3. Совсем взрослые. Сами с усами. - 20

Начало здесь:http://proza.ru/2023/02/16/679

3.20. БОЛЬШАЯ ЗАРПЛАТА КАРМАН ВЫПИРАЕТ

- Завтра суббота, может, на рынок махнём, а то зарплата большая карман выпирает, - Санёк зашёл в рубку, где мы стоим и разговариваем с Лёшкой Казаковым.
- Да, здесь на мачтозаводе есть хороший вещевой рынок, там современные тряпки продают, правда, в основном, цыгане, - ответил Лёшка, как-то резко подпрыгнув на штурманском кресле.
- Ты чего так реагируешь резво? – удивился я.
- Так, вспомнил опять свои джинсы, которые потерялись, через сосун прошли и вернулись ко мне с карманами песка волжского.
Мы все вместе весело рассмеялись, вспомнив майский случай с джинсами помощника.
- Вот и надо купить новые, скоро домой ехать, стыдоба, нечего надеть, я кроме джинсов после курсантской формы ничего и не признаю, - упав снова в кресло, успокоился помощник…

Отпросившись у механика на полдня, нас, человек семь молодёжи из экипажа, отправилось на рынок мачтозавода. В середине восьмидесятых этот рынок был знаменит под Волгоградом тем, что промышлял настоящими фирменными шмотками, в том числе и джинсами знаменитых «лейблов» - «Syper perrys», «Syper petris», «Montana», «Jordans» и «Levi strays». Как же нам, зарабатывающим по две с лишним сотни в месяц не купить такую модную шмотку? Поехали…

От берега до территории рынка минут сорок пешком, мы идём в разговорах о предстоящих покупках, мечтая, что обратно вернёмся в «фирмЕ».
- Парни, предупреждаю, по одному не ходите на рынке и с цыганями за угол мерять шмотки тоже не ходите по одному. Они ушлые и могут либо туфту подсунуть и не заметите, либо вообще разуют и разденут. Останетесь без денег и без одежды, - напутствует Лёшка, живущий в городе несколько лет и уже бывавши здесь не раз, будучи  наслышан о проделках ушлых продавцов цыганской национальности.
- Да ладно, Лёха, мозги пудрить, знаем мы всё, - отмахнулся Санька Коробков, идущий быстрым семимильным шагом, практически волоком ведя за собой маленького роста свою подругу хохлушку, которая только недавно более менее сносно научилась говорить по-русски, - лучше шагу прибавьте, а то всю фирмУ разберут, достанется только ширпотреб.
- Ага, тебе со своими длинными ногами легко говорить, а я почти лечу за тобой, - парировал коротконогий Казаков, семеня действительно маленькими ножками, - да и дрых ты после дневной, а мы с пацанами с нуля на вахте простояли, ночка та ещё выдалась…

Вот и рынок, огороженная бетонным забором большущая территория на пустыре за мачтозаводом, вдалеке от города. Судя по всему, так и отгораживали спекулянтов от советского народа, что бы не каждый из честно заработавших свою зарплату на том же заводе или судоверфи, мог добраться до «рассадника капитализма». Без личного транспорта не каждый мог доехать до рынка да ещё только по субботам, где торгуют иностранным эксклюзивным современным и пользующимся огромным спросом шмотьём. Ни тебе прилавков, ни привычных ларьков и магазинчиков. Просто каждый желающий что-нибудь продать, повесил на руке свою продукцию и ходит туда-сюда, а между ними дефилирует тот, кто хочет что-нибудь прикупить. Так и идёт общение и торговля, как гласит нам экономика, изучаемая курсантами Горьковского речного училища с третьего курса «обмен товар-деньги-товар».
- А где джинсы? - тихо спрашиваю Лёшку, как старшего по званию и знатока местного менталитета.
- А они вместе кучкуются где-нибудь на краю рынка возле угла какого-нибудь здания, - тут он поднял руку и показал на серое одноэтажное строение возле забора и добавил, - обычно там. Есть, куда отойти примерять или убежать, если милиция вдруг нагрянет. За зданием пустырь и высокие деревья с кустами, там они складируют шмотки и стерегут их.  Если надо взять что-то ещё для продажи, идут туда.
- Лёшка, а ты какие джинсы обычно берёшь? Я-то в них не сильно разбираюсь, - неуверенно спросил я, думая, что сейчас лохом назовёт.
- А у тебя же классный джинсовый костюм был, я видел, да и джинсы потёртые есть, как не разбираешься?
- Костюм немецкий мама когда-то купила, а «Avis» папа подарил на втором ещё курсе, откуда-то из командировки привёз.
- Понятно, тогда держись меня, мы одного роста с тобой и будем выбирать вместе, - оглядывая весь экипаж, пришедший с ним и хаотично разбредающийся на рынке по своим интересам и запросам.
Заранее мы условились, в какое время выходить к воротам, что бы вовремя вернуться на земснаряд, Лёшка Казаков снова был назначен старшим, отвечающим за всех, вышедших на берег. Ребята так и рассосались по территории группками, правда, в основном все пошли за балагуром Санькой, якобы умеющим убалтывать продавцов и скидывать цену, ими предлагаемую. Хохол, он и есть хохол…

