Глава-37

Бывают ситуации, когда дешевые понты важнее, чем здравый смысл. Чаще всего люди блефуют, чтобы произвести впечатление на окружающих.
Создавая вокруг себя ауру житейского благополучия и востребованности, человек сознательно поднимает собственный рейтинг, преподнося все это как признак крутизны и успешности. Удачно выбранные кресла в самолете, который через минуту-другую возьмет курс на Милан, настраивали на благодушное настроение. Смущенно улыбаясь, Ральф выдал мне семейную тайну:
– Укладываю рубашки и костюм в дорожную сумку, а Галина стоит за спиной и с возмущением говорит мне: «С появлением Ильи в нашей компании ты перестал бывать дома, у тебя ни с того ни сего появилась гора неотложных дел, и даже чаще обедаешь у него в квартире, чем дома».
Эта была наша вторая международная командировка за два месяца моей работы в группе компании «Сокольский» – в настоящее время это родовое поместье Дерипаски в Усть-Лабинске, небольшой город в Краснодарском крае. Он, владелец «Базового элемента» и компании «Русал», которая является одним из крупнейших производителей алюминия в мире и поныне составляет основу баснословного состояния бизнесмена.
Дерипаска, один из богатейших людей России, привык к победам и жаждал быстрых результатов, но при этом проекты должны были быть приятными глазу, экономически эффективными и осуществлены за наименьшие деньги. Он точно не одобрил бы моего международного рвения, который был свойственен деловым людям лихого бесшабашного времени. Для меня было важно как можно скорее нарисоваться перед хозяином, показать ему сильные стороны своего характера и личности, чтобы он объективно мог оценить мои деловые качества, и в этом наши цели поразительно совпадали. «За свои деньги и мудак все сделает», – вспомнил я крылатую фразу, но убейте, не могу вспомнить, кто сказал, но сказал он точно. Вот почему я и решил быстро реализовать свой профессиональный потенциал, пока была такая редкая и благоприятная возможность, но за деньги хозяина. Ведь для него расходы на наши командировки сущий пустяк, а для нас ценный приз – поездка в Италию. К тому же пятую графу как признак национальной «неполноценности» в паспорте уже давно отменили.
«Но зачем тебе эта бестолковая и мелочная суета, – глубокомысленно размышлял мой разум, снова и снова задавая мне провокационные вопросы: – Куда ты все время бежишь и чего хочешь от жизни на самом деле?» Внятных и убедительных ответов, честно говоря, я не находил, потому что не мог осознанно понять и объяснить, даже самому себе, чего я хочу от своей жизни. Ведь все уже было в моей прежней жизни. «И чего я добился?» – безмолвно спросил я самого себя. – «Ровным счетом ничего», – искренне и правдиво произнес я вслух, чтобы слова, которые я только что озвучил, словно стрелы, глубоко вонзились и достигли самых отдаленных уголков моего сознания. А мой внутренний голос, поддавшись моему дурному настроению, упорно молчал. Видимо, нешуточно обиделся, раз уже давно, почти целую вечность не выходит на связь и не пытается начать хоть какой-то диалог со мной. Мне нужен был знак от него, любой знак, но его не было. И я уже давно в гордом одиночестве, один на один стоял напротив целого клубка нерешенных проблем, которые требовали своего осознанного быстрого решения.
«Хорошо, давай я первым начинаю разговор с тобой, я не гордый», – а что оставалось делать, мне нужен был внимательный и искренний собеседник, с кем можно было бы откровенно обсудить свои проблемы, задавать вопросы и ждать вежливых правдивых ответов.
– Ты в порядке? – воскликнул я и, осознав вдруг, что говорю вслух, спешился. «Схожу с ума», – подумал я, надеясь все же на внятный откровенный ответ.
 – Извини, был занят, что-то случилось?
И тут мне вспомнился старый еврейский анекдот. Пришел ученик к раввину и спрашивает его, почему евреи всегда отвечают вопросом на вопрос, и слышит в ответ: «А как они должны отвечать?».
