Зотов-1

                Наступало погожее осеннее утро. На дворе во всей красе стоял сухой и тёплый сентябрь. Лучи утреннего солнца постепенно заполняли комнату. Они весело резвились на стене, а потом, видно порядком подустав, решили присоседиться недалеко от моей детской фотографии, которая висела здесь в рамке с ещё незапамятных времён.

                Сколько себя помню, столько она и висит на этом месте, под старинными часами, которые неумолимо продолжают отбивать свой ход времени, не останавливаясь ни на минуту...

                Пора вставать... Как я люблю раннее утро!  Меня всегда волнует начало нового дня. Это, как новая жизнь. Всё с чистого листа. Именно утром теплится надежда, что наступающий день будет лучше предыдущего и, что именно сегодня всё будет выглядеть как-то иначе и ты, наконец, добьёшься того, о чём вчера ещё и мечтать не мог... 

                Спешу открыть входную дверь и выйти на улицу. Первым делом, полной грудью вдыхаю в себя свежий утренний воздух, напоенный запахом опавших листьев, сухой травы и погасших костров. Почему-то осенью всегда жгут костры, наверное, избавляются от прожитого за лето. Я люблю приезжать на дачу в это благодатное время. Это особая пора, пора раздумий и тишины, когда можно спокойно побыть наедине с самим собой, а главное - плодотворно поработать.

                Мне очень нравится ранним утром прогуливаться по ещё спящим улицам посёлка: любуюсь увядающей природой, рад хорошей погоде и с большим интересом рассматриваю дома... Я даже разговариваю с ними, потому что каждый из них, как человек проживший жизнь, имеет свою неповторимую историю.

                Вот почему мне так не по душе современные застройки под благозвучными названиями – «Ивушки», «Роднички», "Под липами". А на самом деле, они больше напоминают собой, некие резервации, обнесённые по всему периметру, двухметровым забором. Как правило, они набиты однотипными домами, где люди, за немалые деньги, должны "наслаждаться" жизнью, созерцая из окон-бойниц своего дома, гараж соседа напротив...

                Эх, Зотов, Зотов… Когда же я видел его в последний раз?.. Теперь уже и не вспомнить. Да, скорее всего, это было в начале лета. Я копался у машины, обернулся: вижу идёт вдали, наверное, с электрички. Я сразу признал его: раньше, я оборачивался, радостно махал рукой, в знак приветствия, то теперь отвернулся и сделал вид, что очень увлечен своей работой.

                Почему?.. Почему мы так быстро отходим от людей, если они, хотя бы на толику становятся непохожими на нас? Это происходит по разным причинам... Вот и я поступил не очень хорошо. А может, просто почувствовал, что разговаривать с ним больше не о чем. О главном мы переговорили, да вот только толку никакого... Он, как был, так и остался – непробиваемым, совсем не меняя своих взглядов на жизнь.

                Размышляя о Зотове, я оказался рядом с его дачей... Скорее всего, у того, что от неё осталось: старый покосившийся на бок финский домик, наглухо заросший кустами акации. Изгородь обветшала и давно требовала ремонта, пожалуй, как и всё тут... Я решил зайти, - надо же проведать человека. С трудом протиснулся в покосившуюся калитку. Обогнул терраску, там, я помню, была входная дверь... Но она встретила меня небольшим ржавым навесным замком, который красноречиво указывал на отсутствие людей в доме. Печально было смотреть на тлен и запустение вокруг...

                Огород зарос травой выше пояса. Яблони засохли и торчали «корявым» укором по углам участка. Только наперекор всему этому в дальнем углу сада, около сарая, росла великолепная ель. Сажал её дед Зотова, во времена нашего детства. Сейчас она величественно возвышалась не только над заброшенным участком, но и над всем дачным посёлком, символизируя собой, что жизнь продолжается, не смотря ни на какие трудности...

                ...А она, жизнь эта, только начиналась. Было время бесшабашной юности! Заканчивались 60-тые. Подходили к концу школьные годы. Хотелось просто жить и ни о чем не думать. Мы были уверены, что наши родители, давно всё решили, что делать нам, кем быть и обязательно поставят нас в известность, когда это станет необходимо.

                А сейчас лето. Паршино. Этот прекрасный дачный уголок, всего лишь в каких–то шестидесяти километров от Москвы. Как прекрасно было здесь проводить свои летние каникулы. Ну, что ещё надо?