- Падхады, джинсы бери, настоящая «Montana», «Jordans», фирменные шмотки, ребята. Берите, уступим, - нам навстречу двинулась пара цыган с толстыми животами, где спрятаны под куртками котоновые джинсы, пиджаки и рубашки.
- Почём «Montana» классическая? – Лёшка начал покупать себе джинсы на замену затёртых песком старых.
- Двесты пятдесат, молодой и красивый, - мгновенно, как заученное, ответил крупный цыган со стоящим рядышком таким же чернявым пацанёнком.
- Дорого, - спокойно ответил помощник и хотел отойти в сторону.
- Постой, молодой, тебе, красавец, уступлю за двести двадцать.
- Покажи товар, - попросил он и когда цыганёнок показал джинсы, глянув «одним глазом», продолжил, - не, такая «классика» стоит максимум сто восемьдесят, - спокойно ответил Лёшка и пошёл к следующим продавцам, хотя, понимал, что там будет то же самое, цыгане одни цены всегда говорят, но помучить их надо.
Закон рынка, что здесь два дурака, покупающий и продающий, а умнее будет тот, кто настоит на своём и выиграет, никто не отменил и в наше время.
Мужик понял, что мой друг ушлый покупатель, но последовал за нами, приговаривая:
- А тэбэ, красавэц, что надо? – иногда произнося простые слова с явным акцентом, иногда на чистом русском, он тронул за руку меня.
Я и не знал, что ответить. В таких торговых делах в свои восемнадцать лет не так уж и силён, по рынкам вещевым никогда не ходил. Тем более подпольных шмоток не покупал. Я тихонько приостановил за руку Лёшку и шёпотом спросил:
- Лёш, а «классика», это когда прямые джинсы, трубами?
- Да, как твой индийский «Avis».
- А какие ещё есть?
- Нам бы с тобой пошли «бананы», с кучей карманов накладных, но я не люблю их. Люблю прямые.
- А давай посмотрим «бананы», надо же товар увидеть, - не унимаюсь я, понимая, что так и буду за ним ходить «хвостиком», пока он себе что-нибудь не купит.
- Ну давай, - и он повернулся к пристающему постоянно цыгану, - «бананы» есть? Какой фирмы?
- Ест, дарагой, «Syper perrys» и «Jordans», будешь смотреть? Двэсти семдесят, уступлу за двести пятдесят только дла тэба, тебе очен пойдёт «банан».
Лёха глянул на меня, я кивнул одобрительно и он тут же махнул продавцу:
- Покажи товар.
Цыган отогнул полу куртки и показал фирменный хрустящий целлофановый пакет, в котором я увидел свёрнутые «лейблом» вверх, на погляд покупателю, красивого синего цвета фирменные джинсы. Нося уже два года германский джинсовый костюм зеленоватого оттенка и синие индийские джинсы, я определил, что котон совсем другой и очень красивый.
- Пошли мерять. Куда поведёшь? – Лёшка увидел мой восторг и начал озираться по сторонам, прикидывая места отступления на всякий случай.
- Там, за зданием, пошли, - кивнул в ответ продавец и повёл за угол.
Перед самым поворотом Лёшка остановился и обернулся назад, присматриваясь, не пошёл ли кто следом. Потом я узнаю от него, что бывали случаи, когда просто зажимали покупателя и отбирали все деньги, а там ищи-свищи ветра в поле, цыгана в лесу…

- Блин, супер! – восторженно чуть не крикнул я, когда надел настоящие американские джинсы «бананы» «Syper perrys», с металлическими молниями и «капельками» застёжек на всех карманах, с большими накладными карманами на коленках, с овальным «лейблом» знаменитой в те времена фирмы на заднем кармане.
- Спокойно, курсант, - успокоил Лёшка, осматривая меня со всех сторон и, видимо, что вещь классно на мне сидит, как влитая и сейчас цыган заломит бешеную цену.
А я не могу успокоиться от такой красоты и от того, как она шикарно на мне смотрится, скрывая коротковатые ноги и не обтягивая их трубочками, как курсантская форма. Мне сразу всё понравилось, цена уже особо не интересовала, в кармане грели душу почти три сотни заработной платы. Мои, честно заработанные в машинном отделении на ночных и дневных вахтах, могу же я сам себе купить дорогую и качественную вещь, я же сам на неё заработал…