– Понимаю тебя, – вдумчиво произнес я, размышляя над своей странной и капризной судьбой. – Какой толк наставлять меня, если твои вразумления не доходят до моих мозгов, я вновь и вновь продолжаю жить чужой жизнью, в которой пустота и бесцельность целиком и полностью захватили и мою жизнь, преобразуя ее в призрачный, обманчивый мираж. Но ведь были же у меня и другие времена, когда фантастические и, на первый взгляд, нереалистичные идеи реализовывались мною легко и очень просто.
Вот я, активный участник ударной комсомольской стройки, получил направление в аспирантуру одного из самых престижных институтов Москвы. Клянусь, хочешь верь, хочешь не верь, на этот раз все обошлось без коньяка. Прошел месяц, а за ним второй, я никому не нужен, даже хотел бросить все к чертям и возвратиться к себе на стройку. Написал заявление и положил на стол заведующему кафедрой. Во избежание скандала только тогда он обратил на меня свое внимание. Но не учел лишь одного, что среди лиц кавказской национальности есть и горские евреи. Меня заведующий кафедрой всячески убеждал в том, что я зря трачу свое драгоценное время в Москве и будет гораздо лучше для меня, если я возвращусь к себе на стройку, а все хлопоты по моей диссертационной работе и ее защите возьмут на себя некие люди из его окружения и будет стоит мне это всего 5 тысяч зеленых.
– Наверное, у вас ошибочное мнение на счет меня, – сказал я твердо и убедительно, – вы не понимаете, что значит ощущать себя евреем, – вежливо ответил я тогда своему оппоненту, – я не грузин, не армянин и не азербайджанец, я горский еврей, а за знание мы не платим, мы их приобретаем.
– Да? – воскликнул он с удивлением. – Не знал, что есть ещё и такие евреи, – пристально взглянул на меня и ретировался.
Диссертацию я защитил на полгода раньше срока. Мой научный руководитель на вечеринке в честь счастливого конца моей истории с учебой расхваливал меня: «Человек с производства, – говорил он с восторгом, всячески указывая на мое упрямство и невероятную настойчивость, – а диссертацию защитил раньше всех на кафедре. – На прощанье посоветовал мне начать писать рассказы: – Ты хороший рассказчик, – напутствовал он меня, – у тебя получиться».
Мы с Ральфом целую неделю провели в Израиле, объехали эту «аграрную державу», как говорят, вдоль и поперек. 60 % территории Израиля – пустыня, из остальных 40 % больше половины – каменистая почва холмов и горных пород. И в этих сложнейших природных условиях израильтяне научились выращивать лучший в мире виноград. Я израильтянин, в прошлом, до эмиграции, жил в Дагестане, который уже много лет является лидером по сбору винограда в России, но, когда я увидел сотни гектаров виноградников под пленкой в пустынных районах Израиля, был, как и мой шеф, крайне удивлен и безмерно восхищен.
– Зачем нести такие колоссальные затраты, – спросил я фермера, – ведь урожайность винограда с гектара все равно не изменится.
– Да, согласен, – утвердительно ответил он, – тем не менее мы идем на это, потому что виноград под пленкой созревает на два месяца раньше, чем в открытом грунте. Эта солнечная ягода даже в Израиле в конце весны имеет высокую цену, что позволяет нам в течение первых двух месяцев с момента созревания закрыть все свои эксплуатационные расходы. Во-вторых, мы на рынке почти шесть месяцев, а это очень важно для любого фермера.
Шаббат – религиозное, духовное и культурно-историческое наследие еврейского народа, уходящее корнями в глубокое прошлое. Неотъемлемым атрибутом встречи Шаббата является вино, без которого невозможна семейная, общественная и религиозная жизнь в Израиле. Освящение Шаббата вначале произносят над бокалом кошерного вина или виноградного сока и уже затем глава семьи благословляет хлеб насущный. Вино в Израиле имеет божественное значение, поэтому сегодня израильское виноделие переживает ренессанс – в стране проводится большое количество различных международных и израильских фестивалей, конкурсов и выставок, появляются новые производители сорта вин. В наше время израильское вино – это популярный продукт на мировом рынке, уважаемый самыми известными винными критиками, что позволило открыть новый вид деятельности в Израиле – винный туризм, который в последнее время становится очень популярным. Надежда израильского виноделия – бутиковые вина – маленькие хозяйства, часто управляемые семьями. Любители вина могут насладиться дегустацией и отведать местные блюда в уютных ресторанчиках, расположенных прямо на территории винодельни.
