Неприятное приключение. От лица Корнелии

У Киры завелся новый роман, как она это называет. Вообще, романы у нее возникают достаточно часто, иногда даже одновременно по два-три. В принципе, я ее могу понять, девушка она видная, обеспеченная раз и навсегда при рождении, с блестящим образованием и острым умом, поклонники у нее никогда не переводились. Однажды, правда, очень недолго, она закрутила бешеную любовь с рабом, всеми правдами и неправдами выпрашивала его у хозяйки, засыпала подарками, просто не слазила с него в постели, но он быстро ей прискучил. Чего ждать мне и Ингред, которая уже провела несколько месяцев в рабстве и которую уверенно уже можно выпускать из дома, вообще, ее успехи в рабстве поражают, учится она поразительно быстро, от нового увлечения хозяйки, пока непонятно. Обычно Кира любит хвастаться своими рабынями, несколько раз было, под крепким хмельком, она даже предлагала меня своим избранникам, те не отказывались. Меня, конечно, никто не спрашивал. Но вот сейчас нового возлюбленного хозяйки я пока не видела, только выслушивала ее восторженные рассказы о нем.
В один из жарких летних дней, проведя несколько часов в салонах красоты, сияющая улыбкой, она долго-долго выбирает в гардеробной наряд для себя, заставляет облачить ее в почти невесомое, нежно-голубое платье, долго подбирает босоножки к нему, наконец, я ее обуваю. Привычно уже ожидаю, что хозяйка посадит нас на цепь и упорхнет. Но она не успокаивается, почти не глядя, выбирает одежду для нас. В меня летят короткие рваные джинсы и нагрудная повязка, завязывающаяся длинным узлом между грудей, в Ингред – длинная юбка с разрезами по бокам до самой земли и очень откровенный топ.
- Одевайтесь, девчонки, быстро! – командует она. – Причешитесь! А то я вас совсем разбаловала, ходите по дому, как замарашки. Обойдетесь без косметики сегодня. Мы идем на свидание, сегодня покажу вас моему мужчине.
Вообще, она неправа. У нас настолько короткие прически и следит она за нашим внешним видом так тщательно, что плохо выглядеть не получится физически. Но мы, конечно, не спорим, молча и быстро натягиваем одежду, скинув домашние халатики, да-да, Кира разрешила Ингред одежду для дома.
Потом, к моему удивлению, такое случается, но редко, хозяйка велит нам повернуться и завести руки за спину, на запястьях защелкивает тяжелые, строгие рабские наручники. По сути, это два жестких металлических кольца, приклепанных друг к другу, носить их не самое большое удовольствие. После этого хозяйка пристегивает к моему ошейнику и ошейнику Ингред одну общую цепь. Цепь представляет из себя букву Т, длинная цепь и короткие, до полуметра цепи поменьше, крепящиеся уже к ошейникам.
- Быстро, рабыни, на выход! – приказывает Кира, и мы послушно выходим за ней, цепь от ошейников, она длинная, почти два метра, она держит в одной руке, в другой – изящную сумочку.
Привычное ощущение холодного бетона под босыми ногами. Вслед за хозяйкой входим в лифт. На улице зато стоит жара, асфальт просто обжигает ноги. Я-то привычная, кошусь на Ингред, та досадливо морщится, старается идти побыстрее. Кира подводит нас к своему большому, сверкающему джипу, одной из трех машин, которыми она владеет, щелкает сигнализацией, открывает заднюю дверь.
- Залазьте, рабыни, - командует она.
Залезть из-за цепи, соединяющей наши ошейники, можно только по очереди, из-за скованных за спиной рук делать это не очень удобно. Первая Ингред, я следом за ней. Кира пристегивает нас и садится за руль. В салоне скоро становится прохладно, приятно пахнет натуральной кожей, духами, свежим освежителем воздуха. Хозяйка трогается с места, я смотрю в окно.
Едем довольно долго, по оживленным, залитыми солнцем, улицам города, пока Кира не паркуется в одном из многочисленных парков, невдалеке от небольшого, явно очень дорогого кафе. По ее приказу мы вылазим из салона, Кира, держа в руках цепь, озадаченно озирается, пока не находит то, что ей надо. Рядом с кафе специально отведенное место для рабов, по сути, просто несколько колец, вмурованных в стену дома, где-то в метре друг от друга, к которым можно или привязать или приковать свою собственность. К одному из таких колец уже прикован за ошейник молодой, черноволосый, симпатичный раб в одних свободных шортах. В рабстве такие мальчики очень востребованы, по нему видно, что цепи он носит не первый год. Мускулистый торс в рабских татуировках, на плече выжжено клеймо, руки, как и у нас, скованы наручниками, рот заткнут шариком-кляпом. Стоит, как положено, на коленях, с прямой спиной, голова опущена, смотрит в землю, из растянутого кляпом рта медленно стекает нитка слюны. Кира подводит нас к нему, крепит цепь навесным замком к кольцу, который достает из своей сумочки.
- Девчонки, можете сидеть, лежать, стоять, разговаривать, - жизнерадостно разрешает она, - я полетела!