                Приходить в дом, где жил Сергей Зотов было особой радостью!.. Ты попадал в другой мир, как будто пересекал некую границу.

               Дед - главный хирург военного госпиталя в Москве!.. Светило хирургии, - лично знал самого Сталина. Трое его детей, двое из которых сыновья, стали преуспевающими дипломатами и годами не вылезали из-за границы, а дочь вышла удачно замуж и тоже далеко не бедствовала. Вот её-то сын и был как раз Серёга, носивший фамилию отца – Зотов. Почему я так, в прошедшем времени? Просто отец Сергея давно умер. Ребенку и пяти не было. Смерть его была покрыта тайной, а мы никогда не спрашивали, а он и сам ничего не знал. В те времена было выгоднее ничего не знать и ничего не видеть. Вот Сергей ничего и не знал. На работе, при исполнении – была официальная версия. Каждое лето Зотов уезжал с матерью на юг. Приезжал всегда загоревшим, довольным, совсем не похожим на нас. Пока мы здесь прозябали на местных прудах, он объезжал всё Черноморское побережье от Адлера до Одессы. Как-то, его мать спросила у меня:

                – Саша, а ты бывал на море? – снисходительно рассматривая мой деревенский загар.

                - Да..., на Жёлтом, например, но это было в далеком детстве.

                Я решил вспомнить свои "китайские приключения»: мой отец несколько лет работал там, помогал молодым китайским специалистам ремонтировать корабли. А вместе с ним была и вся наша семья...

                Мать Зотова с удивлением подняла брови, видно, вспоминая уроки географии. Маргарита Ивановна очень много курила. Почти всегда я видел её с зажженной сигаретой в руках. Она чем-то напоминала Гадюку из одноименной повести Алексея Толстого. Ей ещё только кожанки не хватало и маузера – ну чем не комиссар. Сергей постоянно ходил в своём джинсовом костюме и бейсболке... Загорелый, лениво, жующий жвачку, выглядел он на её фоне мальчиком из Голливуда. Они часто появлялись на улице вместе – мама и сынок. Их вид говорил сам за себя - мы избранная каста! Голубая кровь и смешиваться ни с кем не желаем. 

                - Нет, Саша, какая там мореходка, мы будем пробовать в МГИМО. Мой сын вполне достоин там учиться. У него спецшкола!.. Что я зазря столько денег вбухиваю. Он должен стать нормальным человеком, каким был его отец!   

                Маргарита Ивановна нервно затянулась.

                Я видел, как глаза её гасли и прятались вовнутрь, в воспоминания о прошлом. В это время её лучше было не трогать. Она становилась совсем другим человеком.

                Какой радостью было приходить к ним в гости. На участке стоял теннисный стол, и мы постоянно играли до изнеможения. Дача была постоянно наполнена народом и гудела словно пчелиный улей. Все были счастливыми, самодовольными и уверенными в себе людьми. Как же! Семья дипломатов. Родители  только что вернулись из–за границы, их отпрыски, обрядившиеся в импортные шмотки, важно расхаживали по ровно подстриженному газону, представляя собой вид редких павлинов, выпущенных из вольера.

                Женька, парень с чёрными курчавыми волосами, небольшого роста, но всегда, с надменно поднятой головой, старался держать лидерство в нашем трио, тем более ему позволял возраст. Он был на целых полтора года старше нас, а родители его работали в русском посольстве в Японии. Его отец как раз был один из сыновей старого хирурга.

                - Ну, чего, братухи. «Предки» новый кассетник «Sony» подвезли. Винила пять штук, ну там по мелочам всякого. Так что музыки - с головой.   

                И он самодовольно нажал на кнопку магнитофона. Из динамика послышалось завораживающее вступление «Smoke оn the Water»…

                ...Я и не заметил, что стою посередине заросшего высокой травой сада в полной задумчивости, ушедший мыслями туда, далеко, в начало семидесятых годов прошлого столетия. Было ли всё это? Или я сейчас всё придумал? Не знаю. Но солнце поднялось уже высоко, а заброшенная дача уже не напоминала собой дом Ашеров из Эдгара По. Надо было что-то делать. Не стоять же здесь вечность, мало ли что люди подумают.