Израиль и черная икра. Странно? Да, но израильские компании поставляют сегодня осетровую икру в США и Европу и, что самое удивительное – в Россию, страну, которую можно назвать мировым центром осетровых рыб. В кибуце Дан, специализирующемся на разведении форели и осетров, нам показали преимущество рыбозаводов под крышей. В кибуце Долав нам устроили путешествие по молочному комплексу, где коров доили трижды в день: рано утром, в полдень и вечером. Израиль занимает лидирующие позиции в мире по надоям молока. В среднем каждая корова дает в год 12 200 л. Краснодарский край – идеальный регион для эффективной реализации этих проектов, убеждали нас наши новые друзья в Израиле. Нас не нужно было уговаривать, мы твердо решили, что все эти проекты получат свою законную прописку у нас в Сокольском.
Северо-запад Италии меня просто поразил: Торино, Генуя и, конечно, Милан красивые города старой Италии с сохранившимися до сегодняшнего времени восхитительными зданиями и сооружениями, с монументальной римской архитектурой. Все это время у меня возникал один и тот же вопрос, как это великолепие ещё сотни лет назад строили. Я был в немом оцепенении, когда посетил в небольшом городе, между Миланом и Генуей, супермаркет. Изобилие продуктов питания в этом провинциальном, небольшом по своим размерам супермаркете повергло меня в глубокую депрессию, уныние и недоумение. «Как всего этого можно было добиться?», – думал я, глядя на заполненные полки сотнями сортов твердых сыров буквально со всех концов Европы. В загородном придорожном ресторанчике моё недоумение ещё более усилилось из-за его роскошного и изысканного зала, было такое ощущение, словно находишься в фешенебельном районе Милана. А качество разнообразных блюд и вин было вне всякой критики, поэтому он и был заполнен до предела местным населением. «Не зря итальянские шеф-повара работают по всему миру», – думал я, уплетая пиццу с хрустящей корочкой и аппетитной начинкой и запивая это местным красным вином.
В ожидании встречи с руководителем винодельни в одном из винных регионов Италии мы были шокированы увиденным. Мужчины терпеливо ожидали своей очереди у огромной бочки для вина, откуда прямо из-под крана наливали красное вино в десятилитровые стеклянные бутыли с изображением виноградной лозы. «Они приезжают сюда со всей округи раз в неделю», – произнес наш проводник, видя, с каким восторгом мы наблюдали за этим фантастическим зрелищем. Сергей Довлатов, один из самых почитаемых русскоязычных писателей нашего времени, если бы он в свое время жил в Италии, тогда ему не пришлось бы довольствоваться дешевым портвейном «Агдам». Какие только ласковые и ироничные прозвища не придумывали для обозначения данного напитка в Советском Союзе: «Агдамыч», «Задурян» «Бухарыч», «Крепленыч», «Как Дам». На родине первоклассных вин, выдающийся писатель мог бы жить и жить ещё многие годы и радовать нас своим вдохновенным, жизненным творчеством.
В самолёте из Милана на Москву мы твердо решили создать в Сокольском что-то наподобие увиденного нами в Израиле и в Италии.
– К Дерипаске не просто найти подход, а встретиться с ним лицом к лицу мне, менеджеру из третьего уровня управления, почти невозможно, да и ты не решаешься организовать нашу прямую встречи с ним, а как тогда прикажешь доложиться ему о наших проектах, в которые нужно будет инвестировать серьезные деньги? – выдал я страстный длинный монолог своему непосредственному руководителю. – Если мы не можем ему доложиться о проделанной нами работе и о наших планах на будущее развитие Сокольского, тогда какого хрена я здесь делаю, – продолжал я распинаться перед своим шефом. – Я оставил комфортную квартиру, знакомых, друзей, нормальную человеческую еду, переехал черти куда, живу, словно бродяга, а самое главное, забросил свою творческую деятельность, – неподдельно искренне возмущался я, а он молча слушал и только разводил своими огромными руками.
