Воспоминания о музыке

               
                ВОСПОМИНАНИЯ О МУЗЫКЕ
                Виктору Михайловичу Яковлеву –
                первому Главному дирижёру Московского
                государственного академического
                детского музыкального театра им. Н.И. Сац,
                народному артисту РСФСР.               
     Человек рождается вместе со своим голосом. Сразу же пробует его - плачет, радуясь своему появлению на свет. Он ещё ничего не видит, но слышит маму и это – первая музыка маленького человечка.
     Первая музыка, которую я помню, это – гулкие выстрелы зениток, это – очень чёткие по ритму и звуку перестуки колёс нашего эшелона, это – жуткие звуки немецких самолётов на бреющем полёте, над нашей открытой платформой со станками и, тинькающие звуки пуль о железо надо мной или где-то сбоку.
     Первая песня, которую я помню – солдатская строевая в г. Чкаловске, куда мы прибыли со своими станками. После войны, в пионерских лагерях, всюду строем и с патриотической песней. Пожалуй, это – музыка детства. В подростковом возрасте музыки было много, в основном эстрадной или народной.
      О классической я знал, как школьник – композиторы «могучей кучки», названия знаменитых опер и конечно же имя Фёдора Ивановича Шаляпина. Это – тот максимум знаний про классику музыки, который у меня был. В опере, впервые, я побывал в Киеве и то – случайно. Прожил там около трёх лет.
     Мой знакомый Леонид, не помню фамилии, замечательно выступал, на открытой уличной площадке для концертов самодеятельности. Пел всегда одно и то же - «Песня варяжского гостя» из оперы «Садко» Римского-Корсакова.  Мы с ним посетили Киевский оперный театр, так как Лёня ожидал, что там дадут партию его знакомой, как он сказал, Женьке Мирошниченко, которую приняли на пробу в театр.
 - Мы с Женькой из «ремеслух», - так объяснил Леонид.
«Ремеслухи» - ремесленные училища для подготовки профессиональных рабочих. В опере мы были, упомянутая певица не выступала, отчего, помню, Лёня очень сокрушался. Что слушали не помню, но имя певицы в памяти зацепилось. Таким «музыкальным багажом» знаний я тогда обладал, да и потом не преуспел.
      Жаркое июльское лето в Москве. Четверо людей – трое молодых и один совершенно взрослый человек стояли на ступеньках у входа в ЗАГС Киевского района города Москвы. Новобрачные – Лара (…да будет благословенно её имя на небесах) и я. Свидетель со стороны невесты – подруга Лары и, конечно же, как положено, папа невесты. Ждали свидетелей с моей стороны, то есть – жениха. Так уж вышло, что со свидетелями с моей стороны я не был ещё знаком, но знал об них от Лары. 
      Ждали недолго. Моими свидетелями в ЗАГСЕ были молодая очаровательная подруга Лары, Женя и её муж Виктор (да будет благословенно его имя на небесах). Он представился:
  - Виктор Яковлев, - пожали друг другу руки. Рукопожатие крепкое, плечевое.
  - Похоже мы ровесники, - подумалось тогда мне.
Виктор выглядел шикарно – среднего роста, статный парень с волевым подбородком. Светлые глаза и русые волосы немного в рыжину. Тщательно подстрижен и выбрит, модный серый костюм, белая рубашка с галстуком. Не так давно он приехал из ГДР, после окончания учёбы в консерватории Лейпцига. Ему предстояло заканчивать музыкальное образование в аспирантуре Московской консерватории по классу дирижёров у известного дирижёра и профессора Лео Гинзбурга. 
       Три школьных подружки, свою школьную дружбу продолжили, учась в институтах и сумели подружить и своих мужей. Дружба девочек стала началом семейной дружбы трёх семей.
      В то лето, на ступеньках ЗАГСа, я не только создавал свою семью, но и обретал друзей на всю жизнь. Тогда же я встретился с классической музыкой в лице Виктора Михайловича Яковлева – будущего Главного дирижёра, первого детского музыкального театра, организованного Наталией Ильиничной Сац. Кажется, не только в СССР, но и в мире подобного театра не было.   
      Виктор Яковлев учился, как положено было ему, в аспирантуре, а Женя, Женечка работала преподавателем в школе. Проживала молодая семья на улице Красина, в маленькой квартирке, в деревянном домике из конца девятнадцатого или начала двадцатого века. Конечно же, это не деревянное наследие Карла Росси, но таких деревянных строений в Москве было тогда немало. Я помню их в районе Тишинского рынка и прилегающих к нему улиц. В то время обладание отдельной маленькой квартиркой, пусть и таком захудалом домике, было мечтой каждой молодой семьи.