                - Молодой человек, а что это вы здесь делаете? – послышался женский голос за моей спиной.

                Я обернулся.

                – А, это ты Саш, а я уже испугалась. Думаю, кто здесь в такую рань расхаживает?
 
                Это Лара, соседка Зотова. Я очень обрадовался этой встречи. Может она, что знает. Надо спросить.

                - Серёгу давно видела? - поинтересовался я.

                - Этим летом приезжал как–то раз. Так, видела издалека. Как всегда, под хмельком. Смурной весь. Он из дома не выходил, как заляжет телевизор смотреть, так до утра и гоняет его... Видно, и засыпает с ним.

                Я не стал дослушивать Ларису, попрощавшись, пошёл домой. По дороге, в голову лезли тяжелые мысли. Всякое может быть. Давно уже не работает. Живёт со старой больной матерью, которая, между прочим, продолжала смолить, не прекращая, а ей уже давно за восемьдесят перевалило и ничего...

                Старший сын Зотова, которому под тридцать, уже давно на отца внимания не обращает - живёт своей жизнью. Младший, которому недавно исполнилось двадцать пять, ходил с палочкой -  попал в аварию. Два друга, сидевшие в машине погибли, а он отделался переломами, которые только через год срослись и то неправильно. Вот и стала одна нога короче другой. Ну, да ладно, жив и то счастье. Маша, жена Зотова пашет одна день и ночь, а он только работу ищет. И чтобы обязательно престижная была, а то как же, с его-то самолюбием по-другому никак. А этого самолюбия у него с избытком. Ещё из прошлого тянется, от родственников своих унаследовал – дипломаты, одним словом.

                Сколько у него поклонниц было,- не пересчитать. Красивый парень:   длинные, чуть волнистые волосы, всегда в дорогом джинсовом костюме, в руках гитара. Исполнял песни, обязательно на английском. Девчонки, конечно, ничего не понимали. Да что им до этого. Вот они за ним табунами и бегали. Как уж он там отсев производил, не знаю. Мы этим мало интересовались, у нас своих забот хватало.

                В институт Зотов поступил, но только в педагогический и то, - в областной, конечно, на английский... Пришлось с этим смириться. Но после окончания попал в МИД – мама постаралась. Вложила все сбережения, что были. Правда, года полтора перед этим он всё же проработал в школе как молодой специалист, но бежал, сказав матери, что лучше в армии в учебке, чем в классе с этими уродами. Каждому своё. Но в МИДе он рос. Его стали посылать в командировки за границу. Он стал зазнаваться. Терял старых друзей. Появлялись новые, которые больше напоминали простых собутыльников.

                Командировка в Штаты, в то время - заканчивались 80-ые - была равносильна полёту в космос. И он улетел, но только в страну под названием «кайф». Начал пить... Делал он это систематически. В США – пил вискарь, приехав в Россию – взялся за водку. От счастья, что он такой избранный - крышу сносило, не знал, как себя вести. Но финал оказался банальным: наркологический диспансер. Месяц постельного режима, а когда вышел, - уволили.

                Жена была рада. Думала, что его работа всему виной, но ошиблась. Пить он хоть и перестал, но только водку. Зато пиво не переводилось дома ящиками.

                - Я разве пью?.. - удивлялся Сергей. – Это же пиво... чего с него взять.

                Он начал терять свою квалификацию. Да и вид его больше напоминал пиджак из секонд-хенда. С такой физиономией на престижную работу попасть становилось всё сложнее. Стал месяцами бездельничать, предлог прост - поиск новой работы. Купил факс и стал рассылать своё резюме в различные организации, но, когда он приходил на собеседования, то красная физиономия предательски выдавала его пристрастие.

                Мария, жена его, работала не покладая рук. И это молча, скрипя зубами. А что делать?.. – двое детей, да и муж красивый. Бабы и сейчас на шею вешаются, а что в молодости было и говорить нечего – из чужих постелей вытаскивала. Она и сама не понимала, как она всё это могла терпеть? И терпела, а куда с двумя пацанами деваться? Кому она нужна с таким грузом? Вон, незамужних, пруд пруди, а тут?.. Сиди, матушка, и не рыпайся. Думать надо было раньше, а сейчас уже поздно...

                (продолжение следует)

                2011г. к