- Спасибо, госпожа, - хором отвечаем мы.
Это действительно поблажка, могла бы поставить на колени, как раба рядом с нами, в заданную позу и терпи так несколько часов. Хотя скованные за спиной руки доставляют кучу неудобств. Как можем, устраиваемся сидя на асфальте, благо, мы под большим козырьком, в тени, но горячий асфальт тоже не доставляет радости. Здороваюсь с прикованным рабом, своего рода рабская этика. Парень, хоть не может ответить кивает головой и пытается улыбнуться. Ингред рассматривает его во все глаза.
- Все рабы такие красавчики? – тихо спрашивает она. – Какой красивый мальчик…
- Ты станешь покупать себе жирного, наглого, глупого раба? – отвечаю я. – Почти все они молоды, прекрасно сложены, за их физической формой следят хозяева, хозяйки, как правило, умны и дрессированы. Даже если есть какие дефекты внешности, ну там зуба нет или фигура не такая, для этого есть деньги, плеть, цепи, и раб очень скоро начинает соответствовать требованиям хозяйки.
- Кира даже кандалы у меня с ног сняла, - зачем-то сообщает Ингред, - разрешает одежду. Значит, я делаю успехи в рабстве?
- Конечно, - улыбаюсь я, - ты очень быстро учишься…
Так, лениво переговариваясь, иногда меняя положение тел, мы ждем несколько часов. Жара спадает, но все равно нарастает жажда и усталость, наручники уже немилосердно давят на запястьях, проклятая цепь не дает отодвинуться от стены даже на метр. С тревогой жду, когда захочется в туалет, вот тогда начнутся проблемы. Ингред тоже притихла, только иногда дергает скованными руками, пока я не советую ей этого не делать.
Впрочем, это томительное ожидание нарушается не самым приятным способом. Из кафе, явно в хорошем подпитии, выходят парень с девушкой. Оба дорого и модно одеты, стильные прически, богатые украшения. При виде нас, прикованных рабов, девушка за палец тянет своего парня к нам. Внутренне напрягаюсь. Как положено, правда, не очень ловко и быстро, становлюсь на колени, спина прямая, смотрю в землю. Ингред повторяет это за мной. Вижу, как перед моими глазами останавливаются модные и дорогие кроссовки, мужские и женские.
- Милый, я же сто раз тебя просила… Давай заведем рабыньку, смотри, как необычно и соблазнительно вот эта черная смотрится, - канючит девушка, а потом резко командует, - встать, рабы!
Все, втроем, неловко встаем с колен, головы по-прежнему опущены.
- Смотреть перед собой, головы поднять, - следует следующая команда.
Девушка подходит к Ингред, она в нашей своеобразной шеренге стоит первой, цепь от ее ошейника тянется к моему, дальше стоит невольник. Девушка берет Ингред за щеки, вертит ее голову из стороны в сторону, внимательно рассматривает, потом грубо задирает ее губы, заставляя открыть рот, бесцеремонно рассматривает зубы.
- Как зовут, рабыня?
- Ингред, госпожа.
- Давно ты в рабстве, Ингред?
- Четыре месяца и шесть дней, госпожа. Контракт на год, госпожа.
- И нравится тебе быть рабыней? – девушка также нагло ощупывает груди Ингред сквозь топик, ее руки, живот, запускает руки под ее юбку через разрезы по бокам, обследует бедра и попу. – Вот такой, как ты сейчас? В ошейнике, с клеймом, в позорных татуировках, босой, со скованными руками?
- Да, госпожа, - краснея от стыда от этого наглого осмотра, отвечает Ингред, - у меня хорошая хозяйка.
- Может, купить тебя, рабыня Ингред?
- Если моя хозяйка решит меня продать, госпожа. Я рабыня, собственность.
- Хороший ответ, рабыня.
- Лилия, пойдем, - тянет за руку девушку ее спутник, но она уперлась.
- Подожди, милый, я еще не закончила… Не хочешь покупать, дай хоть рассмотрю как следует.
Внутренне я напрягаюсь, ожидая, что меня тоже так же осмотрят. Но Лилия подходит мимо меня к парню-невольнику, велит ему повернуться, расстегивает затянутый на затылке кляп, поворачивает назад и вынимает мокрый от слюны кляп из его рта. Парень с наслаждением разминает челюсти, с трудом сглатывает.
- Спасибо, госпожа, - тихо говорит он.
Брезгливо девушка бросает его кляп на землю.
- Как тебя зовут, красивенький раб?
- Дэн, госпожа.
- Сколько тебе лет, раб?
- Двадцать четыре, госпожа. В рабстве уже три года.
Неожиданно Лилия хватает его за ширинку его шортов, но тут же удивленно отдергивает руку.
- Что это? – она бесцеремонно расстегивает его шорты, так, что они сползают до колен и рассматривает металлическую решетку на его половом органе.
- Пояс верности, госпожа, - так же тихо отвечает он.
- И за что же на тебя это надели?