– Ральф, – деликатно, по-дружески обратился я к нему. – Дерипаска настоящий хозяин, наверное, так должен вести себя миллиардер из списка 200 богатейших людей России. Я был свидетелем, думаю, и ты хорошо помнишь, как он по телефону аж из самой Москвы глумился над тобой, вытягивал жилы, хорошо, что ещё на кол не посадили из-за пяти кило возвращенного творога в связи с просрочкой срока хранения. Помнишь, что он сказал в конце разговора? – «Надеюсь, из этого творога вы приготовили выпечку и снова отправили в магазины для реализации, – ничто не должно пропадать». – А ты, мужчина под два метра ростом, бывший подполковник российской армии, молча слушал всю эту галиматью и пытался неуклюже оправдываться. Если ты не можешь защитить самого себя, кто же будет защищать меня в этой бюрократической конторе, в которой начальников больше, чем реальных исполнителей.
Настроение было скверным, да и мой сын, который месяц молчит и не пишет, вот такой безрадостной жизнью встретила меня наступившая зима.
В первую же зимнюю ночь приснился мне феерический весенний сон – я присутствовал на развеселой частной вечеринке. «На чужой праздник с пустыми руками нормальные люди не ходят», – подумал я, медленно двигаясь к выходу из бара. В этом сверкающем огнями зале в толпе веселящихся мужчин и женщин я пытался найти или хотя бы увидеть знакомые лица, но всё было тщетно, их не было среди них. Я поймал себя на мысли, что и я оказался здесь совершенно случайно. Ненавижу праздники одиночества, где меня не видят и не замечают, где я чужой. Ускорив свой шаг, через мгновенье я оказался на улице. Оглянувшись, я увидел женщину невысокого роста, с беретом на голове, в классическом стильном плаще макинтош серо-коричневого оттенка, в коротких сапожках на высоких каблуках. Носочки тонкой ниточкой, выглядывающие из её сапожок, были одного цвета с плащом, придавая ее ножкам особую изящность. Она, пританцовывая в такт музыке, доносившейся из бара, пристально, оценивающе взглянула на меня. В правой руке она держала видавший виды потертый кожаный портфель, а левая рука прижимала к груди небольшой букет свежих полевых цветов. Её удивительно пластичные движения внушали невольное уважение, а стильная одежда с безупречно подобранными аксессуарами придавала ей чарующую экстравагантность.
Мысли и тысяча вопросов с фантастической скоростью кружились в голове. Я терялся в догадках, но черт меня возьми, если я хоть что-то понимаю, что происходит? Это реальность или все же сновидение? Кто эта женщина? Лихорадочно пытался я сообразить. И почему, совершенно чужая мне женщина, как магнит, притягивает меня к себе. И тут как ни в чем не бывало она, как будто мы были с ней тысяча лет знакомы, спокойно и непринужденно в шутливо приказном тоне обратилась ко мне:
– Я жду тебя здесь уйму времени и собралась уже уходить, пожалуйста, догоняй, – легко и просто она пошла вверх по крутой лестнице. Я, словно, заколдованный, пошел следом за ней.
– Но послушайте, – попытался я возразить, – эта лестница никуда не ведет, в том направлении, куда мы пытаемся идти, нет дороги, там тупик.
– Не переживай об этом, дорога и выбор есть всегда, следуй за мной, – уверенно ответила она. Немного помолчав, она продолжила говорить: – Если ты проявишь мужской характер и поможешь женщине, это будет достойный поступок, – она протянула мне свой старый портфель, свободной рукой облокотилась на мою правую руку и восторженно воскликнула: – Вместе с тобой легко идти даже вверх по лестнице, – облегченно вздохнула, видимо, хотела добавить ещё пару лестных слов в мой адрес, но, заметив, что я не настроен на позитивный разговор, тоже замолчала.