        Больше года мы с Ларой снимали комнату на Малой Бронной, дом сразу за Патриаршими прудами. Перейди, перебеги через Садовое кольцо и ты – на улице имени Красина. Почти соседи с четой Яковлевых. Зимой мы иногда собирались у Яковлевых. Было холодно в квартирке, где радиаторы отопления, почти не грели – в пору было их самих греть. В отличие от Виктора, который стоически переносил холод, оставаясь в костюме, мы не раздевались - сидели одетыми. Маленький Андрюшечка лежал в детской кроватке, хорошо окутанный детскими одеялами. Рядом с кроваткой, стоял электрический нагреватель. Женя, помню, сетовала: –
  - Несмотря на все наши старания, ребёнок простужается.
В разговорах о музыке, да вообще и всегда, я был слушателем. В этой, совершенно новой для меня реальности, я умел слушать. Было прохладно, но зато вольно – отдельная квартира, не коммуналка.
       Виктор Яковлев замечательно закончил аспирантуру, и по приглашению или по контракту, точно не помню, вместе с супругой Женей и маленьким Андрюшкой, отправился руководить республиканским филармоническим оркестром города Алма-Ата. Не уверен, что Виктору Яковлеву повезло, но столице Казахстана – действительно повезло. За короткое время Главный дирижёр Виктор Яковлев создал замечательный классический оркестр, с хорошими исполнителями-музыкантами, с достойным репертуаром. Местные власти вдруг обнаружили, что у них появился известный даже за пределами республики оркестр с молодым и очень талантливым руководителем и главным дирижёром. Тут-же они попытались это использовать в целях проталкивания «своих». Тема «нацкадров» и блата была в СССР не нова. Делалось это по-советски - нагло и напористо. Виктор не из тех, кому можно было даже в те времена приказать, заставить что-либо сделать в его профессии. А навязывали ему такую важную фигуру, как концертмейстер.  Виктор не согласился и уволился. Семья Яковлевых, к радости друзей и родственников, вернулась в Москву. Если мне не изменяет память, именно так это и было.
      Талантливые музыканты, это – как правило, люди, одарённые по природе, от бога или люди, получившие этот дар по наследству, но очень редко - и то и другое. У Виктора Яковлева всё это было – вместе. Его отец – Михаил Яковлев, рабочий человек, подрабатывающий после работы в кинотеатрах тапёром. Тапёр в кинотеатре сопровождает на своём музыкальном инструменте показ немого художественного фильма. О таком факте рассказывала мне Лара, да и Женя Яковлева говорила, но без подробностей. Кажется, самоучка Михаил Яковлев играл на аккордеоне. Музыку для сопровождения в немом кино тогда вряд ли кто писал. Сам музыкант, тапёр должен был решать, какую мелодию подать в тот или иной момент кинофильма. Тапёром мог быть только музыкант, который не только в совершенстве владел инструментом, но и знает много музыки народной и современной, а также может импровизировать по ходу действия фильма. Вообще, это - сплошная импровизация, иначе никак не назовёшь. А ещё нужно было сидеть поодаль от экрана сбоку, внимательно наблюдать и не мешать своей музыкой смотреть, как тогда говорили, «фильму». Кинотеатров в те годы в Москве было немного, публика разношерстная – плохого музыканта не пригласили бы.                Будущий Главный дирижёр до учёбы в консерваториях, пел ещё и в хоре мальчиков Свешникова. Во второй половине сороковых годов прошлого столетия по радио (чёрная тарелка на стене) часто транслировали концерты их Москвы. Иногда, помню, объявляли так – «Хор мальчиков и Бунчиков». Бунчиков – популярный в те годы певец. Возможно, тогда я слушал по тарелке на стене хор, в котором пел мальчик Витя Яковлев. В такой известный детский музыкальный коллектив отбирали только музыкально одарённых детишек.
     Очень часто времена и события совпадают так, как это устраивает того, кто всем и вершит
     Судьбе было угодно, чтобы вернувшемуся из Алма-Аты Виктору Яковлеву было предложено стать Главным дирижёром первого в мире детского музыкального театра. Пазлы совпали, когда Н.И. Сац обратилась к профессору Московской консерватории Лео Гинзбургу с вопросом, кого бы он посоветовал на место главного дирижера театра. Именитый профессор Лео Гинзбург ответил просто: -
  - Тебе нужен Виктор Яковлев!
Н.И. Сац сделала предложение, и Виктор Михайлович Яковлев согласился стать музыкальным руководителем, Главным дирижёром детского музыкального театра и был им до самой смерти. 
      Я не пишу биографию Виктора Яковлева, хотя она прошла на моих глазах. Не пишу о его профессиональном искусстве, хотя много лет видел прекрасные образцы его творчества. Многое знал, многого и не знал. Все мы, наши семьи жили своими жизнями. Конечно же – теми, кто постоянно и неустанно поддерживал костёр нашей дружбы, были наши жёны – три школьные подружки. Были городские телефоны, праздники и дни рождений. Встречались и праздновали. Я пишу только о том, что помню, не вдаваясь в хронику событий творческой жизни Виктора. 