- Хозяйка увидела, как я целуюсь с рабыней, госпожа. Вот она и надела. Теперь я ублажаю только ее, госпожа.
- И как же она хочет, чтобы ты ее ублажал?
- Всеми доступными способами, госпожа. Я хорошо дрессированный раб, госпожа. Но чаще всего она приковывает меня к своей постели и заставляет служить ей.
- Можешь встать на колени, раб.
- Спасибо, госпожа.
Наконец, девушка останавливается напротив меня, дергает за узел на моей нагрудной повязке, срывает и отбрасывает ее, обнажая мои груди.
- А тебя как зовут, рабыня?
- Корнелия, госпожа. В рабстве уже шесть лет, госпожа. – быстро и четко отвечаю я, мне совсем не хочется, чтобы эта избалованная мерзавка унижала меня, хотя вроде я уже такого насмотрелась и через такое прошла, что это – плюнуть и растереть.
- Я вижу, вы со своей подружкой прикованы друг к дружке… - тянет Лилия. – Поэтому можете обе встать на колени.
Быстро, по возможности, опускаемся с Ингред на колени, спины прямые, глаза смотрят в землю, руки за спиной в наручниках.
- Господи, Лилия, посмотри на их ноги, - опять подает голос спутник девушки, - они что, год не мылись?
Действительно, от ходьбы босиком по асфальту, подошвы довольно быстро пачкаются, это верно.
- Наша госпожа очень тщательно следит за тем, чтобы ножки ее рабынь были ухоженными, - уже с едва уловимой злобой говорю я, - думаю, нас, рабынь, водят на педикюр чаще, чем его посещаете вы, госпожа.
- Что ж, если ты так хорошо разбираешься в этом вопросе, - ухмыляется голос Лилии надо мной, - ты наверняка сможешь мне помочь. Наклонись!
Перед моими глазами возникает ее нога, обутая в легкую кроссовку.
- Снимай и вылижи мне ножку, рабыня. – и легкий тычок в губы. – Уверена, тебе не привыкать лизать ноги.
Зубами расшнуровываю и стягиваю с ее ноги кроссовку, и мне открываются ее небольшие, явно ухоженные пальцы с ноготками, выкрашенными в розовый цвет, слышу легкий запах пота. Лилия шевелит пальцами.
- Приступай, рабыня. Каждый пальчик, пятку, все, как положено.
Сдерживаю себя и приникаю к ее ноге. Все, как она велит. Каждый палец, мой язык скользит между пальцами, вылизываю пятку. Наконец, легкий, презрительный толчок в губы.
- Достаточно, рабыня.
- Что здесь происходит? – вдруг раздается над головой очень недовольный голос Киры, я вздрагиваю от радости.
- Я осмотрела прикованных рабов, - дерзко отвечает Лилия, - это запрещено?
- Нет, не запрещено, - притворно мягко соглашается хозяйка, - но я точно видела, как моя собственность, без моего разрешения, вылизывала твою ногу. А вот это уже покушение на мои права хозяйки. Мне вызывать полицию?
- Собственно, она уже здесь, - я слышу незнакомый, чуть хрипловатый, очень приятный мужской голос.
- Встаньте, девчонки, - командует Кира, а когда мы встаем на ноги, внимательно осматривает нас.
Рядом с ней стоит мужчина лет сорока в дорогом светлом костюме, прячет что-то в карман, видимо, удостоверение. Наглости в Лилии и ее парне заметно поуменьшилось.
- Может, решим как-то на месте? – наконец выдавливает парень.
- Девочки, эта дура сильно над вами издевалась? – не обращая на него внимания спрашивает Кира.
- Нет, госпожа, - мы почти одновременно качаем головами.
- А над ним? – хозяйка кивает на невольника.
- Тоже не сильно, госпожа.
- Это правда, раб?
- Да, госпожа.
- То-то у тебя штанишки приспущены, - усмехается Кира, поворачивается к парочке, - брысь отсюда, пока я не разозлилась.
Парочку как ветром сдувает. А Кира поворачивается к своему кавалеру и жадно целует его. Он отвечает.
- Собственно, это и есть мои рабыни, я тебе о них рассказывала, - наконец, задыхаясь и краснея, она отрывается от его губ, - можешь посмотреть.
- А черненькая всегда ходит с голыми сиськами? – его взгляд равнодушно скользит по нам.
- А это уже как ты захочешь, - смеется Кира, - вот придешь ко мне, сможешь командовать.
- Пойдем, моя девочка, нам надо закончить обед, - мужчина обнимает Киру за талию.
Когда мы остаемся одни, переглядываемся.
- Хозяйка теперь точно меня прибьет, - с грустью улыбается раб и косится на валяющийся на земле кляп, приспущенные до колен шорты.
- Извини, не можем тебе помочь, - я демонстративно показываю ему скованные руки, - но я могу попросить свою хозяйку, чтобы оставила тебе записку, что ты не виноват.
- Не поможет, - вздыхает парень, - все равно выпорет, но спасибо тебе за предложение.
Собственно, так и закончился для нас это довольно неприятное, но обычное для рабынь приключение.