«Господи, – страстно просил я Всевышнего, – помоги вспомнить, откуда я знаю эту женщину».
– Не пытайся вспоминать, и Господь Бог тебе в этом не поможет, мы не знакомы, – ответила она на мой немой вопрос, обращенный к Богу, как будто читала мои мысли. Прижавшись к моему плечу, тихо, еле слышно прошептала: – Приятно пахнешь, мне всегда нравился этот запах и вообще просто чудесно заканчивается день, в одной руке у меня букет с запахом полевых цветов, а по другую руку мужчина с запоминающимся запахом тела. Ну о чем ещё может размечтаться счастливая женщина? – задумчиво печально спросила она саму себя. Затем кокетливо взглянула на меня и увеличила частоту шага.
– Если этот вопрос ко мне, то я не знаю ответа, – растерянно ответил я и продолжил: – Я не был бы сегодня одиноким человеком, если знал бы, о чем мечтают счастливые женщины, – пробормотав себе под нос это моё откровение, я снова обратился за помощью к Богу: «Господи, если эта встреча дело Твоих рук, сделай так, чтобы этой лестнице не было конца».
– Нет, нет, скоро всё закончится и мы обязательно расстанемся с тобой, но уже навсегда. – Она ненадолго умолкла, но вскоре снова заговорила: – Ещё чуть-чуть терпения – и мы у цели, – искренне убеждала меня эта волшебная женщина.
Ещё несколько шагов вверх по лестнице, и мы оказались на вершине холма, а внизу простирался огромный, сверкающий огнями город.
– Твое место там, в этом городе, он будет твоим, если будешь действовать смело и энергично с непоколебимой решимостью, – затем продолжила с чувством глубокой благодарности в голосе. – Этот букет полевых цветов в моей руке твой подарок незнакомой женщине, – взяв короткую паузу, она продолжила говорить: – Жаль расставаться, но такие у нас правила, хочу сделать тебе ответный подарок, – она таинственно открыла портфель и с интригующей улыбкой на ангельском лице произнесла: – Мой портфель волшебный, в нём миллион желаний, ты можешь выбрать любое из них, которое станет важнейшим подспорьем в твоей будущей жизни.
Она и на этот раз угадала о моем тайном и сокровенном желании. Волшебная фея, мой ангел-хранитель, случайно явилась и так же неожиданно ушла из моего реального сна. Порой даже самые хорошие люди очень страдают, но чудеса случаются каждый день, мы их просто не замечаем. Что же касается моего заветного желания, – это главный секрет моей настоящей жизни.
Высказывание «Жизнь – это череда выборов» принадлежит известному прорицателю Нострадамусу. Каждый из нас каждый день делает сотни выборов, но как понять, где кончается один и начинается другой? Как не ошибиться, делая тот самый важный и единственно верный выбор, результатом которого может быть лишь одно желание – вернуть все назад?
Я долго раздумывал над тем, стоит ли вообще встречаться с Езубовым, депутатом ГД РФ, родным дядей Дерипаски. Посоветовался с Ральфом, он не поддержал мою инициативу на встречу с приближенным Дерипаски. Мой шеф, видимо, опасался, что я смогу привлечь внимание семьи как к возможному потенциальному руководителю в одной из компании Дерипаски. Езубов сразу и охотно согласился на встречу, меня очень обнадежил его вежливый и дружеский тон во время нашего короткого телефонного разговора, я и подумал, может быть, он и есть тот самый человек, который сможет открыть нам короткий путь для встречи с самим Дерипаской. Мы с Езубовым знакомы давно, почти 20 лет, ещё с тех самых пор, когда он был генеральным директором птицефабрики в Иркутской области, или в Красноярском крае, точно не помню, где-то в тех краях, в общем Сибири. Было время, мы даже пытались поставлять им банки для консервации мяса птицы. Езубов почти не изменился и сегодня он такой же подтянутый и элегантный мужчина, вот только седина и неглубокие морщины на лбу и вокруг глаз выдавали его реальный возраст.