     Впервые я увидел дирижёра Виктора Яковлева, так близко, как может быть никто из зрителей никогда не видел дирижёрскую работу. Это было в те времена, когда молодой ещё детский музыкальный театр, временно работал в помещении бывшего и знаменитого некогда ресторана «Славянский базар». Помещение не было приспособлено для музыкального театра. Небольшой зал, маленькая сцена, возможно ещё со времён знаменитого ресторана. Не было оркестровой ямы. Таковым, я увидел тот самый зал на улице им. 25 октября, теперь снова ул. Никольская. Не длинные ряды зрительских кресел прерывались не очень широким проходом. В первых рядах располагался оркестр, а за проходом зрители. Теперь я абсолютно ничего не помню, что в тот день давал театр. Я вообще мало что помню, кроме того, что произошло.
      Был рабочий день, спектакль начинался днём, поэтому я опоздал к началу.
Кто-то привёл меня в этот зал и посадил в ряды, где располагался оркестр. С края, кажется, третьего ряда, напротив выходной двери. Музыканты сидели на своих местах и опробовали свои инструменты. Рядом слева от меня сидел музыкант с трубой, с повёрнутым раструбом ко мне, почти в ухо, или немного ниже. Не помню, какое действо шло на сцене и было ли оно вообще. Вышел Виктор, встал перед оркестром, увидел готовность музыкантов. В зале стало тихо.
      Дирижёр взмахнул рукой, оркестр заиграл. Что я хорошо помню, так это - тот момент, когда он увидел меня. Это было неожиданно для него, как теперь сказали бы – форс мажор. Я не должен был там находиться. Мы обменялись взглядами – между нами было не более трёх метров. Я сразу понял - он хочет, чтобы я встал и ушел. У нас начался диалог без слов, жестов и мимики. У Виктора не было возможности чем-либо показать мне свое требование. За каждым его жестом, выражением глаз, мимикой следили оркестранты. Я же старался не подавать виду, что мне здесь не очень комфортно. Внутренне я отвечал себе и ему: -
 - Потерплю!
Он знал – дальше будет хуже и продолжал безмолвно требовать: - 
  -  Уходи!
Его требование ощущалось мною, всем организмом. Я не мог встать и уйти. Встать почти в начале действия и уйти на глазах у всего зала?! Оскорбить этим главного дирижёра, оркестр и театр. На такой шаг я не был способен. Между тем действие продолжалось – общие децибелы были довольно высоки для человека непривычного, а тут ещё персональная труба гудит в твоё ухо.
       Дирижёр видит и слышит весь оркестр сразу и каждого музыканта в отдельности. Видит и меня. Труба ухает и ухает в моё ухо. Через какое-то время мне показалось, что это - ухающая сова поселилась в моём ухе. Эту сову-неясыть я слыхал когда-то в амурской глухой тайге. А тут – прямо в ухе. Мне дурно, я почти не вижу Виктора – только силуэт. Он всё понимает, а я ничего не понимаю, но терплю – я не встану, не выйду. Наконец перерыв. Я вышел на негнущихся ногах. Встал. как посторонний для трёх занятых своим разговором подружек. Тут к ним и влетел разъярённый Виктор: -
  - Кто его туда посадил?!
Повторил это несколько раз и не получив ответа, положил мне руки на плечи и повернул лицом к себе: -
  - Ты, как?
  - Вроде, ничего.
  - Дома водка есть?
  - Не помню, может есть.
  - Поезжай домой, выпей водки и поспи. Сегодня с тебя хватит!
Я так и сделал – бутылку водки купил, свои нормативные сто пятьдесят выпил, заснул мёртвым сном, в чём был. Это случай мы никогда с ним не обсуждали. Какой музыкальный инструмент совой-неясытью сидел в моём ухе, я ни разу не пытался выяснить, узнать. Одно только воспоминание об этом, отторгало меня – вход был запрещён.
       Моя супруга Лара была страстной театралкой, ещё со школьных лет. Этому способствовало соседство с театром имени Вахтангова, к тому же - дневные спектакли были. Тут-то и выросла заядлая театралка, никогда не упускавшая возможность посетить любое театральное действо, концерт эстрады или классики. Я, совсем из другой жизни, и моё высшее образование - техническое. Насыщенная театральная и музыкальная жизнь Москвы впечатляла, и я старался соответствовать. Большинство спектаклей детского музыкального театра с оркестром под руководством Виктора Яковлева, мы с Ларой видел, а позднее и с нашей дочерью. И первые спектакли в новом театре помню и разделял вместе со всеми радость наших друзей Яковлевых.
     Мы встречались на днях рождений, на музыкальных спектаклях, где дирижировал Виктор, на спектаклях в театре имени «Моссовета», где тётушка Жени была актрисой и женой актёра этого театра и киноактёра народного артиста РСФСР Бориса Иванова. Благодаря этому обстоятельству мы имели возможность приобретать билеты на спектакли со знаменитыми актёрами. В театре играли Раневская, Плятт, Жжёнов, Марецкая и много других замечательных актёров.
