Тайны заднего двора

      За домом у сарая, где стояли клетки с тихими кроликами, под аккуратно сложенными брёвнами иногда слышалось какое-то урчание, и доносились шорохи. Отец строго-настрого запретил туда ходить любопытным дочерям, зная, как они любят наблюдать за жизнью кроликов, подолгу суетясь возле них. Теперь им было сказано, что под брёвнами поселились крысы и могут наброситься и покусать. И пока они не перевелись, ходить туда очень опасно.
      В памяти Алёнки и Иринки немедленно всплыли войны с грызунами в Усть-Лабинске, ведьма-крыса в Поволжье в бане, и они стали ждать, когда отец изведёт крыс. Но прошло время, а им всё не разрешалось бегать на задний двор. Тогда любопытные девчонки взялись прокрадываться в беседку виноградник и, затаившись там, вглядывались под брёвна, между делом общипывая кисти винограда.
      Там же за домом перед окном росла старая яблоня. Её небольшие, но очень душистые, сладкие, пёстрые яблоки с гулким падением стукались о крыши кроликов, пугая длинноухих. Затем соскакивали на землю и раскатывались во все стороны. Как-то раз Алёнка прокралась за этими яблоками и ясно услышала под брёвнами фырканье и возню. Она в страхе удрала в виноградник и испуганно сообщила Иринке:
- Там и правда крысы! Я слышала, как они зашебуршались и зафыркали! Больше не надо туда ходить! Не дай Бог, набросятся!
- А давай их яблоками зашвыряем, как Генка с Витькой и Олегом крыс в Усть-Лабинске бомбили? – со страхом глядя на брёвна, предложила Иринка.
- А чего, давай! Яблоками не убьём, но перепугаем так, что сами удерут навсегда! – тут же согласилась Алёнка и мигом зашвырнула туда яблоко.
- Давно надо было их так забомбить! – прицелилась Иринка и метко швырнула своё яблоко под брёвна.
      Там сразу же послышалось сильное шебуршание, какое-то похрюкивание и к бесконечному изумлению девчонок из тёмного лаза высунулся абсолютно не крысиный нос! Он стал шумно обнюхивать яблоко, и вдруг оттуда наполовину вылез большущий ежище. Схватив яблоко, он исчез в полумраке своего убежища, и всё снова стихло.
- Так это же вовсе не крысы, а ёж! – радостно оторопели девчонки и понеслись к отцу со своим сногсшибательным открытием, вспоминая всех ежей, которые побывали в их домах. Этот ёж был точь-в-точь, как тот огромный в Поволжье, который запросто на себя открывал тяжёлую дубовую дверь.
- Выловим, и у нас снова будет такой же «дикобраз»! – размечтались девчонки.
      Но отец огорошил их ещё больше, честно признавшись:
- Ну вот что, я давно уже увидел этого ежа. Только это не ёж, а ежиха, у которой под брёвнами гнездо. Вы же со своими набегами можете вспугнуть её или вообще выжить. Вот я вас и обманывал, чтобы вы её не беспокоили. Ну а коли вы уже всё рассекретили, я вас предупреждаю: сейчас у неё уже родились ежата.
      У дочерей мгновенно заблестели глаза, и засияли умилением рожицы, но отец с невольным смехом погрозил им пальцем:
- Так, без глупостей! Колючее семейство беспокоить нельзя, иначе мать перетащит ежат в другое место. Ну а что можно - так это подкармливать её. Она сейчас кормит своим молоком ежат, и ей необходимо помочь. Я там поставил за чуркой баночку с молоком, так теперь уж вы его наливайте ей туда. В другой баночке меняйте воду. В холодильнике мясо, порезанное на мелкие кусочки, его подкладывайте у входа. Кстати, у двух крольчих родились крольчата и их тоже не беспокойте. Давайте им свежей травы, хлеба, а в клетки не лазьте. Ну, всё. Ступайте и всё делайте так, как я сказал.
      Девчонки кое-как дослушали отца и, сияя от счастья, галопом ринулись кормить длинноухих и колючую матерей. Теперь они целыми днями пропадали на заднем дворе, тайны которого так неожиданно для них открылись. Шарясь бесшумными тенями, чтобы не потревожить зверушек, они во все уши прислушивались к попискиванию пушистых и колючих младенцев.