Легкое необъяснимое беспокойство охватило меня. Признаться честно, я всеми фибрами своей души переживал, что сумел переступить через свои принципы и идеалы – я поступил бесчестно и недостойно по отношению к Ральфу, не получив его одобрения на встречу с Езубовым. Я ведь был в курсе натянутых отношений моего шефа с ближайшим родственником Дерипаски и должен был понимать, что моя встреча с ним может вызвать у Ральфа негативную реакцию, несмотря на то что я собирался ознакомить Езубова с проектами, в реализации которых мы с Ральфом были одинаково заинтересованы. Это было моей роковой ошибкой, которая в последствии стала началом разрыва наших партнерских и дружеских отношений. «Что оставалось делать, – невесело раздумывал я, пытаясь оправдать свои необдуманные и опрометчивые действия, – иначе три месяца моего упорного труда могли бы пойти коту под хвост, – убеждал я самого себя». Временами высокомерие, самомнение, тщеславие помимо моей воли, но все же проявлялось и в моем характере. Мания величия, не считаясь с чужими мнениями, возносила мое эго до небес. И тут же, как ни в чем не бывало, я пытался выслужиться перед новыми хозяевами жизни, предлагая им свои идеи и проекты, хотя об этом меня никто из них не просил. Этого никогда ранее не наблюдалось за мной, но зато тоска, отчаяние и опустошенность, словно клещами, захватили мою душу, привораживая, как удав кролика, мое сознание. Это был мой мир, в котором не было место вдохновенному творчеству, ибо оно не терпит лжи и самообмана.
Но все по порядку. В Госдуму я пришел аж за два часа до встречи с Езубовым. Пообедал в столовой, ничего особенного, но все равно было очень интересно, вокруг люди, которые постоянно мелькают в телевизоре, и они рядом с тобой, как обычные люди, стоят в очереди и заказывают кофе. Вот и сам Езубов появился, мы обнялись, перекинулись несколькими словами, он на ходу сказал: «Илья, как и договаривались, в 15.00 в моем кабинете». Я поднялся на седьмой этаж за час до назначенного времени. Помощник Езубова, как ни странно, в этот раз доброжелательно встретил меня и даже напоил меня чаем, поговорили об экономике, плавно перешли к политике, но я понимал, что любое необдуманное слово может лишить меня в будущем возможности посещать Думу. Выразив свою искреннюю благодарность за чай, я стал готовиться к встрече. Разложил все свои презентационные материалы на столе, ещё раз мысленно прошелся по программе своего выступления и только тогда успокоился, когда понял, что я готов и очень убедителен.
Езубов заинтересованно, не прерывая слушал меня. Выращивание винограда в теплице, организация кибуца в Усть-Лабинском районе, производство питьевой воды и напитков из концентрированных соков, производимых в Израиле, – все эти проекты были представлены ему на высоком профессиональном уровне, а когда я сказал, что готов взять на себя все организационные и технологические вопросы реализации этих проектов, он вопросительно, с недоумением взглянул на меня и вдруг сделал мне неожиданное предложение:
– Может, ты и возглавишь «Сокольский»?
Что греха таить, мне было очень приятно услышать столь сногсшибательное предложение. Я на мгновение задумался. «Значит, высоко ценят меня», – подумал я, затем улыбнулся краешками губ, но тут же спохватился.
– Алексей Петрович, очень заманчивое предложение. Вы что меня проверяете или провоцируете? Я ведь еврей, и поныне у многих моих сограждан в России моя национальность вызывает крайне негативные эмоции, но вместе с тем евреи обладают специфической и очень важной особенностью, которая достойна заслуженного и безусловного уважения, – мы не предаем своих партнеров… никогда, – произнес я это слово для пущей убедительности.
Я сказал слово «нет», – я не имею право на это, тем более мне эта должность совсем не интересна. Ему понравился мой ответ.
– Ты знаешь, моя невестка тоже еврейка, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал он, прощаясь, однако попросил меня оставить материалы ему на столе.
