Утиная история

        Зима выдалась морозной и снежной. Поэтому в начале апреля на улицах ещё оставались снежные сугробы. Тем не менее, весна постепенно вступала в свои права. На пруду в местном парке появились первые полыньи.

        Несмотря на прохладную погоду, прилетели влекомые инстинктом продолжения рода утки, ориентирующиеся не на температуру воздуха, а на продолжительность дневного времени.

        Однажды, во время прогулки по парку, я заметил две утиные головы, выглядывающие из-за сугроба. Утки внимательно следили за мной. Но стоило мне пройти дальше, они, не торопясь, оглядываясь по сторонам, перешли дорожку и направились к пруду. При этом селезень, как настоящий кавалер, пропустил «даму» вперед, а сам двинулся следом, переваливаясь с боку на бок.

        Я не придал этой встрече большого значения. Но через пару дней вновь увидел «старых знакомых» купающимися в образовавшейся от тающего снега большой луже. Делали это утки с каким-то детским, с точки зрения человека, азартом. Махали крыльями, ныряли, показывая всем своим видом, как им хорошо вдвоем. День был солнечным, и в созданном ими вокруг себя ореоле брызг играла радуга. Это делало картину буквально идиллической. Утки настолько были увлечены своим занятием, что не обращали никакого внимания на проходящих мимо людей.

        После этого случая, выходя на прогулку, я каждый раз ловил себя на мысли о том, что мне вновь хочется встретить эту парочку. Еще несколько раз мне довелось увидеть уток, плавающими вместе. Но во время очередной прогулки, еще не дойдя до лужи, я почувствовал, что что-то изменилось.

        Приблизившись, я увидел знакомого селезня. Он был один. Ничего удивительного в этом не было – утка могла «парить» яйца, если бы не одно «но». Селезень заметно хромал, яркий окрас головы и кончиков крыльев будто потускнели. В его хромой походке физически чувствовалась какая-то потерянность. Было ощущение, что он не понимал, куда пропала его подруга. А ещё, почему он, будучи не так давно бравым ухажером, не может нормально ходить. И почему вообще всё изменилось.

        Не понимал и я. Может, какой-нибудь нерадивый родитель не уследил за своим ребенком, и тот подбил палкой селезня? А возможно, думал я, кто-нибудь из собачников дал возможность порезвиться своему псу. В любом случае домой я вернулся в подавленном настроении.

        Желая хоть как-то облегчить душу, я рассказал о случившемся жене. Историю про утиную пару она выслушала не перебивая. Но, констатируя мою порой излишнюю сентиментальность, ударилась в рассуждения о том, что кто-то охотится на уток, а кто-то переживает из-за подбитого селезня.

        На следующий день у лужи не было ни утки, ни селезня.

        Со временем эта история начала забываться. Я перестал во время прогулок искать глазами пернатых, тронувших меня своим отношением друг к другу. Лужа, служившая местом их романтических забав, высохла.

        И, наверняка, забыл бы про них, если бы однажды не увидел около своего дома утку. Она стояла на траве среди деревьев и, наклонив набок голову, смотрела на меня. Совершенно непонятно, как она здесь оказалась и что делала одна вдалеке от пруда. Остановившись, я тоже посмотрел на неё.  Какое-то время мы глядели друг на друга. «Может быть, она действительно высиживала яйца и прилетела сюда, чтобы сказать мне, что у них все хорошо?» – думал я, подсознательно пытаясь убедить себя в том, что именно эту утку увидел пару недель назад в парке. С этой мыслью я и направился домой. А утка, проводив меня взглядом, осталась стоять на месте.

        Не знаю, насколько я был прав, считая эту встречу неслучайной, но после нее я каждый раз подолгу смотрел на уток, плавающих в пруду с выводком. Так прошло лето, наступила осень, и пруд опустел. Утки улетели на юг.