      И вот настал счастливый день, когда в кроличьей кормушке на траве они застали малюсенького смешного крольчонка. Он нюхал жёлтые одуванчики, и вся его мордочка сделалась жёлтой от их пыльцы.
- Бозе мой!!! Какой крошечный!!! – растянувшись в улыбке умиления до ушей, полушёпотом взвизгнула Алёнка, и крепко сжала в «замок» ладошки, чтобы не схватить малыша.
- Смотри, смотри, какой у него крошечный нос! Как солнечный паучок! – в том же духе умилилась Иринка, зажимая руки в кулачки.
      Крольчонок поползал по траве, запутался в былинках и, мило перевернувшись на бочок, засучил тоненькими розово-прозрачными лапками и кое-как встал. Из конуры родильного отсека к нему выскочила мать и сразу быстро принялась его обнюхивать.
- Глянь, глянь, какой у него хвостишко-то крошечный! – не в силах сдержать бурного умиления, тихо пропищала Алёнка, боясь вспугнуть крольчиху.
- Ой-ой-ой! Прямо, как фасолинка! – пребывая в том же состоянии, пропищала в ответ Иринка.
      Крольчонок полез под пузо матери за молоком, а она неуклюже прыгнула в конуру, едва не наступив на своего ребёнка здоровенной задней лапой.
- Оё-ёёй! Да что же она делает-то?! – хором ужаснулись девчонки и сразу решили убраться от крольчатников.
      Они уже знали, что крольчихи могут от испуга растерзать крольчат и даже их съесть. Таким жутким образом они прятали своих детей от опасности. Случалось и такое, что потревоженная беременная самка и вообще не рожала детей, уничтожив их прямо в утробе. Всё это сдерживало девчат от желания трогать малышей и тревожить их матерей. И посмотрев, как крольчонок поднялся и смешно усеменил за мамкой в конуру, сестрёнки пошли рвать посочней и повкусней им траву.
      А через пару дней из родильного отсека уже смело выскакивало восемь крольчат.
      Наступил и ещё один радостный день, когда Алёнка и Иринка увидели, как у лаза под брёвнами шарится уморительно крошечный ежонок. Он был настолько малюсенький, что казался даже не игрушечным, а каким-то мультяшным. Девчонки буквально ошалели от избытка чувств и клокочущего желания схватить его в руки, рассмотреть, потискать, чмокнуть в нос-крошку. С огромным трудом сдерживаясь, они жали руки к груди, боясь завизжать от умиления, и разглядывали крохотное создание, пока из лаза не послышалось грубое призывающее похрюкивание. Мать-ежиха звала малыша, и он исчез, послушно усеменив на зов.
      На следующий день у лаза копошилось уже три ежонка. Они несмело принюхивались к незнакомому миру и безропотно исчезали на зов матери. С этого дня ежата всё чаще стали вылезать из гнезда на солнышко, и Алёнка с Иринкой, затаясь, любовались ими. Они давились умилённым смехом над тончайшими лапками с крошечными розовыми чистыми пяточками и толкали друг друга, шепча:
- Глянь, глянь, пятки-то какие пронзительно розовые! Еще запачкаться и истоптаться не успели!
      Ежата с трудом переползали небольшие камешки и, запутавшись в травинках, переворачивались кверху пуховыми пузичками. Потом добирались до «столовой» своей матери и потешно нюхали банку с молоком, которая для них была гигантской бочкой.
      А однажды солнечным жарким днём сестрицы обнаружили ежат под яблоней. Их было пятеро. Они прямо боролись со сладкими душистыми яблоками, которые были вдвое больше их. Чёрные носики ежат блестели, словно намасленные и, тыкаясь ими в яблоки, они нюхали их аромат и никак не могли укусить вкусные плоды за круглый гладкий бочок.
- Да что же это такое?! Ты посмотри, как яблочка-то хочется! – с улыбками до ушей присели над ними девчонки.
      Тут Алёнка не выдержала, потёрла руки сорванным листом лебеды и осторожно потрогала пальцем ежонка. Малыш тут же замер, фыскнул и свернулся колобком.
- Ты глянь! – захихикала Алёнка. – Спрятался, а иголки-то вовсе и не колючие!