Сказав слово или сделав деловое предложение вышестоящей инстанции и не согласовав его со своим непосредственным шефом, можно вконец испортить отношения с ним и даже лишиться работы. Надо отвечать за свои слова и поступки, если ты не можешь знать, как они будут истолкованы впоследствии, лучше их вовсе не говорить или ничего не предлагать. Я снова в самолете, но уже лечу из Тель-Авива в Краснодар. Неделя напряженной и продуктивной работы в Израиле зарядила меня энергией, мотивировала, дарила хорошее настроение, вдохновляя на упорную каждодневную работу. Я размечтался: «Передо мной открывается большое поле деятельности для бизнеса в одной из самых крутых компаний России, – размышлял я, глядя на бескрайнее синее море под крылом самолета. – Лишь только создавай прорывные идеи и не страшись их масштабов, – наставлял я самого себя». Настроение воинственное и радостное, давно не ощущал такого чувства, мне хотелось всё, и самое интересное, я верил, что это всё обязательно сбудется. Моя вера была подкреплена железной волей, упрямой настойчивостью и терпением.
Вера, воля и терпение – все эти качества успешного человека можно приобрести в любом возрасте. Когда это я обсуждаю с друзьями, многие из них говорят: «Да ты просто фантазер и мечтатель!» – «Я планов наших люблю громадье, Размаха шаги саженья. Я радуюсь маршу, которым идем в работу и в сраженья», – писал Владимир Маяковский в своей поэме «Хорошо». Мой школьный учитель русского языка и литературы Александр Владимирович Журавлев страстно любил Маяковского – «лучшего поэта советской эпохи». Он в подпитии, а это было почти постоянным явлением в его педагогической практике, мог наизусть декламировать «певца банок Моссельпрома», – так Есенин в шутку называл творчество Маяковского. Я же из-за русского языка чуть не остался на второй год. В сочинениях и изложениях по русскому языку я редко дотягивал до трех баллов с минусом, а вот по содержанию мой учитель, наставник от Бога, всегда ставил мне жирную пятерку с плюсом.
По приезду в Усть-Лабинск во второй половине дня ко мне заехал Ральф.
– О! Здорово, – произнес я, приглашая его за стол. – Моя повариха только что приготовила великолепный украинский борщ, да и свежей рыбы успела поджарить, она с утра сбегала на рынок и купила моего любимого судака, – продолжал как ни в чем не бывало я свой вдохновенный монолог.
Ральф молча сел за стол, чувствовалось, что генеральный директор моей компании был не в духе, и то, что он мне сказал, не дотрагиваясь до горячего аппетитного борща, меня поразило, просто повергло в ужас. Я был шокирован, унижен, оскорблен и подавлен. Он сказал, что ему звонил Езубов и предложил гнать меня в шею из компании, назвав меня мошенником и обманщиком. Я не поверил его словам, но даже если это неправда, а он в резкой форме высказал мне это, значит пришло время паковать свои вещи и валить отсюда подобру-поздорову. Я в тот момент думал лишь об одном, что скажу своей дочери, если мне придётся уйти из компании и возвратиться восвояси. Ведь только несколько дней назад я с восторгом рассказывал ей, что наконец сбылась моя мечта и я живу и работаю в солидной компании на юге России. У меня высокий авторитет в компании и мне даже предложили возглавить группу компании «Сокольский». С тех пор и двух недель не прошло – не мог Езубов, который совсем недавно, тепло, по-дружески обнимая меня, желал хороших новогодних праздников. И вот теперь он так вульгарно и нелицеприятно отзывался обо мне. Не может быть такого, думал я, выискивая в этом деле скрытый подвох.
В глубине души я не верил Ральфу, не мог Езубов так паскудно отнестись ко мне, думал я, разбирая скрупулезно нашу последнюю встречу с ним. А Ральф был ещё тем интриганом, что свет ни видывал, но откуда в нашей связке с ним появился Езубов, лихорадочно размышлял я, анализируя щекотливую но уже безвыходную для меня ситуацию. Но все оказалось банально просто. На новогодней семейной вечеринке Езубов в присутствии близких помощников Дерипаски предложил ему заменить Ральфа мною и кто-то из них впоследствии доложил Ральфу об этой инициативе Езубова. Ральф признался сам о том, что ему позвонили и сообщили об этом. Кто мог позвонить ему, я догадывался, но тогда это не имело никакого значения.