     Дни рождений у Яковлевых, на их новой квартире, запоминались, тем, что перед дессертом всегда был перерыв, когда мужская часть стола во главе с Виктором уединялась в спальне их сына Андрюши для прослушивания пластинок и бесед о музыке. Единственным и достойным собеседником Виктора был Роман Гузиков (да будет благословенно его имя на небесах), потому как я был только слушателем. Иногда к нам присоединялся Борис Иванов. Роман, Рома и Виктор беседовали на темы классической музыки и её великих композиторах. Будет несправедливо, если я не скажу несколько слов о Романе Гузикове. Природно музыкально одарённый любитель классической музыки, он слушал и смотрел по многу раз все оперы и все балеты в Большом театре, все концерты в зале имени Чайковского, знаменитых пианистов и скрипачей в разных залах Москвы. Даже я мог тогда заметить, что много классики он знал и помнил наизусть. 
       Пятидесятилетие Главного дирижёра Виктора Михайловича Яковлева широко отмечалось в его театре. Дома - среди близких и друзей. Был красивый стол – тосты в честь юбиляра. Было мило и уютно среди друзей и добрых знакомых. Выпала честь и мне сказать тост. Я заранее задумал и написал к юбилею Виктора стихотворение. Развернув листок бумаги, я с трудом прочитал стихотворение, так как плохо переношу публичность. Напечатанные Ларой на пишущей машинке стихи, я хотел передать юбиляру, но сидящий рядом Борис Иванов интеллигентно перехватил мою руку, забрал
листок, прочитал, свернув вчетверо, положил в боковой карман. Попало ли оно в руки тому, для кого оно было написано мне неизвестно, и я надолго забыл об этом.   
       Всё самое ужасное случается внезапно, неожиданно и жестоко.
       Главный Дирижёр Московского Детского Музыкального Театра Виктор Михайлович Яковлев ушёл от нас, не дожив несколько месяцев до пятидесяти четырёх лет. Он был в прекрасной физической форме, в зрелой творческой поре. У него был талант, театр, музыка, семья, друзья и близкие – всё, что нужно для жизни и творчества. Он написал первую свою оперу и, музыка в ней была чиста и красива. Наверняка, он написал бы ещё – таланта и работоспособности хватило бы на всё.
         Ужас обуял нас всех – не верилось и верить не хотелось. Разве такое возможно – Витя, Витюша, Виктор Яковлев, теперь не с нами? Мы все были примерно одного возраста, а он не с нами! Так и живём – вместе с ужасами и бедами, падающими на нас.            
       Про времена говорят - они пролетают, проносятся мимо нас, а по мне так это время стоит, а мы уносимся далеко, далеко – на задний план и берём с собой свои воспоминания. В середине двухтысячных годов я вспомнил о том «датском», к юбилею Виктора написанном, стихотворении. Вспомнив, что Лара напечатала его в двух экземплярах на машинке, я стал искать. Не нашёл его ни на листке бумаге, ни в компьютере, хотя перерыл все файлы на рабочем столе и документах. Частично и не точно пытался восстановить по памяти. Посчитал его утерянным.
      Уходя, по времени далеко в прошлое, мы неосознанно всё былое тащим за собой. В дебрях своих книг и архива, оно нашлось в самом первом моём маленьком сборнике стихов 1995 г.  Как не вспомнить – «рукописи не горят».         Будет несправедливо, если я не закончу эти воспоминания, тем самым стихотворением в орфографии и стилистике того времени.
               
      
               
                МУЗЫКА
                Виктору Яковлеву   
                …А музыка в ушах звучала,
                Так словно бы она была -
                Рвалась, как пленница, из зала,
                Влекла куда-то и вела.
               
                И, плеск несдержанных эмоций,
                Предвидя в правилах игры,
                Уже витал над залом Моцарт,
                Заглядывал во все углы.

                Он предварял её начало
                Прелюдией из первых уст –
                И музыка вовсю звучала
                В малиновом дрожанье люстр.

                Она бегом рвалась наружу,
                Как узник оркестровых ям,
                Заваривая щедрый ужин –
                Крещендо, с грустью пополам. 
               
                Маэстро в чёрном переплёте,
                Забыв житейские дела,
                У пульта замер, как на взлёте…
                …И музыка уже была.
                Москва. 1982г.









               
               






















    



















      
               

















          
 
               
      


Рецензии