- Как не колючие? – не поверила Иринка, мигом помяла в руках лист лебеды и потрогала другого ежонка, который тоже зафыскал и свернулся колобком.
- И правда не колючие! – убедилась Иринка и легонько потукала малыша в бочок: - Эй, глупыш, чего сколобошился-то? Всё равно твои колючки нисколько не страшные.
      И они уморительно захихикали. Колючки ежат напоминали обыкновенный грубый мех, но никак не острые иглы. Тем временем, учуяв опасность, ежата все до одного свернулись в колобки и так принялись фыскать, что подпрыгивали всем тельцем.
- Давай их лучше не будем трогать. А то они подумают, что их здесь будут обижать, и ихняя мамка уведёт их к каким-нибудь нашим соседям, - умно спохватилась Алёнка.
- И правда. Пошли отсюда, - тут же покосилась Иринка на двор соседей с большим хозяйством. - Переселятся, вон, к бабке Катьке, вылезут под её абрикосы, и их сразу ихние свиньи сожрут.
- Вот именно! И разбираться не станут, где ежата, а где абрикосы, – поднялась с корточек Алёнка.
      Дома они рассказали родителям о том, что видели в саду под яблоней.
- Теперь возьмите блюдце и наливайте молочка и малышам, - сразу сказала Маша.
- Только в руки их брать не надо! - предупредил Семён. - Неизвестно, как к этому отнесётся их мамка. Главное, не тревожьте семейство, и эти ёжики изведут у нас всех крыс, мышей, кротов и даже змей, улиток и медведку.
- Да-да-да! Если ежиху не тревожить, она приживётся в нашем саду. Ежата разбегутся, а она останется и снова ежат принесёт, - поддакнула мать.
      Как родители сказали, так Алёнки и Иринка и старались делать. Ежат по рукам не таскали и больше даже пальцем не трогали. Они несколько раз на день подливали им молоко в блюдечко и, тихо сидя в сторонке, умилялись ими. Кольцом окружив блюдечко и смешно отфыркиваясь, ежата дружно лямкали молоко. Из-под брёвен то и дело высовывалась ежиха, обнюхивала их и всё время урчала. Сама она пила молоко и ела мясо или ранним утром, или поздним вечером.
      Со временем ежата стали таскать и кусочки мяса. Смешно впившись в них остренькими зубками, они чавкали отгрызенной крошкой и часто облизывали мордочки ярко-розовыми язычками. Всё это вызывало неописуемый восторг, в котором девчонки радовались успехам крошечных созданий.
      Но вот как-то поздним вечером, когда на небе уже засверкали первые ночные звёзды, Алёнка и Иринка увидели всё колючее семейство сразу. Громадная ежиха чутко пробиралась по садовой дорожке, а за нею нестройной вереницей весело шествовали крошечные чада. На фоне её тёмных с пестриной, острых колючек ежата казались пушистыми дымчатыми колобочками с ниточными ножками-запятайками. Куда они держали свой путь, кроме ежихи никто не знал. Может быть она вела знакомиться их с усадьбой, в которой им предстояло жить. А может быть собралась учить их охотиться. Дармовое молоко и мясо - это хорошо, но не всегда же его будут подавать тебе на блюдечках. И хоть ежиха и увела ежат в более спокойное место, к утру под брёвнами всегда не оставалось ни молока, ни мяса.
- А может быть это крысы всё съедают? – спрашивали у отца дочери, обеспокоенные уходом колючей семьи из гнезда.
- Нет уж! – твёрдо отвечал он и объяснял: - Крыса не дура. Она никогда не полезет туда, где пахнет ежом. Так что, это всё кушают наши ёжики. Они никуда от нас не ушли. Просто переселились в хоромы пошире. Дети подрастают, и им в гнезде уже тесно.
      Семён знал, что ежиха увела выводок под доски, сложенные у забора за орешником. Он её там увидел, обходя на ночь сад и задний двор. А неугомонные впечатлительные дочери после его разъяснений спокойно переключились на подросших крольчат, надеясь как-нибудь встретиться и с подросшими ежатами. И ежата неожиданно объявлялись. Не раз Шарик облаивал какого-нибудь забежавшего во двор ёжика.
      В общем, колючая жизнь в усадьбе била ключом. А на заднем дворе строилась вольера для подрастающих кроликов.

продолжение следует.....................