– Да, дорогой друг, – произнес я твердо и решительно, – Езубов предлагал мне возглавить «Сокольский», а не сказал я тебе об этом, чтобы только не испортить твое настроение под Новый год, тем более я категорически отказался даже рассматривать эту идею. Я не предаю друзей и никогда в жизни этого не делал, – пересказывал я Ральфу наш разговор с Езубовым. А в моей голове крутились невеселые суетные мысли. Зачем он мне об этом сказал? Он ведь мог пропустить все это мимо своих ушей, он же понимал, что я не конкурент ему и мне это совершенно не было нужно. Но у него впереди замаячила фигура потенциального конкурента и он как истинный управленец не мог позволить себе такого риска. Я смотрел на него и думал: «Каким образом я буду продолжать работать с тобой?» Но вразумительного ответа я тогда не нашел. На душе было тягостное настроение, да и борщ уже остыл, мы попрощались с плохими чувствами.
В таких ситуациях я выхожу на пешую прогулку, и на этот раз двухчасовой моцион по стадиону, который построил Дерипаска в Усть-Лабинске, успокоил меня. Северо-восточный морозный ветер с ледяным колючим дождем освежил мою горящую голову, и мысли одна за другой пришли в обычный порядок. Я образумился, когда понял, что ощущения тягостной безысходности с каждым новым кругом по стадиону теряли свою гипнотическую власть надо мной. «Эй, парень, что с тобой?» – во весь голос орал я, глядя в небо, пытаясь с помощью Всевышнего достучаться до своего сердца. – Ты здоровый, профессионально подготовленный человек, чего боишься? Ты ведь знаешь наш главный девиз – ничего и никого не бойся»
Придя домой весь мокрый и замерший, я опрокинул стопку коньяка и лег спать. Выспался как никогда. Утром следующего дня я снова ушел на стадион, прошёл в хорошем ритме 10 км и окончательно восстановил свою нервную систему. Но зато с Ральфом случился нервный кризис, поднялось давление, и он был вынужден обратиться к врачу. Прошла неделя, Ральф пришел в себя, мы встретились за чашкой чая, спокойно обсудили наши планы на будущее, приняли решение продолжить совместную работу. «Но он уже не остановится пока не найдет удобного случая, чтобы выжать меня из компании, – думал я, –потому что считал меня своим потенциальным конкурентом». И наша совместная встреча с владельцем алюминиевого завода в Крымске, которая проходила по инициативе Дерипаски, еще раз убедила моего друга, что лучше будет для него, если он избавится от меня.
Я много раз в своей жизни спотыкался и падал, дважды тонул. Однажды на большой скорости врезался в трамвай, единственное, что запомнилось мне в этой глупой истории, как те люди в трамвае, ставшие невольными свидетелями этой безумной аварии, смотрели на меня сверху вниз и усердно крутили указательным пальцем у виска. «Наверное, вы правы», – думал я, равнодушно глядя на них снизу вверх. И тут мне вспомнилась похожая история с моим близким другом.
Яша сидел в кафетерии один за столом. «Вот это да, Яша и в одиночестве за чашкой кофе», – подумал я и вмиг оказался рядом с ним.
– Яша, кто оставил свои костыли на стуле за твоим столом? – в недоумении спросил я, оглядываясь по сторонам.
– Илюха, это мои костыли, – со слезами на глазах ответил он.
– Да что случилось, ты что, поломал ногу? – взволнованно спросил я. – Вот почему тебя так давно не было видно, а мы, пацаны, думали и гадали, куда ты запропастился.
Яша, не вставая со стула, развернулся и весь оказался перед моими глазами, и то, что я увидел в тот момент, шокировало меня до глубины души. У него не было правой ноги намного выше колена.
– Как? – смог я лишь вымолвить это короткое слово.
– Я столкнулся с трамваем, – так же коротко ответил он, и у него на глазах появились капельки слез.
Я машинально прошелся руками по ногам, слава Богу, они были целы.