказался памятным для него! Да и не только разговор. Тогда, в течение той долгой ночи, многое поразило его в ней, особенно её холодная рассудочность и совершенно неожиданный непредсказуемый всплеск эмоций, предельная импульсивность, которая застала его врасплох. Вдруг она вскочила с постели, включила компьютер, нашла песню «Dance me to the end of love» и стала танцевать под эту песню. В какой-то момент она поманила его жестом – присоединяйся, мол, ко мне. Он сорвался с кровати. Ох, как это было здорово! Такой дурманящей страсти, как в ту ночь, он ещё не испытывал. И всё таки, всё таки, почему она так подло обошлась с ним? Шутки ради? Ничего себе шутка.
Первое, что он сделал, оказавшись у себя в Чикаго - это забросил в рот болеутоляющую таблетку. Голова раскалывалась от мыслей и вопросов. Может быть, Маргарет решила во что бы то ни стало быть с ним и цинично пошла на эту подлость, чтобы разрушить его семью и таким образом добиться своего. И как же ему теперь быть, что ему делать? Прежде всего, - решил он, -  надо объясниться с Маргарет.
Не дождавшись, когда пройдёт головная боль, он наскоро оделся и выбежал из дома.
У Маргарет, сколько он ни звонил и ни стучал, ему не открыли. Тогда он позвонил в соседнюю дверь.
- Маргарет нет дома – сказала соседка. - Она попрощалась со мной и сказала,  что уезжает в длительный отпуск. Куда? Она не сказала мне куда, но вот она передала вам конверт. Видно, знала, что вы, в конце концов, позвоните в мою дверь.
Он вышел из парадного, сел на скамейку.  Открыл конверт. Письмо было коротким, скорее это была записка, а не письмо.
«Ты здесь не при чём, Майкл. Ты, похоже, славный человек и мы могли бы быть с тобой сногсшибательной парой, но я ненавижу мужчин. И в твоём лице я наказываю вас, сволочей, которые не ставят нас ни в грош. Мужчины причинили мне много зла и я им этого никогда не прощу. Может быть, ты и исключение из правил, но ведь, как тебе известно, это лишь подтверждает правило. Прощай! И будь подобрей к нам, женщинам.   Мы умеем ненавидеть так же страстно, как и любить. М».
Он разорвал на клочки её письмо и бросил в урну рядом.

Надо было что-то решать и он совсем измучил себя долгим хождением по городу, но так и не решил, что ему делать. Проходя по нависшему над рекой мосту, он подумал о том, чтобы броситься с него в реку и утопиться, но  вдруг представил себя утопленником, которого он однажды видел в юности. Вспомнил, что тогда его стошнило от одного вида несчастного самоубийцы, опухшего от воды и обвитого прилипшей к его лицу зелёной тиной. Нет, только не это – решил он. Незаметно для себя, проблуждав до темноты по улицам, он очутился у своего дома. Ужасно хотелось спать. Отрубить от себя всё, что его беспокоило, и заснуть. Он должен снова наладить отношения с Кэтрин.  Во что бы то ни стало. Он готов пойти ей на уступки, даже отказаться от длительных поездок и частых вечеринок с друзьями. Пойти на любые её условия. Сюзанне нужна мать. Он один с ней не справится. Она растёт слишком дерзкой и упрямой. Она должна жить и воспитываться в семье. Завтра он позвонит Кэтрин, извинится перед ней и попытается уговорить её дать ему ещё один шанс.  Что ж, завтрашний  день будет для него трудным.  Но в сегодняшнем дне можно было свернуться калачиком на постели, послать всё к чёрту и заснуть глубоким сном, ещё не заминированном будущими проблемами.   
Только он стал засыпать, как раздался звонок. Он судорожно дёрнулся на кровати, схватил мобильник рядом. Крикнул в телефон «Кэтрин!» и тут же осёкся. Это была... Маргарет.