- Смотри, как парню понравилась вещь, – всё ещё озираясь по сторонам и одновременно успевая щупать твёрдость котона и проверяя на работоспособность все молнии, спокойно торгуется помощник.
- Как на нэго сшито, - цокнул языком цыган, нахваливая свой товар, - уступлю за двести патдесат, - давай деньги и не снимай, иди так.
- Не, давай за двести двадцать, - настаивает Лёшка, зная их истинную цену и понимая, что на дворе только утро и рынок ещё в зачаточном состоянии. Потому и цены гнут.
Цыган начал сам озираться по сторонам, тоже, походу, прикинув, что джинсы на покупателе, может и не успеть снять, если нагрянет облава и он вообще может остаться без товара и денег, когда все разбегутся в разные стороны. Мнётся и мнётся, а в это время за угол заходят ещё парочки продавцов с покупателями и таким же товаром, а, может, и менты «ряженые», можно потерять и этого. Через секунду, махнув рукой:
- Ладно, красавэц, бери двести тридцат, - и иди в них.
- Не, хозяин, - Лёшка тронул меня за руку, когда понимая, что в цене мы не сходимся, я пытаюсь расстегнуть молнию на ширинке и снять джинсы, - двести двадцать и по рукам, - уже более настойчиво.
Опять секундная пауза, а на рынке какой-то кипишь начинается.
- Хорошо, бэри двэсти двадцать, - и махнул ладонью ещё раз, сразу протянув её за деньгами…

- Учись, курсант, как надо с ними торговаться. Этим «бананам» красная цена двести рублей в базарный день. Они это знают и я это знаю, а ты сразу снимать торопишься, - начал со мной ненавязчивую поучительную беседу Казаков, когда мы вышли снова на территорию рынка с хрустящим пакетом в руках, который я прижимаю к груди, как самое дорогое и давно желаемое на свете, - ты же видел, он ментов боится. Мог и без товара остаться, и без денег, я специально тянул время, что бы ты не снимал.
- Спасибо, Лёш, я теперь всё понял, - счастливее меня нет на этом свете, я теперь могу ехать в отгулы домой в суперских шикарнейших джинсах, купленных на свои кровные денежки, я стал взрослым и могу позволить купить одну дорогую, но добротную вещь…

Забегу немного вперёд, я холил и лелеял их несколько лет, стирал аккуратно вручную, хозяйственным мылом, в тёплой воде и старался не пачкать. Мои джинсы прожили и проносились где-то лет шесть, так я их полюбил и берёг. Все до одной молнии, а их было семь штук, до самого конца жизни джинсов проработали исправно, как часики, ни одна капелька не отломилась и ни одна не заедала. Вытирался материал равномерно и постепенно, служа своему хозяину верой и правдой. Однажды, гуляя с Олей по нашему парку, мы попали под проливной дождь и мне было до коликов смешно, когда я дома снимал мокрые джинсы. Ноги и белые носки посинели от краски, словно я их щедро размалевал кистью. Вот, что значит «фирмА». Первый раз они попробовали стиральную машинку года через четыре, когда их обладатель поленился переодеваться.
Работая уже сменным помощником командира, я стоял ночную вахту, слушал в наушниках подаренного Олей плеера хорошую музыку и расслабился. Этот расслабон и стоил мне намоткой «бороды» троса на папильонажной лебёдке. Как назло, трос оказался новым и с него ещё не вся смазка стёрлась. До конца вахты оставалось полчаса и мне не хотелось терять драгоценных минут размотки, что бы не выглядеть балбесом перед принимающим вахту командиром. Я не стал переодеваться в рабочие штаны, а надеясь на русское авось, решил быстренько размотать «бороду» в джинсах. За что, собственно, и поплатился, конкретно измазав колени с накладными карманами той самой смазкой. Трос-то я размотал, успел, никто и не узнал, а любимые джинсы пришлось отправить в интенсивную стирку с жидкостью из цистерны пенотушения, чем мы втихушку промышляли для стирки рабочей одежды после профилактики в машинном отделении…

На земснаряд мы все вернулись с удачными покупками, да только самый ушлый и разговорчивый, наш Санёк Коробков, чуть было не купил одну брючину, красиво запакованную в фирменном пакете, когда началась облава и он не успел их померять. Хорошо, что они со своей подругой и ещё одним мотористом побежали не с цыганами, а он секундой раньше не отдал деньги за покупку. Чуть позже он у другого продавца купил желаемое, а тот случай с полштаниной молодёжь потом обсуждала со смехом и подколами над ним полнавигации. Вот была бы хохма, ведь, такое «кидалово», по словам всё того же Лёшки Казакова, было не редкостью в те времена и на этом рынке, потому и каждый знающий раскрывал пакет и тщательно осматривал покупку. Цыгане народ ушлый, не усмотришь, получишь половинку штанов и половинку куртки…

Продолжение здесь:http://proza.ru/2023/02/28/760